Текст книги "Классические тексты дзэн"

Хуэйнэн ответил: «Здесь смысл Сутры абсолютно ясен, лишь ты сам неправильно понимаешь его. Недостаток, из-за которого люди этих трех колесниц (т. е. шравака, пратьека-будды и бодисаттвы – А.М.) не могут понять мудрость Будды, заключается в том, что они лишь много [рассуждают о ней]. И даже если в своих рассуждениях они продвинуться очень далеко, это еще дальше уведет их [от мудрости Будды]. Будда изначально [пришел], чтобы проповедовать обычным людям, а не Буддам. Тем же, кто не мог уверовать в его Принцип, он позволял уйти из общины. И ты не знаешь, что мы уже едем в колеснице, запряженной белыми волами, и нам нет нужды искать за нашими вратами (вне нашей школы – А.М.) другие три колесницы. К тому же Сутра абсолютно ясно говорит тебе: «Есть лишь Единая колесница Будды, и нет никаких других колесниц, типа второй или третьей». Бесчисленные способы, [которыми Будда проповедовал нам], различные притчи и высказывания, где выводятся причинно-следственные связи, – все эти многочисленные способы используются ради достижения Единой колесницы Будды». Как ты не можешь осознать этого? Три колесницы – ложны, они были пригодны лишь в прошлом. Единая колесница – вот истина! И она предназначена для настоящего дня. Лишь научись отбрасывать ложное и возвращаться к истинному.

После того, как ты вернешься к истинному, даже само это «истинное» не будет обладать [для тебя] никаким именем. Ты должен понять, что все эти богатства принадлежат лишь тебе, и только ты можешь пользоваться ими. И лишь когда ты не будешь смотреть [на Будду] лишь как на отца, [на других людей] лишь как на сыновей его, [а на все эти сокровища] лишь как на предмет для использования[193]193
  Это высказывание Хуэйнэна напрямую соотносится с пассажем из «Лотосовой сутры», где определяются три типа отношений или «мыслей»: «отцовские мысли» (фусян), «сыновние мысли» (цзы сян) и «мысли об использовании» (юн сян). Под «отцом» в притче Сутры подразумевается некий богач, обладающий несметными сокровищами всего мира, т. е. сам Будда. «Сын» – это бедняк, т. е. все живые существа, обделенные истинным знанием. Хуйнэн же призывает отказаться от разделения на «отца» и бедных «детей», поскольку любой человек в потенции и есть сам Будда. Под «использованием» притча Сутры подразумевает использование самого «сокровища», т. е. знания Будды.


[Закрыть], то лишь тогда это можно будет назвать овладением Лотосовой сутрой. От кальпы к кальпе ты не выпустишь из рук [эту Сутру], и от восхода до заката не будет такого момента, когда бы ты ни повторял Сутру».

Прозрев, Фада запрыгал от радости и в глубоком почтении к Наставнику сложил следующую гатху:

 
Повторил я сутру вот уж три тысячи раз,
Но Наставник из Цаоси разрушил все это лишь одной своей фразой.
Тот, кто не понимает смысла воплощения Будды в этом мире,
Как он может быть способен укротить страсти, что живут в людях?
Колесницы баранов, оленей и быков были лишь временной заменой,
Тремя этапами добра – начальным, средним и последующим[194]194
  Здесь фактически дается онтологическая картина «развертывания» добра (шань) в этом мире, когда первый этап был представлен «слушающими»-шравакми, т. е. начальными учениками, лишь слушающими и обсуждающими наставления, но зачастую не способными воплотить их в поступки; второй этап представлен пратька-буддами, уже способными достичь просветления и освобождения от пут мира, но не способными принести это освобождение другим людям; третий этап воплощает собой появление бодхисаттв, которые намеренно не уходят из этого мира в нирвану, дабы заботиться о спасении других людей. Таким образом в учении Хуэйнэна эти «три колесницы» рассматриваются как логические этапы развития буддизма, хотя уже ушедшие в прошлое. В отличие от него, Мацзу крайне резко выступал против шраваков и пратьека-будд.


[Закрыть].
Как же узнать, что внутри горящего дома[195]195
  Горящему дому или горящим покоям обычно уподобляются в буддизме все три мира, которые пожираются огнем человеческих страстей и заблуждений.


[Закрыть],
Изначально пребывает правитель Дхармы (Дхарма-раджа)?
Наставник сказал: «Отныне ты можешь называть себя «Монах повторяющий сутры» (Няньцзин сэн)».
Благодаря этим наставлениям [Фада] постиг сокровенный смысл и по-прежнему не прекращал повторять вслух сутру.
 

Монах Чжитун был выходцем из местечка Аньфэн, что в области Шоучжоу[196]196
  Область Шоучжоу была учреждена в VII–VIII в., а в первой четверти нашего века стала уездом Шоусянь, который ныне располагается в провинции Аньхуэй.


[Закрыть]. Вот уже более тысячи раз он прочел «Ланкаватара-сутру», но так и не мог понять смысл «трех тел» – Трикаи и четырех типов мудрости (праджня). Поэтому он поклонился Патриарху и попросил его объяснить смысл этого.

Хуэйнэна сказал: «Если говорить о «трех телах», то очищенное Тело закона (Дхармакая, Фашэн) – это и есть твоя изначальная природа. Целиком реализованное Тело (Самбхокая, Баошэн) – это и есть твоя мудрость (праджня), а пребывающее в бесконечных трансформациях Тело метаморфоз (Нирманакая, Хуашэн) – твои поступки. Но если все это оторвано от твоей изначальной природы, то нельзя говорить о «трех телах», поскольку это можно лишь назвать «тела есть, но нет в них мудрости». Если же ты поймешь, что все три тела не обладают собственной природой, [поскольку проистекают из внутренней природы самого человека], то это и будет назваться четырьмя типами знания Бодхи (трансцендентного знания о просветлении – А.М.). Послушай мою гатху:

 
Наша собственная природа уже заключает в себе все три тела,
Которые и высветляют в нас четыре типа мудрости,
Таким образом, не отказываясь от того, чтобы взирать и слушать внешний мир,
Ты непосредственно можешь достичь чертога Будды.
И сегодня я говорю тебе:
Коли истинно уверуешь в это, то никогда не впадешь в заблуждения.
Но никогда не учись у тех, то ищет [Будду] где-то вовне,
И весь день рассуждает о просветлении-бодхи».
 

