Текст книги "Алгоритм"

Глава восемнадцатая. Тупик

Значит, Джонни Хукер? С другой стороны, стоило ли нервничать по этому поводу? Почему бы в игре не появиться неигровому персонажу, носящему имя реального человека? У каждого имени может быть несколько владельцев. Тем более нечего беспокоиться, если этот человек давно умер…

Мэг вышла из Логоса, с облегчением констатировала отсутствие в реальности на собственной руке какой-либо татуировки и решительно направилась на балкон своей небольшой, но ладно устроенной квартиры. Кажется, начало работы над новой книгой изрядно вышибло ее из обычного жизненного цикла, в котором ежедневное самоистязание физическими упражнениями занимало довольно важное место. Впрочем, со временем эта практика стала доставлять ей удовольствие. После хорошей тренировки в руках и ногах появлялась легкость, осанка как будто сама собой становилась прямой, а приятное утомление в конце рабочего дня напоминало сладостное изнеможение после хорошего секса. Кажется, последнее она как-то забросила…

Через час упражнений на тренажере и беговой дорожке Мэг встала под душ, с грустью вспоминая белый песок пляжа Сайфер-Сити и набегающую на ноги волну, затем наскоро перекусила и взялась за работу. И первым делом почему-то занялась Джонни Хукером. Оказалось, что на пляже к ней подошел именно он – покойный приятель Джин Хэнсон. Нет, на фото пятнадцатилетней давности он выглядел скорее самодовольным идиотом с пышной платиновой шевелюрой и пушком над верхней губой, но в том, что это был именно он, нет никаких сомнений. Если бы он тогда не погиб, сейчас ему было бы тридцать пять. Да, за последние пятнадцать лет покойник изрядно возмужал и стал настоящим красавцем, хотя и вряд ли выглядел на тридцать пять. Лет на… двадцать семь в лучшем случае. Вдобавок он перестал казаться идиотом, как на фотографиях, хотя Мэг была уверена, что есть качества, которыми человек наделяется с рождения и избавиться от которых почти невозможно. Или это уже не тот Джонни Хукер? И что она теперь должна обо всем этом думать?

Так, спокойнее. Мэг закрыла ноутбук и откинулась в кресле. Вряд ли Джонни Хукер связан с этой полумифической мамочкой – Конни Прайд. Что он сказал? Встреча не состоится, потому что Мэг была в маске, не прижата к стене, а Конни приходит к тем, к кому не может не прийти? Что это значит? Только то, что Мэг должна была явиться на пляж в собственном облике и находиться в отчаянном положении. С чего это вдруг? Или должно быть еще что-то, что заставит Конни прийти на встречу? Может, Мэг следовало явиться в образе Риты? Хорошо же она смотрелась бы мультяшным персонажем на почти настоящем пляже…

Нет, что-то она упускает… А для чего ей встреча с мамочкой? Чтобы рассказать о ней в книге, описать в ее лице один из живых артефактов Логоса? Или задать ей те же самые вопросы, которые она собиралась задать Жуберу? Что сказал Омар? Что Логос дышит этими именами? Именем какого-то Маркуса из Верхнего города и именем Конни Прайд с белого пляжа? Что значит «дышит»?

Боже мой, как она могла забыть! Он же знал о ней все! Он перечислил все ее основные аватары. Описал и Селину, и Риту, даже ее действительный облик одарил комплиментами. То есть он знал, кто она? Секундочку… Он появился после того, как она побывала в этом любопытном «Пространном бюро Джин Хэнсон», что маскировалось под тату-салон, и получила виртуальную татуировку на руку. Да, татуировка могла послужить маяком в Логосе, но не могла просканировать суть объекта, на который нанесена. Защищена Мэг была по высшему разряду. Что же это значило? Только то, что Джин Хэнсон занималась личностью своей нанимательницы со всем усердием? Или она всего лишь хотела вернуть себе удивительный предмет – «настоящего» медвежонка? Но как она сумела возродить из небытия своего незадачливого приятеля? Или вообще не надо строить предположений до действительной встречи? Что там сказала старший администратор Линда Драйсдейл? Что татуировка продержится на руке Мэг три дня? И что Джин Хэнсон «с вами встретится»? Так что же ей делать – терпеливо ждать? И где – здесь или в Логосе? Неужели Джин Хэнсон явится к ней домой или поймает ее на улице? Встанет перед ней во плоти, наплевав на факт собственной кремации? Или подойдет с визиткой, как подошел тот таинственный Уильям Пэрриш?

