Текст книги "Тайные коды боевых искусств Японии"

Игра в ниндзя

Кажется, давно канули в Лету подвиги «воинов ночи»; ушли в прошлое штурм крепостей, хитро умные способы преодоления оборонительных рвов и методы тайного устранения конкурентов. Современная разведка действует эффективнее, превосходит по всем статьям древних ниндзя. Одним словом, искусство ниндзя должно было отмереть.

Должно… Но не умерло. Трансформировалось? Безусловно. И этот факт заслуживает особого внимания. Разумеется, использование древних методов «терпеливых» в современных условиях вряд ли стоит рассматривать всерьёз; но бум, который поднят вокруг традиции ниндзюцу и как следствие – вокруг самурайского духа, – явление не только рекламно-коммерческого, но и культурного порядка. Самурайский дух должен «достроить» в душе современного японца те структуры, которых так не хватает ему в мире технократии.

Почему о ниндзюцу, которое было прежде всего методом разведки и штурма крепостей, вдруг заговорили именно как о «тайном искусстве убивать»? Почему ниндзя стали называть «кланом смерти», хотя они подвергались опасности ничуть не большей, чем любой самурай в то время? Откуда многочисленные разговоры о «благородном духе ниндзя», хотя о благородстве наемника можно вообще говорить с большой натяжкой? Откуда весь этот экзотический антураж из черных одежд, скрывающих лица, хотя ниндзя практически никогда не обряжались в такие одеяния?

Но представим себе: могли бы рассчитывать на успех те, кто взялся бы пропагандировать средневековое армейское искусство разведки и фортификации? Думается, вряд ли кого-нибудь, кроме дотошных историков, это заинтересовало бы по-настоящему, не говоря уже о коммерческом успехе. А если ниндзюцу подать по-другому – «Невидимые убийцы», «Клан смерти», «Мистическое искусство»? Это лишь несколько названий популярных книг о ниндзя. Ниндзюцу, таким образом, переводится из плоскости исторической в область реальной боевой практики.

Примечательно, что в современной Японии ниндзя поначалу рассматривались именно как полуфольклорные персонажи, фантастические супермены вроде Бэтмэна. Впервые о ниндзя активно заговорили после публикации в 1959–1962 гг. серии книг «Ниндзя Бугэйтё» («Ниндзя – мастер боевых искусств»), которая была издана в виде детских комиксов! Рисунки рассказывали о забавных приключениях некоего ниндзя по имени Кагэмару, который был оклеветан Одой Нобунагой.

Япония окончательно «заразилась» ниндзя после того, как популярность рассказов об их чудесных методах стала быстро возрастать на Западе. В 1964 г. выходит нашумевший роман Яна Флеминга «Лишь ты живешь дважды» об очередных приключениях «агента 007» Джеймса Бонда, в котором немало места посвящено описаниям якобы методов ниндзя. Японским лазутчикам приписывались небывалые подвиги и использование хитроумных механизмов. К реальным ниндзя это имело весьма косвенное отношение, но роман Флеминга, а через три года и его экранизация сделали свое дело – Запад узнал о ниндзя именно как о мастерах тайных операций и непобедимых бойцах. Современные ниндзя Флеминга стреляли из пистолетов и автоматов, бросали гранаты, при этом, конечно же, не забывая и традиционный меч. Именно здесь ниндзя описываются как люди, «облаченные с головы до ног во всё чёрное, и лишь глаза были видны в разрезе капюшона». В романе ниндзя выступали в большинстве случаев как помошники Джеймса Бонда: например, помогали ему захватить тайный объект, расположенный внутри вулкана и предназначенный для пуска космического «корабля-убийцы», способного захватывать чужие корабли в космосе. Благодаря этому удалось предотвратить начало ядерной войны между СССР и США. Публика была зачарована экзотикой черных одежд и хитроумным мастерством ниндзя. Стереотип понравился и быстро прижился. С тех пор он и живет в сознании практически каждого, кто слышал о ниндзя. Современное ниндзюцу стало частью огромной рекламной и коммерческой индустрии, мало связанной с реальным наследием ниндзя.

