Текст книги "Великие герои Эллады. Тесей"

Менесфей

758

Кинулись слуги на поиск Тесея не сразу —

Мог пребывать у соседей по несколько дней.

Не догадались пройти в роще к чёрному лазу,

Там бы узрели они отпечатки ступней.

Члены Совета гонцов отправляли и в Феры,

В ближние Фивы, Коринф и далёкий Трезен,

В новый Пирей, где проверены были галеры,

И к Эврисфею, властителю славных Микен.

759

Не было в царстве Тесею достойной замены,

Исчезновеньем царя возмущался народ:

«Вновь за невестой ушёл, мало юной Елены?

Прячется где-то иль в землю ушёл, словно крот!»

Более года искали его по селеньям Эллады,

О происшествии этом узнал Тиндарей.

Были вестям сыновья-близнецы очень рады:

«Надо Елену спасать – нет в Афинах царей!

760

Там среди членов Совета возникли раздоры —

Есть старики, что помогут в спасенье сестры!

Надо, отец, начинать нам военные сборы,

Копьяс мечами всегда у спартанцев остры!»

Разными были они, близнецы Диоскуры[117]117
  Диоскуры – значит «сыновья Зевса-Дия», Полидевк и Кастор – дети Леды, и братья Елены Спартанской-Троянской. Их земным отцом считался царь Спарты Тиндарей. Полидевк получил от своего отца Зевса бессмертие, а брат его, сын Тиндарея Кастор – был смертным. Оба брата прославлены, как великие герои Эллады.


[Закрыть] —

Кастор любил верховую езду на конях,

А Полидевк поражал красотою фигуры —

Часто его кулаки были в толстых ремнях[118]118
  «Кулаки в ремнях» были у кулачных бойцов, Полидевк прославился, как сильный кулачный боец.


[Закрыть].

761

Крепким умом обладали сыны Тиндарея —

Сильный отряд повели на Афины они,

Сам же отец не пошёл – ослабел он, старея,

Всё он доверил юнцам, не боясь западни.

Те привели свой отряд к стенам славной столицы

И предложили геронтам[119]119
  Геронт (греч. Gerontos – старец). В Греции, в глубокой древности, старейшие, знатные по происхождению люди, бывшие советниками царей в управлении страной.


[Закрыть] вернуть их сестру.

Но без царя не решалась судьба чаровницы,

И афиняне затеяли с войском игру:

762

«Нам неизвестна судьба малолетней Елены,

Царь деву спрятал надёжно от алчущих глаз,

Зря штурмовать вам придётся высокие стены —

Прочь уходите, сестры не найдёте у нас!»

«Мы подождём деву здесь! – изрекли Диоскуры. —

Мясом богаты зелёные ваши луга!

Вам отсылать будем бычьи останки и шкуры —

Голод ума вам добавит, коль жизнь дорога!»

763

Лагерь спартанцы разбили, чтоб жить беззаботно:

Пища – на дивных полях, на дорогах – купцы,

Переговоры вели близнецы неохотно,

Зная, что многие люди у трона – лжецы…

Ночью в стене тихо скрипнула дверь потайная,

Чёрная тень проскользнула к большому костру:

«Братья, скажу, где живёт красота неземная,

Если на трон возведёте, то выдам сестру!»

764

«Кто ты такой?» – вопрошали лазутчика братья.

«Я – Менесфей, сын Петея! Моим станет трон!

Вынужден был я одеться в убогое платье,

Чтоб под луною в ночи быть чернее ворон!

Я убедить постараюсь всех членов Совета

Деву Елену вернуть через день или два —

В мненьях геронтов седых нет сейчас паритета,

Льются ручьём Гиппокрены старейшин слова!»

765

«Кастор, не хочешь ли стать ты Афинским тираном?»

«Нет, Полидевк! Я желаю увидеть сестру!

С нею вернёмся, близнец, мы к спартанским баранам,

А Менесфею доверим с Советом игру!»

Быстро исчез афинянин во мгле беспросветной,

С тайной надеждой вожди отходили ко сну:

«Только бы он был фигурою авторитетной,

Чтоб не пришлось нам вступать в затяжную войну!»

