Текст книги "«Киев бомбили…». Оборона столицы Советской Украины"

13.07.1941, начальник оперативного управления ЮЗФ полковник И.Х. Баграмян, 43 года

Из КиУРа Иван Христофорович вернулся под вечер и сразу окунулся в работу. Теперь она не прекращалась и ночью, однако несколько часов для сна урвать все же удалось. Утром, уже на рассвете, с последней отпечатанной на машинке сводкой в руках полковник отправился к начштаба фронта. Адъютант сказал, что тот в свою очередь у командующего, пришлось сразу идти к Кирпоносу.

В кабинете у Михаила Петровича оказалось на редкость шумно. Комфронта, потрясая в воздухе пачкой телетайпных бланков, покоробившихся от наклеенных на них лент, орал. Источником его раздражения был командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко. Командарм в очередной раз просил отменить приказ о наступлении – у него не хватало войск для исполнения. Даже для обороны от наседавшего противника сил оказалось маловато, и Музыченко рисковал пропустить противника в районе Бердичева, пока сам будет атаковать его западнее, пытаясь восстановить оборону по линии старой границы. И Пуркаев, и Кирпонос это хорошо понимали, но… имелся приказ Генерального штаба, его требовалось выполнять, а с таким настроением у непосредственного исполнителя все предприятие изначально обрекалось на провал.

Кирпонос заметил Баграмяна, спросил о результатах поездки в Киев. Иван Христофорович рассказал, что в Штабе обороны Киева он присутствовал при докладе ответственного за возведение оборонительных линий К.Ф. Москальца. Тот сообщил, что первую линию обороны они подготовить все-таки успели. Теперь, в соответствии с решениями, принятыми вчера в кабинете у командующего, было решено сразу приступить к подготовке 2-й и 3-й линий.

Вторую линию обороны разбили на три сектора – первый северо-западный занимал Дымерское шоссе, лес Пуще-Водицу, Куреневку, Подол. Передним краем он захватывал Киев на протяжении 19 км от Днепра в районе Вышгорода до станции Беличи включительно. Начальником сектора назначили капитана М.М. Федченко. Второй занимал центр города, прикрывая Брест-Литовское шоссе. По фронту простирался от Беличей до Никольской Борщаговки и дальше до станции Пост-Волынский, которая находилась в Октябрьском районе. Им руководил комиссар Давыдов. Левый край третьего сектора был обращен к юго-западу, он прикрывал Васильковское шоссе, Голосеево, Чоколовку и Сталинку и тянулся на 13 км от станции Пост-Волынский до Днепра. Начальник сектора полковник Леонов. На левом берегу в Дарницком районе начали сооружать еще одну линию обороны, обращенную не на запад, а на восток. Это на случай прорыва противника к городу с той стороны и ведения боев за город в окружении. Линия прикрывала единственный левобережный район города – Дарницу и обоими своими флангами упиралась в Днепр выше и ниже по течению. Работали на ее строительстве и обустройстве только дарничане – всего около 30 тыс. человек. Копался противотанковый ров, устанавливались надолбы, возводились ДОТы и ДзОТы.

Он также рассказал, что командующий КиУРом полковник Сысоев очень слаб после ранения, и его нужно кем-то заменить. Кир-понос согласился с этим, пообещал подумать. Он приказал взять под особый контроль выход из окружения и размещение на линии обороны переданных КиУРу подразделений 147-й и 206-й дивизий, а также проследить, чтобы артиллерию обеспечили достаточным количеством бронебойных снарядов. Наконец, расстроенный и подавленный, Кирпонос отпустил собравшихся – теперь стало очевидным, что 5-й и 6-й армиям не удастся рассечь немецкий клин с двух сторон и восстановить положение на фронте.

В конце концов 6-я армия все же нанесла удар, но только оставшимися слабыми частями 4-го механизированного и 47-го стрелкового корпусов. 16-й мехкорпус, на который в штабе так сильно рассчитывали, успел втянуться в бои в районе Бердичева, и «выдернуть» его оттуда не представлялось никакой возможности.

13.07.1941, секретарь ЦК ВКП(б) Украины Никита Сергеевич Хрущев, 47 лет

Хрущеву позвонил Кирпонос и рассказал, что Святошинский КП опять бомбили сегодня утром в 7:15. Пункт дважды подвергался бомбардировке группами по 16 бомбардировщиков.

Похоже, немцы смогли нащупать, где располагается подземный командный пункт, и стремились блокировать его работу. Все-таки вовремя убрали оттуда штаб фронта.