…Этот дом ничем не отличается от других – немного вытянутый, с раздвижными наружными стенами сёдзи и внутренними стенами-перегородками фусума из плотной бумаги; пол застелен соломенными татами. Дом окружен невысокими зеленеющими деревьями и несколькими сухими стволами – символ абсолютной взаимоперетекаемости жизни и смерти. В этой символике «ускользающего» все дышит покоем и отрешенностью. Но внезапно какая-то тень стремительно падает на тебя сверху. Перед тобой – живой ниндзя, закутанный в черные одежды, с коротким мечом в руках!

Но не стоит пугаться – это всего лишь демонстрация методов ниндзюцу в Ига-Уэно – главном туристическом центре Японии, где весь бизнес строится на «ночных воинах». Он располагается в префектуре Миэ, в состав которой сегодня входит известная область Ига. Здесь в местечке Уэно в ХVI в. были построены несколько замков, в том числе и знаменитый Хэйракудзи, а сегодня тут располагается центр и музей ниндзюцу Ига-Уэно.

Комплекс Ига-Уэно – причудливое смешение туристического центра, этнографического музея и «парка приключений». На этой территории стоит и домик ниндзя Такаямы Тародзиро; правда, он не был построен в этом месте, а привезен для музея из Токио. В этом домике мы встречаем все классические способы защиты – двойные потолки, ложные двери и множество ловушек. В домике даже «живут» ниндзя – разумеется, актеры, среди которых есть и прелестные девушки, одетые в традиционные костюмы.

Сам музей ниндзя в Ига-Уэно не отличается по своему характеру от сотен других музеев – те же застекленные витрины, в которых выставлены различные костюмы ниндзя, их доспехи, оружие. В определённом смысле его можно назвать этнографическим или краеведческим музеем области Ига.

Здесь каждый год проходит фестиваль ниндзя, на который съезжаются поклонники этого искусства со всех концов Японии и даже из других стран. Красочная процессия – люди, одетые в костюмы ниндзя самых различных цветов и вооруженные мечами, – следует по улицам города. Тут же продаются сувениры, значки, буклеты. Шествие заканчивается демонстрацией приемов, которые, как утверждается, когда-то использовались ниндзя.

По сути Ига-Уэно давно превратился в туристический центр, поэтому трудно охарактеризовать историческую и познавательную ценность его как музея. Другие районы тоже решили сделать на «воспоминаниях о традиции» неплохой бизнес. Так появились центры ниндзя в Кога, где есть даже своеобразный «полигон» для метания сюрикэнов всеми желающими. А недалеко от Сэкигахары один из больших домов, который когда-то принадлежал даймё, переделан под «дом ниндзя» с ловушками и тайными коридорами.

Многим хочется не только посмотреть на музеи, но и самим «поиграть в ниндзя». Для этого, например, сооружена целая детская «деревня ниндзя» в Нагано (по странной случайности в этом же месте располагалась современная школа разведки). Желающие могут при помощи специальных приспособлений полазать по деревьям и стенам, переправиться на особом пароме через озеро, поупражняться в бое на коротких мечах, попытаться разобраться в лабиринте коридоров и двойных потолков «домика ниндзя», побросать сюрикэны в специальные мишени и даже преодолеть полосу препятствий. Те, кто проголодался, могут сами приготовить в походных условиях пищу по рецептам ниндзя. При всей кажущейся «дикости» этого места устроители парка, понимая, что современные «ниндзя» вряд ли проживут без некоторых благ цивилизации, оборудовали здесь же прекрасные места общего пользования и роскошный ресторан.

Индустрия ниндзя набрала обороты, превратившись в особый вид весьма доходного бизнеса, в равной степени процветающий и в Японии, и на Западе. И вскоре на фоне чисто рекламных трюков и многочисленных секций псевдониндзюцу, открывшихся на Западе, поползли странные слухи.

В начале мая 1980 г. группа террористов ворвалась в иранское посольство в Лондоне; все дипломаты были объявлены заложниками. Террористы пообещали убивать каждые полчаса по одному заложнику до тех пор, пока их требования не будут выполнены. Для штурма была вызвана специальная бригада Особой Воздушной Службы (САС), подготовка и методы деятельности которой держались в абсолютной тайне. Люди в абсолютно черных одеждах с капюшонами, где были оставлены лишь узкие прорези для глаз, пошли на штурм и освободили заложников.

