Текст книги "Права и обязанности некроманта"

Глава 12
Первые ростки прозрения

Но назавтра меня с новой силой закрутили обязанности предстоящей и учеба. А еще эксперименты с объединением некромантии и артефакторики. Мне хотелось всего и сразу, словно я торопилась жить. Или наверстывала упущенное.

Только сейчас я поняла, как напрягала необходимость вновь носить шкурку бесправной студентки, которую я успела перерасти еще в прошлой жизни. Теперь же, несмотря на возросшую многократно нагрузку, я снова чувствовала себя собой и не ощущала натирающую маску чужой личины ежечасно.

При таком плотном расписании неудивительно, что я с трудом выкраивала время для общения с друзьями. А уж про тех, кто не попадался на глаза, и вовсе благополучно забыла. Да-да… Я о Доне. Именно о нем я вспоминала лишь изредка, да и то глубоко за полночь, когда без сил валилась в постель, вдоволь наковырявшись уже в своей мастерской после очередного суматошного дня. Вспоминала и торжественно обещала себе, что уж завтра-то на занятиях я точно присмотрюсь, как у него дела.

Но «завтра», «послезавтра», «через неделю» все не наступали. Сам Дон никак не привлекал моего внимания. Он перестал прогуливать лекции и хмуро следовал за Корве, молчаливо пропуская мимо ушей грубые шутки своих дружков. Каждый раз, когда мне приходилось раздавать задания или проводить какой-нибудь инструктаж, охотно скинутый на мои плечи Лерроем, он, не глядя мне в глаза, ставил свою подпись на листке ознакомления и уходил. И я снова клялась, что уж в следующий раз… Но и в следующий раз все повторялось.

Кончилось тем, что я и в самом деле поверила, будто он переборол свою нездоровую тягу к Лире, то есть ко мне, если таковая вообще когда-то существовала не только в моем воображении, и его жизнь сама собой изменилась к лучшему. Без моего активного участия, так сказать. Наивная я, да?

Степень собственной глупости я в конце концов ощутила в полной мере, но почти два года витала в облаках неведения. И мне это нравилось. Закончила лучшей студенткой второй год обучения. Летние каникулы провела в кругу семьи. И на третьем курсе крутилась как суслик в колесе, пытаясь поспеть везде и сразу, снова заработав уже привычное звание в академии и гордый блеск в глазах отца.

Днем я, по сути, выполняла всю административную работу Лерроя, за что профессор не уставал меня нахваливать в самых восторженных выражениях. Однажды он даже договорился до того, что в будущем видит меня своей преемницей на посту преподавателя. От подобных перспектив мою впечатлительную тушку прошиб холодный пот. Может, я еще и не знала точно, чем буду заниматься после академии, но в том, что преподавание – не моя стезя, была уверена на все сто. Меня раздражали тупые студенты. И плевать, что я сама принадлежала к этой категории и многого, очень многого пока не знала. Важно то, что я буквально влюбилась в артефакторику, тонкую науку, граничащую с искусством. А они… В лучшем случае мои недавние однокашники могли, тупо следуя инструкции, сплести более-менее приличные чары. А ведь при небольшом желании можно было бы играть на струнах энергии целые симфонии. Но нет. В массе своей на лекции приходило стадо баранов, доводившее меня до кое-как сдерживаемого бешенства своей непробиваемой тупостью. Кто из них смог бы оценить красоту сплетающихся энергетических сгустков? Осознать мягкую силу магии, незаметно впитывающуюся в кожу, пробирающуюся по венам и неотвратимо порабощающую волю и чувства? Никто! Они ничего этого не видели. Да и порывы мои не воспринимали совершенно или воспринимали превратно.

Даже Виктор и Тория, так и не оставившая свои мечты о всемирном заговоре со мной во главе, не понимали, что мною движет. Никто не вызывал у меня желания просто посидеть рядом с книгой в руках. Кроме разве что Дона. Вот кого я вспоминала, когда на меня накатывали редкие приступы меланхолии. И наши посиделки в библиотеке. Странно. Вроде каждый занимался тогда своим делом. Максимум мы могли переброситься десятком фраз за весь день. А вот поди ж ты… Именно эти часы оставили у меня в памяти послевкусие некоего единения, что ли…

Но Дон теперь избегал моего общества, чем бесил меня не меньше, чем тупость студентов…

Итак, жизнь баловала меня как могла. Первогодки уважительно обращались ко мне «тиса Мэй» и шарахались в коридорах. Друзья подшучивали и звали «великая и ужасная». Профессора хвалили и прочили в предстоящие академии на будущий год… В общем, я почти забыла о том, что не так давно жила совсем в другом мире, где моей главной заповедью была настороженность и подозрительность, расслабилась. А зря.

