Текст книги "Петра. Часть I"

Петра сначала спорила, убеждала, потом замолчала, и это должно было стать более убедительным, чем слова. Будь Михаил более внимательным, он бы вспомнил, что Петра всегда замолкала, когда не видела реальных возможностей изменить ситуацию. Между ними с каждым днем росла полоса отчуждения, которую, уже никто не желал ни сокращать, ни обсуждать.

Миша чувствовал свою вину, но ему стало казаться, что с некоторых пор в отношениях с женой исчезла былая страсть. А эмоциональная Эля давала ему много новых ощущений, одно из которых было замешано на необходимости скрывать эту связь. Разум и чувства Михаила расстались.

Ощущения страха быть застуканным на месте, добавляло остроты отношениям. Алкоголь был неизменным спутником их встреч, и Миша иногда вообще не приходил домой, не желая объясняться и вскоре Петра, не устраивая сцен, предложила пожить отдельно.

После очередной ночной встречи с Элей, Михаил пришел домой ближе к полуночи и увидел, что в гостиной стоят собранные чемоданы. Петра вышла из детской и, кутаясь в мамину шаль, еще раз предложила подумать, как им жить дальше, но уже на расстоянии.

Ей идти некуда, поэтому она просит уехать его.

Михаил слушал жену и в душе его поднимались волны вины и горечи от того, что он обижает женщину, которой клялся в любви.

Маленькая Маша не могла не заметить разлада в семье, и при встрече вопрошающе смотрела на папу невинными детскими глазами.

В том, что он любит их, у Михаила не было сомнений. Тому, что происходит между ним и Элей он не придавал большого значения.

«Это все временное, – думал он. – Просто иногда нужно, чтобы меня не просто хвалили, а обожали. Ловили каждое мое слово и восхищались».

От Петры он этого давно не чувствовал. Если она хвалила, то объективно, если восхищалась, то заслуженно. А восхищаться, по ее мнению, последнее время было нечем. Миша, утвердившись в роли директора, уважаемого коллегами и обожаемого многими сотрудницами, категорически отказывался брать в расчет очевидные, по мнению Петры, вещи, приведшие к тому, что чемоданы выставлены, а глаза жены смотрят в сторону, а не на него, как раньше.

«Может быть, она и права, – размышлял Михаил. – Может быть, и правда надо пожить отдельно, и все устаканится. Петра заскучает и, возможно, сама пойдет на сближение. Только Машу жалко. Ему придется как-то объяснить ей все. Ладно. Вот разберусь с договорами на новые поставки, и потом займусь личной жизнью. Все потом».

Тогда они еще не расстались окончательно, помирились через месяц, который Миша провел у матери, что неминуемо ускорило возвращение в семью, как бы ни старалась ее разрушить Маргарита.

Но сохранять видимый покой становилось все сложнее. Когда Михаил начал приносить большие деньги, когда в квартире сделали такой ремонт, что его мать, напросившаяся в гости, только ходила по комнатам и ахала, Петра начала задавать вопросы.

– Наконец-то, – обнял ее Михаил, – я думал, ты уже и не спросишь, откуда свалилось на нас богатство. Кстати, завтра с растаможки приходит новенькая ауди. Это будет мой подарок тебе, Петра. Ты же уважаешь немецкие машины?

– Я уважаю немецкие машины? Я даже не умею водить, – Петра уклонилась от объятий мужа, продолжая разделывать к обеду курицу. – Извини, мне неудобно, руки заняты.

– Я же помню твои комментарии фоток машин в журнале.

– Просто мне нравится их надежность и дизайн.

– Говорю же – разбираешься! Оставь ты эту птицу, иди ко мне.

Он взял полотенце и сам стал вытирать Петре руки, и в этот момент снова показался ей прежним Мишей, заботливым и нежным, которому хотелось в жизни только одного – сделать ее счастливой. Тот вечер они впервые за долгое время провели вместе. Когда Клавдия Ильинична привела Машу, девочка, увидев маму в объятиях папы, кинулась их обнимать обоих. Михаил посадил ее на руку, другой продолжая обнимать жену.

Тетя Клава посмотрела на них и незаметно перекрестив, ушла домой, уточнив нужно ли ей завтра забирать Машу из сада.

