Текст книги "Реванш титанов. Битва за грёзы"

Глава пятнадцатая
Вопрос личной веры

Спонтанный отпуск подошел к концу, настала пора возвращаться в столицу. Ане каким-то чудом удалось купить билеты в плацкартный вагон так, что и купейный отсек, и боковушка напротив были заняты их компанией, поэтому пять часов пути за дружеской беседой пролетели незаметно, и когда поезд, качнувшись, остановился на вокзале, было даже как-то грустно покидать вагон. О сновидениях они не говорили, негласно условившись избегать этой темы, поскольку она пока что стабильно навевала на Медведева хандру, и даже недавний отдых не слишком-то исправил положение.

Мэг и Вован поймали такси, а Барни, Женю и Ляпушиных подвез к дому на служебной машине Костя. Даже уговаривать не пришлось, сам вызвался, когда узнал, что Борис возвращается. Барни даже вздохнул про себя, сидя рядом с водителем и глядя, как тот уверенно управляет автомобилем. Надо же, он ведь и не заметил, как вырос его младший братишка. А у того, оказывается, и права имеются, и вполне себе годная должность в комплекте к ним. Не укладывается как-то в сознании, что двойняшки далеко уже не малышня, пусть даже мать по старой привычке вечно клянчит на них деньги.

А потом все понеслось по очередному кругу с той лишь разницей, что Борис ощущал и вел себя как семейный человек что дома, что на работе. Про свадьбу они с Женей еще не говорили, но Медведев твердо решил, что, как только она об этом хотя бы заикнется, он тут же подхватит подругу под руку и отправится с нею в загс. Возможно, это звучало приземленно, но Женя устраивала его со всех сторон, и терять ее общество он не хотел. Слишком близки они стали за прошедшее время. Каждый день он ложился спать и просыпался с мыслями о Жене.

Никогда и ни с одной девушкой раньше у него такого не было. Все его предыдущие пассии предпочитали общаться с ним в стиле адских качелей: то милый котик, я тебя сюси-муси, то, мерзавец, даже не думай, что когда-нибудь сможешь добиться моего прощения. Ни одна из них не выказала желания переехать к нему жить, как только выяснялось, что в квартире, помимо самого Бориса, находится еще и его дед.

Прежде он жил от истерики до истерики, тщетно гадая, что в очередной раз расстроит его подругу и станет поводом для грандиозного скандала. Подарки и деньги спасали, но ненадолго. Порой еще приходилось отплясывать вокруг, пока кривящая губы девица, так и быть, согласится принять его скромный дар в знак своего великого расположения. Просьбы Жени были куда проще и обыденнее. Помыть посуду, пока она готовит суп. Дотащить до квартиры тяжелые сумки из магазина, а то она не рассчитала свои силы и купила слишком много продуктов. Помочь ей развесить пододеяльники и простыни, пока она пристраивает сушиться наволочки и футболки. Да и просить-то не всегда приходилось, потому что Борис со своей стороны пытался предугадать ее желания и всячески облегчить быт.

Было ли чувство, которое он сейчас испытывал к Жене, настоящей любовью? Пожалуй, да. И кто вообще выдумал эту чушь, что, когда люди влюблены, между ними должны кипеть страсти немыслимой силы и накала, а тихое взаимное обожание вроде как и не считается? Медведев попробовал оба варианта, и второй пока побеждал с разгромным счетом. Никаких иных отношений он больше для себя не хотел.

А еще Барни в пансионате заново научился просто спать и видеть сны – разные, иногда совершенно дурацкие и нереальные, но это, пожалуй, было даже хорошо. Он не задавал тему, не пытался во сне решать текущие проблемы, просто отдыхал в свое удовольствие, а то, похоже, за последнее время он уже позабыл, как это может быть весело. Тем более что никто, включая Женю, его не тормошил и в свои сны не зазывал. Почему-то раньше ему казалось, что только осознанные сновидения имеют право на существование и надо стараться не потерять ни секунды из отведенного в грезах времени. Но теперь он наотрез отказывался от идеи проводить каждую свою ночь в таком режиме. Он не желал, следуя назойливой моде, «выходить из зоны комфорта» и «самосовершенствоваться» во что бы то ни стало, хотя бы потому, что пресловутую личную зону комфорта он только-только обрел, заплатив за нее слишком высокую цену.

Так продолжалось где-то две недели, пока не позвонил Вован и не огорошил с места в карьер:

– Игорь в хосписе.