766

Утром собрался народ возле дома Тесея,

Где пребывала тирана спартанского дочь,

Слышалась громкая долгая речь Менесфея:

«Враг не уйдёт от столицы без девушки прочь!

Дева украдена в Спарте друзьями-царями,

Сам же великий Тесей был в суждениях строг,

И разбирался безжалостно он с бунтарями!

Надо впустить Диоскуров!» – вещал демагог[120]120
  Демагог – (от слова: демагогия – др. – греч – «руководство народом; заискивание у народа»), человек, владеющий, набором ораторских и полемических приёмов и средств, позволяющих ввести аудиторию в заблуждение и склонить её на свою сторону.


[Закрыть].

767

«Дева прекрасна, друзья, как сама Афродита,

Будет она украшеньем столицы любой!

Но для Елены Афины – плохая защита!

Где тот супруг, предназначенный деве судьбой?

От красоты незаконной придут в город беды,

Голод стучится к нам в створки дубовых ворот!

В долгой войне без Тесея не видеть победы!

Надо быстрее решать, вы – разумный народ!»

768

Знать городская уже пребывала в тревоге —

Жаркое лето, без пищи начнётся здесь мор!

«Явную ложь не потерпят великие боги!

Выдать Елену скорее!» – был их приговор.

Жители вскоре впустили спартанцев в столицу,

К дому Тесея направив заморских бойцов.

Деву несла на могучих руках в колесницу

Пара красивых, как бог Аполлон, близнецов.

769

«Эфра! Любимая Эфра!» – кричала Елена,

Вышла с величием царская мать на крыльцо.

«Братья! Мать Эфра мне скрасила тягости плена…» —

Слёзы скатились из девичьих глаз на лицо.

«Можете взять мать с собой – город наш ей – чужбина!

Громко, чтоб слышал народ, произнёс демагог. —

В краже прекрасной Елены царица безвинна,

Станет чужим без царевны ей в доме порог!»

770

Медленно город покинула их колесница,

А Полидевк произнёс всем прощальную речь:

«Едет с Еленой наследная матерь-царица,

Сброшена демосом тень Победителя с плеч!

Люди! Теперь выбирать вы властителя вправе!

Я Менесфею хочу предложить царский трон —

Он не стремится к войне, к неоправданной славе,

Если б не он, понесли бы Афины урон!»

771

«Слава спартанцам и слава царю Менесфею!

Наша столица свободна, как горная лань!

Жизнь потечёт в ней подобно потоку Алфею,

Славный народ миновала напрасная брань!»

Жители города вмиг преклонили колена

Пред Менесфеем, как новым тираном Афин.

Так помогла демагогу невольно Елена,

Чья колесница неслась по дорогам равнин.

772

Вышел отряд близнецов из-за стен цитадели,

Слышался эхом в столице их радостный смех:

«Очень легко мы достигли намеченной цели,

Это для нас, молодых, несомненный успех!»

Жизнь афинян потекла полноводной рекою,

Вновь принимала столица заморских купцов,

Не вспоминали геронты Тесея с тоскою —

Мнили себя в «пантеоне» больших мудрецов…

Возвращение из Аида

773

Долгие дни просидев на удобном сиденье,

Думал невольно о жизни великий герой:

«Не приведёт ни к чему у скалы рассужденье,

Только сильнее срастусь с самоцветной горой.

Как мы живём? Словно факел, сгорают недели,

Света немного даём, превращаемся в дым!

В юности мы выбираем великие цели,

Глупо считая: подвластен весь мир молодым.

774

А Пейрифой? Жить хотел друг в сиянии славы:

Ради неё и решился на кражу скота,

Он – неизвестный герой Калидонской облавы,

Все остальные деянья лапифа – тщета.

Думаю, понял он глупость сего похожденья,

И осознал, что Кронид с нами был справедлив.

