Текст книги "Сам без оружия"
Автор книги: Алексей Фомичев
Жанр: Шпионские детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)
– Приходил я к тебе, – сказал Белкин. – Но ты спал. Доктор говорил, что организм набирается сил и выгоняет яд.
– Теперь все в порядке. Уже встаю. Через пару-тройку недель на выписку.
– Вот это хорошо! Ладно, – Белкин встал, – пойду я. Мне долго сидеть у тебя запретили. Завтра зайду.
– Жду. И принеси яблок, что-то здорово хочется!
– Значит, точно поправился, – засмеялся Белкин.
Он дошел до двери, когда Василий вдруг спросил:
– Ты не знаешь, где похоронили Акину?
Белкин повернулся, стер улыбку с лица, едва слышно вздохнул.
– Рядом с Георгием.
– Но она же…
– Крещеная. В морге узнали, у нее крестик на груди был. И иконка нательная. Василия Святителя.
Василий сжал зубы, унял вспышку ярости.
– А как поняли-то?
Белкин скупо усмехнулся.
– Да ты первые дни и ночи в горячке твердил – Акина, Акина. Воеводин отправил запрос в Японию, в наше посольство. Оттуда подтвердили – вы были знакомы. Тут и дурак все поймет.
Василий молчал. Лицо Акины стояло перед ним. Она любила его всю жизнь, тайно крестилась, носила икону его святого тезки. Эх, вернуть бы время вспять!..
– Ей памятник хороший сделали. Мы со Скориным заказали. Потом посмотришь. Похоронена как раба божия Акина Шиджоевна. Кстати, Воеводин завтра придет, все остальное расскажет.
– Спасибо, Гриша…
Белкин потоптался и вышел, аккуратно прикрыв дверь.
…Воеводин действительно приехал утром. Василий встретил его в холле, выдержал изучающий взгляд, пожал руку.
– О здоровье спрашивать не буду, раз на ногах, значит, болезнь ушла. Давай о деле.
– Давайте, Дмитрий Викторович.
Воеводин был по-армейски краток и точен. Тела японцев отвезли в город для опознания. Вызвали консула. Тот бледнел, трясся, но признал только людей Идзуми. От остальных отрекся. Мол, чужие совсем и, может, не японцы.
Историю с похищением документов, попыткой подрыва тоннеля и захватом русских офицеров придержали. В столице не хотели раздувать скандал с Японией. Тем более что утечки информации не было. А незаконный визит Щепкина и Белкина в консульство оставили за скобками.
Только факт гибели сотрудников дипмиссии замолчать не удалось. Но японцы и это спустили на тормозах. Списали на нелегалов, мол, была перестрелка с бандитами, все погибли, и только подоспевшие русские остановили бой.
Убитых похоронили на японском участке кладбища по их традиции. И только Акину хоронили с почестями по-христиански вместе с Гоглидзе.
Документы давно уже в Петрограде, из Генштаба пришла благодарность за операцию. Сулили награды.
Что до Дианы Холодовой… она исчезла. Как, куда, когда – никто не знал. Розыск результата не дал. Как сквозь землю провалилась!
Тут Воеводин сделал паузу и внимательно посмотрел на Василия.
– Пока ты был без сознания, мы и не знали что думать. Может, просветишь?
Василий коротко пересказал последний разговор с Дианой. Воеводин слушал внимательно, не перебивал.
– Тогда все ясно. Все сходится. Германская провокация! Ах, как бы мы влипли, если бы им удалось!.. Чего молчишь?
– А что говорить? – пожал плечами Василий.
– В конце концов, она спасла тебя… Эх, женщины! То убивают, то спасают… что ж, будем искать дальше. Теперь хоть ясно где.
– Зря, – буркнул Василий.
– Это еще почему?
– Если не нашли сразу, то сейчас и подавно. Она давно не в России.
Воеводин пожал плечами.
– Дмитрий Викторович, не поможете?
– Что случилось?
– Мне бы на могилы… Георгия и Акины. Авто бы…
– А тебе можно выходить? – подозрительно спросил Воеводин.
– Денька через три. Я попрошу доктора. Надо мне…
Василий не пояснил, что именно надо, но Воеводин понял. Кивнул.
– Сделаем. Поправляйся!
…Через три недели Василия выписали. Последствия отравления прошли, организм восстановил силы. Только сыпь на животе еще не сошла, но доктор обещал, что пропадет через месяц. Дал мазь, микстуру и велел пить.
