Текст книги "Тайные коды боевых искусств Японии"

Глава 12
Самураи без самурайства: на пороге боевых искусств современности

Мы редко осознаем действительный пафос каждого периода жизни, покуда находимся в нем самом.

Ф. Ницше. Злая мудрость

«Обновление годов Мэйдзи и закат самурайства»

Мы подошли, пожалуй, к самой интересной эпохе развития боевых искусств Японии. За какое-то столетие весь мир узнал о дзю-дзюцу и дзюдо, каратэ и айкидо; при этом новый импульс к развитию получили такие древние и во многом уже ритуальные виды единоборств, как кэндо или борьба сумо.

Все дальнейшее развитие боевых искусств Японии самым непосредственным образом связано с теми событиями, которые были названы «реформами годов Мэйдзи». Такие великие личности, как основатель дзюдо Кано Дзигаро, «отец каратэ» Фунакоси Гитин, патриарх айкидо Уэсиба Морихэи, вышли из эпохи Мэйдзи. Они были ее детьми, несущими в себе все противоречия, надежды и амбиции того времени.

В XIX в. большинство населения Японии оказалось недовольно существующим строем. Он не устраивал ни мелкое самурайство, ни нарождавшуюся буржуазию (которая в условиях тоталитарного сёгунского контроля не могла удовлетворить свои финансовые интересы), ни крестьянство, ни городскую бедноту. На этой почве возникает идея «тобаку» – свержения бакуфу.

Начинают возникать фракции реформаторов – «кайкакуха», состоявшие в основном из мелкого самурайства. Но простого недовольства режимом сёгуната и его важнейшей составной частью – институтом «больших семей» (даймё) – было недостаточно; требовалась еще положительная идея, вокруг которой могли бы сплотиться реформаторы. И она быстро находится.

Практически всякая революция, всякая крупная реформа на Востоке осуществляется не для создания чего-то кардинально нового, но как возврат к «золотой древности», к истокам. Это происходит и в Японии: идея восстановления императорского строя, точнее возвращения императору реальной политической власти – завоевывает умы реформаторов. Центр оппозиции, а вместе с ним и политической активности постепенно перемещается в Киото, где располагалась императорская резиденция. Сюда же стягиваются самурайские отряды, подходят ронины. В юго-западных княжествах Сацума, Тесю и Тоса разразилась настоящая гражданская война между силами сёгуната и оппозиции.

Последний сёгун Токугава Кэйки (1837–1913 гг.) еще надеялся с помощью мощных военных операций в мятежных княжествах восстановить свое влияние в стране, но явно переоценил собственные силы. В 1866 г. последовал сокрушительный разгром войск Токугавы в княжестве Тесю, что было тяжелым моральным потрясением для многих даймё. Наконец в январе 1868 г. во дворце императора в Киото был оглашен императорский рескрипт. В нем говорилось об упразднении сёгуната, реставрации императорской власти, создании нового правительства.

Эта революция, а по сути политический переворот 1868 г., была названа «обновлением годов Мэйдзи» (Мэйдзи исин) по девизу правления тогдашнего императора Муцухито. Япония начинает открываться Западу. В 1872 г. издается закон о новой системе образования, построенной по французскому образцу. Провозглашается курс на создание в стране «просвещенной цивилизации» – «буммэй кайка», на основе чего предполагалось ликвидировать техническое отставание Японии от западных стран. Возникают первые военные академии и университеты, где читают лекции преподаватели из Голландии, Англии и Франции.

Но все же влияние самураев было по-прежнему велико, а потому реформы могли оказаться под угрозой. И тогда правительство решает разбить краеугольный камень самурайской касты – ее замкнутость, элитарность. В 1872 г. вводится всеобщая воинская повинность, а новая японская армия начинает формироваться по европейскому образцу. Теперь воинским искусствам обучались не только по наследственной линии – ими овладевал каждый, кто призывался в армию. Разрушение самурайского влияния осуществлялось продуманно и изящно – по-прежнему идеологическую основу воинской подготовки составляли кодекс Бусидо и синтоистские идеи, а это означало, что самураи утратили монополию на мистический «Путь воина».