– Никогда!

Мэг произнесла это вслух, и собственный возглас в пустой квартире показался ей странным. Да, ее родители любили это жилище, восхищались скромной, но удобной обстановкой и еще больше – тем, что дочь как-то сумела заработать и купить жилье с видом на Центральный парк, а Мэг с улыбкой принимала поздравления и думала, что могла бы позволить себе и лучшие апартаменты, но боялась пустоты. Или даже нет, не боялась, а чувствовала какую-то неустроенность от пустого пространства. Кажется, именно это она ощутила однажды, проснувшись в своей постели на планете Рита. Маленькая анимешная девочка на планете, названной ее именем. Что она тогда сделала? Да, скинула аватар и вернула себе тот самый облик, что показала недавно Омару и его жене. И поняла, что дисгармония скрывается не в ее внешности, а в ее сути. Ей нужен был кто-то. Или уже кто-то конкретный?..

– Чуть позже, – прошептала она через секунду. – Сначала дело.

Мэг оделась, взяла ноутбук и вскоре уже шла по полуденной нью-йоркской улице, намереваясь поработать в одном из ресторанов, которых было полно в ее районе. Да, она не любила писать дома, хотя могла погружаться в текст где угодно. Но лучше всего у нее получалось работать на людях, на фоне чьей-то болтовни, негромкой спокойной музыки, шума улицы. Достаточно было заказать бутылку дорогого хорошего вина и оставить щедрые чаевые, чтобы получить в свое полное распоряжение столик хоть до закрытия ресторана. Причем это правило работало и в Нью-Йорке, и в Сайфер-Сити. А теперь, кроме всего прочего, она еще и хотела есть.

Подходящее заведение нашлось через два квартала. Кажется, здесь ее уже знали в лицо. Мэг прошла в зал, кивнула официанту, который тут же расплылся в улыбке, и направилась к дальнему столику, что прятался за каким-то тропическим растением. Через минуту она уже изучала меню и винную карту.

Было еще нечто важное. Слова Омара, что Луиса Сайфера Логос просто имеет в виду. И что Омару жалко людей. О последнем Мэг попыталась расспросить сразу и, хотя Омар изъяснялся довольно путано, что-то сумела понять. Кажется, он подразумевал, что человечество подобно чему-то уходящему в прошлое. Пройденному этапу. Тому, что должно неминуемо измениться, утратив нечто неповторимое. И, соответственно, Омар смотрел на каждого гостя Логоса как на уходящую натуру и грустил. Мэг тогда рассмеялась, отметив, что даже если и так, этот процесс затянется на века. А Омар ответил, что он никуда не торопится. И что надеется все увидеть своими глазами.

Она упустила первое. «Луиса Сайфера Логос просто имеет в виду». Что это значит? Что Логос представляет собой не одно лишь творение Сайфера, а нечто персонифицированное? Или что Логос – это уже не только виртуальное пространство, но и общность его обитателей? Какая-то социальная сила? Как это понять? Не есть ли это знак разделения творца и его творения? Нет, Омар ей больше ничего не скажет… Мэг даже показалось, что он и так сказал больше, чем хотел. Не потому ли он согласился, чтобы его имя было отражено в перечне персон, которым благодарен автор книги, но попросил не упоминать ни его, ни Софию в самом повествовании?

Мэг в раздумье потерла виски. Не слишком ли она была самонадеянна, взявшись за столь грандиозную тему? С другой стороны, кто ей мешает откусить от огромного пирога небольшой кусочек, распробовать его и описать в своей книге?

А ведь возможная персонификация Логоса могла бы стать сенсацией. Вот бы поговорить об этом с самим Луисом Сайфером! Задать ему, к примеру, вопрос: как срабатывают те же драйверы? Не означает ли их существование тоталитарный контроль за каждым обитателем и гостем Логоса? И кто ими управляет? И имеют ли они личностное начало? Иначе говоря, отправляются после работы домой или замирают в каких-нибудь служебных капсулах, словно автоматические пылесосы? И спросить, наконец: а кто вы такой, мистер Сайфер, по существу?

