Текст книги "Поцелуй меня, удача!"

Встреча

Они столкнулись в больнице, когда ставили баночки с мочой на столик перед лабораторией.

– Привет! – она узнала его первая.

– Аня?! – растерялся он.

– Ты сейчас на кровь? – сразу по-женски конкретизировала ситуацию она.

– Да, – почему-то ещё больше смутился он.

– Так! Кто последний на кровь? – зычно гаркнула Аня стоящим и сидящим в коридоре людям.

– Мать, ты чё так орёшь! Оглохнуть можно! Я, я последний! – отозвался рядом стоящий бритоголовый молодец в кожаной куртке.

Она хотела осадить молодого наглеца, но рядом…

– Мы за вами будем!

И повернулась к тому, кого лет 40 назад так сильно любила! Они стояли и во все глаза смотрели друг на друга.

«И чего я тогда в этом обмылке нашла! – думала она про себя. – Плешивый, рожа сморщенная, живот пивной! Губа, вон, нижняя дрожит – к инсульту, наверное, близок! Господи! Как хорошо, что тогда я не вышла за него замуж!»

«Да, постарела Анька! – думал он. – И так была невысокая, а тут уж какая-то сгорбленная стала! Платье какое-то старушечье! Зубы, видать, ещё не вставляла! А волосы… Не пойму: парик, что ли, у неё такой?»

– Как жизнь-то, Вася? – наконец негромко спросила она.

– Да ничего! Всё путём! А ты как воюешь? – стал приходить он в себя от этой неожиданной встречи. – Мы с тобой, наверное, лет 40 не виделись?

– 45, – грустно поправила она.

– Во! Даже 45! – покачал головой он. – Как времечко-то летит! Не остановишь!

– Граждане! Кто последний на кровь? – выкрикнула рядом разбитная молодуха годков сорока и весом килограммов под сто двадцать.

– Мы! Мы! – ответили они в один голос и улыбнулись друг другу.

– Я за вами буду! – закрепила себя в очереди молодуха. Она приподнялась на носках и стала всматриваться в начало очереди: нет ли кого знакомых.

– Ты где живёшь-то сейчас, Вась? – продолжила разговор с «первой любовью» Анна.

– Живу сейчас в родительском доме. Я ведь уехал из Питера! Как только жену схоронил, так и на родину подался! В родные пенаты, так сказать.

– Так ты опять на улице Ушакова живёшь? – удивилась она. – С детьми, что ли?

– Один! – грустно ответил Василий. – Ну да ладно! Всё обо мне да обо мне! А ты как?

«Ты гляди-ка! Овдовел Васька, значит! А ведь ничего он для своих-то лет выглядит! И высокий всё такой же! И брови всё такие же – чёрные, симпатичные! – соображала Анна. – Широкоплечий, не горбится! Видный ещё мужичок-то!»

– А я, Вася, нынче тоже одна-одинёшенька! Сын с семьёй в Северодвинске, дочка с мужем в Долгопрудном под Москвой живут!

«Это же надо! Анька, значит, одна тоже! – размышлял про себя Василий. – А ведь красивая она всё-таки, зараза! Недаром любил я её! Это она сейчас с утра в больницу такая припёрлась… А если губы подкрасит да марафет наведёт! Да платье другое натянет! Так ничего ещё – видная бабусечка!»

– Вась! А чё мы тут стоим-то? Ты спешишь куда?

– Да нет!

– Так пойдём отсюдова! Ну, сдадим мы эту кровь завтра! А сейчас хоть поговорим по-человечески! Чайку у меня выпьем, поболтаем!

– Баушка! Вы стоите или уходите? Я за кем теперь буду? – запричитала молодуха.

– Ты, Дюймовочка, вот за этим Колобком будешь! – отыгралась Анна и за «орёшь», и за «баушку». – Пошли-ка, Вася, на свежий воздух!