Чжитун спросил вновь: «Могу ли я услышать наставления о смысле четырех типов мудрости?».

Хуэйнэн объяснил: «Если ты познал три тела, то также сумеешь постичь и четыре типа мудрости Так о чем же еще спрашивать? Но если ты оторвался от своих трех тел – то уже не говори о четырех типах мудрости! Название этому – «мудрость есть, но тел нет». И в этом случае обладание мудростью может обернуться ее полным отсутствием!»

Затем Хуэйнэн добавил, произнеся гатху:

 
Природа Мудрости-зеркала абсолютно чиста,
Сердце Мудрости-равновесия не имеет недостатков,
Взор Мудрости-сокровенного видения не имеет заслуг,
Всеохватная Мудрость едина с [Мудростью]-зеркалом,
Первые пять виджнан и восьмая виджняна переходят друг в друга на высшем этапе в то время как шестая и седьмая виджняна – на начальном этапе[197]197
  Буддизм рассматривает восемь типов знания или виджнан (кит. ба ши). Пять первых типов виджнян соотносятся с пятью органами чувств и дают нам чувственное восприятие мира. Восьмая виджняна – алая-виджняна или «сознание сокровищница». Шестая виджняна – клиста-мано-виджняна или «сознание-основа самоосознания», седьмая – мано-виджняна или «размышляющее сознание». Смысл этого высказывания Хуэйнэна таков: первые пять и восьмая виджняна соотносятся со стадией Будды, шестая и седьмая виджняна – со стадией Бодисаттвы. На первой стадии, называемой «мудита» или «этап радости», бодисаттва осознает пустотную природу как самого себя, так и всех вещей. Таким образом он трансформирует свое «сознание клиста-мано» в «Мудрость сокровенного видения». На стадии Будды пять чувственных типов знания (пять виджнян) трансформируются в высший тип «сознания-сокровищницы», которое соответствует «Мудрости-зеркалу».


[Закрыть].
Но все это лишь – произнесение названий, но не выражение их истинной природы.
Когда ты целиком сумеешь освободить себя от ощущений, [что порождают внешние объекты],
Ты постоянно будешь пребывать в Драконовом Самадхи[198]198
  «Драконово самадхи» (кит. нацзя дин) – самадхи, уподобляемое по своей мощи дракону, который когда лежит, воплощает собой полный покой, когда вздымается – необоримую силу.


[Закрыть]».
 

[Услышав эти слова], Чжитун прозрел мудрость своей природы и обратился к Патриарху со следующей гатхой:

 
Три тела изначально пребывали внутри меня,
Четыре типа мудрости заключены в просветленном сердце,
Когда тела и мудрость ни в чем неотличимы друг от друга,
[Мы сможем спонтанно] откликаться на вещи, следуя их формам.
Поиск [трех тел] или пестование [мудрости] – лишь иллюзорные акты.
Пытаться сохранить их или пребывать в них – поступки, противоречащие истинной сути.
Благодаря наставлениям Учителя, я постиг их сокровенный смысл,
И посему отныне могу покончить со всеми именами, что лишь замутняют [сознание] и загрязняют [нашу природу]»[199]199
  Т. е. отказаться от попыток определить на словах смысл Трикаи и праджни и постигать это только изнутри собственного сердца.


[Закрыть].
 

Монах Чжичан[200]200
  Чжичан упоминается в «Записях о передаче светильника» [47, цз. 51б, 239а-б.]


[Закрыть] был уроженцем местности Гуйси, что в области Синьчжоу[201]201
  Область Синьчжоу была образована в эпоху Тан (618–907), сейчас это уезд Шанчао в провинции Цзянси.


[Закрыть] и уже в раннем возрасте принял монашество, преисполненный решимости прозреть свою природу. Однажды он пришел к Хуэйнэну выразить свое почтение, тот же спросил Чжичана:

– Откуда ты пришел? Что стремишься обрести?

– Я недавно побывал в горах Байфэншань («Белых пиков»), что в области Хунчжоу, посетил Преподобного Датуна[202]202
  Монах Датун (досл. «Великое проникновение») – одно из монашеских прозвищ Шэньсюя, руководителя т. н. «северной» школы чань-буддизма и в этом смысле духовного соперника Хуэйнэна. Здесь в тексте Сутры ошибка: Шэньсюй никогда не жил в горах Байфэншань, равно как и не было в этой местности другого монаха по имени Датун. Современные буддийские комментаторы относят этот отрывок к «неофициальной истории» (бе чуань) школы Хуэйнэна и считают более поздней допиской, чтобы показать преимущества учения Хуэйнэна перед северной ветвью чань. [см. 22, 145]


[Закрыть] (т. е. Шэньсюя – А.М.), обратившись к нему с просьбой объяснить мне смысл того, как прозреть собственную природу и стать Буддой. Но все же у меня остались некоторые сомнения, а поэтому я отправился столь далеко, чтобы выразить Вам почтение в надежде, что Вы, Преподобный, проявите милость и наставите меня.

– А какими словами наставлял тебя [Шэньсюй]? Расскажи-ка их мне, я хочу послушать!