Они подловили меня в парке. Они – это принц Алий и парочка его прихвостней. Будущий король ненавидел меня еще с тех пор, как я отказалась ехать на королевский прием в честь зимнего солнцеворота. Не рискуя связываться с очищающей, он шипел ругательства и угрозы, каждый раз появляясь в академии. Это происходило с такой регулярностью, что я давно перестала воспринимать его всерьез. Вот и попалась.

Увлекшись ростками пробившегося из-под снега роголиста, интересной магической травки, я не заметила, как меня окружили, и опомнилась только тогда, когда обнаружила свою тушку, крепко примотанной к дереву банальной веревкой.

Затылок пульсировал резкой болью. За шиворот стекало что-то теплое, скорее всего, кровь. Я даже задумываться не стала, чем меня приложили: каким-то заклятием или одним из толстых сучьев, во множестве валявшихся вокруг. Какая теперь разница? Передо мной, картинно подкидывая на ладони мой магический перстень, расхаживал Алий. Чуть дальше мерзко хихикали его прихвостни. И больше никого в обозримом пространстве не наблюдалось. Я попробовала пошевелиться, но заклятые магией веревки среагировали на движение моментально, стянувшись так, что у меня потемнело в глазах. Тут до моих дубовых мозгов и дошло, что я качественно влипла.

Пока я размышляла над своим незавидным положением и пыталась придумать, как из него выбраться с наименьшими потерями, Алий пространно разглагольствовал о наглых подданных, забывших свое место. Я его почти не слушала, лихорадочно ощупывая мысленным взором свои путы, благо иномирная книга давно научила меня подобному фокусу. Вот только ничего утешительного я не видела. Да, мне были знакомы эти чары. Да, я могла их развеять, не пошевелив и пальцем. Но это означало продемонстрировать, что мне совершенно не нужен магический перстень, чтобы колдовать. А эту свою особенность я старательно скрывала: мои успехи и без того привлекали слишком много внимания. Если я еще начну совершать невозможные, по мнению местных, чудеса, то о спокойной жизни гарантированно можно будет забыть.

Да и избавиться от веревок еще не все. Ну избавлюсь, а дальше что? Визжать и удирать, как, без сомнения, поступила бы любая другая девица в моем положении? Единственное, чего добьюсь, это очередного удара по голове. Мозги у меня, судя по идиотскому поведению, дубовые, а вот черепушка может оказаться и не такой крепкой.

– Ну и что дальше? – хрипло проговорила я, перебив болтовню почти коронованного ублюдка.

– Вот об этом я и говорил, – недовольно скривился тот. – Воображают себя неприкосновенными без всяких на то оснований. Эта – яркий тому пример. Чернь рассказывает сказки об очищающих, а эта и рада стараться… Подобные зарвавшиеся особы не способны даже выслушать собеседника.

– Не знала, что принцы настолько плохие собеседники, что им приходится привязывать тех, с кем они разговаривают, к деревьям. Иначе разбегутся, да? – огрызнулась я. И тут же об этом пожалела. Алий походя бросил в мою сторону какое-то заклятие. Ощущение было такое, будто меня хлестнули поперек груди тяжелым кнутом.

– Видите? Никакого обещанного отката. И так во всем. Ложь и глупые предрассудки. Они понимают только силу, – заметил он, с удовлетворением наблюдая, как я корчусь. – Ну что, готова молить меня о снисхождении, девка?

– Да ты конченый псих! – выплюнула я.

Новый удар не заставил себя ждать. На этот раз невидимый кнут угодил прямиком под дых, и на какое-то время я утратила связь с реальностью, судорожно пытаясь вдохнуть. В глазах полыхало зеленое марево. «Спокойно! – пыталась удержать злость в узде я. – Их нельзя убивать. Нельзя! Это обойдется мне дороже, чем пара синяков и подраненное самолюбие!»

