Текст книги "«Киев бомбили…». Оборона столицы Советской Украины"

06.07.1941, секретарь ЦК ВКП(б) Украины Никита Сергеевич Хрущев, 47 лет

Никита Сергеевич стоял у распахнутого окна и смотрел на вечерний Киев и Днепр, на которые стремительно опускались сумерки. Зрелище открывалось прекрасное, но первого секретаря ЦК ВКП(б)У оно не особо радовало. Нечему было радоваться. Немцы стремительно продвигались вперед, на линии Новоград-Волынского УРа по всей его протяженности гремели бои, и точной информацией о том, что там происходит, командование не располагало. Штаб из Проскурова 3 июля временно перенесли в Житомир, потому что никаких гарантий, что враг не прорвется к городу, никто дать не мог. Затем 5 июля штабисты переехали в Киев, в капитально оборудованный подземный КП, расположенный в Святошино.

Историческая справка: Новоград-Волынский УР в 1941 году состоял из 182 пулеметных и 17 артиллерийских долговременных сооружений. Он простирался на 120 километров с севера на юг. В районе Новоград-Волынска и Гульска его обороняли разрозненные подразделения, состоявшие из постоянного гарнизона, свежей 206-й стрелковой (7-й ск) и остатков 228-й стрелковой и 109-й моторизованной дивизий (быв. группы Лукина).

Это было уникальное и дорогое сооружение. Такой глубины залегания с головой бы хватило, чтобы не бояться вражеских бомб и снарядов. Так нет же, инженерам хотелось реализовать себя, сделать задачку поинтереснее, и они засунули его под землю на 50 метров, под плывуны, которые пришлось проходить метростроевскими методами». Там, конечно, было уютно – все залито электрическим светом, тепло, мягкие кожаные кресла, диваны и большие письменные столы, обитые черным дерматином, чернильные приборы, пепельницы… Но Хрущев не любил замкнутых помещений и вечером поехал к себе, в привычный кабинет с видом на Днепр в здании республиканского ЦК.

Историческая справка: Святошинский КП, построенный для размещения штаба ЮЗФ в условиях военного времени, возводился в 1928–1937 годах. Длина его штолен, залегающих на глубине 46,5 метров, составляла более 285 метров. Вход на КП осуществлялся через две шахты: одна была снабжена лифтом, в другой находилась лестница. 28 июня 1941 года секретным постановлением ЦК КП(б) У комендантом КП назначили Григория Филипповича Калашникова, до этого работавшего заведующим сектором отдела кадров ЦК. У него было военное звание батальонного комиссара.

Они сегодня, конечно, многое сделали: отстранили этого медлительного нерасторопного Гориккера и создали штаб обороны Киева. Теперь за подготовку города к боям отвечал начальник штаба полковник А.Ф. Чернышев. Майора М.Д. Чукарева назначили начальником инженерной службы. От партийных органов в штаб вошли секретарь Киевского обкома партии М.П. Мишин, председатель облисполкома Т.Я. Костюк, секретари горкома Т.В. Шамрыло и К.Ф. Москалец, председатель горисполкома И.С. Шевцов. Под штаб отвели здание на улице Короленко.

Написанный Гориккером план подготовки к обороне полностью переиначили: сектора обороны в черте города разграничили в соответствии с конфигурациями улиц. Линии обороны разделили на два сектора: северный, который тянулся вдоль реки Ирпень от села Борки до Белогородки, и южный, не прикрытый Ирпенем, он тянулся от Белогородки через Вету-Почтовую, Лесники и упирался в Днепр.

Историческая справка: Село Борки было затоплено в послевоенные годы при строительстве Киевской ГЭС. Жене прославленного режиссера Александра Довженко Юлии Ипполитовне Солнцевой, снимавшей по одноименной автобиографической повести мужа фильм «Зачарованная Десна», разрешили сжечь это село «на камеру» для пущего реализма съемок. Солнцева, в прошлом актриса, а потом еще и режиссер, известна ролью Аэлиты в одноименном довоенном фильме Якова Протазанова.

