Текст книги "Реванш титанов. Битва за грёзы"

Глава двенадцатая
Оставайся, мальчик, с нами

От неожиданности Барни захлопал глаза ми, но видение не исчезло. Зато поменялись декорации. Вместо ванной комнаты он обнаружил себя сидящим в удобном шезлонге на берегу океана нереально изумрудного цвета. С привычным ему пляжем нельзя было и сравнивать: мелкий белоснежный песок под ногами, тень от раскидистой пальмы. И его собеседник, облаченный в бордшорты с веселеньким принтом на грани пошлости, расположившийся поблизости в таком же шезлонге.

– Люблю комфорт, – пожал он плечами в ответ на немой вопрос Бориса.

– А ты… точно Океан? – робко спросил Медведев.

– Приятель, если ты призывал Океана и к тебе явился Океан, то с какой стати ты сомневаешься?

– Просто ты похож на человека.

– А как я, по-твоему, должен выглядеть? – хмыкнул парень. – Как полупрозрачный микс тайфуна и водоворота? Могу, конечно, но к чему лишние телодвижения? Лучше говори поскорее, что там у вас приключилось. А то люди в роли собеседников не слишком удобны. Только-только начнут рассказывать интересную историю, и тут же пропадают.

– Титаны вот-вот вырвутся из Тартара. Одни… невежливые товарищи открыли способ заставить человечество грезить наяву и вовсю раскачивают социум. Так что еще немного, и на Земле начнется черт знает что.

– Да ладно! Никогда не было, и вот опять, – хохотнул кудрявый красавец, лениво поигрывая мускулами. – Дайка угадаю, кто подсуетился? Неужто братишка Иапет?

– Он самый, – подтвердил Барни.

– Вот же хамло, никогда порядки и законы не уважал. Впрочем, как и его сынуля Прометей. Представляешь, взял и послал меня, родного дядюшку, куда подальше! Никакого почтения и в помине нет. Ладно, свистну Котту и Гиесу, пусть придут на помощь Бриарею, а то что-то он разленился на посту.

– Гекатонхейрам? А разве они не все вместе сторожат Тартар? – изумился Борис.

– Представь себе, нет. Да и зачем, спрашивается? Девочки наши и так остались на свободе – кто где, а с тем же Иапетом Бриарей вполне справляется в одиночку, если не манкирует своими обязанностями, вот как сейчас.

– А чем же тогда занимаются Котт и Гиес?

– А им пришлись по душе водные процедуры, – широко улыбнулся Океан. – Так что наслаждаются жизнью на полную катушку.

– Как-то это не слишком честно получается, – осторожно заметил Медведев. – Один брат тюрьму охраняет, а другие два тем временем бездельничают в твоем обществе.

– Почему сразу бездельничают? А может, они меня сторожат? – расхохотался Океан. – Не пробовал смотреть на вещи под таким углом? Вдруг мне тоже доверия ни на грош нет? И не переживай за Бриарея, он у нас парень не слишком склонный к общению, а от солнечного света у него болят сорок пять голов из пятидесяти. Так что, когда парни решали, кто станет отвечать за Тартар, выбор был очевиден, в общем-то.

– Подожди, а разве ты не самый главный сейчас? – вдруг дошло до Барни.

– Ха, я на почетной пенсии, спасибо за это еще одному племяннику. Посейдонушке так хотелось быть единственным правителем водных глубин, что я счел необходимым уступить ему свой трон. Пусть развлекается, если хочет. А я немножко отдохну. Трудно, знаешь ли, работать… Как там у вас говорят? Племенным жеребцом! От меня даже жена из-за этого ушла. Шутка ли, мы с ней породили три тысячи дочерей-океанид и три тысячи сыновей-рек. Впрочем, знал бы ты, какая она секси…

Океан мечтательно закатил глаза, а затем продолжил:

– Так вот, Тефида в какой-то момент спохватилась, высчитала нашу с ней плодовитость, помноженную на два, и предпочла покинуть брачное ложе, чтобы не устроить на планете катастрофу из-за обилия всяческой воды. Я ее не виню, что ты! Тем более мы вполне мило общаемся, когда начинаем скучать друг по другу.