– Когда я пришел туда и провел уже три месяца, но так и не получил наставления, то срамясь постичь Дхарму, однажды вечером один пришел в покои [к Шэньсюю] и спросил: «Прозрели ли Вы собственное изначальное сердце и изначальную природу?». Шэньсюй ответил: «А ты прозрел абсолютную пустоту?». «Прозрел», – ответил я. «А какой вид, какую форму имеет эта пустота?», – спросил он. «Пустота бесформенна, так о каком же виде и форме может идти речь?», – ответил я. «Твоя изначальная природа в точности подобна этой пустоте, и осознание того, что нет там такой вещи, которую можно было бы увидеть, и зовется «истинным прозрением», а осознание того, что нет там никакой вещи, которую можно было бы познать, и зовется «истинным знанием». Нет там ни зеленого, ни желтого, ни длинного, ни короткого, поскольку прозрение в своем истоке абсолютно чисто, а основа просветления– совершенна и ясна, и зовется все это «прозревая собственную природу, стать Буддой». А еще называется это «познание и прозрение Воистину пришедшего (Татхагаты, т. е. Будды)». И хотя я услышал эти речи, я не все понял в них. Прошу Вас, объясните мне их смысл.

– То, что он сказал тебе, – ответил Хуэйнэн, – означает, что он по-прежнему придерживается взглядов «прозрения и познания», и именно поэтому он не сумел тебе объяснить их. Я же тебе прочту одну гатху:

 
Не познать единой дхармы и при этом придерживаться мысли о том, что [сердце] пребывает в отсутствии прозрения,
В немалой степени напоминает то, как пробегающие облака закрывают лик солнца.
Не познать единой дхармы, но при этом придерживаться «пустотного познания»,
Напоминает то, как чистое небо [ни с того ни с сего] прорезают вспышки молний.
Стремительное возникновение [в сознании] таких мыслей о познании и прозрении
Показывает лишь ошибочное понимание этого – к какому же освобождению это может привести?
Но если ты хотя бы в одной своей мысли поймешь всю ошибочность этого,
Духовный свет твой будет вечно происточаться изнутри тебя».
 

Как только Чжичан услышал эту гатху, сердце и мысли его просветлели. И он произнес гатху:

 
«Позволить подобным мыслям о познании и прозрении рождаться в нас,
Все равно, что искать просветления-бодхи во внешних предметах.
Чем тот, кто выработал в себе чувство «Я просветлен уже одной своей мыслью»,
Превосходит то состояние, когда он еще пребывал в заблуждениях?
Внутри своей природы почувствовал я исток [всего сущего]
И свет этого распространился повсюду.
И если бы я не явился в покои к Наставнику
Так бы и остался сбит с толку этим учением о двух головах (т. е. о «сохранении отсутствия прозрения» и «пребывания в пустотном знании» – А.М.).[203]203
  Этот параграф отсутствует в Дунхуанском варианте сутры.


[Закрыть]
 

Однажды Чжичан спросил Патриарха:

– Будда проповедовал доктрину «трех колесниц»[204]204
  Три колесницы – колесница шраваков, пратьека-будд и бодхисаттв.


[Закрыть]. Но вместе с этим он говорил и о Наивысшей колеснице[205]205
  Наивысшая колесница (цзуй шан чэн) – этот термин встречается в «Алмазной сутре», цз. 9, с. 755а.


[Закрыть]. Я не могу понять этого, и прошу, объясните это мне.

– Ты должен вглядываться в собственное изначальное сердце, а не во внешние проявления дхарм (дхармалакшана, т. е. формальные объяснения и предметы)! В Дхарме не бывает четырех колесниц, это лишь человеческое сердце разделяет их. Смотреть, слушать, повторять сутры – это малая колесница (т. е. Хинаяна). Познать внутреннюю природу и смысл освобождения от пут мирского – это Средняя колесница. Претворять Дхарму в своих поступках – это Большая колесница (Махаяна). Но лишь до конца проникнуть в мириады дхарм, овладеть ими, и при этом не быть загрязненным ничем, отринуть внешние проявления дхарм и не обладать ничем, – лишь это зовется Наивысшей колесницей.

Слово «Колесница» (санск. «яна») имеет смысл «двигаться, свершать поступки»[206]206
  Син – этот термин имеет ярко выраженный «практический» оттенок: «практика, поступки, дела, движение», т. о. Хуэйнэн говорит об исключительно практическом, прикладном характере чань.


[Закрыть], и ни к чему здесь вести словесные баталии. И если ты сумеешь воспитать себя, но более не будет у тебя никаких вопросов ко мне! /В любой момент времени пребывай в собственной природе и в само-таковости (естественности)!

Чжичан с благодарностью поклонился и оставался рядом с Хуэйнэном, пока Патриарх не покинул этот мир.[207]207
  Этот параграф отсутствует в Дунхуанском тексте сутры.


[Закрыть]

Монах Чжидао был уроженцем уезда Наньхай, что в Гуанчжоу. [Как-то он пришел к Патриарху] и спросил его:

– С тех пор как я покинул дом [и стал монахом] вот уже более десяти лет я читаю «Маха-паринирвану-сутру», но так и не понял ее великого смысла. Прошу Вас, Преподобный, наставьте меня.

– И какое же ты место не понял? – спросил Патриарх.

– «Все деяния – непостоянны и они принадлежат к дхарме рождений и смертей (т. е. Самскрта-дхарма). Когда и смерти и рождения прерываются, то тогда и наступает радость нирваны».

– И что смущает тебя здесь? – вновь спросил Хуэйнэн.