И Анна подхватила под ручку покорного Васю и гордо прошла мимо изумлённой «Дюймовочки». Бритоголовый «Колобок» тоже смотрел им вслед, открыв рот…

Любка-Шампусик

Любка-шампусик в нашем отделе – самый оптимистичный человечище. Она никогда не унывает, с шуткой выходит всегда из самой сложной ситуации, в общем, очень благотворно влияет на весь наш женский коллектив. «Со мной не пропадёшь, но горя хватишь!» – это самая любимая поговорка Любки-шампусика. Для чужих она, конечно, не Любка, а Любовь Андреевна Тюкина, методист института развития образования. Ну, а для нас она неизменная Любка-шампусик.

Кликуха «Шампусик» к Любке прилепилась давно. Кто был автором этого удачного определения, уже и не вспомнить. Но две причины, по которым Любку так называет весь наш отдел, мы знаем точно. Во-первых, на всех наших посиделках и корпоративах Любка всегда верещит, что пьёт только шампусик, хотя не раз её, тепленькую, отправляли домой на такси после суровой мешанины алкогольных напитков, которая и крепкого мужика укачала бы. Во-вторых, Любка очень любит всякую живность (котов, собак, черепах, попугаев и т. д.) И когда она видит незнакомого и пушистого, она всегда восклицает: «Какая прелесть! Какой шампусик!»

Ну так вот. Историю про мужа, любовника и две подарочные дрели Любка-шампусик рассказала нам, когда мы отмечали у Макаровны День защиты детей. Любка, конечно, просила, чтобы мы потом языками не трепали. И мы ей обещали, что никому не скажем, ну никому! И долго держали слово, но всё-таки не удержали. Вот её рассказ.

«Ой, девчонки! У моего Саши (Саша – это муж) день рождения 5 апреля. А когда я познакомилась с Лёшей (Лёша – это любовник), то и представить не могла, что у Лёши день рождения тоже 5 апреля! Ну вот совпало, и всё! (Мы уже все хохочем). Вот я и спрашиваю мужа:

– Саш! Чего тебе купить в подарок?

Муж у меня такой рукастый (чересчур даже). Всё чего-нибудь да мастерит!

Он мне и говорит:

– Люба! Купи мне дрель, а то наша сгорела!

И называет он мне магазин, где эти самые дрели продаются. Что ж! Вещь в хозяйстве нужная. Пошла я в магазин, купила. Смотрю: дрель такая удобная, такая красивая! Думаю, чего я башку ломать буду! Куплю и Лёше такую же! И ему она пригодится.

Подарила я своим мужичкам по дрели. Только дрельте! (Мы все хохочем, за животы держимся!). А они у меня, мужички, оказались очень внимательными. Вычитали, что к дрели должна ещё прилагаться коробочка со свёрлами, которую продавец-недотёпа не положил ни тому, ни другому в комплект. В общем, встретились они в магазине, познакомились. Общая забота их соединила! Дальше – больше! В тот же день Лёшка повёл Сашку к себе в гараж чего-то показывать! Короче, прихожу я с работы домой, а они, голубчики, сидят за бутылочкой у нас, воркуют! Я зашла – у Лёшки челюсть отвисла! А мой лопух так радостно:

– Люба! Знакомься! Замечательный человек, отличный мастер – Алексей Владимирович!

Я в ситуацию «въехала» сразу:

– Так, – говорю, я на работе пашу день и ночь, а ты алкашей разных домой водишь! Ну-ка, ты, мастер-фломастер, быстро пошёл отсюда!

Лёшка лицом просветлел, радостно кивает мне:

– Ухожу, хозяйка, ухожу! – и с большой радостью за порог. А мой на меня коршуном налетел:

– Ты чего, – орёт, – меня перед мужиком опозорила?

Потом неделю не разговаривал! Вот такой, девки, случай был! У нас шампусик остался? За такой рассказ наливай давай, Макаровна! А вы чего ржёте, кобылицы?»