Когда за няней закрылась дверь, Миша усадил дочку за стол и как фокусник вынул из кухонного ящика большую, яркую коробку.

– А ну-ка, что тут у нас для самой лучшей девочки на свете?

– Подарок, подарок, – захлопала в ладоши маленькая Маша.

– Это не просто игрушка, это развивающая игрушка – лего называется. Мы с тобой из этих деталек построим машинку для твоей куклы, и загончик для лошадки.

– Папа, я мы с мамой видели по телевизору настоящий кукольный дом. Вот бы моей Виолетте такой. Мама сказала, что постарается купить ей такой.

– Дочка, не мама постарается, а папа. И он уверен, что уже очень скоро твоей Виолетте надо будет паковать вещи для переезда в ее собственный дом.

– Ура, ура! – Маша так подпрыгнула, что чуть не свалилась со стула.

– Осторожнее, Маша, – подхватила ее Петра. – Садитесь ужинать, у меня все готово.

Михаил в этот вечер, наконец, ощутил покой в душе.

Проблемы на работе из глобальных перешли в разряд обычных, все решалось в рабочем режиме. Стас бывал в офисе редко, в рамках своей партнерской роли. Но в те редкие моменты, в магазине мгновенно создавалась напряженная обстановка. Он проходил по отделам, наблюдал, как работают за прилавками продавцы, просматривал отчетные документы и молча уезжал.

С Михаилом он тоже долго не общался. Спрашивал сколько денег нужно на следующий квартал, выпивал бокал своего любимого коньяка, который теперь всегда стоял в шкафу, в кабинете Михаила и, кидая на ходу «давай, на созвоне» удалялся. Они больше не собирались втроем с Элей. Стаса теперь больше волновали другие дела – грандиозные планы по захвату столицы.

Однажды он пропал почти на два месяца, и Миша встретил его случайно, на заправке, бледного, хромающего, с перекинутой через шею повязкой, поддерживающей руку. На вопрос Михаила – почему Стас не брал трубку, Стас зло ответил, что его работа не всегда укладывается в рамки офиса. Михаил не стал расспрашивать, а еще через месяц Стас приехал в офис здоровый, в отличном настроении и с порога заявил, что ему кажется, их троица давно ничего не отмечала, а циферки в третьеквартальном отчете намекают на то, что они вполне могут устроить праздник.

Миша тогда признался Стасу, что с Элей у него недавно снова завязались отношения. Но все это так, не всерьез, что называется под настроение. А теперь она достает его в своей любимой манере и как вернуть все в деловое русло, он не знает.

– А что она тебе мешает, что ли?

– Это мешает моей семье, – ответил Миша.

– Так ставь ее на место, когда надо, и все дела. Иногда же хочется подсунуть кому-то вне рамок исполнения супружеского долга, так ведь, братец? Все мы мужики одинаковы по этой части. А Элька, мне кажется для такой роли – подходящая кандидатура. В соседний кабинет позвонил и тут как тут – сексуслуги с доставкой в офис. Завел, разложил на своем шикарном столе, сделал дело и работай смело, – смеялся Стас.

– Понимаешь, перестало мне все это быть интересным. С ней все закрутилось, когда были проблемы в бизнесе, и я сам не всегда понимал, что делаю. С Петрой тогда все совсем разладилось, мы чуть не развелись. Но сейчас все хорошо, и я не хочу, чтобы что-то нарушало покой в моей семье.

– Да забей ты на эту Элю. Безобидная кукла. Я уверен, она отстанет от тебя, как только подвернется другой. Говорю, забей. А вот ты мне лучше скажи, братец, почему до сих пор ты ни разу не пригласил меня к себе в гости? Я бы с удовольствием встретился с Петрой, мы же с ней знакомы.

Миша растерялся, не зная, что ответить. Он рассказал Петре о встрече со Стасом, и о том, что у него своя инвестиционная компания, и они теперь работают вместе. О том, что у него работает еще и Эля он решил не упоминать.

Петра внимательно выслушала все, что рассказывал Михаил об изменениях в бизнесе, но когда речь зашла о Фриде Исааковне, она округлила глаза и воскликнула:

– Ты уволил Фриду?