Всяк женокрад был достоин всегда осужденья —

Эвритиона-кентавра забыл друг лапиф…»

775

Голос знакомый прервал ход его рассужденья,

Словно услышал звук детства далёкого он,

«Это кумир говорит иль пришло наважденье? —

«Я возвращаюсь в Микены, где правит «муфлон»[121]121
  Муфлон – см. выше. Строфа 23. Ироническое прозвище, которым Геракл «наградил» упрямого Эврисфея.


[Закрыть]!

Голос Геракла отчётливо слышу, о, боги!

Жаль, не могу я нисколько вращать головой…

Снова сойдутся, я верю, в одну с ним дороги…

Это Геракл – слышен голос его громовой!

776

Кто-то Алкиду сейчас говорит торопливо,

Также отчётливо слышен божественный бас!

О, неужели увижу в Аиде я диво?

Явно о нас с Пейрифоем ведёт он рассказ!»

Вспыхнули очи Тесея, наполнились влагой,

Сердце героя согрелось далёким теплом,

Встал собеседник Великого пред бедолагой

И указал на Тесея небрежно жезлом:

777

«Он согласился на кражу супруги Аида,

В этом деянье не виден его интерес…»

Но перебита была речь вопросом Зевсида:

«…Разве в том есть преступленье, ответь мне, Гермес?»

«Нет, невиновен, но было решенье такое —

Будет сидеть с Пейрифоем Тесей заодно!»

«Вам не понять, брат Гермес, наше горе людское,

Мелок для вас человек, как для птицы – зерно!»

778

Сердце Тесея, казалось, стучало кимвалом:

«Вот уж, действительно, равен кумир мой богам —

Не уступает Гермесу Алкид даже в малом,

Прямолинеен во всём и не склонен к торгам!»

Взял Богоравный десницу пленённого друга

И потянул на себя прочь от крепкой скалы,

Тело царя изгибалось, как ясень, упруго,

Вырвал трезенца Геракл, как бревно из смолы!

779

Долго не думая, он подошёл к Пейрифою,

Но оплошал полубог на герое втором —

Не рассказать никакой стихотворной строфою,

Как прогремел в подземелье раскатистый гром.

«Можно тебя похвалить за радушие сердца. —

Тихо промолвил Гераклу Олимпа гонец. —

Но ты услышал, надеюсь, ответ Громовержца?

Освобожденьем лапифа рассержен отец!

780

Брат, Пейрифой в этот камень впечатан навеки,

Перед Аидом лапифа безмерна вина,

Окаменеет он весь, лишь глаза, как засеки[122]122
  Засе́ки – зарубки в скале.


[Закрыть],

Будут видны на стене – это рок хвастуна!

Что ж, мы с тобой расстаёмся, должник Эврисфея,

Верю, покажешь ему трёхголового пса!

Сам же пойду выводить из Аида Тесея,

Кончилась здесь злоключений его полоса!»

781

И подтолкнув в спину узника скал самоцветных,

К лодке Харона направился ловкий Гермес:

«Быстро уходим, Тесей, от супругов бездетных —

Времени мало, но надо уйти позарез!»

Кербер ужасный смотрел на двоих равнодушно,

Глаз на одной голове засиял, как цитрон,

Впрыгнул герой на паром за Гермесом послушно,

Их переправил с ехидной улыбкой Харон…

782

Быстро бежать им пришлось от реки Ахерона,

Сильный Гермес подхватил горемыку рукой,

Мигом они оказались в лесу у Колона,

Где снизошёл на Эдипа посмертный покой…

С радостью узник упал на душистые травы,

Взор утомлённый направил на свод голубой,

Ныли от долгой недвижности в камне суставы,

Тело героя светилось своей худобой…

Изгой

783

Небо закатное стало темней махагона,

Сильную жажду испытывал славный герой:

«Помню, как с амфорой шла по тропе Антигона,

Воду несла от ключа рядом с этой дырой.

Много ль мне надо сейчас от Ананке[123]123
  Ананке (греч. ananke – судьба, принуждение, неизбежность) – в древнегреческой мифологии богиня необходимости, неизбежности.


[Закрыть] жестокой? —

Пара лепёшек сухих да немного воды…»

Медленно встал и увидел в траве невысокой

Женщин иль дев босоногих на глине следы.