– Все живые существа обладают двумя телами, то есть физическим телом (Рупакая) и телом Закона (Дхармакая). Физическое тело непостоянно, оно рождается и умирает. Тело Закона постоянно, непознаваемо и непостижимо. Сутра гласит: «Рожденное – умирает и, умирая, прекращает свое существование. И это умирание и является радостью». Так какое же тело [из двух] угасает в безмятежности[208]208
  Угаснуть в безмятежности или тихо угаснуть (кит. цзиме) – одно из обозначений нирваны. Дальнейшие рассуждения монаха основаны на том, что он путает нирвану с физическим «тихим угасанием» человека.


[Закрыть], а какое тело испытывает радость? Если речь идет о Физическом теле, то физическое тело, умирая, распадется на четыре великих стихии Махабхута[209]209
  Четыре великих стихии (санскр. Махабхута, кит. сы да) – земля, вода, огонь, ветер. Из этих четырех субстанций состоит всякое физическое тело, в том числе и человек. Первая из пяти скандх «материальное начало» (санск. рупа, кит. сы) включает в себя именно эти четыре великих первостихий. Таким образом смерть понимается как распадение первой из пяти скандх, в то время как четыре остальных (ощущение-ведана, способность к созданию образов-самджня, действование-самскара и сознание-виджняна) проходят значительно более сложные трансформации после физической смерти человека.


[Закрыть], и все это целиком является страданием. О страдании нельзя говорить как о радости. Если же в безмятежности угасает Тело Закона, то оно оказывается подобным деревьям, траве, камням и черепице. Так кто же испытывает радость в этом случае? Тело Закона – это основа рождений и смертей, а пять скандх – это функция рождений и смертей. Это значит, что у одной основы существует пять функций, а цепь рождений и смертей постоянна. Рождение – это функция, возникающая из основы. Смерть – это функция, что возвращается к своей основе. Если сказать, что тело достигает реинкарнации, то для всех существ, что обладают чувствами, не будет «прекращения смертей». Если сказать, что тело не имеет реинкарнации, то все будет бесконечно возвращаться к смерти, подобно вещам, что не обладают чувствами. И если это так, то при таких ограничениях и запретах нирваны, рождение становиться вообще невозможным для всех живых существ[210]210
  Этот параграф – один из ярких примеров буддийской логики, характерной для ранних школ Махаяны, нередко заводившей в тупик последователей.


[Закрыть]. Так где же здесь радость?

– Ты – сын Будды[211]211
  Сын Будды (санск. Гина, кит. шицзы) – монах, бхикку или бхикшу.


[Закрыть] – сказал Патриарх, – так зачем же ты изучаешь неверные (досл. «внешние») пути, придерживаешься ложных взглядов о «конечном и постоянном»[212]212
  Ложные взгляды о «конечном и постоянном» (дуань чан) – один из видов ересей, против которых выступали ранние школы Чань.


[Закрыть] и противоречишь Учению школы Высочайшей колесницы (т. е. Махаяны)? Если исходить из того, что ты говоришь, то Тело закона существует отдельно от физического тела, а прекращение череды «рождений и смертей» якобы требует «угасания в безмятежности» (т. е. нирваны). Более того, утверждая, что «нирвана – это вечная радость», ты подразумеваешь, что существует кто-то, кто испытывает эту радость. Те живые существа, что придерживаются таких взглядов о череде смертей и рождений, стремятся к мирским радостям [и тем самым еще больше привязывают себя к череде смертей и рождений]. Отныне знай: Будда испытывает высочайшее сострадание именно к тем людям, которые полагают, что соединение вместе пяти скандх и есть проявление нашего тела, а все остальные дхармы являются внешними проявлениями суетного мира. К тем, кто постоянно носим течением между рассуждениями о том, что жизнь – хороша, а смерть отвратительна, и не знают они о существовании грез и пустых иллюзий, все больше вовлекая себя в круг перерождений. К тем, кто обращает вечную радость нирваны в проявления страданий, и к тем, кто ежедневно стремится к чувственным наслаждениям. Для них милосердный Будда проявляет истинную радость нирваны. Ни в одном моменте[213]213
  Любой момент (санскр. ксана, кит. шана или няньнянь) – неизмеримо малый момент по своей мимолетности противопоставляемый вечным кальпам.


[Закрыть] нет ни проявлений (лакшан) жизни, ни проявлений смерти, ни даже прекращения череды рождений и смертей. Это и есть проявление Безмятежного угасания (нирваны). Но даже в сам этот момент проявления не существует и его невозможно измерить. Это и зовется Вечной радостью, но в этой радости нет ни того, кто испытает эту радость, ни того, кто не испытывал бы ее. Так, где же может существовать то, что мы называем «одна основа и пять ее функций»? Так зачем же ты говоришь, что «при таких ограничениях и запретах нирваны рождение вообще невозможно для всех живых существ»? Говоря так, ты поносишь Будды и разрушаешь Дхарму! Послушай мою гатху:

 
Недостижимо великая Маха-паринирвана
Совершенна и вечно полна сиянием [Будды]
Обычные люди и глупцы называют ее «смертью»,
Те, кто придерживаются ложных учений, зовут ее «прекращением»
Эти люди, что принадлежат к двум колесницам[214]214
  Люди двух колесниц – «слушающие» (шраваки) и пратьека-будды (Будды для себя), достигшие индивидуального просветления, но не заботящиеся о спасении других людей. Обе этих категории представляют собой прошлый этап развития буддизма, в то время как сейчас наступила эпоха бодисаттв, которые прежде всего заботятся о спасении других людей.