– Весело тут у вас, – вздохнул Борис.

– И не говори! – подтвердил Океан. – Но сейчас уже тишь да гладь, даже несмотря на регулярные попытки Иапета выбраться на волю. Знал бы ты, как тут все бурлило и горело, когда родственнички затеяли междусобойчик. Кстати, а что он на этот раз пообещал своим последователям?

– Признаться, я не слишком вдавался в подробности, – покаялся Медведев. – То ли здоровье, то ли вечную жизнь.

– Обманул бы, – отрезал Океан. – Без обид, парень, но он к человечеству относится как к глубоко второстепенному продукту эволюции. Да и не в его это силах, строго говоря. Вот разнести все в щепы – это пожалуйста, хоть сто миллионов порций.

– Почему-то я именно так сразу и подумал, – признался Барни. – Но почему он настолько не любит людей?

– Видишь ли, в чем парадокс, род смертных начался именно с него самого, с его детишек ненаглядных – Эпиметея и Прометея. Это его косяк, его сбой в наследственности. И его дико бесит, когда ему об этом напоминают. Бракодел несчастный!

– А что он раньше обещал тем, кто вызовется его освободить?

– Власть, – Океан пересел, чтобы лучше видеть собеседника. – Впрочем, поскольку ни одна попытка успехом так и не увенчалась, уличить его во лжи в данном вопросе пока никому не довелось. Никто ж не оговаривал, сколько эта самая власть продлится и какой она будет. Вообще-то, есть в этом жуткая ухмылка судьбы: существо, глубоко презирающее человечество, раз за разом вынуждено обращаться к нему за помощью – и раз за разом терпеть крушение надежд. Отдаю должное Зевсу, до такого изощренного наказания даже я бы не додумался.

Океан забросил руки за голову и от души потянулся.

– А почему прошлые попытки Иапета оказались неудачными? – поинтересовался Барни.

– Да всегда по-разному было, – пожал плечами Океан. – В основном его освободители затевали свару между собой и раньше времени привлекали к себе внимание. Всем хотелось заполучить лучшие кусочки от шкуры неубитого медведя. Видимо, поэтому братец и сменил тактику. Дошло до него наконец-то, что абсолютная власть слабого духом способна лишь развратить. Сам ведь когда-то на этот крючок попался. Что толку предлагать помощнику-человеку стать королем когда-нибудь потом, если тот, преисполнившись чувства собственной важности, забывает обо всем на свете и начинает вести себя так, словно он уже коронован? Поэтому, думаю, теперь Иапет пошел ва-банк. Бессмертие – сильный ход и хорошая наживка, не спорю. Что ж, надо иметь это в виду на будущее. Хотя следующую попытку он предпримет не скоро. Пока новых соратничков найдешь и соблазнишь, пока прикинешь, что и куда… Впрочем, это тебе знать точно ни к чему.

Медведев пожал плечами. Ни к чему – да и ладно. Не слишком-то и хотелось.

– А ты сам-то о чем мечтаешь? – прищурился Океан.

– В смысле? – не понял Барни.

– Ну, ты каким-то чудом смог меня вызвать, уберег тем самым людей по всему земному шару если не от неминуемой гибели, то как минимум от жуткого коллапса. Что ты планируешь получить в награду за свой подвиг?

– И в мыслях не было! – оскорбился Борис. – У меня из-за этих Иапетовых приспешников дед погиб. А я с друзьями из их ловушки вырвался, и то только благодаря Степанычу. Он нас ценой своей жизни спас. И ты еще спрашиваешь, чего я планирую?! Да ничего мне от вас не надо!

От жуткой обиды защемило в груди, и Медведев приготовился как следует куснуть себя за губу, чтобы проснуться поодаль от этого холеного красавчика. Он предупредил его об опасности? Предупредил. Вот и достаточно. Дальше пусть титаны и прочие боги сами между собой разбираются, а он, простой смертный, пошел отсюда.