Собственно, эти же вопросы можно было бы задать и Маркусу, и Конни Прайд. Папочке и мамочке? Вот ведь бред лезет в голову…

Официант принес вино, открыл бутылку и наполнил бокал. Мэг кивнула ему. Пино-нуар. Да, не Франция, но действительно очень хорошее вино. Весомый аргумент за то, чтобы между Логосом и Землей-ноль выбрать Землю. А вот у того же Омара выбора нет… Или есть?

Мэг открыла ноутбук и стала искать чаты, в которых обсуждались вопросы виртуального посмертия. Их оказалось довольно много, и, разбирая длиннющие тренды споров и выяснения отношений, она постепенно начала понимать, что для огромного количества людей Логос не только парк развлечений. Одновременно с этим он был виртуальным и динамическим колумбарием, куда можно прийти, чтобы переговорить с ушедшими родственниками. Нет, Мэг и раньше знала, что создание виртуальных копий умерших было едва ли не самым быстрорастущим видом услуг, но никогда не задумывалась о том, что его результатом стало не только создание собеседника, имеющего ту или иную степень приближения к действительной личности, а нечто большее. По сути, речь шла о создании НПС с чертами конкретного человека. Но самым интересным было вовсе не это. В чатах, участники которых, как показалось Мэг, не обольщали себя надеждой на действительное посмертие дорогих людей, обсуждали не степень их сходства с прототипами, а своеволие! Причем больше всего злости и негодования у спорщиков вызывали договоры, которые предлагались специализирующимися фирмами. В них это своеволие обговаривалось отдельно. Якобы создаваемые персонажи являются копиями умерших людей, что предполагает не только определенный объем сгенерированной памяти о действительных событиях их жизни и тоскующих по ним родственниках, но и отражение черт характера, которыми умершие обладали при жизни.

Мэг читала и то и дело качала головой. Большая часть споров неизменно выплескивалась в поле признания или непризнания виртуальных персонажей мыслящими существами. Да, конгресс США заблокировал рассмотрение законопроектов по этому вопросу; собственно, и особый режим пребывания в Логосе был как бы реакцией на затягивание Декларации прав искусственно созданных персонажей. Не имея возможности защититься законным путем, Логос защищал себя сам. Хотя Луис Сайфер неоднократно заявлял, что нечего бояться создания искусственного интеллекта, поскольку тот не только давно уже создан, но и выражен через сотни тысяч своих носителей.

– Как бы не миллионы, – бормотала Мэг, забираясь все глубже и глубже.

Да, в этих обсуждениях попадалось кое-что действительно интересное. Правда, проходило оно обычно по разряду казусов. К примеру, какие-то из созданных НПС вспоминали вещи, о которых не знали их родные. Подсказывали нахождение тех или иных памятных предметов. Упоминали события, никому прежде не известные. Иначе говоря, демонстрировали знания, которые не могли быть закачаны в них при их сублимации.

Мэг усмехнулась и выложила на стол визитку Уильяма Пэрриша – «Похороны и сублимация». Имя этого похоронного агента не упоминалось ни в одном обсуждении. Любопытно было еще, что возможной смерти в шлеме виртуальности или в динамической комнате почти не уделялось внимания. Были, правда, реплики по поводу того, что стала модной эвтаназия, когда человек в момент смерти пребывает в виртуальности, но как это может повлиять на его посмертие, не рассматривалось. Нет, эту кучу надо разгребать и разгребать. И странные знания, которые демонстрировали виртуальные копии покойных, заслуживали отдельного изучения…

Она забила в поиск имя похоронного агента и обнаружила всего одну ссылку, которая вела на пустую страницу. Точнее, на пустую черную страницу. Пройти с нее куда-то дальше было нельзя. Мэг забила в поисковик код Пэрриша и получила адрес: Верхний город. Площадь Харона. Плаза. Офис 910.