Назначили комендантов секторов: в северный – комбрига Д.В. Аверина, а в южный – майора С.П. Лучникова. Им было поручено контролировать ход работ по возведению на своих участках фортификационных сооружений и заниматься вопросами размещения на позициях частей, поступивших в распоряжение комендантов.

Для обороны ДОТов КиУРа еще ко 2 июля сформировали три отдельных пулеметных батальона (опб) – 28-й, 161-й и 193-й, а для полевого заполнения позиций вне ДОТов – еще два – 1-й и 2-й. Теперь их требовалось пополнить рядовыми-резервистами, а также опытными командирами, которых старались набрать из числа отходящих к Киеву остатков гарнизонов приграничных УРов. Два артиллерийских и одно танковое училища должны были сформировать каждое по одному полку, окружные интендантские курсы – два батальона.

В состав войск южного сектора обороны зачислили еще два батальона и артдивизион 147-й стрелковой дивизии, большая часть которой сражалась где-то в районе Шепетовки. Получилось так, что к 1 июля, когда дивизию директивой Жукова перенаправили в КиУР, она еще входила в состав 7-го стрелкового корпуса генерала Добросердова, и, пока шел приказ, частично успела втянуться в бои. Теперь вернуть уже вступившие в схватку подразделения было практически невозможно, дивизия оказалась искусственно разделенной на две части.

Имелись еще силы НКВД – бравые ребята: 56-й полк 4-й железнодорожной дивизии и другие отдельные ее подразделения, 4-й мотострелковый полк, 20-й Славутский погранотряд, 227-й полк конвойных войск. Железнодорожники выполняли свои задачи, охраняли мосты, станции, в боевых действиях их особо не используешь. А вот остальных – можно. Только беречь надо эти подразделения. Если простые стрелковые части могли побежать, могли оставить позиции без приказа, то эти – никогда. Людей туда изначально подбирали проверенных – такие не запаникуют, не побегут. Лишь бы хватило боеприпасов да позиции оказались надежные. 5 июля был отдан приказ – в случае оставления города последними должны отходить киевские милиционеры.

Кстати, о позициях. Новый начальник инженерной службы получил распоряжение в кратчайшие сроки исправить недочеты, которые были допущены за время начальствования Гориккера. Требовалось переделать баррикады, лучше подготовить к обороне опорные пункты и т. д. Противопехотные мины, как Хрущев и обещал, начали поступать в Киев в больших количествах. Их перебрасывали транспортными самолетами.

Историческая справка: Всего в район Киева самолетами ПС-84, которые входили в Московскую авиагруппу Особого назначения, за время подготовки линий обороны было переброшено 100 тонн взрывчатки, 50 тыс. противотанковых и противопехотных мин.

Хуже было с винтовками; их не хватало. К Хрущеву приходила делегация рабочих киевской судоверфи «Ленинская кузня». Они просили оружие для их коммунистического батальона, а где его взять? Из складов на Лысой горе выгребли все до единого патрона. Хрущеву сказали, что, когда оттуда вывезли все боеприпасы, оказалось, что в наличии их на два эшелона больше, чем числилось по бумагам. Конфуз оказался немалый, а с другой стороны – хорошо, что больше, а не меньше.

