Текст книги "«Киев бомбили…». Оборона столицы Советской Украины"

12.07.1941, командующий 36-й иад Герой Советского Союза полковник В.В. Зеленцов, 30 лет

Ситуация на ближних подступах к КиУРу с каждым днем становилась все сложнее. Пришлось почти целиком перебазировать с правого берега на левый 43-й иап. Немецкие танки дошли до линии КиУРа, и теперь авиадивизии предстояли все более и более ожесточенные бои. Появились первые тревожные сигналы, предвестники беды. Полковнику доложили, что над Киевом в районе Жулян сегодня… нет, уже вчера… зенитчикам удалось сбить первый вражеский истребитель. Немецкие «мессершмитты» тоже открыли свой боевой счет – в бою над Ирпенем погиб командир звена 254-го иап младший лейтенант И.Н. Ильинский, сбитый вражеским Ме-109.

Историческая справка: 11 июля в штурмовке аэродрома Жуляны участвовали «мессершмитты» 3-й истребительной эскадры «Удет». Зенитчикам удалось сбить самолет унтер-офицера Г. Бейера (G. Beyer) из второй группы этого подразделения. Он стал первым вражеским летчиком-истребителем, погибшим над КиУРом.

Виктор Владимирович думал об этом, глядя на карту Киева и его окрестностей, на которой большими кругами отмечались места базирования полков и эскадрилий 36-й иад. 2-й иап уже с неделю как полностью был переведен из Брусилова в Гоголев. У 43-го иап 1-ю и 2-ю эскадрильи перекинули на аэродром Савинцы, находившийся в 10 километрах южнее городка Остер. 3-ю эскадрилью «чаек», которые теперь все чаще использовали в качестве штурмовиков, расположили на площадке Броварского авиационного полигона. 4-я эскадрилья разместилась на испытательном летном поле на Соломенке, истребители взлетали оттуда на прикрытие Святошинского командного пункта и Жулянского аэродрома. 254-й иап все так же «квартировал» в Броварах, прикрывая штаб фронта, а 255-й – в Бородянке. За первые недели войны они потеряли треть парка истребителей, из 152 самолетов довоенной численности осталось 77 И-16 (из которых 13 неисправных) и 23 – И-153 (из них 2 в ремонте).

Уже была поздняя ночь, а Зеленцов сидел и сидел в штабе, «гоняя чаи», размышляя, как же ему лучше выстроить работу дивизии перед грядущим неизбежным немецким штурмом. Очень мешали отсутствие на самолетах раций и плохая работа постов ВНОС. Требовалось прикрывать Киев, стараясь все время держать в воздухе звено, а то и два. Но больше 3–4 часов висеть над городом не получалось. Возможно, действовать оперативнее позволит приближение противника?

В это время в комнату влетел дежурный командир связи. Он сообщил, что немцы отбомбились по Дарницкому железнодорожному мосту. По сообщению постов ВНОС – атаковали его двенадцать Ю-88, однако никаких повреждений нанести не смогли.

Историческая справка: Дарницкий железнодорожный мост. Создан в 1870 году по проекту и под руководством военного инженер-капитана Аманда Егоровича Струве. Это был первый в Российской Империи мост, при строительстве которого использовали кессонный способ возведения опор, и первый в Киеве цельнометаллический мост через Днепр. Его длина составляла 1,5 км. Он взрывался трижды – в 1920 году поляками, после чего его восстанавливала уже советская власть, в 1941-м – отступавшей Красной Армией, после чего его восстановили немцы, и в ноябре 1943 года – уже окончательно самими немцами. После этого на месте моста советскими саперами были возведены сначала временный низководный мост, затем в 1944 году – временный высоководный, и уже в 1949-м рядом построили капитальный арочный многопролетный Дарницкий железнодорожный мост, существующий и поныне.

После ухода дежурного Зеленцов еще долго стоял, морща лоб и задумчиво покусывая губы – было ясно, теперь немцы возьмутся за Киев всерьез.

