Текст книги "Реванш титанов. Битва за грёзы"

Глава седьмая
А все ли ты знаешь…

Минувшая ночь прошла настолько душевно, что Барни, вспоминая ее подробности, не расставался с улыбкой весь следующий день.

Они с дедом, как и договаривались, пошли спать рано, где-то в половине десятого вечера. Когда Медведев ожидаемо провалился на свой любимый пляж, он первым делом метнулся оттуда на крышу с гудроном, просто на разведку. Завидев вдалеке нечто блестящее и переливающееся под солнечными лучами, мгновенно отыграл назад. Нет-нет, никакой Констанции сегодня. По официальной версии, у него завтра тяжелый день, вот пускай так и будет для всех.

После этого он степенно расположился на песке и представил сидящего рядом деда. Зажмурился, подумал несколько секунд, открыл глаза, обернулся. Семен с восторгом озирал окрестности и, похоже, не имел ничего против насильственного перемещения в этот сон.

– Ну, Боря, чудишь! – Степаныч жадно дышал морским воздухом. – Мы ведь с Ксюшей редко выбирались с тобой на побережье. Пальцев одной руки хватит, чтобы все наши поездки на юг пересчитать. А здесь прямо рай земной, такого я и не припомню. Чистенько, красота, погода отличная! Откуда только в тебе это взялось?

– Понятия не имею, – искренне признался Медведев. – Но перед тобой мой кабинет, как народ это называет. Или спальня. В общем, я здесь чаще всего появляюсь.

– Низковато, конечно. Но наверху моря и не дождешься, – признал Семен.

– Почему ты так ценишь верхние локации? – спросил Барни.

Дед на некоторое время задумался, глядя на пролетающих мимо чаек.

– Даже не знаю, что тебе ответить. Наверх пробиваться всегда сложнее, чем спускаться, поэтому мы с твоей бабушкой сделали вывод, что чем выше, тем безопаснее. Меньше тех, кто может тебя побеспокоить, особенно когда ты этого не ждешь. У Ксюши вообще закуток в башне располагался, и никаких лестниц и дверей туда не вело.

– А вы с ней когда-нибудь ссорились?

– Бывало. Мы ж не идеальные люди, а самые обыкновенные.

– И она после этого тебя все равно пускала к себе?

– Я не ходил. Зачем? Проблемы, которые наяву возникли, надо по возможности и решать наяву, а не во сне.

– А что стало с башней, когда Ксения умерла?

Дед вздохнул, вытащил из песка ракушку и принялся ее рассматривать.

– Простояла еще несколько недель. Она, конечно, менялась, таяла, а совсем пропала где-то как раз на сороковой день. Но войти туда мне не удалось, будто пароль поменяли от замка. А я не взломщик. Да и что мы знаем о смерти? Опасно шутить с такими вещами. Не зря ведь Миша меня тогда оттолкнул, когда понял, что насовсем уходит.

Они помолчали, блаженно щурясь на солнце.

Барни вдруг почувствовал, как его влечет прочь неизвестная сила; не сказать чтобы мощно подхватывала, но все равно назойливо тянула и тем самым раздражала. Черт подери! Это еще что такое?

И тут он сообразил. Как пить дать Констанция, старая перечница! Увидела, что его нет на крыше, и вздумала попытаться принудительно выдернуть Бориса к себе. А поскольку она сама снотворец, то ей подобный фортель проворачивать не впервой. Чего бы такого сделать, чтоб она отвалила несолоно хлебавши? А то, не ровен час, до самого утра не отвяжется.

– Деда, а если тебя во сне допекает человек, с которым ты не хочешь общаться, как ему по рукам настучать, чтоб не лез больше?

– О, был у меня такой знакомый, – хохотнул Степаныч. – Пристал как банный лист, и не отлепишь. Тогда мне Ксюша способ подсказала, сам бы я и не додумался. Слушай…

Поначалу Борис решил, что предложенный ему метод не подействует. Ну ерунда же полная, с какой стороны ни смотри: представить себе назойливого типа и сказать ему: «Бу!» Только очень громко произнести, прямо на максимуме возможного, чтобы аж земля под ним содрогнулась, как образно заметил дед.