Когда я немного очухалась, то поняла, что на поляне появилось новое действующее лицо. Между моей избитой тушкой и что-то шипящим сквозь зубы принцем маячило какое-то темное пятно. Сморгнув навернувшиеся на глаза невольные слезы, я разобрала, что пятно – чья-то спина. Прежде чем я успела всерьез задуматься, кому пришло в голову влезть в развлечение принца, до меня долетел дрожащий от ярости голос Дона, моментально расставивший все на свои места.

– Оставь ее в покое.

– Или что?

Вместо ответа Дон вскинул руку с магическим кольцом.

– Пойдешь против своего короля, Дон? – брезгливо наморщил нос Алий.

– Ты – не король, – упрямо тряхнул головой тот.

Принц демонстративно стряхнул с лацкана щегольской куртки невидимую пылинку и развернулся к нам спиной.

– Пойдемте, тисы. Пусть отбросы сами разбираются.

Путы исчезли, и я мешком свалилась в подтаявший снег: затекшие ноги меня не держали. Дон не опускал руки до тех пор, пока компания не скрылась за поворотом тропинки, ведущей к воротам академии. Только тогда он повернулся ко мне и протянул руку, помогая подняться.

– Спасибо, – буркнула я, хватаясь за крепкую кисть.

– Зря ты забросила тренировки, – невпопад отозвался он, пряча руки в карманы, едва я кое-как утвердилась в вертикальном положении. – Они не успокоятся.

– Времени не хватает, – проворчала я, ощупывая слипшиеся от крови волосы на затылке. Действительно, на боевку я в последнее время не ходила. Для артефакторов она не была обязательным предметом.

– Угу… Сама дойдешь?

– По ногам меня вроде не били, – зло бросила я, осознавая его правоту. У меня тут где-то бессмертный гад шастает, которого убивать придется. Но я как нырнула в свои делишки, так и отключилась от реальности. А недовольная своим адептом Серая госпожа это очень мрачная реальность… Как я умудрилась об этом забыть!

– Ясно, – кивнул Дон и потопал по дорожке.

– Что, так и уйдешь? – опешила я. Неожиданные проблемы с памятью мигом отошли на второй план.

Он остановился, будто споткнулся, и резко развернулся ко мне.

– А что?

– Ничего! Иди себе!

Медовые глаза сверкнули едва сдерживаемым бешенством. Таким, что я невольно отшатнулась.

– Демоново дерьмо! – выругался он, пинком отправляя кочку слежавшегося снега в кусты. – Может, наконец решишь, что тебе от меня надо?!

– Мне? От тебя?! – обозлилась я.

– Да! Тебе! От меня! – Он одним широким шагом преодолел разделявшее нас расстояние и остановился так, что между кончиком его носа и моим лбом едва ли оставалась пара сантиметров. – То тебе хотелось общения… Я, идиот, даже поверить успел, что тебе и правда со мной интересно. Как бы не так! Но ладно. Я не стал настаивать, не попадаюсь на глаза – опять не так! Ты сошлась с Орлеем. Хорошо! Понял, держусь от тебя подальше. Но в очередной раз промахнулся? Теперь тебе снова хочется общения?! Или я все-таки тебе противен?!

– И вовсе ты мне не противен! – только и смогла выдохнуть я, вконец ошалев от его откровений.

– Да неужели?! Тогда, может, хватит надо мной издеваться! Ты уж реши наконец. Я устал! Я ничего не понимаю! – В медовых глазах сверкнули молнии, и Дон закусил губу. Показалась кровь, но он даже не заметил этого. – Хочешь, я вообще уйду из этой проклятой академии, раз я тебе так мешаю!

Я только тупо хлопала глазами. Ни фига себе страсти. А я-то, наивная, думала, что все устаканилось. А получается, что…

– Не надо уходить! – пришла в себя я, чувствуя, как пылают от нахлынувшего стыда щеки. – Вовсе ты мне не противен!

– Ну конечно… – горько бросил Дон, отворачиваясь.

Я почувствовала, что он уже жалеет о своих откровениях.

