Текст книги "Реванш титанов. Битва за грёзы"

Глава десятая
Игры закончились

Следующие дни прошли как в дымке, за спасительным маревом которой было сложно осознать, что происходит.

Первыми прибежали Ляпушины. Они дружно схватились за телефоны, и печальный процесс пошел накатанной колеей. В доме появились соответствующие службы, тело деда вывезли в морг. Общение с ритуальными агентами дружно делегировали Анечке, которая ловко и быстро разрулила основные вопросы и даже составила для приятеля нечто вроде памятки, что и в каком порядке надо сделать в ближайшие пару дней.

Кажется, звонил Вован. Борис на тот момент разговаривать уже ни с кем не хотел, поэтому сразу отрапортовал о случившемся в его семье несчастье, попросил не обижаться и повесил трубку.

После полудня в доме появилась Женя. К Медведеву со словами сочувствия не лезла, лишь коротко обняла, зато навела инспекцию в холодильнике, о чем-то недолго переговорила с Анечкой, после чего выдала Славику небольшой список и отправила парня в магазин. Когда тот вернулся, приготовила сытный ужин из трех блюд. Хотя Барни казалось, что ему кусок в горло не полезет, он внезапно понял, что безумно голоден, поэтому набросился на угощение.

Во второй половине дня нагрянула мама, правда без Риты и Кости. Поохала, повздыхала. Выяснила, что всем вполне успешно рулит Ляпушина, бросила пристальный взгляд в сторону Женечки, а затем спокойно отчалила, не забыв дежурно сообщить сыну, чтобы он держался и не раскисал. После ее ухода Барни вздохнул с облегчением.

На ночь его одного друзья тоже не бросили. Тот же Славик притащил раскладушку, которую разместили в комнате Бориса, и Женя, заверив Ляпушиных, что все под контролем, бесстрашно осталась в чужой квартире.

Наверное, при других обстоятельствах Медведев почувствовал бы себя неловко. Все-таки у них с Женей пока даже намека на роман не было, просто неплохие отношения двух коллег, да и только. Но, оглушенный потерей, он не мог думать ни о чем, кроме того, что деда больше нет. А Женечка лежала тихо, изо всех сил стараясь даже малым шумом не помешать хозяину квартиры, поэтому в какой-то момент он просто перестал думать, что она рядом, и забылся тяжелым сном.

На пляже никого не оказалось, но находиться там Барни отчего-то было неприятно. Даже во сне он помнил о постигшей его утрате. Из злости и упрямства он попытался пробиться на крышу Степаныча. Получилось не сразу. Но когда он, злой и усталый, оказался среди небоскребов, едва не подпрыгнул от радости. Семена здесь не было, да и быть не могло, но одно то, что он – его внук – смог пройти в локацию, Бориса почему-то утешило.

Место всячески пыталось дать понять Медведеву, что ему здесь не рады. Холодный пронзительный ветер едва не уронил его на четвереньки, не было ни единого проблеска солнца, небо заволокло тучами. Спальня, или кабинет – название не так важно, как его суть, – готовились уйти вслед за своим хозяином, предупреждая гостя, что тому пора бы и честь знать.

И тогда Барни психанул. Он слишком мало провел здесь времени вместе с дедом, к тому же поздно узнал о своих снотворческих способностях. Так почему он не может оставить себе хотя бы память об этом месте?

Стоп. А почему только память? Если у него есть целых две локации, что мешает появиться третьей? Разве кто-то там наверху или внизу ограничивает их число?

Борис из последних сил выпрямился и произнес:

– Эта крыша да будет моей во веки вечные!

Со стороны звучало жутко пафосно и, наверное, смешно, но Медведев не подбирал слов. Он всем сердцем желал оставить локацию и не дать ей раствориться в небытии, как это обычно случается со спальнями после окончательного ухода их хозяев.

Барни стоял, взметнув руки, и думал-думал-думал только об одном. Он представлял, как это место переходит в его полное распоряжение и буквально цементируется от подвала до чердака, прописывая новые пароли-явки.

Очнулся он, когда на его лице заиграли первые робкие солнечные лучи, пробившиеся из-за облаков. Огляделся. Что-то вокруг неуловимо трансформировалось, будто опять сменился фильтр для съемки. Ветер стих, контуры дальней ограды по периметру здания перестали размываться в серое пятно, вновь вернув себе витиеватую форму. Похоже, его безумная затея увенчалась успехом. Эта крыша больше не принадлежала Степанычу. Она сменила владельца.