«Воруют!»

Бригада асфальтоукладчиков сидела у дороги в тени молодых берёзок. Ждали машину с асфальтом.

Бригадир Ефимыч был со страшного похмелья. Накануне вечером он в пух и прах разругался с женой и ушёл к соседу пить самогонку, обсуждая коварство всех баб. Сегодня не то что работать, а даже сидеть Ефимычу было очень тяжело. Подташнивало, голова кружилась, выступал липкий холодный пот.

Бригада чувствовала удручённое состояние бригадира, поэтому все «курили» молча. Разглагольствовал один Пахомов. В бригаду он влился недавно, всего месяца три назад. Крепкий, жилистый, жадный до работы мужик пришёлся ко двору. Мастер Антипин уже подумывал о замене бригадира – пьющего Ефимыча – на непьющего, обстоятельного Пахомова. Но бригада хоть и признала Пахомова хорошим работником, но недолюбливала его за постоянные поучения, нудность и сварливость!

Пахомов был мужик начитанный. И во время перекуров рассказывал о том, что поразило его в прочитанных накануне газетах и новостных сообщениях, услышанных по телевизору.

– Ты гляди-ка! Безруков от жены ушёл! – обращался Пахомов к незримому слушателю очень громко. – К молоденькой! Актёры все жён меняют! А какого правильного из себя корчил! Христа играл! Христос, тоже мне!

Критиковать известных людей Пахомову очень нравилось. Но особенно подробно он любил рассказывать о воровстве и расхитительстве бюджетных денег.

– Ты гляди-ка! В Сочи и президент приезжал, а ничего не боятся! Воруют! Воруют по-страшному! Вон в Лондоне сколько наши воры особняков настроили! А на какие деньги, спрашивается? На наши с вами деньги!

Однажды водитель катка Саня Безуглов, сорокалетний мужик с огромным животом, перебил речь Пахомова:

– Слушай, оратор! Ты чё нам тут всё политинформации читаешь? За… бал уже всех! Ты своей жене газеты пересказывай!

Но за Пахомова вступился бригадир:

– Сань! Пусть говорит! Тебе жалко, что ли? Он у нас вместо радио!

Пахомов обиделся и несколько дней молчал, но потом натура взяла своё, и политинформации возобновились.

Вот и в этот раз Пахомов пересказывал знаменитое дело о хищениях в министерстве обороны.

– Ты гляди-ка! Миллиардами воруют! – подняв указательный палец вверх, вещал Пахомов. – Даже не миллионами, а миллиардами!

– Мужики! Шухер! Антипин едет! – раздался звонкий голос самого молодого из рабочих, Кольки Рябкова. Все повскакивали и, схватив лопаты, рванули к дороге. Мастер очень не любил, когда бригада постоянно «загорала».

Через минуту подъехали видавшие виды «Жигули» Антипина. Мастер бодро выскочил из машины. Работяги приготовились услышать знакомую матерщину, но вместо ругани Антипин неожиданно закричал:

– Мужики! Кидай лопаты! Айда ко мне!

Недоумённо переглядываясь, рабочие потянулись к мастеру.

– Мужики! С прибавлением меня поздравьте! Внуки родились! Двойняшки! Мальчик и девочка!

– Ого! Здорово! Поздравляем! С тебя причитается! – зашумели рабочие.

– Вот и я про то! Конечно, причитается! Слышь, Ефимыч! – Антипин глянул на бригадира и, мгновенно оценив состояние Ефимыча, повернулся к Пахомову. – Нет. Пожалуй, ты, Афанасий Иванович! Вот держи 10 тысяч. Я отвезу тебя и вон Кольку Рябкова (поможет тебе) в магазин. Купите водочки, закуски, ну, всего, как положено! И после смены здесь прямо на природе отметим! Пока они ездят, вы раскидаете машину-то асфальта! Она, кстати, сейчас придёт! Да, сегодня одна машина только и будет! Ну как, мужики?