Ополченцев вооружали винтовками, сохранившимися еще с Первой мировой, а поскольку царской России оружия в то время тоже не хватало и закупала она его где ни попадя, то и системы оказались самые разные. Помимо традиционных «мосинок» (в том числе и производства американской компании «Ремингтон») тут можно было встретить: трофейные «маузеры» (немецкого производства, бог весть какими путями попавшие сюда после Гражданской войны, польского, отобранные в 1939 году у панской Польши, и бельгийского, сделанные для литовской армии), американские «винчестеры» М95, переделанные под стандартный русский патрон 7,62х54, японские «арисаки», австро-венгерские «манлихеры», «берданки», которые, возможно, воевали еще в Болгарии с турками, «лебели» и «ли-энфилды» (также отобранные у поляков). Патроны попадались самого разного производства: немецкие, польские, французские, финские, бельгийские, голландские, японские. Пулеметы не только давали ополченцам, но и устанавливали в ДОТы и на городские баррикады. В Лысогорском форте помимо «максимов» и зенитных ДА для этих целей «наскребли» и «льюисы», и «шоши», и «гочкисы», и трофейные польские «браунинги»… Хрущев за сегодняшний день вспомнил массу названий, которые последний раз слышал лет двадцать назад.

Никита Сергеевич позвонил в Москву Г.М. Маленкову насчет поставки новых партий винтовок; это был единственный человек, кому Хрущев мог позвонить, не опасаясь жестокого разноса и прочих неприятных последствий. Маленков прямо сказал, что в Москве хаос, лишнего оружия нет. Даже те винтовки с просверленными патронниками, что были в распоряжении Осоавиахима, мобилизовали, привели в порядок и отправили в Ленинград. Украинским руководителям рекомендовалось организовывать розлив в бутылки легковоспламеняющейся смеси, и этими бутылками бороться с танками. Оружия больше нет. Минами украинским товарищам помогли, и на том пусть скажут спасибо. Хрущев положил трубку. Он отметил в своем блокноте, что надо завтра созвониться с парторганизациями пивных и ликероводочного заводов, чтобы там наладили производство «стеклянной артиллерии» – бутылок с зажигательной смесью, – и вновь глубоко задумался.

С завтрашнего дня начиналась эвакуация предприятий города, по этому поводу у Хрущева после заседаний с военными состоялось долгое совещание с руководителями крупнейших предприятий и заводских парторганизаций. Страшно было даже подумать, сколько потребуется вагонов и паровозов, чтобы вывезти все то, что создали в Киеве за последние двадцать лет – оборудование заводов «Арсенал», «Большевик», судоверфи, других заводов… Тысячи, десятки тысяч вагонов. А еще надо эвакуировать заводские администрации, инженеров, высококвалифицированных рабочих, их семьи. Руки опускались..

В целом, приготовления Киева к обороне выглядели солидно, но хватит ли их, чтобы остановить врага? Хватит ли времени, чтобы закончить все работы? Сколько продержится Новоград-Волынский УР? Может, именно сейчас немцы прорвали линию обороны по старой границе, которую толком-то и подготовить не успели, и сейчас враг уже на всех парах несется к Житомиру. Хрущев подошел к графину, быстро налил стакан воды и осушил залпом. Его руки дрожали от напряжения.

07.07.1941, ученик 43-й киевской школы Адриан Галябарник, 15 лет

Адриан стоял в тесном коридоре райкома комсомола своего Железнодорожного района, где формировался истребительный батальон. Когда ему выписывали школьную характеристику, то случайно в графе «возраст» вместо 15 лет поставили 17. И теперь вчерашний школьник мечтал записаться в боевое подразделение, получить настоящее оружие. Рядом толпилось множество мальчишек – его ровесников, которых собрали со всего города, чтобы отправить в глубокий тыл. Пройдет год-два-три, и они достигнут призывного возраста. Если в город войдут немцы, этот «ресурс» окажется потерян, поэтому ребят решили эвакуировать. Но Адриан и думать не хотел оставлять Киев.

«Афера» его удалась целиком и полностью. Усталый замученный секретарь райкома, под глазами у которого от хронического недосыпа образовались мешки, выдал справку-удостоверение на бланке серой грубой казенной бумаги с синей жирной печатью, объяснил, где найти командира, и кликнул следующего.