– Не торопись, – услышал он голос собеседника, и было в этом голосе нечто такое, что Барни передумал экстренно эвакуироваться. – Оглянись!

Медведев послушался, и…

Степаныч, неожиданно молодой, стоял неподалеку, придерживая за талию юную Ксению и забросив другую руку на плечо Михаила, который выглядел столь же молодо. И все они, улыбаясь, с любовью смотрели на Бориса.

– Это ненадолго, – с грустью предупредил Океан. – Аид из моих племяшей самый дисциплинированный и ответственный, службу блюдет крепко. Но мы с ним в неплохих отношениях, так что иногда он идет мне навстречу. Не медли, парень!

Медведев подбежал к родным, обнял их сразу всех и расплакался.

– Деда, прости! Ты из-за меня погиб, а я…

– Тсс, – укоризненно покачал головой Степаныч. – Просто пришло мое время. Зато я наконец-то увиделся с Ксюшенькой и Мишей.

– Как же ты вырос, внучок, – с умилением произнесла бабушка, потрепав Барни по голове. – Прав был Сема, когда рассказывал о тебе, а я не верила, что ты сам с нуля всему выучился и нас превзошел.

– А меня совсем не помнишь? – тихо спросил Михаил.

– Папа, ну что ты! Ты ведь на коленях меня качал! И рядом с собой сидеть разрешал, когда делами занимался.

Борис во все глаза смотрел на отца. Со стороны, наверное, Михаил сейчас мог бы сойти за его младшего брата. В отличие от сына, у Михаила была вполне спортивная сухощавая фигура. А вот их лбы, скулы, подбородки, носы были словно отлиты в мастерской по одной и той же форме.

– Я люблю тебя, малыш! Прости, что не был рядом с тобой, когда ты рос. Если бы это зависело от меня, я бы ни за что тебя не покинул.

– Не переживай, папуль! Я помню о тебе. И никогда не забуду.

Троица вдруг начала бледнеть и таять. Медведев схватился за руку отца и держал ее, пока в ладони не стало пусто.

– Говорю же, Аид свое дело знает крепко, у него никто просто так не выскользнет, – в голосе Океана сквозило сожаление. – Что ж, пока у нас осталось в запасе немного времени, давай-ка выдам тебе одну вещь, которая явно тебе еще не раз пригодится.

Барни перевел взгляд на титана, сжимавшего в руке жезл с тройным навершием.

– Трезубец Посейдона? – предположил Борис.

– Бери выше! – хмыкнул Океан. – У племянничка всего лишь жалкая подделка, блеклая копия оригинала. Своего ничего нормально придумать не может, подсмотрел у меня и побежал к циклопам на поклон, чтоб ему выковали то, что он попросит. А вот этот прототип, между прочим, практически хендмейд. Выращенный с нуля чистый коралл! Знал бы ты, сколько я на него сил убил, пока получил то, что хотел.

– И ты сейчас возьмешь и отдашь его мне? – изумился Медведев.

– Не совсем, – признался Океан. – У тебя будет, как бы это поточнее выразиться, проекция. Фантом, накрепко связанный с оригиналом и обладающий всеми его функциями.

– А что я смогу делать с его помощью? – спросил Барни и вдруг понял, что начинает просыпаться.

– Сам разберешься! – успел услышать он ответ и открыл глаза.

Борис пошевелился, чтобы сесть удобнее, одновременно отметив, что вода за ночь почему-то не успела остыть. Похоже, Океан делал все возможное, чтобы его собеседник преждевременно не проснулся.

Дверь в ванную приоткрылась, и в проеме появилась физиономия Славика.

– Привет! Ты как?

– Норм. Если коротко – все получилось.

– Аллилуйя! Мы тебя всю ночь караулили. Сначала Володя с Машей, потом Женя, а затем наша смена настала. Вован строго-настрого запретил тебя беспокоить, пока сам не проснешься.

