Текст книги "Нелицемерная Россия"

Когда Хованский усомнился в способности инока Сергия к устной полемике, тот ответил: «Хотя и не многословен, и не навычен клюкам их и высокоречию, однако надеюсь на Сына божия, рече бо: «Не вы будете глаголющии, на Дух Отца нашего» [235]235
  С.М. Соловьев, т. XIII, гл. 3.


[Закрыть]. Откуда приходило на ум Аввакуму то, что он говорил? Дух Божий, что ли, изъяснялся его устами. Нет. В нем говорила генетическая память.

Выдающийся исследователь мифологии индоевропейских народов Жорж Дюмезиль (1898–1986) выявил в ней трех-функциональную систему «яко на небеси, тако и на земли». Его, правда, предупредили еще в начале его карьеры, чтобы он ограничился сферой мифологии и не вздумал проецировать свои выводы на современную политику. Дюмезиль предупреждению внял и прожил долгую счастливую жизнь. Но выводы за него делают другие, и сегодня молодые европейские национал-революционеры считают его одним из своих идейных вождей.

Дюмезиль начал с древних римлян. У них было три верховных бога – Юпитер, Марс, Квирин, которые являлись соответственно богами священнослужителей, воинов и мирных граждан [236]236
  George Dumezil. L’ideologie des trois fonctions dans les peoples indoeuropeens. Том 1 трехтомника «Mythe et epopee». Gallimard, 2‐е изд., 1974, с. 14–15.


[Закрыть]. У скандинавов им соответствует Один, Тор и Фрейр [237]237
  Там же, с. 49.


[Закрыть], а у ариев древней Индии – Варуна, Индра и Митра [238]238
  Там же, с. 149.


[Закрыть]. Древние индоевропейцы поклонялись не только трем мужским богам, выполнявшими отдельные функции, но также единой богине, которая как бы синтезировала в себе все три функции и управляла ими [239]239
  Там же, с. 104, 106.


[Закрыть]. И не случайно в православии «Богородицы – символ материнства – даже потеснила божественную Троицу. Иконы с ее изображением были самыми почитаемыми на Руси» [240]240
  Дм. Жуков. Цит. соч., с. 18.


[Закрыть]. То же самое, правда, можно сказать и о католическом мире.

Вопрос: люди представляли себе небесные порядки по земному образцу или, наоборот, устанавливали их по образцу небесному?

Ж. Дюмезиль сам предупреждал: «Следует остерегаться того, чтобы приписывать индоевропейскому миру единство, которого он не имел» [241]241
  Ж. Дюмезиль. Цит соч., с. 300.


[Закрыть]. И указывал примеры: «У скифов не было, как у индийцев, иранцев Ирана, кельтов и латинян… четко организованного сословия священнослужителей». Он изучал осетинский эпос «Нарты», видя в осетинах потомков скифов, и реконструировал по нему ту же самую ситуацию, что и в русских былинах [242]242
  Там же, с. 569.


[Закрыть] с их троицей старших богатырей – Вольга, Святогор, Микула – с которыми не советовали тягаться даже Илье Муромцу [243]243
  Ж. Дюмезиль. Цит соч., с. 625, 627–628.


[Закрыть].

Отсутствием сословия священнослужителей «скифы четко отличались от их двоюродных братьев в Иране и от индоиранцев вообще, зато были сходны с индоевропейцами Восточной и Северной Европы… таким же было состояние славянских народов и германцев, у которых не было ничего похожего на кельтских друидов» [244]244
  Там же, с. 445–446.


[Закрыть].

Не было у германцев своих друидов, а троица богов у скандинавов была. Откуда? Не от кельтов ли бриттской ветви, которые заселяли Скандинавию до прихода германцев? [245]245
  Ch. H. Seaholm. The Kelts and the Vikings. New York, 1974, p.12–13.


