Текст книги "Реванш титанов. Битва за грёзы"

Глава девятая
Я вам никогда не прощу

Ляпушины запланировали на выходных встретиться, чтобы пройтись по Зарядью, где, как выяснилось, никто из них еще не был, но Медведев, сославшись все на ту же головную боль, от прогулки отказался. И кстати, почти не покривил душой. Принятые ночью таблетки, конечно, уже подействовали, но общий мутный фон после себя оставили. На вопрос, можно ли им позвать с собой Женечку, Барни с облегчением дал добро и пожелал всей компании хорошо повеселиться, в том числе и за него тоже.

Спрятав телефон, Борис вернулся к просмотру новостей. Его интересовали происшествия в столичных парках. И, когда он уже решил, что ошибся в предположениях, вдруг наткнулся на одну в высшей степени любопытную заметку.

Вчера в Сокольниках, где проходила неделя культуры, искусств и ремесел, произошло недопонимание между участниками двух разных площадок. Исторический клуб боя на мечах внезапно обидел поклонников Индии, которые собирались ровно в пять вечера начать Холи-тусовку. Бравые меченосцы зачем-то отобрали у соседей заготовленные краски и устроили собственную движуху под разноцветным дождем. В итоге стороны обменялись извинениями, а администрация парка высказалась в духе кота Леопольда и порадовалась, что конфликт мирно разрешился, но…

Медведев схватился за голову. Это уже ни в какие рамки не лезло! Ладно, пускай инцидент в Лефортове – досадная случайность, когда благодаря его стараниям заключенным приснился излишне свободолюбивый сон, подбивший их к бунту наяву. А сейчас-то как прикажете все понимать? Люди не спали! Но все равно поступили так, как этого от них хотел Барни, а по факту Констанция, которая и подсказывала снотворцу, что должно произойти.

И сразу же – нате, получите приглашение в ряды посвященных. То есть кто-то из членов сонного общества, видимо, торчал в парке неподалеку, находясь там, где его не должно было зацепить сном-активатором. Стоял и ожидал вполне конкретной провокации. И она произошла, после чего старшим позвонили и сообщили, что все в порядке, шалость удалась.

Как назло, никаких умных мыслей по поводу сделанного открытия у Бориса не появилось. Оставалось совершенно непонятным: чего им всем от него надо? Пока они использовали Барни как тягловую силу, которая и проворачивала все эти сомнительные шутки над посторонними людьми. У самих, похоже, кишка тонка для подобного. Или же берегут собственные головы, не желая раскошеливаться на обезболивающее? Но зачем им эти розыгрыши? Это что, подпольное казино, которое делает ставки, произойдет или нет какое-то событие? Тогда он отказывается от сотрудничества с ними, еще чего не хватало!

Завибрировал телефон. Увидев номер Медоеда, Барни сбросил звонок. Да, он обижен на этого человека, который втянул его не пойми во что и раз за разом уходит от объяснений. Пусть Констанция отдувается или тот же Анатолий, коль они считаются старше и опытнее всех прочих.

Еще через десять минут раздался новый звонок. Понятно, они посовещались и выбрали нового переговорщика – Анатолия. Видимо, как наименее раздражающего из их компашки, или же Инна Константиновна до сих пор обижена за полет с крыши. Пожалуй, лучше все-таки ответить, иначе эта музыка будет вечной.

– Да, – раздраженно рявкнул Медведев, даже не считая нужным из соображений приличия скрывать, насколько он зол.

– Барни, голубчик, как вы себя чувствуете? – с тревогой в голосе осведомился Анатолий.

– Отвратительно.

– Ох, какая незадача. Простите нас, плохо настроили канал, не избавились до конца от посторонних помех, – повинился Толя. – Говорить-то хоть можете?

– А чем я, по-вашему, сейчас занимаюсь?

