Текст книги "Космическая одиссея разведчика. Записки сотрудника госбезопасности"

Вот некоторые откровения писателя-исследователя Сергея Чертопруда, который сообщал о факте разрешения специальных операций, где могут «использоваться острые средства борьбы» и в качестве одного из таких средств может быть применен «захват и негласная доставка в СССР лиц, являющихся носителями важных государственных и иных секретов противника, образцов оружия, техники, секретной документации (Брыкин О. «Исповедь офицера разведки. 1998).

В начале 80-х годов (с 1963 года НТР – это Управление «Т» ПГУ КГБ) в этом направлении разведки служило около 1000 человек, причем 300 из них работало за рубежом и в ведомствах прикрытия в Союзе.

Ну не правда ли, что сколь мудро оценил роль НТР для страны бывший глава внешней разведки и председатель КГБ Владимир Александрович Крючков (1974–1988, 1988–1991) в 2002 году:

«Она получила мощное развитие еще до меня до меня… Научно-техническая разведка, которой занимаются разведки всех стран, – это составная часть научно-технической революции. Мы встроили работу научно-технической разведки в нашу народно-хозяйственную структуру.

Мои предшественники по линии этой разведки проделали огромную работу и создали такую базу и такую кадровую основу, которые позволили нам решать задачи просто удивительного свойства. Разведка была самым рентабельным хозяйством в нашей стране».

Несмотря на санкции КОКОМ в области торговли с Союзом, за рубежом регулярно бывали наши ученые и специалисты. С помощью ГКНТ – Госкомитета по науке и технике систематически организовывались стажировки сотрудников институтов Академии Наук в лучших университетах мира. Например, в 1980 году около 400 советских граждан посетили Массачусетский технологический институт в Америке и приняли участие в международных конференциях и симпозиумах.

«Законодатель моды» – ВПК

Завершить краткий экскурс в историю советской НТР хотелось бы рассказом о могучем, организующем органе – ВПК, главном заказчике заданий для НТР (госбезопасности, военной разведки и других трех «добывающих ведомствах»). Комиссия координировала деятельность всех пяти «добывающих ведомств» путем раздачи заказов и передачу добытой информации в девять министерств, отвечающих за вооружение, и в три в области нефтедобычи, нефтехимии и химии, а также в ряд электронных.

Аббревиатура «ВПК» идентична сокращенному названию «Военно-промышленный комплекс», в нашем, разведывательном случае, означает Военно-промышленная комиссия. Правда, на нее возлагалась и координация работы всех оборонных комплексов страны. Даже на Западе признали тот неоспоримый факт, что по линии НТР эта Комиссия сыграла важнейшую роль в развитии отечественного вооружения.

Алгоритм работы ВПК был простым, но оптимальным (всего пять пунктов):

– комиссия собирала заявки от оборонных министерств;

– на их основе разрабатывался разведывательный план на год;

– индивидуальный план передавался всем «добывающим ведомствам» Союза и разведок соцстран;

– сбор информации, добытой за год, ее обработка и распределение по «заказчикам»;

– подсчет средств, сэкономленных промышленостью и НИИ за счет разведок.

В распоряжении ВПК существовал ежегодный фонд в переводе на французскую валюту в размере 12 миллиардов франков. Военные, командующие ВВС, ВМС и ВС отмечали, что в отношениях с ВПК «все вопросы решались очень оперативно, с назначением соответствующих лиц за доработку и исполнение возможных вопросов». (от автора: по линии только его работы и коллег в ведомстве прикрытия и только по трем комическим заданиям (стыковочный узел, космос на земле, кондиционер) сэкономлено было около 50 миллионов инвалютных рублей, ибо подобной техники в Союзе не производилось; это не считая вклада в снижение цены на 200 миллионов инвалютных рублей в миллиардном контракте с пятью странами – пятнадцатью компаниями).

Предатель Ветров, агент французской разведки (70-е годы), рассказал столь много о работе НТР, что на Западе появилось два емких определения: «в промышленном шпионаж у КГБ равных нет» и вскрытое – «это только видимая часть айсберга»

Слово о конкретных операциях НТР

Вот только некоторые данные из того самого «видимого айсберга», раскрытого контрразведками ФРГ и Франции, а также американским ЦРУ в конце 40-х годов: блокировано 400 контрактов, арестовано 800 посредников, нанесен ущерб западной экономике в размер 800 миллионов марок. Но это была, по мнению западных экспертов, только «вершина айсберга русского промышленного шпионажа», причем с самых первых шагов холодной войны с ее будущими явно не столь уж полезными санкциями по линии КОКОМ.