– Конечно! – горячо закивала я, понимая, что если он сейчас уйдет, то больше я его не увижу. Почему мне вдруг стало так важно, чтобы он никуда не делся, я не знала. Но и позволить ему уйти не могла, каким-то шестым чувством ощущая, что не имею права допустить, чтобы это случилось. – Хочешь, будем работать вместе в моей мастерской? Я знаю, что профессор хвалил твои боевые связки. Может, мы сможем создать новый боевой артефакт.

Я говорила и говорила, даже не особо вдумываясь, что, собственно, несу, а он молча слушал, глядя на меня со смесью недоверия и затаенной надежды.

– Ты действительно этого хочешь? – внезапно спросил Дон.

– Чего? – тупо переспросила я.

– Чтобы я работал с тобой в твоей мастерской, – терпеливо объяснил он.

– Хочу! – твердо ответила я, чувствуя себя как человек, с разгону сигающий в прорубь. И в то же время у меня не было ни малейшего сомнения, что я действительно этого хочу. Никогда еще никто не закрывал меня вот так своей спиной. Никогда еще никто не был готов драться за меня. Так, как этот коренастый парень с растрепанными волосами. Я протянула руку. – Друзья?

– Нет, – вдруг выдохнул он и, развернувшись, почти побежал по дорожке к видневшимся за голыми деревьями зданиям студенческого городка.

А я так и осталась стоять, не понимая, что же только что произошло. И нападение Алия не имело к этому никакого отношения.

Несколько дней я провела, шарахаясь от полного безразличия к почти неконтролируемой ярости. С одной стороны, мне ясно дали понять, что ни дружбой моей, ни мной не интересуются. А как еще понимать категоричное «нет» в ответ на предложенную дружбу? С другой, как он это сделал… Я никак не могла отделаться от чувства, что это причинило самому Дону больше неприятных ощущений, чем мне. А с третьей стороны, все попытки решить наконец, как относиться к идиотскому разговору, разбивались о простые сомнения: возможно, во мне говорит оскорбленное самолюбие и я принимаю желаемое за действительное.

В конце концов я сдалась и, выбрав подходящий момент, заговорила с Торией.

– Тори, ты, кажется, говорила, что знаешь, кто чем дышит в нашем научном загоне.

– В общем, да, – согласилась она, отложив работу по бытовой магии, которую старательно списывала.

– Тогда объясни мне, почему этот… Как его? Дон. Не помню фамилии…

– Ликаст, – заинтересованно подсказала Тория.

– Угу, – кивнула я. – Почему он так слушается Корве? Он же вроде тоже не из простолюдинов и в защите от глупых шуток не нуждается.

– Конечно нет, – хмыкнула Тория, окончательно забыв про самостоятельную по бытовухе. – Он тебя заинтересовал-таки! Десять золотых – мои!

– Прости, что? – слегка опешила я.

– Я с братом поспорила, – призналась подруга, слегка покраснев. – Он считал, что очищающая вроде тебя на мелочи внимание не обращает.

– Ты что, опять что-то наболтала?! – возмутилась я.

– Ничего, что он не смог бы узнать при желании сам. Твое выступление в столовке уже на рынке обсуждают, если тебе интересно. Простолюдины в восторге. И я тут совершенно ни при чем…

– Тори, я не планирую революцию, переворот или смену династии! – застонала я, уже жалея, что начала этот разговор. – И вообще ничего не планирую из того, что подсказывает тебе твоя больная фантазия!

– Да, да, – ухмыльнулась девица. – Я помню. Никаких планов. Только дружба. И вот исключительно по дружбе я решила полюбопытствовать, что из себя представляет парень, явно зацепивший мою подругу. Интересно?

– Рассказывай. – Я сдалась.

– Значит, так… – Тория устроилась поудобнее и сложила руки на коленях как примерная школьница. – Род Ликаст вполне приличный. В меру старинный, вроде твоего. Финансовых трудностей не испытывает, как, впрочем, и любых других. Но в то же время семья ведет довольно уединенную жизнь. Их особняк в столице закрыт уже лет двадцать. С тех пор, как…

Тория сделала драматическую паузу, ожидая моей реакции. Но я, спасибо иномирной книге, уже достаточно хорошо умела скрывать свои чувства, в том числе и нетерпение, даже от эмпатов. Не дождавшись напрашивающегося вопроса, Тори поморщилась.

– Взрослеешь прямо на глазах… Или просто маски снимаешь одну за другой, а? Я ведь знаю, что тебе интересно, но не чувствую ничего, кроме вежливой отстраненности. Как ты это делаешь?

