Текст книги "Магический камень"

Глава 9

Мерет – события в Лормте

(7 день, Месяц Ледяного Дракона / Луна Ножа)

Когда Оуэн предложил нам отдохнуть до завтра, я с трудом поднялась на ноги, не в силах прийти в себя.

При мысли о том, что мой обручальный камень может оказаться в руках Темных магов Эскора, меня пробирала дрожь, словно от ледяного холода. Мне казалось, будто Казариан, убеждая нас предотвратить встречу Гурбориана с магами Эскора, ударил ладонью не по столу, а по моему лицу. Я знала, что мы должны приложить все усилия к тому, чтобы помешать Гурбориану и его приспешнику; мой камень не должен был затеряться во Тьме! Я продолжала стоять, не обращая внимания на тихие голоса остальных. Нолар взяла меня за руку и заставила сесть.

Вскоре вернулась Джонджа, сообщив, что Казариан остался в комнате для гостей.

Дюратан печально покачал головой.

– Мне никогда не казалось, что в Лормте недостает удобств для любого гостя, – сказал он, – но сегодня я предпочел бы, чтобы дверь комнаты нашего барона была снабжена крепким замком, а ключ от него находился у меня в кармане.

– Если Казариан попытается тайком что-то разведать в темноте, – с улыбкой заметила Нолар, – скорее всего, он просто свалится с лестницы или безнадежно заблудится.

– Я предупредила его насчет лестниц, – коротко ответила Джонджа. – И позаботилась о том, чтобы свеча в его комнате была не слишком длинной. Не думаю, чтобы он далеко ушел сегодня ночью.

– Мы тоже, – мрачно сказал Оуэн. – Давайте посовещаемся, прежде чем разойтись. Что будем делать с предупреждением Казариана?

Дюратан уставился в свой кубок.

– Как можно верить словам ализонского барона?

– спросил он. – Их вероломство всем известно, они часто убивают членов собственных семей ради очередного, более высокого, титула.

Ударив посохом о пол, я протянула свою грифельную доску.

– Ваши подозрения вполне разумны, – прочитал вслух Морфью. – Мы, жители Долин, уже имеем печальный опыт общения с ализонцами. Это жестокий, хитрый и вероломный народ.., однако мы вынуждены отнестись к словам Казариана, со всем вниманием, ибо хотя бы часть из них может оказаться истиной. Угроза, о которой он говорит, слишком серьезна" чтобы ею пренебрегать.

Морфью побарабанил пальцами по столу, – Я вспоминаю дни моей юности в Ализоне, – сказал он. – Некоторые из знатных Родов сохранили то, что вы, эсткарпцы, назвали бы благородством, в большей степени, нежели остальные. Насколько я помню, к ним относится и Род Кревонеля, хотя численность его за многие годы основательно сократилась из-за убийств и смертей в бою. Я могу говорить лишь о предыдущих поколениях – Казариана я не знаю, не знаю я и имени его родителя, но спрошу об этом завтра.

Оуэн одобрительно кивнул.

– Нам и в самом деле повезло, старина, что ты среди нас. Казариан мог бы рассказать тебе наедине намного больше, чем считает нужным сообщить в нашем присутствии.

– Возможно, он уже сказал нам слишком многое, – предположил Дюратан, – Его опасения, что Темные маги Эскора, победив Эсткарп, могут затем наброситься на Ализон – лишь один из возможных исходов великого столкновения магий. Нам следует также рассмотреть и другой вариант: если Темные маги Эскора и наши Волшебницы в смертельной схватке уничтожат друг друга, не решит ли тогда Ализон завладеть всеми тремя странами?

– Насколько я знаю Ализон, – сказал Морфью, – можно предположить еще кое-что. Весьма вероятно, что Казариан тоже принадлежит к некой группировке баронов. В то время как, по его словам, группировка Гурбориана настаивает на союзе с Темными магами Эскора, группировка Казариана выжидает удобного момента, чтобы воспользоваться их ошибками или неудачами. Целью их может быть захват любых земель, оставшихся беззащитными.

Я передала грифельную доску Морфью.

– Не верю, – прочитал он, – что Эсткарп может пренебречь предупреждением Казариана, невзирая на все наши подозрения. Я убеждена, что те, кто служит Тьме, не должны завладеть камнем Силы!

Джонджа и Нолар наклонились вперед. Мудрая заговорила первой, сдавленным голосом:

– Мне известно, сколь могущественны магические камни. Неизвестный кристалл такого размера, как ты описываешь, насыщенный Силой, способен причинить такие разрушения, что последствия Сдвига по сравнению с ними покажутся мелочью.