Поскольку Медведев прекрасно знал, где находится сейчас жаждущая любви и внимания Инна Константиновна, то не удержался от маленькой шалости: мысленно сообразил из крыши своеобразный батут, который вдруг спружинил и под раскатистое «бу» отправил дамочку в полет.

Неприятное ощущение, будто он влип в гигантскую жвачку, не дающую освободиться и тянущую к себе, мгновенно развеялось. Как ни странно, но, похоже, дедовский способ оказался вполне рабочим.

– Кстати, – запоздало спохватился Барни, – а что будет с тем человеком?

– Проснется и долго не сможет заснуть, – улыбнулся Степаныч. – А когда это наконец удастся, то вряд ли вновь полезет проверять, насколько ему рады в твоем сне.

Больше их с дедом никто не беспокоил, даже Мэг. И Бориса этот факт отчего-то ни капли не огорчал. Успеют еще пересечься, не в последний же раз они с Семеном Степановичем подобные посиделки устраивают.

Поскольку опасность в лице назойливой танцовщицы варьете миновала, Медведев успел-таки показать деду свою вторую локацию – взял его за плечи и отправил вместе с собой в молниеносную телепортацию. Но уже на месте Семен вдруг напрягся и принялся озираться.

– Ты чего?

– Не пойму никак, – пожал плечами дед. – Но сдается, именно здесь меня тогда спрут напугал.

Барни мысленно стукнул себя по лбу. Все верно: именно на этой крыше дед разогнал их собрание.

– Ты же сам мне сколько раз повторял: бывают и просто сны, так что не переживай понапрасну, – с независимым видом заявил он, надеясь, что Семен Степаныч не примется выяснять у него подробности сновидения, о которых сам Борис предпочел бы умолчать.

– А ты в курсе, что у тебя здесь реальность проступает? – Дед ткнул пальцем в чердачный люк.

Медведев вгляделся. Подошел ближе и озадаченно спросил:

– А что, этот люк тебе черно-белым кажется?

– Он такой и есть, – заверил Степаныч. – Ты разве этого не видишь?

И тут до Барни дошло. Для него этот несчастный люк был коричневым, равно как и окружающее его пространство – все в цвете приглушенной сепии, будто старая вылинявшая фотография. Он запоздало припомнил, что подобное место есть и в дюнах возле его любимого пляжа. Но поскольку ни там ни здесь он не замечал и намека на черно-белую раскраску, то не считал нужным хоть как-то обращать внимание на эти детали пейзажа.

– Отлично, – кивнул он. – И что я могу с этим сделать?

– Да что хочешь, – растерялся Семен. – Главное, чтобы это только тебя касалось, а не кого-то еще, иначе не получится ничего дельного. То есть загадывать, чтобы девушка внимание обратила – это точно не сюда. А вот что-то в быту поменять – запросто. Я, похоже, скоро проснусь, тебя беспокоить не стану как минимум до десяти. Так что подумай, чего хочешь, и пробуй…

Дед вдруг кротко улыбнулся и пропал, не договорив. Медведев вздохнул: опять контакт прервался на самом интересном месте, а ведь так хотелось получить внятную инструкцию по работе с реальностью внутри сна. Что надо делать и как именно?

Борис приблизился к люку, присмотрелся. Поежился: оттуда явственно тянуло холодком. Никаких надписей паче чаяния на нем не обнаружилось. Пришлось на свой страх и риск тянуть на себя крышку.

Присмотревшись к открывшемуся перед ним убранству чердака, выдержанному все в той же приглушенной гамме сепии, Барни не увидел ничего экстраординарного. Куча барахла, посреди которого валялся кусок плинтуса. Почему-то его вдруг остро захотелось взять в руки, для чего пришлось спрыгнуть вниз.