Но Борис был бы безмерно счастлив, если бы до сих пор находился здесь не у себя дома, а в гостях. В гостях у дедушки.

Он упал на колени и разревелся, после чего небо, будто прислушавшись, присоединилось к его скорби теплым дождем.

Когда Медведев проснулся, он все еще плакал.

На кухне его уже ждал простой, но сытный завтрак. Женя специально встала пораньше и успела приготовить нечто умопомрачительное.

– Спасибо!

– Пожалуйста! Ешь давай! Тебе силы еще ой как понадобятся.

– Не знаю, что я делал бы без всех вас.

– А на что тогда нужны друзья?

– Понятия не имею.

В ответ Женя грустно улыбнулась.

Она так и не уехала никуда. Даже взяла на себя труд договориться с начальством о том, что их с Барни во вторник на работе можно не ждать. Незримо присутствовала рядом, как ангел-хранитель, периодически созваниваясь и консультируясь с Ляпушиной. Поэтому, когда выяснилось, что срочно требуются документы на кладбищенский участок, где лежали Ксения и Михаил, и пришлось отправиться за ними к матери на такси, Борис безо всякой задней мысли выдал коллеге второй комплект ключей. Деду тот в любом случае был уже без надобности.

Анастасия встретила его в деловито-приподнятом настроении, отчего Медведеву вновь стало кисло.

– Так, смотри, я все нашла, что ты просил, – мать ткнула ему в руки темно-синюю книжку, издали похожую на зачетку. – Вот здесь зафиксирована дата последнего погребения, а то там стараются свежие могилы для подзахоронения не раскапывать хотя бы лет десять. Я не помню точный срок, тебе об этом агент скажет. Нам это не грозит, Михаил погиб уже очень давно, а бабушка твоя ушла и того раньше, поэтому, если у кладбищенских служб начнутся вопросы, сразу переводи их на агента, чтоб не борзели и лишних денег из тебя не выбивали ни за что…

Она все говорила и говорила. Наверное, какие-то правильные и в данной ситуации полезные вещи, но Барни мечтал лишь об одном: забрать наконец-то все эти документы и поскорее отбыть к себе. У матери плохо получалось демонстрировать скорбь по Семену Степанычу, а ее наигранные старания вызывали в сыне чувство неловкости и брезгливости.

Пришел в себя он лишь тогда, когда услышал:

– Ты ведь поможешь? Костика сбила машина, он лежит в реанимации, ему срочно требуется операция, иначе он умрет или останется инвалидом. У меня просто нет таких денег и взять их неоткуда, вся надежда только на тебя. Спаси его, умоляю. Не могу смотреть на то, как умирает мой ребенок…

Борис понял, что окончательно спятил. Когда он входил в квартиру, дверь ему открывал брат собственной персоной. Ни о какой реанимации и речи идти не могло. Мать что, за идиота его держит? Или сама кукушечкой поехала?

Он внимательно вгляделся в лицо Анастасии. Похоже, маменька свято верила в тот бред, который сейчас несла. В ее глазах стояли слезы, руки дрожали, начал срываться голос.

– Костик, подойди-ка сюда! – крикнул Медведев.

– Деньги нужны очень срочно, – продолжала мать, никак не отреагировав на зов Барни. – Счет идет уже не на часы, а на минуты, иначе будет слишком поздно что-то предпринимать…

Меж тем в комнате появился младший брат и вопросительно посмотрел на Бориса.

– Чего звал?

– Я не знаю, как это переживу, – всхлипнула Анастасия.

Медведев, пока та не завела ересь о попавшем в аварию сыне по второму кругу, обратился к Костику:

– Видишь, маме нехорошо? Бодрилась после смерти свекра, да вот накрыло. Принеси холодной воды поскорее.

Брат явно удивился, но лишних вопросов задавать не стал, кивнул и вышел из комнаты. А Барни покрылся мурашками от внезапной догадки.

Принесенную воду он плеснул матери в лицо. Та вздрогнула и с раздражением посмотрела на сыновей.

– Я вроде бы душ не заказывала, – произнесла она и потянулась за бумажными полотенцами. – Может, объяснишь, что все это значит?

– Ты расплакалась из-за Степаныча, – сообщил ей Костя, внимательно вглядываясь в выражение материнского лица. – Сказала, что не знаешь, как это переживешь.