12.07.1941, рядовой 2-го отдельного пулеметного батальона Федор Федорович Худяков, 36 лет

Утром на автомашинах подвезли вооружение – ящики с патронами, около тридцати пулеметов «максим» (правда, без пулеметных лент), четыре ротных миномета (пока без мин), ящиков сто бутылок с зажигательной смесью. Кроме того, прибыла провизия, что не могло не радовать: ящики с концентратами, мешки с крупой, солью, сахаром, мясные туши. Беспокоило отсутствие стрелкового оружия, а также лент и мин. Даже командиры ходили с пустыми кобурами.

На построении комроты лейтенант Г.Т. Кошмак объяснил своим подчиненным, что их 1-я рота 2-го стрелково-пулеметного батальона призвана служить полевым заполнением КиУРа на его правом фланге. 2-я рота обороняется в районе Гостомеля, где они ночевали прошлой ночью, а 3-я – в районе Святошино. Фактически задача батальона – контролировать мосты через Ирпень, пресекать попытки немцев форсировать речку, а также нейтрализовывать возможные десанты. Непосредственно перед их ротой находилась дамба и Демидовский мост, названный так «в честь» расположенного на противоположном берегу одноименного села. Общая протяженность участка обороны роты – 8 километров. Федор подумал, что для их подразделения это слишком большое расстояние, хотя, с другой стороны, пойма Ирпеня казалась столь надежным препятствием, что, возможно, этого было и достаточно.

Роте предстояло расчистить от деревьев и кустарника сектор обстрела – полосу вдоль реки шириной 40–50 метров, вырыть траншеи, окопы, ходы сообщения, блиндажи. В глубине обороны на расстоянии 100 метров от передовой требовалось подготовить землянки, блиндажи и щели для хозяйственной части. Показываться на открытых пространствах, на берегу, на опушках леса, возле проходящего рядом шоссе и вообще без разрешения покидать отведенные для взводов расположения категорически запрещалось. Всех подозрительных предписывалось задерживать и приводить к начальству.

Федор после распределения по работам отправился на разгрузку машин. Вскоре каждому бойцу выдали по сотне патронов и по четыре гранаты. Бутылки с зажигательной смесью пока стояли нетронутыми. Вечером Худяков наконец сел за письмо Анечке и Юрасику в Днепропетровск, волнуясь об их судьбе. В письме, как и приказывал комроты, Федор умолчал, в каком подразделении служит, где оно находится. Лишь номер полевой почты. Только после этого волнение немного улеглось и рядовой наконец спокойно заснул.

12.07.1941, старший краснофлотец, 1-й наводчик кормового орудия канонерской лодки «Верный» Петр Федорович Танана, 24 года

«Верный» приближался к Киеву. За последние две недели экипажу пришлось много чего пережить. После разгрузки в Дорошевичах корабль спустился к устью Припяти, Рогачев перенес на него свой вымпел и сделал флагманским кораблем флотилии. Затем 4 июля он отдал приказ командиру канлодки Терехину эвакуировать маневренную базу из Дорошевичей в Наровлю. Приказ экипаж, как обычно, выполнил без промедлений. 6 июля их назначили в Березинский отряд кораблей, и 7 июля «Верный» отправился в Речицу, где этот самый отряд и располагался. Здесь комендоры канлодки несколько раз вели огонь через позиции наших войск по координатам, которые поступали от «заказчиков» – сражающихся подразделений.

Но, видимо, враг прорывался где-то южнее – часть кораблей потребовалась в районе Киева. 11 июля из состава флотилии выделили Днепровский отряд, состоявший из мониторов «Флягин», «Левачев», канлодок «Верный», «Кремль», «Каганович», «Передовой», «Смольный», «Димитров», сторожевого корабля «Пушкин», плавбазы катеров «Ударник», плавбазы «Белоруссия» и других вспомогательных судов и катеров.

