Текст книги "Великие герои Эллады. Геракл. Персей. Беллерофонт"

Лернейская Гидра

Прочь от столицы направился Ге́рой гонимый,

Чтоб отдохнуть от свершённых им ратных трудов.

Ждал у ворот с колесницей племянник любимый —

Ехать в Тиринф, в самый ближний из всех городов.

Добрый помощник рос рядом с героем Эллады,

Мальчик был склонен душою к военным делам,

И не пугали его никакие преграды,

Трудности с дядей пытался делить пополам.

Часто герой занимал Иолая борьбою,

Чтоб без оружья умел побеждать тот врагов.

Отрок любил упражняться из лука стрельбою,

А колесницей мог править искусней богов.

Дни и недели летели в упорных занятьях,

Но помешал им прибывший глашатай Копрей —

Снова Геракл оказался во власти заклятья —

Службу вторую велит сослужить Эврисфей:

«Где-то в болоте в окрестностях города Лерны

Вдруг появилась Немейского зверя сестра,

Многоголовое чудище, полное скверны —

Снова на подвиг тебе собираться пора!

Освободить ты от нечисти должен болото,

Не оставляя в живых, не беря её в плен,

Знай, о слуга! Эврисфею сегодня охота,

Чтоб ты принёс доказательства к стенам Микен!»

Сборы недолги – оружье всегда наготове,

Мчит колесница Геракла в поруганный край,

Жаждет герой в битве с новым чудовищем крови,

С яростью воина гонит коней Иолай.

Выбрал Геракл путь для подвига краткий и верный,

Чтоб не загнать по дороге прекрасных коней,

Быстро добрались они до болота близ Лерны —

Эта поездка продлилась не больше двух дней.

В странное место приехали двое фиванцев —

Дальше дорога вела на загадочный луг,

Встретил который покоем микенских посланцев —

Не было видно ни птиц, ни животных вокруг…

В этих краях, по сказаниям жителей местных,

В царство Аида имелся таинственный вход.

Прежде ходили сюда из селений окрестных

Люди к ручью за водой, проходя его вброд.

Но наступили для них времена здесь лихие —

В этих местах пропадать стало много людей,

Горный ручей затопил земли, прежде сухие,

Озеро в топь превратил неизвестный злодей.

Скоро болото покрылось зелёной травою

С запахом странным, бросающим путников в сон,

Кто засыпал, тот всегда рисковал головою —

Будто на них нападал неубитый Тифон.

Но и тогда становилось всё тайное явным,

Люди увидели монстра в болоте, с их слов —

Гидра Лернейская зверем являлась злонравным

С телом змеи и с десятком драконьих голов.

Всё отравляло чудовище ядом тлетворным:

Падали птицы с небес, умирало зверьё,

Небо над ней становилось багровым и чёрным,

Стоило Гидре покинуть болото своё…

Остановила пред лугом свой бег колесница,

Дальше не шла эта пара уставших коней.

Что-то случилось неладное, понял возница,

Стал разводить он огромный костёр средь камней.

Смело шагнул на болото Геракл утомлённый,

И задрожал под ногами могучего луг,

В дальние заросли был его взгляд устремлённый —

Слышал оттуда едва долетающий звук.

Начал Геракл посылать в эти заросли стрелы,

С шумом чудовище всплыло из мутной воды,

Быстро покинуло топи болотной пределы

И поползло на него в предвкушенье еды.

К берегу стал отступать осторожно воитель —

Слабо держала Геракла зелёная зыбь.

Вдруг Иолай увидал, как любимый учитель

Стал погружаться в коварную, топкую глыбь.

Сообразил юный воин, что выручат кони, —

Точно заброшены вожжи Гераклу в ладонь.

Кони рванули, спасая его от погони,

Не повредил ему Гидры ужасной огонь.

И не рискнуло чудовище выйти на сушу,

Где полыхали поленья большого костра,

Молча рассматривал воин огромную тушу,

Скрылась в болоте Немейского зверя сестра.

Вызов на битву послал он горящей стрелою,

Трут зажигая от жара большого огня.