Казалось бы, появление агента в гестапо Третьего рейха мало что имело с работой НТР. Однако, долгое время в архивах разведки госбезопасности хранились 28 томов рабочего дела ценного источника берлинской резидентуры, проходившего под кодовым наименованием А-201 и вошедшим в историю советских спецслужб под именем «Брайтенбах». Чаще всего его имя шло в сочетании: «Наш человек в гестапо» (даже под таким названием вышла в 90-е годы книга, к появлению которой приложил руку автор).

«Брайтенбах» (1929–1942). Его послужной список в гитлеровской тайной полиции восходит к Веймарской республике. С 1939 года большая часть документов IV управления в Главном управлении имперской безопасности (РСХА) проходили через руки советского агента, то есть с тех пор, как он занял должность криминаль-комиссара.

В 1941 году на нашего агента возложили обязанность обеспечивать безопасность сооружения военных объектов Третьего рейха, в том числе и на Востоке.

В 1934 году Брайтенбаху повезло: с ним начал работать советский нелегал Василий Михайлович Зарубин. Наш разведчик об агенте писал в Центр: «Это верный, надежный, добросовестно работающий с нами на материальной основе агент». Почему «повезло»? Все же он был гестаповцем?!

Однако мотивация поступков человека редко бывает однозначной. А «повезло» в том смысле, что в самый разгар репрессий против кадров разведки, талантливый нелегал Зарубин смог найти аргументы и защитил агента из гестапо, который все же был оставлен в советской агентурной сети в гитлеровской Германии.

Брайтенбах не был убежденным нацистом и, по его словам, «симпатизировал русским еще со времени Цусимского сражения», свидетелем которого он с борта корабля немецкой эскадры наблюдал за столкновением русского и японского флотов.

Вилли ЛЕМАН

«Брайтенбах»

1984 – 1942

Антинацист, агент советской внешней разведки (1929–1942).

Руководитель германской контрразведки по разработке советских представительств в Германии (1930 – 1933). Руководящий сотрудник гестапо по борьбе с рабочим движением, слежением за советскими гражданами. Ответственный за контрразведывательное обеспечение военной промышленности «третьего рейха» (1936 – 1942).

Источник ценной информации политической, контрразведывательной, военно-стратегической, экономической и научно-технической.

19 июня 1941 года сообщил точную дату и час нападения Германии на СССР.

А что касается денежного содержания, то любопытен такой факт: по ведомости, сохранившейся в личном деле агента, он как получал 550 марок в 1929 году, так и продолжал их иметь в 1941-м. Но это были не столько личные расходы, сколько суммы на поддержание отношений с полезными связями. Агент-«гестаповец» скептически относился к национал-социализму и режиму фашистов, считал, что с Россией нужно искать мира и сотрудничества.

О том, что наш агент был на высоком счету в гестапо, говорят такие факты: после прихода нацистов к власти Брайтенбах был взят в эту службу из полиции как специалист высокого класса, хотя его возраст не позволял там работать.

И уже в конце 1933 года он был отмечен среди четырех сотрудников гестапо. Тогда в предновогоднюю ночь на встрече с Гитлером тот ему лично вручил свой портрет с дарственной надписью (к этому моменту в нацистской Германии еще не разработали ордена отличия за службу, которых страна была лишена после унизительного Версальского договора).

За годы работы с советской разведкой агент передавал материалы политического и экономического, военного, научно-технического, разведывательного и контрразведывательного характера.

От него были получены сведения об использовании ракет инженера-конструктора фон Брауна (1935) и информация об уровне работ немецких ученых над атомным оружием, а также документы о работе разведок против СССР.

Он курировал наблюдение за советскими гражданами и разведчиками в Германии. Его усилиями были спасены от ареста несколько советских разведчиков. И в их числе Арнольд Дёйч, который успел укрыться на Британских островах, где и совершил свой подвиг, создав «Кембриджскую пятерку».

