Текст книги "Великие герои Эллады. Тесей"

Невеста для Пейрифоя

689

Знойное лето прошло, как огонь по равнине:

Травы густые пожухли, слетела листва,

Стали быков приносить люди в жертву Афине,

За урожай восхваляли они божества.

Долгий покой обретала в Элладе природа,

Гиперборею оставив, примчал Аполлон,

Стала обычным явленьем теперь непогода,

Тягостным не был для юной Елены полон.

690

Не обращался с царевной Тесей, как с рабыней,

Духом воспрянул за лето великий герой,

Не предавался он приступам сильных уныний,

Вновь возвратился к трезенцу победный настрой.

Ночь, как Нефела, спешила к богатым Афинам,

Стражу тиран проверял на стене городской,

Видел, как мчит колесница по тёмным долинам,

Бравый возница махал властелину рукой.

691

«Стража внизу! Открывайте скорее ворота,

Срочно впустите в Афины чужого гонца!» —

Крикнул Тесей и подумал: «Беда у кого-то,

Встречу возницу спешащего возле крыльца!»

Быстро спустился тиран со стены на площадку

Перед большим двухэтажным красивым дворцом,

С шумом влетела повозка царя на брусчатку,

Спрыгнул с неё Пейрифой и предстал пред вдовцом.

692

«Что же случилось, лапиф? Кто-то вытоптал лавры?

Или обрушился ночью на вас Пелион,

Может, вернулись на земли лапифов кентавры?» —

«Хайре![106]106
  «Ха́йре!» – греческое приветствие, дословно переводящееся как «возрадуйся».


[Закрыть] Желаю попасть я в богов пантеон!»

Пир был объявлен тираном афинским мгновенно,

Вмиг загорелись костры на камнях площадей,

В жертву богам забивали быков непременно,

Праздник царя стал весельем для многих людей.

693

И запылал яркий факельный свет в царском зале,

Тихо трещала от пламени пихты смола,

Пифос с вином заблестел на дубовом овале,

На апоклинтры[107]107
  Апокли́нтры. Ели древние греки лежа, точнее, возлежав, на особых сиденьях-апоклинтрах (от слова «апоклино» – разгибаю корпус, спину»).


[Закрыть] друзья возлегли у стола.

И любопытство взыграло в душе властелина:

«Уж не намерен ли ты покорить Геликон[108]108
  Гелико́н – гора в Греции (на юге Беотии), где, согласно греческим мифам, обитали покровительствовавшие искусствам музы. На Геликоне находился источник вдохновения Гиппокрена.


[Закрыть]?

Тёщей твоей станет точно тогда Мнемозина[109]109
  Мнемозина – в древнегреческой мифологии богиня, олицетворявшая память, титанида, дочь Урана и Геи.


[Закрыть] —

С нею, мой друг, попадёшь ты легко в пантеон!»

694

«Кажется, зря ты смеёшься, Тесей, надо мною —

Выслушай прежде легенду, что спел мне аэд!

Сразу проникнешься мысли моей глубиною,

Есть в этой песне надежды загадочный свет!»

Выпив вина, закусив мясом жареным плотно,

Начал лапиф неуёмный вести свой рассказ:

«Эту легенду рапсод мне вещал неохотно —

Боги не сводят с поэтов внимательных глаз…»

695

Славный Тесей был настроен на смех и веселье:

«Слышал я много, мой друг, от рапсодов баллад!»

«Речь о Деметре, дарующей нам земледелье

И плодородье лугов для пасущихся стад.

Эта богиня – творение Крона и Реи;

Зевса, Аида и Геры ревнивой сестра.

Силу прекрасной матроне дают эмпиреи[110]110
  Эмпиреи, здесь – самая высокая часть неба, наполненная огнем и светом и служащая местопребыванием богов.


[Закрыть],

Как и Афина, Деметра-Ахенамудра[111]111
  Ахена (Ахея) – эпитет Деметры – «Скорбящая».


[Закрыть]!»

696

«Знаю! – сказал Пейрифою властитель афинский. —

Мне о богах и богинях поведал Хирон!

Слышал – прекрасна, и рост у неё исполинский!

Ах, неужели Деметру взять хочешь в полон?»

«Не постигал я преданий священных науку,

Царское дело являлось ученьем моим,

Я набивал в боевых упражнениях руку,

Так как был страстью горячей к победам гоним!