На голове образовались залысины. Иван Антонович успокаивал, мол, волосы вполне могут отрасти вновь. Но позже. Что-то внутри сбилось, вот и выпало немного.
Василий спорить не стал, но попросил цирюльника обрить голову почти наголо. Теперь привыкал к новому облику.
Белкин ходил без трости, но пока еще прихрамывал. Он усиленно разрабатывал ногу и даже начал бегать. Правда, хирург, узнав об этом, пообещал сломать обе, если не прекратит.
Воеводин взял им билеты в первый класс и лично посадил на поезд. Два солдата притащили корзины с морскими деликатесами, а подполковник вручил несколько бутылок коньяка и вина.
Когда поезд тронулся, Василий закрыл глаза и сидел так почти десять минут. Он вспоминал Акину и против своей воли Диану. Боль утраты и горечь предательства немного спали, но на душе еще было тяжко. И он надеялся, что это все пройдет к концу пути.
Эпилог
К Батюшину Щепкин прибыл ровно в девять часов. Полковник принял его сразу, встретил у дверей, усадил в кресло, предложил чай. Когда на столе зазвонил телефон, Батюшин коротко ответил, что занят, и попросил адъютанта ни с кем его не соединять.
Щепкин отметил некоторую нервозность полковника, чуть приглядевшись, понял, что тот явно не в себе. Причем сильно.
– Отдохнул? – задал вопрос Батюшин.
– Да. Вчера днем приехал и спал до утра.
– Это хорошо… – протянул полковник, глядя в сторону. – Хорошо. Где Белкин?
– Я отпустил его домой.
– Верно… Здоровье восстановил?
– Вполне. Готов к исполнению…
– Молодец, – полковник упорно не смотрел на Щепкина. – Мы тут подали представление о награждении вас за заслуги. Гхм!.. Но пока суд да дело, я выписал премии в размере годового оклада. Получишь в финчасти. И Белкину скажешь…
– Благодарю. – Щепкин не понимал, что с полковником. – Владимир Петрович, по документам…
– А что с ними? Получили и передали в Генштаб. Все в порядке.
– А расследование?
– Какое расследование? – полковник мельком посмотрел на Щепкина. – Азольцев застрелился, Холодова твоя… извини… Холодова исчезла. Выходы на германского резидента обрезаны… Пока что…
– А как же…
– Ты на улицу вчера выходил? – вдруг спросил Батюшин.
– Нет. С поезда сразу домой. А утром сюда… Что случилось?..
Батюшин наконец посмотрел прямо в глаза капитану.
– Ночью император отрекся от престола!
– Что? – Щепкину показалось, что он ослышался. – Как это так?
– Вот так! Ты газет не читал? Новостей не знаешь?
– Ну-у… проблемы на фронте… стачки…
– Стачки! Вооруженные мятежи! Волнения в Петрограде и Москве.
– Но…
– Император Николай Второй подписал отречение за себя и за сына!
– А кто же вместо него? – растерянно спросил Щепкин.
– Младший брат Михаил Александрович. Если примет трон…
В голове капитана все перемешалось. Отречение, волнения, стачки. Он не был в столице больше четырех месяцев, а как много произошло здесь!
– Так как же теперь?
Батюшин развел руками.
– Не знаю. Императора нет, империя на грани трагедии. Мне утром намекнули, что работа может остановиться. Или ее вовсе прекратят.
Нет, это решительно не укладывалось в голове. Что происходит в стране?
– Сам понимаешь, сейчас уже не до вашей операции, не до документов. Я даже не знаю, что будет завтра. – Батюшин вздохнул, грустно улыбнулся. – Как бы самому не покинуть кабинет.
– Но кто будет работать? Война идет, противник ведет активную разведку…
– Василий Сергеевич! Империя на грани развала! О чем вы говорите! – Батюшин повысил голос, потом опомнился, сбавил тон. – Давайте так. Я даю вам отпуск… на месяц, для лечения. Полностью оплачиваемый. Выпишу путевку хоть в Крым, хоть куда. И езжайте… или сидите дома. Белкина предупредите. Он тоже в отпуске. Как только ситуация прояснится, дам знать. Хорошо?
Полковник проводил Щепкина до двери, пожал руку и повторил:
– Вы в отпуске! Зайдите только в финчасть. Даст бог, все наладится.
В приемной адъютант Осмысловский пожелал Щепкину хорошего отдыха и как-то растерянно улыбнулся. Он тоже еще не отошел от шока.