Кирпонос также сообщил о результатах поездки Баграмяна в штаб КиУРа. Командующий укрепрайоном полковник Сысоев после ранения совсем плох. Кроме того надо менять командование КиУРа, потому что из подразделения, находившегося по численности где-то между полком и дивизией, укрепрайон разросся в целую армию. Им было впору командовать не полковнику, а генералу, притом, учитывая важность диспозиции, надежному генералу.

Хрущев осторожно заметил, что Киев – очень ответственный участок фронта, здесь нельзя ошибиться. Было бы неплохо посоветоваться по этому вопросу с Москвой. Комфронта выслушал его доводы и сказал, что сейчас в тыл после разгрома в приграничных боях на переформирование отводится целый ряд механизированных корпусов, Кирпонос подумает немного и предложит какую-нибудь достойную кандидатуру.

Хрущев положил трубку и начал нервно мерить шагами свой кабинет. Враг находился всего в 20 километрах от Киева, поэтому было от чего нервничать. За окном по стеклам барабанил шумный летний ливень, яркие молнии время от времени прорезали небосвод, сотрясая окрестности раскатами грома. Наконец, прерывая раздумья, вновь пронзительно зазвонил телефон. На том конце провода Кирпонос, все время с кем-то сверяясь (по-видимому, с Баграмяном), сообщил, что у него высвобождаются командующие 4-м и 8-м механизированными корпусами генерал-майор Андрей Андреевич Власов и генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев. Их корпуса сейчас отводят в тыл на переформирование, и генералы остаются не у дел. Оба командующих – заслуженные, боевые, хорошо показавшие себя в приграничных боях.

Историческая справка: Д.И. Рябышев начал свою службу еще во время Гражданской войны кавалеристом Первой конной армии С.М. Буденного, и так потом и возглавлял кавчасти, в том числе и дравшиеся с басмачами в Средней Азии, пока ему в 1940-м не дали под начало 8-й мехкорпус. Власов в танкисты попал из пехоты. До 1919 года он учился на фельдшера, пока его не мобилизовали в Красную Армию. Он воевал на Северном Кавказе, в Таврии и Крыму против белых, затем против батьки Махно. В послевоенные годы дослужился до должности помощника командира 99-й дивизии, откуда осенью 1938 года его отправили советником в Китай в союзные на тот момент войска Гоминдана. Оттуда он вернулся через год, награжденный лично Чан Кайши орденом Золотого дракона и золотыми часами. Их, правда, по возвращении на Родину отобрали, а Власова отправили в свою часть уже в качестве инспектора. Здесь он быстро обнаружил, что командир 99-й дивизии уделяет слишком много времени изучению тактики вермахта, о чем незамедлительно написал рапорт. Уже в январе 1940 года Власов возглавил дивизию взамен арестованного предшественника, а в октябре того же года ее признали лучшей в округе и наградили переходящим Красным знаменем. Самого генерала отметили золотыми часами и орденом Красного Знамени взамен тех китайских наград, что отобрали ранее, а в феврале 1941 года наградили орденом Ленина. За месяц до последнего награждения его назначили командовать 4-м мехкорпусом. Если 99-я стрелковая дивизия проявила себя в приграничных боях как слаженное, спаянное подразделение, то мехкорпусу этого сделать не дали. Его дивизии, полки и батальоны командование 6-й армии раздергало на разные направления для оказания поддержки пехотным частям, где большая часть бронетехники была потеряна. Обреченный выполнять приказы выше поставленных командиров, с которыми лично он был не согласен, Власов повлиять на ситуацию не мог.

Кирпонос сказал, что он больше склоняется к кандидатуре Власова, так как тот бывший пехотинец и больше подходит для оборонительных действий, чем «кавалерист» Рябышев. Хрущев с ним согласился, однако сказал, что хочет запросить рекомендацию у Москвы. Как опытный политик, он понимал, что, если самим назначить командующего обороной, не запросив одобрения у центра, можно потом и голову потерять. Не дай бог, придется выяснять, кто виноват в сдаче столицы Украины, а коллективная ответственность уменьшала степень персональной вины. Хрущев набрал телефон Маленкова, тот в ЦК отвечал за кадры, следовательно это был его вопрос. Никита Сергеевич спросил, какую характеристику Георгий Максимилианович может дать на Власова. Маленков отмахнулся, сказав, что у них тут в Москве бардак, никого нет, никаких личных дел быстро не найти, поэтому пусть Хрущев и «украинцы» берут всю ответственность на себя и не отвлекают по мелочам.