– Все еще здесь?

– А где ж нам быть-то? Ребята в комнате дедушки пока обосновались, Женя у тебя отдыхает. Ну а мы с Аней успели дома поспать, а потом по звонку будильника подорвались – и сюда. Между прочим, если считаешь, что нам тут не страшно было, то больше так не думай. Ты сидишь в отключке, хорошо хоть физиономией в воду не падаешь, и совершенно непонятно, то ли у тебя получилось-таки достучаться куда надо, то ли ты просто устал и вырубился. Давай, вылезай и рассказывай! Сейчас ребят позовем только.

– Тогда и завтрак сразу мастерите. Чай с меня.

Еще через двадцать минут Медведев подробно расписывал друзьям то, что произошло ночью.

– Значит, Океан передал тебе трезубец, – прищурилась Мэг, внимательно выслушав весь рассказ. – Ну и где он?

Барни озадачился. Раковину он из ванны достал и бережно положил обратно на полку возле книги. А вот трезубец-то где, действительно? Или хотя бы его фантом? Или этот артефакт должен находиться исключительно в воображаемом виде где-то там в его собственной голове?

– Опочки, а эта гайка у тебя откуда? – вдруг спросил Вован, указывая на бледно-розовое кольцо в тон коже на пальце Бориса. – Ты ж вроде не любитель подобных украшений?

Медведев скосил глаза на правую руку. И впрямь, кольцо. Монолитное, достаточно широкое, чтобы быть заметным, и в меру аккуратное, для того чтобы не доставлять дискомфорт его обладателю. Он попытался его стянуть, но кольцо тут же сжалось, давая понять, что просто так палец оно не покинет.

– Если я не ошибаюсь, это коралл, – присмотрелась к украшению Женя. – Без посторонних включений, очень чистый.

– Значит, это и есть воплощение трезубца, – вздохнул Борис. – По крайней мере, материал совпадает, а другого варианта у меня просто нет. И что я с ним должен делать, не имею ни малейшего представления.

– Скорее всего, подсказка придет тебе в следующую же ночь, – предположила Аня. – А пока просто привыкай к тому, что ты… даже не знаю, как это назвать… хранитель?

– Хранитель того, не знаю чего, – буркнул Борис. – И я о таких подарках не просил, в общем-то.

– Если ты о чем-то не просил, но тебе это выдали, значит, в первую очередь это было нужно не тебе, а дарителю, – безапелляционно заявила Мэг. – А ты оказался удобной кандидатурой. Тем более ты и не мог отказаться, после того как тебе устроили свидание с ушедшими за грань родными. Ты ж вроде как стал обязан Океану и все такое.

– Звучит не слишком оптимистично, – заметил Славик.

– А у нашего Барни вообще талант впутываться во всякое-разное, – хмыкнула Маша. – Планида такая. Так что я бы не торопилась преждевременно расслабляться. Тем более мы не знаем, ради чего наш приятель вновь понадобился титану, который, судя по всему, вполне комфортно устроился в своем мире и не лишился при этом рычагов влияния. Однако ему вдруг позарез потребовался смертный помощник, которому он не побрезговал выдать свой самый сильный артефакт. Вопрос: зачем и почему?

– У меня лишь одно предположение, – вздохнула Женя.

– И какое же?

– Титаны не настолько всесильны. Ну, по крайней мере, в нашем мире. Не могут сюда дотянуться, или есть еще какие-то тонкости, да это и неважно. А вот Боря может сделать все, чего они хотят. И с помощью полученного артефакта вполне способен повлиять на кого-то, кто представляет угрозу для благополучия того же Океана.

– Дай-ка угадаю, кто бы это мог быть? – скривилась Мэг.

– Невежливые люди, – тихо заключила Женя. – Больше некому.

– Я вообще уже ничего не понимаю, – взорвался Медведев. – Мне было сказано, что с проблемой Тартара разберутся, если еще не разобрались. Тогда при чем здесь сонное сообщество? А тем более я?

