Текст книги "Роль морских сил в мировой истории"

На следующий год совершалась та же стратегическая и политическая ошибка. По сути, такая инициатива, как укрепление власти Якова II, зависящего от населения более слабой страны и иностранной помощи, теряет силу, если не развивается. Но у него еще были бы шансы, если бы Франция взаимодействовала с ним искренне и, прежде всего, использовала свой флот. Равным образом, по сути, такой военный флот, как флот Франции, должен был быть сильнейшим лишь в начале войны, поскольку союзные морские силы становились с каждым днем сильнее, черпая ресурсы из своей морской торговли и богатства. В 1690 году соотношение сил все еще оставалось в пользу Франции, но не настолько, как годом раньше. Самый важный вопрос состоял в том, как использовать превосходство Франции в силах. Имелось два главных направления, связанные с двумя подходами к морской стратегии. Одно из них заключалось в ведении боевых действий против союзного флота, поражение которого, достаточно серьезное, могло бы повлечь за собой свержение с трона в Англии Вильгельма III. Другое направление состояло в использовании флота как вспомогательной силы для поддержки военной кампании в Ирландии. Французский король выбрал первое направление, что, несомненно, было правильным решением. Но совершенно неразумно было пренебрегать, как он это сделал, важной задачей пресечения коммуникаций между двумя британскими островами. В начале марта Людовик XIV послал большую эскадру с 6 тысячами войск, провиантом, боеприпасами и амуницией на борту, которые были беспрепятственно доставлены на сушу в южных портах Ирландии. Но после выполнения этой миссии французские корабли вернулись в Брест и оставались там в бездействии в течение мая и июня, пока формировался огромный флот под командованием графа де Турвиля. В течение этих двух месяцев англичане сосредотачивали свои войска на западном побережье. 21 июня Вильгельм III посадил их в Честере на 288 транспортных судов, которые сопровождали всего 6 военных кораблей. 24 июня он высадился в Каррикфергусе. Военные корабли Вильгельм III отпустил для воссоединения с основными силами английского флота, что им, однако, не удалось сделать. Корабли Турвиля между тем вышли в море и установили контроль над восточной частью Ла-Манша. Ничто так не удивляет, как беззаботность, проявленная противоборствовавшими сторонами в отношении коммуникаций между британскими островами во время ведения боевых действий в Ирландии. Особенно это поражает во французах, так как они располагали большими силами и, видимо, получали довольно точную информацию о происходящих в Англии событиях от лиц, недовольных властями. Как выясняется, эскадра в составе 25 фрегатов в сопровождении линейных кораблей была отряжена для патрулирования в проливе Святого Георга (между Уэльсом, остров Великобритания, и островом Ирландия), но она так и не дошла до места назначения. Лишь 10 фрегатов достигли Кинсейла (южнее побережья Ирландии), когда Яков II уже потерпел полное поражение в битве при Бойне (11 июля 1690 года). Морские коммуникации между английскими островами не подверглись угрозе со стороны французов хотя бы на час.

Полностью укомплектованный флот Турвиля в составе 78 кораблей, 70 из которых были линейными кораблями, вышел в море 22 июня. Именно в этот день Вильгельм III посадил свои войска на корабли. 30 июня французы уже были у мыса Лизард (юг полуострова Корнуолл), к замешательству английского адмирала, который находился у острова Уайт, южнее Портсмута, в таком беспечном состоянии, что даже не выслал дозор в западном направлении. Он снялся с якоря, держась юго-восточного побережья. В течение следующих десяти дней к нему присоединялись, время от времени, другие английские и голландские корабли. Обе эскадры продолжали двигаться в восточном направлении, иногда на виду друг у друга.