[Закрыть]

А как обстояло дело у славян? Исключительное положение в славянском мире занимали балтийские славяне, потому что только у них существовал развитый культ, храмы и каста священнослужителей, но остров Рюген вовсе не был таким же духовным центром для всех славян как Дельфы в Древней Греции. В моей работе «Заратустра говорил не так» я писал: «Исключительность острова Рюген в прямом смысле слова исключает его из славянского мира и связывает с каким-то другим, скорее всего, с кельтским… Археологи установили, что языческие храмы балтийских славян по внешнему облику и деталям очень похожи на культовые постройки кельтов. Многоголовые изображения богов у балтийских славян – тоже черта, очень характерная для кельтского мира» [246]246
  Сб. Рассветы и сумерки арийских богов. М., Белые альвы, 2007, с. 67–68.


[Закрыть].

В той же работе я высказал мнение о чужеродном происхождении самого имени волхвов. У нас раньше волхвами называли румын, а поляки до сих пор называют так итальянцев. Точно так же у немцев имеется слово Welsche как общее обозначение кельтских и романских народов. Таким образом, волхвы могли быть своего рода миссионерами кельтороманского (и венетского) мира в славянской среде [247]247
  Сб. Рассветы и сумерки арийских богов. М., Белые альвы, 2007, с. 69.


[Закрыть].

 
     «Волхвы не боятся могучих владык»…
 

Так у Пушкина. Летописи рассказывают подлинную историю о волхве, который выступил против новгородского князя и был за это убит. Только пушкинский волхв не мог быть «покорен Перуну». Перун был богом князей, княжеской дружины, а не волхвов. Богом простонародья был Валлис (Велес), а имени бога волхвов мы просто не знаем. В языческом пантеоне князя Владимира его, по понятным причинам, не было.

Можно высказать лишь одно предположение. У кельтов тоже была своя троица и один из этих трех богов носил имя Эсус[248]248
  Там же, с. 80.


[Закрыть]. Может быть, волхвы позже отождествили с ним христианского Иисуса? И не потому ли раскольники так возражали против второго «и» в этом имени?

Трехфункциональная система отражала гармонию между небесным и земным миром и гармонию внутри каждого из этих миров. Три равноправных обладателя небесных престолов в учении Аввакума имели свое земное соответствие в равноправии светской и духовной власти, на чем настаивали старообрядцы. Вот это была подлинная гармония, ничего общего не имевшая с той византийской «симфонией», которую нам и сегодня расхваливают православные фальсификаторы истории.

В Византии императоры, борясь за власть, кастрировали детей своих соперников. Та еще, блин, симфония! почва которой, по словам Мельникова-Печерского «издавна была обильна плевелами» [249]249
  П.И. Мельников (Андрей Печерский). Цит. соч., с. 74.


[Закрыть].

В Византии на церковном соборе сторонники одной школы доказывали противникам свою правду дубинами. Та еще, блин, симфония!

Византия пережила несколько серьезных религиозных кризисов, прежде чем принесла в Киевскую Русь «свет истины», исходивший от светильника, который не раз уже безбожно коптил. Очагом ересей были восточные провинции империи – Сирия, Палестина, Египет, т. е. области с семитохамитским населением, по-семитски склонным больше к единице, чем к троице. Наиболее распространенной в VVI веках была ересь монофизиты. Сегодняшние монофизиты это коптская церковь в Египте и эфиопская церковь. В царской России на Эфиопию смотрели как на «полуправославную» страну и подумывали о том, как бы наложить на нее руку под этим предлогом. Инерция видов на Эфиопию сработала и в Советском Союзе. Когда диктатор Сомали Сиад Баре решил отнять у Эфиопии Огоден, этот сомалийский Крым, СССР взял сторону Эфиопии (в неожиданном союзе с Израилем). А ведь Сиад Баре был верным другом Советского Союза, его даже приглашали на съезды КПСС. Потерпев поражение, он утратил популярность в Сомали, был свергнут, и что теперь происходит с этой страной, все знают. Не только США сеют сегодня хаос, его всегда сеяли все ненасытные империи.