Стоя на чердаке, Медведев заметил щель между полом и стеной, куда тот самый плинтус должен был идеально лечь, скрыв несовершенство отделки. Приладив декоративный бордюр на нужное место, Борис поискал глазами молоток и обнаружил инструмент и баночку гвоздей ровно того размера, как требовалось, под рукой. Несколько точных ударов – и нехитрый ремонт был завершен.

Барни полюбовался на дело своих рук, запоздало припомнив, что давным-давно пора было заняться плинтусом и в собственной комнате – часть напольного покрытия отклеилась и не давала нормально пропылесосить пол, постоянно закупоривая собой щетку. Смешно вышло: здесь, во сне, ему не лень заниматься обустройством какого-то замусоренного чердака, а наяву он такую малость выполнить не может, всякий раз откладывая работу на потом.

Внезапно он осознал, что вот-вот проснется. В последнюю минуту успел вылезти наверх, закрыл люк и как-то очень плавно переместился в собственную кровать. На часах было без пятнадцати девять.

Медведев сладко потянулся и сел, отбросив одеяло в сторону. Уперся взглядом в злосчастный плинтус и… отправился в коридор за молотком и мебельными гвоздями. Раз ему это даже сниться начало, значит, точно пора устранить проблему.

Вот только проблемы больше не существовало. Через минуту Борис сидел на полу и пытался сообразить – как так вышло, что плинтус уже приколочен, если еще вчера во время уборки он умудрился вновь упасть в объятия щетки пылесоса? Но нет: вот следы от трех вбитых гвоздей. И как это прикажете понимать?

Когда он рассказал об этом деду, тот долго веселился.

– Ай молодец, называется, с корабля на бал. Да, ты изменил реальность. Сделал что-то во сне и заодно скорректировал собственную жизнь.

– Но почему плинтус-то?

– Наверное, он тебя подспудно беспокоил, ты о нем думал так или иначе. Вот и результат, – пожал плечами Степаныч.

– Но во сне я видел только чердак с кучей мусора. И что, дальше то же самое будет?

– А вот совершенно не факт, – Семен покачал головой. – Тут главное что? Ты обнаружил место соприкосновения наших миров. А что в следующий раз там найдешь, зависит от того, что именно ты собираешься сделать.

Медведев потер нос. Имеющийся набор запчастей упорно не желал складываться в единую картину.

– Деда, но ведь это глупость несусветная. Прибить плинтус – дело на пять минут, взял молоток с гвоздями, и готово. Так зачем было идти таким сложным путем, через сновидение?

– Не зацикливайся на мелочах, – Степаныч подмигнул внуку. – Здесь главное понять принцип, а уж на какого масштаба свершения ты замахнешься во сне и что из этого воплотится наяву, зависит только от тебя. Вернее, от запаса твоих сил и умения грамотно ими пользоваться.

– А что получалось у тебя? – оживился Барни. – Самое большое изменение реальности во сне какое было?

– Вещи потерянные находил, – принялся размышлять Семен. – Себя лечил. Ремонтом, кстати, тоже занимался, как ты. А что смеешься-то? Была у нас проблемная розетка, которая постоянно из стены вываливалась, чем ее ни крепи. Насколько раздражала, ты даже представить себе не можешь. Я в итоге плюнул, нашел ее с той стороны, да и вмуровал там понадежнее.

– И?..

– До сих пор служит верой и правдой.

– М-да, как-то не сильно впечатляет, уж прости.

– Так и я человек маленький, – пожал плечами дед. – Чтобы мир глобально менять, надо понимать, зачем ты это делаешь. А у меня таких целей никогда не стояло. Да и много ли мы о самих себе знаем?

– А вот эти зоны реальности, которые для тебя черно-белые, они постоянно на одном и том же месте находятся?

– По-разному. Если в этой, как ты выражаешься, локации часто бываешь, то, как правило, зона если и смещается, то незначительно. А так их почти в каждом сне отыскать можно. Попадаешь на ту сторону, соображаешь, что это сон, начинаешь осматриваться, в девяноста процентах случаев находишь кусок реальности. Но это не означает, что надо опрометью туда мчаться и немедленно что-то менять. Иногда даже просто посидеть рядом и поразмышлять полезно.