[Закрыть],
Рассматривают всякое действие как «недеяние»,
Все это – лишь чувственные рассуждения,
И в них видна основа шестидесяти двух типов ложных взглядов[215]215
  Шестьдесят два ложных взгляда – ошибочные суждения, которые уводят человека в сторону от истинного освобождения сознания. Они связаны с односторонностью оценки наиболее важных моментов существования человека и мира: вечного и умирающего, времени, жизни и смерти и т. д., когда ложным образом концептуализируется одно в ущерб всем другим взглядам. Первую группу ошибок образуют односторонняя оценка через пять скандх (физическое начало, ощущение, способность к созданию образов, действование, сознание) каких либо объектов и явлений: возникновение постоянства, отсутствие постоянства, и постоянство и его отсутствие, отсутствие как постоянства, так и его отсутствия. Совокупно это образует первые двадцать «ложных взглядов». Вторые двадцать ложных взглядов образуются за счет взаимодействия пяти скандх и четырьмя утверждениями о «крайнем пределе» (санск. пранта, кит. бяньцзи): наличие предела, отсутствие предела, одновременное существование как наличия, так и отсутствия предела, одновременное отсутствие как наличия, так и отсутствия предела (О «пределе» см. след. сноску). Третьи двадцать ложных взглядов образованы взаимодействием пяти скандх и оценкой «прихода и ухода» (жизни и смерти) или «прошлого и будущего» (кит. цюлай): наличие «прихода и ухода», отсутствие «прихода и ухода», наличие как прихода, так и ухода, отсутствие как прихода, так и ухода. Еще два ложных взгляда связаны с неверной оценкой физического (санск. рупа, кит. сэ) и психического (санск. нама, кит. синь) начал в человеке, когда выделяют лишь одно из этих двух начал, забывая о другом.


[Закрыть].
Все это – лишь иллюзорные и пустые имена, [что мы даем сами].
Так откуда же взяться здесь истинному смыслу?
Лишь человеку, что обладает неизмеримо пытливым умом,
Будет дано постичь, что означает отсутствие привязанностей,
Познав закон пяти скандх, достигнув своего «Я», что заключено в скандхах
Снаружи проявляется в физических формах многих людей
В самых различных переливах звуков
Все они в равной степени подобны сну и иллюзиям.
Он не делает различия между простолюдином и мудрецом,
Не размышляет о нирване,
Он разбивают «два односторонних суждения и три крайних предела»[216]216
  «Два односторонних суждения и три крайних предела» (кит. «эр бянь сань бяо»). Один из основных постулатов буддийской логики. «Два односторонних суждения» (санскр. Антарграхадрсти): либо о наличии, либо об отсутствии (или бытие или небытие, вечности или невечности). «Три крайних предела» (санск. пранта): либо прошлое, либо настоящее, либо будущее или внешнее, внутреннее и середина, в то время как просветленное сознание не имеет времени.


[Закрыть]
Он используют свои шесть корней[217]217
  Шесть корней (санск. шесть индрий, кит. лю гэнь) – шесть каналов получения информации об этом мире: глаза, уши, нос, язык, тело и мысль.


[Закрыть], когда это необходимо.
Но мысль об «использовании» не волнует его.
Он может разделить любые явления,
Но мысль о разделении не волнует его.
И даже когда пламень конца кальпы выжжет даже дно океанов,
И когда вихри заставят сталкиваться между собой горы,
Он будет пребывать в истинном постоянстве радости безмятежного угасания
А проявления нирваны останутся все теми же.
Я говорю об этом тебе сегодня столь настойчиво
Лишь для того, чтобы ты сумел избавиться от своих ложных взглядов.
И если ты не будешь [буквально] следовать моим словам,
То возможно кое-что ты сумеешь постичь»
 

Услышав эту гатху, Чжидао испытал Великое пробуждение. Буквально запрыгав [от радости], он поклонился Патриарху и удалился.

Чаньский учитель Синсы, уроженец Аньчэна, что в Цзичжоу[218]218
  Цзичжоу – современный уезд Цзиань в провинции Цзянси.


[Закрыть], происходивший из рода Лю, как-то услышал, что в Цаоси [у Шестого патриарха] через проповедь Дхармы спасаются множество людей и прямиком отправился на поклон [к Хуэйнэну]. Там он задал Хуэйнэну вопрос:

– Чем должен заниматься [последователь Чань], чтобы его достижения нельзя было измерить «ступенями совершенствования»[219]219
  Ступени совершенствования (цзицзи) – во многих школах буддизма существовало множество формальных признаков, благодаря которым можно было отнести последователя Дхармы к одной из нескольких десятков или даже нескольких сот ступеней просветления или ступеней совершенствования. Чаньские патриархи считали, что в реальности эти ступени не имеют никакого отношения к достижению просветления.


[Закрыть].

– А чем Вы пришли сюда заниматься? – спросил в ответ Патриарх.

– Я не знаю, что делать даже с Благородными истинами, [завещанными Буддой]!

– А на какой «ступени совершенствования» Вы находитесь сейчас? – вновь спросил Патриарх.

– Если я даже не знаю, что делать с Благородными истинами, о какой вообще «ступени совершенствования» может идти речь?

Патриарх был глубоко поражен [его ответами] и сделал Синсы старшим в общине[220]220
  Старший в общине (шоу чжун) – в официальной структуре монашеской сангхи такого звания не существует. Хуэйнэн делает Синсы ответственным за соблюдение ряда уложений в общине.


[Закрыть].

Однажды, Патриарх сказал ему: «Ты должен идти и распространять наше Учение в своем округе, дабы оно не умерло!». Так, Синсы, получив Дхарму, вернулся в Цзичжоу в горы Цинюань (Светлого источника) и повсеместно распространял Дхарму. После его ухода его наградили посмертным именем «Чаньский мастер Хунцзи», что означает «Великий в своей помощи».

Чаньский наставник Хуайжан[221]221
  Хуайжан с гор Цинъюэ (Цинъюэ Хуайжан, 670–762) – по одним сведениям, был прямым учеником Хуэйнэна, по другим – учился у одного из последователей Хуэйнэна и возглавлял одну из крупнейших школ своего времени. В основном известен как учитель великого наставника Мацзу.