Историческая справка: В Киеве к 8 июля сформировали 13 истребительных батальонов общей численностью 3500 человек, а по области – 62 численностью 11 422 человека. Кроме батальонов в столице Украины создали 19 отрядов народного ополчения общей численностью около 29 400 человек и городской т. н. «комсомольский» истребительный полк. Он состоял из девяти рот, каждая из которых формировалась при девяти районных комитетах комсомола. Численность полка составила 1450 человек. Его командиром назначили секретаря комитета комсомола НКВД УССР И.Е. Старушенко.

Кого назначить на должности командиров, комиссаров и начальников штабов батальонов и отрядов народного ополчения, определяли райкомы и горкомы КП(б)У. Потому все эти люди были коммунистами и комсомольцами. Ополченскими формированиями, созданными при крупных киевских предприятиях, часто командовали их руководители. Например, роту добровольцев кондитерской фабрики им. К. Маркса (после войны на ней начнут производить знаменитые «киевские торты» и конфеты «Вечерний Киев», а после распада СССР ее купит компания «Рошен») возглавлял директор Н.Н. Слободской, а отряд рабочих завода имени Ф.Э. Дзержинского (он ремонтировал трамваи) – его руководитель М.Г. Авасафян.

07.07.1941, заместитель начальника киевского вокзала Константин Артемьевич Арефьев, 26 лет

Из ворот депо Киевского паровозовагоноремонтного завода имени Январского восстания 1918 г. (КПВРЗ) медленно выползала, пыхтя паром и поскрипывая броней, стальная громада бронепоезда. Арефьев с удовольствием смотрел на него.

И двух недель не прошло с 23 июня, когда прошел устроенный партийной организацией Юго-Западной железной дороги митинг, и вот уже готово первое «изделие». А еще через десять дней рабочие КПВРЗ и киевского депо обещали выдать второй такой же состав. Это было грозное оружие, нередко решавшее исходы сражений в годы Первой мировой и Гражданской войн. Сейчас с появлением танков, оно, конечно, немного устарело, но все равно оставалось актуальным. Душой строительства бронепоезда стали инженер Депо им. Андреева Г.Ф. Сорокин, машинист-инструктор К.А. Ересько и еще целый ряд товарищей.

Забронированный котельным, некаленым железом, паровоз тянул три таким же образом защищенные бронеплощадки, в которые переделывались цельностальные угольные вагоны. На площадках размещались 4 орудийных и 24 пулеметных расчета. Пушки железнодорожникам выдали в Арсенале, это были старые 76-мм зенитные орудия Лендера с полуавтоматическим заряжанием – грозное оружие для борьбы как с наземными, так и с воздушными целями. Высокая начальная скорость снаряда позволяла рассчитывать на поражение любой бронированной техники. Их устанавливали при содействии военных специалистов Киевского артучилища. Они также помогли разместить пулеметы, оснастить оборудованием командирскую башенку, установить средства связи и наблюдения. Листы стали, которыми обшили паровоз и вагоны, были получены на верфях «Ленинской кузни» при содействии лично Н.С. Хрущева.

Все эти две недели заместитель начальника политотдела Юго-Западной железной дороги Анатолий Сафронович Тихоход, которому доверили командование бронепоездом, подбирал членов экипажа. Он сразу взял к себе Константина начальником штаба, ведь тот три года отслужил в железнодорожных войсках и на работу из армии пришел совсем недавно, в ноябре 1940 года. А прежде успел побывать в Монголии в период боев на Халхин-Голе. Непосредственно в сражениях Арефьев тогда не участвовал, его назначили командиром роты по укладке ж/д полотна. И рота за 33 дня проложила 32 км дороги.

Заместителем командира бронепоезда стал бывший начальник Киевского пассажирского отделения, а теперь командир 1-го ополченского батальона железнодорожников Л.В. Василевский. Комиссаром назначили бывшего секретаря партийного комитета Киевского узла, а теперь – комиссара того же батальона С.П. Голованева.

