Текст книги "Опасные игрушки"

Глава 10

Минский аэропорт – на окраине города. Даже в самом городе. Прямо рядом с самолетами, отдыхающими за забором, стоят жилые дома. Прямо от площади идет обычный городской троллейбус, который за двадцать минут доставит вас в центр…

Для места встречи Савенков назвал первое, что вспомнилось. Самая важная точка в Минске – вечный огонь на Площади Победы. Там Олега и Варвару должен был ждать некто Михаил Данилович. Савенков только и успел сказать о нем: "Надежный человек. Друг он мой старый. Он все сделает и даже не будет спрашивать, зачем мне это нужно".

Народ на площади был. Не толпа, но достаточно много.

Михаил Данилович, хоть и оставался действующим "солдатом невидимого фронта", но выделялся, как подсолнух на пшеничном поле. В строгом костюме, при галстуке и белоснежной рубашке он безошибочно узнавался в массе футболок, ковбоек, джинсовок.

В суматохе утреннего звонка из французского "Орли" Олег не получил от Савенкова ни пароля, ни даже внешних примет Михаила Даниловича. Поэтому он подошел со спины к предполагаемому объекту и, наклонившись к низкорослому белорусскому чекисту, прошептал:

– Я от Савенкова…

Гражданин в пиджаке обернулся и его лицо расплылось в такой радостной улыбке, как при долгожданной встрече с самым близким человеком.

– Олег… А где твоя спутница? О, милости прошу, Варвара Петровна. Рад знакомству… Пойдемте отсюда поскорей. Я в таком наряде, что торчу здесь, как оглобля на лугу… Такая жара, а я должен быть в пиджаке. У нас с этим строго. Тем более что я все время при начальстве… Пойдемте в парк, к реке поближе.

Они перешли мост через Свилочь и напротив цирка спустились вниз, в парк, на набережную. Только найдя тенистую скамейку, Михаил Данилович снял пиджак.

– Совсем запарился… Как там Игорь поживает? На пенсии не скучно?

– Некогда скучать. Он примерно в той же сфере работает.

– Знаю… А ты, Олег, у него правая рука?

– Стараюсь…

– Так, с вашими билетами я уже все сделал. Сейчас поезд в Бресте стоит. Уже определили, где ваши друзья едут. И вот вам билеты в соседнем купе… Правда, оно занято. Но это пустяк. Уже дали команду начальнику поезда – до Минска он их выселит. Хорошо, что там не наши, а какие-то французики. С этими проще…

– Спасибо… А когда поезд будет в Минск?

– Через три часа… Я еще Минск вам успею показать… Это у вас в Москве суматоха. А у нас спокойно, тихо. Митинги уже закончились.

– О чем митинговали?

– Западники. Националисты. Дружить с Россией не хотят. Боятся объединения… Самостоятельности, конечно, все хотят. Начальство, оно никому не нравится. Вот у нас в деревне очень не любили районных тузов. А те – ругали областных. Областные – республиканских. Дай волю – каждая деревня станет государством. Сначала – праздник, а потом все лапу будут сосать.

* * *

Им оставался еще один перегон. Они решили покинуть поезд в Смоленске и дальше добираться окольными путями. На Белорусском вокзале они появляться не хотели – за время пути их могли вычислить и ждать на перроне.

Если бы можно было лететь самолетом! Но что там внутри этих старых магнитофонов? Там и динамиков-то, очевидно, нет. А на таможенном рентгене все видно…

Максим не стал выходить из купе, хотя в Минске поезд стоял двадцать минут. Лучше не рисковать.