Годы репрессий в нашей стране прервали контакт с ценным агентом на долгие, и столь важные для того времени, месяцы. В 1940 году по своей инициативе Брайтенбах восстановил контакт с берлинской резидентурой. Чрезмерно рискуя, он передал в посольство письмо, в котором, в частности, с болью призывал к возобновлению работы с ним: «Грядет война, а вы^».

19 июня 1941 года Брайтенбах срочно вызвал на встречу сотрудника резидентуры Бориса Николаевича Журавлева и, сильно волнуясь, сообщил трагическую весть: в 3 часа утра 22 июня Германия вторгнется на территорию СССР! Шифртелеграмма с этим сообщением срочно ушла в Москву, но была доложена «наверх» в искаженном виде и к сообщению отнеслись, как провокационному…

Брайтенбах – Вилли Леман был родом из семьи учителя. Десять лет служил на флоте артиллеристом, а с 1911 года продвигался по служебной лестнице в полиции и контрразведывательных органах Германии.

Работа с ним охватывает четыре периода его информационной отдачи: до прихода фашистов к власти (19291933), действия Германии по развязыванию Второй мировой войны (1933–1939), при подготовке нападения на СССР (1939–1941) и на начальном этапе советско-германского противостояния на Восточном фронте (1941–1942). Последний период – это учет информации агента, полученной еще до начала нападения Гитлера на СССР.

В 1942 году к Брайтенбаху был послан агент-связник, который попал в руки гестапо. Гитлеровцам стал известен домашний телефон Лемана, и в декабре он с работы домой не вернулся. После войны стало известно, что Леман был расстрелян в подвалах гестапо. Каких-либо документов о его допросах найдено не было.

В 1969 году вдове Вилли Лемана были вручены золотые часы с надписью: «На память от советских друзей». Это был скромный знак внимания и дань уважения антифашисту и агенту советской разведки за его вклад в борьбу против нацистского режима (примечание автора: во время подготовки в ВРШ его руководителем учебного отделения был Борис Николаевич Журавлев).

В вопросах радиолокации советская сторона серьезно отставала и, к началу войны с Германией, наша армия, авиация и флот не имели систем радиолокационной обороны или наведения. Пока шла Странная война Германии с Англией, гитлеровская люфтваффе не смогла «разбомбить» Британские острова и принудить англичан сдаться на милость победителя.

Этому способствовали два британских феномена: самоотверженные летчики-истребители и радиолокационная противовоздушная оборона. Однако, наши неустойчивые союзники с Советами радиолокационной техникой не делились ни за деньги, ни из-за союзнических побуждений. Вопросами радиолокации занималась наша разведка, как на Британских островах, так и по другую сторону Атлантики.

А это пример по работе против главного противника с территории третьих стран. Сразу после войны в поверженной Италии оставались военные базы бывших союзников Советского союза по антигитлеровской коалиции. На них находилась техника американского и английского производства.

И бомбардировщик и взрыватель (1947). После освобождения Италии от фашистов в 1944 году в эту страну возвратился в качестве резидента Николай Михайлович Горшков. Один из первых выпускников ШОН Горошков был прекрасным организатором и «полевым игроком». В годы войны в Северной Африке он имел контакты с главой Французского сопротивления Шарлем де Голлем.

И вот он снова в Италии, которую покинул с началом Мировой войны. Теперь от приобретенных им источников поступала важная политическая, научно-техническая документальная информация оборонного и народнохозяйственного характера. При непосредственном его участии был добыт комплект чертежей американского бомбардировщика Б-29, «братья» которого сбросили атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки. Они же стерли с лица земли в последние дни войны старинный германский город Дрезден только потому, что этот культурный центр Европы и мировой цивилизации отходил в будущую зону советских войск.

ГОРШКОВ

Николай Михайлович

1912–1995

Сотрудник внешней разведки (1938–1980).

Разведработа в Италии (1939–1941,1944-1950), где получал важную политическую и научно-техническую информацию.

Будучи резидентом в Алжире (1943–1944), привлек к сотрудничеству видного в будущем чиновника из окружения де Голля.

Резидент в Швейцарии (1954–1955), ГДР (1957–1959), Чехословакии (1970–1973).

Руководитель кафедры СД (1964–1970) и преподаватель в КИ (1973–1980).