В Англии сложилась критическая политическая обстановка. Сторонники Якова II выступали все более и более открыто, в Ирландии более года успешно развивалось вооруженное восстание. Вильгельм III находился там, оставив в Лондоне королеву. Острота ситуации была таковой, что Государственный совет принял решение о необходимости дать бой французской эскадре. Соответствующий приказ был передан английскому адмиралу Герберту. В соответствии с полученным приказом, он приготовился к бою и 10 июля, находясь в наветренной позиции при северо-восточном ветре, построился в боевую линию. Затем он атаковал французов, которые ждали его, дрейфуя назад (то есть они почти не двигались) правым галсом курсом на северо– восток.

Сражение, которое последовало за этим, известно под названием битвы при мысе Бичи-Хед. В нем участвовали 70 французских кораблей и 56 английских и голландских кораблей, согласно собственным подсчетам союзников (60 – по подсчетам французов). В боевой линии союзников голландцы составляли авангард, англичане под командованием самого Герберта занимали центр. Арьергард состоял частью из английских, частью из голландских кораблей. Ниже следуют фазы сражения.

1. Союзники атаковали на ветре фронтальным строем. По обыкновению, маневр совершался не лучшим образом, и, как часто случается, авангард оказался под огнем противника раньше, чем центр и арьергард. Он и понес основные потери.

2. Адмирал Герберт, как командующий флотом, не смог организовать стремительную атаку центра, удерживаясь на большой дистанции от противника. Авангард и арьергард союзников ввязались в ближний бой (план 6, А). Оценка этого маневра союзников Полем Гостом[64]64
  Hoste. Naval Tactics.


[Закрыть] заключается в том, что английский адмирал намеревался атаковать главным образом французский арьергард. С этой целью он сблизил центр с арьергардом и построил их для атаки (отказавшись от нее) по ветру на дистанции пушечного выстрела с тем, чтобы предотвратить поворот французов на другой галс и обход ими арьергарда. Если цель Герберта была таковой, то его план, хотя и сносно разработанный в основных чертах, оставался ошибочным в деталях, поскольку маневр центра привел к возникновению большого разрыва между ним и авангардом. Ему следовало скорее атаковать так, как это делал Рёйтер в битве при Текселе. Он воспользовался таким числом кораблей арьергарда, которое, как он считал, будет достаточным, чтобы справиться с задачей, и отказался от авангарда, поручив ему роль сдерживания французского авангарда. Можно допустить, что адмирал, который вследствие меньшей численности сил не может выстроить такую протяженную и компактную боевую линию, как противник, не должен позволять последнему обойти фланги своей эскадры. Но он должен добиваться своей цели не так, как это делал Герберт, оставивший большой зазор в центре, но посредством увеличения интервалов между кораблями эскадры, не участвующими в атаке. Таким образом, союзная эскадра подвергалась опасности обхода с двух сторон – как ее авангард, так и центр. Оба они и были атакованы.

3. Командующий французским авангардом, заметив, что голландцы приближаются к его боевой линии в более аварийном состоянии, чем он сам, послал вперед 6 своих головных кораблей, которые совершили поворот оверштаг и, таким образом, поставили голландцев между двух огней (Б). В то же время Турвиль, не имея в центре противника, поскольку отбился от передового отряда кораблей центра противника, использовал свои головные корабли, которые, благодаря диспозиции сил Герберта, остались без противника на траверзе. Эта свежая группа кораблей усилила атаку на голландский авангард (Б).

В результате состоялась стычка головных кораблей линий. Голландцы, уступавшие в численности противнику, сильно в ней пострадали. К счастью для союзников, ветер стих. И пока корабль Турвиля и другие французские корабли спускали шлюпки, чтобы посредством буксировки перестроиться к бою, союзники оказались достаточно сообразительными, чтобы встать под парусами на якорь. Прежде чем Турвиль оценил обстановку, юго-западное отливное течение отнесло его от места боя. Он встал, наконец, на якорь примерно в 3 милях от противника.