– Лады! – зашумели все. И даже Ефимыч заулыбался, предчувствуя неизбежную опохмелку.

В ближайшем супермаркете Антипин оставил Пахомова и Рябкова всё закупать, а сам рванул к жене, пообещав забрать посланцев с товаром через час.

В магазине Пахомов на время попытался отделаться от молодого.

– Слышь, Колёк! Ты, если хочешь, иди в бар, пивка попей! Я и один всё куплю!

– Не, дядя Афанасий, я с тобой!

Когда всё было закуплено и сложено в картонные коробки, Колька неожиданно предложил:

– А на остальные деньги пивка возьмём? Такая-то шобла, всё выглохтят!

– На какое ОСТАЛЬНОЕ? – осторожно осведомился Пахомов.

– Как? Мы потратили только восемь тысяч пятьсот! – чётко доложил Колька.

Пахомов поморщился. Потом медленно достал оставшиеся деньги, вынул из них пятьсот рублей и протянул ассигнацию Рябкову.

– Держи, Колёк! Это тебе, а остальные мне! Должны же мы что-то иметь за ходьбу!

– Должны! – автоматически подтвердил растерявшийся Колька.

– Ну, вот и я так думаю! Они там на травке лежат, а мы с тобой по магазину бегаем! Это нам возмещение за труды! Только это между нами!

– Конечно, – подтвердил неуверенно Колька.

– Ну, вот и молодца! – улыбнулся Пахомов.

Бригада у дороги за берёзками шумно отмечала рождение внуков мастера Антипина. Кто-то травил анекдоты; кто-то хохотал; кто-то курил; а кто-то, уже изрядно откушав водочки, спал на траве. Афанасий Пахомов пересказывал кому-то статью из «Комсомольской правды».

– Воруют? – повторил любимое слово Пахомова изрядно захмелевший Колька Рябков. – Ну-ка, расскажи, расскажи, дядя Афанасий, как у нас воруют?

– Ты чего? – напрягся Пахомов. – Залил зенки-то, так веди себя прилично!

– Нет. Ты расскажи, как у нас воруют! – не унимался Рябков. – У нас все воруют! Один только дядя Афоня у нас АНГЕЛ! Сейчас я этому ангелу в морду дам!

Пахомов и Рябков сцепились. Мужики стали их растаскивать.

– Ну, всё! Пора мужиков по домам развозить! Вроде хорошо отметили! – обратился мастер Антипин к бригадиру Ефимычу. Тот икнул и согласно закивал головой.

Педсовет

Педсовет, назначенный на 14. 00, всё никак не начинался. Опаздывал директор, которому неожиданно позвонил главный инженер завода-шефа. Явка на педсовете на этот раз была 100 %. Нет, конечно, все собрались не ради того, чтобы прослушать статистику оценок на конец 2-й четверти, и не ради того, чтобы высказать в глаза отцу Сидорова-хулигана из 7-Б всё, что думают о его сыне. Все собрались из-за двух льготных туристических путёвок в Болгарию, которые выделили по профсоюзной линии сверху. Побывать в Болгарии на льготных условиях целых три недели, да ещё во время учебного года, хотелось всем.

Наконец директор Иван Павлович появился. Извинился за опоздание и открыл педсовет.

– Товарищи! – начал он.

– Господа! – негромко поправил его кто-то с задних рядов.

Директор нахмурился и громко повторил:

– Так вот, товарищи, повестка нашего педсовета состоит из 4 пунктов. Первый. О текущей успеваемости заслушаем завуча по учебной работе Таисию Леонтьевну. Второй. Беседа с родителями учеников, не успевающих по восьми и более предметам. Сегодня к нам пришёл отец Сидорова. Третье – разное. Четвёртое – розыгрыш льготных путёвок.