Самураи потеряли исключительное право на защиту страны, которым столь гордились перед простыми смертными. Был нанесен удар и по их имущественным правам, причем пострадали самые известные роды, прославившиеся своими заслугами перед государством. В 1872 г. официально отменяются все традиционные сословные категории, провозглашается равенство всех сословий перед законом.

Решения об ограничении прав самурайства следовали одно за другим. Сначала в 1871 г. им запретили носить традиционную прическу с пучком на голове – тёммагэ. Пучок было позволено сохранить лишь борцам сумо – частично благодаря покровительству ряда высокопоставленных особ, частично из-за того, что борцы (рикиси) воспринимались как живая, но все же музейная традиция. Чуть позже самураям запретили совершать ритуальное харакири. В 1876 г. им запретили носить мечи. Удар по самолюбию воинов был колоссален: меч издревле считался «душой самурая», с ним воин не расставался даже ночью. Самураи были возмущены, состоялись выступления протеста, но новое правительство решительно контролировало ситуацию.

Однако было бы нелепо полагать, что обаяние самурайского облика столь быстро угаснет в умах японцев. Да и вся японская культура того времени была по своей сути воплощением самурайской дзэнской эстетики. Вытравить все это из человеческих душ за пару десятилетий просто невозможно, и никакая прозападная система образования в школах и университетах не могла это сделать.

Куда же делись самураи, которых в то время в Японии насчитывалось не менее 400 тыс. человек? Самураи оказались единственной социальной группой, которая имела достаточное образование. Поэтому именно из их среды набирались учителя для многочисленных новых учебных заведений. Они же становились руководителями предприятий, администраторами; многие воины нашли свое дело в полиции, где активно преподавались боевые искусства, а с 1892 г. в качестве основной дисциплины было введено дзюдо. Таким образом, первое же из боевых искусств новой Японии – дзюдо – на раннем этапе оказалось монополизировано самураями.

Парадокс реформ Мэйдзи заключался в том, что указы, направленные на ограничение прав самураев, нередко писались ими же самими. Да и во главе реставрации 1868 г. стояло все то же самурайство, которое стремительно перерастало в новый государственный аппарат. Самураи оказались на ключевых постах в армии и полиции – только в армии их насчитывалось свыше 40 тыс. человек. Эти люди действительно были единственной категорией населения, которая могла профессионально организовать военное дело.

Самурай не может жить без идеала, без «великого света», который определяет все его нравственные устремления. Теперь самураи служили прежде всего императору, а не своему господину-даймё или сёгуну. Они же провозгласили лозунг «Богатая страна – сильная армия» (Фукоку сёкэй), поставив мощь государства в зависимость от военной подготовки его граждан. Сознание уже не части нации, а ее большинства приобщалось к священной традиции «преданных и честных воинов». На этой волне и рождаются новые боевые искусства – дзюдо, каратэ, айкидо.

Новое будо – живой идеал прошлого

Когда же появляются собственно боевые искусства нового типа, которые мы тем не менее считаем традиционным наследием Японии? Они связаны со вполне определенным периодом «Дай Нихон» – «Великой Японии». Сознание японцев, а это в основе своей «самурайское» сознание, не выдерживает ни преклонения перед Западом, ни даже мягкого признания того, что Европа кое в чем существенно обогнала Страну восходящего солнца. Оно не может забыть великую идею «ямато дамасий» – «духа Ямато», на которой всегда базировалось Бусидо и которая безапелляционно утверждала приоритет всего японского над «варварским».

В середине 90-х гг. ХIХ в. влияние «национальной идеи» резко усиливается; причем если раньше предпочитали говорить о «превалировании японского над западным и их взаимосочетании», то теперь «дух Ямато» стал носить явно выраженный агрессивный характер. Появилась идея объединения всей Азии под дланью японского императора, в результате чего могла бы возникнуть «Великая восточноазиатская сфера сопроцветания».