В 9 утра, когда течение поменялось, союзники снялись с якоря и взяли курс на восток. Многие из их кораблей получили такие сильные повреждения, что, судя по английским отчетам, было решено, что будет лучше уничтожить аварийные корабли, чем рисковать новым сражением ради их спасения.

Турвиль преследовал противника. Но вместо того чтобы приказать своим кораблям организовать погоню по возможности, он сохранял боевой строй, понизивший скорость хода эскадры до скорости самых тихоходных кораблей. События развивались в полном соответствии со сценарием, когда возможная боевая свалка превращалась на самом деле в обязательную. Разбитого, обращенного в бегство противника следует преследовать со всем рвением, но соблюдать при этом такой порядок, который позволил бы преследующим кораблям сохранять взаимодействие, – условие, ни в коей мере не подразумевающее соблюдение таких направлений и дистанций, которые требуются в начале или середине сражения с сильным противником. Неспособность организовать такое преследование указывает на недостающую черту военного дарования Турвиля. Эта неспособность сама по себе проявилась в звездный час его карьеры. У него больше не было таких шансов, как в этом первом генеральном сражении, в котором он командовал флотом и исход которого Гост, находившийся тогда на флагманском корабле, называет наиболее совершенной победой в морском сражении из всех, когда-либо одержанных. В то время это было действительно так – победа была наиболее полной, но не наиболее решительной, каковой, вероятно, могла бы быть. Французы, по свидетельству Госта, не потеряли даже ни одной лодки, не говоря уже о корабле, что, если верить этому, заставляет отнестись еще более критично к медленному темпу преследования. Ведь союзники, обратившись в бегство, посадили на мель 16 своих кораблей и сожгли их на глазах у противника, который гнался за ними до самого Даунса. На самом деле англичане оценивают потери союзников лишь в 8 кораблей – оценка, вероятно, столь же неточная, с одной стороны, сколь ошибочна оценка французов – с другой. Герберт увел свой флот (всего 15 кораблей. – Ред.) в Темзу и, сняв фарватерные буйки, сделал дальнейшее преследование противника невозможным[65]65
  Ледиард утверждает, что приказ об удалении фарватерных буйков не был выполнен (Op. cit. Vol. 2. P. 636).


[Закрыть].

Турвиль – единственный выдающийся исторический деятель среди моряков той поры, за исключением вновь активизировавшихся каперов во главе с Жаном Баром. Среди англичан на экстраординарные способности не может претендовать ни один из отважных и предприимчивых командиров эскадр. Турвиль, прослуживший к этому времени на флоте почти тридцать лет, сочетал в себе качества моряка и военного. С необыкновенной храбростью, блестящие примеры которой Турвиль демонстрировал в юности, он действовал в дальнейшем повсюду, где вел боевые действия французский флот, – во время англо-голландской войны, в Средиземноморье, против пиратов побережья Северной Африки. Дослужившись до адмирала, он лично командовал всеми самыми большими эскадрами, отправлявшимися в море в первые годы этой войны. Турвиль использовал в командовании флотом научные знания по тактике, опиравшиеся на теорию и практику, и добавил к этому практическое освоение морского дела, что необходимо для применения тактических принципов в мореходстве с наибольшей пользой. Но, наряду с этими выдающимися качествами, Турвилю, видимо, не хватало того, чего не хватает многим военачальникам, – способности брать на себя всю ответственность[66]66
  Сенелей, французский министр флота того времени, называл его «трусом головой, но не сердцем».