– О, чувство юмора на месте, значит, все не так уж плохо, – повеселел голос старшего. – У вас там неподалеку от дома, в пяти минутах ходьбы буквально, есть замечательное уютное местечко – бар «Стрекоза». Давайте там встретимся через часок, да и поговорим обо всем, что называется, спокойно на бережку. А то мы вчера не подумавши нагрянули к вам как снег на голову, ничего толком не объяснив. Уж простите нас, Барни, мы долго искали такого, как вы, а когда поняли, что нашли, так обрадовались, что устроили неразбериху и вам, и себе. Человеческий фактор, никуда не денешься…

Анатолий говорил размеренно и чуть заискивающе, и сердиться на него не было решительно никакой возможности. Под его убаюкивающий голос Борис дал согласие на встречу.

– Куда собрался? – спросил дедушка, когда Медведев появился на кухне в уличных джинсах и свежей футболке. – Ляпушины еще час назад гулять подались, я их в окно видел. Выманили-таки тебя с собой?

– Да нет, это по делам, – выдавил из себя неискреннюю улыбку Барни.

– Совсем замучили, – покачал головой Семен Степанович. – На дворе выходной, а они человека туда-сюда тягают, непорядок.

– Порой бывает, – кивнул внук. – Ничего страшного. А ты чего такой смурной?

– Да сон мне неприятный снился, аж до печенок пробрало.

– О чем же? – заинтересовался Борис.

– Не знаю, как и описать его, – пожал плечами Степаныч. – Но ощущение самое мерзкое осталось. Будто нашел я очередную точку прорыва реальности, смотрю в нее, а на меня оттуда сам мрак глядит. Ни единого светлого проблеска, одно лишь черное марево. Пытаюсь сделать шаг назад и не могу с места сойти. Мрак этот меня к себе влечет. Еще и холодом оттуда веет. Понимаю, что дело швах, потому что тело немеет и вот-вот вообще меня слушаться перестанет. Пришлось губу зубами цапнуть, только так и проснулся. Потом сердечные капли пил, чтоб мотор успокоить. Задремал повторно уже на рассвете. До этого аж трясло, так не хотелось обратно к подушке прикладываться.

Медведев лизнул прикушенную губу, подивившись, насколько причудливы пересечения, что начались у них с Семеном Степановичем за гранью яви. И тут его осенило:

– Погоди, деда, а это в глубоком сне было? Или нет?

– А вот я и не понял. Сначала решил, что кошмар обычный. А потом сижу в кровати и думаю: а откуда тогда точка прорыва взялась? В рядовые сны такого и близко не завозили. Со всех сторон непонятно. Хотя мы с тобой последние недели много о всяком таком говорили. Может, оно как-то на подкорке отпечаталось, а в итоге и в рядовой сон заползло?

– Неприятно.

– Не то слово! – кивнул дедушка. – Ладно, раз ты по делам пошел, я, пожалуй, себя мучить не стану. Посмотрю телевизор, а если в сон потянет, отдохну немножко после такой бурной ночки. Картоха жареная на плите, суп в холодильнике, поэтому возвращайся поскорее. Что-то у меня на душе кошки скребут. Был бы ты со Славой и Анютой, я бы и слова не сказал, эти ребятки тебя из любой передряги вытащат.

– Но сначала в нее затянут, – уточнил Борис.

– Не без этого, – Степаныч широко улыбнулся. – Как хорошо, что у тебя такие друзья есть! Тормошат и теребят, а то бы так и сидел на одном месте да кис.

– Вот уж ты загнул!

– Скажи еще, что я неправ. Ладно, беги, куда собирался, а я, пожалуй, и впрямь пойду покемарю. Что-то сил совсем не осталось, расклеился я.

Бар, где была назначена встреча, Барни помнил плохо. Вывеску зеленую неоновую по дороге к метро видел не раз, но зайти туда как-то все не случалось, да и повода не находилось. Где-то подспудно Медведев боялся опять увидеть знакомые кресла из ротанга, как будто это означало бы, что он находится на территории, где будет вынужден играть по чужим правилам. Но нет: мебель в «Стрекозе» была мягкая, диванчики на двоих и «эгоисты» с широкими поручнями, на которых при желании тоже можно было сидеть.