697

Я расскажу, Победитель, балладу рапсода,

Сразу поймёшь, что отныне тревожит меня…

Как-то увидел Деметру Зевес с небосвода,

Тучи тяжёлые к скифам далёким гоня.

Поступью лёгкой скользила она по долинам

В вечности спящих пустынных Аттических гор,

Следом за ней оживала растительность клином,

Что поражало Зевеса внимательный взор.

698

Вспыхнул властитель Олимпа любовью к ней жгучей,

Жаждал свиданья с Деметрой в тиши властелин.

Та не могла видеть грозного бога за тучей,

Сея растительность дивную возле стремнин.

Выбрал удачный момент властелин для свиданья —

В неге она пребывала у тёплой реки.

Ярким красавцем предстал, как вещают преданья,

И попросил у прекрасной Деметры руки.

699

Очи царя-олимпийца сияли сапфиром,

Страстная речь потекла, как река Ахелой,

Клялся Деметре великой он небом и миром,

Нежное сердце признаньем пронзил, как стрелой.

Чувства горячие Зевса, подобные лаве,

Вызвали бурную страсть у Деметры тогда,

В крепких руках перенёс он богиню к дубраве,

Семя своё ей отдал для созданья «плода».

700

Дочь родилась у неё от царя небосклона,

Миру явилась она с неземной красотой!

Имя прекрасное дал ей Зевес – Персефона.

Что означает? Не знаю, я – смертный простой!»

Царь Пейрифой вдруг умолк после сказанной фразы,

Видя усмешку «героя заморских невест»:

«Знанья людей, Пейрифой, блещут, словно алмазы,

В кузнице их не скуёшь, как великий Гефест!

701

Много безумных царей восседает на тронах,

Глупостью царствам наносят властители вред —

Ярко сверкают алмазы их только в коронах!

Это я к слову, приятель! Играй, «кифаред»!»

Видел Тесей, что лапиф пребывает в волненье,

С новой идеей приехал восторженный друг:

«Слушаю я, дорогой Пейрифой, продолженье!

Не выпускай нить рассказа о важном из рук!»

702

«Выросла дочь у Деметры прекрасной богиней,

Мать берегла Персефону от взоров богов,

Только отец, пребывавший в «обители» синей,

Мог наблюдать их средь гор и зелёных лугов.

Слух о чудесной красе долетел до Аида,

Тот попросил Олимпийца без лишних тирад:

«Дочь Громовержца, Зевес – лучший выбор Кронида,

В жёны отдай Персефону, властительный брат!»

703

«Разве могу отказать богу тёмного царства,

Гостеприимство кого так пугает людей?

В жёны бери! В этом нет никакого коварства —

Ты – не убийца невинных, не страшный злодей!

Только, Аид, сделай так, чтоб не знала Деметра,

Да и другие об этом узнать не должны,

Чтоб без свидетелей было – без быстрого ветра,

Без зодиака небесного, грустной луны!»

704

Вёл за прекрасной невестой Аид наблюденье,

Для умыканья её выбирал нужный миг —

Чтобы без ветра, Селены, созвездий свеченья

Мог увести Персефону в подземный тайник.

День подходящий настал, чтоб свершить похищенье —

Ветер тяжёлые тучи угнал на восток,

С нимфами дева на миг прекратила общенье,

В поле увидела Геей взращённый цветок.

705

И устремилась поспешно к цветку Персефона,

С лёгкостью ветра летя над волной ковыля,

Но не успела свершить над растеньем поклона —

Перед богиней разверзлась мгновенно земля,

Вырвалась бурей из чрева земного квадрига,

Быстро схватил Персефону счастливый Аид,

В бездну вернуться хватило властителю мига,

Восстановился тотчас на лугу прежний вид.

706

С криками нимфы примчались на место хищенья,

Ровно и гладко всё было, как девы щека.

Сильно корили себя за своё упущенье —

Ни Персефоны прекрасной, ни чудо-цветка!

Трудно кронидам понять материнское горе,

Мать плодородия в ужас пришла от беды —

Дочь потерялась мгновенно на малом просторе,

Вскрикнув, исчезла она, не оставив следы.

707

Мать Персефоны надела простые одежды,

Чёрный их цвет нагонял на бессмертных тоску,

В поисках долгих она не теряла надежды,

Что приведут мать Деметру они к тайнику.

Там, где она проходила, увяли растенья —

Силой небесной питать их не стала она,

Всей Ойкумене грозило тогда запустенье,

Произрастать перестали в полях семена.