Тогда в огне пожаров от бомб и обстрелов сотен бомбардировщиков погибло более ста тысяч гражданских лиц – это больше, чем в Хиросиме.

В указанном году Горшков разработал и успешно провел операцию «Бой» с целью добывания технической информации и образца зенитного снаряда с радиолокационным взрывателем английского производства. Резидентура исходила из того факта, что была большая вероятность нахождения нужного образца и информации к нему на складах артиллерийского вооружения английских войск, расквартированных в Италии.

Добывание образца и документации планировалось заполучить по частным каналам. Ибо было известно, что торговля оружием в стране происходила не только по государственной линии. Опытный агент резидентуры из числа деловых людей выяснил, что англичане продали итальянскому военному ведомству несколько тысяч снарядов с «электронной начинкой». Агент установил контакт с инженерами, техниками и администрацией артсклада.

Он помог им в разного рода закупках, и таким путем выявил среди них лицо – потенциального продавца снаряда. Образец снаряда и взрывателя, чертежи и техническая документация оказались в «легальной» резидентуре Рима, а затем – в Москве.

В Союзе главный конструктор ведущего оборонного НИИ дал заключение по добытому снаряду с электроникой: «…это в значительной степени способствовало сокращению сроков разработки аналогичной модели и затрат по производству».

«Высшим пилотажем» в разведке считается тот факт, когда агентурная сеть опирается на иностранца – агента-вербовщика. Автономность такого агента резко повышает безопасность работы с ним и повышает информационную эффективность всей агентурной сети.

С позиции авиабазы (1965). В конце 50-х годов в страну на севере Африки Марокко был направлен из Европы агент-вербовщик.

Под легендой делового человека он начал работу по заведению связей в коммерческих кругах столицы этой страны. В клубе предпринимателей он познакомился с вольнонаемным сотрудником военно-воздушной базы США – «Икаром». Многоопытный разведчик сразу определил потенциальную ценность этой своей новой связи.

На базе дислоцировалась новейшая военная техника – бомбардировщики, истребители, самолеты-заправщики. Там находились ангары, склады авиационного вооружения, имелась служебная библиотека, где хранились технические материалы закрытого характера.

Выступая от ряда крупных европейских банков, Франсуа предложил Икару участвовать в выгодном для него деле, причем предпочтительно конфиденциальной и документальной.

Свою работу Франсуа начал с получения от источника информации с грифом «ДСП» – справочники, наставления, инструкции по обслуживанию базы. По своей инициативе Икар подобрал подысточников из числа сотрудников базы и через некоторое время предложил разведчику добыть комплектную документацию по самому что ни на есть новейшему стратегическому бомбардировщику Б-52. Материал был получен из спецбиблиотеки, где работал «добрый приятель» Икара. Понимая, что подобной закрытой информацией может интересоваться разведка из стран Восточного блока, в конечном счете, Икар дал согласие на сотрудничество с советской разведкой.

Наступил момент, когда на авиабазе работала агентурная группа из трех человек. Итог усилий группы -25 000 листов секретной документальной информации по авиационной, ракетной и электронной технике, материалы по линии американского военного командования, часть из которых представляла особый интерес для ГРУ ГШ Минобороны.

За большую плодотворную работу по организации проникновения на базу ВВС США Франсуа был награжден орденом Красной Звезды.

Осенью последнего года и тысячелетия, в 1999 году, на Британских островах произошел очередной политический скандал – сенсация на советскую тему. Речь шла о «патриархе» советской агентурной сети в «кладовых» английских атомных секретах.

Она гордилась орденом Красного Знамени (1977). Кембриджский академик Эндрю «рассекретил» имя 87-летней бабушки, в то время тихо живущей в Южной Англии.

Мелита Норвуд в течение сорока лет своей жизни передавала НКВД – МГБ – КГБ самые важные тайны Британии. В том числе полную информацию об участии в 40-е и последующие годы в разработке в Англии и США ядерного оружия. Норвуд стала важным источником информации по атомному оружию для Москвы в силу своей близости к России – она была выходцем из семьи латвийского политэмигранта. Ее отец, британский активист, стал издателем работ Ленина и основателем рабочей газеты.