[Закрыть]. Осторожность в преследовании Турвилем союзников после сражения при мысе Бичи-Хед, хотя и трактуемая по-разному, проистекала из того же самого свойства характера, что побудило его через два года довести свой флот до полного разгрома в битве при мысе Ла-Хог (Аг) (автор пристрастен. В Ла-Хоге Турвиль потерял 12 кораблей, которые, будучи блокированными, были сожжены гребными судами англичан; перед этим же Турвиль, имея 44 корабля, выдержал натиск 88 кораблей врага. Остальные 32 французских корабля спаслись. – Ред.), поскольку он руководствовался приказом короля. Он был достаточно храбрым для любого дела, но недостаточно сильным, чтобы нести тяжелые последствия. Фактически Турвиль был провозвестником осторожной и искусной тактики грядущей эпохи, но все еще сохранял импульсивное стремление к жаркой схватке, которое было характерно для флотоводцев XVII столетия. После сражения при Бичи-Хеде Турвиль, несомненно, считал свои действия весьма удачными и чувствовал удовлетворение. Но он не смог бы вести себя так, как вел себя в этом сражении, если бы следовал принципу, выраженному Нельсоном: «Захвати мы десять из одиннадцати кораблей противника, позволив одиннадцатому кораблю уйти при сохранении возможности захватить и его, я никогда бы не считал такой день удачным».

Через день после сражения при Бичи-Хеде с его существенными, но все же частичными результатами дело Якова II в Ирландии было проиграно. Армия, которую Вильгельму III позволили беспрепятственно перебросить туда, превосходила по численности и боеспособности войска Якова II, так же как и Вильгельм III как вождь был выше экс-короля. Людовик ХГУ рекомендовал Якову II избегать решительного сражения, отступив при необходимости в центральную часть страны, население которой было полностью ему предано. Весьма сомнительной, однако, была бы польза от бегства экс-короля из ирландской столицы после пребывания в ней больше года, учитывая все негативные последствия этого. Гораздо более целесообразным было бы воспрепятствовать высадке войск Вильгельма III. Яков II попытался защитить Дублин, заняв оборону по берегу реки Бойн. 11 июля там сошлись две противоборствующие армии, следствием чего стало полное поражение Якова II. Сам экс– король бежал в Кинсейл, где обнаружил те десять фрегатов, которые предназначались для патрулирования пролива Святого Георга. Он сел на корабль и снова укрылся во Франции, адресуя Людовику XIV просьбы развить успех сражения при Бичи^еде посредством высадки французских войск в самой Англии. Людовик XIV раздраженно отказал в этих просьбах и распорядился, чтобы войска, еще остававшиеся в Ирландии, срочно возвратились во Францию.

Шансы на восстание в интересах Якова II, по крайней мере на побережье Ла-Манша, если даже существовали, то сильно преувеличивались воображением экс-короля. После благополучного отступления союзного флота в Темзу (15 кораблей из 60. – Ред.) Турвиль в соответствии с указаниями французского короля совершил несколько демонстративных высадок на юге Англии, но они отнюдь не способствовали успеху дела Стюартов.

В Ирландии сложилась иная обстановка. После битвы при Бойне ирландская армия, включавшая французский контингент войск, отступила к Шаннону и снова здесь закрепилась. Между тем Людовик XIV, отойдя от первого приступа гнева, продолжал посылать в Ирландию подкрепления и провиант. Однако активизация войны на континенте не позволяла ему оказывать достаточную поддержку ирландцам. Война в Ирландии завершилась через временной промежуток чуть больше года поражением при Агриме и капитуляцией Лимерика. Битву при Бойне, которая из-за специфичной религиозной окраски приобрела некоторую преувеличенную славу, можно считать датой прочного утверждения королевской власти Вильгельма III. Тем не менее более справедливо было бы сказать, что успех Вильгельма III, а также успех Европы в войне Аугсбургской лиги против Людовика XIV были предопределены ошибками морской войны французов в 1690 году, хотя в этой войне французы добились наиболее значительного отдельного успеха за все морские войны с англичанами. Что касается наиболее впечатляющих военных операций, то любопытно заметить следующее. Турвиль отправился в море через день после отбытия Вильгельма III из Честера. Он выиграл сражение при Бичи^еде за день до битвы при Бойне. Но реальная неудача в войне состояла в том, что французы позволили Вильгельму III беспрепятственно переправить большое количество войск в Ирландию. Для французов более выгодно было бы позволить ему перебраться в Ирландию без столь значительного количества войск. Итог ирландской войны состоял в благополучном утверждении Вильгельма III на английском троне и укреплении англоголландского альянса. Альянс двух народов под одной короной стал, благодаря их способностям в коммерческой и морской деятельности, а также богатству, добытому ими морской торговлей, залогом успешного ведения войны их союзниками на континенте.