Это, конечно, было не совсем одобрение, но с другой стороны предложение и не раскритиковали, так что Хрущев довольно кивнул и положил трубку. Затем позвонил Кирпоносу и сказал, что Власова можно вызывать в Киев.

14.07.1941, военком 3-й эскадрильи 43-го иап старший политрук Дмитрий Пантелеевич Панов, 31 год

Пришел и их черед столкнуться в воздухе с немецкими хвалеными истребителями Ме-109, которые воевали с И-15 и И-16 еще в небе Испании. Но если тогда новейшие «ишачки» составили серьезную конкуренцию немецким самолетам, то сейчас модификациям «мессершмиттов», которые рыскали в киевском небе летом 1941 года, наши истребители сильно проигрывали. У противника было преимущество в скорости – 550 км/ч против 400 км/ч, которые можно было выжать из «чайки». Уступали наши истребители и по вооруженности (две пушки и два пулемета у немцев против наших четырех пулеметов), и по уровню подготовки пилотов. Но зато «ишаки» и «чайки» были намного более маневренными, и пилоты старались компенсировать недостаток опыта бесшабашной, а иногда просто отчаянной храбростью.

Для удобства управления эскадрилью разделили на две шестерки, которые водили поочередно: когда комэск Вася Шишкин, а когда Дмитрий. В этот раз Дмитрий в воздух не поднялся, шесть «чаек» их эскадрильи повел на штурмовку комэск.

На полдороге их перехватили вражеские истребители… и напоролись на залп «эрэсов». Младшему лейтенанту Власу Куприянчику удалось сбить один из «мессеров», а затем в небе над Киевом закрутилась смертельная карусель, в результате которой в Святошинский лес вслед за немцем рухнула «чайка», пилотируемая младшим лейтенантом Сашей Бутовым.

Эскадрилья понесла вторую боевую потерю.

15.07.1941, начальник оперативного управления ЮЗФ полковник И.Х. Баграмян, 43 года

Наконец начали прибывать первые подразделения 27-го стрелкового корпуса (ск). Сразу же ночью его командиру генерал-майору П.Д. Артеменко была поставлена боевая задача – атаковать противника с севера и перерезать основные магистрали снабжения прорвавшихся к Киеву подразделений. Встречный удар с юга планировалось нанести силами недавно сформированной группы генерал-майора Ф.Н. Матыкина, состоявшей из моторизованного и артиллерийского полков и танкового батальона.

Отправив необходимые распоряжения, Иван Христофорович тут же получил приказ явиться к начштаба фронта М.А. Пуркаеву. Лицо генерала выражало глубокую озабоченность, когда он кивком головы предложил своему подчиненному подойти к карте. Последние новости, как обычно, не радовали. Немецкие танковые и моторизованные подразделения из района Житомира повернули на юго-восток на Попельню, во фланг и тыл нашей Казатинской группировки. Требовалось срочно нанести синхронизированный удар частями 5-й, 6-й, 26-й армий и 27-го ск. 5-й кавкорпус и 6-й ск передавались 26-й армии генерал-лейтенанта Ф.Я. Костенко, чтобы он координировал их удар в общем направлении на Брусилов и Попельню.

Но с контрударом опять возникала проблема – Костенко перезвонил утром и попросил перенести время начала наступления. Его штаб приказали перевести с левого берега на правый в Богуслав, и при этом Костенко должен был наладить управление 5-м кавкорпусом, к которому добавлялась группа Матыкина и один танковый полк 16-го мехкорпуса. Он не успевал наладить управление подразделениями и отдать необходимые приказы. Уже было 9:00, а от него требовали сегодня же взять Фастов и Попельню. Но штаб фронта был неумолим – наступление должно быть проведено. В результате организовать действия толком не удалось. Вместо этого сводный пограничный отряд, в составе 94-го погранотряда, 6-го и 16-го мотострелкового полков, при трех орудиях и двух легких танках, а также 6-й стрелковый корпус генерал-майора И.И. Алексеева с трудом весь день сдерживали атаки танковых и моторизованных частей 1-й танковой группы Клейста.

