Текст книги "Оборотни Его Величества"

Парень ушел, поминутно оглядываясь и замедляя шаг. Алесса помахала ему ручкой, делая вид, что проверяет, не расстегнулась ли подпруга. Толку от этого «защитника» все равно никакого. Лишь бы сам выбрался из квартала без проблем. Но не за ручку же его провожать, в самом деле?

Самое обидное, что Цирюльник сегодня охотится в другом месте, а может, в логове отсиживается. Был бы здесь, давно б клюнул на хрупкую, безобидную с виду барышню. Целый час на морозе блуждала почем зря. Ну, хоть пар напоследок выпустить, а то внутри так и кипит…

Алесса встала аккурат посередке между избами и, сжав руки в кулаки, запрокинула голову к Белой Сестре:

– Циррю-ульник! Эге-гей!!!

– Кхм.

– Вы?!

– Зависит от того, что вы имеете в виду. Что есть «я»? Прямоходящий разумный индивид, один из сотни тысяч подобных мне, но отличающийся от остального населения мира по видовым внешним и внутренним признакам, или же конкретная личность с определенными убеждениями, мировоззрениями и уникальным складом характера?

Ну и… девка… Эх и… Сущая демоница! Полбеды, если б еще была страшная и здоровая точно орчанка, такая, что иначе как волоком парня в постель не затащит, да ведь нет же! Статуэтка с личиком Капризной Гостьи, каковую скадарцы ваяют одетой в четыре лоскута на трех завязках. Такой наряд подошел бы ей больше, чем мужское платье, металлические наручи и подкованные сапоги… Ох, подкованные!

Парень машинально потер зад. Хорошо хоть наколенники не надела… с шипами…

Ведьма! Но красивая. И злобная. По словам господина Стайна, соковцы ею баб из своей канцелярии пугают.

Ведь отделала, как щенка. Налетела и отделала. Страшно подумать, что могло случиться, если б довелось вытаскивать ее откуда-нибудь за хвост. Ничего себе работенка…

Не пойдет сейчас к Стайну отчитываться. В корчму пойдет. Отдохнет, согреется, поужинает, только пить не будет, чтоб не пахло. А после скажет, что объект был успешно выпасен до дворцовых ворот, да там и оставлен. Если сгинет, значит, еще раз сбежала. Пес он ей сторожевой, что ли?!

Так решил незадачливый шпион, когда кто-то бесцеремонно развернул его за плечо.

– Чего надо? – огрызнулся парень, но, разглядев щеголеватый костюм незнакомца, сбавил тон: – Что вам угодно?

– Только сердце.

– Шантэль, бросьте дурить.

– Я философствую, а культивация насекомых в голове – это ваша с Винтерфеллом привилегия, л’лэарди.

Шантэль, улыбаясь как ни в чем не бывало, сидел на верхней ступеньке крылечка, вытянув калечную левую ногу. Судя по тому, что при ходьбе колено сгибалось, как раз до него и доходил протез. Триш «бедненькую» ногу лелеяла, даже валик купила, пригрозив Лису: если погрызет или прожжет, сам станет валиком.

– Что вы здесь делаете?

– Вопрос в том, что здесь делаете вы, л’лэарди?

– Хочу найти Цирюльника и убить! – свирепо выдала науми. Все равно колючего всезнайку не проведешь.

– Браво, л’лэарди! Отличный способ скоротать вечер. Но боюсь, до адресата приглашение на чай не дошло, да и вряд ли он знает о вашем существовании. К тому же только одно тело было обнаружено в ремесленном квартале.

– Значит, пойду искать его в парках.

– Нет, л’лэарди, вы пойдете домой.

– У меня здесь нет дома! И я – не л’лэарди!

– Вы можете отвергать титул, но не происхождение.

– Вы знаете, кто я.

Придерживаясь за ветхие перильца, эльф тяжело поднялся. Хотелось подать ему руку, но Алесса не стала унижать гордого л’лэрда помощью от женщины. И почему с тростью не ходит? Может, думает, что к мундиру только клинок полагается, а к остальным его нарядам – чудна́я прическа да каменья? Впрочем, сейчас Шантэль нацепил скай’лер, несмотря на богатый зимний кафтан.