Борис вздохнул. Несмотря на то что Игорь сам когда-то признался ему в том, что болен, при их последней встрече он выглядел настолько бодро, что в подобный исход верилось с трудом.

– Может, ошибка какая-то? Он ведь химиотерапию не проходил, иначе бы у него волос не было.

– Это парик. Он уже полтора года лысый как коленка, стоит повнимательнее присмотреться к его бровям и ресницам, которых уже практически нет. Курс за курсом – и в пустоту, никакого улучшения. А сейчас вот совсем задница настала.

– Печально. А что мы можем сделать?

– Я в одиночку практически ничего. Разве что помогу доставить тебя в его сон. Мы же с ним обменивались паролями-явками своих спален, и я там уже не раз был.

– В его сон? И какой смысл? Попрощаться?

– Не, я не об этом. Помнишь, как ты вытащил с того света Машеньку? Может, и в этот раз получится? Игорь ведь нормальный мужик, не сволочь последняя, это факт. Да, на язык острый, но разве это серьезный недостаток? Жалко его до невозможности. Но официальная медицина тут бессильна, я отдельно проверил. Если сейчас не вмешаться, через месяц, а то и раньше отправится вслед за Констанцией.

– Он ведь меня уже не знает, я для него незнакомец. Кольцо стерло меня из его памяти.

– Да какая разница? – искренне удивился Вован. – Главное, ты можешь попытаться его спасти, потому что надежды на счастливое исцеление просто не осталось. Если он окончательно уйдет, мы уже ничего не сможем поправить. Так что вмешиваться надо прямо сейчас и действовать быстро.

– Но с чего ты взял, что я великий врачеватель?

– Мне еще раз тебе напомнить, как ты вытащил из комы обреченного человека безо всяких артефактов? Машеньке ведь уже клиническую смерть диагностировали, сердце остановилось, и дыхания не было. Еще бы буквально полмгновения, и все! Но ты справился.

– Но здесь ведь совершенно другое дело.

– Конечно, никто и не спорит. Тут хотя бы нет такой дикой спешки, когда счет уже даже не на минуты, а на секунды идет. Можно оглядеться спокойно, прикинуть, что к чему.

– Я не умею так! Только подведу всех.

– Возьми и попробуй, с тебя ведь не убудет. Если не получится – никто винить не станет, все понимают, что случай очень тяжелый. Но вдруг удача нам улыбнется?

– Ты точно уверен, что он в ближайшую ночь не умрет? Если мы не успеем покинуть его сон до этого, можем уйти вслед за ним. Посещать умирающих очень опасно. И кто тогда нас с тобой спасать будет? И сможет ли?

– Я не Господь Бог, но знаю точно: чем дольше мы будем тянуть, тем меньше у нас шансов остается. Сегодня ночью и завтра днем я совершенно свободен. Так что решаем?

Борис не испытывал добрых чувств к Игорю, но под напором приятеля сдался. В конце концов, он действительно ни за что не отвечает, это со всех сторон авантюра, как ни крути. Зато совесть у всех будет чиста. Поэтому ближайшей ночью он, как и условились, сначала вытащил Вована к себе, а затем, уже в его компании, прыгнул в спальню к Игорю, наказав в случае чего немедленно уходить отсюда и срочно просыпаться.

Человек сидел на кровати, поджав ноги. Матраса и постельного белья не наблюдалось, да и вокруг все выглядело в высшей степени грустно и сиротливо. Похоже, хозяин этого места поставил на себе крест и ничего доброго от жизни уже не ждал. Он даже на незваных гостей внимания не обратил, продолжая рассматривать видимую только ему одному точку на стене.

– Ничего себе, как тут все изменилось, – присвистнул инициатор безумия. – Место вообще не узнать! Игорьку действительно недолго осталось, раз он свой кабинет до такого состояния довел. На будущее надо запомнить: если человек тяжело болеет, его спальня может начать деградировать вслед за ним. А что, чем не способ диагностики?

– А мы точно там, где надо? – осторожно поинтересовался Медведев. – Ты когда последний раз здесь был?

– Давненько, – прикинул футболист. – Больше года назад.

– И все же: это точно он? Я вот лично Игоря не узнаю, сколько ни присматриваюсь.

– Он это, он. Действуй, – кивнул Вован.

Легко сказать! Нужную область цвета сепии удалось найти далеко не сразу. Хорошо хоть с транспортировкой пациента вопросов не возникло: монстр, в которого, как обычно, превратился в грезах футболист, просто подхватил Игоря на руки и отнес туда, куда показал Медведев. А вот что делать дальше? Барни не имел об этом ни малейшего понятия. Он не был целителем в реальной жизни и всего лишь раз помог человеку, находясь в сновидениях, так что опыта в этой сфере ему катастрофически не хватало.