784

«Не был до встречи с Аидом таким изнурённым,

Высохла, кажется, жизненных соков река!» —

Молвил Тесей, видя облик свой посеребрённым

В тёмно-зеркальной спокойной воде родника.

Вместо одежд властелина – клочки старой ткани,

Царских сандалий лишились в Аиде ступни,

Кожа темна, словно был Победитель в вулкане,

Руки царя были, словно худые клешни.

785

Тёмную ночь он провёл на траве, глядя в небо,

К жизни земной возвращала его красота,

Вспомнил Харона, несчастного сына Эреба,

Участь которого так безнадёжна проста.

«Ночь в Ойкумене прекраснее света Аида —

Звёзды – услада очам, слуху – песни цикад,

Душу не гложет на бога пустая обида,

И неизвестно, каким будет жизни закат.

786

Как, интересно, меня встретит Эос златая,

Сколько узнаю я в славных Афинах вестей?

Что скажет мать, что Еленой была занятая,

Чем украшалось прекрасное время детей?»

Узника сон охватил, одолела усталость,

В ярком виденье явился к нему Пейрифой:

«Друг мой Тесей, если сможешь, прости эту шалость —

Я не владел пылким сердцем, своей головой…»

787

Эос открыла врата золотой колеснице,

Солнце взбодрило Тесея горячим лучом,

Путь свой нелёгкий направил властитель к столице,

В грязной и рваной одежде, но с царским мечом.

Вскоре услышал он грохот тяжёлой повозки.

«Посторонись, беднота!» – крикнул важно купец.

«Вот и услышал я правды земной отголоски! —

Думал Тесей. – Не узнал он тирана, глупец!»

788

Шёл, как старик – уставали ослабшие ноги,

Голод нещадно вцепился во впалый живот,

Полною грудью дышать не дала пыль дороги,

Хоть и с трудом, но дошёл он до медных ворот.

Царь подошёл, задыхаясь, к начальнику стражи:

«Хайре, Ифит! Это я, твой пропавший тиран!»

«Прочь самозванец! Иль хочешь признаться мне в краже,

Что умыкнул у Тесея клинок, ветеран?»

789

Понял герой наконец: «Постарел в подземелье,

Не узнаёт властелина надёжный Ифит!

Быстро состарить героя способно безделье,

«Праздный досуг» у скалы для телес ядовит!»

«Это же я, ваш правитель!» – воскликнул несчастный.

Стражник смеялся: «Глянь в створку блестящих ворот!

Говор твой тихий, убогий, во многом бессвязный!

Вон, со стены над тобою смеётся народ!

790

Люди давно присягнули царю Менесфею,

Спас он столицу от долгой, жестокой войны,

И афиняне теперь не поверят Тесею

И не простят женокраду пред Спартой вины!»

«Где моя мать и её малолетние внуки?» —

В сильном смятенье спросил Победитель бойца.

«Дети в Эвбее, попали в надёжные руки,

Эфру Елена взяла во владенья отца!»

791

В ужас трезенец пришёл от полученных знаний:

«То, что услышал – не лучше проклятой скамьи!

Кражей Елены принёс людям много страданий,

Славы и трона лишился, детей и семьи!»

Молча шагнул Победитель под ветви каштана,

Сверху под ноги упал вдруг кошель серебра,

Деньги подбросила тайно Тесею охрана —

Помнили много бойцы от тирана добра.

792

«Часто простые пейзане тиранов мудрее,

Издалека видят шествие горя и бед!

Прочь от Афин! Я поем и оденусь в Пирее,

Где затеряется славного воина след!»

Выполнил славный герой, что хотел, до заката,

Алый хитон властелина скрывал худобу,

Сытый и мытый трезенец смотрелся богато,

Только тоску выдавали морщины на лбу.

793

Встретил знакомого кормчего он на причале,

Долгую звёздную ночь с ним провёл у костра,

И рассказал моряку о причине печали,

Точно не зная, куда пошагает с утра:

«Кормчий, тебе благодарен навек за услугу,

В Спарту за девой сходили удачно с тобой!