Нет… Отправляться в Логос пока что не хотелось…

Мэг посмотрела на телефон, а потом в окно. Незаметно пролетел день. В ресторане оказалось довольно шумно, чего она до сей минуты не замечала. Звонить Гарри было, пожалуй, поздно.

Она подозвала официанта, рассчиталась и отправилась домой. А на следующее утро поехала на Лонг-Айленд. Набрала в навигатор адрес, который однажды уже посетила, и погрузилась в размышления. Ей нужно было найти причину, чтобы явиться к сестре Эпифани Праудфут во второй раз и без приглашения. К тому же их расставание было довольно натянутым. Нет, Мэг не осталась в доме без Чарли, она ушла сразу, но ощущение неловкости испытывала. Неловкости и недоумения. Так что же произошло с Эпифани Праудфут? Она умерла или нет? Или как еще следовало понять двусмысленность рассказа Чарли?

Нет, наверное, Мэг не стоило обрушиваться на пожилую, как бы хорошо та ни выглядела, женщину с требованием ответов. Лучше всего просто попросить ее о помощи. Может быть, даже рассказать что-то об этих необъяснимых случаях вроде сужающегося дома и перебрасывания из одной точки страны в другую. Да и попадание в Логос без какой-либо виртуальной сбруи тоже заслуживало внимания. Конечно, нужно лишь поговорить с Чарли как с близким человеком. Если получится.

Мэг остановила машину у супермаркета, купила большую коробку конфет, кое-какие продукты и бутылку хорошего вина. Все то, что нравилось ей самой. Сложила купленное в подарочный пакет, а еще через час вышла из машины возле ограды дома сестер Праудфут. Так, во всяком случае, презентовал его однажды Жубер, уверяя Мэг, что сестра знаменитой Эпифани будет ее ждать.

За невысокой оградой вздымалась живая изгородь, через которую, как и в прошлый раз, ничего нельзя было рассмотреть. Мэг несколько раз нажала на звонок, но хозяйка не появилась. Тогда она толкнула калитку и обнаружила, что та не заперта. Мэг вошла на участок и остановилась в изумлении. Дома, в котором ее принимала Чарли, не оказалось. Вместо него квадрат, образованный стеной живой изгороди, заполнял газон.

Пребывая в полном недоумении, она прошлась по траве, постояла посреди зеленого квадрата и вновь вышла на улицу. У соседнего дома обнаружился копающийся под капотом ветхого «форда» старик. Он выслушал Мэг, рассмеялся и уверил ее, что никакого дома на интересующем ее участке никогда не было. Да, какая-то дамочка, кажется, выкупила его много лет назад, но так и не построилась. Умерла вроде бы. Но, верно, была богата, поскольку нанятая фирма уже который год ежемесячно подстригает газон и живую изгородь. Нет, он никого не видел там. Нет, ничего не знает. Но можно справиться в полицейском участке.

Мэг вернулась к машине и набрала Гарри. Тот взял трубку почти сразу и, кажется, обрадовался.

– Чем вы занимаетесь сейчас? – спросила она.

– Отдыхаю, – ответил детектив. – Я в вынужденном отпуске. Отчасти по вашей милости.

– Я хочу нанять вас, – сказала Мэг. – Хотя бы на месяц. Поручить вам кое-какую работу. Платить буду вдвое больше, чем вы получаете у себя в департаменте.

– И что я должен буду делать? – с готовностью отозвался Гарри.

– То же, что и делали, – ответила она.

Глава девятнадцатая. Бульвар Капуцинов

Разговор с Кинг-Конгом скомкался. О чашечках тот вообще ничего не говорил. Сказал только, что истина должна открываться естественным путем. Если заглядывать в конец учебника, где написаны ответы, математиком не станешь. Гарри хотел было посетовать, что и не собирается становиться математиком, но вместо этого махнул рукой и попросил отправить его не на бульвар Капуцинов, а обратно. Домой. На Землю-ноль. В реальность.