Посмотрев на руку, он увидел, что кольцо даже здесь, в грезах, по-прежнему находится на пальце. Уже легче. Надо ему довериться и представить, как оно исцеляет пациента. Борис не знал, от какого именно вида рака умирал Игорь. Значит, наверное, надо пройтись ладонями по всему телу, а потом постараться определить, куда уходит энергия. Кажется, именно так поступают всяческие экстрасенсы. Ладно, времени не так много, главное – ввязаться в бучу, а там посмотрим!

Через какой-то срок он действительно понял, что над отдельными областями его кольцо начинает ощутимо пульсировать. Тогда Медведев отправился на второй круг целительства, уже прицельно подолгу держа руки там, где, по его мнению, это требовалось. А потом подумал и зашел на третий круг, чтобы уже наверняка. Вполне вероятно, продолжал бы так, пока не упал без сил даже здесь, в грезах, но подоспел Вован, потряс за плечо и чуть ли не в приказном порядке велел приходить в себя.

Вот и получилось, что к тому моменту, когда пришла пора просыпаться, Борис чувствовал себя так, будто всю ночь занимался тяжелым физическим трудом, например таскал мешки из погреба или разгружал кирпичи на стройке. Игорь до конца оставался безучастным к тому, что происходило вокруг, и про себя Медведев зарекся внедряться в такие сны, потому что едва смог оторвать голову от подушки. Хорошо хоть день был не офисный, и он отлежался в постели, сославшись на головную боль, от которой и впрямь хотелось лезть на стену, пока не подействовали болеутоляющие таблетки. Женя, конечно, что-то заподозрила, но спрашивать ни о чем не стала, и это было замечательно: придумывать для нее какую-то отдельную историю и врать на голубом глазу о событиях прошедшей ночи совершенно не хотелось. Барни не горел желанием признаваться любимой женщине, что не слишком-то он и хорош как снотворец, а случай со спасением Маши – это чистой воды везение, которое вряд ли повторится дважды.

Он то и дело возвращался мыслями к своей попытке изобразить из себя великого целителя и с горечью осознавал, что одного божественного артефакта для этого, пожалуй, недостаточно. Нужны еще и соответствующие знания, помноженные на умения. А где их взять среднестатистическому программисту? В свободное время читать для общего развития всякую научно-популярную медицинскую литературу? Можно, конечно, но была бы еще хоть крохотная уверенность в том, что это действительно поможет ему в будущем лечить людей. Да, сонных дел мастера сказали, что у него есть к этому способности. Но что толку, если он не может ими как следует распорядиться? С наставником было бы значительно проще. Но среди его знакомых такого не отыщется. А вновь обращаться к богам как-то не тянет ни капельки, увольте. У них там в высшей степени странные игры, и попасть заново в их жернова, рискуя своей судьбой и жизнью близких, дурных нема. Поэтому если и идти вперед, то только самому, и ни на кого в этом деле не рассчитывать.

Вован позвонил лишь через пять дней, когда Медведев уже окончательно поставил на себе крест как на врачевателе. Увидев, кто на связи, он внутренне вздрогнул, ожидая, что сейчас услышит о смерти Игоря, и это будет означать подтверждение всех его худших прогнозов. Барни малодушно выдохнул, призвал себя не раскисать и только после этого ответил на звонок.

– Братан, ты нереально крут! – Вован с восторгом кричал в трубку так, что закладывало уши. – Врачи сходят с ума и не понимают, что произошло. Устойчивая ремиссия как минимум, но, похоже, Игорь полностью исцелился! У него взяли всевозможные анализы, но агрессивных клеток пока не обнаружено. Он уже дома, этим утром покинул хоспис, потому что здоровым и бодрым там не место.

– Пожалуйста, давай обойдемся без розыгрышей, – тяжело вздохнул Борис. – Я ровным счетом ничего не смог сделать в ту ночь.

– Это тебе так кажется! А по факту все ведь удалось в лучшем виде! На такой результат даже я не надеялся, хотя ты знаешь, как я в тебя верил с самого начала. Какой же ты молодчина!..

Оглушенный Медведев, отодвинув телефон от уха, слушал восторги Вована, но не мог принять их на веру. Это всего лишь совпадение. Он здесь ни при чем. Или у других людей ремиссий никогда не случается? То-то и оно. Приятелю хочется верить в чудо, вот он придумал себе невесть что.