Смешно читать полемику М. О. Меньшикова с армянскими священнослужителями. Он утверждал, что армянская церковь разделяет ересь Евтихия, т. е. монофизитство. Мкртыч Газарян возражал ему: «Армянская церковь не только не признает учения Евтихия, но и придает анафеме и Евтисия, и его учеников… Армяне вовсе не монофизиты». Но Меньшиков был тупо уверен в том, что лучше армян знает, кто такие армяне, потому что в учебниках и энциклопедиях они значатся как монофизисты [250]250
  Письма к русской нации, с. 192.


[Закрыть]. Но главным авторитетом для Меньшикова была конечно не энциклопедия, он опирался на решение Первого Халкидонского собора, который в 451 году предал анафеме как Евтихия, так и его последователей. Решение это было вызвано отсутствием точной информации об отношении армяно-грегорианской церкви к ереси Евтихия. Ведь в те времена не было не только интернета, но даже телеграфа, вести доходили нескоро и в искаженном виде. И не было бейсбольных бит, а то участники церковных соборов использовали бы их вместо примитивных дубин.

Упомянутые восточные области Византии в начале VII века встретили арабов как своих освободителей. Их жители говорили: «Бог мести послал арабов, чтобы освободить нас от жестокости римлян». Не захотели они слушать византийскую «симфонию»!

Марксистские историки любили искать за ересями классовую борьбу, упуская из вида национальный фактор, который часто был решающим. Так обстояло дело и с ересью павликиан.

Павликиан в Византии отождествляли с манихеями, но тут имела место такая же путаница, как и в случае с армяногрегорианской церковью и учением Евтихия. Павликиане провозглашали анафему манихеям. Есть мнение, что павликианство представляло собой возрождение маркионизма [251]251
  А.М. Иванов. Второе падение Монсегюра. Сб. Катары. Тамплиеры. Масоны. М., 2009, с. 42–43.


[Закрыть].

Павликианство было идеологией национального восстания армян против Византии. Борясь с ним, император Константин V (741–775), первым начал выселять павликиан во Фраконию, где под их влиянием возникла ересь богомилов. Спасаясь от жестоких репрессий, павликиане тысячами бежали из Византии на территорию, занятую арабами, и совершали вместе с ними набеги на Византию. Симфония, блин, симфония! Лишь в 872 году пала крепость павликиан Тефрика, а император Иоанн Цимисхий (969–976) осуществил вторую депортацию армян-павликиан в Болгарию.

В эти же времена Византию сотрясал иконоборческий кризис. Еще монофизиты вели ожесточенную борьбу против роскоши и распущенности представителей господствующей церкви. В 717 году знать восточных областей, в частности, Малой Азии, выдвинула на византийский престол Льва III Исавра. Ветер опять дул из восточных областей, наиболее подверженных влиянию семитского духа, который на дух не переносит изображения божества. Императоры Исаврийской династии возглавили антицерковное иконоборческое движение, к которому примкнули и павликиане. Упомянутый Константин V провел секуляризацию монастырских земель. Монахов под угрозой ослепления или смерти заставили вступать в брак. В 754 году Константин V созвал церковный собор, осудивший иконопочитание – симфония, блин!

Против иконоборчества выступало население европейских областей империи. С ним у властей тоже были неприятности. Восставшие в 807 году славянские поселенцы Пелопоннеса заключили союз с арабами. В 821 году началось восстание Фомы Славянина, к которому примкнули и павликиане. С помощью арабов повстанцы переправились во Фракию и целый год держали в осаде Константинополь. Восстание было подавлено с помощью болгарского царя Омортала – болгары уже тогда были предателями славянства.