– А что произойдет, если ее гости увидят?

– Чужаков я бы туда и на пушечный выстрел не подпускал, если честно.

Дед встал, размял затекшую шею и потянулся за любимым френч-прессом. Медведев терпеливо ждал продолжения.

– Понимаешь, Боря, выход из твоего сна ведет в твою реальность. Это все равно что ключ от квартиры кому-то доверить. Кто его знает, что взбредет на ум человеку? Обворовать вряд ли обворует, но напакостить сможет. Устроит погром, а тебе потом все обратно раскладывать и жизнь налаживать. Еще и следить за тем, чтобы он повторно туда не полез. Так что я бы на твоем месте не рисковал. Уж прости, нет у нас учебника, а тем паче справочника по сновидениям, чтоб посмотрел в него и сразу понял, как себя там вести надо. А раз так, то целесообразнее перестраховаться. Нас с бабушкой этот принцип никогда не подводил.

Ближе к вечеру позвонил Медоед и озадачил требованием следующей ночью непременно быть на связи:

– Поскольку с твоей крышей косяк какой-то, то ступай к Вовану и жди там. А он тебя уже отведет на место общего сбора. Решили сегодня в кабинете Анатолия собраться. Будем тренироваться работать командой, заодно и выясним, что ты умеешь, кроме как эльфов на сцену запускать, – скороговоркой сообщил Антон и отбился, добавив: – Не засиживайся слишком, иди баиньки не позже одиннадцати.

Барни озадачился. С одной стороны, что греха таить, ему было крайне любопытно, чем же занимаются новые знакомые и не научат ли они его пользоваться своим даром в полную силу. С другой стороны, слишком уж безапелляционно прозвучало это не то приглашение, не то требование. И чего Медоеду так сдался фестиваль, что он всякий раз о нем упоминает, а?! Неужели завидки берут?

Тем не менее уже в половине одиннадцатого Борис дисциплинированно лежал в кровати, одновременно представляя себе кабинет Владимира, который тот упорно звал спальней. Сработало. Увидев знакомый каминный зал, Медведев мысленно поаплодировал себе. С первого раза получилось!

Самого хозяина локации еще не было, и Барни принялся неторопливо бродить по ней, рассматривая те детали и мелочи, которые в прошлый раз ускользнули от его внимания. И вновь уткнулся взглядом во вьющуюся над камином надпись: «Amicos res secundae parant, adversae probant».

Стоп! Вот же дубина стоеросовая: ему бы запомнить этот текст, а потом попытаться расшифровать, а он расслабился. Раз локация не его, то вроде как и нужды нет выискивать в ней осмысленные слова.

Обнаружив чернильницу, Борис тщательно переписал эту абракадабру на бумажный обрывок с текстом про виноград и терновник, после чего подул на него и спрятал в карман. Так-то надежнее. Даже если с первого раза не все в точности запомнил, всегда можно будет достать и рассмотреть.

– Привет! – раздалось за спиной, и Медведев обнаружил себя в дружеских объятиях монстра. – А я-то боялся, ты по неопытности дороги не найдешь, придется тебя ждать или выискивать.

– Слушай, а что это значит? – спросил Барни, ткнув пальцем в надпись.

– Понятия не имею, – пожал широченными плечами Вован. – Но красиво! А я красоту люблю, сам видишь.

Борис дипломатично промолчал, поскольку чувство прекрасного у его собеседника было весьма специфическим, под стать его внешнему виду.

– Ну что, пошли к Анатолию? А то, боюсь, Мэг потревожим.

– Мэг?! – удивился Медведев. – А что, она здесь?

Вместо ответа громила приложил палец ко рту и поманил Барни за собой. В ворохе одеял обнаружилось вполне уютное на вид гнездышко, из которого наружу торчал только упрямо вздернутый носик девушки.

– Она что, дрыхнет?! – вторично изумился гость, памятуя заверения все той же Мэг, насколько опасно делать это без надежной охраны.