А через две с половиной недели Вован позвонил вновь и огорошил пуще прежнего.

– Слушай, Медоеда все-таки накрыло, как он и боялся. Частичный паралич всего тела, буквально за пару суток постарел так, будто ему полтинник, не меньше. И все бы ничего, но ему дышать трудно стало, легкие еле ворочаются. Даже говорить нормально не может, просто лежит, мычит и плачет.

– А ты у него и в больнице побывать успел?

– Так не берут его в больницу, – вздохнул футболист. – Случай-то как бы не совсем по их теме. Стабилизировали и обратно выпроводили, чтобы койко-место не занимал и отчетность им не портил. Сейчас с ним сиделка круглосуточно находится, мы с ней на связи постоянно.

– И что ты предлагаешь?

– Сам знаешь. Давай еще раз попробуешь? А вдруг вновь сработает твой метод?

– Только не начинай опять! Я не лекарь и не врачеватель, даже не экстрасенс.

– Братан, ты круче их, вместе взятых! У тебя есть способности, кольцо и сны. И я, твой верный телохранитель. Поэтому даже не сомневайся: если я сказал, что отвечаю за твою безопасность, значит, бояться нечего. Я по прошлому разу уже приметил признаки, когда тебя уводить надо. Или ты мне все равно не доверяешь?

– Да как ты не можешь понять, не в этом дело! Я тупо не смогу справиться с такой обширной проблемой. Сам посуди: у Мэг была травма, у Игоря – заболевание, а тут глобальный генетический сбой. Я что, должен Антону каким-то образом всю ДНК поправить и пересобрать? Ну сам подумай! Это вообще за гранью фантастики, уж прости.

– Да фиг его знает, что там надо делать и как это у тебя выходит. Но тяжко человеку очень. Единственная надежда на тебя осталась. Не привык он к такому, ведь в одночасье все произошло. Вчера еще был бодрый мужик, а сегодня уже немощная развалина.

– Не дави мне на жалость!

– Да ты просто возьми и представь, как ему сейчас страшно! Он-то прекрасно понимает, что это билет в один конец. В любой момент окончательный коллапс дыхалки случится, и заказывайте поминальную молитву.

– Черт с тобой, ты и мертвого уболтаешь. В его спальню войти сможешь?

– Спрашиваешь!

– Тогда давай прямо сегодня и попробуем. Но сразу говорю: я ничего не обещаю. И помни: если Антон начнет бледнеть, а его сон – схлопываться, нам нужно будет драпать оттуда, сверкая пятками. Разрешаю даже тащить меня за шкирку, если придется.

– Договорились!

Медоеда они обнаружили плачущим в углу огромного заброшенного помещения, похожего на цех, где не было ничего, кроме бетонных стен в глубоких щербинах. Монстр повертел головой и, вздохнув, заметил, что и здесь антураж сильно поменялся с момента его последнего визита, так что гипотезу о том, что у серьезно больного человека интерьер спальни-кабинета множится на ноль, можно считать доказанной.

Борис мог бы подискутировать на эту тему, потому что помнил рассказы Мэг о погребе с соленьями, куда приглашала ее соседка по палате. И о крыше небоскреба, которая до самой смерти Степаныча никаких особых изменений не претерпевала, хотя дед давно уже был нездоров. Но сейчас для этого совершенно точно было не время и не место.

Вновь пришлось побегать и поискать нужную зону, после чего Вован, не задавая лишних вопросов, поднял Антона и отволок туда, куда ему показал Барни.

Борис водил рукой с кольцом вокруг тела Медоеда и совершенно не представлял, происходит ли сейчас с тем хоть что-нибудь в реальности, или он просто изображает из себя невесть кого перед единственным зрителем. Антон не в счет: как и Игорь в прошлый раз, он не обращал никакого внимания на происходящее вокруг, будучи полностью погружен в собственные переживания. А вот Вован смотрел на Медведева, как преданный пес на долгожданного хозяина, вернувшегося из затяжной командировки, готовый подойти и помочь по первому же сигналу. И вновь именно он сообразил, что Барни начал чрезмерно расходовать собственные силы и это уже становится опасным для него самого. Поэтому монстр взял да оттащил Бориса подальше, а когда понял, что тот от усталости даже не реагирует на его слова, отвесил ему хорошую затрещину, вынудив немедленно проснуться.