[Закрыть] происходил из рода Ду, что в жил в области Цзиньчжоу[222]222
  Область Цзиньчжоу – сегодня уезд Анькан в провинции Шэньси.


[Закрыть]. Сначала он пришел к Государственному наставнику [Хуэй]аню[223]223
  Государственный наставник Хуэйань «Национальный» или «государственный наставник» (го ши) – звание, присуждаемое за выдающиеся заслуги в проповеди буддизма. Здесь речь идет об одном из последователей школы Пятого патриарха Хунжэня, который после смерти учителя поселился в горах Суншань, недалеко от монастыря Шаолиньсы. Современники называли его Государственный Наставник Старый Ань (Лаоань го ши).


[Закрыть], что пребывал в горах Суншань, но Хуэйань отправил его в Цаоси послушать проповедь.

Хуайжан прибыв [в Цаоси], поклонился учителю, тот же его спросил:

– Откуда пришел ты?

– С гор Суншань.

– И с какой вещью ты пришел сюда?

– Было бы неправильным сказать, что это похоже на какую-то вещь, – ответил Хуайжан.

– А можно ли этого достичь через тренировки? – вновь спросил Хуэйнэн.

– Нет никаких препятствий к тому, чтобы достичь ее тренировками, но вот загрязнить это невозможно ничем.

– Будды как раз оберегали именно это – то, что нельзя загрязнить. Это как раз для тебя, равно как и для меня самого. Индийский патриарх Праджнятара говорил: «Появится Жеребенок, который будет попирать своими копытами всех людей в Поднебесной». Ты должен сам понять [смысл этого предсказания], мне же не следует его разъяснять слишком поспешно[224]224
  Этот пассаж является одним из ключевых в формировании традиции раннего чань-буддизма. Предсказание про «жеребенка, что будет попирать своими копытами людей Поднебесной» относиться к чаньскому наставнику Мацзу (709–788) (первый иероглиф его имени переводиться как «Лошадь»). Учителем Мацзу становиться именно Хуайжан (677–744), Вероятно, этот отрывок не относится к первоначальному варианту сутры и появился позже, чтобы показать Мацзу продолжателем традиции Хуэйнэна через Хуайжана. Реальность обучение Хуайжана у Хуэйнэна вызывает сомнения (см. вводную статью)


[Закрыть].

Внезапно Хуайжан понял [смысл того, о чем говорил Хуэйнэн] и [после этого] почти пятнадцать лет он оставался учеником Шестого патриарха. День за днем он все глубже проникал в сокровенное и утонченное. Затем он поселился на пике Наньюэ в горах Хэншань, где широко проповедовал Чаньскую школу. Его наградили посмертным именем «Чаньский наставник Дахуэй», что означает «Великая мудрость».

Чаньский наставник Сюаньцзюэ («Сокровенное просветление») из Юнцзя происходил из рода Дай, что жил в уезде Вэньчжоу[225]225
  Вэньчжоу – область (затем – уезд), учрежденная в династию Тан. В эпоху Суй принадлежала другой области Юнцзя. К XIV в. переименована в округ Вэньчжоу. В настоящий момент – это уезд Юнцзя в провинции Чжэцзян.


[Закрыть]. С малых лет изучал он сутры и комментарии на них – шастры, был искушен в методиках самадхи и медитации-випассаны[226]226
  Самадхи (кит. «чжи», дословно «останавливать») – одно из общих обозначений техники созерцания. Випассана (кит. «гуань», досл. «взирание) – высшая стадия медитативной практики, в результате которой и достигается трансцендентная мудрость-праджня. На уровне випассаны человек освобождается от желаний, вызванных нашим физическим телом (рупа), от чувства эгоизма (нама), познает сущность скандх и наличия двух истин – истины мирской жизни (сансары) и высшей истины (нирваны).


[Закрыть] буддийской школы Тяньтай, поскольку читая «Вималакирти-нидресса сутру» он прозрел свое сердце-основу[227]227
  Сердце-основа (синь ди, досл. «сердце-земля») – одно из важнейших понятий чань. Указывает на то, что «Твое сердце и есть Будда», и не следует искать Будду вне собственной души. Эта концепция получила особое развитие у наставника Мацзу. До него «сердце-основа» могло выступать в качестве синонима алаи-виджнаны (сознание-сокровищницы).


[Закрыть].

Однажды ученик Наставника [Хуэйнэна] по имени Сюаньцэ («Сокровенная бамбуковая табличка») решил посетить его и между ними завязалась оживленная беседа. Во время разговора [Сюаньцэ увидел], что высказывания [его собеседника] соответствуют речениям чаньских патриархов.

Сюаньцэ поинтересовался:

– Могу ли я узнать, о Милосердный[228]228
  Милосердный или гуманный (жэнь чжэ) – вежливое обращение к монаху. Как напоминание о безмерном милосердии Будды, спасающем все живые существа.


[Закрыть], кто тот учитель, от которого Вы получили Дхарму?

– Когда я слушал наставления в различных шастрах, у меня на каждый раздел был свой учитель. Но затем, изучая «Вималикирти-нидрэша-сутру» я познал суть Школы Сердца Будды (Буддхаситта, самоназвание школы Чань – А.М). Но еще не было человека, который мог бы проверить это[229]229
  Проверить или засвидетельствовать (чжэнмин) – по чаньской традиции после индивидуального достижения просветления считается необходимым, чтобы один из известных наставников засвидетельствовал реальность факта достижения просветления.


[Закрыть].

– Еще до времен Бхисмагарджитасавара Раджи[230]230
  Бхисмагарджитасавара Раджа (кит. Вэйинь ван) – первый Будда.