В этот же день канлодка приняла настоящий бой – в районе Чернобыля немецкие бомбардировщики Ю-88 атаковали причаленные возле левого берега деревянные баржи и буксир «Ширшов». «Верный», укрывшийся под раскидистыми вербами у правого берега, активно вел зенитный огонь, однако получалось плохо. Самолеты, на которые немцы специально устанавливали сирены, пикировали на беззащитные цели с душераздирающим воем. Рвались бомбы, вверх вздымались столбы воды, пулеметные очереди хлестали по берегу, по оказавшимся в воде людям. К этой какофонии добавлялся грохот зенитного орудия канлодки и ее пулеметов. Десять краснофлотцев с «Верного» не выдержали, бросились прочь с корабля и укрылись в прибрежных кустах.

В конце концов, невзирая на противодействие, бомбовозы смогли уничтожить и баржи, и буксир, и удалились. «Верного», несмотря на то, что он вел активный зенитный огонь, немецкие летчики не заметили. На водной глади остались плавать обломки барж и моряки с потопленного буксира, они просили о помощи. Командир отделения кочегаров старшина 2-й статьи Василий Ефимов вместе с еще несколькими добровольцами прыгнул в спешно спущенный на воду четырехвесельный ялик, однако спасатели выловили из воды только двух шкиперов. Когда их поднимали на борт, Петр обратил внимание, как на дне шлюпки плескалась красная от крови вода.

Вскоре возле канлодки показались и бежавшие члены экипажа. Было объявлено экстренное построение. Командир корабля старший лейтенант Терехин перед всей командой пригрозил трусам, что, если еще хотя бы один раз повторится подобное, он расстреляет провинившихся перед строем из корабельного пулемета.

Утром «Верный» отправился в Киев вслед за второй канлодкой, носившей название «Передовой». По пути не обошлось без происшествий. Корабль шел на всех парах, и в одном месте, где река делала крутой, практически под прямым углом, поворот влево, разорвалось кольцо штуртроса. Неуправляемый руль самопроизвольно переложился, и канлодку понесло на правый берег. К счастью, место здесь оказалось пологое, песчаное, «Верный» на полкорпуса выскочил на песчаный плес. Удар был такой силы, что в артпогребе часть снарядов выскочила из своих гнезд в стеллажах и попадала на пол. Но тот был застелен специальными матами, так что пронесло – детонации не случилось.

Терехин отреагировал молниеносно, он тут же приказал дать «полный назад», и моторист выполнил команду, как раз когда корабль настигла его собственная волна. С ее помощью «Верный» снялся с плеса, отошел на глубину и отдал якорь. На устранение неисправности экипаж потратил всего полчаса, поэтому сейчас, когда они подходили к Киеву, рядом с «Верным» натужно «пыхтел» нагнанный ими «Передовой».

12.07.1941, военком КиУРа полковой комиссар И.Ф. Евдокимов, 39 лет

Начальник оперативного отдела фронта приехал к ним одновременно с началом авианалета. Пронзительно, не умолкая, завыла сирена. К счастью, водитель успел отогнать машину в укрытие, а полковник, сопровождаемый Илларионом Федоровичем, – нырнуть в подземный ход.

Внизу разрывы бомб не чувствовались совершенно. Командующий КиУРом полковник Ф.С. Сысоев, с перебинтованной после ранения головой, радушно принял прибывшего представителя штаба фронта, посетовав, что угодивший в него осколок не дает полноценно работать. Евдокимов и Сысоев были хорошо знакомы еще по Рава-Русскому УРу, поэтому много времени на приветствия не тратили. Баграмян объяснил, что направлен к ним командующим фронтом с целью оценить степень готовности укрепрайона к оборонительным боям.

На большом штабном столе расстелили карту, и Сысоев, водя по ней карандашом, начал рассказывать о расположении войск. План их размещения командование КиУРа готовило совместно с помощником командующего Юго-Западным фронтом по укрепленным районам генерал-майором И.Г. Советниковым. Немцы вторые сутки подряд выходили небольшими разведгруппами к реке Ирпень, пытаясь нащупать пути форсирования. С ними в перестрелки пока вступали только пулеметчики ДОТов.