– Я вижу бабочку, которая вот-вот расправит крылья. Но они еще очень хрупки и ненадежны, Алесса, да и время для пробного полета вы выбрали неудачно. Что если Цирюльник – не человек? Если он – метаморф, сильнее вас? Если он бродит рядом, выжидая подходящий момент? Я всего лишь старый эльф, уже не такой сильный, быстрый и ловкий, каким был когда-то, у которого вдобавок страшно замерзли ноги.

– Обе?!

– Обе, – серьезно подтвердил Шантэль. – До самого пояса. Пойдемте домой. Симеон небось всю кладовую обчистил, переживая за вас.

Симка, Симочка… Погрузившись в омут проблем, совсем забыли о том, кто остался на плаву. Сколько уже не встречались? Неделю, не меньше. А ведь бок о бок живут.

– Я должна убить Цирюльника, – уже без прежней уверенности сказала науми.

Шантэль сам подошел, взял ее под руку, а кобылку – под уздцы. Стало спокойно-спокойно. Ясно теперь, почему Триш закрывает глаза на менторские повадки и нездоровый цинизм наставника. Он шагнул, и лошадь с девушкой пошли рядом.

– На закате той эпохи, еще до сошествия Иллиатара, в Силль-Миеллоне жил один эльф. Все у него было: дом у ручья, жена, взрослые дети, а сам эльф служил… кхм, скажем, десятником. Тогда Неверрийской империи еще не существовало, а орки были не чета нынешним и жили набегами на человеческие крепости и на нас. Во время одной из стычек командир неудачно выбрал тактику боя, и вместе с половиной тысячи погибли трое сыновей того десятника. Он с головой окунулся в свое горе, не замечая, что жена, которой пришлось еще горше, деревенеет на глазах. Все видели, а он – нет. Однажды утром она попрощалась с эльфом и ушла в Священную Рощу Предков. И уже не вернулась. Первые десять лет эльф ждал, когда Пресветлая призовет и его. Жить в одиночку он не умел. Но дни тянулись за днями, и постепенно он начал понимать, что уйти вот так, ничего не оставив после себя, будет эгоизмом по отношению к эльфам своей Ветви, да и ко всем смертным, живущим в мире. И он нашел, чем заполнить пустоту.

– Чем же?

– История. География. Философия. Педагогика. Не для себя, а для тех, кто будет жить после. Я не верю, что в нашем мире существует только два континента: иногда на восточное побережье залетают диковинные птицы, заплывают неведомые морские звери. Теперь, когда у нас есть модель теплохода, можно пересечь океан и заполнить белые пятна на карте. А я построю цеппелин и увижу мир с высоты орлиного полета.

– Вы так заманчиво говорите…

Так вот какой вы настоящий, л’лэрд Шантэль Тирриашаль’язык’сломишь…

– Помните, что надежда жива, пока живет вера в нее. Ведь это Винтерфелла девиз, верно? Кольцо аватар и корона никогда не надевались одновременно, но кто поручится за будущее? Идемте домой, принцесса, а по дороге я расскажу вам, как вместе с Бахмутом по прозвищу Худой Лапоть истреблял гулей в берберианских курганах…

– Тем самым Бахмутом Твареборцем?! Учеником Иллиатара?!!

– Тем самым, л’лэарди, тем самым. И, кстати, с Лидием Землепашцем вовсе не пшеничная нива возговорила, как в притче написано. Это была делянка конопли, а пал тогда к самым деревням подошел.

Глава 11

– С добрым утром.

Жестковатая подушка зашевелилась. Ирэн наконец открыла глаза. Чертоги тонули в теплом солнечном свете, лившемся из хрустального окна с морозным узором. В луче танцевали золотые пылинки, мягко сияло светлое дерево. Кажется, оба очутились не на своем Небе. Знать бы, к кому из Созидателей занесло. Хорошо, что вместе: Дан и с богами найдет общий язык. Не сказать, что лежать втиснутой в узкую щель между стенкой и парнем головой на мускулистом плече было удобно, зато тепло и спокойно. Только правая рука горела. Но ведь на том свете нет боли?

– Где мы? – Ирэн приподнялась, упираясь в живот аватара.

– Уй!!! – Черные глаза округлились, брови вздернулись до середины лба. Ирэн спешно убрала забинтованную руку и отдернула одеяло. Тряпки оказались на месте, стало быть, раны тоже. Все ясно…

Ясно?!! Все получилось!!! Заведомо провальный обряд, на который кэссиди решилась не иначе как с помешательства и проведенный впервые в жизни, удался!!!