Стали готовиться воины к страшному бою,

Жуткую Гидру на берег скалистый маня.

Стрелы заставили выползти Гидру к герою —

Девять голов огнедышащих против одной!

Место удачное выбрал Геракл под горою —

К скалам отвесным стал воин могучей спиной.

И полилась ядовитая кровь по граниту

После успешного первого взмаха меча,

Вскоре земля была кровью кипящей залита —

Смело срубал воин головы Гидры сплеча.

Падали с грохотом, громко катясь валунами

К краю болота, и там замирали в траве.

Не замечал он, что свежими вновь головами

Шея венчалась, где вместо одной стало две!

Сильные челюсти чудища били со звоном,

Как по металлу, по шкуре-накидке скользя,

С треском ломались ужасные зубы дракона,

Но прокусить эту львиную шкуру нельзя!

Выполз чудовищный, яростный рак из болота,

Чтоб поразить обнажённую ногу бойца,

Стала неравной Лернейская эта охота,

Но оказалась спасительной помощь юнца.

Мальчик с волненьем следил за безжалостной схваткой,

Видел, какие творит страшный зверь чудеса.

Факелом стал прижигать шей обрубки украдкой,

И перестали расти вновь её телеса.

Головы падали оземь, и Гидра слабела,

Сникла последней бессмертная монстра глава,

Ге́рой гонимый вскочил на громадное тело

Грозной сестры им сражённого горного льва.

Острым мечом он рассёк тушу мёртвого зверя

И, улыбаясь, направил на мальчика взгляд,

Гидры останки брезгливо глазами измеря,

Он опустил свои стрелы в губительный яд.

К горной расщелине чудище снёс он устало,

Сбросил его с головою бессмертной на дно

И набросал в эту пропасть гранитные скалы,

Чтоб не смогло вновь на землю пробраться оно!

Быстро сложил воин головы Гидры болотной

В крепкий мешок, сшитый наспех из кожи вола,

И привязал к колеснице верёвкой добротной.

Тронул легко Иолай лошадей удила…

Встретили молча отважных героев Микены,

Брошен небрежно к воротам раскрытый трофей,

И покатились к ним головы с кровью и пеной…

Вмиг убежал со стены городской Эврисфей!

Стимфалийские птицы

Вновь возвращался в Тиринф после службы тяжёлой

На колеснице двуконной Геракл, не спеша.

Подвиг свершил он великий, но был невесёлый,

После Микен Золотых вдруг заныла душа.

Не понимал поведенья царя Эврисфея,

Трусость кого наносила Микенам урон.

Как оценил этот подвиг, проверить не смея,

Сильно боится, что воин займёт его трон?

Царь стал пугаться тележного тихого скрипа,

Птицы полёт наводил ужасающий страх!

Как он боялся всего! Даже детского всхлипа!

Только казался героем на разных пирах!

Остановил Иолай вдруг свою колесницу,

Будто почуяли кони опасных зверей —

Кто-то ревел сзади громче рассерженной львицы,

Это кричал, потрясая посланьем, Копрей:

«Слушай внимательно новый приказ властелина,

Слову покорствуй, Геракл, Эврисфея слуга!

Есть у соседей в Аркадии чудо-долина,

Озеро дивное в ней, но мертвы берега…

Страшные хищные птицы живут близ Стимфала —

Крылья из бронзы, а лапы их – чистая медь,

Там говорят, что все перья у птиц из металла —

Острые «стрелы» вонзаются с лёгкостью в твердь.

Голод ужасный грозит Аркадийскому царству,

Люди ушли из долины, забросив поля.

Чтоб избежать обращенья народа к бунтарству,

Нужно, чтоб чистой от птиц стала эта земля!

Царь Эврисфей в высочайшем своём повеленье

Путь для слуги своего указал на Стимфал.

Ехать ты должен в Аркадию без промедленья

И отогнать этих птиц до Таврических скал!»

Здесь Иолай развернул колесницу безмолвно,

Кони уставшие слабо прибавили ход,

Мимо Микен ненавистных промчались те, словно

Прежде не видели каменных Львиных ворот!