– Скоро ты все узнаешь, – Аня подошла и положила ладонь на плечо Барни. – Да и сам посуди, те же Инна и Толя считали, что у них все на мази, еще немного – и они получат то, что хотели. И тут вдруг здравствуйте – штыки в землю, валите по домам, титаны не придут, Тартар не откроется. Угадай с трех раз, кого они назначат виноватым за свои промахи? За то, что не получат долгожданное здоровье и бессмертие? Да тебя будут готовы четвертовать за такое!

– Умеешь ты ободрить, как никто другой, – вздохнул Борис.

– Так что носи кольцо постоянно, – заключил доселе молчавший Вован. – Лишним не будет.

– Будто бы я его снять могу, – буркнул себе под нос Медведев.

После завтрака все разбежались кто куда. Предыдущая ночь выдалась нервной во всех отношениях, всем требовался отдых. Даже Женя, мило чмокнув на прощание Барни в щеку, поехала домой. Дескать, совсем там все запустила за последнюю неделю, надо хотя бы минимальный порядок в хозяйстве навести. Борис, впервые за много дней оставшись в полном одиночестве, чтобы избавиться от назойливых мыслей о коварстве титанов и их непрошеных подарках, тоже принялся заниматься бытовой мелочевкой.

Сначала он разгреб свое обиталище. Выдраил пол, вытер пыль, разложил одежду по полкам. Затем, вздохнув, отправился в комнату Степаныча. Из шкафов полетели дедовские вещи, слишком личные и слишком ношеные, чтобы их можно было кому-то предлагать даже бесплатно. Когда посреди комнаты возникла огромная куча, Медведев сообразил, что дома нет больших мусорных пакетов, чтобы собрать все это и вынести прочь. Пришлось одеваться в уличное и топать до ближайшего хозяйственного магазина.

На обратном пути его поджидали. Медоед и Игорь, одинаково нахмуренные и, судя по всему, невыспавшиеся, вышли из машины и встали на дорожке так, что второго мнения быть не могло – они разозлены не на шутку.

– Ты чего, самый умный? – начал Антон.

– Вполне вероятно, – пожал плечами Барни. – Кто-то же должен был сообразить, к чему может привести ваша затея.

Страх отсутствовал начисто. Только безмерная усталость и процентов пять осторожного любопытства – ну и что они сделают?

– Верни все как было, – потребовал Игорь.

– Не могу, – вежливо ответил Борис. – Это не в моих силах – раз. Я этого не хочу – два. А что, Констанция негодует?

– Ты в курсе, что просто убиваешь ее? – взорвался Медоед. – И нас с ней за компанию?

– А что ж вы про Толю-то молчите? – не удержался от подколки Медведев. – Или ему плохое зрение жить не мешает?

– Я желаю, чтоб ты оказался на нашем месте, – грозно заявил Игорь и для убедительности скрипнул зубами. – Чтобы ты понял, каково это, когда твой последний шанс на спасение берут и смывают в унитаз.

– Просто чтобы напомнить – я не виноват в том, что вы тяжело болеете. И в том, что вы понадеялись на негодный способ исцеления, тоже. Где была ваша голова, когда вы поверили Констанции? Все, чего бы вы добились – быстрой смерти за компанию с остальным человечеством.

– Все было продумано! – сорвался на визг Медоед. – Нам оставалось буквально чуть-чуть, двое суток или даже меньше. Ты хотя бы в силах представить, что такое жить с часовой бомбой внутри, которая готова рвануть в любой момент? И, сука, ни один врач в этом долбаном мире не может гарантировать, что ты проживешь еще хотя бы пять лет! Ни за какие, сука, деньги!