708

Неурожайные годы текли, как поток Ахелоя,

Зевс не жалел для растений небесной воды,

Но не осталось в полях плодородного слоя,

Боги не знали спасенья от этой беды.

Голод смертельный тогда наступил в Ойкумене,

Жертвовать нечего было великим богам,

Падали люди в мольбах на худые колени,

И относились к бессмертным, как к худшим врагам…

709

Мать расспросила о дочери бога Эола:

«Может быть, ветры твои знают тайну мою?»

«Были мы все в этот день во дворце, у престола,

Гелиос мог проезжать в благодатном краю…»

Так, не найдя облегченья тревожным страданьям,

Мать безуспешно бродила по множеству стран,

К солнцу тогда обратилась Деметра с посланьем:

«Дочь отыскать помоги, о, великий титан!

710

Я умереть не могу, но и жить так не в силах,

Душу мою разрывает на части беда,

Милую дочь бесполезно искать мне в могилах,

Где же бессмертная дева сокрыта тогда?

Юная дочь ярче роз и душистых камелий —

Ты не заметить такую не мог с высока!

Доброю вестью утешишь, Всевидящий Гелий,

Или напрасно придётся страдать мне века?»

711

«Зря так о ней безутешно страдаешь, дочь Крона,

Что погибают деревья и сохнет трава!

Выдана замуж за бога твоя Персефона,

Зевс её отдал Аиду по праву родства».

Вспыхнуло яростью сердце несчастной Деметры:

«Вот почему промолчала о краже Луна,

Тайну открыть не могли мне свободные ветры,

Что Персефона – подземного бога жена!

712

Гелий, спасибо! Утешил известием странным!

С братом коварным теперь разберусь я сама!»

Грозный призыв стал для Зевса ударом нежданным,

Словно на светлый Олимп опустилась зима.

Вспомнил Зевес про Деметру и с ней наслажденье

И перед нею предстал, как поверженный враг:

«Мать плодородья, прошу, прояви снисхожденье —

Я допустил, как отец, необдуманный шаг!»

713

«Ты повторяешь нелепости Эпиметея[112]112
  Эпиметей – «думающий после», то есть: «сильный задним умом», брат Прометея.


[Закрыть],

И проиграешь, как злой и безжалостный Крон!

Очень плохая твоя и Аида затея —

Вы нанесли Ойкумене огромный урон!

Ты посмотри на поля – сушь Ливийской пустыни,

Горы зелёные – тень неживых пирамид!

Если ты дочь не вернёшь, мир покину отныне:

И с Ойкуменой заплачешь, бесчестный Кронид!»

714

Но повинился Зевес перед ней торопливо:

«Щедрый Аид и умён, и красив, и богат!»

Тут же добавил к словам Громовержец хвастливо:

«Горы камней драгоценных подарит ей брат!

Честно скажу, что в могуществе богу нет равных,

Вызвать Аида на бой не нашлось храбреца!

И аргумент приведу самый главный из главных —

Дочь Персефона в Аиде – по воле отца!»

715

«Ты не услышал призыва Деметры несчастной!

Пусть же земля станет грудой камней и песка,

Больше не будет она ни живой, ни прекрасной —

Сгубит её одинокой богини тоска!»

«Я обещаю тебе разобраться с конфузом —

С дочерью встретишься скоро, Деметра-сестра!

Ты не должна быть преградой супружеским узам,

И умоляю, будь снова к растеньям добра!»

716

Зевс поспешил скрыться с глаз возмущённой Ахены[113]113
  Ахена (Ахея) – эпитет Деметры – «Скорбящая».


[Закрыть],

Через мгновенье был к брату направлен Гермес…

С ранним рассветом под взором прелестной Селены,

Вышла на свет Персефона из сени древес».

«Ты объясни, Пейрифой, мне без всех демагогий —

Сам отпустил бы на месте Аида жену?»

«Друг, договор заключил с ним Гермес быстроногий,

Что царь к Деметре отпустит супругу одну!»

717

«Слышал я, друг Пейрифой, и про зёрна граната[114]114
  Гранат выступал в Древней Греции, как символ супружества, и плодородия. Аид дал Персефоне проглотить зёрна граната, чтоб на земле она не забывала о своём супружестве.


[Закрыть],

Знаю про то, что богиня вернуться должна,

Что Персефона не любит работу Таната

И покидает Аид, лишь приходит весна!»