«Все они были, безусловно, ниндзя, – заявил один из ведущих западных специалистов по ниндзюцу Рон Дункан. – Здесь присутствовали все элементы операции в стиле ниндзя» (Weiss A., Philbin T. Ninja: Clan of Death, p. 19).

Рон Дункан – один из «пионеров» ниндзюцу в США и «чернокожий ниндзя» – опубликовал немало работ по методам действий ниндзя. И все же позволим себе усомниться в том, что английские, равно как и любые другие антитеррористические бригады, являются их «потомками». Черные одежды и закрытые капюшонами лица ещё ничего не означают, а методы эффективного штурма зданий разрабатываются и без изучения средневекового японского опыта. Но в чисто рекламных и пропагандистских целях очень важно «подверстать» традицию древних шпионов к реалиям сегодняшнего дня.

Тот же Рон Дункан утверждает, что ниндзя существуют по всему миру, они проникают во все сферы общества. Они работают в ЦРУ (Р. Дункан даже называет точную дату, когда их зачислили в штат, – 1948 г.). Любое неожиданное отравление, любой удачный бросок ножа в горло уже связываются с участием ниндзя. Сегодня это понятие оторвано от своего исторического контекста, утратило изначальное содержание (да и знает ли сейчас кто-нибудь о нём?). Оно превратилось в имя нарицательное, в обобщающее наименование специалистов в области тайных покушений и секретных операций, равно как и некоего экзотического боевого искусства, не имеющего ни малейшей связи с древним искусством ниндзюцу.

Ниндзя вчера и сегодня

Опровергнуть или подтвердить эти слухи никто не мог – историки еще не занялись судьбой ниндзя, а последние носители традиции либо уже покинули сей мир, либо стояли на пороге этого. В 1966 г. умирает один из последних потомственных ниндзя, глава практически распавшейся школы Фудзита Сэйко (1899–1966). Истинность традиции Фудзита Сэйко никогда не вызывала ни у кого сомнений. Его униформа и некоторые боевые принадлежности выставлены даже в экспозиции музея ниндзя в Ига-Уэно. Этот житель Токио действительно был представителем последней школы направления Кога-рю в 14-м поколении. Что же мог делать этот удивительный человек? По его же признанию, он умел таким образом сосредоточивать свои чувства, что видел в восемь раз яснее и слышал в четырнадцать раз лучше, чем обычные люди. Тренируя нечувствительность к боли и выдержку, столь необходимые настоящему ниндзя, Фудзита вонзал в себя сотни иголок, даже не поморщившись. Был он искушен и в древнем искусстве невосприимчивости к ядам. Фудзита признавался: «Я съел немало серной кислоты, крысиного яда, ящериц, 879 стаканов и 30 кирпичей». Как оказалось, есть стаканы несложно, но вот на каждый кирпич уходит по 40 минут.

По мнению Фудзиты Сэйко, в Японии уже не осталось истинных носителей традиции ниндзюцу, да и у него самого нет достойных учеников. Поэтому тайное искусство, говорит он, «умрёт вместе со мной» (Newsweek 3 August 1964, p. 31). Признание грустное и настораживающее. Что это – завуалированная самореклама или крик боли старого мастера? Может быть, и то и другое.

Но факт остаётся фактом: сразу же после начала на Западе бума «убийц в черных одеждах» в Японии стали появляться всё новые и новые люди, объявлявшие себя носителями древних традиций ниндзя. Так поклонники боевых искусств узнали о Хацуми Масааки (род. 1931). Его историю трудно проверить, и она вызывает ряд серьёзных сомнений. Тем не менее изложим её со слов самого Хацуми. Он объявил себя потомственным ниндзя в 34-м поколении и патриархом школы Тогакурэ-рю.

Школа Тогакурэ-рю действительно была одной из древнейших школ ниндзя, рождение которой ее последователи относят к ХIII в. (хотя в реальности первые упоминания о ней можно встретить лишь в источниках середины ХVI в., связанных со знаменитым восстанием ниндзя в Ига). В XX в. её руководителем становится Тосицугу Такамацу (1887–1975). По всей видимости, Такамацу был профессиональным разведчиком, выполнял ряд тайных заданий в Маньчжурии, во Внутренней Монголии, других областях Китая. По его же собственным признаниям, там он активно практиковал ушу, а за подвиги во Внутренней Монголии его даже прозвали «монгольским тигром». Благодаря этому сегодня многое из арсенала северных школ ушу можно встретить в Тогакурэ-рю.