Наутро голова болела куда сильнее, чем в прошлый раз, будто бы тяжеленная оплеуха от Вована прилетела на самом деле, а не в сновидении. Увы, Медведев не вовремя сообразил, что лучше было этот экзорцизм перенести хотя бы на день позже, поэтому из-за плохого самочувствия ему пришлось отпроситься с работы, а после полудня, кое-как собравшись с силами и приняв таблетки, доползти до домашнего кабинета и экстренно наверстывать опоздание, закрывая текущие таски. В офисе за двоих отдувалась одна Женя, но никакого недовольства этим обстоятельством она не выказала, а по возвращении притащила одуряюще вкусно пахнущий пакет, где в фольге медленно остывала курица-гриль в чесночном лаваше. Отложив покупку в сторону, Женя поцеловала Бориса и крепко обняла, отчего ему сразу же показалось, что жизнь налаживается, и черт с ней, с головной болью. Пройдет понемногу, не в первый раз.

Вован позвонил поздно вечером, когда Барни с Женей после сытного ужина уже готовились отойти ко сну.

– Медоед в больнице, – без предисловия начал он.

– Антону все-таки стало хуже? – вздохнул Борис, где-то в глубине души понимая, что примерно чего-то подобного он и ждал.

И на что он только надеялся, самозванец и шарлатан? Медоеду не помог и себе навредил. Нет, больше никогда он не поддастся на уговоры приятеля. Пусть лечат людей те, кому это по штату положено, а он умывает руки и отныне самодеятельностью не занимается.

– Не угадаешь и можешь даже не пытаться! – фыркнул Вован. – Началось с того, что этот чепушила, когда сообразил, что паралич бесследно прошел, на радостях тут же соблазнил сиделку.

– Да ладно?! – Барни хохотнул, представив себе в красках эту картинку.

– Что ты ржешь?! Я сам опешил, когда узнал эту пикантную подробность. Даме, вообще-то, хорошо за пятьдесят, она давно вдова и от таких знаков внимания, мягко говоря, отвыкла. Но перед напором Антона сия почтенная особа устоять не смогла.

– А дальше? – Медведев еле сдерживался, чтоб не рассмеяться в полный голос.

Приятель таки умудрился его удивить. Ради такой новости не грех было целых полсуток страдать от мигрени.

– Медоеду этого показалось мало, и он помчался, как он выразился, наслаждаться жизнью на полную катушку. Не придумал ничего лучше, как взять в аренду самокат. Разогнался, не заметил бордюра и навернулся на нем, каскадер несчастный! Заработал перелом со смещением. Лежит теперь в палате после операции, нога на вытяжке, но при этом доволен как слон! А сиделка ему уже передачи в больницу собирает, и глаза у нее такие томные…

– Ох, попал Антоха как кур в ощип.

– Да и пусть его, развлекается. Самое главное, дружище, ты понимаешь?! Ты спас еще одного человека!..

Барни даже неловко было признаваться в том, что он сам не до конца отошел от последствий минувшей ночи, не хотелось портить приятелю настроение. Что ж, видимо, такова плата за дар Океана. Впрочем, если не злоупотреблять им и не лечить всех подряд в режиме нон-стоп, в целом терпимо. Поэтому они с Вованом еще минут пять беззлобно посмеялись на тему неожиданного романа Медоеда и закончили разговор. Обсуждать здесь уже было ровным счетом нечего. Разве что надеяться, что эффект от воздействия Бориса не окажется временным, а хуже того – кратковременным. Горше нет, когда человека дразнят надеждой, а потом все в одночасье возвращается на круги своя: боль, страх, ожидание неизбежного.

– А можно тебя попросить кое о чем? – отложив телефон в сторону, Медведев поцеловал в щеку вошедшую в комнату Женю, которая на время разговора с Вованом деликатно удалилась на кухню. – Если не сложно, покараулишь меня сегодня во сне? Хочу как следует отдохнуть там, а то не слишком хорошо себя чувствую.

– Конечно, милый, – улыбнулась она ему. – На крыше или на пляже?

– Давай на крыше небоскреба. Там нас с тобой точно никто не потревожит.

Барни на мгновение задумался, а затем предельно серьезно произнес:

– И да, знаешь, мне надо сказать тебе одну важную вещь.

– Какую же? – удивилась и даже немного испугалась Женечка.

– Я все понял. Не хочу больше ничего ждать. Давай завтра подадим заявление в загс? Ты ведь не возражаешь против того, чтобы стать моей законной супругой?