Он смотрел на суетящуюся платформу. Вот едут на тележке три фирменных чемодана – мал мала меньше. Носильщик с мулявинскими усами, а за ним – хозяин с короткой стрижкой под "ежика" и массивной золотой цепью… Вот высокий и тощий парень тащит к последнему плацкартному вагону две огромные коробки, на которых написано "смятана". Понятно, завтра утром у какого-нибудь московского метро он будет продавать сей дешевый и вкусный продукт и отвечать на стандартный вопрос: "нет, это не из Чернобыля, у нас места чистые…"

Вот и к вагону "СВ" подошла пара. Не очень они похожи на мужа с женой. Ему – лет тридцать, а ей… Очень неблагодарное дело определять женский возраст по внешнему виду. Обязательно ошибешься… Но ясно, что она значительно старше его… Держаться особняком, даже не разговаривают. Может быть – случайные знакомые… Дамочка долго выясняла что-то с проводницей и вошла в вагон первой, а парень остался курить…

В какой-то момент Максиму показалось, что он видел где-то этого тридцатилетнего блондина со спортивной выправкой… Захотелось даже подозвать к окну Юрия и спросить у него. Но парень щелкнул сигарету куда-то под колеса, заскочил в вагон, за ним – проводница и поезд тронулся…

Вскоре из соседнего купе послышались громкие голоса – не ссора, но спор. Разобрать можно было только отдельные фразы. И русские, и французские: "Ошибка вышла… Это вам в Берлине напутали – там и разбирайтесь… Там вам будет хорошо – вагон начальника поезда…"

Спор стих, но через минуту Максиму пришлось открыть дверь купе после не очень громкого, но настойчивого стука. На пороге стояла та самая женщина неопределенного возраста.

– Соседи, здравствуйте… Я из пятого купе…

– Там же французы?

– Уже вещички собирают… Поэтому я к вам. Приютите на десять минут. Очень не люблю в коридоре торчать.

– А где ваш муж?

– Это Олег что ли? Это не муж. Сослуживец. Мой референт.

– О, мадам – большой начальник?

– Не очень большой, но… Я Олега в ресторан направила. Мне командировку буквально за час оформили. Не успела собраться толком.

– Готовите походный ужин? Предлагаю объединить усилия. У нас с другом есть кое-какие запасы.

– С удовольствием… Тем более что с подчиненными пить не принято, а с соседями – можно.

– Даже нужно. За знакомство, за дружбу.

– Согласна… Начинаю готовиться. Я, с вашего разрешения, первым делом руки помою. На нашем вокзале такая…

Она отвернулась к своей сумке, которая стояла в углу, и стала что-то из нее извлекать и перекладывать в косметичку… Деликатные мужчины отвернулись к окну… В последний момент она протерла руки платком, смочив его какой-то жидкостью. Все выглядело естественно и почти не было заметно, что она сначала теребила платок, а потом плеснула на него жидкость из флакона… Платок сразу же лег на сумку, а гостья выскочила за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

После ее ухода Максим, любивший проявлять свои аналитические способности даже в самых простых случаях, подвел итог:

– Как же, руки она мыть пошла… Она же сразу сорвалась, как только проводница туалет открыла. До последней секунды терпела и… сорвалась… А этого Олега я где-то видел…

Максим отвернулся к окну и стал вспоминать лицо этого парня, его фигуру, манеру двигаться… Точно – он видел его совсем недавно. И это тоже было связано с транспортом… Вокзал? Аэропорт?

Он вдруг реально представил себе аэропорт "Орли". Толпу только что прибывших пассажиров рейса из Москвы… Этот парень был в их самолете, а они… Они здорово тогда выпили и еще обсуждали этого Олега, который перед ними занял такси…

Так, таких совпадений не бывает! Та экскурсоводша говорила, что к этим подругам в Париже приехал знакомый парень… К подругам. К Марине Гридиной и к … У нее еще редкое русское имя было. Люба же называла… Прасковья, Дарья, Варвара… Точно, Варвара… Значит, именно она сейчас в туалет побежала… А зачем заходила?

Максим почувствовал, что мысли начинают путаться. Или предчувствия опасности, или от усталости, или от …

Он обернулся к своему спутнику. Надо сообщить ему важную новость, вместе обсудить, принять решение… Но Юрий Антонович, сидевший в углу напротив сумки с влажным платком, отвалился к стенке и… спал.