Месяц назад ехал здесь, направляясь в Немею,

Ныне дорога ему предстояла длинней,

Думал Геракл: «Лучше в схватке сцепиться со Змеем,

Чем отгонять мелких птиц до скончания дней!

Трусость царя – для народа всего наказанье,

Слабость его – это незащищённость границ!

Через глашатая шлёт персеиду посланье,

Видеть не хочет героев решительных лиц!..»

Более суток тряслись по дороге скалистой

Двое фиванцев: Геракл и юнец Иолай,

В этой поездке никто из них не был речистым,

Ехали молча они в неизведанный край.

Реже и реже встречались им люди в дороге,

Словно въезжали в богами оставленный мир.

В сильном тумане они миновали отроги,

Вскоре увидели озеро – чистый сапфир!

Берег всхолмлённый, являя таинственность леса,

Встретил прибывших фиванцев глухой тишиной.

Им показалась долина владеньем Ареса —

Перья, как стрелы, сияли кругом желтизной.

Кости людей и животных белели повсюду,

Будто кормилась здесь хищников дюжина стай.

«Не повезло пострадавшему мирному люду!

Прячем в пещеру коней?» – вопросил Иолай.

«Да, поищи им укромное место на склонах,

Я посмотрю на гнездовье загадочных птиц.

Думаю, птахи размером не больше дракона,

Чтоб перед ними рабами мы падали ниц!»

Бодро Геракл зашагал к берегам Стимфалийским,

Рядом в лесу зашумела внезапно листва,

К озеру путь для героя стал вовсе не близким —

Град застучал вдруг по шкуре Немейского льва.

Стрелами Феба ответил он в то же мгновенье,

Но не упало на землю из птиц ни одной.

С лёгкостью сбросив на воина всё оперенье,

Молнией скрылись чудовища в чаще лесной.

Только сейчас понял воин всю силу пернатых —

Страшные перья легко пробивали бы щит!

Кто не берёгся от этих чудовищ крылатых,

Медными «стрелами» птиц был жестоко убит.

Шёл по долине Геракл в размышленьях глубоких

К склону горы, где увидел сверкающий ключ,

Думал он, как победить этих чудищ жестоких

В небе, над озером «медью сияющих туч».

В сон погрузила героя богиня Афина,

Близилась мрачная, очень тревожная ночь,

Зевс пожелал уберечь от опасности сына —

В помощь послал он к Гераклу любимую дочь.

Дева Афина явилась виденьем герою,

Произнесла, как всегда, очень мудрую речь:

«Ты не пронзишь этих птиц Аполлона стрелою,

И бесполезны в бою будут копья и меч!

Я оставляю тебе от Гефеста тимпаны,

Громко в них станешь ты бить, находясь на скале,

Птицы взлетят, сбросив перья свои на поляны,

В этот момент поражай, доверяясь стреле!»

Тёмная ночь у ключа пролетела мгновенно,

Солнце взошло между скал, обнажив яркий бок.

Сонный Геракл обнаружил подарок бесценный —

Дивная пара тимпанов лежала у ног.

Быстро поднялся на гору Геракл вдохновлённый,

Сильно ударил в тимпаны могучий герой,

Дрогнул весь лес, громом медных литавр оскорблённый,

Птицы взлетели, закрыв небосвод над горой.

Ливень сверкающих перьев обрушился с неба,

Снова Геракла спасла шкура страшного льва,

Яростно рвались в полёт стрелы светлого Феба,

Весело пела победный мотив тетива.

Перья упали. Отбросил Геракл прочь кимвалы,

Лук натянул, и блеснула на солнце стрела…

Первое чудище рухнуло с неба на скалы —

Воин стрелял в не закрытые медью тела.

Быстро рассеял Геракл меднокрылую стаю,

Вновь засиял небосклон над водой синевой,

Воин, довольный победой, пошёл к Иолаю,

Славя Афину за то, что остался живой.

Сборы недолгими были у них в путь обратный:

Дюжину птиц привязали к повозке они,

Чтоб доказать Эврисфею – свершён подвиг ратный,

С честью Геракл избежал царской злой западни.