Анастасия открыла и тут же закрыла рот. По ее богатой мимике несложно было понять – она хотела возмутиться и заявить: «Вы что, прикалываетесь?» Но потом сообразила, что в присутствии Бориса ей лучше бы помолчать. А поскольку держать в себе эмоции мать была не приучена, то, подобрав слова, сообщила:

– Это большая потеря для нас всех. Но не думаю, что надо было прибегать к таким радикальным мерам, – кивнула она на стакан в руках Медведева.

– Да не, он все правильно сделал, – сказал Костя. – Я давно тебя такой расстроенной не видел. Ты рыдала и никого вокруг не замечала.

– Пожалуй, я лучше сяду, – сообщила мать, с трудом переваривая поступившую информацию.

Плюхнувшись на диван, она принялась обмахиваться рекламной газеткой.

– Значит так, – повернулся к брату Борис. – Я поехал к себе, мне еще вопрос с похоронами решать надо. При любых проблемах не задумываясь звони мне, понял? И Риту предупреди. Если маму снова накроет, мне тебя учить нечему, сам видел, что надо делать.

– Не волнуйся, – Костик кивнул и забрал стакан. – Прослежу. Ты-то сам как?

– Держусь, как видишь, – пожал плечами Медведев.

– Хочешь, Ритку к тебе отправим? Ты ж не привык один ночевать. Или могу сам с тобой поехать.

– Не, спасибо. Со мной друзья. Все под контролем. Лучше за мамой следи, это сейчас куда важнее.

– Понял!

По дороге обратно, сидя в такси, Барни размышлял. Мать, конечно, безумно жадный до денег человек. Но устраивать подобный спектакль, даже не удосужившись убедиться, что младшего сына нет дома и ее ложь не выплывет наружу в первые же десять секунд – это явный перебор. Опять же: она понимает, что похороны – весьма затратное мероприятие, поэтому требовать денег от старшего сына в такой ситуации, да еще под надуманным предлогом, поступок за гранью добра и зла. Что же из этого следует?

Да то, что мать грезила наяву. Грезила, как те несчастные бойцы из исторического клуба, которые отправились за красками на соседнюю площадку, хотя индийские игрища с разноцветной пылью им изначально никуда не уперлись. А тот, кто вселил ей мысль про лежащего в реанимации младшего сына, не знал, что старший в этот момент присутствует рядом, а не говорит с матерью по телефону. Послать стороннего наблюдателя, как тогда в парк, они физически не могли, поэтому полагались лишь на эмоции Анастасии и видели только то, что сами же ей внушили.

А теперь продолжим логическую цепочку. Кто у нас способен на подобные фокусы? Констанция и остальной генералитет клуба. Даже если раньше не умели, то теперь точно научились, насмотревшись на то, как это проделывал он сам. Зачем им это надо? Ради того, чтобы он принял эту гребаную безлимитную карточку и стал обязан клубу до скончания времен. И отсюда возникает вопрос: а не слишком ли много вы на себя берете, господа хорошие?

И тут Борису стало совсем тухло. Что же это получается? Он вывернулся из ловушки, где наживкой была Мэг. Дедушка крикнул тогда: «Не чувствуете, что ли, как эта хня из вас силы тянет?» То есть изначально его планировали поймать, замуровать в иллюзиях и выкачать из него всю мощь. Не получилось, спасибо Степанычу. Он вырвался и остался независим. И самое главное – при своих способностях, которые так влекли и манили к себе участников сонного клуба.

И тогда они, за неимением других идей, вновь обратились к старому варианту с карточкой. Как там говорил Толя? «Когда за вашей спиной находятся близкие, которым порой требуется помощь, подобное предложение, сдается мне, отвергать не резон». А он, дебила кусок, и не сообразил даже, что это закамуфлированная угроза. Угроза, которая уже стоила жизни деду. А теперь эти невежливые люди нацелились на его мать и сиблингов. Не мытьем, так катаньем – они шантажом пытаются добиться от него согласия встать в их ряды и освободить томящихся в Тартаре титанов.

Барни почувствовал, как в нем закипает ярость. Как там говорят? Не будите спящего медведя? А охотники меж тем для пущей надежности уже разворошили рогатиной всю берлогу. Так что пусть пеняют на себя, если полетят клочки по закоулочкам. Гибель Степаныча он им никогда не простит.

Что же делать? Отправить Анастасию, Риту и Костю отдыхать куда подальше отсюда? Но ведь совершенно непонятно, какова зона действия способностей той же Констанции, особенно если учесть, что она уже знает его маму, раз отважилась закинуть ее в грезы наяву. Если эта дамочка вцепилась в добычу как бультерьер, то не бросит ее ни за что. Нет, лучше пусть домашние останутся там, где они сейчас находятся, хотя бы всегда можно съездить и лично проверить, как у них обстоят дела.