Хотя он пришел загодя, минут за пятнадцать до назначенного времени, весь «генералитет» сонного общества, как и в прошлый раз, был уже на месте. Борису это не понравилось: выходило, что встреча крайне важна для его новых знакомых, а он нужен им настолько, что вся компашка не поленилась поехать на другой конец города, лишь бы он согласился с ними поговорить. Такое положение дел смущало и напрягало, Барни не привык к повышенному вниманию к своей персоне.

Поискав глазами, Медведев не увидел Вована. Хм, вроде должен был вернуться уже со своего турнира, или куда он там ездил. С другой стороны, если человек устал после долгой дороги и не в курсе последних событий, то зачем его мучить и дергать не пойми куда? Жаль, конечно: с ним Борис чувствовал бы себя гораздо спокойнее. В конце концов, у них ведь одна тайна на двоих…

– Здравствуйте! – поприветствовал он собравшихся и плюхнулся за столик.

– И вам не хворать, – отозвался Игорь, за что заработал злой взгляд от Инны Константиновны, чей помощник на сей раз остался рядом.

– Барни, наш добрый друг, – начал Анатолий, поправив очки с солидными диоптриями.

– У вас же линзы были, – неожиданно для себя перебил его Медведев.

– Ну да, – растерялся Толя, машинально потерев переносицу под дужкой. – Врач порекомендовал перерыв сделать. Да и раздражение началось, зря я в линзах на дачу поехал, успел там всякой пыли наловить. А что? Если я вас этим смущаю, давайте сниму, если хотите. Я и в очках, признаюсь честно, не слишком хорошо вижу, мне особой разницы нет.

Вот кто его за язык тянул? Взял и обидел добродушного человека, который тут, похоже, единственный понимает, насколько Борису не по душе творящаяся вокруг него свистопляска.

– Нет, не надо. Простите. У меня голова гудит, поэтому все раздражает, – повинился Барни.

– Вы ночью сказали, вас позвал дедушка. С ним все в порядке? – осведомился Анатолий.

– Когда я уходил, уже было норм, – кивнул Медведев, не желая признаваться, что упомянул Степаныча лишь для того, чтобы отделаться от нежеланных гостей на крыше. – Кошмары замучили, вот и пришел ко мне поболтать и развеяться. Мы с ним до рассвета просидели.

– Понимаю, понимаю, – закивал Толя. – Возраст – дело тонкое. А что до вашей головной боли, то Инна Константиновна выяснила, что именно ее вызывает, и гарантирует – это больше не повторится. Правда же, милочка?

Констанция, судя по скривившейся физиономии, не горела желанием общаться в таком ключе, но была вынуждена подтвердить слова Анатолия. И Борис в первый раз задумался, а кто же здесь действительно главный, она или все-таки Толя? Инна Константиновна, по общему заключению, была сильнейшей из снотворцев, в то время как Анатолий, по его признанию, лишь осваивал сноходчество, и то не слишком быстро и успешно. Если чины и звания в этой компашке раздавались по умениям, получалось, что Толя занимает не свое место.

Медоед, вопреки обыкновению, помалкивал и выглядел будто после хорошей выволочки. Если причиной всему был Барни, то он, хоть ты тресни, не мог уловить связи между этим фактом и тем, что произошло накануне.

– Какое отношение к нам имеют титаны? – задал Медведев вопрос, который интересовал его сильнее всех прочих.

– Но мы ведь рассказывали! – возмутилась Инна Константиновна.

– Тогда вас не затруднит объяснить мне это еще раз, но уже простыми словами, – парировал Борис, внезапно для себя скопировав интонации коллеги Олега Петровича, общающегося с не самыми догадливыми заказчиками, пытающимися за три с половиной копейки заполучить готовый рублевый проект.

– А что именно вас смущает? – продолжала упорствовать вредная старушенция.