Быстро примчалась в Микены его колесница,

Брошены птицы к воротам, как листья с ветвей…

Встретил угрюмо властитель на стенах столицы:

«Новый указ передаст мой глашатай Копрей!»

Керинейская лань

Вновь Эврисфей недоволен слугой-полубогом,

Зол на Геракла за то, что вернулся живым

С новым трофеем, оставленным им у порога

Львиных ворот, и с настроем опять боевым.

Слушая славные песни бродячих рапсодов,

Царь узнавал всё о новых событьях вокруг:

Тайнах природы и жизни соседних народов,

Что вызывали и зависть, и сильный испуг.

Стало известно ему от бродяги о лани,

Жившей в Аркадии вольно в лесах и горах,

За прегрешенья людей, перешедших все грани,

Послана им Артемидой на горе и страх.

Дивной красы, с золотыми рогами созданье,

Чистая медь – были тонкие ноги её!

И охватила властителя страсть обладанья,

Стало немилым ему остальное зверьё.

Снова правитель отправил к Гераклу Копрея,

Должен герой заплатить послушания дань,

И закричал Эврисфей, на глазах свирепея:

«Повелеваю поймать Керинейскую лань!»

Слышал о чуде в Аркадии Ге́рой гонимый,

Знал, что она, словно птица в полёте, быстра,

Что у богини охоты была лань любимой,

И за бегущей не могут угнаться ветра.

Понял Великий, в какое попал положенье —

Он – не бегун, а борец и могучий атлет,

Стал выполнять с Иолаем свои упражненья —

Бегал упорно за скачущим всадником вслед.

Очень успешной была у него подготовка,

Лошадь в галопе сумел обогнать в третий день,

И овладел он искусством движенья так ловко,

Что пробегать мог легко шестьдесят деревень.

Снова к соседям в Аркадию прибыли двое,

Без колесницы, доспехов и оба пешком,

Чтоб можно выполнить было заданье такое —

Нужно за ланью бежать налегке, босиком.

Много следов златорогой узрели герои

Возле заросшей лесами горы Кериней,

Здесь на родник прибежала она к водопою,

Тихо Геракл подобраться попробовал к ней.

Чуткая лань, услыхав шорох листьев на склоне,

Вмиг очутилась вдали от лесного ручья.

Воин, предчувствуя долгое время погони,

Крикнул племяннику: «Здесь через год буду я!»

Следом за ланью пустился герой вверх по скалам,

Ярко сверкали на солнце златые рога,

Не уступал в своём беге он ей даже в малом,

Стал догонять её там, где лежали снега.

Не ожидал от неё он прыжков очень дальних —

Прыгать умела легко со скалы на скалу,

Мимо озёр пробегала спокойно-зеркальных,

Напоминая собой Аполлона стрелу.

Как грациозны движения все златорогой,

Долго не видел охотник усталости в ней!

«Дружною» парой покинув Эллады отроги,

Бег продолжали туда, где зима холодней.

Реки большие пришлось покорять ему в холод,

Льдом покрывался Геракл, выходя из реки,

И на бегу утоляя плодами свой голод,

След не терял он, препятствиям всем вопреки.

Ноги Геракла поранены острым гранитом,

Бёдра и плечи его исцарапаны в кровь,

Но оставался в душе крепким он монолитом,

Падал со скал ледяных, но бежал вновь и вновь.

Не было чувства, казалось, сильнее стремленья

Лань быстроногую взять за златые рога

И принести в Арголиду царю в удивленье,

Подвигом этим сразить родового врага.

Лань насмехалась порою над воином быстрым —

Часто ждала, забираясь на острый утёс.

Так оказались они за стремительным Истром,

В Гиперборее, стране белоствольных берёз.

Стран за спиною Геракла осталось немало,

Лань, что загнал он на склоны восточных Карпат,

Меж его ног проскочив, избежала финала,

Сзади оставив пещеру, над ней водопад.

Вслед посмотрел ей воитель и рухнул с досады:

«Здесь отдохну у воды и посплю до утра!

Лань догоню непременно ещё до Эллады,

Только б сменилась прохладной погодой жара!»