Правда, не в силах помочь ты хвастливому другу,

Мне же ты можешь вполне, не страдая алчбой.

794

Утром ты, друг, отправляешься в славные Феры,

Мог бы и мне средь товаров найти уголок!

Я – не обуза теперь для прекрасной галеры!» —

Странною просьбой закончил изгой диалог.

«Понял тебя я, Тесей, ты проникся желаньем

Прочь унестись поскорее из проклятых мест.

Вижу, Великий, что ты переполнен страданьем,

Ты заплатил очень много за кражу невест!»

795

Эос добавила свет в панораму ночную,

Медленно гасли последние угли костра:

«Скоро покинешь, изгнанник, ты землю родную,

Нам на галеру с тобою грузиться пора!»

В прошлом оставлены горькие думы героя,

Выпито с кормчим радушным из меха вино,

Сын Посейдона примерился к роли изгоя,

Лёг на покрытое плотною тканью зерно.

796

Хлопнули вёсла по глади родного залива,

Плавно галера с зерном отошла от камней,

Бывший властитель смотрел на утёсы тоскливо:

«Вдоволь услышать пришлось мне вчера ахиней!

Вот, оставляю могилу отца за спиною…

Кто навещать будет эту обитель, Эгей?

Эта страна перестала быть сыну родною,

В землях чужих он найдёт для себя гипогей[124]124
  Гипогей – (греч. hypogeion подземный). ист. Подземное сооружение, обычно выдолбленное в скале, для коллективных погребений. Гипогеи относятся к эпохе неолита.


[Закрыть]!

797

Добрый отец! Чёрный парус принёс к трону горе,

Но до сих пор ты афинским народом любим —

Именем славным твоим называется море,

Но назовёт ли народ этот что-то моим?»

Горькие думы пытались пробиться в сознанье,

Но отметал их герой, как опасных врагов,

В сердце Тесея горело одно лишь желанье —

Благополучно уйти от родных берегов.

798

Быстро его укачало под небом прекрасным,

Гипнос отправил Тесея в тяжёлые сны:

Видел он встречу с чудовищем злым и опасным,

И нападенье раба на него со спины,

Снился ужасный полёт, в душу страх приносящий,

Тело заныло от сильных толчков о гранит,

И Пейрифой пред Аидом, пощады просящий,

Рядом Гермес быстроногий и славный Алкид.

799

Федра живая явилась, желая отмщенья:

«Я не любила тебя, властелин, никогда!

Сильно меня утомляло с тобою общенье,

Из-за меня ты навеки лишился гнезда!»

В сон провалился изгнанник на целые сутки,

Тёмные тучи прикрыли туманный рассвет:

«Эти ужасные сны на зерне – предрассудки,

Жизни, прошедшей в тревоге – остаточный след!»

800

Хмурилось небо, усилилось в море волненье,

Ветер попутный гнал к северным землям туман,

Вскоре заметил Тесей над водой проясненье:

«Кормчий, смотри! Справа остров, как белый баран!»

«Скирос – названье! Так мрамор горит белизною,

Правит афинский наместник на нём, Ликомед.

Лучше пройти этот остров сейчас стороною,

Если вопросов к царю у властителя нет!

801

Смотрится местный Олимп, как зелёная стела,

Замок построил себе островной властелин…»

«К берегу, кормчий, скорее – есть важное дело,

Сам я взгляну на прекрасный дворец-исполин!

Здесь остаюсь ненадолго – проверю угодья,

Не говори только, где я, родным и друзьям.

Высади, кормчий, изгоя в местах мелководья,

Денег остатки в Эвбее отдай сыновьям!»

Последняя глава

802

Отмели Скироса вскоре достигла галера,

И перепрыгнул Тесей через борт корабля:

«Знаю давно Ликомеда, лгуна-лицемера,

Свет и тепло он сумеет украсть с фитиля!

Замок возвёл покровитель жестоких пиратов,

С лёгкостью грабя свои и чужие суда?

Он, Ликомед – образец островных плутократов,

Что богатеют бесчестным путём, без труда!»