Еще во время строительства бронепоезда, которое началось 27 июня, была создана отдельная партизанская рота, бойцы которой усиленно обучались артиллерийскому делу, автоматическому оружию, ведению уличных боев. Людей в нее набирали из числа резервистов, имевших соответствующие военные специальности. Старались брать с боевым опытом, чтобы потом меньше обучать. Вскоре команда насчитывала уже 68 человек.

Выползший полностью на свежий воздух бронепоезд остановился, выпустив пар. Машинист созорничал, дал громкий свисток, а приглашенный духовой оркестр грянул марш. Начался торжественный митинг. Костя вполуха слушал выступавших и с любопытством рассматривал бочкообразное бронирование бронеплощадок.

Минувшим утром командный состав (командиры и политруки трех бронеплощадок, а также две штатные паровозные бригады) обкатал бронепоезд, и вот теперь после торжественного митинга начали грузиться рядовые ополченцы, один за другим исчезая в сумрачной бронированной утробе.

07.07.1941, начальник оперативного управления ЮЗФ полковник И.Х. Баграмян, 43 года

Удержаться на линии старой границы не удалось. По линии НКВД поступила информация, что в 16:00 11-я танковая дивизия противника ворвалась в Бердичев, гарнизон ведет бой. Связи со штабом 7-го корпуса, который сражался в районе восточнее Шепетовки, не имелось. Всегда сдержанный командующий фронта горестно заметил, что этот прорыв дорого обойдется, и потребовал от командующего 6-й армией срочно восстановить положение, хотя все в штабе понимали, что у командарма слишком мало сил.

Вскоре генерал-лейтенант И.Н. Музыченко доложил, что бросил на Бердичев остатки 4-го и 15-го мк. Эти скудные силы были уже полностью обескровлены, измотаны, с самого начала войны практически ни дня не проводили без боев и маршей. Теперь к ним добавили кавалерийский полк, отдельные артиллерийские и пехотные подразделения, объединили под началом командующего 10-й тд генерал-майора С.Я. Огурцова, чьи танкисты совсем недавно отличились, на сутки отбив у немцев Тарнополь. Отныне в сводках новое сводное подразделение фигурировало как «группа Огурцова».

О случившемся прорыве доложили в Москву. Приказ Жукова был категоричен: «Срочно восстановить положение». Для этого направлявшийся в Белоруссию 16-й мк перенаправили на Юго-Западный фронт. Только когда он еще прибудет? Просьбу Кирпоноса передать им еще только что выведенные из боя 6-й стрелковый и 5-й кавалерийский корпуса Ставка отклонила. Взамен было предложено начать формирование из зенитных дивизионов противотанковых подразделений.

Уже глубоко за полночь командующий и Член Военного Совета фронта Н.С. Хрущев засобирались к Бердичеву, чтобы на месте посмотреть, как обстоят дела. М.А. Пуркаев не видел в этом особого смысла, пытался отговорить их, но те были непреклонны.

08.07.1941, библиотекарь Ирина Хорошунова, 28 лет

Ирина совсем пала духом – вчера закрыли библиотеку, а сегодня всех ее работников официально уволили. Уехать из города было решительно невозможно, даже если имелась справка, что ты из семьи военных. В Ботаническом саду, где организовали железнодорожные билетные кассы, постоянно толпилась куча народу, но билетов не было. Соседский мальчик Алеша Хирседов вместе с сотнями таких же подростков отправился в строю пешим порядком прочь из города на восток. Куда? Зачем? Командиры, сопровождавшие ребят, ничего несчастным матерям не сказали.

Сестра Таня все так же жила вместе с дочкой Шурочкой у мужа на батарее в Осокорках. Она смогла передать через шофера записку, в которой сообщала, что Ирине нужно завтра к вечеру обязательно приехать на батарею – Степану обещали место в грузовой машине, которая будет отправлена в тыл с семьями батарейцев. Ирина не хотела уезжать, ведь после ареста мамы в 1937 у них с Таней на всем белом свете кроме Шурочки и Степана никого не было. Женщине было очень страшно, а еще казалось постыдным бросать родной город в час, когда ему угрожает опасность, но все же она потерянно слонялась по квартире и механически собирала вещи.