– Вы использовали меня ради собственных целей, – предельно спокойно произнес Медведев, хотя у него уже начала дергаться правая бровь. – Вы делали это втемную, не сообщая, ради чего я вам нужен. Никто из вас даже не сподобился узнать, каково мне после ваших экспериментов. А затем вы убили дорогого мне человека, когда он вырвал меня из сна, в котором я должен был пожертвовать всеми своими силами и самим собой по вашей прихоти. Я уже молчу о том, что вы едва не отправили на тот свет девушку, которой выпала роль наживки. Но вы об этом почему-то не вспоминаете и, верно, считаете, что я вам задолжал по самую маковку? Может быть, еще и надеетесь, что я по каким-то неведомым причинам вдруг передумаю и стану вам помогать? Ребята, очнитесь! Вы совершенно оторвались от реальности, если действительно так полагаете. Я с врагами не сотрудничаю.

Барни посмотрел в глаза Антона и Игоря. Все было бесполезно. У них имелась своя правда, и он для этой парочки являлся воплощением зла. Тем, кто отказал им в будущем, отказал в существовании как таковом. Они не слышали его доводы, их глаза застилала жестокая обида. Так что никакого смысла говорить с ними о чем-либо не было. В их системе координат они всегда правы, а он вечно виновен. Оставался только один вопрос: они сразу попытаются ему отомстить или все-таки попробуют заставить его отыграть назад, чтобы вернуть протоптанную Констанцией дорожку к Иапету? Что же они предпримут? Ринутся в драку или похитят и отвезут к тому же Толе? Что у них на уме?

Первым шаг к Медведеву сделал Игорь. Не отдавая себе отчета в действиях, Борис тут же взметнул руку с кольцом. Даже подумать толком не успел, как…

– Что я здесь делаю? – спросил Игорь.

– Ты чего? – возмутился Медоед. – Что за херня?

Не дожидаясь продолжения, Барни направил ладонь на Антона.

Медоед посмотрел на него равнодушным взглядом, оглянулся по сторонам и заметил свою машину. Улыбнулся и, поигрывая брелоком, отправился к ней. Игорь меж тем продолжал испуганно озираться, как потерявшийся на вокзале ребенок.

– Твой друг пошел вон туда, – сжалился над ним Медведев.

Игорь секунду колебался, после чего двинулся вслед за Медоедом.

Дожидаться, чем закончится эта сцена, Барни не стал, а повернулся и спокойно пошел домой. Вот, значит, что за подарок вручил ему титан. Как минимум он способен отбивать у противника память о событиях. Как надолго – непонятно. Вполне может быть, что и навсегда. И, скорее всего, это не единственное свойство загадочного кораллового кольца, которое всячески дает понять, что ни за какие коврижки не покинет палец нового хозяина.

Что ж, со стороны Океана было мило и предусмотрительно обеспечить Борису защиту от вчерашних соратников тире противников. Но разве только в этом дело? Не верилось в бескорыстность сущности, для которой люди что-то вроде назойливых муравьев. Похоже, выход один: дожидаться следующего сна, в котором кто-нибудь сжалится и разъяснит хранителю артефакта, ради чего его все-таки назначили на этот пост.

Дома Медведев механически собрал вещи деда в мешки, после чего оттащил их к ближайшему контейнеру. Мысли его в тот момент были далеко отсюда. Потом он ответил на звонок мамы и отбился от предложения заехать к нему. Видеть кого-либо сейчас он не хотел, равно как и отвечать на дежурные расспросы о самочувствии, сдобренные пожеланиями крепиться и не раскисать. Объяснять же кому-то, что произошло с ним за последнюю неделю, не было вовсе никакого желания.

Долгожданная ночь все не начиналась и не начиналась, и Барни разогрел себе ужин. Безо всякого аппетита, не ощущая вкуса, сметелил все, что лежало на тарелке. А потом с тоской подумал, что на самом деле предпочел бы спать как все обычные люди, не гадая о том, куда еще его занесет в грезах и с кем там придется общаться. Он безумно устал от постоянных проблем, чередующихся с неожиданными откровениями. Черт подери, он простой парень, который за этот месяц внезапно выяснил, что Семен Степаныч – крутейший снотворец и он сам идет по стопам деда, а древнегреческие истории про богов не настолько уж и сказки, как это могло показаться изначально. Тут у любого крышечка приподнимется и попробует взлететь.