– Дан, прости! Ты как?

– Ничего, – лаконично ответил парень, прикрыв руками случайно пострадавший живот. Губы оставались бледными и сухими, под глазами залегли тени, но умирать Дан вроде передумал. – Не знал, что ты умеешь колдовать, наследница.

– Колдовать? – Ирэн прикинулась непонимающей.

– Армалине пришлось сменить ипостась, чтобы пролезть вон там. – Аватар показал на дверь. Оказывается, над самым полом было проделано отверстие как раз под размер юркой лисицы. – Она нашла нас обоих на полу в окружении свечей. Подумала было, что и ты мертва, но оказалось, что я жив, как ни странно. Ну а коль такая пляска пошла, она решила лишить жизни ни в чем не повинного индюшонка ради прожорливого меня. Кстати, Армалина видела либр и теперь думает, что ты маг. Так кто же ты, наследница?

Самой бы разобраться. Те, кого она увидела под пологом гор, назвали ее… Это невозможно!

– Все девочки династии Нэвемар до семилетия первенца являются жрицами Иллады. К ней я вчера обратилась, и она услышала.

– Барынька так боится остаться одна? – Дан бережно сжал в ладонях ее забинтованную руку. Вроде бы шутил, да всерьез.

– Кэссиди не желает оставаться одна, – с усмешкой поправила Ирэн. – К тому же я к тебе уже привыкла. Ты помнишь о том, что было вчера?

– А что я должен помнить?

– Ничего. – Девушка беззаботно пожала плечами. Сам не помнит об обещании, данном кэссиди, так не ее проблемы. – Ты сказал, что я красивая.

– Могу повторить!

– Я сама это знаю. Кольцо вернуть?

– Зачем? Я же его тебе подарил, так что носи на здоровье, коль не побрезгуешь.

– Не побрезгую, но к нему придется заказать колье и серьги. Я же не ваша Леська, чтобы увешиваться разномастными каменьями…

– Как будет угодно кэссиди. – Дан криво ухмыльнулся, но, похоже, его что-то задело. Знать бы еще, что. Он выпустил ее руку и попытался принять сидячее положение, но, охнув, раздумал. – Надеюсь, яд миелл-тьярра этим кровопийцам аукнется…

– А знаешь, сколько крови ты выпил у меня?

– Наверное, всю, потому что у тебя лицо зеленое как лягушачье брюшко.

– Что?!

Как на пружине перелетев через Дана, Ирэн метнулась к оплетенному соломенной рамой зеркальцу, маленькому, в две ладони. Но и этого хватило, чтобы рассмотреть немного бледное и помятое спросонья, но отнюдь не зеленое лицо с малиновым пятном во всю щеку: отлежала. Н-да, краса неписаная. Неописуемая, верней.

– Вид сзади мне нравится, – серьезно сообщил парень. – Избушка-избушка, повернись ко мне фасадом!

Ирэн сообразила, что стоит в насквозь просвечивающей сорочке на кружевных бретельках, залитая потоками солнечных лучей. Шутника до жути хотелось садануть хоть чем-нибудь, но было жалко. А еще – смешно.

– Смерд!

– По происхождению я дворянин вообще-та-а-а… – Аватар зевнул, обнажив чуть удлиненные заостренные клыки. Странно, раньше это было не так заметно.

– Саар? – заинтересовалась Ирэн, временно отложив мстительные мысли.

– Саар, саар… Саар кислых щей: все, что было, по дурости просе… просаарил.

– Это неважно. Главное – происхождение.

– Ах-ха… – Дан зевнул снова, заманчиво нежась в постели. – Ты меня хоть обними, что ли?

Как это здесь говорят… уважила!

Потянулись совершенно бестолковые дни. Сперва Дан беспокоился о возможной погоне и порывался сняться с места, но услышав, что во время телепортации они с Ирэн угодили на замерзшую реку, стал нервничать меньше. Вместе с уплывшим по течению льдом оборвался и след, а верней всего, те, кто шел по нему, решили, что беглецы утонули. Тем не менее задерживаться не стоило. Кэссиди – кусочек лакомый, а оттого опасный для всех, кто ей помогает. Свой выбор Дан сделал в гроте Хрустальное Эхо, на тигриной шкуре обнимая тогда еще сури Ирэн, но сейчас не хотел подводить под удар кицунэ и ее друга.