Щепкин шел по улице, глядя вперед и ничего толком не видя. В голове царил кавардак.
Император отрекся! Как, зачем, почему? Трон не бутылка водки, не предложение руки и сердца – от него нельзя отказаться! Император ведь не сиднем сидит, он правит страной, он символ ее могущества и прочности! Он залог справедливости, надежда и опора!
Покинуть трон – значит предать Отечество и народ! Бросить их в трудный час, оставить с проблемами, горем и несчастьем наедине. Какие бы ни были причины, какая бы обстановка ни была в империи, нельзя уходить! Надо сцепить зубы и работать, разгребать завалы, судить и казнить, но не сдаваться! Сколько королей шло на смерть, но не подписывало отречения! Знали, что плохой король, царь, император лучше никакого!
А Николай Второй сдался! Отдал трон брату. Кто он после этого? Можно ли понять такого человека? Простить?
Выросший в Японии и привыкший к ее традициям, Василий просто не понимал, как можно обмануть миллионы подданных, фактически предать клятву и уйти!
Текущая вспять река, встающее на западе солнце… сдавшийся, спасовавший перед трудностями император. И это в России!
Он все шел и шел, толком не глядя по сторонам, не замечая людей. Тяжелые мысли ворочались в голове, и он никак не мог их выбросить.
А кто теперь он сам? Оставшийся без верховного правителя ронин – одинокий самурай? Кому служить? Михаилу Александровичу? А если тот не примет трон? Государственной думе? Временщику?
Да, он служил не личности, а народу и его верховному владыке императору. Но где теперь император и чего хочет народ? Нет, верно Батюшин отправил его в отпуск. Надо прийти в себя, осмотреться, понять, что происходит. Денег после получения премии хватит надолго. Можно уехать, желательно подальше. Пусть пройдет время, пусть все встанет на свои места.
Щепкин остановился и глянул по сторонам. Ноги принесли его на то же место, где он впервые увидел Зинштейна. Здесь тот устроил фейерверк с грохотом и дымом.
Щепкин подошел к тумбе с афишами, посмотрел на дорогу. Людей пока мало, но лица у прохожих хмурые. Видать, и впрямь положение в столице тяжелое.
Капитан услышал за спиной шум мотора и скрип тормозов.
– Василий Сергеевич! Уф, насилу нашли!
Щепкин обернулся и с удивлением увидел сидящих в автомобиле Зинштейна, Скорина и Белкина.
– Откуда вы тут? – выговорил он.
– Да мы с утра вас ищем, – улыбнулся Белкин. – А потом я узнал, вы были у Батюшина, и поехал к вашему дому. А нашли вот здесь.
– Василий Сергеевич! – воскликнул Зинштейн. – Без вас мы никак! Что же вы?! Премьера на носу, а вас нет!
– Какая премьера?
– Так фильма! Мы все отсняли, только-только закончили монтаж! Уже назначена дата первого показа. Новинка синема!
– Как?
– Да гляньте на афишу! – махнул рукой Зинштейн. – Вон же висит.
Щепкин обошел тумбу и увидел яркую афишу, наклеенную совсем недавно. Роковая красавица, стройный морской офицер, букет роз и револьвер. И название поперек: «Счастливая звезда любви»! Да уж!
– Что же вы, господа, не знаете, что творится в городе?
Белкин перестал улыбаться.
– Знаем, Василий Сергеевич. Все знаем.
– Только народ все равно будет требовать хлеба и зрелищ, – вставил Зинштейн. – Хлеб ему власть даст, а зрелища – мы. Ну же! Трагедии заставляют нас грустить и думать о вечном. Но жизнь требует идти дальше. Разве не так?
– Садитесь, Василий Сергеевич, – подал голос Скорин. – Едем.
– Куда это?
– В «Донон». Там все наши. Отметим выход фильма.
– И поговорим о будущем, – добавил Зинштейн. – У нас есть несколько идей. А вот продюсера нет. Едем?
Щепкин помолчал, глядя на веселую троицу, мельком подумал, что Белкин быстрее него пришел в себя после известия об отречении императора, и позавидовал ему.
«Да и правда, хватит ныть! Моя-то совесть чиста. Мне не стыдно ни за себя, ни за свое дело. И за друзей не стыдно. Так пусть император кусает локти. А мы будет делать, что можем! И никак иначе!»
Василий отбросил последние сомнения и шагнул к распахнутой дверце. В конце концов, жизнь сегодня не заканчивается! А значит, надо жить!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.