Линия обороны была разбита на два сектора – Северный и Южный. В Северном, который от села Борки, расположенного на берегу Днепра, тянулся вдоль Ирпеня до Белогородки, помимо отдельных пулеметных батальонов, занявших ДОТы, и одного пульбата, составлявшего полевое заполнение, разместили недавно прибывшую 3-ю воздушно-десантную бригаду (вдбр), 4-й полк НКВД, гаубичный артиллерийский полк (гап), окружные интендантские курсы и 2-е Киевское артиллерийское училище. Комендантом сектора был назначен комбриг Д.В. Аверин. Ему подчинялись и пульбаты, и войска полевого заполнения.

Линия Южного сектора обороны начиналась в Белогородке, проходила через Тарасовку, Юровку, Вету-Почтовую, Кременище, Мрыги и заканчивалась на болотистом, прорезанном множеством проток берегу Днепра, южнее Киева. Здесь оборону окопов и траншей помимо пульбатов доверили 147-й сд, трем противотанковым дивизионам и 1-му артиллерийскому училищу. Сюда также выводились части 2-й вдбр, 132-го тп, окружные хозяйственные курсы, погранотряд, отдельная рота легких танков и батарея противотанковых орудий. Танковый полк фактически являлся стрелковым усиленным батальоном – в нем едва набиралась тысяча триста человек и семь легких танков, к тому же требующих ремонта.

Переданную вчера в распоряжение Сысоева 206-ю сд планировалось разместить во втором эшелоне, для контратаки прорвавшегося через линию обороны противника.

В Южном секторе возникла субординационная коллизия. В принципе все собранные здесь войска должны были подчиняться коменданту сектора майору С.П. Лучникову. Но 147-й сд, находясь на генеральской должности, командовал полковник С.К. Потехин. Как его подчинять майору? В связи с этим ответственным за организацию обороны в этом секторе, с подчинением ему всей артиллерии сектора, был назначен Савва Калистратович, а коменданту продолжали подчиняться подразделения укрепрайона. Комиссаром сектора назначили первого секретаря Сталинского райкома партии Ф.П. Остапенко.

Историческая справка: Такое разделение командования во многом предопределило последующую неразбериху первых дней штурма, несогласованность действий частей полевого заполнения, гарнизонов ДОТов и ополченцев.

После непродолжительного совещания пришло время отправиться в войска. Кроме Иллариона Федоровича с Баграмяном отправился полковник Г.Е. Чернов. Полагалось ехать командующему укрепрайоном, но полковник Сысоев после ранения был все еще слаб, поэтому «отдуваться» пришлось его заместителю. Благо, тот до недавнего времени сам возглавлял КиУР и хорошо знал его конфигурацию, подъезды к ДОТам. Чернов и предложил поехать к Юровке, где располагался один из мощнейших узлов обороны «опорный пункт “Крым”». Он прикрывал Киев со стороны Васильковского шоссе, которое шло дальше на юг, к Одессе. Это направление было одним из наиболее ответственных и уязвимых. Если с запада и севера путь противнику преграждала широкая болотистая пойма реки Ирпень, то на южном направлении у КиУРа такого надежного препятствия не имелось. У реки Веты, вдоль северного берега которой был возведен южный фас укрепрайона, пойма была значительно уже и не такая топкая.

Сначала заехали на позиции противотанкового дивизиона. Артиллеристы, раздевшись по пояс, зарывались в землю, готовили для своих пушек основные и запасные позиции, блиндажи, окопы, щели. Одной из батарей командовал старший лейтенант Сергиенко. Он доложил полковникам о ходе работ. Пообщались с бойцами, те расспрашивали об обстановке на фронте, сами же в ответ заверили командиров, что врага к городу не пропустят.