Максим сделал к нему шаг и ощутил, что ноги стали ватными. Наклонившись над сопящим спутником, он потряс его за плечо. Потом что-то прокричал над ухом, злясь и глубоко вдыхая сонный воздух…

Последнее, что запомнил Максим – он пытается ударить Юрия Антоновича по щеке. Сильно, с размаху, открытой ладонью… но промахивается и, пошатнувшись, валится на противоположный диван… Именно этого он хотел сейчас больше всего – спокойно сесть и закрыть глаза…

Варвара зашла к ним минут через десять. Взяла сумку, брезгливо сбросив с нее отработавший свое платок…

Потом они с Олегом долго рылись в чужих чемоданах и извлекли папку с записями Маркова и два старых магнитофона… Уложив спящих противников и, прикрыв их тела простынями, Варя с Олегом отправились работать. На спящих Омега действовала плохо. Надо ждать пробуждения. А значит два – три часа у них было…

Олег довольно быстро разобрался в записях Маркова. Сложнее было с текстом. Варвара забраковала несколько текстов. Потом она посоветовала: "Говори без бумажки. Так всегда лучше получается".

Олег откинулся на мягком диване, приблизил к себе микрофон и, включив "запись", закрыл глаза:

"Я должен ждать тех, кто придет и произнесет пароль: "Сова над Европой". Им я должен полностью доверять. Им я расскажу все, что знаю. Я буду спокоен, послушен. Я сделаю все, что они мне скажут…"

Потом Олег долго колдовал с прибором, что-то подсчитывая, вымеряя направление антенн, упиравшихся в стенку соседнего купе…

Они начали просыпаться лишь в Смоленске. Это было удобно – на остановке поезд не трясло и не надо было придерживать приборы…

Олег отправил Варю в дальний тамбур. Да и сам, включив Омегу, выскочил в коридор… Через две минуты он, несколько развернув антенны и перемотав пленку, включил запись еще раз…

Когда поезд тронулся Олег с Варей вошли в соседнее купе. Две понурые фигуры сидели у окна. Взгляд у обоих был усталый и… ожидающий.

И Олег четко произнес:

– Здравствуйте, господа… "Сова" над Европой… Сейчас вы спокойно ответите на все наши вопросы. Согласны?

– Конечно.

– Вы, Максим Вдовин, похоже – самый бойкий. С вас и начнем.

– Готов.

– Зачем вы поехали в Париж?

– Нам надо было найти прибор, который изобрел Валентин Марков… Мы выкрали его. Он здесь, в чемодане, под полкой… Я могу его показать.

– Не надо. Это потом… Кто еще в Москве знает о вашей… миссии? О том, что Валентин Марков жив?

– Только один человек.

– Андрей Борзенко?

– Да.

– Это он вас послал?

– Да, он все финансировал.

– Вы ему должны были передать прибор.

– Это он так хотел. С этим прибором мы заставили бы его забыть о своих мечтах. Мы бы поставили его на место. Теперь мы всех поставим на место. Всех!

– Не надо так волноваться, Максим. Все будет хорошо… Борзенко для себя хотел купить эту вещицу?

– Говорил, что для себя, но мы знали, что у него есть покупатель.

– Кто это?

– Это страшный человек. Он очень богатый и очень… Влиятельный. Я даже боюсь произнести его имя.

– А написать?

– Что?

– Написать его имя не боишься?

– Нет. Написать могу.

– Тогда пишите. Оба пишите. Все с самого начала. Как узнали о приборе. Кто вам сказал, что Марков жив. Что вам поручал Борзенко. Все пишите. Подробно и быстро…

Уже поздно ночью, собрав "сочинения на заданную тему", Олег покинул соседское купе, приказав его обитателям "смирно сидеть у окна и ждать".

Читать посреди ночи два многостраничных отчета не хотелось, да и необходимости в этом не было.

Олег опять взял микрофон и нажал на "запись". Теперь он говорил спокойно, хорошо поставленным голосом профессионального психотерапевта:

"Сейчас я забуду о Валентине Маркове… Я уже не знаю, кто это такой. Я не помню о приборе, который он изобрел. Я ничего не знаю о его жене Марине, о ее втором муже Игоре Гридине… Андрей Борзенко сам придумал какой-то прибор, которого никогда не было. Ничего не было… Теперь мы будем всегда любить детективное агентство "Сова". Мы все сделаем для него и его сотрудников…"

Последняя фраза развеселила Варвару, которая еле сдержалась, чтоб не помешать записи.