[Закрыть] можно было достичь [просветления без подтверждения наставником], – сказал Сюаньцэ, – но после Бхисмагарджитасавара Раджи, тот, кто сам достигает пробуждения без [подтверждения] наставника естественным образом становиться на ложный путь.

– Не пожелаете ли Вы, Милосердный, стать заверителем моего [просветления]? – спросил Сюаньцзюэ.

– Мои слова слишком легковесны для этого, – ответил Сюаньцэ. – В местечке Цаоси есть Великий учитель – Шестой патриарх, к которому стекаются паломники со всех четырех сторон чтобы получить от него Учение. Если Вы отправитесь к нему, я составлю Вам компанию.

Сюаньцзюэ вместе с Сюаньцэ пришли в [Цаоси]. Сюаньцзюэ обошел три раза вокруг учителя [в знак уважительного приветствия], а затем встал перед ним, подняв монашеским посох-кхаккхару.

Наставник спросил:

– Шраман является воплощением трех тысяч больших правил и восьмидесяти тысяч мелких предписаний. Так откуда пришли вы и что сделало Вас столь озабоченными?

– Слишком велико дело [бесконечной череды] рождений и смертей, и слишком быстро мы уходим в непостоянство, – ответил Сюаньцзюэ.

– Почему же ты не воплотил в себе принцип «Нерождения»[231]231
  «Нерождение» (у шэн). Учение чань провозгласило принцип «достижения просветления в нынешнем теле», т. е. без дополнительных перерождений.


[Закрыть], который бы положил конец бы скоротечности жизни? – спросил Хуэйнэн.

– Если тело пребывает во вне рождений, то и основа [существования человека, его сердце] не скоротечна! – заметил Сюаньцзюэ.

– Именно так! Именно так! – воскликнул Хуэйнэн.

Сюаньцзюэ сделал все необходимые церемонии, [что полагаются по окончанию беседы с наставником], поклонился и вскоре он распрощался.

– Не слишком ли быстро ты возвращаешься обратно? – спросил его Хуэйнэн.

– Если изначально не существует движения, можно ли говорить о скорости? – ответил вопросом Сюаньцзюэ.

– А кто знает, что движения не существует?

– Это лишь разделение [первоначального единства], что само возникает у Вас, Милосердный.

– Ну что ж, – заметил Хуэйнэн, – я вижу ты уловил смысл «Нерождения».

– А, что разве «Нерождение» обладает «смыслом»? – спросил Сюаньцзюэ.

– А разве «отсутствие смысла» не есть разделение [первоначального единства]?

– Разделение это также и отсутствие смысла.

– Замечательно! – воскликнул Хуэйнэн. – Задержитесь ненадолго и останьтесь здесь на ночлег!

[Благодаря последнему восклицанию Патриарха] со временем [Сюаньцзюэ] стали называть Ишэцзюэ – «Просветление за один ночлег».

Впоследствии он написал «Гатху о Подтверждении Пути», которая широко распространилась по миру. После смерти получил он имя «Великий учитель Усян» – «Тот, кто находится вне внешних проявлений». А его современники звали его «Чэньцзюэ», что означает «Воистину просветленный».

Чаньский последователь Чжихуан сначала обучался у Пятого патриарха и сам считал, что уже достиг Самадхи. На двадцать лет он уединился в небольшой обители, где проводил долгие часы в сидячей медитации.

Ученик [Хуэйнэна] Сюаньцэ, путешествуя вдоль берегов Хуанхэ, услышал имя Чжихуана и посетил его обитель.

– Что ты делаешь здесь? – спросил Сюаньцэ.

– Я вхожу в Самадхи, – ответил Чжихуан.

– «Вхожу в Самадхи» – сказал ты? Пребываешь ли ты в нем сознательно (досл. «с наличием сердца»)? А может бессознательно (досл. «в отсутствии сердца»)? Если ты входишь в Самадхи бессознательно, то это значит, то все бесчувственные вещи, типа травы и деревьев, черепицы и камней, также могут войти в Самадхи. Если же ты то делаешь сознательно, то все, оживленные объекты, также могут достичь Самадхи.

– Когда я воистину пребываю в Самадхи, то не вижу не «отсутствия», ни «наличия» сердца, – заметил Чжихуан.

– Если ты не видишь ни «наличия» ни «отсутствия» сердца, то это и есть вечное Самадхи. Но существует ли в этом случае «вхождение» [в Самадхи] или «выход» [из него]? [Если это так], то это не будет Великим Самадхи, – заявил Сюаньцэ.

Чжихуан ничего не ответил. После долгого молчания он спросил:

– Могу ли я узнать, кто Ваш учитель?

– Мой наставник – Шестой патриарх из Цаоси.

– А как Шестой патриарх определяет самадхи и дхиану? – спросил Чжихуан.

– Мой учитель говорит так: «[Тело Закона – Дхармакая] – чисто и безмятежно. Именно таковы его функция и основа. Пять скандх изначально пусты, а шесть нечистых опор сознания (зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, интеллект – А.М.) – отсутствуют. Нет ни вхождения [в самадхи], ни выхода [из него]. Нет даже ни самого самадхи, ни хаоса, [что противостоит ему]. По своей природе Чань (дхианы) – не пребывает ни в чем, а поэтому отбрось [выражение] «Пребывать в умиротворении дхианы». По своей природе Чань не рождается, а поэтому отбрось [выражение] «порождать думанья о дхиане». Подобно этому сердце наше абсолютно пустотно, более того – пустотность его неизмерима».

Услышав эти слова, Чжихуан тотчас отправился [в Цаоси] за наставлениями Шестого патриарха. Тот спросил Чжихуана: «Зачем Вы, Милосердный, явились сюда?». Чжихуан описал кармические причины, приведшие его [в Цаоси].