На западной окраине Юровки прибывших гостей встретил командующий 147-й сд полковник С.К. Потехин. Этот пятидесятилетний человек своей чисто мужицкой хозяйственной манерой общения расположил к себе практически сразу. Он рассказал о ситуации с подготовкой к обороне, предложил проехать на позиции оставшихся в его распоряжении 600-го и 640-го стрелковых полков. Они усиленно зарывались в землю, пристреливали оружие.

После общения с Потехиным Баграмян встретился с командиром 28-го опб капитаном И.Е. Кипаренко. Совершенно седой (по его словам, с детства) командир провел их по ДОТам № 203, 204, 205, 206 и 207. ДОТ № 203 был замаскирован под сарай, снаружи было крайне сложно догадаться, что за дощатыми стенами скрывается мощная, вооруженная пулеметами маленькая бетонная крепость. А вот командный пункт командира батальона, артиллерийский наблюдательный пункт № 204 пулеметов на вооружении не имел. Там располагался коммутатор, в который сходились подземные кабели, проложенные под землей к ДОТам опорного пункта и другим коммутаторам южного сектора КиУРа. Над большой, скрытой в земле железобетонной коробкой, покоились два наблюдательных бронеколпака. В начале 30-х годов, когда строился КиУР, их тракторными волокушами доставили сюда и установили на мощной железобетонной «коробке» ДОТа.

206-й и 207-й ДОТы являлись, собственно говоря, не ДОТами, а не имевшими перекрытий железобетонными артиллерийскими позициями. В документации они назывались ТАУТами, но что эта аббревиатура означает, никто ему толком объяснить не смог. Самым интересный ДОТ, № 205, оказался даже не ДО-Том, а целой подземной крепостью, чьи длинные бетонированные ходы – потерны – пронизывали весь холм, соединяя сразу пять пулеметных оголовков – фактически отдельных ДОТов. Командир гарнизона, молодой двадцатилетний лейтенант, горячо заявил, что ни он, ни гарнизон свой ДОТ не покинут.

Возвращаться в Святошино Баграмян не захотел; распрощавшись с комиссаром Евдокимовым и с полковником Черновым, он сразу от Юровки через Киев поехал в Бровары.

12.07.1941, командир 5-й воздушно-десантной бригады полковник А.И. Родимцев, 36 лет

Штаб бригады прибыл в Борисполь где-то в 16:00. Александр Ильич сразу же получил распоряжение проследовать в штаб фронта, расположенный в 30 километрах от станции в городе Бровары. Присланная машина везла его вместе с адъютантом по забитой эвакуирующимися дороге, а Родимцев смотрел в пыльное окно и вспоминал насыщенные событиями последние два месяца своей жизни.

Александр Ильич вступил в командование бригадой 17 мая. Он успел повоевать в Испании в 1937 году, где участвовал в разгроме Итальянского экспедиционного корпуса на Гвадалахарском направлении, за что получил Звезду Героя. Затем была Военная академия имени М.В. Фрунзе, польский поход 1939 года, Зимняя война в Финляндии 1939–1940 годов. В конце концов, его произвели в полковники и назначили на должность командира воздушно-десантной бригады, входившей в 3-й воздушно-десантный корпус. Подобные соединения недавно начали формировать в Красной Армии. Неплохая карьера для тридцатишестилетнего командира!

Десантники много прыгали с парашютами, но Родимцева беспокоила недостаточная, по его мнению, общевойсковая подготовка. Ну, выкинут бригаду в тылу у противника, а что потом? Бойцов надо было учить тактике, стрельбе, рукопашному бою, диверсионной работе, а вместо этого комкор подполковник А.Ф. Коссенюк, чей штаб тоже располагался в Первомайске, требовал от них прыгать, прыгать и еще раз прыгать.