С начала XX в. по всей Японии начали возникать небольшие общества – «са», которые занимались воспитанием молодого поколения в духе японской традиции. Энтузиазм обновления сменился глухой тоской по самурайским идеалам и традиционному консервативному духу. Старики справедливо считали, что молодежь не должна забывать самурайские традиции, и с удовольствием финансировали эти общества, где мальчики в возрасте до 18 лет изучали те традиционные предметы, которых им уже не могли дать ни школа, ни домашнее обучение. Естественно, одной из основных дисциплин в таких «са» были боевые искусства. Членов обществ приучали к жесткой дисциплине, уважению к старшим, беспрёкословному подчинению им.

В знаменитой своими воинскими традициями провинции Сацума, например, сформировался десяток таких «боевых обществ»: «Кэндзи-но-са», «Юхи-но-са», «Канран-са» и др. В одном из них обучался, в частности, патриарх японского Годзю-рю каратэ Ямагути Гогэн. Время от времени общества устраивали праздники, например «Собрания боевых искусств», «Испытание сильнейших». Каждый год в декабре проходил самый крупный фестиваль самурайских боевых искусств – «Месть сорока семи ронинов».

Людей, решивших посвятить свою жизнь занятиям будо, было немало. Многие из них шли в охранники, объединяясь в особые бригады или отряды (гуми). Они патрулировали улицы, заключали контракты с торговцами на охрану магазинов и мелких лавчонок от хулиганов. Одна из самых известных таких групп, Синсэнгуми, возникла в 1883 г. в Киото. Кстати, именно при этой группе Ямагути Гогэн открыл свою первую официальную секцию, которая так и называлась: «Зал-додзё школы Годзю-рю группы Синсэн-гуми». Правда, такие гуми нередко сами занимались разбоем и наводили страх на торговые кварталы, поэтому отношение к знатокам боевых искусств, состоявших в них, было далеко не однозначным.

Итак, наступает новая эпоха в истории боевых искусств – яркая и очень противоречивая. В ней смешались тоска по самурайским идеалам и национализм, потребности японских разведслужб, интересы внутренней и внешней политики государства. Она же стала и эпохой Личностей, имена которых теперь известны во всем мире: Кано Дзигаро, Фунакоси Гитин, Уэсиба Морихэи, Масутацу Ояма и десяток других. История японских будо идеализировала имена живых людей, сделав их легендарными. Многие японские боевые искусства современности стали как бы «мостками» в самурайское прошлое Японии, точнее – в некое идеальное состояние духа, в котором, как кажется многим, пребывали самураи; бу-дзюцу превратились в живое воплощение национальных идеалов.

Загадки «гибкого искусства» дзю-дзюцу

После реформ Мэйдзи интерес к традиционным бу-дзюцу разгорается с новой силой. Правда, теперь у боевых искусств появляются иные функции – передавать старый самурайский дух, прививать традиционные идеалы, осуществлять духовное воспитание. На рубеже ХIХ—ХХ вв. самым популярным боевым искусством становится дзю-дзюцу – «гибкое (или «податливое») искусство» (для многих читателей более привычно неправильное звучание этого слова – «джиу-джитсу»), представляющее собой довольно пестрый конгломерат школ, объединенных под общим названием.

Популярность дзю-дзюцу – до той поры не очень известного раздела бу-дзюцу – легко объяснить. Раньше основными занятиями самурая были кэн-дзюцу (бой на мечах) и стрельба из лука, но в ходе реформ Мэйдзи ношение мечей отменили, а прикладная ценность кюдо отошла на задний план. Зато те школы боевых искусств, в которых изучался рукопашный бой, естественно, обратили на себя внимание поклонников самурайских традиций.

Существовала и другая причина бурного роста школ дзю-дзюцу. Раньше это искусство, согласно распространенным версиям, хранилось «в глубочайшем секрете» и включало сотни тайных методов защиты и нападения. Как мы увидим позже, ничего подобного в действительности не было: не случайно дзюдоисты разгромили все школы дзю-дзюцу с их «тайными методами». Но до этого интерес публики к дзю-дзюцу, подогреваемый слухами, был огромен.

К середине ХIХ в. термин «дзю-дзюцу» становится универсальным понятием, под которым фигурируют сотни самых разных школ. Казалось бы, к дзю-дзюцу следует относить лишь системы боя без оружия. Но крупнейшие школы дзю-дзюцу, такие, как Кито-рю и Ёсин-рю, включали в свой арсенал отработку техники владения мечом и копьем. Дзю-дзюцу оказалось подобно огромному мешку, в который складывают никак не связанные между собой вещи.