– Я ничего не делаю, – пожала плечами я, мысленно поздравив себя с очередной победой.

– Ну конечно, – недоверчиво протянула Тори.

– Даже не сомневайся. Кстати, ты уже списала работу? Я могу…

Такого пренебрежения к своим шпионским талантам Тория уже стерпеть не могла и, отмахнувшись от вопроса, торопливо принялась вываливать информацию.

Итак, род Ликаст. Ни в чем предосудительном не замечен. Люди спокойные. В меру богатые, в меру одаренные. Жили себе и жили, как все. Двадцать три года назад глава рода женился. И вот тут-то и начались странности. Через год или два после пышной свадьбы семейство вдруг забросило светскую жизнь и переехало в загородное поместье. И все бы ничего, но больше они в столицу так и не приезжали. Казалось бы, о них должны забыть. Но нет… Через несколько лет после скоропалительного отъезда общество буквально взорвала страшная новость: когда глава рода находился в отъезде, некие негодяи ворвались в особняк, зверски убили его супругу и бо́льшую часть слуг. Каким-то чудом удалось спастись только восьмилетнему наследнику. Ликаст-старший впал в паранойю. Никого не принимал, ни с кем не общался несколько лет. А потом вдруг поспешно женился вновь, и все пришло в относительную норму: ничем не примечательное семейство провинциальных аристократов. Вот только наследником рода стал ребенок, рожденный второй супругой тиса Ликаста. А о старшем сыне и первой жене все будто забыли.

– Как тебе история? – завершила рассказ Тория, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Дурацкая история, – пожала плечами я. – Но я ведь тебя не об этом спрашивала. Меня удивило, почему Ликаст так слушается Роя. А ты мне всю его семейную хронику вывалила. И на вопрос так и не ответила, – не удержалась под конец от маленькой шпильки я. При всем моем самообладании внимательный взгляд эмпата нервировал.

– Дружат они, – буркнула Тори, слегка смутившись.

Шпилька попала точно в цель, но меня это не порадовало. Я-то рассчитывала узнать, что кроется за странным поведением парня. А вместо этого получила экскурс в его семейные дела. Выводы напрашивались весьма простые. Тис женился по расчету, потом жену угробил. А неугодный сын случайно выжил. Наемники там просчитались или мальчишка успел сбежать, не суть важно, но второй раз такой номер тис провернуть не рискнул и попросту отстранил сына от наследования. Благо мать умерла и заступаться за него было некому. Немного удивляло, почему не вмешались родственники погибшей женщины, но кто знает, какие тут причины. Вон мои родственнички из прошлой жизни вообще премию обещали тому, кто меня «очистит». Слава Последней Гостье, об этом узнали в обители и цеховая солидарность меня спасла.

Больше мы эту тему в тот вечер не поднимали. Но я видела, как хмурилась Тория за ужином и как сразу после него побежала в сторону главного входа, и была уверена, что еще услышу от нее о семейных скелетах в шкафу семьи Ликастов. А вот в том, что мне нужно это знать, уверенности не хватало. Как и в том, что я вообще имею право совать свой нос в чужие тайны. Но Тори уже взяла след, и остановить ее мне было не под силу.

– Какой, однако, интересный эффект. – Удивленный голос профессора Лэнгли напомнил мне, что посторонние воспоминания не самое лучшее, чем можно заняться на практических занятиях по артефакторике.

Я покосилась на свои пальцы и мысленно выругалась. Задумавшись, я сплавила два камня, совершенно не подумав, что они вроде как считаются несовместимыми. Камешки оказались очень даже совместимыми, и теперь получившаяся капля светилась мягким, но довольно ярким светом.

– Что вы добавили для стабилизации?

Профессор Лэнгли присел рядом, перекрыв обзор Виктору, но даже не заметив этого.

«Если бы я сама знала», – мысленно огрызнулась я, лихорадочно разглядывая собственное творение. Но ничего, кроме собственной волосинки, неведомо как угодившей в конструкцию, не видела.

– А… Уже вижу. Что ж. Смело. Очень смело, – покивал Лэнгли и вдруг обернулся к Виктору: – Вы на сегодня можете быть свободны, тис… э-э-э… молодой человек.