Друг, кстати, оказался варгом. Ну, что ж… бывает и оригинальней! Лисы с волками, по крайней мере, к одному семейству псовых принадлежат. А вот Леська и Вилль по закону природы должны грызться, точно кошка с собакой, но ведь вопреки этим законам более-менее ладят, даже о детях мечтают. Хе-хе, причем каждый представляет в люльке собственную породу. Армалина с Мирославом обзаводиться люлькой не спешили, просто наслаждались друг другом и совместным бытом: одна пользовала жителей Вилейки, Ивлинки и Закомаринки (иногда приезжали горожане из Нагорицы), второй обходил дозором владения, оберегая их от нечисти да хищников, заблудших с чужой территории. Отчего-то название первой деревни казалось знакомым. Вилейка, Вилейка… Это слово кружило в голове, но каждый раз, когда озарение выдергивало сачок из омута памяти, увиливало шустрой плотвичкой.

Ирэн тоже виляет ловко. Околотками вызнав, что чета метаморфов недолюбливает магов, «чистосердечно призналась», дескать, пару лет назад схлестнулась с одним из них в жарком споре о преимуществе веры над колдовством. Ставкой послужил кулон против либра Одаренного. Трофей спора висит на шее. Ирэн не отрицала скадарского подданства, напротив, расписала Катарину-Дей так, что Армалина чуть ли не с кулаками пристала к Мирославу с требованием свозить ее на южное побережье. Правда, из будущей кэссарицы наследница стала жрицей Иллады, променявшей алтарь, почет и девственность на любовь одной остроухой сорвиголовы. Кицунэ связала увиденное с услышанным и… в общем, если и не купилась, то «завиляла» это не менее ловко, чем Ирэн. О, женщины, сосуд коварства и лицемерия! На момент «исповеди» остроухая голова была по макушку напичкана снотворным и не то, что возразить, даже как-то оправдать свои богохульные действия не могла.

Мирослав не поверил ни единому слову. Зато при виде развязанного кошеля с золотом его хмурое лицо посветлело, а в глазах цвета грозового неба блеснули зарницы. Показав деньги, Дан спал спокойно. Ножа в спину он не боялся. Таким же складом характера обладал покойный Раф – не понимающий шуток угрюмый парень, готовый рискнуть жизнью за выручку охранника купеческого обоза, но не ограбить.

Тем более своих.

В когорту «своих» влились без порогов и подводных камней. Хозяева, видимо, не впервой пускали квартироваться увечных незнакомцев и держались просто, ну а постояльцы не привередничали. Даже пытались помочь по хозяйству в меру сил и умений.

Увы, силы и умения пока что расходились с желанием и даже старанием. Вернувшись из обхода, Мирослав, в первую очередь, поцокал на заметенный двор, потом позавтракал, поскреб двухнедельную щетину и пошел за лопатой, даже не передохнув. Дан порывался взяться за вторую лопату, но варг предложил ему хоть дров попытаться наколоть. Расщепив третье полешко, аватар скрючился на снегу, держась за живот.

Собственное бессилие угнетало, об украденной сабле Дан запретил себе думать: Адэланта не была Тай-Кхаэ’лисс, но расстаться с ней оказалось больно почти физически. До чесотки хотелось вымыться, а еще лучше – как следует попариться в баньке с последующим купанием в снегу, но знахарка строго-настрого запретила оба пункта, так что приходилось довольствоваться бадейкой. Зато спину терла будущая кэссарица!

Заживало неважно. Во-первых, из-за яда, протравившего кровь, во-вторых, раны брюшной полости сами по себе неприятные и болезненные. Ну а третьей причиной была Ирэн. Когда девушка находилась рядом, живот болел постоянно. От смеха. Чего только стоил забег с индюшками! Сам процесс Дан не видел (хвала Пресветлой, не то точно загнулся бы!), а только результат, когда потная, взъерошенная, отчаянно лязгающая зубами укротительница гепардов влетела в дом на такой скорости, будто за ней гналась не домашняя птица, а орава процентщиков, размахивающих расписками с десятизначным числом. С козой, правда, поладила. Наверное, бодливый характер роднил. А может, любовь к капусте, репе и прочей огородной ботве. Сам Дан до отвала наелся бы непрожаренного мяса и запил пивом, но, увы, больному полагался только бульончик, кашки да чаек цвета детской неожиданности, по вкусу наверняка такой же. Фу! Ирэн рискнула попробовать из солидарности, но, перекосившись, выплюнула прямо на пол. Видимо, сравнила с тем же самым. Вообще кэссиди держалась молодцом настолько, что аватар усомнился в ее неприспособленности к полевым условиям. Ведь может, когда хочет.