В 1937 году Норвуд, еще в юности вступившая в британскую компартию, по собственной инициативе вызвалась сотрудничать с советской разведкой. Идеологическая ориентация Мелиты сложилась под влиянием матери, активистки женского социалистического движения в Британии. За два года до встречи с разведкой она стала нелегальным членом компартии под псевдонимом «Холла».

Норвуд работала в секретариате Британской ассоциации цветных металлов, имея доступ к документальной информации о проводимых там НИР. В довоенное время наиболее важными сведениями, полученными от Норвуд, стали документы по технологии производства алюминия и магниевых сплавов для авиации.

После некоторого перерыва в работе в 1941 году связь Норвуд была восстановлена. И снова она работала в той же Ассоциации, но уже секретарем самого директора. Случилось так, что Ассоциация стала одним из головных объектов Британии в системе Уранового комитета с задачей создания технологии получения урана и плутония.

Джон КЕРНКРОСС

1913–1995

Ценный агент внешней разведки в Великобритании, член «Кембриджской пятерки» (1935–1952).

Проник в МИД и министерство финансов Британии (1938–1942). В годы войны сотрудник дешифровальной службы: передал около 7000 документов по советско-германскому фронту (1942–1944), сотрудник английской разведки – курировал Югославию (1944–1952).

Прошел проверку на лояльность (1952), работал учителем в Канаде и по линии ООН в Риме. В Англии признан советским разведчиком в 1981 году.

Написал мемуары о работе дешифровальной службы в годы войны и свой «помощи русским в борьбе с нацизмом».

Во время и после окончания Второй мировой войны Норвуд продолжала работать в Ассоциации – фиктивной организации, служившей прикрытием для Британского ядерного проекта. Ее важнейшим достижением проникновения в этот сверхсекретный объект стал доступ к документации «отдела сплавов», непосредственно занимавшегося разработкой ядерного оружия.

С 1942 года от Норвуд поступала информация по той же проблематике, но уже в рамках англо-американского сотрудничества в создании атомной бомбы. В год Победы над фашистской Германией Норвуд прошла спецпроверку, получила формальный доступ к секретной информации и активно работала с нашей разведкой еще десятилетия – в 50-70-е годы. Информация от нее поступала в Москву через связного. Работой на разведку советскую разведку, значит, на Советский Союз, Мелита Норвуд гордилась. Полученную позднее награду – орден Красного Знамени – бережно хранила у себя дома, сама себе давая оценку: «Сталин знал о ядерных разработках в Британии больше, чем премьер-министр Эттли и члены его кабинета…».

Говоря о причинах, подвигнувших ее на сотрудничество со Страной Советов, Норвуд поясняла так: «.хотела, чтобы Россия могла разговаривать с Западом на равных, потому что ожидала, что на Россию нападут, как только война с немцами закончится.».

Академик Эндрю подчеркивал, что по количеству и важности переданной информации в Москву Норвуд по праву может стать в ряд с членами «Кембриджской пятерки».

Учитывая возраст, в Британии решили бабушку-агентессу в судебном порядке не преследовать. Но бытовало и другое объяснение – ее чрезвычайная, историческая уникальность в разведывательных делах по времени, месту и характеру информации.

Кто бы мог подумать, что «бумажные отбросы» могут нести секреты чрезвычайной важности. Пример тому был в годы войны, когда один из членов «Кембриджской пятерки» – Джон Кернкросс годами выносил подлинники шифртелеграмм, полученных с помощью особо секретного дешифратора «Энигма» в Британии и передавал «гору информации» в баулах советской разведке. И вот история с «бумажным носителем» информации повторилась, но уже в 80-е годы.

«Мусорология». У одного из источников резидентуры НТР в Вашингтоне место работы было в Кристалл-Сити. В этом небоскребе в концентрированном виде собрались организации, связанные с национальной безопасностью Америки. Источник разработал собственный метод добычи информации – путем обработки мусора. Наиболее интересные бумаги из мусорных корзин он приносил домой и внимательно изучал. Ведь в них были те сведения, о которых не говорили по телевидению в вечерних новостях.

На какой основе он работал? Загадка – денег он не брал. Идеологические мотивы так и остались нераскрытыми. Возможно, этой основой могла быть «экзотика работы с секретами». Было замечено, что он получал удовольствие, когда попадались весьма нужные разведчику сведения. Именно «удовольствие», а не «честно выполненное обещания что-то», как говорил разведчик, «принести в клюве».