– Тсс, – Вован с укоризной посмотрел на Барни, а затем перевел полный нежности взгляд на Мэг. – Устала, бедная, вот и отдыхает. Я вчера горсть снотворного принял, лишь бы подольше с ней побыть. Она ж, лапушка, тоскует по мужскому вниманию. Но, похоже, перестарался я чуток, вот и прилегла. А кто здесь ее покой потревожит, будет иметь дело лично со мной.

Медведев запоздало сообразил, о чем толкует ему простодушный монстр. Ну что, можно себя поздравить: девушку-видение он тоже умудрился потерять, та ушла к другому. А чего он, собственно, ожидал? Обещаний он Мэг никаких не давал, вместо любви по большей части мучил расспросами, так что итог их отношений вполне предсказуемый. Она тоже не обязана ждать, пока он дозреет и сообразит: девушка соскучилась по самым простым вещам. После года, проведенного в коме на больничной койке, ей безумно хочется сидеть у огня, пировать с друзьями и, конечно же, заниматься любовью. И что в этом такого?

Он даже не додумался, что Мэг, возможно, тоже захочется выспаться внутри сна, в голову не пришло ей это предложить и покараулить ее покой. Зато сам как должное принял ее заботу, эгоист несчастный.

Борису было очень обидно в очередной раз ощущать себя человеком, «просравшим все полимеры», как любит говорить его коллега Рушан. В процессе самобичевания на него вновь нахлынуло знакомое чувство. Что-то подобное Барни испытал в тот день, когда Леночка сообщила, что уходит от него к другому парню. Но злиться на Вована не получалось, хоть ты тресни. И на Мэг тем более. Только на себя – главного архитектора собственных неудач.

Поэтому он нисколько не возражал, когда громила, аккуратно взяв его лапищами за плечи, увлек за собой прочь из каминного зала.

Кабинет Анатолия неожиданно оказался овальным помещением со столом посередине и расставленными вокруг креслами. Комната словно попала сюда прямиком из фильма про Уолл-стрит и совет директоров крупной корпорации. Тем разительнее был контраст с хозяином локации, который по-прежнему выглядел как подросток-зубрила. Впрочем, чему тут было удивляться после монструозного Владимира? Интересно, кстати, а сам-то Медведев на кого похож для всех остальных? И есть ли в видениях зеркала?

Собравшихся было куда меньше, чем в прошлый раз.

– Сегодня у нас только снотворцы и сноходцы, – поймал его взгляд Анатолий. – Ну что, все в сборе?

– Констанция задерживается, – сообщил Медоед. – Но она предупреждала, что неважно себя чувствует.

– Кто это распускает непроверенные слухи? – В углу возникло облачко в пайетках.

– Ты как-то странно выглядишь, – сообщил Вован, внимательно рассмотрев танцовщицу. – У тебя точно все в порядке?

Борис заметил, что внешний вид Констанции и впрямь претерпел серьезные изменения. Одно перо было сломано и наскоро прилажено обратно, чулки fishnet порваны на коленях, да и к целостности туфелек на каблучках возникали вопросы.

– Констанция, душенька, мы все знаем, что вы неравнодушны к новичкам, но, может, стоит остеречься столь бурного проявления чувств? – не без ехидства спросил мужчина, которого, как смутно припомнил Медведев, звали Игорем.

Как назло, все сразу же посмотрели на Барни.

– Я ни при чем, – тут же открестился он. – Мы с Инной Константиновной во сне только один раз встречались, во время прошлого собрания, когда меня со всеми знакомили.

– Да не заливай! – хохотнул Игорь. – А то, думаешь, мы не в курсе, как это бывает?

– Юноша здесь действительно ни при чем, – отчеканила уязвленная Констанция. – И я была бы признательна, если бы мы вспомнили, зачем собрались, а не обсуждали мой внешний вид и мою личную жизнь по эту сторону. Я, знаете ли, в отличие от вас, порой бываю в достаточно опасных местах и не боюсь экспериментировать.