Даже изъявила желание подмести комнату, глядя на ловкую работу Армалины. Правда, после уборки сор осел на мебели: Ирэн махала веником, как лаптой. Ну ничего, с непривычки и блины иной раз оказываются на потолке.

Индюшка – это не птичка. Это – ЗВЕРЬ. Страшный зверь с повадками плотоядной нежити хуже гуля. Морды у них такие, что если бы достало мозгов использовать корыто не в качестве поилки, а как зеркало, все стадо хватил бы сердечный приступ вкупе с заиканием и неизлечимым нервным тиком. Однажды спозаранку, когда Дан еще не вставал, Армалина вручила кулек с зерном и попросила «покормить птичек». Знай Ирэн, под чем подписывается, осталась бы сама обрабатывать воспалившуюся рану и следить за тем, чтобы больной доел кашку. До сих пор индейку она видала только на золоченом блюде, ощипанную и запеченную, а теперь стало интересно посмотреть вживую.

Как смущенно пояснила ведунья, птицу покрупнее она завела, чтобы в лисьей ипостаси не возникало желания воровать у себя самой. Правда, насколько крупнее, не уточнила. В помещение для живности можно было попасть прямо из дома, но, справедливо рассудив, что света будет маловато, Ирэн настежь распахнула дверь со двора. Мощный кисловато-приторный коктейль, единственным знакомым компонентом которого казался запах сена, разил наповал. Кэссиди поморщилась: в дворцовом зверинце так не смердело. Из-за плетенки лукаво выглянула круторогая козочка, пушистая и белая, как комок ваты… а потом из ящика с золой, стоящего в дальнем углу, вылезла нежить, раздраженно встряхивая мертвенно-сизыми лохматыми перьями. С длинной шеи перья уже повылезли, а плоть протухла до малинового оттенка. Над клювом нависал отвалившийся лоскут гнилого мяса. Наверняка эти твари состояли в родне с гарпиями и граями. Нежить была не одинока и охотилась стаей числом в десяток уродливых голов, буравящих добычу крохотными злобными глазками.

В свое время Ирэн не испугалась тварей Темного города, а тут попятилась: нежить, спокойно разгуливающая средь бела дня, как-то настораживала. Вот, значит, каких «птичек» разводят неверрийские ведьмы?!! А нянюшка Лемма врала про рябых курочек, несущих золотые яйца, и белых гусей-лебедей! Небось у Армалины и ступа с помелом в кустах припрятана, а корешки ей помогают выкапывать не говорящие мышки-норушки, а молчаливая бригада кротов-зомби!

Твари меж тем принюхались, распушили хвосты, заклекотали… и, соскочив с насестов, кинулись к девушке всем скопом.

На беговой дорожке Ирэн всегда показывала отличный результат, но тут побила рекорд скадарского чемпиона. Описав тройной круг вокруг избы (твари не отставали, видимо, надеясь выбить у лидера марафона факел первенства), она поняла, что ее призвание – короткая дистанция. Метким броском кулька сбив с ног ведущего преследователя, нырнула в сени, затем – в комнату, громыхнула щеколдой и сползла по двери, утирая рукавом хладный пот.

Глаза полукровки озадаченно заморгали над чашкой. Ведунья упустила ложку в котел с кипящим супом, Мирослав машинально сунул руку достать и взвыл.

– Нежить! – глянув в окно, выдохнула Ирэн. Во дворе царили давка, шум и гам; клювы, когти, крылья так и мелькали. – Меня не догнали, теперь друг друга жрут! Подай мой арбалет…

– Чтоб тебя … на … и … в!.. – тряся недоваренной рукой, выругался варг, но кэссиди не осерчала. До сих пор колотило, как в ознобе.