Женя ничего не ответила, а вместо этого горячо обняла Медведева и наградила его не менее чем дюжиной поцелуев. Глядя на ее счастливое лицо, Барни в очередной раз должен был себе признаться, что он, похоже, совершенно ничего не понимает в женской психологии. Он-то думал, первый шаг сделает Женя, когда решит, что Медведев ей подходит в роли спутника жизни. А она, судя по всему, тем временем ждала, пока проявит инициативу Борис. Наверняка ведь обижалась про себя и не понимала, чего он тянет, но ни к чему не подталкивала. Женская гордость – очень непростая штука. Не предугадаешь, когда налетишь на ее острие. Благо Медведеву несказанно повезло: самой страшной ошибки удалось избежать. А это значит, в самом скором времени они с Женей станут двумя неразлучниками, как те же Ляпушины.

– Знаешь, а ты изменился, – тихо произнесла девушка, когда будущие молодожены легли в кровать.

– И в чем же? – Барни стало любопытно.

– Раньше я этого у тебя не видела, – нежно пригладила она прядку на виске жениха.

– А что там такое?

Женя не ответила, а вместо этого встала и принесла из ванной небольшое зеркальце. Медведев всмотрелся в него и увидел седину в волосах.

– Теперь ты скажешь, что я старый, и сбежишь от меня перед свадьбой? – грустно пошутил он, пытаясь переварить тот непреложный факт, что седые волосы он заработал, вытаскивая Медоеда в мир живых и здоровых.

Женя ласково шлепнула его по губам.

– Как у тебя только язык повернулся такую глупость брякнуть? Ты для меня самый лучший, и мне все равно, как ты выглядишь. То есть, конечно, не все равно, но это не главное. Зато мне теперь известно, какой ты настоящий.

– И какой же? – тихо спросил Барни.

– Добрый, отзывчивый, предупредительный, понимающий, сердобольный…

– Похоже, это ты про кого-то другого сейчас говоришь. Про идеального человека, у которого нет недостатков.

– Почему же это нет? – усмехнулась Женя. – Ты очень эмоциональный, но почему-то предпочитаешь держать все в себе, отчего и страдаешь регулярно. Ты отлично рулишь людьми, но боишься, когда они объединяются вокруг тебя, и тут же ищешь себе заместителя, который бы отвечал за эту ситуацию. Ты не веришь в собственные силы, даже если давным-давно успешно справился с задачей. Продолжать или хватит пока?

– Ох, – вздохнул Борис, внезапно сообразив, что Женечка видит его как на рентгене и притворяться перед нею глупо и бессмысленно. – Зачем же я тебе такой нужен?

– Вот сейчас я точно разозлюсь, – пообещала невеста. – Почему у тебя где-то там в мозгах сидит перфекционист и талдычит, что либо ты должен быть идеальным во всем, либо забудь о любых полагающихся пряниках? И да, я тебя не брошу, даже и не мечтай. Скорее уж к психологу отведу, чтобы он тебе голову помог поправить и перфекциониста этого гадкого веником прогнал восвояси. Больно же ведь смотреть, как ты сам себя гнобишь ни за что. Я не шучу! Помнишь, когда Вова тебя чуть ли не пинком отдыхать отправил? Думаешь, я за тебя тогда не боялась и ничего не видела? Да я в тот момент уже не знала, куда бежать и что делать, чтоб тебе не навредить! А еще боялась: вдруг ты психанешь и поссоришься со мною? А в таком взвинченном состоянии это запросто происходит, даже оглянуться не успеешь…

Женя еще долго с жаром убеждала Медведева, что он действительно хороший человек и должен либо принять это как данность, либо обратиться за помощью. А Барни, опешив, мыслями витал где-то далеко отсюда, вспоминая, как мечтал, что найдет себе женщину, которая четко укажет ему дорогу в светлое будущее. Ну что же, Борис Михайлович, получите и распишитесь! Ваше заветное желание исполнено.

– Женя, – прервал он словоизлияние будущей супруги. – Если когда-нибудь тебе покажется, что я опять иду не туда и порчу жизнь себе и окружающим, обещай, что просто скажешь мне об этом. А если я начну протестовать, то напомни, что я обещал тебя во всем слушаться.

– Но ты же мне этого еще не обещал! – хитро прищурилась невеста.

– Вот обещаю, прямо сейчас.

– Что ж, тогда слушайся меня: мигом ложись спать и репетируй первую брачную ночь!

– Есть репетировать, мэм! – отозвался Медведев и привлек Женю к себе.