Японские историки, а за ними и западные поклонники боевых искусств стали относить к дзю-дзюцу любые упоминания о поединках, боях, драках. Например, началом дзю-дзюцу считался бой, состоявшийся в 220 г. до н. э. между Номи-но Сукунэ и неким Кэхаем из области Тадзима. Его подробности мы опишем в разделе, посвященном сумо; здесь же лишь отметим, что на этот бой как на исток собственной системы претендуют и дзю-дзюцу, и сумо, и каратэ! В реальности же нам неизвестно, практиковали ли эти два бойца какую-либо систему и существовала ли таковая вообще в то время.

Столь же расплывчаты упоминания о некоей самурайской системе, которая называлась «ёрои кумиути» – «бой в доспехах». Считается, что богатый наследственный аристократ Сакаэда Мурамаро, живший в VIII в., содержал при себе большую школу ёрои кумиути. Позже в таких школах самураев обучали, как защищаться от нападения в том случае, если их меч окажется сломан. В ХVI в. эта система сменяется более разработанной – «когусоку», что означает «малый доспех». Именно так назывался один из видов облегченного снаряжения самураев, который позволял свободно вступать в схватку без оружия, так как в полном боевом облачении сделать это было затруднительно. Однако вызывает сомнение, что и ёрои кумиути, и когусоку были именно системами боя без оружия, а не просто обобщающими названиями каких-то отдельных приемов.

Число поклонников дзю-дзюцу резко возросло тогда, когда в Японии особых войн не велось. В ХVIII—ХIХ вв. дзю-дзюцу превращается в метод физического воспитания, основанный на самурайской идеологии и воинских традициях. Многие самураи отдавали детей в школы дзю-дзюцу, где им прививали «настоящий воинский дух» и учили правилам поведения. Естественно, в этой ситуации появилась потребность обосновать исконно японское происхождение дзю-дзюцу, поскольку существовали весьма серьезные версии о том, что корни дзю-дзюцу берут начало в Китае.

Тогда и возникает известная легенда о некоем самурае Такэноути Хисамори. Легенда даже называет точную дату знаменитого события – 1532 г. В тот год Такэноути ушел в горы, дабы совершенствовать свой дух в дзэнской медитации и боевых тренировках. Уже в течение нескольких месяцев самурай старался разработать самые эффективные способы боя с мечом и обезоруживания противника. И вот однажды, когда Такэноути заснул, ночью к нему явилось некое «темное божество» (или «сокровенный дух»), которое объяснило ему несколько хитростей боя с катаной и без оружия. «Сокровенный дух» посоветовал Такэноути в бою первым делом подрубать противнику ноги под коленями, чтобы обездвижить его. К тому же божество показало некоторые приемы залома рук, ударов и удушения. В результате якобы и родилась первая школа дзю-дзюцу.

Откуда произошло название «дзю-дзюцу»?

В Китае некое «гибкое искусство» – «жоушу» – существовало по крайней мере с ХVI в. Как и дзю-дзюцу в Японии, это название объединяло множество внешне абсолютно несхожих школ. Но в их основе лежала объединяющая теория – «преодолевать жесткое при помощи мягкого», «одолевать твердое при помощи податливого».

Знали о существовании таких методов и в Шаолиньском монастыре. Например, в трактат «Способы шаолиньской школы» («Шаолинь-цзун фа») говорится: «Вспарывающие, рубящие, отводящие, подрезающие движения – все это распространенная техника опережающих и защитных действий руками из гибкого искусства провинций Гуйчжоу, Хунань и Хубэй». Правда, описание нам мало говорит о сути таких школ. Но есть основание считать, что распространение в Японии «гибкого искусства», или по крайней мере самого этого понятия, связано с китайской традицией.