803

Так рассуждая, трезенец дошёл до причала,

Лестница дивной красы привела ко дворцу:

«Помощи надобно мне попросить для начала,

Не говоря ничего о беде подлецу!»

Сразу наместник коварный признал властелина —

Именно тот Ликомеда отправил сюда,

Даром своим наделила его Мнемозина —

Вспомнил, как смог избежать он Тесея суда…

804

«Я помогу, но о деле, Тесей, здесь ни слова!

Лучше пройдём с разговором по дивным холмам,

Сам понимаешь, прислуга моя бестолкова —

Нас не поймут, будут слухи гулять по умам!»

Остров всхолмлённый, повсюду лесистые склоны,

Много долин между ними с зелёной травой.

Лжец произнёс: «Здесь уделы не все – эталоны,

Но посмотри непременно, трезенец, на свой!»

805

Быстро наместник шагал по белеющим скалам.

«Мрамор мы здесь добываем для грозных Афин!»

И, оглянувшись, узрел он на лике усталом

Свет недоверья, изрезанный сетью морщин.

«Вот, посмотри, властелин, на удел белоснежный!

Принадлежать будет только тебе навсегда!»

Бросил Тесей на карьер быстрый взгляд безмятежный

И от удара в затылок он рухнул туда.

806

Цареубийца направился к месту паденья,

К жертве стремительный бег завершая прыжком,

Яму глубокую вырыл руками в мгновенья,

Бросил Тесея туда и засыпал песком.

Всё закопал: и одежду, и меч от Кекропа,

Чтоб не оставить от славного гостя следа,

Зависть и страх подгоняли тогда мизантропа:

«Предупредил я его, что он здесь навсегда!»

807

Минуло восемь веков после смерти героя,

Так же, как прежде, текла мутной Леты вода,

Сгинули с лика Земли легендарная Троя,

Многие страны-соседи и в них города…

Но оставались в Элладе красивыми горы,

Чистыми реки, озёра, морей берега,

Реже с Олимпа бросались греховные взоры,

Чаще смотрели на эллинов очи врага.

808

Персы, жестокие правнуки зороастрийцев,

Жители дальних пустынных морских берегов,

Вторглись внезапно на земли и в мир Олимпийцев,

Чтоб навязать там господство восточных богов.

Первый тяжёлый удар принимали Афины,

Морем приплыли из Мидии в царство войска,

Выбрали персы простор Марафонской равнины,

Там, где Тесей обуздал исступленье быка.

809

Прибыло двадцать шесть тысяч бойцов-иностранцев,

У афинян этих тысяч – не больше шести,

Город Платея прислал свой отряд новобранцев —

Мало людей, чтоб закрыть для врага все пути!

Вечер заставил всех мыслить о скором ночлеге —

Будет для многих ахейцев последним закат…

Спорили шумно о будущей битве стратеги,

В сильной тревоге о ней размышлял Мильтиад:

810

«В этом сраженье не надобно множества целей —

Девой Афиной победа нам всем суждена!

Завтра помогут нам ветер восточный и Гелий,

Будет слепить он врагов – эта тонкость важна!

В ближнем бою чужестранцы намного слабее,

Персы не видели наш наступательный бег.

Здесь не получится так у врага, как в Эвбее!

План не оспорит разумный и смелый стратег!»

811

Солнце развеяло лёгкий туман на равнине,

Персы узрели фалангу ахейцев вдали

И боевые повозки в широкой лощине,

Да красоту небывалую чуждой земли.

Не ожидали мидяне с утра наступленья,

Лучники персов открыли слепую стрельбу,

В стане свирепых врагов началось оживленье —

Скоро афинские воины вступят в борьбу.

812

Вдруг по рядам прокатился призыв Мильтиада:

«Братья, врага упокоим на месте святом!»

Напоминали мидяне пугливое стадо,

А Мильтиада фаланга казалась кнутом.