Учитель сказал: «Речи, что произнес [перед тобой Сюаньцэ], искренни. Пусть сердце твое станет подобным абсолютной пустоте, но при этом не будь привязанным к созерцанию пустоты, и тогда не будет тебе препятствий [к достижению освобождения]. Будь то в покое или в движении – всегда пребывай вне использования сердца. Забудь о различиях между обычным человеком и мудрецом. Отбрось различия между возможным и существующим. Пуская твоя внутренняя природа и ее внешние проявления пребывают в состоянии таковости – вот тогда не будет такого момента, когда бы ты ни пребывал бы в самадхи».

При этих словах Чжихуан достиг Великого пробуждения. От того, что он в течение двадцати лет считал «достижением [истинной глубины] сердца», не осталось и тени. В ту же ночь жители Северного берега Хуанхэ слышали глас с Небес: «Наставник Чжихуан сегодня достиг Дао!»[232]232
  Этой фразы нет в Дунхуанском варианте сутры.


[Закрыть]. Вскоре Чжихуан, совершив прощальный поклон [перед Шестым патриархом], вернулся в Хэбэй, где проповедовал всем четырем категориям людей[233]233
  Четыре категории людей (сы чжун): монахи, монахини, миряне женщины и мужчины. Под этим выражением подразумевается открытая суть проповеди истины Чань.


[Закрыть].

Как-то один монах спросил [Шестого патриарха]:

– Кто может достичь сути учения из Хуанмэй, [что проповедовал Пятый патриарх]?

– Тот, кто познал Закон (Дхарму) Будды сможет достичь его.

– А Вы, Преподобный, достигли этой сути?

– Увы, я не познал еще Закона Будды!

Однажды Наставник захотел постирать свою рясу, что была передана ему, но никак не мог найти чистого источника. Поэтому он отправился в местечко, что располагалась в пяти ли позади монастыря, где он заметил, что горные леса и трава были особенно пышны.

Наставник потряс своим монашеским посохом[234]234
  «Потряс монашеским посохом» – на монашеском посохе (кхаккхара) обычно укреплялись кольца или колокольца, обычно издававшие звон. Благоверный монах пред тем как поставить посох на землю, должен сначала звуком отпугнуть всю живность, дабы никому не причинить вреда.


[Закрыть], а затем воткнул его в землю. Тотчас открылся источник, хлынула вода и образовала небольшое озерцо.

[Патриарх] опустился на колени, чтобы выстирать свою рясу на камнях, но внезапно перед ним появился монах и поклонился ему. Монах произнес: «Мое имя – Фанбянь, я из Западного Шу. Недавно, в Южной Индии я повстречал Великого учителя Дамо. И он сказал мне: «Быстрее возвращайся в земли Тан (т. е. в Китай). Истинное око дхармы Махакашьяпы[235]235
  Истинное око Дхармы Махакашьяпы – эзотерическая суть буддийского учения. Махакашьяпа – второй патриарх буддизма, который смог выразить суть учения Будды лишь легкой улыбкой на лице, без слов и письмен, за что высоко ценился в Чань.


[Закрыть] и монашеская ряса, что завещал я, ныне переданы Шестому патриарху, что живет в области Шаочжоу в местечке Цаоси. Иди и поклонись ему[236]236
  Эпизод о встрече монаха Фанбяня с Бодхидхармой отсутствует в Дунхуанском тексте. Он был вставлен позже, дабы подтвердить «официальность» передачи рясы Шестого патриарха Хуэйнэну и указать на мистическую духовную связь патриархов.


[Закрыть]». И вот я, Фанбянь, пришел издалека в желании увидеть рясу и патру, что переданы Вам».

Шестой патриарх показал ему [патру и рясу], а затем спросил:

– А чем Вы занимаетесь, Высокочтимый?

– Я искушен в искусстве скульптуры.

– Не покажите ли мне Ваши работы, – тотчас попросил Патриарх.

Фанбянь оказался в тупике, но через несколько дней он изваял точную статую [Шестого патриарха] высотой в семь цуней, совершенную по своему мастерству. Рассмеявшись Патриарх сказал: «Вы лишь уловили кое-что в природе ваяния, но ничего не уловили в природе буддизма».

Затем он вытянул вперед руки и [возложив их] на голову Фанбяня, потер их [в знак благословения], сказав при этом: «Навеки ты станешь Нивой благодати[237]237
  «Нива благодати» (фу тянь) или «поле счастья» – наставник, служащий примером для всех людей. Здесь Хуэйнэн произносит традиционную посвятительную формулу.


[Закрыть] как для людей, так и для Небес». И отдал Патриарх ему свою рясу.

Получив рясу, Фанбянь разделил ее на три части: в одну часть он обрядил статую, вторую оставил себе, третью сжег, разложив на земле и накрыв пальмовыми листьями. Затем он произнес: «Получение этой рясы означает, что предстоит мне вернуться этот мир в качестве настоятеля монастыря и вновь отстроить его храмы и залы!».

Как-то один монах повторял гатху, написанную чаньским наставником Волунем[238]238
  Чаньский наставник Волунь – имя Волуня не встречается ни в каких других источниках. Вообще, данный пассаж имеет более позднее происхождение, чем основной текст сутры.


[Закрыть]:

 
«Волунь обладает способами
Того, как обуздать сотни мыслей.
И тогда [проявления] этого мира не возбуждают сердце.
А дерево Бодхи прорастает с каждым днем».
 

Шестой патриарх услышав это, сказал: «Гатха эта показывает, что ее автор не познал свое сердце-основу. Если действовать, руководствуясь [лишь словами этой гатхи], то это лишь еще больше опутает тебя». Затем он произнес свою собственную гатху:

 
У Хуэйнэна нет никаких способов,
Не обуздывает он и сотни мыслей,
Проявления этого мира нередко волнуют его сердце.
Так как же может прорастать древо Бодхи?