Принято считать, что японское название «дзю-дзюцу» связано с особой мягкостью и податливостью в тактике ведения боя – это должно соответствовать знаменитому принципу «преодоление силы податливостью, грубости – мягкостью». Но внимательно приглядевшись к десяткам школ дзю-дзюцу, мы обнаружим, что в большинстве случаев особой «мягкости» здесь не видно, зато повсеместно встречаются жесткие удары, прямолинейные способы атаки. Лишь в очень незначительном количестве школ действительно существовали броски уступанием, т. е. уходы от атаки противника по кругу. Такие школы были редкостью, их можно перечесть по пальцам – Дайто-рю, Кито-рю (многие приемы Кито-рю легли в основу дзюдо); большинство же практиковало сравнительно простые методы рукопашного боя.

Так почему же именно «мягкое искусство»? Все объясняется значительно проще. Первоначально это название не имело никакого философского подтекста. Всякая работа с оружием у самураев считалась «жесткими методами боя» (гопо), или «жестким искусством», а приемы боя без оружия являлись, следовательно, «мягким искусством».

Понятие «дзю-дзюцу» применительно к боевым искусствам появляется в Японии никак не раньше ХVI в. Зато в Китае в эпоху Мин, в годы Ваньли, (1573–1620 гг.) издается объемный трактат «Полная книга способов Фана» («Фанфа цюаньшу»), где мы встречаем самые подробные иллюстрации целого ряда бросков и заломов, поразительно схожих с техникой дзюдо. Итак, ситуация проясняется – какое-то «гибкое искусство», причем детально разработанное, существовало в Китае уже к началу ХVI в., что совпадает по времени с распространением дзю-дзюцу в Японии.

Но кто конкретно мог принести эти способы на японскую землю? По одной из версий, таким человёком, вероятно, был выходец из китайской провинции Чжэцзян Чэнь Юаньюнь (1587–1671 гг.), с 1619 г. (или с 1621 г.) преподававший в городе Эдо японской придворной аристократии китайский язык, каллиграфию, конфуцианские каноны, древние ритуалы и этикет. Доподлинно известно, что Чэнь в 1625 г. начал преподавать основы ушу в Эдо, в храме Сёкокудзи, причем самыми талантливыми из его учеников были Исокаи Дзиродзаэмон, Миура Еситацу и Фукуно Масакацу. Правда, ни о каком дзю-дзюцу тогда речь не шла. Его систему гордо называли «Искусство одоления врагов Великой династии Мин» («Дамин божэнь шу»), а основана она была на принципе «одоления жесткого через податливое». Об этом факте упоминают и китайские, и японские хроники. В последующем эти три ученика Чэня создали свои школы кулачного искусства – школы дзю-дзюцу. Их стали называть по именам патриархов боевых искусств: Исокаи-рю, Миура-рю и Фукуно-рю. В целом же это направление дзю-дзюцу, истоки которого лежали в технике китайского ушу, именовалось «Кито-рю дзю-дзюцу» – «Гибкое искусство отрывов от земли и бросков» [38].

С Китаем была связана и школа дзю-дзюцу, берущая начало от Акаямы Сиробэи (XVII в.), лекаря из Нагасаки. Он обучался в Поднебесной империи медицине, оздоровительным гимнастикам и ушу.

…В тот день Акаяма вышел прогуляться в свой сад. Вид заснеженного сада успокаивал его, помогал думать, приводил в порядок мысли. Ночью выпал снег, который маленькими сугробами лежал на ветках деревьев. Изящество сада каждый раз восхищало японского лекаря, видевшего в этом маленьком уголке природы саму суть жизни, сведенную к ее миниатюрному воплощению.

Из задумчивости его вывел какой-то треск. Он поднял голову и увидел, как ветка ели, не выдержав тяжести лежащего на ней снега, сломалась. Тут же внимание Акаямы привлекло другое дерево – ива. Ее ветка согнулась, сбросила с себя груду снега и сразу же вновь выпрямилась. «Сначала поддаться, чтобы потом победить», – пронеслось в голове у Акаямы.

Не надо сопротивляться более сильному сопернику, не надо пытаться противопоставить его силе свою. Наоборот, как учили Акаяму китайцы, «надо одолевать силу через слабость», «побеждать твердость гибкостью и податливостью» (и жоу чжи ган). Если могучий противник толкает тебя, то не следует упираться и пытаться перебороть его. Лучше поддаться его толчку, отступить, чтобы он «провалился» и потерял равновесие. А затем еще дернуть его на себя, т. е. в направлении его усилия, и бросить на землю.