Воин усталый пробрался неспешно в пещеру:

«Очень добротный в Карпатах нашёл уголок!

Храпом своим невзначай не встревожить бы Геру —

Крепко богиня связала судьбы узелок!»

Мысли отбросив, заснул он в мгновение ока,

Храп прокатился по густо заросшим горам,

Вторил ему водопад под горой одиноко,

Здесь не хватало простора могучим ветрам!

Сны полетели, как красные листья осины —

Снова Мегара, убитые дети и лев,

Детство любимое, жизни тяжёлой картины…

Что за красавица? Знал ли прекраснее дев?

Лик Афродиты, изящное тонкое тело,

Будто сапфиры, горели у девы глаза!

Снами Геракла она овладела всецело,

Взглядом вцепилась в атлета, как в мышку гюрза:

«Есть в этом мире за все злодеянья расплата,

В гневе убил ты своих и Ификла детей,

Думал, что кровь эту смоешь делами когда-то,

Что ж получилось, воитель, из этих затей?

Вновь убиваешь, но дети погибли чужие —

Гидра и сын мой – тобою задушенный лев!

Смерти достойный, узнаешь Эхидны стихию,

Сможешь ли выдержать ярко пылающий гнев?»

«Я покарал людоедов жестоких, Эхидна,

А не почтительных, добрых и милых детей.

Мне у пещеры и в топи болот было видно,

Сколько белело людей убиенных костей!»

«Знаю, тобою убит будет сын малолетний,

Это деянье свершишь через несколько лет,

Он – мой любимый двуглавый, к несчастью, последний!

Так что держи за троих, Богоравный, ответ!

Раз ночевал в моём доме – жениться обязан,

Эту пещеру покинешь ты мужем моим!

А при отказе – хвостом ты окажешься связан

И напоследок жестоко убит будешь им!»

«Я, титанида, с рожденья не ведаю страха,

В первый же день задушил преспокойно двух змей,

Ты не успеешь, Эхидна, хвостом сделать взмаха,

Путь твой в Аид станет сразу прямого прямей!» —

«В жёны возьми меня, воин, во имя рожденья

Новых могучих тобою зачатых детей!

Я получу за убитых моих возмещенье,

И обещаю родить не зверей, а людей!

Я приглашаю тебя разделить это ложе,

Ты поразишься, ручаюсь своей головой —

Дети твои будут ликом и телом похожи

Лишь на тебя, их глаза заблестят синевой!

Наши потомки, воитель, размножатся скоро,

Распространится их власть от Карпат на восток,

Будем и я, и Земля им надёжной опорой!»

Взял её в жёны воитель и с нею возлёг…

С первым проникшим в пещеру лучом «колесницы»

Воин неспешно покинул таинственный грот:

«Славную ночь я провёл у Гилейской царицы,

Хоть со змеиным хвостом, но она не урод!»

Медленно он пошагал по заросшему склону,

Высмотрел стройный и с ветками ровными бук.

Сам смастерил он оружье, сродни эталону:

«Сыну на память оставлю мной сделанный лук!»

Снова к пещере пошёл – там с улыбкой Эхидна

Молвит Гераклу: «Прощаюсь с тобою навек!

Станешь великим ты мужем, теперь очевидно,

Можешь продолжить за ланью размеренный бег!

Это созданье бежит не спеша и с оглядкой,

Лань ты догонишь легко у горы Кериней!

И не собьёт она с толку обманной повадкой,

Там, у источника, снова ты встретишься с ней!» —

«Это мой лук, передашь его сыну, Эхидна!

Только лишь сильный натянет его тетиву,

Выглядеть должен потомок довольно солидно

Благодаря его деду – Небес Божеству!

Власть передашь повзрослевшему сыну, супруга!

Он, я уверен, создаст здесь могучий свой род

И завоюет все земли восточнее Буга,

Царства границы достигнут Эвксинских широт!»

И, повернувшись к печальной Эхидне спиною,

Вниз по горе пошагал титаниды супруг,

Сотню шагов сделал он, не терзаясь виною,

Что-то кольнуло в душе, обернулся он вдруг…

Сгинули склон, водопад и ручей над пещерой,

Будто и не было прежде там чудо-скалы!