Лишь поздно вечером, осознав, что, несмотря на все приказы, наступление все еще не началось и сразу начаться не сможет, командующий фронтом генерал М.П. Кирпонос перенес его на утро 16 июля. Но и эта задача для 26-й армии была непосильной. Ни отряд Матыкина, ни переданный Костенко и перебрасываемый с Северного Кавказа 64-й ск двухдивизионного состава еще не успели прибыть на театр боевых действий. Последний вообще пока что находился на левом берегу Днепра, и в условиях господства в небе немецкой авиации проблема его переправы на правый берег обещала стать тяжелейшей задачей.

16.07.1941, начальник штаба и разведки ополченского бронепоезда «литер А» Константин Артемьевич Арефьев, 26 лет

Ночью они получили новый приказ: двигаться в район Коростеня к станции Стремигород, где немцы высадили десантную группу численностью до 250 человек, вооруженную легкой артиллерией и пулеметами. Враги пытались взять Коростень, и требовалось срочно поддержать оборонявшие его части. Бронепоезд помчался на всех парах, а на бронеплощадках началась подготовка к бою.

В восемь часов утра они уже были на месте и с ходу открыли огонь по наступавшему неприятелю. Немцам пришлось остановить наступление, начать окапываться. Завязалась артиллерийская дуэль, в результате которой командир бронеплощадки № 3 С.М. Пономаренко прямым попаданием вывел из строя одно вражеское орудие. Второе подбил политрук В.А Шаповалов. Однако вскоре над полем боя появились вражеские бомбардировщики, очевидно, наведенные по радио.

Артиллерийский расчет бронеплощадки № 1 Н.П. Богданова повел огонь по воздушным целям. Часть пулеметов также переключилась на бомбардировщики. Вскоре один из них задымил и рухнул вниз. Остальные самолеты, сбросив бомбы в 150–200 метрах от бронепоезда, убрались восвояси.

И опять весь огонь был переведен на вражеских десантников. Под его прикрытием в атаку пошли охранные войска и ополченцы. В короткой ожесточенной схватке вражеская группа была полностью уничтожена. На поле боя осталось 4 легких орудия, 32 пулемета, 210 автоматов, 8 ящиков гранат и 236 вражеских солдат. Еще 12 сдались в плен.

Когда все трофеи подсчитали, радист сообщил Косте, что бронепоезд отзывают в Киев. По прибытии оказалось, что рабочие КПВРЗ совместно с депо им. Андреева и заводом «Большевик» за прошедшие девять дней успели без какого-либо проекта построить еще один бронепоезд «литер Б», командиром которого назначили заместителя Тихохода – Л.В. Василевского, а комиссаром – С.П. Голованева. Заместителем командира «литера Б» стал секретарь парторганизации главного материального склада А.В. Подопригора, начальником штаба и группы разведки – бывший старший инспектор дорожного отдела приема и увольнения Д.М. Поплавский, командирами бронеплощадок – Н.А. Рябоконь и В. Харитонов. Машинистами – В.Ф. Павлий и Н.Д. Груздев. У нового бронепоезда было всего два артиллерийских расчета и 28 пулеметов в двух бронеплощадках, зато помимо групп связи, разведки, хоз. – тех. обеспечения и санитарной – он получил десантную группу.

На «литер А» вместо зам. командира назначили его – Костю, а комиссаром – В.А. Медынского.

16.07.1941, библиотекарь Ирина Хорошунова, 28 лет

Ирина шла по улицам Киева. Город, казалось, опустел, но женщина знала, что это обманчивое впечатление, масса горожан не смогла уехать и в страхе сидела по домам. Работы в Киеве почти не было, денег у большинства населения осталось мало, максимум на месяц. В предвоенные годы народ жил скромно, и отложить средства на черный день смогли не многие.

Улицы в центре города перегородили глубокие противотанковые рвы, баррикады, сложенные из мешков с землей, и окопы. Землю брали тут же на клумбах, в скверах. Иногда ее не хватало. На бульваре Шевченко и в Николаевском парке землю вокруг деревьев аккуратно выбрали, и они остались стоять на земляных «фундаментах», похожих на столбы, во все стороны от которых разбегались толстые жилы корней. Копали в основном женщины, командовали ими красноармейцы. Иногда могли остановить спешащего мимо по своим делам прохожего и настойчиво предложить немного покопать. Почти никто не отказывался. Тут же устанавливались противотанковые ежи, натягивалась колючая проволока. Начавшиеся дожди показали, что земля из баррикад, просачиваясь сквозь мешковину, быстро вымывается, и баррикады разъезжаются, поэтому их со всех сторон укрепляли деревянными щитами, сколоченными на скорую руку из досок.