– Не уволил, она сама уволилась после того, как я предложил выкупить ее долю в бизнесе.

– Я правильно понимаю – теперь эту долю в холдинге получил Стас?

– Ты все верно поняла, – Миша подошел к жене и нежно поцеловал. – Не переживай, это надежный вариант. У тебя предвзятое отношение к Стасу, еще с тех времен. Но в бизнесе правят другие мотивы. Прибыль – все, что интересует Стаса.

– В этом я как раз не сомневаюсь. А ты не боишься, что однажды лишним звеном, таким же, как Фрида Исааковна, станешь ты сам?

– Нет, не боюсь. Я ему доверяю, – начал раздражаться Михаил.

– Ты просто чувствуешь вину перед ним. Я тебе это сто раз говорила, еще с тех самых времен, как ты удачно сейчас заметил. Но если раньше ты был по колено в той вине, то теперь, похоже, увяз с головой. Чем он тебя так зомбирует, скажи?

– Давай не будем спорить. Стас изменился, стал таким солидным коммерсантом, да ты и сама можешь в этом убедиться, я пригласил его на ужин, – поставил жену перед фактом Михаил.

Стас пришел с огромным букетом алых роз, коробкой французского коньяка для мужчин и хорошо выдержанной «Вдовой Клико» для Петры. Он внимательно рассматривал квартиру, задерживаясь возле картин и книжных полок. Оценил и серебряные столовые приборы, и красивую сервировку.

– Богато живете, господа.

– Это все наследство Петры, – пояснил Михаил.

«Жена права, ему в присутствии Стаса всегда хотелось оправдываться».

– Твоя Петра, редкая женщина. Она всегда вызывала во мне очень высокие чувства, – неожиданно выдал Стас. – Но ты не подумай – ничего личного, только восхищение.

Петра слушала пламенную речь, совсем не свойственную этому человеку с глазами удава. Стас не только не изменился, он все свои качества, пугающие Петру еще в юности, утроил, наложив на них опыт человека, который давно ничего не боится.

– Миша сказал, что ты помог им с финансированием? Ты банкир, Стас? – с легким сарказмом спросила Петра.

– В некотором роде я банкир, Петра, – тем же тоном ответил Стас. – Я представляю кредитную организацию, которая ничем не хуже любого банка. Только деньги дает друзьям, или очень надежным людям и под весьма скромный процент. Либо совсем без процентов, ведь так партнер?

– А партнерство в бизнесе Михаила – это, видимо, та самая небольшая плата за скромный процент? Или доля такая немалая, что процентов не было вообще?

Петра уже заканчивала обучение на втором высшем в юридическом институте и неплохо разбиралась в коммерческих схемах.

– Вот так-так! А ты говорил, жена твоя домохозяйка, дома сидит, за дочкой глядит, – улыбнулся Стас.

– Слово партнер, думаю и домохозяйке понятно. Разве нет? – улыбнулась в ответ Петра.

– Дорогая моя, мы ведь не благотворительная организация и тоже на что-то должны жить.

Михаил, как всегда, в случае со Стасом, понял, что пора собеседников «разводить по углам».

– Друзья мои, давайте дела оставим для работы. Как вам мое предложение?

– Я – за, – подняв обе руки, произнес Стас и пристально посмотрел на Петру.

Она поднялась из-за стола.

– Я поставлю чай. Или кофе? – обратилась она к Стасу.

– Из Ваших рук, мадам, хоть яд, – театрально произнес Стас.

Петра вышла из гостиной. Этот парень всегда вызывал и в ней и в Наташе неприятные ощущения. Но сейчас в нем было что-то не просто непривлекательное, а по-настоящему угрожающее, несмотря на его улыбку и ярко демонстрируемое дружелюбие.

Когда Стас ушел, Петра тут же высказала свои опасения мужу. Но он не хотел ничего слушать, а Петра уже по привычке не хотела настаивать.

Михаил по-прежнему верил Стасу. Именно по его совету главным бухгалтером сделали Элю. Теперь перед Стасом стояла новая задача – получить долю Миши.