«Знаешь ли ты, что гранатом Аид опозорен?

Тайна моя, друг Тесей, пострашнее смертей! —

Царь подземелья ошибся в количестве зёрен!

Вот почему у супругов совсем нет детей!

718

У Персефоны с Деметрой печаль неизбывна

В долгие хладные дни неизбежных разлук.

Слышал недавно, как плачут богини надрывно

В день расставания – это ужасно, мой друг!

Явно не хочет под землю идти Персефона,

Обе рыдают слезами холодных дождей!

Видел я эту картину в горах Пелиона,

Сразу я понял, что муж у богини – злодей!»

719

«Не понимаю тебя, Пейрифой, совершенно!

Ты для чего мне поведал одну из баллад?»

«Жить под землёй не сумеет жена полноценно,

И не поможет бездетным супругам гранат!

То, что ты выслушал эту балладу – отрадно,

Полностью значит, Тесей, согласишься со мной —

В жёны брать надо таких, как твоя Ариадна,

Ради любви не стоять за высокой ценой!»

720

Славный Тесей от речей пребывал в изумленье:

«Ты на кого намекаешь, хвастливый лапиф?»

И от догадки своей ощутил отрезвленье:

«Ты, Пейрифой, от вина стал излишне болтлив!»

«Разве плохое желанье у лучшего друга —

В жёны взять юную дочь властелина небес?

Стану бессмертным властителем, как и супруга,

Смелого зятя полюбит великий Зевес!»

721

«Друг Пейрифой, хмель хорош, чтоб поднять настроенье,

Но исключает надёжно работу ума!

Мне не по нраву, приятель, твоё упоенье —

Мысль о хищенье богини – для петли тесьма!»

«Слушай, Тесей, расскажу я сейчас по порядку:

Был я в пещере кентавров в горе Пелион.

Плач вдруг раздался, и сжал я меча рукоятку,

Выйдя из грота на горный желтеющий склон.

722

Недалеко от подножья, на скудной равнине,

Там, где ручьи собираются в бурный поток,

Плакали громко, навзрыд, две прекрасных богини,

Горем согнуты, как в сильную бурю росток.

Слёзы не льют, возвращаясь к любимому мужу,

Быстро озноб пробежал у меня по спине,

Похолодела душа, как в суровую стужу,

Перевернулось, поверь, всё сознанье во мне!»

723

Так говорил Пейрифой возбуждённо, и страстно,

Словно жених перед сотней красивых невест,

Речи лапифа звучали, как песни, прекрасно,

Каждое слово его дополнял яркий жест:

«К женщинам ты охладел, по моим наблюденьям,

Чувствами Федры покойной насытился, друг!

Я чуть моложе тебя, и женюсь с наслажденьем,

Сердце моё, властелин, не засохший урюк!»

724

«Не представляю, приятель, как быть с Персефоной,

Если она в подземелье ушла до весны!

Может, тебе повстречаться с Деметрой-матроной,

Что остаётся на дивных долинах страны?»

«С лёгкостью ты рассмешил неуместным вопросом!

Разве у женщин находит защиту герой?

Вспомни себя молодым и свидание с Кноссом[115]115
  Кносс – древний город – столица острова Крит, где и был расположен знаменитый Лабиринт, в котором Тесей сразился с чудовищным Минотавром и победил его.


[Закрыть],

И на великое дело высокий настрой!

725

Мог ли забыть, властелин, как ты с хваткою жадной

Миноса дочь уносил к кораблю в темноте,

Целую ночь неусыпно провёл с Ариадной,

Пылкое сердце и жизнь посвятив красоте?»

«Ты у кого собираешься выкрасть супругу?

Царство подземное – это не солнечный Крит!

Я откровенно скажу, как ближайшему другу —

Даже не думай – тебе не по силам Аид!»

726

«Я не боюсь, проникаясь великою целью —

И Персефона войдёт в мой прекрасный дворец!

Сдастся Аид, лишь пройду по его подземелью,

Сам всё увидишь – ты клялся помочь мне, вдовец!»

Вспыхнул Тесей, лик его стал краснее граната:

«Ты от вина опьянел?» Но ответил лапиф:

«Славный Геракл победил у Адмета Таната,

Бога Ареса надолго пленил царь Сизиф!