Виктор моргнул, но спорить не стал и под нетерпеливым взглядом профа быстро вымелся из класса.

– Читали трактат Ризали? – Профессор отобрал у меня свежесозданного светлячка и легко провел пальцем по волоску, вплавившемуся в поверхность гладкого камня. В вопросе было больше утверждения, чем собственно вопроса, поэтому я не посчитала нужным ответить, лихорадочно соображая, что или кто такой Ризали. – Я собирался показать вам его работы только на будущий год. Однако вы все больше и больше меня радуете. Жажда знаний непобедима?

– Знания – единственная ценность в этом мире, – равнодушно отозвалась я, повторив слова самого Лэнгли.

– Верно, – хмыкнул он и неожиданно сменил тему. – Как вы думаете, Лира, стоит ли рассказывать глупцу про радость понимания? Бездарку об ощущении мощи на кончиках пальцев, когда вокруг кольца зарождается магическое плетение?

Я на мгновение замешкалась, резкий переход выбил меня из колеи. Но все же ответила:

– Вряд ли. Они не поймут.

– Верно, – с заметным удовлетворением кивнул он. – А теперь представьте, что таких глупцов-бездарков толпа. А вас, знающих истинную силу магии, – единицы. Вам читали историю… Да вы и без этого отличаетесь острым умом. Что обычно делает толпа с теми, кто от них отличается?

– Толпа их не любит, – помимо воли признала я.

– Толпа их убивает, – жестко поправил Лэнгли.

– Не всегда…

– Тоже верно. – Он усмехнулся. – Вы мыслите в правильном направлении. Чтобы безнаказанно выделиться из толпы, надо быть сильнее толпы, умнее, жестче. Но прежде чем вы подниметесь на эту ступень, вам придется быть хитрой, изворотливой. Вам придется подстраиваться под их глупые табу и мракобесие. Иначе вы просто не успеете дойти до того уровня, когда мнение толпы перестанет вас не только интересовать, но и представлять опасность. Вы понимаете меня, Лира?

Он заглянул мне в глаза тем проницательным и мудрым взглядом, по которому всегда можно узнать настоящего наставника.

– Понимаю, – как завороженная отозвалась я. – Но ведь, подстраиваясь под ограниченные взгляды толпы, можно не успеть просто потому, что слишком много сил уйдет на это самое подстраивание.

– Я в вас не ошибся, Лира, – тепло проговорил он. – Мы еще обсудим это. Чуть позже и в более подходящей обстановке. А пока…

Тут он взмахнул рукой, и амулет, вспыхнув у него в ладони холодным голубым пламенем, развалился на куски.

– Я буду ждать вас в последний день недели на встрече моих единомышленников. И на этот раз только вас. Танцы не предполагаются. Вы придете?

– Да. – Ответ сорвался с губ раньше, чем я успела подумать, и мне это не понравилось.

– Отлично, тогда в десять. – Лэнгли снова тепло улыбнулся, но его глаза вспыхнули таким торжеством, что очарование момента слетело с меня окончательно.

– Виктору об этой встрече не говорить? – спросила я, старательно контролируя свой голос.

– Отчего же, – хмыкнул профессор. – Можете сказать. Это встреча для талантливых мастеров: состоявшихся и будущих. Подмастерьям там не место, вот и все. Но мне нравится ваше умение схватывать на лету. Впрочем, об этом мы тоже поговорим в выходные.

Он похлопал меня по плечу и отпустил. Я вышла в коридор и с облегчением увидела, что следующий учебный час уже начался и Виктор не поджидает меня сразу за дверью. Разумеется, ни на какую лекцию по общей теории магии я не пошла. Мне требовалось срочно все обдумать. И ни общество обиженного Виктора, ни тем более любопытной Тории меня сейчас не соблазняло.

Тщательно сохраняя на физиономии равнодушно-отстраненное выражение, которое так нравилось Лэнгли, я прошла к себе. Разложила на рабочем столе какие-то бумаги, выданные для переписки Лерроем. И наконец позволила себе задуматься. Но в голове вертелись только вопросы и ни одного удобоваримого ответа к ним. «Куда меня угораздило снова вляпаться?.. На что намекал Лэнгли и почему так обрадовался, когда я согласилась прийти? И что за дрянь трактат Ризали?!»