Больше всего Барни вымораживало то, что ему даже обсудить толком создавшуюся ситуацию не с кем. Деда нет. Ляпушины и Женя не по той части. Вован? Так он вроде бы на стороне невежливых людей, глупо было бы посвящать врага в свои планы и переживания. Получается, придется противостоять им в одиночку.

Приехав домой и обсудив с агентом последние распоряжения насчет похорон, Борис пообедал, отдав должное стряпне Женечки, от души ее поблагодарил, после чего отправился в комнату деда. Искал он там вполне конкретную вещь – записную книжку Ксении. Если где-то и могла быть подсказка, как ему противостоять мощи невежливых сноходцев и снотворцев, так только там.

Увы, в секретере среди бумаг Степаныча ее не нашлось, а перерывать все вверх дном, даже не успев предать тело дедушки земле, Медведеву показалось кощунством. Ладно, придется действительно обходиться лишь собственными силами. Итак, что могут значить полученные им тексты с учетом резко изменившейся ситуации?

Лучше начать с последнего. Надпись над камином в спальне Вована. Счастье дает друзей, несчастье испытывает их. Здесь, кажется, теперь все понятно и более чем прозрачно. Познакомились они, когда в жизни Барни все еще было хорошо. Сейчас же, когда произошла такая страшная трагедия, надо посмотреть на то, как профессиональный футболист к этому отнесется и что предпримет.

Идем дальше. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы? И логическое продолжение этой аллегории – по плодам их узнаете их. Тут, похоже, тоже загадок не осталось. Сонное общество обещало Борису небо в алмазах, но по факту раз за разом бесцеремонно пользовалось его способностями, а уж про то, что произошло в позапрошлую ночь, и вовсе стоит промолчать. Грубая попытка купить его расположение платиновой карточкой – еще одно подтверждение того, что связываться с ними не стоит ни за какие коврижки.

А вот самый первый текст Борис по-прежнему не знал, как толковать. С учетом того что он и сонное общество отныне враги, послание обретало некоторый смысл. Надо вступить в бой, вызвать огонь на себя, а затем подкрасться вплотную к противнику и нанести решающий удар. А теперь, пожалуйста, приведите переводчика в студию, чтобы пояснил, что именно надо сделать, если речь идет о битве во сне.

Чуть позже мысли его сместились в другую сторону. Невежливые люди пока ведь не знают, что подкат через Анастасию, его мать, не сработал. Что они предпримут в связи с этим? Попробуют продолжить грязную игру, заставив, к примеру, грезить того же Костика или Риту для пущей убедительности? Или решат еще раз на голубом глазу ему позвонить, чтобы точно выяснить, как обстоят дела?

Хотя нет, в теории они уже должны быть в курсе, что у Медведева горе. Он сам рассказал об этом Вовану. Эх, знал бы заранее, что так выйдет, молчал бы обо всем. Чем меньше противник осведомлен в такой ситуации о его делах, тем лучше. Да что теперь об этом!

В комнату вошла Женя, принялась молча застилать раскладушку.

– Спасибо тебе огромное! – неожиданно для себя произнес Барни. – Даже представить не могу, как бы я без тебя справился. И готовишь ты безумно вкусно.

– Это самое малое, что я могу сделать для тебя в такой ситуации, – грустно улыбнулась коллега.

– А мне вот противно, потому что понимаю – если бы подобная история случилась с тобой, я бы, наверное, предпочел ограничиться соболезнованиями и держался подальше от всего этого. Ты куда лучше меня, – признался Борис.

– Не думай об этом, – мягко сказала Женечка и присела возле Медведева, положив свою ладонь поверх его руки. – Тебе еще надо минимум два дня продержаться. Просто знай, что мы все рядом с тобой. И Слава с Анютой, и я.

– Поговори со мной о чем-нибудь, пожалуйста. Чувствую себя таким одиноким, после того как дедушка умер. Мы с ним были очень близки, болтали обо всем на свете. Вот расскажи, например, что тебе снилось в прошлую ночь. Если помнишь, конечно.