Он приехал с отчетом в Питер и им остались довольны. За несколько месяцев так ловко прибрать к рукам серьезную долю в крупном холдинге. Молодец Стас. Одна недвижимость в центре Москвы – уже лакомый кусок.

На вопрос, как Стас думает получить оставшиеся проценты, тот ответил, что с этим не будет проблем, на что получил короткий и вполне внятный комментарий.

– Я не понимаю, Стас, чего ты тянешь? К чему нужно так усложнять процедуру? Ты забыл, как лишить выбора этого директора?

– Не забыл. Хочу, чтобы отдал все сам. И теперь никакая мама не поможет….

Викентий Валентинович, взглянул на Стаса, но никак не отреагировал на фразу про маму.

– Смотри, сам рискуешь, а значит, сам отвечаешь головой за эту тему. Терять такой кусок в центре столицы я не хочу. Головой отвечаешь.

Стас по-прежнему убеждал Мишу, что является всего лишь инвестором, и никто не претендует на его компанию. Но план, как получить необходимые проценты уже был готов.

– Ты должна сделать все быстро. Его жена может стать серьезной проблемой, слишком много сечет, – говорил Стас Эле.

– Эта фифа, что ли? – скривилась девушка.

– Фифа, говоришь? Эта фифа далеко пойдет, если займется бизнесом. Уверен, она будет настраивать Мишутку против нашего коммерческого союза. Так что, твоя задача – вытащить его из семьи. Быстро.

– Ты не убежишь от меня опять, как тогда? – Эля испытующе посмотрела Стасу в глаза. – Теперь мы будем вместе?

Они лежали на скрипучей кровати, в ее двухкомнатной квартире на Речном вокзале. В углу спальни надежно примостилась паутина, а в воздухе – прижился запах табака и затхлости. Стас наблюдал, как маленький паучок спустился по своей тонкой дорожке до середины стены и, остановившись на секунду, начал путь назад.

Стас пустил дым в потолок и стряхнул пепел в блюдце с отколотым краешком.

– Обратной дороги у нас нет. И ты должна это четко понять. Тебя для этого там и держат.

– Вообще-то меня Миша принял на работу, когда тобой там еще и не пахло.

– И я догадываюсь, за какие заслуги.

– А вот и неправда, – вскинулась Эля, и из блюдца на пододеяльник посыпался пепел.

– Да лежи ты, не дергайся, – брезгливо поморщившись, произнес Стас. – Никто тебя не убирает. Но главная задача сейчас – получить нужные проценты. Тогда будешь в шоколаде до конца дней своих.

– Ну, предположим, уведу я его из семьи и уговорю подарить мне те самые проценты, а дальше что? Ты же знаешь, я тебя люблю, всегда любила, даже когда ты свалил, гад, оставив мне «подарок». Сволочь ты Стас, я это всегда знала.

– Тем лучше для тебя. Раз так хорошо меня знаешь, значит, сделаешь все, как надо. И не меня ты любишь, а себя. А кроме себя еще очень любишь деньги. И в этом я тебя понимаю, подруга. Но пройдет немного времени, Мишка все равно разберется, что к чему и даст тебе под зад большого пинка. Тут и пригодятся бабульки. Немалые, кстати, бабки, кикимора.

– Сам ты, … – обиделась Эля.

Ее самолюбие Стас не щадил никогда.

– Иди сюда, – он резко посадил ее на себя, и грубо притянув за волосы, произнес. – Если не сделаешь все гладко, у тебя не только денег не будет, дорогая, жизни может не остаться. Ты ввязалась в серьезное дело, за которое придется отвечать, если оно прогорит. И задача твоя – вытянуть из Миши эти проценты. Дальше мы все решим между собой. Полюбовно.

Подобные слова и звериные повадки Стаса неизменно заводили Элю. В такие моменты она готова была сделать для него все, даже без денег.

Петра, несмотря на непримиримость Михаила в вопросе участия Стаса в его бизнесе, предприняла еще одну попытку поговорить с мужем.

– Неужели, не понимаешь, что ты Стасу не нужен? Это же первокурснику юрфака ясно, как день – элементарная бандитская схема!

– Ты ошибаешься, Петра. Зачем так думать о друзьях?

– Друзьях? Миш, ты всерьез считаешь Стаса другом?