Напуганный повсеместными восстаниями правящий класс сплотился, и в 843 году императрица Федора восстановила иконопочитание. Засим последовала эпоха «стабилизации». Василий I, основавший в 867 году Македонскую династию ликвидировал все реформы императоров-иконоборцев и повел жесточайшую борьбу с павликианами. В IX–X веках Византия достигла больших успехов на внешнеполитической арене. Именно тогда она осчастливила Киевскую Русь христианством.

Как мы помним, украинцы любят хвастаться тем, что они принесли нам, русским, христианство и культуру. В прошлые времена бытовала такая шутка: московский Парк культуры имени Горького называли Парк культуры и Горького, намекая на то, что принадлежность Горького к культуре весьма сомнительна, что, в принципе, неверно. То же самое хочется сказать о христианстве и культуре, но это тоже будет неверно и антиисторично.

Христианство, дорвавшись до власти, намеревалось разрушить весь старый мир до основания, как большевики в 1917 году, в том числе и его культуру. Антикультурная эпоха христианства длилась несколько столетий.

В IV веке христианской церковью был уничтожен языческий научный центр в Александрии. Патриарх Феофил сжег александрийскую библиотеку. Особенно усилились гонения против языческой науки и философии при Юстиниане. В 529 году он закрыл Афинскую высшую школу – крупный центр античной науки.

Однако в IX веке, именно тогда, когда закончились религиозные смуты, начался подъем светской культуры и науки. Крупнейшим естествоиспытателем того времени был византийский ученый Лев Математик. Сочинения светского характера писал даже патриарх Фотий. При Михаиле III (842–867) в Константинополе была создана высшая школа, которой руководил Лев Математик, читавший в ней лекции по философии. Преподавание в этой школе построено было по античному обряду и включало изучение «семи свободных искусств».

В Х веке император Константин VII Багрянородный стремился приспособить к интересам своей империи культурное наследие античности. X–XII века называют эпохой Византийского Возрождения. Философ Михаил Пселл (1018–1078) пропагандировал идеи Платона, а его ученик, Иоанн Итал, опираясь на них, выступал против учения Аристотеля, в котором, как говорил В. И. Ленин, церковь убила все живое и увековечила мертвое. В отличие от Западной Европы, в Византии никогда не прекращалась античная философская традиция. Характерной особенностью византийской философии является то, что в отличие от западноевропейской схоластики она строилась на изучении античных философских учений всех школ и направлений, а не только одного Аристотеля (на котором до сих пор зациклен идеолог французских «новых правых» Гийом Фай). Византия тогда была действительно «культурней» Запада. Когда участники первого крестового похода дошли до Константинополя, они впервые в жизни помылись в бане, и византийцы с удивлением смотрели, какие потоки грязи с них текли. Вот и современному Западу не мешало бы сначала смыть с себя грязь в русской бане, прежде чем поучать нас, как жить.

Русь восприняла христианство от Византии в эпоху ее расцвета. На христианскую литературу, которая попала к нам тогда, и опирались позже старообрядцы, в то время как украинские книжники, в погоне за модой, впаривали нам в XVII веке продукты жизнедеятельности Византии тех времен, когда она возобновила эту жизнедеятельность после своей клинической смерти.

Тема раскола продолжала волновать и в XIX веке, когда она снова обрела «жизнь вечную» в красках Сурикова и в мелодиях Мусоргского. Советский композитор Г. Свиридов писал в своем «Дневнике»: «Для меня лично «Хованщина» Мусоргского является величайшим, быть может, произведением… музыки». «В Мусоргском… больше, чем в ком бы то ни было из композиторов новейшего времени преобладает элемент духовный. Одной из основных тем его творчества… была тема смерти, понимавшейся им как избавление, исцеление, покой… В этом смысле… Мусоргский наследник Сократа, Платона, Софокла, т. е. духа греков и совсем не европейцев». «Только греки обладали цельным знанием, цельным ощущением мира, в котором воедино сливались умственное… чувственное и духовное его восприятие. Таков был и Мусоргский». «Католической Европой же это цельное восприятие мира было утрачено». «Для русской культуры… характерны элементы, роднящие ее более, чем культуру современной Европы, с Древней Грецией. Эти элементы получены нами через православную веру, которая впитала в себя и древнюю греческую философию. Вот откуда платонизм у Мусоргского, В. Соловьева, у Блока и Есенина. Вот почему искусство этих художников трудно мерить европейской мерой» [252]252
  Г. Свиридов. Музыка как судьба. М., Молодая гвардия, 2002, с. 91, 94–95.