– Конечно, помню, – пожала плечами Женя. – Я еще так испугалась, что даже проснулась. Представляешь – чудесный пляж, море красивейшее, никого вокруг, только ты. Стоишь спиной ко мне и смотришь куда-то. А потом вдруг – оп! – вскидываешь руку и начинаешь осыпаться. Как бы это описать-то? Ну, будто старое пиксельное изображение, из которого квадратики вылетают. Мне так жутко стало, когда ты исчез! Пришла в себя, сначала не сообразила, где я нахожусь. Потом вспомнила, выдохнула. Посмотрела, все ли с тобой в порядке. Ты по кровати мечешься, шепчешь что-то неразборчивое. Ну, я убедилась, что ты жив-здоров, просто кошмары замучили. Потрепала за плечо, ты вроде успокоился, но не проснулся. А я дальше лежать отправилась. Но мне уже сон не шел, только под утро задремала. Даже обрадовалась, когда поняла, что пора вставать.

Казалось, за эти дни было достаточно потрясений, и Барни уже ничто не могло удивить. Но бесхитростный рассказ Жени окончательно выбил его из колеи. Кто она? Простой сновидец, которого случайно затянуло в водоворот его снов? Или же сноходец, который может осознавать себя в иллюзиях и хотя бы частично их контролировать?

– Знаешь, – начал Борис, осторожно подбирая слова, – говорят, что сны порой могут повторяться. Если тебе так понравилось это море, просто пожелай увидеть его снова. А я буду там, обещаю! И никуда в этот раз не пропаду.

– Ты уверен? – с сомнением протянула Женя.

– На все сто процентов! – горячо заверил ее Медведев, одновременно прикидывая, как вытащить девушку в свое сновидение, даже если она изначально окажется где-то в другом месте.

Впрочем, что тут думать-то? Надо действовать как с Мэг: представить ее себе и сморгнуть. Если спит крепко, стопроцентно окажется на пляже.

Их вечерние посиделки с коллегой затянулись глубоко за полночь. И вроде ничего серьезного не обсуждали, просто делились воспоминаниями и впечатлениями обо всем на свете. Но идти спать, вопреки обыкновению, не хотелось категорически, так что расползались по своим кроватям и раскладушкам они, уже откровенно зевая.

И вот тут, начиная проваливаться в сон, Барни вдруг сообразил. Какой, к черту, пляж, если там сейчас небезопасно? Дедовская крыша, и только она! Про это место никто из невежливых людей не знает, да и вообще это был их со Степанычем секрет и ничей больше.

Поэтому он первым делом отправился к небоскребам, убедился, что там комфортно и выкидывать его восвояси никто не собирается. Затем представил себе Женю, моргнул – и она оказалась рядом!

– Это не пляж, – заявила она, оглядевшись.

– Знаю. Пляж пока закрыт. Так что давай посидим здесь, – предложил он девушке.

– Ты только не смейся, но мне тяжело, – призналась она. – Такое чувство, что сейчас упаду и не встану. Наверное, это из-за того, что я предыдущую ночь бессонницей маялась.

– Тогда ложись головой ко мне на колени, и я тебя покараулю. Обещаю: утром ты встанешь свежая и бодрая, – предложил Борис.

Секунду поколебавшись, Женя так и поступила. Сидя со сладко сопящей девушкой, доверчиво уткнувшейся лбом ему в бедро, Медведев наконец-то понял, о чем ему тогда толковала Мэг. Да, спящий в иллюзиях человек открыт и беззащитен. Но здесь ни одна тварь не посмеет напасть на ту, кто бережет и поддерживает его наяву. Это его слово! И его женщина!

Время шло, светило ползло по небосводу, будто отвечая внутренней потребности Барни хоть как-то отмечать проведенные здесь часы, ориентируясь по перемещению солнца. И тут он увидел, как выглядит со стороны, когда человек просыпается. Женечка потянулась, ее изображение вдруг стало двухмерным и задрожало, а затем, озарившись короткой вспышкой, пропало. Значит, и ему самому пора возвращаться.

Очнувшись в кровати, он посмотрел на коллегу, которая сейчас с недоуменным видом сидела на раскладушке.

– Так странно, – произнесла она, заметив, что хозяин квартиры уже бодрствует. – Нет, море тоже было, но совсем коротко. А потом я оказалась на крыше и…

– И улеглась спать у меня на коленях, – кивнул ей Барни.

– Подожди, так меня не глючило? Ты действительно тоже это видел? – вскинулась Женя.

– Похоже, у нас с тобой сегодня будет что обсудить, – с полным знанием дела заключил Борис, прикидывая, в каком порядке рассказывать ей про мир иллюзий и возможности, которые там открываются.