– Титаны – это всего лишь миф, а их в истории человечества было множество. Никаких документальных подтверждений существования титанов нет. Но даже если на секунду предположить, что они действительно томятся где-то в Тартаре и имеют отношение к нашим способностям, связанным с нахождением во сне, то какой нам прок от этого знания? – отчеканил Медведев.

Инна, Игорь и Анатолий переглянулись, и Барни отметил про себя, что Антона в этот застольный мыслеобмен опять не позвали.

– Вы же понимаете, титаны заключены в Тартар не просто так. Они представляют собой силу, способную перекроить весь мир, вернуть его к исходному значению.

– Исходному – это когда человечества еще не существовало? – ехидно осведомился Борис, радуясь, что не зря прочитал подаренную библиотекаршей книжку от корки до корки.

– И пусть, что здесь такого? – сверкнула глазами Инна и дернула плечом, вынуждая сопровождающего развернуть ее инвалидную коляску так, чтобы она лучше видела собеседника. – Они истинно бессмертные сущности, в отличие от олимпийцев, которые даже своим детям не смогли передать долголетие. А еще титаны наверняка щедро одарят тех, кто наконец-то вызволит их из вековечного плена. Мы сможем забыть про болезни и немощь, станем их верными слугами, которые ознаменуют новую эру в истории нашей планеты.

– А с чего вдруг такая уверенность? – изумился Медведев. – То есть про бартер я все понял. Мы фиг знает как освобождаем титанов из Тартара, они же, расплывшись в благодарностях, должны нас всячески облагодетельствовать. Только вот эти ребята не слишком понимают такие слова, как «долг» и «честь». Там братья спят с сестрами, убивают своих отцов и совершают массу поступков, которые у нас трактуются не иначе как с точки зрения Уголовного кодекса. Если эта сила реально где-то существует, то, вырвавшись на свободу, она первым делом уничтожит нас, если я хоть что-то понимаю в природе изначальных богов и их порождений.

В баре наступила томительная тишина. Старшие, похоже, не были готовы к тому, что Борис имеет свой взгляд на древнегреческую мифологию. Поэтому, воспользовавшись паузой, Медведев спросил уже гораздо спокойнее:

– Зачем я вам?

Компания вновь переглянулась.

– Ребята, несерьезно. Вы сами приглашаете меня на встречу, пообещав, что расскажете все. Вместо этого опять начинается угадайка – я должен вытягивать из вас рандомные ответы. Сколько можно-то? Я не молокосос, перед которым стоит помахать приглашением в тайное общество, и он весь ваш с потрохами. А учитывая, что развлечения для меня заканчиваются плохо, я просто требую полной откровенности прямо здесь и сейчас. Иначе – барахтайтесь сами. Вы же как-то и до этого без меня справлялись, вот и в путь!

– Барни прав, – признал Анатолий. – Мы действительно ведем себя с ним не настолько прозрачно, как обещали. Инночка, вы позволите?

Констанция мрачно кивнула.

– Инна Константиновна давно искала способ связи с теми, кто действительно обладает властью в снах и иллюзиях. Она, наша неутомимая исследовательница и странница, перебрала множество вариантов, пока не остановилась на древнегреческом, где существовали пусть аллегорические, но вполне внятные отсылки, как именно зародился наш мир в том виде, каким мы его знаем. Вам пока все понятно?

Борис вздохнул:

– Да, безусловно. Хотя я до сих пор не догоняю, почему вы считаете, что это нам как-то поможет.

Констанция внезапно взорвалась:

– Хорошо вам, молодой человек, говорить такое, когда вы при своих ногах и здоровьем прочим вас бог не обидел. А мне, например, жизнь изрядно задолжала. И я хочу получить all the debts. И сделать это, пока не стало слишком поздно. Я бы давно переселилась в мир иллюзий, но меня останавливает то, что я должна поддерживать в относительно функционирующем состоянии это ни на что не годное тело, иначе умру и здесь, и там. И я не готова с этим мириться! Мне нужно бессмертие, желательно по обе стороны границы, и я его получу так или иначе.

– Но с твоей помощью, парень, – вклинился в горячий монолог Игорь, – это произойдет быстрее и надежнее.