Увы, стоило ему провалиться в сон, как сбылись самые пессимистичные прогнозы. Его вновь, уже очевидно против воли, швырнуло на берег изумрудного моря, где он накануне по душам общался с Океаном. Вот только вчерашнего собеседника поблизости не оказалось. Зато вместо него нарисовались… сложно сказать, на кого походили эти существа. Скорее, на медуз, натянутых на крепкий мужской торс. К нему пожаловали собственными персонами гекатонхейры – пятьдесят голов, сто рук на брата. И зачем он им нужен, спрашивается?

– Океан выбрал тебя, – заявил тот, что слева. – И мы принимаем его решение.

– Я безумно рад, – парировал Борис. – Только я ни под чем не подписывался.

– Отныне ты хранитель иллюзий, – выступил вперед правый. – Только от тебя зависит, смогут ли мятежники из Тартара сломить его рубежи.

– Стоп-стоп, – возмутился Медведев. – Меня к этому не готовили. Ради чего я должен пластаться за ваши интересы? Это же вы вроде как выбраны сторожить титанов. Или я ошибаюсь?

Медузы переглянулись, если так можно было расценить их движение навстречу друг другу.

– Мы не всесильны, – со скорбью в голосе поведал правый. – Мы появились в этом мире задолго до того, как в нем зародились смертные. Поэтому мы не можем контролировать то, что вы творите. Значит, границы Тартара в опасности. И только ты, избранный, сможешь гарантировать, что они не откроются вновь.

– Ребятушки, вы не подумайте чего, это безумно почетная роль. Я прямо вот весь трепещу и падаю ниц от оказанного мне доверия, – Медведева трясло от гнева. – Но давайте будем предельно прагматичны. Сколько я проживу?

– Сто лет? – предположил левый.

– Сто двадцать? – подумал правый.

– Это если мне крупно повезет, – заверил их Барни. – Чтоб вы знали, у нас это возраст предельного долголетия. И чем я буду вынужден заниматься всю жизнь? Караулить Тартар, который даже вы не считаете должным охранять лично, предпочитая плескаться и загорать? Для титанов этот срок, жалкие сто лет, – тьфу и растереть, практически мгновение, с учетом того, когда вы все появились на свет. А для меня это жизнь, единственная и неповторимая. И тратить ее на ваши разборки я не собираюсь. Без обид, парни.

– Ты избранный, – продолжил левый.

– Ты должен, – кивнул правый.

– Не вешайте мне лапшу на уши, – рявкнул Борис, которого все изрядно достало. – Вы всего лишь пытаетесь заставить меня нести за вас службу. Неужто до Бриарея дошло, как вы бессовестно эксплуатируете своего брата? Вот вы и решили найти кого-то ему в помощь, чтобы его умиротворить? А самим в Тартар спуститься не с руки? Или вы тут настолько разленились, что готовы на первого встречного спихнуть свои обязанности? Что, понятие совести у вас отсутствует как класс?

– Как смеешь ты, смертный… – начал первый, но в эту секунду терпение Медведева окончательно подошло к концу.

Он сморгнул, представив себе крышу в окружении небоскребов, и уже через мгновение сидел на ней, наблюдая за тем, как пробивается сквозь плотные тучи солнце. Если гекатонхейры и собирались вырвать его отсюда назад к себе, то их попытки явно успехом не увенчались. Максимально высокая, по людским понятиям, точка надежно хранила ее хозяина от подобных кульбитов.

А потом Барни осторожно попробовал позвать к себе Женю. И у него это получилось. Не желая тратить драгоценное время отдыха на объяснения, он просто привлек девушку к себе, да так и сидел с ней в обнимку, не разжимая объятий, пока им обоим не пришла пора просыпаться. Если о чем Борис и жалел по итогам этой ночи, так о том, что очнулся он в своей кровати в полном одиночестве, и даже на раскладушке рядом никого не было. А жаль…