1691 год выделяется только одним большим морским событием. Это было крейсерство Турвиля, получившее впоследствии известность во Франции как крейсерство «в открытом море» или «вдали от берега». Память о нем, как блестящем примере стратегического и тактического мастерства, до сих пор хранится французскими моряками. Резервная сила, уже отмеченная как отличительная черта наций, морскую мощь которых составляли не просто военные учреждения, но также характер и профессиональные склонности людей, теперь начала проявляться в действиях союзников. Несмотря на поражение и потери в сражении при Бичи^еде, союзный флот вышел в море в 1691 году в составе 100 линейных кораблей под командованием адмирала Рассела. Турвиль смог собрать только 72 корабля, то же количество, что и годом раньше. «Он покинул Брест с ними 25 июня. Поскольку противник еще не показывался у берегов Ла-Манша, он выбрал район крейсерства у входа в пролив, рассылая дозоры во всех направлениях. Получив известие, что союзники сосредоточились у островов Силли для охраны конвоя, ожидавшегося из Леванта, Турвиль без колебаний взял курс на побережье Англии, где также ожидался подход другого каравана торговых судов с Ямайки. Обманув английские крейсеры ложными курсами, Турвиль вышел прямо на караван, захватил несколько торговых судов и рассеял караван до того, как подошел Рассел, чтобы дать ему бой. Когда наконец Турвиль оказался перед флотом союзников, он так умело маневрировал, держась на ветре, что противник, увлеченный в открытый океан, потерял 50 дней, так и не найдя возможности навязать сражение. В это время французские каперы, рассредоточившись по Ла-Маншу, гонялись за торговыми судами противника и охраняли французские конвои, направляемые в Ирландию. Утомленный бесплодными попытками обнаружить французов, Рассел направился к побережью Ирландии. Турвиль, обеспечив охрану возвращавшихся французских конвоев, снова встал на рейде Бреста».

Реальные трофеи, захваченные флотом Турвиля, оказались незначительными, но его содействие войне французов на уничтожение торговли, его роль в отвлечении внимания союзников очевидны. Тем не менее потери английского торгового флота в данном году были не столь велики, как в следующем году. Главные потери союзников, видимо, пришлись на голландскую торговлю в районе Северного моря.

Две войны, континентальная и морская, хотя и велись одновременно, тем не менее не зависели друг от друга. Для нашего исследования нет необходимости в рассмотрении операций сухопутной войны. В 1692 году произошло большое несчастье с французским флотом, известное как поражение в битве при мысе Ла-Хог. В тактическом отношении эта битва сама по себе не имеет большого значения. Ее реальные итоги преувеличены, но народная молва сделала ее одним из самых знаменитых морских сражений в мире, и, следовательно, эту битву нельзя проигнорировать.

Людовика ХIV ввели в заблуждение сообщения из Англии и еще больше заверения Якова II, который заботливо лелеял свою веру в то, что приверженность его особе английских морских офицеров преобладала над их патриотизмом и верностью долгу. В связи с этим французский король решил предпринять попытку вылазки на южное побережье Англии под личным руководством Якова II. В качестве первого шага к этому Турвилю во главе эскадры из 50–60 линейных кораблей, 13 из которых должны были подойти из Тулона, следовало навязать сражение английскому флоту. Ожидалось, что многочисленные дезертирства англичан с последующей деморализацией их флота принесут французам легкую и решительную победу. Первой заминкой стала неудача с переходом эскадры из Тулона, которую задержали встречные ветры. Турвиль вышел в море с эскадрой, состоявшей только из 44 кораблей, но с безапелляционным повелением короля принять бой при встрече с противником, малочисленным или многочисленным, что бы ни случилось.