– Да, считаю. Без меня ему не обойтись. Да, его компания является инвестором, но в нашем деле, главное – поставки и связи.

– И он, благодаря тебе, их теперь тоже имеет, – заключила Петра.

«Конечно, все может быть, – думал Михаил. – Но зачем предполагать плохое. В бизнесе без риска не обойтись. А он здесь, минимален. Петра не любит Стаса, это тоже ясно, как день. А меж тем, Стас не сделал ему ничего плохого. А вот сам пострадал, в отличие от всех».

Михаил по-прежнему испытывал вину перед Стасом – за счастливое детство и молодость без проблем, за то, что все у него всегда складывалось так, как планировал.

«Хорошо, что хоть теперь у Стаса в жизни все в порядке. Правда, семьи он до сих пор не обрел, но лишь потому, что сам этого пока не захотел», – продолжал оправдывать друга Михаил.

Странная вина, прочно проникнув в Михаила с юности, порой, резко инициировалась, не позволяя принимать объективные решения. А Стас не уставал напоминать о тех временах.

И снова между Михаилом и Петрой вставала стена холодного отчуждения. Эля мгновенно улавливала изменения в настроении Миши и включала свои чары на полную мощь, стараясь во всем угодить Стасу.

Михаил в очередной раз поссорившись с женой, не отказывался от вечеринок, которые Стас стал устраивать с одержимостью арт-директора ночного клуба. И снова Миша просыпался утром в прокуренной постели Эли.

Когда столько заинтересованных людей упорно стараются сделать тайное явным, успех однажды будет на их стороне.

Петра поняла, что ничего не изменилось. Иллюзия семейного счастья развеялась в миг. Она старалась отвлекать себя от грустных мыслей, почти все время отдавая дочке, а вечерами, когда приходила тетя Клава, уезжала на курсы. Но, несмотря на загруженность, мысли о проблемах в семье не исчезали. Напротив – накрывали целиком, когда уложив Машеньку, Петра оставалась одна в большой квартире.

Думала ли она несколько лет назад, что ее семейная жизнь превратится в такое мучение. Когда это началось? Что она сделала не так? Почему Михаил из заботливого, понимающего мужа превратился в нервного, не желающего ничего слушать человека с воспаленными глазами и одержимостью какой-то мифической дружбы с бандитом?

Все чаще ночью, когда Миши не было дома, в квартире раздавались звонки. На другом конце или молчали, или откровенно хихикали.

Стас каждый день требовал результата, и Эля решила не придумывать сложных схем.

Когда Михаил со Стасом уединились в кабинете, она, отправив секретаршу директора домой, и, прокашлявшись, решительно набрала наизусть выученный номер.

– Алло, – ответил женский голос явно старше тридцати.

– А куда я попала? – растерялась Эля.

– Вы попали в квартиру.

– А пригласите, пожалуйста, к телефону супругу Михаила Геннадьевича. Это его секретарша.

– Пожалуйста, подождите.

Эля услышала как пожилой голос, удаляясь, произносит: «Петра Олеговна – звонок по телефону».

Для посторонних Клавдия Ильинична неизменно называла Петру по отчеству и на «Вы» и, расспрашивая ее о прошедших занятиях, всегда пророчила великое будущее в бизнесе. Петра смеялась, напоминая тете Клаве, что бизнеса у нее нет, как, впрочем, вообще нет работы. До сих пор в этом не было необходимости.

«Петра Олеговна, – повторила мысленно Эля. – Аристократка чертова. Затерялась, видите ли, в своих хоромах. Стас говорил, что у них не квартира, а как там… апартменты, что ли. Надо подумать, как уговорить Мишку после развода поделить эти апартменты».

Эля посмотрела в большое зеркало в приемной, установленное по ее желанию.

«Давно я не расширяла свою жилплощадь», – ожидая, размышляла Эля. – «Кстати, а что это ее до сих пор все в офисе по имени зовут. Не сегодня – завтра она будет женой директора, надо начинать строить персонал».

Наконец послышались легкие шаги, и в трубке раздался спокойный голос.

– Слушаю.

– Петра Олеговна?

– Да, я Вас слушаю.