Борис, конечно же, мог бы рассказать присутствующим чуть больше о том, что пресловутое «достаточно опасное место», столкновение с которым оказалось столь фатальным для вездесущей дамочки, расположено не далее чем на его крыше, но предпочел держать рот на замке. Всем ведь известно, что его кабинет сбоит и не каждый может туда войти с первого раза? Вот и прекрасно. Он тут вообще новичок, ничего не знает и не умеет, слушает старших.

– Кто начнет? – спросил Анатолий.

– Ты тут хозяин, тебе и карты в руки, – пробасил Вован.

– Никто не возражает?

Все перевели взгляд на возмущенно молчавшую Констанцию, но та на сей раз не торопилась лезть в спикеры.

– Что ж, сегодня у нас по традиции два вопроса, – сообщил Анатолий. – И, как водится, сначала теория, потом практика. Многоуважаемая Инна Константиновна не так давно высказала предположение, что интересующая нас вещь, то есть корни наших способностей, завязаны не на Гипноса, сына Нюкты и Эреба, как было принято считать ранее, а на семейство титанов. Именно с этим, в частности, связан тот общеизвестный факт, что чем ниже расположены наши кабинеты и локации, тем проще управлять в них своими снами. Ведь, по преданиям, после титаномахии поверженные боги были низвергнуты в Тартар, глубочайшую бездну под царством Аида…

В какой-то момент Медведев сообразил, что поплыл и упустил нить повествования. И виноват в этом был Анатолий с его интонациями лектора-зануды. Ладно, самое главное ясно: нужно освежить в памяти подзабытые древнегреческие мифы. Сложно понять, что от этого изменится и какое отношение титаны имеют к снотворчеству, но пусть будет. Зато никто из новых знакомых не сможет упрекнуть его в невежестве.

Меж тем началась практическая часть собрания.

– Инна Константиновна, вы успели подготовить для нас локацию? – осведомился Игорь.

– Представьте себе, Игорь Валентинович! – гордо вскинув голову, парировала Констанция, после чего Борис окончательно уверился: роман между этой парочкой явно протекал настолько бурно, что оба его участника до сих пор имеют длинный список претензий друг к другу. – Прошу всех взяться за руки и закрыть глаза, открываем на счет три. One, two…

– Картошка фри! – влез с репликой Игорь, но всем и так было понятно, что перемещение прошло успешно.

Барни осмотрелся и обнаружил свою компанию на небольшой площади, заполненной людьми в арестантских робах. Огораживающий площадь забор был увенчан тугой спиралью колючей проволоки.

– Ваш выход, юноша!

Медведев поначалу и не понял, что Констанция обращается именно к нему. Хм, его ни о чем таком не предупреждали. А что делать-то надо?

– Местная публика находится в унынии. Так ободрите их! А мы подхватим ваши усилия и поможем.

Тьфу ты, очередная проверка, на что он способен. Устроили полигон, понимаешь. Ладно, кто тут за главного среди аборигенов? Вот этот мужик с густыми бровями?

– Иди сюда. Про Че Гевару слышал?

Скоро площадь было не узнать. Собеседник Барни неизвестно откуда раздобыл черный берет и, залихватски натянув его на себя, вещал про идеалы революции и свободу, которую надо завоевать любой ценой. Собравшиеся вокруг него слушатели воодушевленно внимали оратору и поднимали кулаки, дружными криками поддерживая выступление.

А дальше Борис внезапно проснулся. Браслет показывал шесть утра, но Медведев чувствовал себя усталым и невыспавшимся. А все из-за Констанции, чтобы ее волки съели с этими глупыми проверками. Нашла способ отомстить за свой полет с крыши. Эх, если бы сегодня не на работу, с огромным удовольствием еще бы поспал. Но нельзя. В следующий раз, если не расскажут заранее, чем ему придется заниматься и с какой целью, фиг он на собрании появится.