Она встала и вышла в коридор. Олег бы все равно ее сейчас выгнал – он уже все подготовил к очередному сеансу.

* * *

Поезд приближался к Москве. Когда они случайно встретились в коридоре, Олег понял, что Максим не узнает его… Впрочем, он же приказал забыть обо всем, что связано с Марковым. Значит и о нем. И о Варваре… Классная штука эта Омега!

Оставались последние метры… На платформе Олег заметил группу в касках и бронежилетах. Потом еще…

Олег притормозил Варвару, рвущуюся на выход. Они даже прошли через вагон-ресторан подальше от опасного места.

Когда они все же выбрались на платформу, увидели лишь спины своих вчерашних соседей. Наручников на них не надели, но каждого с двух сторон плотно опекали люди с автоматами.

А еще Олег увидел Савенкова и Дибича. Они шли в сторонке и что-то весело обсуждали. Очевидно, блестяще проведенную операцию…

– Я виноват, Варвара. Сильно испугал Савенкова, когда звонил из Парижа… Но все правильно. Если бы у нас ничего не получилось, самое время брать этих друзей… Теперь их часа через три отпустят. Никто же не знает, что спрашивать, а те – что отвечать. И рассказали бы, но не знают о чем. Все забыли!

* * *

В офисе «Совы» шло совещание. Трое участников операции сидели за большим столом, на котором не было ничего, кроме двух старых магнитофонов.

Олег завершил свой отчет:

– … Вчера был в фирме "Щит". Ни Вдовин, ни Ткач меня не узнали. Но когда я сказал им, что я из "Совы", они начали себя вести… подобострастно. Даже противно… Бегали вокруг меня. Коньяк предлагали. И в тоне сплошное "чего изволите?" Я сказал им, что задания будут потом, и ушел. А что? Вдруг пригодятся когда-нибудь… Потом встречался с Игорем Гридиным. Сказал ему, что буду представлять интересы его жены при разводе.

– И как он прореагировал? Тоже подобострастно?

– Именно, раболепски. Рад, что для него все закончилось разводом, а не тюрьмой… Потом я позвонил в Версаль. Успокоил молодоженов – никто в Москве о них не знает и искать не будет. Пусть живут спокойно.

– А они что говорили?

– Приглашали… Они на полном серьезе собираются свадьбу играть…

Савенков понимал, что теперь он должен сказать самые важные слова. Он начальник и ему принимать решение, что делать с этими черными ящиками, которые уже два часа стоят в центре стола и мозолят глаза.

Он вскочил и начал как маятник вышагивать вдоль окна.

Варвара и Олег смирно сидели и ждали… Они знали, что шеф находится в высшей стадии волнения. Сейчас он все обдумает, начнет размахивать руками и говорить громко, как на митинге.

– На свадьбу мы, конечно, поедем. Нет вопроса! Но ты скажи, Олег, если этот Гридин не согласился бы на развод? Ты думал об этом?

– Думал.

– И что бы ты тогда сделал?

– Применил бы Омегу…

– Вот! Здесь ответ, на все вопросы… Когда мы встречали на Белорусском вокзале ваших друзей, мне Дибич о своих бедах рассказал. Сидит у них на Петровке жулик. Точно знают, что десятки миллионов увел, а доказать могут лишь пару тысяч. Да и то – неуплата налогов! Вот он и отделается штрафом… Я это к чему? Сегодня и я об этой Омеге подумал. Поставил ее у Дибича и вызывай всех подряд: "Что нехорошего натворил? Кайся! Где улики прячешь? Пиши списки своей банды…"

– Отличная мысль, шеф. Так мы через год всю преступность ликвидируем.

– Правильно… А потом – алкоголики, неверные супруги, грубияны… Мне, вот, очень музыка современная не нравится, металлисты всякие. Я бы их с удовольствием облучил – играйте, мол, спокойные мелодии… А кому-то не нравится, как избиратели, понимаешь, голосуют. Надо их направить в сторону углубления реформ.