– Это секретарша Михаила Геннадьевича.

– Марина? – удивленно спросила Петра.

– М-мм… нет, не Марина. Она в отпуске. Я ее временно замещаю. Меня зовут Валерия. Валерия Эдуардовна, – подумав, добавила она.

– Очень приятно, Валерия Эдуардовна.

Эле показалось, что в голосе прозвучала едва заметная усмешка.

– Михаил Геннадьевич уехал на встречу и просил Вас забрать конверт с документами.

– Простите, я не понимаю, о чем идет речь. Какие документы?

– Ой, я не знаю, я тут всего лишь второй день. Он сам на совещании, просил не беспокоить. А потом сразу уедет на встречу. Пакет запечатанный.

Эля выдержала паузу.

– Вы уверены, что он его оставил мне?

– Конечно! – зло произнесла Эля и тут же осеклась, сменив тон на добродушный. – Вы когда сможете забрать? Мне не хотелось бы долго задерживаться, и так голова идет кругом от этой замены. Я вообще-то не нанималась за нее дела доделывать, я экономист по образованию, – не удержавшись, добавила Эля.

Петра слушала путаную болтовню нового секретаря и думала о том, зачем было Мише оставлять ей какие-то документы. Странно, что он не оставил их дома. Хотя может и не странно, последнее время дома он бывал намного реже, чем на работе.

– Хорошо. Благодарю Вас, Валерия Эдуардовна. Я бы не хотела Вас долго задерживать и постараюсь прийти как можно быстрее.

– Прекрасно. Я Вас жду.

Петра посмотрела на часы. Если выйти сейчас, то вполне можно успеть заехать в офис Миши и не опоздать на занятия.

Как же она устала от этих неразрешенных ситуаций, от этой напряженной обстановки в семье. Разве об этом она мечтала в детстве, глядя на своих родителей и обещая бабушке, что однажды у нее тоже будет все также красиво и счастливо.

Выйдя из метро, Петра накинула капюшон. Начинал моросить дождь.

– Девушка, скажите, пожалуйста, а как пройти к Большому?

Пока Петра объясняла дорогу, к дождю присоединился северный ветер, и тоненькая ветровка промокла насквозь.

Петра зашла в магазин, дрожа от холода. Ответив на приветствие охранника, она поднялась на второй этаж, в офис.

Пытаясь стряхнуть дождевые капли с плащевки, Петра зашла в приемную и огляделась. На месте секретаря никого не было, но из кабинета мужа раздавались голоса. Первая дверь была приоткрыта.

Петра переступила порог и постучала. Шум усилился. Петра поняла, что там включен телевизор.

Немного подумав, она еще раз постучала. Не дождавшись ответа, Петра открыла дверь, и нерешительно вошла в кабинет.

То, что было нужно – Эля, сидя на коленях Михаила, кормит его с ложечки пирожным, а нетрезвый Михаил, развалившись в кресле, гладит ее по затянутым в лайкру ягодицам.

Несмотря на очевидный разлад с мужем, Петра настолько была не готова увидеть такую картину, что растерялась и, извинившись, боком попятилась к двери.

Миша, скинув с колен любовницу, бросился к жене со словами: «Петра, подожди!». И следом добавил мужское традиционное: «Ты все не так поняла!»

Петра почти бежала по широким мраморным ступеням. Ей казалось, что все сотрудники оставили работу и провожают ее взглядами. Даже покупатели понимают, в чем дело и сочувственно смотрят на обманутую жену. Главная сплетница Люся Варенцова в подсобке взахлеб излагала подробности: «Я все видела! Как жена директора зашла в кабинет, и как пулей вылетела, ну вы же знаете, как эта курва Элька себя ведет».

После увиденного, Петра, пропустив занятие, долго бродила по вечернему городу. Замерзнув во влажной, тонкой ветровке, она зашла в маленький бар и заказала кофе. Немного подумав, попросила рюмку конька.

В портфеле раздался звонок сотового. На нее заинтересованно посмотрели посетители. Мобильный – длинный, тяжелый телефон с выдвижной антенной и откидывающейся крышкой с мембраной, подарил ей недавно Михаил. Владельцев мобил даже в Москве было не так много, и новомодная сотовая связь – удовольствие не из дешевых – все еще вызывала восхищение или зависть.