В ближнем бою афиняне сражались умело —

Не подставляли себя под случайный удар,

Шли на захватчиков воины гордо и смело,

И непонятно врагу, кто здесь молод иль стар…

813

Фланги продвинулись дальше рядов середины,

Малое войско ахейцев согнулось дугой,

Остановили прорыв в центре простолюдины,

Их призывали стратеги: «Назад ни ногой!»

Понял тогда Мильтиад, не спасти им сраженье —

Каждый афинский воитель здесь против троих!

Остановилось ахейской фаланги движенье,

И на победу в бою нет надежд никаких!

814

Вдруг пред собой он увидел широкую спину,

В два человеческих роста стоял великан,

Он появленьем нарушил сей битвы картину —

Персов рубил и сметал, словно злой ураган.

«Непостижимое чудо – Арес вместе с нами! —

От удивленья воскликнул седой Мильтиад. —

Персы безглавые наземь ложатся волнами,

Их не спасают щиты и обилие лат!

815

«Как он сражается славно, великие боги!

Блещет его снаряженье, как ясный рассвет!

Крупное тело и крепкие руки и ноги —

В битве на помощь пришёл олимпийский атлет!

Может, Геракл к нам вернулся, но тот был с дубиной,

У Аполлона оружье любимое – лук!

Вряд ли богиня Афина придёт к нам мужчиной?

Кем бы атлет этот ни был, ахейцам он – друг!»

816

Так и шагал Мильтиад по врагам убиенным,

Видя, как грузят в галеры чудесных коней,

С радостью он наблюдал за трудом вдохновенным

Воина в латах, кто целого войска сильней.

Стало понятно вождю – подошёл бой к финалу,

И незаметно исчез богоравный герой,

И приступили ахейцы тогда к ритуалу —

Похоронили убитых в долине сырой.

817

Персы бесславно ушли. Подсчитали потери:

Враг здесь оставил немало – шесть тысяч пятьсот!

У афинян, (слава Зевсу, Афине и Гере!),

Меньше двухсот, как поведал свидетель-рапсод.

В Дельфы, к оракулу, вождь поспешил после битвы:

«Жить мне немного осталось, а ясности нет!

Кто из богов олимпийских услышал молитвы?

Кто этот мощный в красивых одеждах атлет?»

818

Молвила пифия в Дельфах довольно неясно:

«Этот герой был защитником славных Афин,

После Аида воскреснул, чтоб сгинуть ужасно,

Кости его – у подножия белых вершин!

Долго хранит этот остров, восточней Эвбеи,

В мраморе белом, как снег, властелина скелет.

Сын твой, правитель, положит конец эпопее,

Мощи доставит сюда через несколько лет.

819

Прах упокоит в Афинах на солнечном месте,

Будет служить он эгидой для Аттики всей.

Полузабыт сей герой, афинянам не к чести.

Имя потомка Эгея – великий Тесей!»

По возвращенью в столицу поведал правитель

Кимону-сыну про древний Афинам укор:

«Отрок, исполни, о чём просит старый родитель —

Мощи Тесея найди между мраморных гор!»

820

Кимон узнал, что поведал оракул Дельфийский,

Чем завершился отцовский поход в Марафон,

Что афинянам помог властелин Олимпийский,

Как неизвестный боец с тайной сей сопряжён…

Юноша вырос и стал полководцем известным,

Освобождая от персов свои острова.

Был он правителем смелым, достойным и честным —

С гордостью в жизнь воплотил Мильтиада слова.

821

С дивного Скироса выдворил Кимон пиратов,

Проданы в рабство долопы, народ коренной,

Мраморный край стал колонией аристократов,

Камень манил мастеров из Афин белизной.

Просьбу отца вознамерился выполнить воин,

Начал на острове поиск сокрытых мощей,

Много скелетов похожих нашли средь промоин,

Но хоронили, похоже, людей без вещей.

822

Ночью к Афине взмолился властитель достойный:

«В поисках праха героя нам помощь нужна!

В граде твоём должен быть похоронен покойный!»

И в тот же день помогла афинянам она.

Кимон поспешно покинул дворец на рассвете,

В узких лощинах на острове правила мгла,

Ум волновали рассказы о славном атлете,

Вдруг уловил слух правителя клёкот орла.