[Закрыть].

Здесь столько всего наворочено, что разбирать надо по частям.

Во-первых, Свиридов не первый претендент на греческое наследие. До него такие же претензии заявлял Альфред Боймлер, один из двух главных философов немецкого национал-социализма (вторым был М. Хайдеггер), который утверждал, что немцы ближе всех к древним грекам и лучше всего их понимают, только Боймлер обосновывал свои претензии не «православной верой», а кровным родством двух народов нордической расы (правда, после войны Боймлер покаялся, и посвятил остаток жизни обличению того, что раньше прославлял). Боймлер забыл или не хотел вспоминать, что говорил о древних греках Ф. Ницше: «Они не могут быть для нас тем, чем были римляне. У греков нельзя учиться – их приемы слишком чужды нам, слишком расплывчаты, чтобы действовать «повелительно», «классически» на нас.

Кто бы мог научиться писать у греков? Кто и когда научился этому без римлян?» [253]253
  Ф. Ницше. Чем я обязан древним. Сб. Помрачение кумиров. М., 1900, с. 130.


[Закрыть]

Во-вторых, как можно было воспринять платонизм через православие? На Западе поэтический Платон был не в чести, ему предпочитали сухого, как скелет допотопного ящера, формалиста Аристотеля, а ревнители православия отвергали и того, и другого. Вспомним еще раз, что писал известный борец против унии, афонский инок Иоанн Вишенский: «Вместо евангельской проповеди, апостольской науки и святого закона, ныне поганские учители, Аристотели, Платоны и другие им подобные мошкарники и комедийники во дворах Христа бога владеют» [254]254
  С.М. Соловьев, т. Х, с. 414.


[Закрыть].

А в новейшее время другой православный фанатик, А. Ф. Лосев, написал толстенный том с единственной целью доказать, что Платон это вообще мразь, ничего общего с христианством не имеющая, и никакой он не предтеча христианства, а наоборот, его антипод. Правда, Ницше, то ли в шутку, то ли всерьез называл платонизм «христианством для народа», но он же «Антихрист», чего его судить!

Между тем, как отмечал Ж. Дюмезиль, «мечта Платона основывалась на той же идеологии, пережиток которой мы находим в осетинском фольклоре» [255]255
  Ж. Дюмезиль. Цит. соч., с. 496.


[Закрыть], так что это даже не греческое, а скифское или вообще индоевропейское наследие.

Далее. Г. Свиридов приписывает древним грекам гармонию «умственного, чувственного и духовного восприятия мира», которая якобы была и у Мусоргского. Да не было такой гармонии ни у них, не у него! Будь Мусоргский гармонической натурой, он бы не спился, и не пришлось бы за него доканчивать «Хованщину» Римскому-Корсакову, который имел право считать эту оперу наполовину своей. Представления о Древней Греции как о гармоничном светлом мире, это XVIII век, это Виюкельман и Шиллер. В XIX веке Я. Буркхардт и Ф. Ницше открыли нам совсем иную Грецию, говоря словами А. Платонова, «прекрасный и яростный мир», обитатели которого осознавали трагизм жизни, но преодолевали его в экстазе дионисийских мистерий.

Христианство преодолевало этот трагизм по-своему. Г. Свиридов выпячивает у Мусоргского на первый план тему смерти, но подает ее совсем не по-христиански. «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ», а у Свиридова выходит, что ничего он не попрал, зря только мучился.

Тема смерти возникает в трагическом финале «Хованщины». Проиграв схватку за власть, старообрядцы добровольно идут на смерть. Безысходность? Да ничего подобного!