Александр Ильич регулярно замечал своему командиру, что хорошо бы получше подготовить десантников к боевым действиям на земле, а Коссенюк лишь твердил в ответ, что времени еще много, война не скоро – успеют. Но все говорило о том, что война близко. Для Родимцева это стало окончательно ясно, когда 18 июня в Крыму под Джанкоем они проводили очередные учения. Командиры и штабы 212-й и 6-й бригад корпуса должны были провести высадку в тылу условного противника. 5-я бригада не высаживалась, поэтому Александр Ильич и его штаб к месту высадки приехали на поезде. В тот момент, когда десантники только приземлились, в небе над районом появился разведывательный самолет с румынскими опознавательными знаками. На приличной высоте он сделал над Джанкоем несколько кругов и удалился в западном направлении. А через четыре дня началась война.

Первые две недели после начала войны бригада продолжала жить прежней размеренной жизнью, пока 9 июля подполковник Коссенюк не вызвал Родимцева в штаб. Там сообщили, что корпус из ведения Южного фронта передается в Юго-Западный, и приказано передислоцироваться в район Борисполь – Бровары. Возможно, придется оборонять столицу Украины. Первым отправлялась бригада Родимцева. Для ее погрузки требовалось три эшелона, при этом полностью все парашютное хозяйство загрузить в них не получалось. Александр Ильич договорился с командиром, что возьмет с собой половину парашютов. Тот согласился.

Первый эшелон отправили с железнодорожной станции в ночь на 11 июля, а уже с рассветом шестерки «юнкерсов», непрерывно чередуясь, с воем пикировали на железнодорожные пути, вагоны и паровозы. Скудные противовоздушные средства бригады (несколько счетверенных установок крупнокалиберных пулеметов) не могли эффективно отражать их налеты, которые сопровождали ее продвижение. На всех станциях и полустанках: Адобаш, Карустино, Смела, Городище, Яготин бригаду встречали вражеские бомбы. В результате, вместо запланированных 10–12 часов соединение добиралось до пункта назначения трое суток. На своем пути десантники из открытых раздвижных дверей «теплушек» могли воочию наблюдать толпы беженцев, гурты эвакуируемого скота, брошенные и горящие сельские хаты.

В Борисполе оказалось на удивление тихо и спокойно. Родимцев оставил эшелоны с бригадой на запасных путях станции, где разгрузкой занялся его начштаба майор В.А. Борисов, а сам отправился в штаб фронта.

Здесь новоприбывшие командиры первым делом разыскали начальника оперуправления фронта полковника Баграмяна. Тот их радушно приветствовал и тут же проводил в штаб – хату, занимаемую комфронта. Генерал-лейтенант Кирпонос держался уверенно и на удивление мягко. Он во многом притушил беспокойство, тлевшее в душе Александра Ильича после трудного «путешествия» в условиях полного господства противника в воздухе.

Михаил Петрович в своей спокойной манере объяснил, что вермахт силами 1-й танковой группы вышел к наружному обводу линии обороны Киева и делает неудачные попытки ее штурма. Пехотные подразделения 6-й армии вермахта увязли во фланговых боях с нашими 5-й и 6-й армиями. Пока командование десантного корпуса добирается из Первомайска на север, бригада Родимцева будет находиться в резерве командования фронтом. Место дислокации – Иванков, небольшой населенный пункт севернее Киева. Основная задача – прикрыть переправы через речку Тетерев и дороги на Киев и Остер, в том числе быть готовыми нейтрализовать немецкие десанты.

Кирпонос сделал акцент на том, что в перспективе планирует использовать бригады десантников и по их прямому назначению. Румянцев даже посетовал про себя, что взял только половину парашютов. Однако расстраивался он недолго. Когда после Кирпоноса в разговоре с его начштаба генералом Пуркаевым Александр Ильич обмолвился, что взял только 1700 парашютов, генерал удивился и сказал, что лучше бы они взяли всю артиллерию. Александр Ильич успокоил его, что всю положенную по штату артиллерию бригада привезла с собой. Тогда Пуркаев объяснил недоумевающему десантнику – положение на фронте сейчас таково, что в тылу противника легко можно оказаться без всяких прыжков. Немцы сами обойдут, окружив при помощи фланговых ударов, и… вуаля. Родимцев нахмурился. Выходит, весь оптимизм комфронта был напускным.