На дисплее высветилось «Любимый муж». Свой номер в ее телефонную книжку забивал сам Михаил, показывая Петре, как вносить новые и удалять ненужные номера.

Петра нажала отбой, и ледяными руками обхватила большую чашку с кофе.

Когда она вернулась домой, Миша уже ждал на кухне. Пепельница полна окурков, на столе полупустая бутылка водки и несколько тонких ломтиков лимона на разделочной доске.

Петра взглянула на часы. Тетя Клава скоро должна прийти с Машей.

– У нас есть час для разговора. До сих пор нам как-то удавалось выяснять отношения без присутствия дочери. Думаю, стоит завершить наши отношения в том же духе, – устало произнесла Петра.

«Завершить отношения» ударило словно током. Михаил налил себе рюмку, выпил залпом, поморщился, но не закусил.

– Ты все не так поняла…

– Миш, прошу тебя, давай пропустим стандартные для таких случаев мужские фразы. Мы оба должны признать, что наша семейная жизнь давно пошла под откос и такой финал был закономерен. Просто я долго не могла себе в этом признаться.

Петра включила чайник.

– Не скрою – я не ожидала того, что увидела сегодня. Я наивно думала, что весь наш разлад крутится вокруг Стаса и моего недоверия к нему, то есть вокруг твоего бизнеса и издержек от него. Но, оказывается, твоя личная жизнь намного разнообразнее, чем я предполагала.

– Я готов тебе все объяснить, – нетрезвым голосом произнес Михаил.

– Пощади мое самолюбие – не посвящай в подробности. Я просто хочу получить развод.

Михаил еще пытался уговаривать Петру – предлагал пожить отдельно, взять тайм-аут, подумать, а потом вместе принять решение. Но было поздно.

– Единственная, о ком мы теперь будем думать вместе, Миша – это наша дочь. Давай сделаем так, чтобы она не ощутила больших перемен в жизни.

– Да, да, я согласен. И вы, конечно, останетесь в этой квартире, я уйду.

– Ты серьезно? Видимо, мне сейчас необходимо напомнить, что это квартира моих родителей, и эта тема не может даже обсуждаться.

– Да, конечно, – понуро произнес Михаил. – И ты не беспокойся – деньги я буду давать в том же объеме, сколько нужно… Петра мне очень жаль, что так получилось, поверь…

– Знаешь, а сейчас я тебе верю. Понесло тебя, Миша совсем в другую от нас с Машей сторону. И кто активно помогал тебе в этом, мы оба знаем. Но ты сам выбрал такой путь. И сейчас я прошу лишь об одном – сделай так, чтобы нашей дочери вся эта грязь не касалась.

Миша слушал жену, зажав ладонями виски. Он понимал, что Петра на этот раз не передумает.

Развод прошел быстро. Адвокат Стаса любезно согласился все уладить без унизительных процедур в суде.

Они сидели в коридоре перед кабинетом адвоката. Михаил нервно перебирал кистья шарфа. Развод был делом решенным, осталось зафиксировать все на бумаге.

Стас вел себя все более агрессивно и властно, и Миша начинал понимать, что Петра права, и он может лишиться своей доли в бизнесе. Он вспомнил совет Фриды.

– Петра, возможно у нас будут изменения в холдинге. Я думаю, будет лучше, если ты письменно откажешься от претензий к моей доле в бизнесе, а я выпишусь из квартиры.

– Без проблем, – согласилась Петра, понимая о каких изменениях идёт речь.

Она посмотрела на отекшее лицо бывшего мужа. Даже утром от него потягивало перегаром.

– Ты бы и сам все переписал на них, и бежал оттуда, Миша, – не смогла удержаться от совета Петра. – Страшно это все. Подумай, с кем ты имеешь дело. Ты талантливый руководитель, найди себе другую работу. Не будет у тебя больших денег, но ведь жизнь на этом не заканчивается.

– Ты вернешься ко мне? – не глядя на Петру, глухим голосом спросил Михаил.

– Это невозможно.