Руку подняла учительница биологии Костюничева.

– Предлагаю поменять очерёдность вопросов. Разное – четвёртым пунктом, а розыгрыш – третьим!

– Нет, Тамара Ивановна! – отрезал директор. – Сегодня благодаря этим путёвкам собрались все! А то всегда (и у вас в том числе) всякие уважительные причины обнаруживаются не ходить на педсовет: то к зубному надо; то родители пришли; то утюг включённым оставили! Не торопитесь! Посидите, послушайте! Итак, Таисия Леонтьевна, пожалуйста!

Таисия Леонтьевна вышла к доске, как школьница, открыла огромный блокнот, потом осмотрела всех поверх очков и вздохнула. Женщины пригорюнились, мужчины опустили головы.

– Знаете, коллеги, вот я проверила классные журналы и ужаснулась! Ряды двоек, колонки единиц! Это так мы обучаем детей! Вот смотрю литературу у Натальи Николаевны – три пятёрки, пятнадцать двоек! А в классе 18 человек.

– Они стихи не учили принципиально! И я им принципиально поставила! – невозмутимо с места отозвалась Наталья Николаевна. – Я что им должна была поставить?

– Когда учитель ставит столько двоек, он расписывается в собственном бессилии! – поддержал завуча директор. – Значит, вы что-то не довели до них, Наталья Николаевна!

– Всё я довела. Учить они не хотят! Вот и результат! – не сдавалась литераторша. Все одобрительно зашумели.

– Нет, коллеги, так нельзя! – повысила голос завуч. – По моим подсчётам, на сегодняшний день в школе каждый восьмой ученик – неуспевающий! Напомню: у нас не вспомогательная школа, где дети с отклонениями учатся, а основная.

– Так что делать-то? Дебилов с каждым годом всё больше и больше! – возразил физкультурник Шитов. – У меня вон два «огурца» из 8-А привязали надутую резиновую перчатку к козлу снизу и сидят, типа доят! Юмор у них такой!

Раздался смех и среди учителей, но на смеющихся зашикали со всех сторон.

– Да, кстати, и по физкультуре полно двоек у вас, Николай Иванович! – обратилась конкретно к Шитову завуч. – Уж по физкультуре-то… Ну, пусть побегают дополнительно, мячик побросают! Пусть исправят двойки-то!

– Что значит «уж по физкультуре-то»? – взорвался физкультурник. – Михаил Иванович Калинин говорил, что три главных предмета в школе – это русский, математика и физкультура! А двойки не у меня, а учеников 9-го класса стоят, потому что вместо физкультуры пошли за школу курить!

– Ну, не знаю, что там Калинин говорил 60 лет назад, а столько двоек по физкультуре – это уж как-то чересчур!

Руку поднял Павел Максимович Переверзев – учитель рисования по кличке Кисточкин. И хотя слово ему никто не предоставил, он взял и вышел к столу, за которым сидел директор.

– Господа! – торжественно начал он. – Все наши неудачи в образовании и воспитании подрастающего поколения не случайны!

– Короче, Склифосовский! – попросил трудовик Степанов. Но Кисточкин сделал вид, что не слышал это высказывание.

– Наши двойки и единицы подавляют учеников! – продолжил он. – Я вам расскажу одну притчу…

Все вздохнули, потому что знали, что Кисточкин – ещё тот демогог и сейчас затянет минут на двадцать.

– Павел Максимович, погодите, пожалуйста! – вежливо, но твёрдо прервал директор. – Мы ещё не дослушали завуча по учебной работе!

– Согласен! Смиряюсь! – и Павел Максимович гордо вернулся на законное место.

– Так вот, коллеги, – подытожила Таисия Леонтьевна. – До конца четверти осталось 2 недели, нужно поднимать успеваемость!