Благодаря тому, что у них с Женей внезапно нашлась новая тема для общения, последний день перед похоронами пролетел быстро, а ночь подарила им совершенно волшебную встречу, мечтать о которой наяву они пока побаивались. Однако в иллюзиях оба полностью раскрепостились, и Медведев мысленно поставил себе еще одну звезду. Вторая ночь любви с девушкой по ту сторону грани. И он даже себе не мог дать отчета в том, какая же из двух ночей ему понравилась больше.

Поездка в морг выдалась совершенно кошмарной. Нет-нет, все происходило по регламенту, заранее расписанному ушлым агентом. Но Барни казалось, что он попал в дурную иллюзию, откуда нет выхода. Он искусал себе все губы, лишь бы хоть как-то контролировать свое состояние. Помогало, правда, это плоховато.

Осунувшееся донельзя лицо лежащего в гробу человека и усохшие пальцы, похожие на птичьи лапки, никак не могли принадлежать Степанычу, которого знал его внук. Борис держался как мог, но, увидев дедушку в зале прощаний, мгновенно расклеился и расплакался, как маленький. Впрочем, никто его не останавливал и не одергивал, даже мать, явившаяся сюда под руки с Ритой и Костей.

Уже на кладбище Медведев заметил Вована в компании очень худой девушки под темной вуалью, заправленной под черный берет. Надо же, пришел. Откуда только узнал про похороны? Ах да, он же сам ему все рассказал еще в первый день, и про кладбище выбранное тоже сболтнул, не удержался. Ладно, пусть футболист и относится к вражескому лагерю, но лично он ничего плохого Борису не сделал. Даже роскошный букет темно-бордовых роз приволок. А раз так, надо хотя бы подойти поздороваться.

– Мои соболезнования, – горестно скривился Вован. – Я ведь правильно понимаю? Именно твой дед нас тогда из этого вертепа выкинул? А сам выбраться, получается, не смог.

– Все верно, – подтвердил Барни, гадая, почему его до сих пор не представили костлявой спутнице Вована и зачем эта дамочка поперлась в разгар жаркого дня на кладбище, раз ей отчетливо нехорошо.

Она так вцепилась в локоть мужчины, что со стороны казалось: она просто висит на нем, и не будь этой опоры, тут же рухнет на колени или скатится в обморок.

– Я же говорила, – произнесла она, обращаясь к Вовану. – А ты заладил: сиди дома! Нельзя такое пропустить. Мы ведь ему жизнью обязаны. Ему и Барни. Поэтому надо его проводить по-человечески. Он это сто раз заслужил!

– Машенька, я просто боюсь за тебя. Но ты ведь все равно меня переспорила, и мы с тобой уже здесь, так о чем разговор?

– Мэг? – осторожно осведомился Медведев. – Это ты?!

– Она самая, – подтвердила незнакомка, мало чем напоминающая девушку из иллюзий, которая во многом и открыла для него прелесть пребывания по ту сторону яви.

– Ты вышла из комы?!

– Это ты меня оттуда вытащил, практически за шкирку, – хмыкнула она, и только вот по этой кривой ухмылке, которую ни с чем нельзя было спутать, Борис наконец-то окончательно уверился, что это именно она. – Очухалась на больничной койке, к всеобщему изумлению эскулапов, которые только-только планировали поставить надо мной очередной эксперимент. А еще через полдня меня нашли, – кивнула она на Вована. – И тут начались разборки самого высокого уровня, потому что я оставаться в палате не хотела просто категорически, Вова меня в этом желании полностью поддерживал, а вот тамошнему люду было жалко в одночасье лишиться своей любимой лабораторной мышки. Но в итоге, как видишь, мы победили и я на свободе.

– Вы, кстати, в курсе, что ваше начальство совсем берега потеряло? – не удержался от вопроса Медведев. – На днях попытались матери внушить, что мой младший брат помирает, денег на операцию просит. И угадайте с трех раз, откуда я должен их взять и как с этим монтируется обещанная мне безлимитная карточка?

– Во-первых, у меня из начальников только тренер, – набычился Вован. – И то я его регулярно с петровским загибом посылаю, когда он меня придирками достает. А во-вторых, они там что, совсем с головами набекрень бегают из-за этих титанов? Короче, надо все хорошенько обмозговать. Сегодня, я так понимаю, тебе не до этого будет?

– Почему же? Давай сразу после поминок. Разумеется, вы на них тоже идете.

– Договорились! – веско заключил Вован и от души пожал руку Бориса, так что тот еле удержался, чтоб не скривиться. Силушкой футболист обижен не был.