– Ты что ж, милая, индюшек не видела? – непритворно изумилась Армалина.

Индю-у-у-ушек?!!

– Это – индюшки?! Это – василиски-мутанты, и они хотят жрать! Вон одного уже заклевали, сейчас начнут рвать!

– Ты, милая, в следующий раз зерно в корыто сыпь, они и не подерутся. – Спохватившись, ведунья достала с полки мазь от ожогов.

Услышав стон, Ирэн встревоженно обернулась. Дана трясло, но не от лихорадки. Он хохотал над будущей ксарицей как сумасшедший и не считал нужным скрывать это безобразие. Смерд. Все трое – смерды. И индюки их – смерды, психопаты демоновы.

Впрочем, ладно. Это… нехай ржет!

Ирэн боялась, что после злоключения Дан будет сам не свой и прежний балагур останется там, на грязном полу овина. Аватар не изменился, только когда речь заходила об оружии, мрачнел. Кэссиди же ничуть не сожалела о потере сабли с именем женщины, с которой он когда-то делил постель. Новую купят, лучше прежней. Гораздо лучше. Вот косу было жаль по-настоящему. Клятые упыри ее продадут, и какая-нибудь лысая морщинистая самка грифа наденет шикарный парик из мягких эльфийских волос. Чтоб у нее нос отвалился. И в тарелку упал. Прямо на званом ужине. Подсоби, Иллада-Заступница!

Криво обрезанные волосы мешались, их нельзя было сколоть, а забрать разве что в два куцых хвостика, что выглядело бы оригинально, но отнюдь не мужественно. Впрочем, Армалина взяла ножницы и за полчаса все исправила.

– Готово! – Она сняла полотенце и отклонилась назад, любуясь работой.

Дан повел плечами, хихикнув совсем по-мальчишески, тряхнул головой:

– Уши щекочет и шея мерзнет. И как?

– Мне нравится, – сдержанно одобрила Ирэн.

– Правда?

Правда-правда. Черные волосы легли аккуратной шапочкой, а лоб оставался открытым в обрамлении двух прядок покороче. Прическа шла Дану даже больше, чем тугая коса, и появлялось необъяснимое желание взлохматить ему макушку.

Почти месяц они прожили в лесной избушке, прежде чем ведунья скрепя сердце истопила для страдальца баню. Глядя на его абсолютно счастливое лицо, будущая кэссарица решила: пора.

К сумеркам натопили достаточно снега. Клятвенно пообещав не перегреваться и не нырять в сугробы, Дан быстренько выскользнул за дверь, пока ведунья не передумала. Ирэн прихватила полотенца. На темном бархате небес дозревала луна, яркая, как головка пряного сливочного сыра со сладким перчиком, для красоты присыпанная звездной кукурузой. Струйка дыма закручивалась спиралью и растекалась над двором кисейным покрывалом. Пахло морозом, хвоей и деревом. Разбросав одежду на полу предбанника, Дан с диким воплем нырнул в окутанное паром помещение. Нет, ну точно пацан. Только не эльфенок, а ильмарранский абориген, вышедший на тропу войны. Судя по топанью и гиканью, абориген сейчас исполнял ритуальный танец вокруг бадьи.

– С гуся вода-а-а! Да-а-а!!!

Перегрелся, что ли?

Ирэн неторопливо подобрала и сложила на лавке его вещи, рядом – свои. Без дразнящего ноздри запаха аллозии, пробуждающего шальные желания, девушка себя чувствовала неловко. Вот Дан, похоже, давно разучился стесняться противоположного пола, если вообще был знаком с этим чувством. С такой нахальной физиономией прямой путь в увеселительное заведение, где клиентура носит платья, а актеры с помоста кидаются в нее одеждой. Многие сури прямо-таки рвались на эти представления, но Ирэн не находила ничего восхитительного в вероятности получить по лицу чьими-нибудь штанами.

– Кто успел – тому мочалку ажурную, лопух – по ковшу дежурный! Аха-ха-ха! – намыливался парень.

Бедный, совсем с головой плохо.

В парилке и так было не продохнуть, но Дан все плескал на печь как одержимый. Дорвалась мартышка до бананов! В итоге бестолковое создание начало штормить, и Ирэн настойчиво потянула его к выходу. Но Дан просто не был бы собой, если б даже такое обыденное дело, как помывка, не завершил на мажорной ноте.