– Товарищи! Когда будете сдавать отчёты по успеваемости, то те учителя, которые выставят двойки за четверть, должны мне будут в индивидуальном порядке объяснить правомерность постановки отрицательной оценки. В моём кабинете! – сделал заключение за завуча директор.

Все притихли и призадумались.

– Так, товарищи, у нас в коридоре отец Сидорова Олега. Я думаю, всем есть что ему сказать.

Учителя зашумели. Директор открыл дверь и пригласил:

– Вениамин Захарович! Проходите! Да-да! С Олегом вместе!

«Господи! Между мной и Болгарией – какой-то жалкий Сидоров!» – подумал молодой учитель информатики Сладков.

Сидоров-отец осторожной походкой осуждённого, впервые попавшего в камеру к блатным, подошёл к столу директора, чуть поклонился всем учителям и еле слышно сказал: «Здрасьте!» Глаза его воровато бегали, нос был красным – чувствовалось, что для храбрости он клюнул граммов 100–150 водочки. Его сынок Олег шёл более свободно и независимо.

– Вениамин Захарович! Объясните нам, почему ваш сын безобразничает в школе и на улице и совершенно не учится? – громко спросил директор.

– Ты почему не учишься и безобразничаешь? – переадресовал вопрос Сидоров-старший Сидорову-младшему. Тот шмыгнул носом и ответил с вызовом:

– Чё это не учусь? Я учусь!

– Ты учишься? – театрально усмехнулся директор. – У тебя тройка по трудам да пятёрка по физкультуре – остальные двойки!

– А всё-таки по физкультуре 5, – неожиданно подал голос Сидоров-старший. – Значит, нашёл учитель подход к моему Олежке!

Все учителя зашумели. Руку подняла учительница географии Серафима Семёновна. Она задыхалась от гнева.

– Ваш Олежка бьёт всех ребят в классе! Мне в кактус воткнул пять окурков! Ребята сказали, что специально окурки на улице собирал! А что он делал с Передковой, товарищи! Хорошо, я в класс зашла!

– А там? – поинтересовался физкультурник.

– Вам важно знать? Так вот! Руки Сидорова были на груди Передковой!

– Танька сама ко мне лезла! – хмуро отозвался Сидоров-младший. – Ты, говорит, целоваться умеешь?

Тут поднялись все учителя. Шум стоял невообразимый. Минуты через три директор остановил крики, подняв вверх, как римский трибун, руку.

– Вот видите, Вениамин Захарович, сколько претензий у учителей к вашему сыну?

– Вижу! – гордо отозвался Сидоров-отец. – Будем работать! Дома у меня получишь! – пообещал он поникшему отроку. Учителя зашумели и одобрительно закачали головами, поддерживая решение отца… Сидоровы вышли.

– Так, товарищи, переходим к третьему пункту нашей повестки. Слово предоставляется заведующей нашей школьной столовой Ирине Константиновне.

Заведующая вышла к доске, как школьница, которая хочет прочитать стихотворение, убрала руки за спину и, несколько смущаясь, заговорила:

– Завтрак на следующей неделе – 67 рублей, обед – 120. Собирайте денежки, не затягивайте! И ещё! Классные руководители, смотрите, как едят ваши дети! Вчера 8-А семь стаканов с чаем перевернул кверху дном! Вот как хочешь, так и убирай! Весь чай вчера разлили по полу! Спасибо за внимание, у меня всё!

– У 8-А классный руководитель на больничном, но мы обязательно разберём этот вопиющий случай! – заверил директор. – Слово предоставляется организатору по внеклассной работе. Ольга Михайловна, пожалуйста!

– У меня объявление только для учителей начальных классов! – затараторила Ольга Михайловна. – На следующей неделе к нам в школу приезжает цирк!

– Да нам и своего хватает! – громко вставил трудовик Степанов. Ольга Михайловна дежурно улыбнулась, оценив шутку коллеги. – Нет, товарищи! Приезжает настоящий цирк – клоуны, обезьянки, дрессированный удав. Представление будет в актовом зале во вторник в два часа. Билет стоит 30 рублей.