– Откуда такая убежденность?

– Видишь ли, Барни, – Анатолий задумчиво почесал переносицу. – Мы считали, что Тартар располагается далеко от нас. Имеется в виду, где-то в толщах земной тверди, чуть ли не в районе мантии, а то и ядра. Но Инна Константиновна доказала, что это не так. Объяснение, что титаны были низвергнуты глубоко под землю – скорее метафорическое. Они находятся там, где до них далеко тянуться и тяжело добраться. Но к строению нашей планеты это никакого отношения не имеет.

Толя замолчал, и Борис вновь почувствовал раздражение. Неторопливая манера изложения начала его доставать.

– Тогда где же заключены титаны?

– В мире снов, – отчеканила Констанция. – Но на столь глубоких уровнях, что обычному сноходцу и даже снотворцу туда дороги нет.

– А нам?

– А нам уже открыта. Титанам ведь тоже не в радость их заключение. Именно поэтому Иапет, один из шести братьев, давно искал способ сбросить с себя оковы Зевса, разрушив стены темницы. И вот тут, юноша, мы с вами расходимся в понимании происхождения человечества, потому что его истоки пошли не от олимпийцев, а от сына Иапета, которого вы знаете под именем Прометея. Поэтому нет смысла взывать к олимпийцам, а тем более вставать на их сторону. Свою победу в титаномахии они заполучили обманом, о чем вам прекрасно известно. Мы обращаемся непосредственно к отцу всего сущего, к Иапету.

– И какой же способ освобождения из Тартара он нашел? – Медведев решил позволить своему внутреннему педанту вволю оттянуться.

– Иапет подарил нам сны, – взмахнула рукой Инна Константиновна.

– А как же Гипнос, который считается покровителем сновидений? – не удержался Борис. – Он ведь по происхождению если не древнее титанов, то как минимум равен им. Он тоже рожден от первичных богов.

– Гипносу и так хорошо, – отмахнулась Констанция. – Он постоянно пребывает в грезах, ему там благостно и ничего не нужно. А его брат Онир, бог вещих и лживых сновидений, и вовсе предпочел удалиться туда, где его не в силах достать ни людской, ни божий глас. Там нам ловить нечего.

– Но почему именно Иапет?

– Спросите у него сами при встрече, молодой человек. Но мы знаем точно: титан Иапет обратился за помощью к матери Гипноса Нюкте, которая по странному стечению обстоятельств тоже проживает в Тартаре, хоть и регулярно покидает его. По его просьбе Нюкта, отделив сны от личностей Гипноса и Онира, подарила простым людям возможность их видеть, после чего Иапет принялся терпеливо ждать, пока вырастут поколения тех, кто будет способен распорядиться этим даром.

– Хотите сказать, он дождался?

– Да, – кивнул Анатолий и сразу же продолжил: – Члены нашего маленького общества обучали друг друга различным приемам, благодаря которым можно посещать чужие сны и корректировать иллюзии. Но мы не до конца понимали механизм, с помощью которого это становится возможным в отношении, скажем, не одного-двух, а сразу пятидесяти человек. И благодаря вам, наш дорогой Барни, мы это понимание обрели. Когда вы на музыкальном фестивале устроили сонный праздник для сотен человек, мы изумились и сделали все возможное, чтобы подружиться с вами. А затем последовал ряд экспериментов. Признаю, довольно рискованных. Но мы осознали, что…

– Что люди могут грезить не только во сне, но и наяву, – отчеканила Инна Константиновна. – И чем больше грезящих в нужном направлении людей, тем тоньше становится оболочка Тартара и тем ближе освобождение титанов.

Медведев почувствовал, что его многострадальная голова вновь заявила решительный протест и вот-вот взорвется от количества информации, которой ее только что нашпиговали.

– Нестыковочка.

– Да что тебе опять не так, парень? – округлил глаза Игорь. – Все ведь разжевали и по полочкам разложили.