727

Слушай Тесей, эта мысль не является дикой —

Вспомни, вернулся на свет сладкозвучный Орфей,

Что в подземелье ходил за женой Эвридикой!»

Молвил Тесей: «Он ходил за супругой СВОЕЙ!»

Смолкли герои. Наполнился зал тишиною,

В окна вплывал незаметно холодный рассвет.

Горестно думал Тесей: «Что ж, пойдём за женою,

Видно, иду по тропе нескончаемых бед!»

В Аид!

728

Эос пронзила перстами восток небосклона,

А властелины-друзья засиделись вдвоём.

В думах хмельного лапифа была Персефона,

А победитель Тесей размышлял о своём:

«Как красота неземная рождает влеченье,

Голову может вскружить посильнее вина…

Скоро пойдём – надо слугам раздать порученья,

Следует мать навестить – ожидает она!»

729

Ход размышлений нарушил лапиф неуёмный:

«Молвят, Тесей, что ты знаешь местечко Колон,

Где в подземелье имеется вход очень тёмный —

Именно там царь Эдип взят в «последний полон.»

«Необходимо оставить для слуг указанья,

Мать свою Эфру хочу навестить, Пейрифой…»

«Не беспокойся, Тесей, будет быстрым свиданье,

Ты из Аида придёшь непременно живой!»

730

Вышли друзья из Афин в боевом снаряженье,

Молча они прошагали до рощи святой:

«Вон от того валуна начинаем движенье —

Молвил Тесей. – Прямо вглубь этой чащи густой!»

Шёл в эйфории лапиф, а Тесей – безучастно,

Мысль о грядущей беде тяготила царя:

«В голову вбил Пейрифой, что богиня несчастна,

Скоро поймёт, что затеял поход этот зря!

731

Даже Эдип обречённый так не был доволен,

Что покидал эту грешную землю навек!

Женщин на свете немало, но друг обездолен —

В царство Аида спешит, ускоряя свой бег!»

Долго по чаще кружили друзья-властелины,

Но, обнаружив под толстой сосною провал,

Поняли сразу: «Вход в бездну – в расщелине глины!»

Первым туда устремился влюблённый бахвал.

732

Мысленно грустный Тесей попрощался с Элладой:

«Великодушно прости за грехи, белый свет!

Клятва меня заставляет идти за «наградой»,

Здесь оборвётся история славных побед…»

Прыгнув в расщелину, он пролетел без помехи

В тёмном пространстве не больше десятка локтей,

Звякнули громко ударившись в стенку доспехи,

И покатился правитель по дну полостей.

733

Долго скользил по камням он и падал в потоки

Грязной, пахучей и дух леденящей воды.

«О, как безумцы тщеславные к людям жестоки,

Умные мысли друзей и родни им чужды!

Эта дорога к Аиду – в одном направленье,

Сколько уже пролетел, и не видно конца,

Слава богам, что спасает от ран снаряженье,

Я не желаю, чтоб встретил Харон мертвеца!»

734

Вспомнил трезенец и детство, и деда Питфея,

Эфру – любимую мать, Антиопу-жену,

Свежий рассказ о походе к Аиду Орфея,

Бой с Минотавром, нырянье к отцу в глубину…

Долго носило царя по невидимым гротам,

Тело болело от сильных ударов о твердь,

Он потерял при падениях счёт поворотам,

Ждал, как спасенья от бед, неминучую смерть.

735

Напрочь забыл Победитель, за что эти муки,

О Пейрифое ни разу не вспомнил тиран,

Копьями в душу вонзались оружия стуки,

Шлем при ударах гремел, словно медный тимпан.

Свет ощутил властелин сквозь закрытые веки,

Следом почувствовал чем-то смягчённый удар,

Будто на ветки упал, чем полны лесосеки,

Ветер принёс на лицо ему пепел и жар…

736

На Пейрифоя упал измождённый властитель,

Сильно кружилась под шлемом его голова,

Встретила грустно героев Аида обитель:

Жаркий поток, тусклый свет, асфоделы, трава.

Оба себя ощущали рассохшейся глиной,

Что при падении вниз, разлеталась в куски,

Тихо шептал Пейрифой: «Где-то там за долиной

Должен стоять властелина дворец у реки!»

737

Медленно царь афинян возвращался в сознанье,

Не понимал до конца, где находится он:

«Коль притащил ты к Аиду меня на закланье,

То, Пейрифой, поднимайся, нам нужен Харон!»