Надо все время следовать за противником, за каждым его поворотом, за каждым движением его тела и напряжением мышцы. Именно здесь должен проявиться знаменитый принцип, который Акаяма узнал в Китае, – принцип «следования» (суй): начинать вместе с противником, но на какую-то долю мгновения опережать его.

В теории Акаямы, которую он увидел в момент прозрения, наблюдая за гибкой веткой ивы, не было ничего кардинально нового, но он сумел приложить ее к практике реального боя. Многие стили китайского ушу уже сотни лет базировались на принципе податливости, уступания и следования за противником. А предание о ветке ивы, связанное с именем Акаямы Сиробэи, есть просто образное изложение учения о дополнении противоположностей.

Собственную школу будо Акаяма разрабатывал на основе бросков, которые позволяли использовать силу противника против него же самого. Немало бросков выполнялось с предварительным надавливанием на болевые точки – здесь Акаяма использовал знание человеческого организма. В память о том откровении, которое посетило его в заснеженном саду, Акаяма назвал свою школу Ёсин-рю, что означает «Школа сердца ивы». Позже эта школа стала одним из основных направлений дзю-дзюцу, именно отсюда идет прямая дорога к современному дзюдо. Сам создатель дзюдо Кано Дзигаро некоторое время обучался у мастеров Ёсин-рю и от них взял присущие его детищу многочисленные броски и болевые приемы.

Методы дзю-дзюцу оставались в основном вспомогательными способами боя, и долгое время особого внимания им никто не уделял. Лишь в период правления дома Токугава, приблизительно с ХVIII в., на дзю-дзюцу в Японии начинают смотреть как на эффективный метод – правда, не столько боя, сколько поддержания физической формы. Резко увеличивается количество наставников по дзю-дзюцу, большинство из которых, естественно, претендовали на обладание «уникальными секретами». Многим школам, которые возникли совсем недавно, приписывалась древняя история, восходящая едва ли не к соперничеству домов Тайра и Минамото. Популярность приобретают школы Кито-рю, Ёсин-рю, Тэнсин синъё-рю, Ягью-рю, Рёи синъё-рю. Особенно активизируется школа Кито-рю, созданная, согласно легенде, Тэрадой Канаэмоном в 1670 г.

Подобных школ существовали сотни; зачастую мастера «одной школы» никак не были связаны между собой и просто использовали одно и то же популярное название, преподавая на самом деле абсолютно разные системы. Так, к началу ХХ в. возникло несколько несхожих друг с другом школ под одинаковыми названиями «Кито-рю» и «Ёсин-рю». Всего же школ дзю-дзюцу, в основном мелких и разрозненных, насчитывалось по всей стране свыше четырехсот. Руководили ими прёимущественно бедные самураи, ронины – преподавание дзю-дзюцу больших доходов не приносило.

В поисках клиентов ряд самурайских школ, например Кито-рю, Косю-рю, Дайто-рю айки-дзюцу, начали открывать для публики некоторые аспекты боевых искусств, которые доселе считались «секретными» (отомэ-рю) и доступными лишь самураям высших рангов. Большинство же школ дзю-дзюцу, сохранившихся к ХХ в., никаких особых секретов уже не содержали и свою популярность поддерживали лишь благодаря тем легендам, которые распространяли сами наставники.

Японцы быстро поняли, что дзю-дзюцу под видом «тайной японской борьбы» может стать хорошим товаром на западном рынке. Уже с начала XX в. во Франции и Англии предприимчивые японцы за умеренную плату с удовольствием раскрывали «многовековые секреты борьбы без оружия», а одна из первых в России книг по дзю-дзюцу была опубликована в 1909 г. «Дзю-дзюцу» стало привлекательным названием, под которым удобно маскировать собственные изобретения.

К тому же история донесла до нас факт, достоверность которого оспорить невозможно, – практически во всех схватках школа дзюдо Кодокан, созданная Кано Дзигаро, обыграла все сильнейшие школы дзю-дзюцу своего времени. Моральный удар был столь силен, что школы дзю-дзюцу стали распадаться одна за другой, а их ученики переходили в Кодокан.