– А теперь, почтенная публика, финальное действо нашего спектакля! – Раскланявшись перед бадьями, ковшом и мочалкой, аватар взял Ирэн на руки.

Даже не предполагая, что он задумал, девушка вцепилась в его плечи. Дан вместе с клубами пара вывалил из бани и, остановившись у навеса с поленницей, задрал голову к новым зрителям – луне и звездам:

– Сольная ария! – И с размаху плюхнул кэссиди в сугроб по самый подбородок.

– А-а-а!!!

– Занавес. Аплодисменты!

И эта гиена захохотала!

Даже снежок по лбу не угомонил, а только раззадорил.

Когда вернулись в избу, там ждал накрытый стол, в центре которого блестел холодной испариной глиняный кувшин. Легкий аромат хмеля успокаивал и расслаблял. Невольно кэссиди вспомнила своего жениха ки’саара Бэзила. Нет, он не был уродом, дураком или занудой, но Дану с его рельефным торсом, безупречным волевым лицом и умным, немного лукавым взглядом в подметки не годился. И он точно не стал бы играть в снежки или рисовать в сугробе «птичку», глядя на звезды.

– Мы на полчасика, – подмигнула Армалина. Мирослав обнял подругу за талию, поцеловал в ушко:

– Через полчасика ты в парилку только нос рискнешь сунуть, а хвост – через часик.

Метаморфы ушли, плотно закрыв дверь. Тактичные какие.

Поводив носом над кувшином, Дан в расстроенных чувствах погладил живот:

– С земляникой и имбирем. Эх… Налью себе чаю.

Дождавшись, когда он отвернется, Ирэн щедро плеснула в кружку и мигом осушила. У напитка был медовый вкус, приправленный оттенками трав и ягод, а также ощутимая крепость. Пока аватар гремел чайником, наследница еще дважды махнула по полкружки. О-о-о, похорошело-то как! Неловкость отступила, кэссиди перевела взгляд с лопаток парня на талию, затем – ниже. Захотелось его ущипнуть. А воля будущей кэссарицы – закон!

Увы, щипок вышел далеко не так хорош, как рисовало воображение. Точнее, совсем не вышел. Дан, хрюкнув, клюнул носом в чашку и оторопело уставился на девушку. Потом принюхался. Хмыкнув, выгнул бровь. С носа сорвалась капля.

– Я тебе не указ, но учти, что медовуха – штука коварная. Будешь потом бесиков со стен подметать.

Какой все-таки душка! Ирэн чмокнула в мокрый нос, отобрала чашку и, взяв Дана за руку, отвела на кровать. Сама забралась к нему на колени, лицом к лицу.

– У меня есть к тебе предложение!

– Какое? – Бровь изогнулась еще круче, губы тронула улыбка.

Какое, какое… Деловое!

– Стань моим кэссарем.

О Семь Ларов, этот лик стоит увековечить в мраморе! Под названием «Повелитель Смятенный». Повелители Грозный, Внемлющий и Задумчивый уже стоят в трапезном зале. Наконец Дан подобрал слова и челюсть:

– Хе-хе. Оригинальная шутка.

– Я не шучу. Дан, сколько тебе лет?

– Пятьдесят три… Летом будет.

– По-моему, самый возраст, чтобы чего-то добиться в жизни! Трона, например.

– Да какой из меня правитель?! Из меня даже политик, как из носорога танцовщица!

Ирэн толкнула его в грудь, опрокинув на спину:

– Ну-у, не прибедняйся! По крайней мере, ты пользуешься столовыми приборами и не сморкаешься в скатерть. Язык у тебя подвешен отлично, а большего и не надо.

– При чем тут насморк и язык?! Я…

– Ты внимательный, справедливый, а еще хорош собой. Люди тебя полюбят.

– А уши купируем?! Я – не человек!

– Да хоть гоблин! В Скадаре нет ваших дурацких предрассудков против расы. Кого кэссарица выберет – тот и кэссарь. Я могу надеть венец хоть на нищего из помойки, но отдам его тебе.

– Я все же перегрелся. У меня горячка, бред и слуховые галлюцинации. – Дан закатил глаза. – Я уже вижу перст Судьбы, грозящий мне из ведра под умывальником…

Ду-у-ушка! Ирэн поцеловала его в оба глаза по очереди, вернув взгляд к себе любимой.