– Да, – заявила Нолар, – некоторые камни Силы могут быть использованы в дурных целях. Например, предназначением Камня Коннарда была помощь при исцелении больных, однако эскорский Темный маг Тулл извратил его силу так, что это привело к ужасным последствиям. – Она замолчала, не в силах продолжать.

Дюратан без слов взял ее за руку. Она благодарно улыбнулась. – Я до сих пор не могу забыть тех страшных времен. Тогда мы узнали, что Темные маги могут подчинить себе обладающий благотворными свойствами предмет, поставив его на службу злу. Если бы не одна из наших Волшебниц и не ее камень, великое зло могло бы воцариться навсегда. Так или иначе, Тулл был уничтожен, и Камень Коннарда полностью освободился от его чар, – Нолар посмотрела на меня. – Если твоим камнем владели силы Света, – сказала она, – то, скорее всего, он станет сопротивляться попыткам подчинить его себе. Во всяком случае, твоя связь с ним никак тебя не запятнала – иначе кристаллы или рунная доска сразу бы это обнаружили, – Однако Темный маг, обладающий достаточной Силой, также может подчинить себе подобный камень, – предупредил Оуэн. – Полагаю, нам следует принять предложение Казариана. Мы должны помешать союзу Гурбориана с Темными магами Эскора.

– Как можем мы, находясь в Лормте, повлиять на поступки одного из главных баронов Ализона? – спросил Дюратан.

Я снова передала доску Морфью, и тот прочитал:

– Если в ваших архивах содержатся сведения о Темных магах Эскора, возможно, они окажутся полезны, чтобы разработать соответствующий план.

Возвращая мне доску, Морфью заметил:

– Казариан для нас – источник сведений о нынешнем положении дел в Ализоне. Моя задача – найти в архивах все, что известно об Эскоре, и я намерен заняться этим на рассвете.., или, может быть, несколько часов спустя.

Когда Оуэн снова встал, предлагая всем разойтись, голос его звучал решительно.

– Нам следует быть начеку и попытаться выяснить истинные мотивы Казариана. Морфью, мы надеемся, что ты вытянешь из него все, что в твоих силах. Встретимся здесь же завтра и разработаем совместный план.

Ради Лормта.., ради Эсткарпа, мы должны решить, как встретить брошенный нам вызов. Да поведет нас Свет!

Глава 10

Казариан – события в Лормте

(7 и 8 дни, Луна Ножа)

Едва Мудрая покинула отведенную мне комнату, я тихо подошел к двери и прислушался. Невероятно, но на двери отсутствовал запор – была лишь простая щеколда, удерживающая дверь закрытой, но ни замка, ни ключа, ни вообще чего-либо, позволявшего надежно запереть дверь снаррки или изнутри. Сначала такое явное пренебрежение безопасностью вызвало у меня лишь усмешку.., однако меня тут же поразила новая, куда менее приятная мысль. Здесь, среди Колдовского Народа, в замках попросту не было необходимости.

Колдовские способности эсткарпцев наверняка позволяли им накладывать заклятия на любых врагов, подобных мне, замыкая их в четырех стенах. Отдернув руку от двери, я вернулся к узкой кровати и сел. Вероятно, они могли точно так же и наблюдать за мной, так что следовало быть осмотрительным. Задув единственную свечу, оставленную на полке возле кровати, я расстегнул пояс, на котором теперь не было оружия, снял сапоги и лег.

Я сомневался, что кто-то сможет прочитать мои мысли без моего ведома. Решив, что молчаливые размышления в темноте вряд ли доступны для посторонних, я освежил в памяти мои впечатления о потенциальных союзниках, оценил свои шансы на то, что мне удастся повлиять на их поступки, а также – насколько велика опасность, которую они для меня представляют.

Их воин, Дюратан, даже не пытался скрывать своей враждебности ко мне. Я с уважением относился к его боевому прошлому, но не мог понять значение ритуала с бросанием кристаллов. По словам Морфью, целью его являлось обнаружение любых проявлений Тьмы.

Какую реальную информацию он мог получить? Ведьмы Эсткарпа всегда были женщинами; считалось, что мужчины не обладают магическими способностями.