Деньги и власть имеют свойство превращаться в пелену, в пыль, застилающую реальность, и жизнь предстает в измененном виде. Петре было искренне жаль Михаила, но она понимала, что их отношения зашли в тупик. И выход сейчас только один.

Михаил перевез вещи к Эле. Он не хотел переезжать к матери и посвящать ее в новости, о которых та была прекрасно осведомлена.

На работе он выполнял все дела на автомате, вечерами на пару с Элей забываясь в пьяном угаре.

Стас тем временем все больше нервничал. Викентия не устраивала ситуация с холдингом «Мелодия» и он ставил ему жесткие сроки.

Стасу и самому начала надоедать вся эта канитель с промежуточной победой и личной капитуляцией Михаила. Он решил, что пора переходить к привычным методам работы, в результате которых ушла Фрида. Только в этот раз уже никто не собирался за акции платить.

Михаил проснулся от звука будильника в мобильном, с опухшими глазами и уже привычной утренней головной болью. Он посмотрел в давно немытое кухонное окно и ощутил такую огромную тоску, что захотелось открыть эти грязные рамы и прыгнуть в осеннюю жижу, в грязь, в холод. Все это ничуть не хуже того, что происходит теперь в его жизни.

Из туалета вышла заспанная Эля, в резиновых сланцах и вискозном халате с алыми маками.

– Ты уже вызвал водителя? – спросила она, позевывая.

– Нет.

– Нет, – повторила Эля, закуривая. – А кто должен это сделать, снова я? Я не твой секретарь, я твой главбух, если помнишь.

Михаил молча смотрел на женщину, которая методично настаивала на том, чтобы он на ней женился. Все разговоры сводились только к этой теме.

Элю Михаил неудержимо раздражал. Она с трудом подавляла злость, ложась с ним в постель, продолжая твердить эту надоевшую и ей самой фразу о женитьбе. Вместо того, чтобы проводить время со Стасом, она вынуждена по его же требованию нянчится с этим маменькиным сынком.

Докурив сигарету, она поставила чайник, и уже собралась выйти из кухни, как зазвонил телефон.

– Алле, – произнесла Эля.

– Итак, я могу тебя назвать невестой? – раздался голос, который мгновенно приводил ее в возбуждение.

– Приве-еет, – протянула она томно.

– Я не слышу ответа.

– Стас, я не могу сейчас, – прошептала она в трубку.

– А ты вообще, что-нибудь можешь? – заорал он, и Эля спешно прикрыла мембрану ладошкой. – Мне кажется, я пошел не тем путем, дорогуша, возложив большие надежды на твои хилые способности. Похоже, я сильно преувеличил их значение.

Эля разволновалась, и на секунду забыла, что Миша находится совсем близко.

– Стас, милый, что ты такое говоришь, ничего ты не преувеличил, я все сделаю. Мишка почти готов. Скоро мы поженимся, и эти проценты будут при тебе. Твоя девочка умница, она все для тебя сделает…

Михаил стоял за кухонной дверью, слушая весь разговор. В висках еще пульсировала головная боль, но в мозгу все стало предельно ясно.

Вызвав водителя, он поехал в офис. Опухший, небритый, вызывая сочувственные взгляды сотрудников, он прошел в пока еще свой кабинет.

– Марина, найдите, пожалуйста, Станислава Викторовича, и сообщите ему, что я жду его в офисе.

Через час в кабинет вошел Стас.

– Что это за церемонии – передавать просьбы через секретаря? Ты забыл мой номер телефона?

– Никаких просьб не было. Я лишь передал, что жду тебя в офисе, – закурив, произнес Михаил.

Стас посмотрел на него внимательно и, не снимая куртку, прошел вперед и сел напротив.

– Я вижу назревает серьезный разговор. Может быть, по пять капель для упрощения общения? – Стас указал взглядом на бутылку коньяка за стеклянной дверцей шкафа.

Михаилу очень хотелось выпить. Его голова раскалывалась, боль мешала произносить слова, но освободиться от этого всего он должен сейчас и на относительно трезвую голову. К тому же, пить с этим «другом» он больше не станет ни при каких обстоятельствах.

– Чего ты хочешь? – глядя на него, произнес Михаил.

– Я? Лично я – ничего, – уже не пытаясь играть, ответил Стас.