29 мая Турвиль обнаружил союзников в северо-восточном направлении. Их флот насчитывал 99 линейных кораблей. Дул юго-западный ветер. Перед Турвилем стоял выбор – принять бой или уклониться от него. Предварительно он вызвал на борт своего корабля всех флаг-офицеров и справился у них, следует ли вступать в бой. Все возражали против этого, но адмирал ознакомил их с приказом короля[67]67
  Автор следует традиционным и широко принятым версиям в оценке распоряжений Турвиля и мотивов его действий. Французский писатель де Кризенуа в весьма любопытной статье о негласных обстоятельствах, предшествовавших и сопровождавших это событие, приводит многие из этих традиционных версий. По его словам, Людовик XIV не испытывал сомнений в отношении верности английских офицеров своему флагу. Инструкции короля Турвилю, обязательные для исполнения в определенных условиях, не обязывали адмирала вступать в бой в той ситуации, в которой находился французский флот в день битвы. Тон инструкций, однако, подразумевал неудовлетворенность короля действиями адмирала в прежних морских походах, вероятно преследованием противника после битвы при Бичи-Хеде, а также сомнения в способности адмирала обеспечить твердое командование флотом в условиях начавшейся войны. Горькое чувство разочарования, следовательно, подвигло Турвиля на отчаянную атаку на союзный флот, и, согласно Кризенуа, военный совет в каюте адмирала и драматическое влияние повеления короля фактически не существовали в природе.


[Закрыть]. Никто не посмел оспаривать этот приказ, хотя (если бы они только знали это!) посыльные суда с противоположными распоряжениями уже тогда разыскивали французскую эскадру. Офицеры вернулись на свои корабли, и вся эскадра сомкнутым строем взяла курс в направлении союзников, которые ожидали ее, лежа на правом галсе в направлении юго-юго-восток. Голландцы находились в авангарде, англичане – в центре и арьергарде. Сблизившись с противником, французы пошли тем же галсом, сохраняя наветренную позицию. Турвиль, сильно уступая в численности кораблей, не мог вообще избежать того, чтобы линия неприятеля не дотягивалась до его арьергарда, который и так был ослаблен из-за чрезвычайной растянутости своей линии. Но он избежал ошибки Герберта в битве при Бичи-Хеде. Французский адмирал не вводил в начальную фазу боя авангард, имевший большие интервалы между кораблями. Он приберег его для сдерживания авангарда противника и тесного взаимодействия в сражении со своим центром и арьергардом (план 6а, А, А, А). Нет необходимости рассматривать все фазы этого неравного сражения. Поразительный итог его состоял в том, что, когда к ночи, вследствие густого тумана и штиля, прекратилась артиллерийская канонада, ни один французский корабль не спустил своего флага или был потоплен. Никакой флот не смог бы представить более убедительного доказательства своего высокого боевого духа и боеспособности. И такому результату способствовали во многом искусство флотоводца и тактические способности Турвиля, чего, следует также признать, недоставало союзникам. К ночи оба флота встали на якорь (Б, Б, Б). Отряд английских кораблей (Б') располагался к юго-западу от французов. Позднее эти корабли обрубили якорные канаты и позволили себе дрейф сквозь строй французов для соединения со своими главными силами. В ходе этого маневра они подвергались сильному обстрелу.