– Зачем титанам настолько сложный путь освобождения? – упорствовал Борис. – Вы сами сказали, что Нюкта, она же ночь, регулярно покидает Тартар. И, если я не ошибаюсь, делает это ежедневно, подменяя на посту свою сестренку Гемеру-день. Что мешало титанам воспользоваться тем же путем, раз он не настолько долог и далек от нашего мира?

– Да потому что они прокляты! – заломила руки в трагическом жесте Инна Константиновна. – Эта дорога закрыта для них Зевсом раз и навсегда, а чтобы ни у кого не возникло соблазна попробовать через нее сбежать, там пасутся гекатонхейры. Титаны могут выйти из Тартара, только если найдут иной способ перейти его границы.

– Барни, голубчик, вот скажите: где вам проще придумывать свои сны, на верхних ярусах или на нижних? – вновь вклинился в разговор Анатолий.

– На нижних, разумеется.

– А вы когда-нибудь задавались вопросом, почему именно так? Констанция только что дала вам исчерпывающий ответ: потому что там мы находимся ближе к тем, кто даровал человечеству возможность видеть сны. Но, поскольку проклятие титанов висит над Тартаром, мало кто из простых смертных может пройти на глубину, достаточную для того, чтобы сначала истончить, а затем вскрыть границу запретной области. Но все вместе мы способны на это! Инна Константиновна уже поставила маяк вблизи Тартара. Именно там она смогла напрямую пообщаться с Иапетом…

– …который, конечно же, пообещал даровать всем нам бессмертие и здоровье девяностого уровня? – скривился Борис.

– Вы не верите обещанию бога? – Констанция выпрямилась в своем инвалидном кресле и с негодованием посмотрела на Медведева.

– Этому богу не верю, уж простите.

Медоед и Игорь переглянулись, и Борис засек, как Игорь передал Антону под столом купюру. Значит, Игорь продул пари, а ставили на то, поддастся ли он на уговоры собравшихся.

– Что ж, дорогой Барни. Я прекрасно понимаю ваши чувства и то, что вам надо как следует обдумать наше предложение. Вас ни в коем случае никто не торопит, – на лице Анатолия вновь заиграла его фирменная блаженная улыбка. – Сочтете нужным присоединиться к нам – милости просим. И помните, что вас ждет безлимитная платиновая карта. Как только определитесь и выберете наш общий путь к свободе, вы будете защищены от любых житейских бед, которые можно решить с помощью звонкой монеты. А по нашим временам, согласитесь, это немало. Одно дело – отвечать только за себя, но, когда за вашей спиной находятся близкие, которым порой требуется помощь, подобное предложение, сдается мне, отвергать не резон.

– Что я должен за минералку? – Медведев встал из-за стола.

– Ничего. Это была наша инициатива, а вы и так уделили нам драгоценное время, урвав его у собственного выходного. Как примете решение – дайте знать. Можете сделать это во сне или, если вам так проще, наяву.

Сочтя, что встреча, по крайней мере, для него лично на этом окончена, Барни кивнул всем оставшимся и покинул бар, погрузившись в размышления.

Не было сомнений, что Констанция и впрямь до чего-то докопалась. Совершенно не факт, что этой силой были именно титаны, но кто-то действительно мощный. То, что ее договор с условными богами не стоил и выеденного яйца, Борис чувствовал буквально всеми клеточками тела. Не надо с ними связываться, такие переступят через вчерашних союзников и никаких угрызений совести не испытают по причине отсутствия нужного чувства. Лес рубят – щепки летят.

Конечно, когда ты инвалид и не можешь сделать ни шагу или, как в случае с Анатолием, слеп как крот, то голос надежды способен затмить разум. Игорь, Медоед и прочая братия тут, скорее, ради пресловутой карточки-unlimited и фана. Им нравится чувствовать себя правителями мира и вершителями судеб. А чего хочет он сам?