По старой памяти Ирина зашла в библиотеку, где уже давно не работала. Здесь она с удивлением и радостью встретила многих коллег из числа тех, кто не уехал из Киева. Ей рассказали, как неделю назад директор в панике бегал по библиотеке, приставал ко всем с просьбой, чтобы кто-то занял его место, а потом просто оставил на рабочем столе ключи и укатил в неизвестном направлении.

Все цветы снесли вниз, в вестибюль, чтобы их было легче поливать, отчего место приобрело торжественный и загадочный вид. Кроме художеств директора, Хорошуновой поведали о предложении властей подсчитать количество вагонов, необходимых для вывоза библиотечных фондов. Число оказалось астрономическим – 1701 вагон и 200 тысяч ящиков – да-а-а-а, не такая простая задача вывезти 5 млн книг. А в ситуации тотальной эвакуации промышленности и населения – просто нереальная.

16.07.1941, военком 3-й эскадрильи 43-го иап старший политрук Дмитрий Пантелеевич Панов, 31 год

Так как третья эскадрилья была вооружена тихоходными, но обладающими хорошей грузоподъемностью «чайками», ее обычно направляли на штурмовки, но вчера и сегодня им еще дополнительно поручили патрулировать небо над Киевом, чтобы вовремя перехватывать вражеские бомбардировщики. Начиная с дня «переселения» авиачасти в Бровары, немцы начали регулярно бомбить киевские мосты, стремясь их разрушить и тем блокировать переброску советских подкреплений. Этого нельзя было допустить. По одному звену или по два от каждого из полков не менее часа барражировали над городом на высоте от 3000 метров и выше, по очереди сменяя друг друга.

В этот раз шестерку «чаек» повел Дмитрий. Вскоре он заметил, что разложенный на земле из широких белых полотнищ знак Попхема сигнализирует о подходе с юга большой группы вражеских бомбардировщиков. Дмитрий развернул группу и повел на перехват. Спустя меньше минуты на высоте трех километров они увидели три девятки Ю-88 – немцы в построении «уступом» приближались к Дарницкому и Наводницкому мостам.

Дмитрий высунул руку из кабины и знаками показал летчикам, что они атакуют противника в лобовую с пуском ракет сериями по две. Пилоты выставили переключатели пуска снарядов на двойки, включили тумблеры и приготовились к атаке. Они встретили врага где-то в районе Телички.

Историческая справка: Теличка – историческая местность, поселение и промрайон Киева. Располагается в дельте реки Лыбедь вдоль Днепра между Выдубичами, Зверинцом, Саперной слободкой и Корчеватым. Чуть ниже расположено озеро Ерик. Возникла вследствие наносов грунта водами Лыбеди. Свое название получила из-за длительного выпаса на этой территории молодняка крупного рогатого скота. Застройка Телички началась во второй половине XIX века вдоль Набережно-Печерской дороги и Военно-Кладбищенской улицы. После постройки в 1868 году дамбы Дарницкого моста изменилось основное русло Днепра, переместившееся ближе к левому берегу. Старое русло превратилось в быстро обмелевший и исчезнувший Лысогорский рукав, от которого остались Выдубицкое озеро, озеро Мыколайчик и Галерная затока, а к территории Телички присоединился остров, существовавший ранее напротив Выдубицкого монастыря.

Пуск Дмитрием первой серии снарядов стал сигналом для открытия огня остальным летчикам группы. Залп вышел крайне удачным, реактивные снаряды начали рваться среди вражеских бомбардировщиков. Один снаряд угодил прямо в «юнкерс», тот загорелся и через две-три минуты взорвался, его обломки огненным дождем посыпались в воду и на песчаные отмели. Остальные бомбовозы сбросили смертоносный груз прямо в днепровские волны, развернулись и бросились наутек. Сгоряча летчики попытались преследовать немцев, но у тихоходных «чаек» не было никаких шансов догнать удирающего без бомбовой нагрузки противника.

Когда они приземлились в Броварах, из штаба полка сообщили, что помимо сбитого над Днепром «юнкерса» наземные наблюдатели зафиксировали еще два подбитых, у одного из которых отгорела плоскость, и он рухнул на контролируемой немцами территории.

У «чаек» тоже были повреждения: Васе Шлемину пуля на излете попала в картер мотора, у Дмитрия пуля перебила в самолете одну из несущих стальных лент, которые крест-накрест соединяли плоскости деревянного биплана. Но все благополучно приземлились на летном поле Броварского полигона.