– В реальность? – почему-то язвительно усмехнулся Кинг-Конг. – Смотря с чем сравнивать. У нас тут тоже реальность. Кстати, годный лайфхак тебе, землянин. С уровня на уровень не так легко перепрыгнуть, обычно нужно действительно добираться до ближайшего шлюза, а вот вернуться на Землю можно и с обычным навигатором. И не обязательно прыгать с высоты. Иди сюда и запоминай код, который надо ввести. Только не трезвонь об этом на каждом углу.

Рука Гарри утонула в лапище гориллы и показалось детской. А через несколько секунд детектив уже выбирался из сбруи виртуальности в арендованной кабинке и спешил домой. По дороге, правда, заскочил в аптеку и приобрел пару упаковок памперсов для взрослых. Пожилой латинос, который пробивал чек, поинтересовался:

– Сочувствовать или радоваться?

– В смысле? – не понял Гарри.

– Нужно ухаживать за престарелым родственником или намечается длительный серфинг в раю?

– И что чаще приходится делать? – спросил детектив.

– Да уж забыл, когда сочувствовал, – признался продавец. – Медицина не стоит на месте.

– Тогда радуйтесь, – усмехнулся Гарри.

Еще через полчаса он надел на голову шлем и, досадуя на явное неудобство в нижней части собственного туалета, отправился на бульвар Капуцинов.

В Париже Гарри никогда не был, поэтому еще в подземке открыл в телефоне карту столицы Франции и первым делом выяснил, что на самом деле искомая улица называется бульвар Капуцинок и никакого отношения к бразильским обезьянам не имеет. Затем он сравнил эти бульвары в Париже и Сайфер-Сити и понял, что в столице Логоса расположена подробная копия французского, но за прошедшие десять лет кое-какие магазинчики и кафе сменили названия и хозяев, и кафе или ресторанчик «Индиана Джонс» находится недалеко от роскошного здания Опера Гарнье, только в Сайфер-Сити. Когда же Гарри оказался на бульваре Капуцинов вживую, точнее, выбрался из телефонной будки возле ювелирного магазина на площади Опера, то разницу ощутил сразу. Там, где в Париже, вероятно, сияло безоблачное небо, в Сайфер-Сити виднелись циклопические высотки. Да, они также таяли в небесной голубизне, но призрачно виднелись на горизонте. Настоящий Париж, как и многие другие столицы и просто известные города, был разорван на куски и стал частью того лоскутного одеяла, что уже несколько лет называлось Сайфер-Сити.

Гарри покачал головой и двинулся по бульвару, отмечая два важных ощущения. Во-первых, его уже не удивляло, что по улицам бродят толпы преимущественно молодых, высоких и красивых людей. Во-вторых, он ощущал себя дома. Если бы не памперс, который сейчас почти не чувствовался, Гарри, пожалуй, согласился бы на квартирку в одной из этих шестиэтажек, что закрывали на самом бульваре горизонт и полностью переносили мужчину в Париж. Музыка здесь слышалась уж точно французская. Эдит Пиаф? Верно. Правда, в современном перепеве. Ну и хорошо. Интересно, что у этих НПС с голосовыми данными? Можно ли создать персонажа, который будет петь не хуже знаменитой французской дивы?

Одри позвонила, когда Гарри уже приближался к двери с яркой вывеской «Индиана Джонс».

– Пап! Ты сейчас где?

– Подхожу к этому кафе. Или в Париже их не бывает – исключительно рестораны?

– Это неважно, пап. Ты можешь меня подождать? Мама затащила в магазин, просит, чтобы я помогла ей выбрать платье, но через час обещала отпустить в Логос!

– Платье – это замечательно, – глубоко вздохнул Гарри. – Передавай маме привет. И Говарду.

– Он умотал на срочную сделку, – рассмеялась Одри. – Так что я к тебе вырвусь ненадолго. А потом опять к маме. Бери столик в левом дальнем углу. У глиняного Будды. Только не болтай с ним, а то замучает. А вообще, я тобой восхищаюсь! И я удивлена!

– Знала бы ты, как я удивлен, – заметил он, заходя в кафе, которое внутри напоминало разномастный старинный храм.

У дверей к Гарри тут же подскочил улыбчивый официант и отвел его именно к Будде. Тот представлял собой стандартное коричневатое изваяние со сложенными на груди руками. Официант поинтересовался, что у Гарри со вкусовыми рецепторами, и, узнав, что его гость пользуется обычным шлемом среднего уровня, посоветовал напитки и лакомства с ярко выраженным вкусом. Якобы они легче пробивают условность вкусоощущения.