И побратимы пошли по пологому склону,

Издалека разглядели мужчину с веслом:

«Это же он! Направляемся прямо к Харону,

Знаю, Тесей, ко дворцу не пройти напролом!»

738

На перевозчика душ устремились их взоры.

«Телом могучим Харон на Геракла похож,

Этот свернёт, если надо, высокие горы —

Молвил спокойно Тесей. – Как же он темнокож!»

Не испугался хвастливый лапиф великана:

«Перевези нас на берег другой поскорей!»

«Кто ты такой, что шумишь погрознее вулкана,

Иль не имел никогда от весла волдырей?»

739

«Разве не знаешь меня ты, Владеющий лодкой?

Я – Пейрифой, и возможно, твой будущий царь!

Перевози, я спешу на свиданье с красоткой,

Там, у дворца усмиришь трёхголовую тварь!»

И усмехнулся могучий потомок титана,

Поторопился исполнить приказ чужака —

Знал, что за дерзость заплатит тот поздно иль рано,

Сжал он весло, успокоилась сразу река.

740

Взглядом суровым Харон указал им на место,

Весело впрыгнули в чёлн побратимы-цари.

«Скоро увидишь, приятель, какая невеста

Будет женою моей – ярче светлой зари!»

Лодка качнулась, Харон оказался пред ними,

И, обернувшись, взглянул на пришедших тела,

Не оценил мощь в хвастливом царе-побратиме:

«Этот падёт, как дитя, при подъёме весла!»

741

Но с восхищеньем смотрел на Харона трезенец:

«Этот потомок титана нисколько не слаб!

А Пейрифой перед ним просто сущий младенец,

Выбросить может Харон нас веслом, словно жаб!»

В месте слиянья двух рек грозной Стикс с Ахероном

Славный Тесей наблюдал очень мощный гребок:

«Наш перевозчик сумел бы владеть даже троном —

В битве осилить не сможет паромщика бог!

742

Тёмная кожа его от титана Эреба

Или от Нюкты, богини ночной темноты.

Происхожденьем он выше властителя неба,

А занимается чем у последней черты?

Нет у него ни семьи, ни уютного дома,

Целую вечность провёл здесь на лодке с веслом!

Разве достоин великий титан лишь парома?

Лучше бы был на Олимпе огромным орлом!

743

В битве за власть усмирили титанов крониды,

Значит, их воля к победе была велика!

Или расклад сил и власти такой у Планиды[116]116
  Планида – здесь: предначертанное течение жизни, которое нельзя изменить, судьба.


[Закрыть],

Чтоб у Харона остались лишь чёлн и река?

Я понимаю, что вся справедливость туманна —

Честно ль вдовцу домогаться замужней жены?

Вот потому не имеем того, что желанно,

И погибаем, бывает, без всякой вины!»

744

Шумно скользнула по камешкам берега лодка.

«Смело идите, безумцы, путь к цели открыт!

Ждёт жениха с нетерпеньем невеста-«красотка»,

Сильно печалится, плачет, тоскуя, навзрыд!» —

Громко воскликнул Харон, улыбнувшись зловеще.

Лодку покинув, цари зашагали к дворцу,

Сжали весло перевозчика руки, как клещи,

Чёрная тень пролетела волной по лицу…

745

Крикнул Харон: «По тропе до проёма в граните

Смело идите – не тронет вас яростный пёс!

Слева, над рощей, увидите свод в лазурите,

А впереди, вдалеке – с дивной аркой утёс.

Там на стене есть застывшая кариатида,

Не обделите вниманием деву, друзья!

Сразу поймёте вы, надо ль тревожить Аида,

Чтоб не страдать Вам в веках под землёй, вопия…»

746

«Мрамор дорожки к вратам очень чист, без царапин —

Молвил Тесей. – Бог не часто встречает гостей!

Этот визит для него вряд ли будет внезапен —

Грозный Аид впереди самых свежих вестей!»

Невероятно спешил Пейрифой к Персефоне,

Страстью безумца, казалось, лапиф был гоним,

«Может, охвачен он тягой к великой короне,

А Персефона – предлог, чтобы шёл я за ним? —

747

Начали мучить Тесея глухие сомненья —

Сколько на тронах в Элладе нечестных людей?

Славный Эдип претерпел от Креонта гоненья,

Или известный Паллант – настоящий злодей!»