Защитив в достаточной мере честь своего флота и увидев бесполезность дальнейшей борьбы, Турвиль теперь позаботился об отступлении. Оно началось в полночь при легком северном ветре и продолжалось весь следующий день. Союзники преследовали французов, маневрам которых сильно мешало аварийное состояние флагманского корабля «Королевское солнце», лучшего корабля французского флота, который адмирал не решался затопить. Отступление основных сил велось в направлении Нормандских островов, причем под командованием адмирала находилось 35 кораблей. 20 из них, пользуясь приливом, прошли через опасный проход между островом Олдерни и континентом (мыс Ла-Хог на полуострове Котантен), достигнув благополучно Сен-Мало. Перед тем как другие 15 кораблей могли проследовать за ними, течение поменялось. Сброшенные ими якоря тащило по дну. Корабли понесло по течению в восточном направлении, в подветренную позицию относительно неприятеля. Три корабля укрылись в Шербуре, в котором тогда не было ни волнорезов, ни порта. Остальные 12 кораблей дошли до мыса Ла-Хог. Все они либо были сожжены командами, либо союзниками. Таким образом, французы потеряли 15 (12. – Ред.) лучших кораблей своего флота, самый малый из которых нес 60 орудий. Но этот урон несколько превышал потери союзников в битве при Бичи-Хеде (неверно. – Ред.). Негодование в связи с этим общественного мнения, а также привыкшего к триумфам и успехам Людовика XIV было несоразмерно потерям. Французы напрочь забыли величайшую самоотверженность Турвиля и его последователей. Ла-Хог стал, кроме того, последним генеральным сражением французского флота, который в последующие годы стремительно уменьшался. Так что это поражение нанесло ему, казалось бы, смертельный удар. На самом деле, однако, на следующий год Турвиль вывел в море эскадру в составе 70 кораблей, в то время, стало быть, потери были возмещены. (В июне 1693 года Турвиль перехватил у мыса Сан-Висенти конвой из Смирны, состоявший из торговых судов и конвоя – эскадры вице– адмирала Рука. Турвиль атаковал неприятеля, захватил 3 корабля и 46 судов, а 64 уничтожил. – Ред.) Упадок французского флота обусловило отнюдь не какое-то отдельное поражение, но общее истощение ресурсов Франции и высокая себестоимость континентальной войны. Эта война продолжалась главным образом благодаря участию двух морских стран, союз которых был закреплен успехами Вильгельма III в ирландской кампании. Не настаивая на том, что результат войны мог быть иным, если бы морские операции Франции в 1690 году имели другую направленность, можно с уверенностью утверждать, что их неверное направление стало непосредственной причиной того неблагоприятного поворота событий, который имел место, и главной причиной упадка французского флота.

Пять оставшихся лет войны Аугсбургской лиги, в ходе которой вся Европа вела вооруженную борьбу против Франции, не отмечены ни какими-либо значительными морскими сражениями, ни морским событием первостепенного значения. Для оценки влияния морской силы союзников необходимо подытожить и выразить в сжатой форме свидетельства незаметного постоянного давления на все сферы жизни Франции, которое она была призвана оказывать и сохранять. Именно так на самом деле морская сила обычно и влияет, но как раз из-за такого своего скрытого действия она, вероятнее всего, остается незаметной и нуждается в некотором подчеркивании.

Возглавлял борьбу против Людовика XIV Вильгельм III. Его предпочтения скорее армии, чем флота, в сочетании со склонностью Людовика XIV энергично вести войну скорее континентальную, чем морскую, а также постепенное удаление мощного французского флота с моря, сопровождавшееся сохранением в море союзных эскадр, не имеющих достойных противников, действовали в направлении той же самой тенденции. Далее, боеспособность английского флота, который вдвое превосходил по численности голландский, в то время находилась на весьма низком уровне. Деморализующее влияние правления Карла II преодолеть в течение трех лет правления его брата (Якова II) было невозможно, и существовала более серьезная причина для беспокойства, проистекавшая из политической обстановки в Англии. Уже отмечалось, что Яков II уверовал в приверженность английских морских офицеров и моряков своей особе. Оправданна ли была эта вера или нет, но новые правители Англии разделяли ее. Это порождало сомнения в лояльности и надежности многих офицеров и неуверенность в рядах командования флота. Утверждают, что «жалобы купцов имели под собой веские основания и указывали на нелепость предпочтения некомпетентных людей в органах, которые направляли морскую мощь Англии. И все же это зло не поддавалось лечению, поскольку более опытные кадры, долго служившие во флоте, считались нелояльными, и лекарство могло показаться хуже, чем сама болезнь»[68]68
  Campbell. Op. cit.