Самосожжения старообрядцев вызывало недоумение у Дм. Жукова. «Самосожжение не было особенным раскольническим догматом. Самоубийство запрещено религией. Сжигались скорее от отчаяния» [256]256
  Дм. Жуков. Цит. соч., с. 178.


[Закрыть].

Да не в отчаянии дело. С логической точки зрения вроде бы абсурд. Ведь кого сжигали христиане на кострах? Еретиков. Выходит, старообрядцы сами признавали себя еретиками? Вы задумались бы над этим, логики!

Генетическая память. Опять та же самая генетическая память. Восточнославянские племена покойников не хоронили, они их сжигали. То же самое делали и древние римляне. У моего покойного друга, поэта Игоря Авдеева, было стихотворение, в котором описывались похороны в древнем Риме. Мне запомнилась одна строчка из этого стихотворения. Умершие обращаются к живым: «Мы уходим. Мертвые, прощайте!» Так кто живой, а кто мертвый? Старообрядцы уходили, веруя в жизнь вечную, не желая влачить рабское существование на этой земле. Те, кто с ним смирился, оставались жить, но с мертвыми душами.

Не лучше Дм. Жукова понимал старообрядцев и Мельников-Печерский. Он думал, что они не ожидают своего торжества, оно противоречило бы их религиозным верованиям. «Поэтому – вещал он – рассчитывать в будущем на какую-либо политическую деятельность раскольников, как гражданской партии, как status in statu, значит не понимать ни бывшего, ни тем еще менее современного духа раскола… Что бы ни предстояло России в будущем, раскольники, по духу своих верований, не только неспособны быть политическими деятелями, но даже и орудием таких деятелей… На современное состояние общества они смотрят, как на состояние упадка, и вместе с тем, как на отвержение русской народности, а на будущее как на еще больший упадок» [257]257
  П.И. Мельников (Андрей Печерский). Цит. соч., с. 60.


[Закрыть].

Мельников-Печерский попал пальцем в небо. Посмотрел бы он на крупных русских капиталистов, вышедших из среды старообрядцев, увидел бы, какую вполне определенную ощественно-политическую роль они играли в начале ХХ века, когда 70 % русского капитала составлял капитал старообрядческих династий. А. Пыжиков говорил о ней в упомянутом интервью в «Аргументах недели», но, к сожалению, проецируя прошлые события на современность, исказил историческую перспективу. По его словам, «Москва в лице московской буржуазной группы и их политических союзников – кадетов, которые играли первую скрипку в Государственной Думе, продолжила свою модель развития России в пику той, которая вырабатывалась Петербургом. Московская модель носила характер вызова чисто либерального плана. По московской модели развитие России определял крупный частный бизнес». А. Пыжиков называет и фамилии: Рябушинский, Коновалов, Третьяков, Морозов.

Просвещенная петербургская бюрократия, которую возносит до небес А. Пыжиков, намекая, сами понимаете, на кого, якобы понимала: «то, что предлагает Москва, приведет к коллапсу. Что и произошло, как мы знаем, в октябре 1917 года».

Стоп. Кто эти «мы»? В отличие от вас, г-н Пыжиков, мы знаем, что коллапс произошел не в октябре, а в феврале 1917 года, октябрь же наметил путь вывода России из того коллапса, в который ее вверг февраль, причем главными виновниками этого были эсеры, самая популярная тогда партия, идеологи «общинной Руси», костомаровского северного типа.

В. И. Ленин в конце сентября 1917 года направил в ЦК письмо, в котором настаивал на безусловной необходимости восстания рабочих Питера и Москвы для «спасения революции и для спасения от «сепаратного раздела России империалистами обеих коалиций» [258]258
  В.И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 245–246.


[Закрыть].