Но перечень полученных от него материалов весьма впечатлял. Так, в 1982 году его доля в разведывательных сообщениях составила 50 процентов по линии советской разведки и стран Варшавского договора.

О чем шла речь? Проекты Пентагона по авиакосмической проблематике, чаще всего от стадии разработки до рабочих чертежей:

– экспериментальные ракеты серии «МХ»;

– базирование, включая ракеты «Томогавк»;

– новейшее поколение американских моноблоковых ракет тип «Миджетмен»;

– баллистические ракеты «Трайдент» для подводных лодок будущего поколения;

– новейший стратегический бомбардировщик («проникающий»), получивший название «Стелс».

Чаще всего об удачных операциях НТР мир узнает, к сожалению, после провалов либо предательства. В 80-х годах в одной из сводок американских спецслужб для Сената США приводится ущерб от работы только одного разведчика и его источника информации. Ибо эта «пара похитила сведения из области авиационной радиолокации («бесшумной», «неуловимой»)», по крылатой ракете «Патриот», снарядам и системам ПВО для стран НАТО.

В сводке говорилось:

«Раскрытие информации, относящейся к этой военной технике и содержащейся в похищенных материалах, наносит непоправимый ущерб секретности существующих видов вооружений и перспективных систем, разрабатываемых США и его союзниками… Позволяет сэкономить сотни миллионов долларов на исследовательской проектно-конструкторской работе., поскольку эти системы доказали свою эффективность в ходе испытаний. и значительно быстрее разработать средства противодействия новейшей американской боевой техники» (Баррон Д., КГБ сегодня. 1999).

Еще не закончилась разведывательная эпопея с отечественным атомным проектом, а НТР занялось другим направлением в науке и технике – ракетостроением. Правильнее было бы сказать, что всю войну по обе стороны Атлантики: в Англии – талантливый разведчик Владимир Барковский и в Штатах – целая группа атомных разведчиков во главе с Леонидом Квасниковым занимались проблемой реактивной техники. И в последующие десятилетия эти глобального масштаба задачи – атомная, ракетная и космическая не снимались в НТР с повестки дня.

Ракетная техника…

Остро встал вопрос с появлением ядерного оружия: ядерная составляющая оружия страны нуждалась в средстве доставки к ТВД – театру военных действий. Более того, работа в этом направление стала лишь прелюдией к развитию космической промышлености – ракетам, спутникам, орбитальных станций и спутников-шпионов, в первую очередь, для нужд армии и флота.

Сколь прав был академик Евгений Велихов, когда давал оценку подвигу всей плеяды атомщиков – ученым, специалистам и разведчикам: «мы, благодаря работе над ядерным оружием, сумели развить нашу науку…».

Историческая справка. Как известно, КОКОМ была создана в 1951 году. Она стала контрольной инстанцией стран Запада по всем вопросам легального и нелегального экспорта техники.

Главная ее задача – предотвращение экспорта военных устройств и новейших технологий в соцстраны. Списки КОКОМ обновлялись и были обязательными для всех стран – ее участников.

Сами списки КОКОМ оказались совершенно секретными. Но в работе Комитета отсутствовала юридическая база, ибо о самом Комитете нигде официально не говорилось. И поэтому национальные власти обычно рассматривали нарушение правил КОКОМ как незначительные проступки.

Эмбарго нарушалось во всех государствах-членах Комитета. Именно это его неправовое положение развязывало руки в акциях промышленного шпионажа. Причем не только в отношении к странам Восточного блока, но и между членами Комитета.

Почему так? КОКОМ «не любили» все страны НАТО, которые рассматривали эту организацию как «личное оружие» Штатов в конкурентной борьбе – такого своеобразного «междусобойчика» в рядах членов КОКОМ. Работу против КОКОМ с 60-х годов активно начали: разведка госбезопасности и военная разведки и три других «добывающих ведомств».

По оценкам западных спецслужб, за десятилетний период (1976–1986) за «железный занавес» через подставные фирмы ушло около 900 тысяч технологических документов и более 75 тысяч образцов и деталей конструкторских разработок. Говорилось, что совокупная «ценность для русских» превысила в десятки раз затраченные на их приобретение суммы.