– А если кто из детей не захочет идти? – спросила обстоятельная учительница 1-Б Ираида Степановна.

– Все, все должны захотеть, Ираида Степановна! – требовательно наставила Ольга Михайловна. – 30 рублей для ребёнка – не много! Кружку пива папа не выпьет, и всё!

– Опять придётся свои деньги вкладывать! – грустно подытожила учительница третьего класса Жанна Александровна.

– Так, всё, товарищи! – перебил директор назревавшую перепалку. – Слово предоставляется председателю месткома – Галине Михайловне! Отжеребимся, да и по домам! – позволил себе пошутить директор.

Галина Михайловна встала и, к удивлению всех собравшихся, вышла из класса.

– Куда это она? – громко удивился трудовик Степанов. Но дверь снова открылась, и в класс вернулась Галина Михайловна. За ней несмело шли технички, много техничек! Столько в школе их никогда не видели! Сесть им было негде, и они встали вдоль свободной боковой стены.

– Товарищи! – звонким, радостно-весёлым голосом начала председатель месткома. – Две путёвки мы должны разыграть среди всех членов месткома, включая и технических работников школы!

– Как много у нас в школе техничек, оказывается! – неприятно для директора удивился трудовик Степанов. – А мы постоянно видим только двоих!

– Я прочитаю, товарищи, список. Каждый должен запомнить свой номер! Чьи номера выпадут, те и поедут в Болгарию.

Председатель месткома начала читать список. Сначала фамилии не вызывали удивления.

– Шестьдесят второй – Зайцев!

Все зашумели: «А кто это – Зайцев?» Директор поморщился, затем встал и пояснил:

– Зайцев Анатолий Фёдорович – наш электрик!

– Это свояк директора! – прошелестело по рядам. Трудовик Степанов хотел возмутиться, но подумал и не возмутился.

– Итак, товарищи, все номера закладываем в этот барабан, – продолжила Галина Михайловна, – и наша всеобщая любимица – вожатая Аллочка – вытащит два номера! Аллочка, выходи сюда!

Вожатая Аллочка медленно, как по подиуму, подплыла к барабану, покачивая красивыми бёдрами на радость всех присутствующих мужчин. Жеребьёвка началась…

– Первая путёвка достаётся номеру 81! Это у нас Зуева! – заглянув в список, огласила председатель месткома.

– Зуева? А кто такая Зуева? – наперебой стали спрашивать учителя.

– Зуева – это я! – гордо сообщила гардеробщица Захаровна, которую не иначе как Захаровна звали все – от первоклассников до директора школы.

«Захаровна в Болгарию! Это бред какой-то! Ей на погост пора, а она в Болгарию поедет!» – побледневший учитель информатики Сладков не хотел верить собственным ушам.

– И вторая путёвка… Так, Аллочка, смелее! Вторая путёвка – номер 54! Рукин Юрий Иванович.

Все разочаровано выдохнули. Путёвка досталась школьному завхозу, который, встав, неестественно улыбался и раскланивался в разные стороны, по-боксёрски прижав руки к груди, словно только что послал кого-то в нокаут на ринге.

– Педсовет закончен! – провозгласил директор.

В конце коридора молодой учитель информатики Сладков догнал гардеробщицу Захаровну.

– Слышь, Захаровна, может, продашь мне путёвку. Я тебе ещё сверху доплачу! – чуть не плача предложил молодой педагог, подобострастно заглядывая в глаза гардеробщице.

– Да нет, милок! Сама-то я, конечно, никуда не поеду, а вот дочь пошлю! Разведённая она у меня! Глядишь, подцепит там кого-нибудь! – Захаровна широко улыбнулась, показывая отсутствие всех передних зубов, и шаркающей походкой зашагала к лестнице. Молодой учитель Сладков грустно опустил голову.