– Эданэль, ты только подумай, что я тебе предлагаю. Хочешь текстильную фабрику? Забирай все. Конюшни, винодельни, механические заводы, доки, рисовые поля, луга, леса, горы, море, города… Весь Скадар – у твоих ног, мой северный волк. Делай с ним все что хочешь, ведь я знаю: зла ты нам не принесешь. – Парень слушал, затаив дыхание, и кэссиди решила закрепить эффект поцелуем в приоткрытые губы. – Для начала можешь скормить тиграм своих палачей из «муравейника». Или колесовать. Я с удовольствием на это посмотрю.

– Охо-хо…

– Хорошо, не буду смотреть!

– Живо-от…

– Прости… – Ирэн сунула руку под рубашку. Кожа была обжигающе горячей, гладкой, как согретая солнцем бронза. Не-эт, к Бузиле такого не почувствуешь. – Дан?

Аватар посерьезнел, взгляд отчего-то стал тяжелым, недоверчивым.

– Я… Я, наверное, должен подумать…

– После подумаешь, а сейчас…

– Погоди, Ирэн. Все же ответь мне на вопрос: почему я? В чем подвох?

– Нет подвоха. Как насчет того, что ты мне просто понравился?

– Что ж, я, пожалуй, поверю. Но ведь это не все?

Нет, не все, крылатый волк. Но в Скадаре говорят: тайны прошлого, раскрытые в неверном свете, могут бросить тень на будущее. Тик-так. Час еще не пробил.

– Все. Мне нравится в тебе все, включая расу. Как будущая кэссарица я обязана заботиться о том, чтобы после моей смерти венец принял достойный наследник. Наш ребенок будет надежно защищен твоим даром от возможной мести Одаренных и любых хворей. Он станет самым могущественным, сильным и неуязвимым правителем в истории династии Нэвемар. А теперь помолчи…

Аватар промолчал. Да, крылатый волк, защищен от любых хворей. Увы, не только Венец Стихий передается по наследству.

Аватар сам себе дал зарок, что никогда никому не позволит использовать себя втемную, неважно, для каких целей. Хоть ради мира во всем мире и всеобщего блага. Скрепя сердце Дан согласился бы на роль хищника, за стол и кров позволившего временно себя укротить, но только не золотой рыбки, которую кормят, выдергивают сачком из привычной среды, чтобы рассмотреть поближе, периодически подсаживают самку… Эту грань Ирэн прочувствовала тонко и не затянула с откровениями, а когда откровения подаются под таким соусом, хищник втягивает когти и урчит: «Еще, еще-о-о…» Но если в первый раз полную потерю контроля можно было списать на действие феромона, то сейчас Дан находился в абсолютно трезвом уме, и тем не менее в меру туманного, в меру ироничного ответа придумать не успел. Кэссиди оказалась далеко не такой раскрепощенной, как пыталась внушить всем, включая себя, зато сообразительной. Впрочем, медовуха понадобилась только на старте, а дальнейшее аватар занес в свой послужной список, да и наследница хороша. Эх, хороша! С этакой супругой будешь чувствовать себя вечным должником.

К слову, Армалина варила отличную медовуху. Наследница, отродясь не пившая ничего крепче легкого молодого вина, в одиночку прикончила полкувшина, но голова у нее наутро не болела, и мысли не путались. Вот у Дана – да. Ирэн помнила, что говорила накануне, и от слов не отказывалась, даже настаивала. Кэссиди вообще вела себя так, словно все уже было решено. Конечно, воля будущей кэссарицы – закон, а мнение остроухого полукровки что значит? И после коронации не изменится ни-че-го. Правитель в Скадаре может быть только один – наследник престола по династии Нэвемар, а второй – всего лишь формальная должность обожателя Его или Ее Величества, необходимый компаньон для продолжения рода. Вот так-то. Деловое предложение, не отягощенное лишними чувствами.

Из «муравейника» кэссиди вытаскивала союзника, в гроте Хрустальное Эхо соблазняла уже отца своих будущих детей (а чего тянуть пса за хвост?), но за кем возвращалась в Распутье и ради кого проводила обряд? Расстроилась она искренне, так не сыграешь…