Когда Медведев пришел домой, дед еще спал. Пообедав картошкой и не тронув суп, Борис отправился к себе в комнату. Нет, предложение было весьма привлекательным. Кто бы не захотел в свои тридцать лет внезапно получить неограниченный доступ практически ко всем благам цивилизации? Съездить, наконец, в Исландию и на Кубу, закрутить яркий роман с самой красивой девушкой на свете, прокатиться по столице на тачке последней модели?

Но внутри у Барни зажегся красный огонек, предупреждая, что за все придется платить. Откуда у маленького, практически подпольного общества такие финансовые возможности? Как скоро правоохранительные органы заинтересуются ими? И главное: не случится ли в ближайшее время Армагеддон просто из-за того, что кому-то до оторопи захотелось бессмертия и всего, что к нему прилагается?

День был безнадежно испорчен, поэтому Барни из чувства протеста, отодвинув в сторону ракушку, взял с полки томик с древнегреческими мифами и перечитывал его, пока не потянуло в сон.

Очутившись на пляже, он сообразил, что кто-то настойчиво его зовет. Сделав над собой небольшое усилие, понял: Вован. Еще через мгновение он уже стоял в спальне футболиста.

– Ты здесь, братан! – бросился к нему монстр. – Мэг пропала!

– В смысле? – удивился Медведев. – А ты ее звал?

– А то, – махнул лапой Вован. – Но пробиться к ней не могу. И такое чувство, что ей там, где она оказалась, очень плохо. Я всего на секундочку отвернулся, чтобы бревна в очаге разложить, слышу крик, оборачиваюсь – ее как ветром сдуло. Пытаюсь достать обратно, в ответ только стоны душераздирающие. Никогда раньше с таким здесь не сталкивался.

– Может, ее в очередной раз в больнице из комы пытаются вывести? – предположил Барни. – Она говорила, это довольно часто происходит.

– Хорошо бы, – вздохнул Вован. – Я ведь почти ее нашел. Осталось не так много заведений проверить. А там сценарий известный: заношу пресс главврачу, через дня три, максимум неделю получаю Мэг на руки живой и здоровой. Если бы не матч этот, уже отыскал бы мою зазнобушку.

– Давай я попробую выяснить, что с ней. Вдруг прокатит?

– Братан, что угодно делай и на меня рассчитывай от и до, только вытащи Мэг! Хорошая она девка, негоже ей здесь болтаться между небом и землей.

Борис сел на краешек постели, зажмурился и попытался представить подругу. А когда открыл глаза, оказался в ночном клубе, где веселились люди под заводную музыку и носились по темному залу лучи от зеркального шара.

Полураздетая Мэг с кляпом во рту была примотана к шесту для стриптиза на выносной платформе, и, казалось, никому вокруг нет до этого дела. Медведев двинулся к ней, но девушка яростно замотала головой, словно не желая его видеть.

– Уходи, это ловушка! – заорала Мэг, когда Барни сорвал с нее кляп.

Борис разозлился. Вряд ли она по собственной инициативе покинула бы спальню Вована, а значит, кто-то пытается на него надавить. Неужто Медоед подсуетился? Он ведь не знает еще, чья на самом деле она девушка.

Медведев принялся распутывать цепи, которые не давали Мэг сойти с платформы, а та примолкла, лишь с неверием смотрела на него, роняя слезы.

И тут началось! По ушам ударила какофония звуков, словно безумный диджей до упора выкрутил пульт, дав максимум на динамики с нижними частотами. Свет вокруг замелькал в такт музыке, и Борис понял, что Мэг еще тут только потому, что он касается ее руками.

Вспомнив обещание Вована, Барни закрыл глаза и представил его рядом. Сработало. Монстр очутился на платформе и тут же схватился за уши от аудиоудара.

– Я без тебя не смогу! – прокричал Борис и для верности отвел и положил руку Вована на цепи, сковывающие Мэг.

Одним движением монстр порвал оковы, после чего подхватил девушку на руки и…

– Не получается выйти отсюда! – рыкнул он в ответ на недоуменный взгляд Медведева.