К концу жизни Такамацу поселяется в древнем городе Нара, где открывает небольшую школу. Многие специалисты сегодня высказывают небеспочвенное мнение о том, что никакого отношения к Тогакурэ-рю Тосицугу Такамацу не имел, хотя и считался неплохим мастером боевых искусств. Скорее всего он просто был прекрасно подготовленным профессиональным разведчиком нового поколения; к тому же не стоит забывать, что многие методы старых ниндзя изучаются и в современных разведшколах.

Именно к этому человеку в 1958 г. попадает Хацуми Масааки. До встречи с Тосицугу Такамацу будущий ниндзя перепробовал массу профессий: будучи выпускником факультета искусствоведения, подрабатывал каллиграфией, затем содержал небольшую частную медицинскую консультацию, преподавал дзюдо и каратэ. К 1958 г. он уже обладал 6-м даном по стилю Ситорю каратэ и 4-м даном по дзюдо.

Пятнадцать лет провёл Хацуми в школе старого Такамацу, который, уходя из жизни, завещал школу своему любимому ученику – во всяком случае, так утверждает сам Хацуми.

Хацуми мало волнуют колкие упоминания о том, что никакой прямой преемственности от старых носителей Тогакурэ-рю к Такамацу, а следовательно, и к самому Хацуми не прослеживается. Более того, ни один из других учеников Такамацу никогда не утверждал, что обучался Тогакурэ-рю.

Яркая реклама, многочисленные интервью, съёмки видеофильмов, десятки пособий и учебников резко отличают школу Хацуми от прежних ниндзя, которые всегда хранили своё искусство в тайне и даже избегали называть себя «ниндзя», стремясь «быть как все». В 1982 г. Хацуми предпринимает масштабное турне по США; в августе 1988 г. посещает Великобританию, где рассказывает о ниндзюцу как о «самом эффективном способе шпионажа, диверсий и устранения соперников». С тех пор он начинает ежегодно проводить зарубежные семинары, открывая собственные клубы ниндзюцу в Западной Европе и США. Сегодня он живёт в городе Ноба префектуры Тиба, где содержит большую школу, устроенную уже во многом на манер современного клуба.

В 1975 г. к Хацуми в Японию приезжает американец Стивен Хайс и становится его учеником, а уже через год получает инструкторский сертификат, возвращается в родную Атланту и начинает там преподавать. Такой рекордно короткий срок обучения выглядит по меньшей мере странным, если вспомнить, что в традиционной Японии ниндзя обучались с детства и затрачивали на овладение даже основами мастерства много лет. Правда, Хайс в 1977 г. вновь приезжает в Японию, где с небольшими перерывами пребывает до 1980 г. Так или иначе, Хайс является единственным официальным представителем ниндзюцу в США и раз в три-четыре года наведывается в Японию. Он же и основной пропагандист ниндзюцу на Западе, опубликовавший около десятка книг, наполненных колоссальным количеством исторических ошибок. И всё же эти книги и журнальные публикации в немалой степени подогревают интерес к ниндзюцу.

Одну из своих статей Стивен Хайс озаглавил: «Смертельные ниндзя живы и здравствуют в Японии!». Но те ниндзя, которые «живут и здравствуют», – изобретение сегодняшнего дня. На Западе практически всюду можно получить «диплом ниндзя», пройдя ускоренный курс из некоего суррогата боевых искусств, армейской подготовки и художественной самодеятельности; купить краткое пособие по тайнам управления энергией посредством переплетения пальцев, приобрести любую часть экипировки «ночного воина» от когтей для лазания и коротких мечей до черных тапочек с отделением для большого пальца ноги, чтобы удобнее было карабкаться на деревья.