823

Взглядом бесстрастным окинул он остров скалистый,

Низко кружила огромная птица над ним,

Свет излучал опереньем орёл золотистый:

«Прежде не видел такого – ни с чем не сравним!

Странно парит надо мною властитель небесный,

Словно меня направляет он к белым хребтам.

Путь над обрывом глубоким – совсем неизвестный,

Слуги и я не ходили по этим местам…»

824

В пропасть меж скал опустилась огромная птица,

Крупный песок полетел из-под сильных когтей,

Бросился Кимон туда, как за мышью лисица,

Видя, как грозный орёл взрыл песок до костей.

Скрылась от света дневного супруга Эреба[125]125
  Богиня Ночь – Нюкта.


[Закрыть],

В сильном волнении Кимон спустился на дно,

А золотистый орёл воспарил быстро в небо,

Выполнил всё он, что было ему суждено.

825

Бросился Кимон копать и мечом, и руками

В месте, указанном в пропасти дивным орлом,

Звякнул металл, словно встретились двое с клинками,

Из-под земли вдруг повеяло странным теплом.

«Это Тесей, незаслуженно нами забытый!

Воин, герой, покоритель заморских сердец!

Жадным наместником подло когда-то убитый,

Умный властитель Афин и несчастный отец!»

826

Кимон очистил скелет от песка и от глины:

«Вмятин глубоких полно на доспехах царя!

Не позволяли себе так ходить властелины —

Сброшен Тесей со скалы той на дно пустыря!

Тела его не коснулась десница долопа[126]126
  Долопы – это фессалийское племя, которое жило в южной Фессалии, Фтие и Акарнании.


[Закрыть] —

Были бы мощи Тесея тогда без меча.

Надпись на нём говорит, что клинок от Кекропа[127]127
  Кекро́п – основатель и первый царь Аттики, рождённый Геей, был предком Тесея со стороны матери. Его меч перешёл по наследству Тесею от деда Питфея.


[Закрыть],

Но он героя не спас от руки палача…»

827

Кимон поспешно поднялся на белые скалы

И затрубил там в окованный золотом рог.

И афиняне, услышав тревоги сигналы,

Бросились сразу туда, не жалеючи ног.

Мощи нести к кораблю – было делом привычным

Для победителей греко-персидской войны,

Лишь удивлялись размерам таким необычным —

Были гигантами люди седой старины!

828

Почести отданы были герою Эллады,

Судно отправлено Кимоном в славный Пирей,

Дальше – в Афины под свод небольшой колоннады,

Тем возвратив важный долг сыну бога морей.

Храм был построен в дальнейшем на месте могилы

С многим количеством стройных высоких колонн.

Выполнил сын Мильтиада заветы сивиллы[128]128
  Сиви́ллы – в античной культуре пророчицы и прорицательницы, экстатически предрекавшие будущее.


[Закрыть] —

В древних Афинах стоит до сих пор Тесейон.

829

Кто был убийцей трезенца, долоп или странник? —

Кимон в Афинах узнал через несколько лет —

В спину ударом был сброшен в ущелье изгнанник,

А «палачом» оказался царёк Ликомед…

Смерть для героя баллад наступила мгновенно,

Быстро к нему прилетел чернокрылый Танат,

Молвил он, срезав пучок седины: «Тело бренно!

На Елисейских полях[129]129
  Елисейские поля (Элизиум) – это по верованиям древних греков место обитания истинных героев, получивших от богов бессмертие, острова вечной весны. В этом благословенном месте живут в радости, любви, и здравии Тесей и Ахилл, Ясон и Беллерофонт, Персей и другие великие герои Эллады.


[Закрыть] будешь снова женат!»

830

Долго парила душа властелина над сушей,

Сорок холодных ночей, ровно столько же дней,

Видел он Скирос, долину и домик пастуший,

Пропасть, могилу, себя неподвижного в ней…

«Я появился! – услышал он голос Гермеса. —

Чтоб переправить тебя на другое житьё,

Много веков в нём пробудешь по воле Зевеса —

На Елисейских полях будет место твоё!»