Почему он так мало знает об иллюзиях?! Ведь наверняка есть способ, как унять этот кошачий концерт и слинять. Барни, обняв парочку, еще раз попробовал сбежать отсюда в спальню к Вовану, затем на крышу с гудроном, а под конец – на пляж, но всякий раз перемещение не срабатывало. Неужели никто не сможет им помочь?

И тут на платформе возник четвертый человек.

– Деда? – изумился Борис.

– Валите отсюда! – рявкнул Степаныч. – Не чувствуете, что ли, как эта хня из вас силы тянет? Девчонке вон совсем поплохело.

Медведев перевел взгляд на Мэг и увидел, что та потеряла сознание и обмякла на руках Вована, как тряпка.

– Не выходит! – крикнул Барни.

– Кому-то будет жарко, – пообещал дед, после чего вдруг сильно толкнул внука и его приятеля…

…и те, слетев с платформы, приземлились на кровать в спальне-кабинете Вована. Мэг пришла в себя и застонала.

– Что с тобой, лапонька? – Монстр встревоженно обмахивал ее краешком одеяла.

– Меня выдернули, – прошептала она. – Кто-то хотел, чтобы вы попали в тот клуб и не вышли оттуда. Я скоро умру. Я знаю это. У меня больше не осталось сил.

Девушка и впрямь выглядела хуже некуда. Ее и так нездоровая худоба обострилась, лицо побледнело и стало терять очертания.

– Спаси ее, братан, молю! – В глазах Вована стояли слезы. – Никогда в жизни с такой родственной душой не встречался. Заплачу любые деньги, помогу как угодно, только сделай что-нибудь!

– Есть одна мысль, – Борис потер скулу. – В идеале мне для этого надо оказаться в ее сне. То есть в ее кабинете.

– Милая, просыпайся! – затормошил подругу монстр. – Всего лишь одно усилие! Представь, что ты в своей спальне. Да, знаю, ты говорила: там неприятно и скучно. Но нам надо срочно туда попасть!

Медведев едва успел схватить Мэг за руку, как она, моргнув темными ресницами, перенеслась в комнату без окон, по виду заброшенный городской подвал.

Пока монстр держал ее, баюкая как ребенка, Барни наладил в помещении свет – яркий, будто в операционной. Затем обследовал все закоулки и нашел то, что искал – квадрат цвета сепии.

– Быстро давай ее сюда, – крикнул он Вовану.

Громилу два раза упрашивать было не надо, тот исполнил просьбу Бориса. Теперь Мэг полулежала, опершись спиной о Медведева, сидевшего за ней на корточках.

– Что дальше? – спросил монстр, благоразумно отойдя за краешек коричневого участка.

– А теперь попробуем взлететь, – Барни положил руки на голову девушки, представляя, что сосуды и прочая периферия в ней приходят в порядок и начинают нормально работать.

Сколько это продолжалось – бог его знает, но в какой-то момент Борис вдруг понял, что надо делать ноги, и, оставив Мэг на месте, подхватил Вована и выпрыгнул прочь из этого сна, который внезапно начал съеживаться.

– С ней все будет хорошо? – спросил громила, с нескрываемой надеждой глядя на снотворца.

– Сам не знаю, – признался Медведев. – Но я сделал все, что мог. Прости, я, кажется, просыпаюсь.

– Я тебе позвоню! – успел крикнуть Вован, прежде чем Барни очнулся в своей постели.

Привычно скосил глаза на браслет. Ничего себе, уже десять утра! Дед, наверное, давно встал. Хотя после того как он спас их из сонной ловушки, вполне мог позволить себе поваляться подольше.

В коридоре было тихо. В кухне тоже никто не шуршал травами и не шаркал по ламинату тапками. От внезапного предчувствия вдруг заледенело сердце. Ворвавшись в комнату к Степанычу, Борис подбежал к самому дорогому человеку в мире и понял, что скорую вызывать бесполезно. Дед ушел вслед за своей обожаемой Ксенией, и, судя по тому, как были холодны его руки, это случилось уже несколько часов назад.

Медведев сел возле кровати на пол и завыл в голос.