[Закрыть]. Подозрительность царила в кабинете министров и городе, разброд и нерешительность – среди офицеров. А человек, переживающий несчастье или неспособный к активному действию, знал, что его пассивность могла вызвать еще более серьезное обвинение в государственной измене.

После боя у мыса Ла-Хог прямые военные действия союзных флотов осуществлялись на трех главных направлениях. Первое направление заключалось в атаках на французские порты, особенно на побережье Ла-Манша и в районе Бреста. Эти операции редко были направлены на что-либо большее, чем нанесение местного ущерба и уничтожение кораблей и судов, особенно в портах, откуда выходили в море французские каперы. И хотя в ряде случаев корабли союзников брали на борт значительное количество войск, Вильгельм III ставил себе цели едва ли большие, чем проведение отвлекающих операций угрожающего характера с целью вынудить Людовика XIV снимать войска с полей сражений для охраны побережья. В общем, обо всех этих операциях союзников на французском побережье, в этой и последующих войнах, можно сказать, что они приносили мало пользы и даже как отвлекающие действия не вызвали существенного ослабления французской армии. Результат мог быть иным, если бы французские порты были бы менее укреплены или водные артерии Франции открывали путь в глубь страны, как наши Чесапикский и Делавэрский заливы, а также южные узкие проливы.

Во-вторых, союзные флоты приобрели большое значение для осуществления прямых военных действий, хотя сами не участвовали ни в каких сражениях, когда Людовик XIV решил в 1694 году придать своей войне против Испании наступательный характер. Испания, при всей своей слабости, доставляла тем не менее беспокойство, занимая позицию, угрожающую Франции с тыла. В конце концов Людовик XIV решил принудить ее к миру, перенеся военные действия на северо-восточное побережье Каталонии. Продвижение его армий было поддержано действиями флота под командованием Турвиля. И оккупация этой испанской провинции быстро двигалась вперед, пока подход союзных флотов, значительно превосходивших по численности силы Турвиля, не заставил французского флотоводца отступить в Тулон. Это спасло Барселону. С этих пор, пока упомянутые две морские державы сами не пожелали мира, они держали свои флоты у испанского побережья и препятствовали наступлению французов. Когда в 1697 году Вильгельм III стал расположенным к миру, а Испания его отвергла, Людовик XIV снова вторгся на испанскую территорию. Союзный флот так и не появился у испанских берегов, и Барселона пала. В то же время французский флот предпринял успешную экспедицию против Картахены в Южной Америке. Подвергнувшись этим двум ударам, каждый из которых наносился при помощи флота, Испания уступила требованиям мира.

Третьей функцией союзных флотов в военной сфере являлась защита морской торговли Англии и Голландии, и здесь, если верить историческим данным, они потерпели полный провал. Никогда еще война против торговли не велась в таких масштабах и с такими значительными результатами, как в этот период. Причем нападения на торговые корабли приобрели широчайший и разорительный характер как раз тогда, когда в годы, последовавшие за битвой у мыса Ла-Хог, большие французские эскадры покидали моря. Это противоречит утверждению, будто война против морской торговли должна опираться на мощный флот или на близость портов. Здесь требуется довольно основательное обсуждение проблемы, поскольку беды, доставленные морской торговле каперами, стали мощным фактором принуждения морских держав к миру. Точно так же субсидии за счет доходов от морской торговли, которые позволяли морским державам оплачивать, помимо своих собственных войск, континентальные армии, стали главным средством продолжения войны и навязывания Франции условий мира. Атаки на торговые суда и их защита все еще остаются актуальным вопросом.