Бросился сразу лапиф на ворота под аркой,

В дивный орнамент из бронзы ударил мечом,

Грянула речь, словно спорил пастух со свинаркой,

В створки ворот бился воин могучим плечом.

748

«Эй, мрачный бог, выходи, Пейрифой в подземелье!

Ты незаслуженно держишь богиню в плену,

Ты подливаешь ей в пищу опасное зелье,

Околдовал с троетелой Гекатой жену!

Мы не уйдём, Повелитель, с пустыми руками,

Освободи Персефону от тягостных пут!

Чем её радуешь ты, неживыми цветками?

Вместо театра что видит? Ваш с Миносом суд?»

749

Грустный Тесей наблюдал за угрозой лапифа,

И равнодушно глазами скользил по стене,

В странном орнаменте арки увидел он грифа,

Что устрашающе злобно парил в вышине.

Кариатида над ним завладела вниманьем —

Утренним небом сверкнули у девы глаза,

Словно подвержена женщина горьким стенаньям,

Ярко сверкнула на лике живая слеза!

750

«Меч затупился совсем, и устал я немного,

Голод и жажда свернули нутро живота!

Если б ты знал, как я зол на трусливого бога —

Выйти боится – пугает моя правота!

Хватит бесплодно ходить здесь, садись на сиденье,

Что прорубил в самоцветной скале камнетёс!

Произведенье искусства, Тесей, загляденье!

Сев на другое, сказал Пейрифой. – Где же пёс?»

751

Сели друзья на сиденья из обсидиана

Слева и справа от входа в большую скалу.

«Очень удобно, Тесей, для усталого стана,

Я поражаюсь высокому здесь ремеслу!

Что ж, подождём на скамьях самоцветных итога,

Слышал я, здесь не считают ни дней, ни ночей,

Скоро откроются двери сурового бога,

Выйдет она, Персефона, услада очей!»

752

«Время, возможно, течёт, Пейрифой, скоротечно —

Год наверху пролетит, а в Аиде – лишь миг!

Но ожидание здесь не протянется вечно,

Мы всё равно будем ждать – бог услышал твой крик…»

Двери открылись, и вышла прекрасная пара —

В ярких одеждах богиня, и с нею Аид,

А во дворце громогласно звучала кифара,

Смертных привёл в восхищенье божественный вид.

753

От неожиданной встречи умолк Победитель,

Острая мысль пронеслась: «Побратим мой – глупец!

Прав был в отцовских решениях Тучегонитель —

По голове примерять надо каждый венец!

Друга мне жаль, но богиня лапифу не пара —

Не по заслугам подняться хотел до небес!

Слышал бы песню печальную он про Икара,

То не бежал бы к Аиду, как волк в тёмный лес!»

754

Глянул на бога Тесей и почувствовал холод:

«Очи Аида сверкают недобрым огнём!

Стройный красавец власами украшен и молод,

Мощь беспредельная зримо является в нём!

Друг Пейрифой для сражений с кронидами мелок —

Стадо кентавров дурных – не богов пантеон!

Бог, как медведь, и не будет гонять в роще белок,

И не боится, что кто-то займёт царский трон».

755

Голос Аида звучал, как поток водопада:

«Не ожидал встретить здесь столь высоких гостей!

Дивно звучала недавно лапифа «рулада»,

Ею заслушался я, отдохнув от смертей!

Эти скамьи – персонально для вас из массива

Редких камней, коих нет в Ойкумене во всей!

Смотритесь вы на сиденьях, герои, красиво!

Только удобно ли вам, Пейрифой и Тесей?»

756

«Да, нам удобно, Аид!» – изрекли побратимы.

«Но мы пришла за…» – осёкся внезапно лапиф —

Ноги властителей стали совсем недвижимы,

Вкрадчиво бог им сказал: «Буду к вам справедлив!

Вы от навязчивых мыслей устали навечно,

Так отдохните, пришельцы, под этой стеной!

Долгая жизнь у меня, Пейрифой, безупречна —

Я овладеть не пытался чужою женой!»

757

«Не попрошу Посейдона, чтоб вспомнил о сыне —

Я по заслугам подземным властителем «бит»!

Буду закованным в камне навеки отныне —

Был справедливым в деянье великий Аид!

Мир не узнает вовек о моём угасанье! —

Клятва моя – между камнем и славою клин! —

Молвил Тесей. – И не сложат рапсоды сказанье,

Где по делам возвеличен герой-властелин!»