– Так, что же делать?

– Не знаю, Олег… Ты говоришь, мы преступность ликвидируем? А почему сейчас у наших бритоголовых братков и оружие, и техника лучше, чем на Петровке?

– У преступников денег больше.

– Не только… Да и неважно "почему". Главное, что у них есть самое лучшее. Так почему им не раздобыть такую "Омегу"… Идет такой пахан на допрос, а следователя уже обстреляли: "Отпусти, начальник, и не о чем меня не спрашивай…" Вот тебе и борьба с преступностью. Как бы они нас не победили.

– Может быть, спрятать эту "Омегу"?

– Не знаю, Олег. Даже для нас соблазн велик… А точно, что такую штуку никто кроме Маркова сможет сделать?

– Он так сказал.

– Хорошо… Дай, Олег, отвертку. Очень любопытно, что там внутри.

Пока Савенков аккуратно развинчивал корпуса, Олег вспомнил еще один важный эпизод из разговора с Марковым:

– Он еще в аэропорту, в "Орли" сказал, что проверит счета, что на той дискете.

– Проверил?

– Проверил.

– Действуют?

– Действуют.

– А хозяева?

– Так нет же хозяев. Номерные счета. Как их искать, этих жуликов? Не объявления же в газету давать… Да и кто сейчас сознается.

– Это верно, Олег… И много там на этих счетах?

– Точно Марков не сказал. Телефонный же разговор. Он все условностями говорил.

– Отпетый конспиратор?

– Да, Игорь Михайлович, это он умеет… Так вот, он сказал, что там не так много. Думал, что на авианосец хватит, а там только на два самолета.

– Ты его поздравил?

– Да… но и как надо поздравить? Он сказал, что и наша доля там есть. Так и сказал – один самолет ваш.

– А зачем нам, Олег, самолет?.. Шучу! Я все понял. Новость с самолетами, конечно, радует, но это все потом. Поедем в Версаль на свадьбу и будем самолеты делить… Давай пока внутренности "Омеги" на кухню перенесем. Там подоконник крепкий…

Они разложили детали перед окном и все трое застыли в траурной позе… Последнее слово сказал Савенков:

– Корпуса от "Омеги" мы свинтим и поставим на самое почетное место. Они всегда будут напоминать нам о безвременно ушедших от нас приборах… Это было мудрое, но опасное изобретение. "Омега" могла улучшить нашу цивилизацию, но могла и погубить ее… Олег, неси кусачки и молоток. Я буду спасать мир…

Через двадцать минут в двери офиса настойчиво позвонили. Потом еще и еще. На пороге стояла соседка сверху. Не молодая, не старая. И скорее красивая, чем наоборот. Это было видно даже с учетом пылающего гневом взгляда и пронзительного крика:

– Прекратите стук! Я выведу все на чистую воду! Мы ликвидируем ваше подпольное производство! Я мэру позвоню! Кровопийца, вы мешаете смотреть сериал…

Когда она удалилась, выплеснув эмоции и выслушав галантные извинения Савенкова, Олег печально подвел итог:

– Еще час назад я направил бы на нее Омегу и она бы преобразилась.

– И что бы ты записал на кассету?

– Учитесь. Провожу сеанс: "Я хорошая. Я добрая. Я никогда больше не буду злиться. Я не буду кричать на людей. Я буду всех их любить. Я – женственная, милая, кроткая…"

– Да, Олег. Я уже начинаю жалеть, что разбабахал эту машину… Но – не сложилось. Не повезло нашей соседке. Теперь она на всю жизнь так и останется мегерой… Пойдемте на вольный воздух. Заодно предадим земле бренные останки убиенной нами Омеги… Что это ты такой печальный, Олег? И на самом деле эту штуковину жалко?

– Конечно, жалко… Я так хорошо с ней в поезде поиграл. Очень занятная вещь.

– Поиграл?.. Не наигрался, значит? Бедный ребенок. Отнял я у тебя игрушки?.. Если это и игрушки, то очень опасные! Их детям давать нельзя… А взрослым – тем более.