* * *

Кого называли «ниндзя» в старой Японии? Это понятие изменялось со временем. Например, в ХV в. к ниндзя причислялись практически лишь жители двух провинций – Ига и Кога, которые традиционно служили наемниками в войсках богатых даймё. Чуть позже это понятие расширилось. Ниндзя уже считались те, кто занимался армейской разведкой. С ХVI в. отряды синоби превратились в разведподразделения, которые были в любой самурайской армии. Они отвечали за ведение партизанской войны и вообще любых военных действий, которые не вела регулярная армия; им же поручалось планирование штурма крепостей. И лишь с конца XVI в. синоби служат телохранителями у богатых самураев, заодно устраняя тайным образом их конкурентов.

Постараемся сформулировать чётко, что же такое «ниндзюцу». Ниндзюцу – это средневековое искусство проведения тайных операций, ведения разведки, партизанской войны и штурма крепостей. Весь экзотический антураж – черные одежды, метательные сюрикэны, хитрые приспособления, яды, искусство невидимости – это вторичные, некие вспомогательные средства для выполнения заданий. В чистом виде ниндзюцу отмерло, хотя отголоски его живы и по сей день. Причём говоря об «отголосках», я имею в виду, конечно, отнюдь не какие-то конкретные приемы, но сами традиционные методы подготовки. А они как были секретными в древности, так и остались секретными по сей день. Эти методы действительно сегодня перекочевали в арсенал японской разведки.

В частности, речь идёт о формировании в человеке особой психологической установки на выживание любой ценой для выполнения задания.

Вчитаемся в признание одного из людей, которого готовили именно по такой методике. Это уже знакомый нам Онода Хиро, продолжавший свою войну в джунглях Лубанга через 30 лет после того, как она была официально закончена: «Наше обучение сильно отличалось от того, которое мы получили в офицерском училище. Там нас учили ни о чем не думать и лишь вести свои подразделения в бой, будучи готовыми умереть, если это необходимо. Единственной целью было атаковать противника и убить как можно больше врагов до того, как убьют тебя. В Футамата (с 1944 г. здесь располагалось отделение разведшколы Нагано. – А. М.), однако, мы научились тому, что целью является остаться в живых и продолжать бой в качестве партизан как можно дольше, даже если это повлечет за собой такую ситуацию, которая в нормальных условиях рассматривалась бы как позор» [161].

Предельный практицизм – вот что отличало тактику настоящих ниндзя. Погибнуть с честью – это благородно, красиво, но всё же крайне непрактично. Обратим внимание – в офицерской школе слушателей учили поступать именно так, как подобает самураю. Так и поступали многие японские офицеры и солдаты во время Второй мировой войны. А вот разведшкола Нагано формировала у своих выпускников именно психологическую установку ниндзя – выжить, пусть даже за счёт утраты достоинства.

Онода Хиро признавался: «Нас учили, что разрешается даже сдаваться в плен. Нам объясняли, что, став пленниками, мы должны давать врагам ложную информацию. На самом деле мог наступить даже такой момент, когда мы сами должны были позволить нашим врагам захватить нас… Практически никто не должен был знать о нашей службе нашей стране – такова была судьба тех, кто вёл тайную войну». Здесь сохранена сама психология ниндзя, которая была усвоена из средневековой традиции современной японской разведкой.

Такое же воспитание ниндзя получил человек, имя которого известно сегодня каждому, кто увлекается каратэ. Это патриарх японского направления Годзю-рю каратэ Ямагути Гогэн. Он был одним из организаторов агентурной сети в Маньчжурии во время Второй мировой войны. Попав в плен, он не раз оказывал мелкие услуги советскому командованию, развлекал советских солдат демонстрацией искусства каратэ, хотя это на первый взгляд было явным нарушением всякой самурайской этики. Правда, при этом он создал среди заключённых подпольную организацию и стал терроризировать всех несогласных и желающих сотрудничать с советской администрацией. Это классическое поведение ниндзя. Мы без труда замечаем в его действиях приёмы, известные ещё со времён средневековья. Действительно, шпионаж в Японии превратился в особую часть культуры.

Вглядываясь в историю создания современных стилей японских боевых искусств, мы обнаружим, что во многих ситуациях они были стимулированы продолжателями не столько самурайской культуры, сколько культурно-психологических традиций ниндзюцу. И в этом списке мы с удивлением встретим такие всемирно известные системы, как многие стили каратэ, cёриндзи кэмпо и даже айкидо.