– Условность вкусоощущения, – повторил Гарри, когда официант удалился, и услышал за спиной тяжелый вздох:

– Хорошего дня, мистер…

Кафе оказалось довольно многолюдным, но, обернувшись, Гарри понял, почему именно этот столик оставался свободен. Будда изучал гостя глиняным взглядом и одновременно почесывал глиняную щеку.

– Вы мне сказали? – спросил Гарри.

– А есть еще кто-то? – удивился Будда.

– Вы НПС? Или что-то другое? – поинтересовался детектив.

– Я? – задумался тот. – Я страдание. С учетом моего положения – та его часть, которая обозначается словом «жажда».

– Пить хотите? – не понял Гарри, но в этот момент у него в кармане ожил смартфон, и он, погрозив Будде пальцем, принял звонок.

– Перси?

– Да, это я, – пробурчал в трубке приятель.

– Быстро ты обернулся, – заметил Гарри.

– Две секунды, – объявил Перси. – Зашел внутрь поздно вечером, сделал пару шагов по коридору, который на второй секунде стал таять. И оказался в трех кварталах к северу. Только под ясным небом и на второй день. Что это было?

– А Аманда что говорит? – ответил вопросом Гарри. – Заставляет писать отчет?

– Взяла паузу, – проворчал Перси. – Сказала, что ей надо все обдумать. Поздравила, что жив. И добавила, чтобы я не болтал в офисе о происшествии, а то слишком хорошая отмазка для лентяев.

– А сам что думаешь? – полюбопытствовал Гарри.

– Не знаю, что и думать. Ты где?

– Сайфер-Сити. Бульвар Капуцинов. Заведение называется «Индиана Джонс». Жду дочь. Но она будет только через час.

– Кажется, я все пропустил, – насмешливо произнес Перси. – Жди. Буду через пять минут.

Через пять минут в кафе появился долговязый бледнокожий подросток-альбинос, покрытый растительными татуировками, протянул ошарашенному Гарри руку и плюхнулся на стул напротив.

– Что ты вылупился? – хлопнул он белесыми ресницами и буркнул голосом Перси: – Я, кстати, рассчитывал увидеть какого-нибудь… Клинта Иствуда в облике Грязного Гарри.

– Я не из тех, кто скрывает возраст в социальных сетях, – покачал головой Гарри. – И кто такой Клинт Иствуд?

– А я из тех, – усмехнулся Перси. – Классику надо знать, кстати.

– Возраст – это самообман, – проскрипел Будда за спиной Гарри.

– Умолкни, а то разобью! – приказал Перси изваянию. – Уши заткни!

– Ты что-то резок, – заметил Гарри приятелю, оборачиваясь к Будде, который послушно заткнул уши.

– Это функция, – пренебрежительно бросил Перси. – Даже не НПС. Что-то вроде говорящего комода. Не бери в голову, он не обиделся. Хотя я не удивлюсь, если однажды он поднимется и свалит отсюда ко всем чертям. Впрочем, ладно. Рассказывай, что случилось, пока меня не было. Да, вот за эти две секунды.

Рассказ получился долгим. Перси успел выцедить заказанный приятелем сок и повторить заказ. А потом внимательно рассматривал маленькую чашечку. Наконец поставил ее на стол и подвинул к Гарри:

– Спрячь. Пригодится.

– Для чего? – спросил тот.

– Возможно, все дело в ней, – интригующе сообщил Перси. – Знаешь, если ты скажешь, что последние дни как-то изменили мое отношение к Логосу, я тебя уверю, что нет. Я не удивлен. И не удивился бы, даже если пропустил месяц или два. Хотя в последнем случае скорее радовался бы. Жена, правда, волновалась бы, но ты же как-то ее успокоил? Спасибо, кстати.

– И в чем состояла бы причина твоей радости?