Ох, бедная голова, как же она трещит…

В итоге день пошел через пень-колоду. Шеф, оказывается, не забыл про свое обещание накрыть поляну за переезд в новое облако, поэтому Женечку делегировали на закупку продуктов, а Барни приставили к ней, чтоб помогал тащить все купленное в офис. Мысли Медведева витали далеко, поэтому после третьего ответа невпопад Женечка перестала его тормошить, и магазин они покинули в полном молчании.

Проходя мимо библиотеки, Борис вдруг спохватился.

– Подожди меня здесь пару минут, хорошо? – сказал он недоумевающей коллеге, после чего, поставив пакеты с продуктами на асфальт, забежал в пахнущую книжной пылью прохладу.

– Вы записаны у нас? – осведомилась библиотекарша в старомодных очках в роговой оправе.

– Нет, – признался Медведев и тут же спросил: – А легенды Древней Греции у вас есть? Особенно история про титанов интересует.

– О, титаномахия… Страшная десятилетняя битва между титанами и богами Олимпа, предтечами современных людей, – вздохнула женщина. – Не поверите, но у нас как раз есть свободный экземпляр. Нам, знаете ли, часто приносят старые книги. Люди расхламляют личное пространство, а книжные полки вместе с их содержимым вышли из моды. Взять эту литературу из самотека на баланс мы не можем, у нас нет таких полномочий. В итоге, если читатели не разберут эти книги, нам приходится отправлять их на уничтожение. Нет ничего страшнее для того, кто посвятил свою жизнь служению печатному слову. Сейчас вспомню, где лежал этот том. Ах да, вот же он – «Мифы и сказания Древней Греции». Берете?

– Конечно же! Спасибо вам огромное, – прижав к груди старую увесистую книгу, Борис уже собрался на выход, как услышал за спиной:

– Молодой человек, подождите, пожалуйста!

Он обернулся. Библиотекарша, порывшись в ящике стола, вынула достаточно большую раковину и протянула ему:

– Возьмите еще и это. Почему-то мне кажется, что она вам непременно пригодится, особенно когда вы изучите все тонкости взаимоотношений в весьма непростом семействе титанов. Берите, не стесняйтесь! Это подарок от всего сердца. В наше время редко увидишь такой живой интерес к тем давно минувшим событиям, когда старшие предавали младших, а младшие старших, и единственным способом выжить была победа любой ценой. Но каждый понимал под ней что-то свое…

Так, с книгой в одной руке и ракушкой в другой, он и вывалился из библиотеки. Хорошо, что Женечка с расспросами к нему больше не приставала. Видимо, обиделась, что не поддержал попытку светской беседы во время выбора нарезок и овощей. Она права, конечно, но сложно думать о чем-то другом, когда у тебя так болит голова… и когда ты знаешь, что Мэг лежит в постели Вована.

Накрывать столы, слава всем богам, вызвались другие сотрудники, так что у Медведева появилось минут двадцать свободного времени. Он наконец-то принял таблетку, сочтя, что глупо мучиться полдня, изображая стойкого оловянного солдатика, когда есть возможность хотя бы чуть-чуть помочь себе фармакологией.

А потом он полез читать новости. И первое, на чем споткнулся взгляд, было известие, что в Лефортове произошел бунт заключенных. Журналисты сообщали: повода для волнения нет, стихийное восстание быстро подавили, зачинщики надежно изолированы, отбой тревоги.

Совпадение? Или же это был не полигон, а общение с самыми настоящими людьми, простыми сновидцами, как тогда на фестивале, отсюда и дикое перенапряжение, и мигрень? Как бы поточнее все это выяснить-то?

Борис открыл браузер, забил в строку поиска «распорядок дня тюрьмы Лефортово» и с мрачным удовлетворением узнал, что подъем там происходит ровно в шесть утра. Шесть, мать его так, утра. Время, когда он сам неожиданно проснулся, хотя мог бы отдыхать еще как минимум полтора часа.

Все это следовало немедленно обдумать, и начальство со своим банкетом впервые оказалось как-то не в кассу, равно как и Женечка с ее неловкими знаками внимания. Одна надежда, что таблетка все-таки подействует…