И хотя в 1980 году Запад начал операцию «Экзодус» с целью блокирования каналов нелегального экспорта в страны Варшавского блока, поток информации по линии всех НТР Востока не прекратился. О масштабах активности всех НТР соцстран говорят, например, только перехваченные грузы первого года поставок: 2300 зафрахтованных, а за пять лет – около 11500 на общую сумму в 900 миллионов долларов.

Свою лепту в «щепетильные дела» привнес и автор, о чем будет рассказано позднее. Однако уже сейчас хотелось бы показать, как санкции КОКОМ можно было обходить «полулегальным путем». Причем в интересах нашей авиации, подводного флота и космической техники.

Волоконная оптика. На заре ее разработки остро встал вопрос по получению технологии ее изготовления. Но вначале были задания на образцы из «кладовых ведущих компаний». В Союзе в это время (конец 60-х годов) своя такая оптика изготовлялась в метр и чуть более, далее шли приспособления для их стыковки. А это вело к потерям оптической энергии в случаях передачи сигнала в электронных системах на значительные расстояния.

Зная обобщенное задание в работе НТР по техническим новинкам, автор извлек из научного журнала сведения о работе одной из американских ведущих фирм над проблемой волоконной оптики. Его насторожил факт уже существования технологии ее производства в несколько метров?! Об этом он сообщил в Москву. В ответ пришло задание.

Работая в Канаде с позиции ведомства прикрытия – Торгпредства, был найден канал в виде заказов по почте образцов волоконной оптики из Штатов.

В число «запутывания следов» о причастности советской стороны к нарушению «законов КОКОМ» был применен двуединый способ: «ошибка» в заполнении таможенной декларации на границе Канада-США и оплата стоимости образцов сразу же в таможне, «не отходя от кассы». Эти два документа, казалось бы, открывали «зеленый свет» в прохождении контроля КОКОМ. Но была еще и третья составляющая в преодолении «порога правил КОКОМ»…

Один из лидеров в сфере волоконной оптики – американская компания «Дау Корнинг» в начале 70-х годов объявила о создании световода длиной в десять метров.

Разведчик в это время в малочисленном отделении Торгпредства в Монреале представлял одиннадцать внешнеторговых объединений Минвнешторга. Одно из них – объединение «Внешторгреклама», а это означало, что «мелкую рекламу» по заданиям из Внешторга он размещал в десятке американо-канадских журналах. И потому в его адрес приходило, просто для сведения, более двадцати журналов, в том числе сугубо специализированных – от духов до химии, электроники и электроэнергетики, авиации и космоса…

И вот однажды ему на глаза попалась та самая заметка о волоконной оптике в американском производстве. После телефонного звонка в Америку на фирму-производитель, при получении «заказа по почте» «технология» добычи была, казалось бы, весьма проста – заполняя декларацию, нужно было указать область применения этого изделия в Канаде. Этой областью оказалась медицина, это означало, что налог будет максимальным в 40 процентов от стоимости «груза» и. никаких проверок по специальным справочникам. Дело в том, что область медицинской техники и фармацевтики наиболее тщательно охраняемая в Канаде, ибо это была «бездонная бочка» прибыли.

Потом были образец в 17 метров и еще-еще.

О положительных итогах «тотального промышленного шпионажа» Восточного блока стран, говорит и такой факт. Запад затрудняется оценить объем полученных Союзом запрещенных санкциями технологий. Но…

В отчете нашего ВПК о результатах работы НТР в 1979 году отмечалось, что было добыто почти 200 образцов техники и около 4000 документов. Всего к этому периоду НТР страны завершила 2000 операций. Причем сообщалось, что советские НИОКР в области только военно-авиационной индустрии сэкономили около 50 миллионов рублей.

А общая число заданий в помощь в исследованиях только в этой сфере и только в 1980 году ВПК выдало около 3600, из которых уже были выполнены 1000. Самое главное заключается в том, что реализация этих заданий помогли нашим НИОКР осуществлять работу по 3400 проектам. Этот год был одним из самых удачных в работе НТР госбезопасности, ибо из 6000 только образцов (техника, узлы, микросхемы, материалы…) в оборонную промышленность ушло 44 процента, в гражданскую – 28 и в КГБ – 28. Вот такова была годовая «рентабельность» НТР только за один год в интересах Советской России к концу 80-х годов.