Эти проклинаемые сегодня «разрушители России» поставили своей целью спасение России. И действительно ее спасли. И превратили в мировую сверхдержаву. И правильное чутье было у Н. Клюева, уроженца северных, раскольничьих краев, который написал:

 
     Есть в Ленине керженский дух,
     Игуменский окрик в декретах.
 

А Л. Д. Троцкий, человек вроде бы совсем не русский? Чем он утешал свою жену, донскую казачку Наталью Седову, во время зарубежных скитаний после высылки из СССР? Читал ей «Житие» Аввакума [259]259
  Исаак Дойчер. Троцкий в изгнании. М., изд. Политической литературы, 1991, с. 337–338.


[Закрыть].

В московской группе, которую поносит сегодня А. Пыжиков, тоже присутствовал «керженский дух». По мнению А. Пыжикова, члены этой группы думали только о том, как набить свой карман, он даже в праве называться меценатами им отказывает. Он явно отождествляет их с нынешними олигархами, но есть весьма существенное отличие: москвичи начала ХХ века это русские люди, причем не просто русские люди, а старообрядцы, такие как упомянутые А. Пыжиковым Рябушинский, Коновалов, Морозовы и не упомянутый им Гучков. И не либеральную модель они насаждали, а протестантскую, будучи сами русскими протестантами, представителями еще более северного типа, чем костомарский. Как отмечал Мельников-Печерский, наша торговля, наша ремесленность возникли при Екатерине II, т. е. именно тогда, когда прекратились гонения «раскольников» [260]260
  П.И. Мельников (Андрей Печерский). Цит соч., с. 21.


[Закрыть]. А в списке богатейших людей современной России русских фамилий – одна-две и обчелся. И правит эта олигархия в союзе с отнюдь не просвещенной, а насквозь коррумпированной бюрократией.

У русских капиталистов-старообрядцев была вера, были убеждения, а у нынешних «олигархов» – только хватательноглотательные инстинкты. Состояния Рябушинских и Морозовых накапливались поколениями, нынешним «олигархам» они достались на халяву, при разграблении рухнувшей страны, об экономическом развитии которой эти люди ничуть не заботятся, посадив ее на нефтяную иглу – так им выгодней! Параллель, проводимая А. Пыжиковым, совершенно несостоятельна, а для доктора исторических наук – просто непристойна. А правление «просвещенной бюрократии», которую возносит до небес А. Пыжиков, привело к тому, что «при Николае II Россия уже лежит, связанная по рукам и ногам, под ножом англо-французского Шейлока, «самодержавие из защитника России, из представителя ее национального суверенитета, превратилось в орудие ее порабощения иностранным капиталом» [261]261
  Ф. Нестеров. Связь времен, с. 151.


[Закрыть].

В характеристике старообрядчества, данной Мельниковым-Печерским, я бы особо выделил слова: старообрядцы смотрят на современное состояние общества «как на отвержение русской народности». В них – ключ к пониманию проблемы. Выражаясь современными терминами, отвержение русской народности – не сто иное, как утрата национальной идентичности. И произошла она, как считают старообрядцы, в середине XVII века, после никоновской реформы.

Идентичность – это соответствие какому-то образцу, но какому? Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы могли б принять за образцы? Не делать же нам жизнь, как призывал Маяковский, с товарища Дзержинского. А вот рядом с протопопом Аввакумом на этом уровне мало кого можно поставить. Старообрядчество как человеческая общность было батареей расовой энергии, неиссякаемой или не иссякавшей до какого-то времени, не знаю; оно было также хранилищем генетической памяти народа, уходящей своими корнями в глубь тысячелетий. Мельников-Печерский писал, что сила отрицания это «единственная сила, которую выработал русский народ под гнетом московской централизации… заменившая в нашем народе энергию» [262]262
  П.И. Мельников (Андрей Печерский). Цит. соч., с. 15.


[Закрыть]. Будем надеяться, что и энергия еще не иссякла, пока есть источник, из которого можно черпать эту энергию.

15 октября – 7 ноября 2014, Москва