Ровное место виднелось с землёй буро-серой

Да одинокие, с редкой листвою стволы…

Без сожаленья покинул загадок долину,

Солнечным днём стал туманный прохладный рассвет,

И, переплыв с наслажденьем большую стремнину,

Вышел спокойно на лани стремительной след…

* * *

Срок подошёл у Эхидны для деторожденья,

Крепкая тройня мальчишек увидела свет,

Силой и ростом достойны вознагражденья —

Стали мужчинами дети в четырнадцать лет.

Старшему сыну дала лук Геракла Эхидна:

«Это оружье отца, натяни тетиву!»

Но сплоховал Агафирс, стало очень обидно,

Что от отца перенял только глаз синеву.

Среднему сыну царица дала испытанье:

«Силу свою покажи, мой любимый Гелон!»

Но не хватило «мужчине» ни сил, ни желанья:

«Я не могу, я – не Зевс и не бог Аполлон!»

Скиф натянул тетиву и воскликнул победно:

«Я это сделал, и лук теперь станет моим!

Все упражненья мои не пропали бесследно,

Буду отныне Землёй и Зевесом любим!»

Стал он царём после первой, удачной, охоты,

Двое других сыновей были здесь не у дел,

Вскоре ушли покорять на чужбине высоты,

Чтобы не видеть оружия – лука и стрел.

Скифией стало Гилейское царство отныне,

Земли объяла она между гор и морей.

Помнить славяне должны о Геракловом сыне,

Род основавшем героев и богатырей!

* * *

Той же дорогой они возвращались в Элладу,

Ливни не смыли ещё златорогой следы,

Гера коварная вновь получила усладу —

Ею гонимый Геракл в двух шагах от беды.

Преодолён бегуном снова Истр величавый,

Множество прочих холодных стремительных рек.

Ветра быстрей возвращался атлет худощавый,

Только с пустыми руками бежал к дому грек.

След пролегал к месту первого с ланью свиданья,

Встретил племянник с восторгом его у ключа,

Встречей желанной закончился год ожиданья,

Долго Геракл не держал золотого меча!

Снова пришла златорогая лань к водопою,

Но не помчался за нею могучий герой.

Остановил её пущенной палкой тупою,

Сделанной тут же стрелою из ветки с корой.

Лань от удара упала на оба колена,

Быстро схватил её он, совершив три прыжка.

Не избежала теперь златорогая плена,

Крепко держала беглянку Геракла рука.

Туго связав ей изящные медные ноги,

В город Микены нести на плечах был готов,

Но не успел он и шага ступить по дороге,

Как перед ним появилась богиня лесов.

«Знаешь ли ты, – вопрошала его Артемида, —

Чью быстроногую лань ты взвалил на хребет?

Это плененье – большая богине обида,

В этом лесу ты покинешь, Алкид, белый свет!» —

«О, не вини ты меня, дочь бессмертной Латоны!

Не оскорблял никогда олимпийских богов,

Чтил я великого Зевса слова и законы,

Но оказался невольно меж двух берегов…

Волей отца очищал я от зверя Немею,

Гидру убил, искупая былую вину,

Дюжину служб должен я сослужить Эврисфею,

Так разреши мне исполнить и эту одну!»

Лук опустила богиня лесов, дочь Латоны:

«Что ж, исполняй, помогу тебе в деле простом!

Лань не удержат царя Эврисфея загоны.

Тот, кто свободен, не будет домашним скотом!»

Лань уложив поудобней на сильные плечи,

Быстро Геракл зашагал в направленье Микен,

А впереди Иолай торопился предтечей —

Всем сообщал, что взята златорогая в плен.

Гордо герой подошёл ночью к Львиным воротам,

В факельном свете восторг излучал царский взор!

Лань, поручая особым пастушьим заботам,

Царь приказал отвести на конюшенный двор.

Злость с равнодушьем Геракл получил у порога,

Шёл он в Тиринф с Иолаем, обидой горя.

Мимо лесов проходя, видел свет златорогой —

Не удержали беглянку загоны царя!