– А все бы кончилось, – ответил приятель. – Это как в детстве перед экзаменами. Хочется заснуть, а проснуться, когда они уже прошли. Представляешь, захожу в дом-призрак, а выхожу, когда расследование закончено, мой друг Гарри получил повышение по службе, а Аманда сияет как золотой доллар.

– Пока что я получил отстранение от службы…

– Тебе не привыкать, – съязвил приятель. – А теперь серьезно. Ты все еще хочешь понять, кто такой Луис Сайфер? Или разобраться с локальными загадками? Ну, вроде наклеенной двери или призрачного дома? Или этой, как ты говоришь, телепортации из Спрингфилда в Нью-Йорк с остановкой на городской свалке Сайфер-Сити?

– Пока я хочу дождаться встречи с дочерью, – сказал Гарри. – И надеюсь, что она не появится передо мной в облике обрюзгшего бездомного.

– Главное, что у человека внутри… – задумался Перси. – А облик – это как одежда. Хотя… Так что собираешься делать?

– Думаю, – ответил Гарри. – А у тебя какая-нибудь версия появилась? Ну, кроме того, что мы всю жизнь прожили в виртуальности, которая теперь плывет и прорывается?

– Думаешь, равновесие нарушилось и создание Логоса размыло основы мироздания? – нахмурился приятель. – А если это просто ошибка?

– Ошибка? – непонимающе переспросил Гарри.

– Ну да. Сбой в системе, сдваивание, выплески за пределы локации, форматирование виртуальных протечек – тех же порталов. Вирус.

– Разве это не причина встретиться с Луисом Сайфером? – спросил Гарри. – А вдруг это все подобно огромному астероиду, который уже сейчас летит в сторону Земли? Что, если уже пора паниковать?

– Все может быть, – поднялся из-за стола Перси. – Я к жене. Тем более если пора паниковать. Еще не был дома, только по телефону переговорил. Надо… обнять хотя бы. Я буду думать об этом, Гарри. И вот еще что: хорошо, что тебя отстранили. Думаю, тыкать палкой в муравейник – не лучшая технология.

Когда Перси ушел, за спиной Гарри снова ожил Будда.

– Если что, я обиделся. Не в первый раз, кстати. Ну да, я функция. Но уйти отсюда… Для этого нужна изрядная смелость. Говорят, что за этими стенами творится такое… А иногда забредает и сюда! Опять она!

Через зал к Гарри бежало совершенно безумного вида создание. Усыпанное конопушками лицо, улыбка от уха до уха, два огненно-рыжих хвоста, вязаная майка, шорты с помочами, кислотные гольфы и красные сандалии.

– Папа! Ты прекрасно выглядишь!

После того как объятия прекратились и Гарри почувствовал себя совершенно счастливым, Одри уселась напротив и тут же присосалась к бокалу с соком.

– Пеппи Длинный Чулок? – рассмеялся Гарри. – Почему? И что у тебя со вкусовыми рецепторами?

– По максимуму, – улыбнулось создание, в котором все же проглядывала Одри. – Ручная прошивка, не волнуйся. И никаких памперсов. У молодости есть некоторые преимущества. А Пеппи… У меня множество обликов, я могла явиться и блистательной супермоделью, но захотелось, чтобы ты меня узнал.

– Я узнал, – улыбнулся Гарри.

– Да… – Она вскочила с места, подхватила пачку салфеток и заткнула ими рот Будде, не преминув погладить его по щеке. – Во избежание. Хотя я ничего против него не имею. По сути, он своим занудством отгоняет от этого столика посетителей.

– Я это понял, – кивнул Гарри. – Как странно. Ты в Майами, я в Нью-Йорке – и мы рядом.

– Теперь я понимаю, почему мама в тебя однажды влюбилась, – с улыбкой заметила дочь.

– Осталось понять, почему она меня разлюбила, – сказал отец.

– Не нужно, – вздохнула Одри. – Это естественно. Ошибки молодости. Я вот оглядываю своих приятелей и думаю, с кем из них я бы хотела жить.

– Уже? – насторожился Гарри.

– Успокойся, – улыбнулась она. – Так вот, думаю – и понимаю, что человек шесть мне на счастливое замужество годятся. Более того, наверняка будут не против. А потом я представляю, что с ними станет через десять – пятнадцать лет. Что может с ними стать. И испытываю явное ощущение: будет то же, что и у тебя с мамой.