08.07.1941, военком КиУРа полковой комиссар И.Ф. Евдокимов, 39 лет

Илларион Федорович задумчиво стоял в кабине лифта, поднимавшего их на поверхность из командного пункта штаба фронта. Стоявший рядом полковник Федор Сергеевич Сысоев к началу войны командовал Рава-Русским укрепрайоном № 6, Евдокимов был у него комиссаром. Батальоны УРа вместе с 41-й стрелковой дивизией и отошедшим на линию обороны 91-м погранотрядом сдерживали противника пять дней. Если бы все воевали так, как они под Равой-Русской, война бы уже катилась по территории Польши. А так… Пять дней удавалось успешно обороняться, а затем подошли к концу боеприпасы, люди быстро выбывали убитыми и ранеными, и в конце концов враг, у которого на этом участке был восьмикратный численный перевес, все-таки прорвался. Гарнизоны дрались геройски. Даже оказавшись в окружении, они не сдавались, но одного героизма было мало, и немцы уничтожали ДОТы один за другим.

Историческая справка: На 7 июня 1941 года в составе УРа № 6 в боевой готовности находился 91 ДОТ, численность гарнизонов которых составляла 639 человек. ДОТы были вооружены 8 орудиями калибра 76 мм, 52 – калибра 45 мм, 181 станковым пулеметом и более чем сотней ручных пулеметов. Защитники этих маленьких бетонных крепостей произвели на немцев неизгладимое впечатление. Полковник Отто Корфес, командир 518-го пехотного полка, вспоминал в журнале «ГДР» № 2 за 1963 год: «С выносливостью и потрясающим героизмом советских солдат я столкнулся впервые в июньские дни 1941 года. Мы продвигались вперед между Равой-Русской и Львовом и натолкнулись на цепь бетонированных, вооруженных орудиями маленьких укреплений, которые упорно сопротивлялись. Когда у советских солдат не оставалось никакой возможности дальше удерживать укрепленный пункт, они подрывали его и погибали в нем сами». Генерал-полковник Франц Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск, писал в своем военном дневнике 24 июня 1941 года на 3-й день войны: «Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТов взрывали себя вместе с ДОТами, не желая сдаваться в плен».

Первоначально, после сдачи Рава-Русского УРа, отступавшим приказали занять Шепетовский УР, затем – Остропольский. Но ситуация на фронте менялась так стремительно, что в конце концов пришло распоряжение прибыть в столицу Украины.

Они с командиром вывели в Киев все, что осталось от батальонов укрепрайона. В основном это был командный состав, штаб, курсантская школа, разведчики, связисты, другие тыловые подразделения. Почти сразу их вызвали сюда, и вот только что Сысоева назначили командовать Киевским укрепрайоном, а Евдокимова оставили при нем «комиссарить». Ком-фронта Кирпонос похвалил военкома и комиссара за бои на границе и попросил в кратчайшие сроки подготовить КиУР к еще более теплой встрече «незваных гостей». Для упрощения Сысоеву задачи, основные должности в его новом штабе отдавались командирам, прибывшим вместе с ним. Предыдущий командующий полковник Г.Е. Чернов и его начштаба подполковник Г.В. Лихов назначались замами, соответственно, к Сысоеву и новому начштаба подполковнику К.В. Епифанову. Они хорошо знали ситуацию, сложившуюся при подготовке линии ДОТов к обороне, и это должно было ускорить вхождение новых людей в курс дела.

Работы предстояла масса. Требовалось полностью укомплектовать управление УРа, а лично Евдокимову – партийные и комсомольские организации. Затем следовало плотно заняться подготовкой боевых подразделений, их комплектованием, снабжением оружием, боеприпасами, снаряжением, продуктами и массой других вещей. Отдыхать не придется.