– И чья же роль уготована тебе? – спросил он.

– Скорее всего, твоя, – прошептала Одри. – Поэтому я не буду спешить. Лишусь кратковременного и яркого счастья, зато не упущу долгое и не менее яркое.

– Мое долгое и яркое счастье – это ты, – заметил Гарри. – Прекрасная ошибка моей молодости. Моя удача!

– Спасибо, – расплылась в улыбке дочь. – Но мною жизнь не исчерпывается. Я рада за тебя.

– Ты о чем? – не понял он.

– У тебя что-то в глазах, – понизила голос Одри. – Поверь мне, я хоть и маленькая, но все-таки женщина. Мне кажется, что ты наконец влюбился.

– Думаешь? – прищурился Гарри. Почему-то ему стало от этих слов и тепло, и тоскливо одновременно.

Она вдруг застыла, глядя на чашечку, стоявшую перед Гарри. Потом полезла в карман шорт и поставила перед собой точно такую же.

– Что это? – удивленно спросил он.

– Кофейная чашка, – прошептала Одри. – Позволяет зайти в Логос, не пользуясь сбруей или шлемом. И существовать в Логосе без памперса. Как в реальности. Правда, чтобы вызвать призрачный дом, кроме желания, нужно таких чашечек две или три. Или очень сильное желание. А также она помогает, если тебя преследует драйвер. Надо просто сжимать ее в кулаке. И еще разница. Если заходишь в Логос с нею, то исчезаешь на Земле.

– Один? – спросил Гарри.

– Необязательно. Если рядом с тобой человек, к которому ты испытываешь симпатию, можно и вдвоем. Основа Логоса – сенсорная программа Эпифани Праудфут. Чувства – это важно.

– Сейчас ты скажешь, что принесла из Логоса дверь, наклеила ее на стену магазинчика и выкрала из него коробку таких чашек, – проговорил он.

– Вообще-то, не я… Но продавец сам дурак. Надо было вовремя выставлять товар, а не прихлебывать из бутылки. Только не думай, что я расскажу тебе, кто это сделал. И уж тем более откуда он взял этот девайс. Дверь, в смысле. Последнее я и не знаю, впрочем.

– А это откуда? – спросил Гарри, поднимая чашечку.

– Тоже не знаю, – пожала она плечами. – Говорят, что от мамочки. Но это не точно. Мамочка же в Логосе, а это – на Земле.

– Я все чаще думаю, что разделение Логоса и Земли весьма условно, – тихо сказал он.

– Мне пора, папуля, – поднялась Одри. – Мама отпустила ненадолго, сейчас идем с ней в салон красоты. Мы еще встретимся, и ты расскажешь о своих приключениях. Давай, а то до ближайшего портала еще пять минут топать.

– Я знаю код, – показал он навигатор. – Нажмешь – и ты дома. Или в гостинице.

– Я тоже знаю, – кивнула дочь. – Но не советую применять. Тут стоят блокираторы. Иначе бы все уходили не расплатившись.

– Хорошая девочка, – выплюнул салфетки Будда через минуту. – Вы ее папа? Поздравляю. Воспитали, вырастили и остались живы. Это же подвиг!

Гарри бродил по Сайфер-Сити еще несколько часов. Оказалось, что бульвар Капуцинов находится на правом берегу Рубикона. Когда стемнело, он как раз дошел до Колизея. Прислушался к шуму гладиаторских игрищ за стенами, ввел код и оказался дома. Снял потяжелевший памперс и осторожно поставил на тумбу крохотную чашечку. А потом полез в холодильник, потому что чертовски хотел есть.

Утром, точнее, уже днем он проснулся от звонка и, когда услышал голос Мэг, не смог сдержать улыбку.

– Чем вы занимаетесь, Гарри? – спросила она.

– Отдыхаю, – потянулся тот. – Я в вынужденном отпуске. Отчасти по вашей милости.

– Я хочу нанять вас на работу, – сказала Мэг. – Хотя бы на месяц. Платить буду вдвое больше, чем вы получаете у себя в департаменте.