Единственным исключением, известным в Ализоне, был ужасный Саймон Трегарт, который, как говорили, появился откуда-то из-за Врат. Трое его щенков, рожденных Ведьмой Эсткарпа, также в определенной степени обладали способностями к магии, хотя из отрывочных сведений, дошедших до Ализона, нам было известно, что дочь Трегарта сбежала от обучавших ее Ведьм с помощью своих сородичей. Ализон предпочитал не связываться со стаей Трегарта, серьезно нарушившей наши планы в войне с Долинами. Я решил узнать у Морфью о природе магических талантов Дюратана, а также насколько они велики.

Затем мысли мои переключились на подругу Дюратана, безобразную Нолар. Была ли она истинной Ведьмой? Она утверждала, что сопровождала одну из Ведьм в путешествии на юго-запад, закончившемся гибелью Темного мага. Новость была путающая.., и тем не менее я улыбнулся, лежа в темноте. Что сказал бы Гурбориан, знай он, что одна Ведьма уже победила Темного мага из древнего Эскора? Впрочем, мой ироничный настрой длился недолго. Если Нолар действительно обладала подобным могуществом, с ней следовало быть вдвойне осторожным.

Столь же подозрительной мне казалась и Мудрая, Хотя эти женщины не обладали реальным могуществом Ведьм, тем не менее некая вредоносная магия была им все же доступна. Несколько раз во время войны в Долинах Мудрые заставляли наших пленных Псов говорить, что приносило Ализону немалый вред. Поэтому мы приказали нашим Псам перерезать горло любому раненому, который мог попасть и Лапы Мудрых, – так погиб мой последний сородич.

Третья женщина, немая Мерет, пришла в Лормт из Долин. Я ощущал, что она пылает от ненависти, словно раскаленная головня – тем не менее она ничем ее не выказывала в своих письменных обращениях к собравшимся. Мне непонятна была ее внешность. Ни у кого из уроженцев Долин не было таких глаз, кожи или волос. В жилах ее наверняка текла ализонская кровь, что для женщины из Долин было просто неслыханно. Она не могла родиться немой в Ализоне, иначе ее тут же убили бы. Возможно, она потеряла дар речи позже. Не обладала ли и она магическими способностями? Я должен был узнать о ней больше – слишком много поводов для беспокойства она давала.

Главным в Лормте был, судя по всему, Оуэн, хотя Морфью сказал, что правящего совета здесь нет. Остальные относились к Оуэну, как к вожаку. Хотя он вряд ли мог противостоять мне в открытой схватке, он принадлежал к Древней Расе и потому был опасен. В этом странном месте и он мог обладать колдовской силой.

И еще был Морфью. В прошлом Род Тернака занимал влиятельное положение в Ализоне. Почему Морфью отправился в добровольное изгнание в стан врагов? Будучи знатным ализонцем, он не мог иметь никаких иных мотивов, кроме тяги к знаниям. Я должен был попытаться завоевать его доверие настолько, чтобы он поведал мне об истинных причинах, по которым он поселился в Лормте.

После долгих лет, проведенных в Лормте, Морфью мог бы также просветить меня о здешних обычаях. Для меня было жизненно важным убедить их, чтобы они позволили мне – собственно, даже помогли – обратиться к архивам Лормта в поисках любых намеков на слабые места эскорнев.

У меня было слишком мало времени! Уже сейчас Гурбориан и Гратч стремились встретиться с Темными магами. Если я действительно хотел добиться успеха и помешать им, следовало приступать к делу немедленно.

Новая мысль заставила меня похолодеть. Даже если я найду в Лормте нужные мне сведения, каким образом я вернусь в Ализон, чтобы ими воспользоваться? И позволят ли мне эсткарпцы уйти? Не задержат ли они меня в качестве пленника или заложника, не потребуют ли выкупа от моего Рода? А главное – единственный путь, с помощью которого я мог бы мгновенно вернуться в Ализон, находился глубоко в подземельях Лормта.., если магическое заклинание, создавшее его, еще действовало. Пропустит ли меня портал под замком Кревонель, или же заклинание могло доставлять людей лишь из Ализона в Лормт, но не обратно? Узнать это можно было лишь рискнув, – если обитатели Лормта вообще пустят меня в свое подземелье.

Я ворочался на койке, размышляя обо всех сторонах положения, в котором оказался. И во всех вопросах, настоятельно требовавших ответа, таился терзавший меня страх. Само существование прохода между Эсткарпом и замком Кревонель представляло собой опасность не меньшую, чем Темные маги Эскора. Что если целое эсткарпское войско – или, еще хуже, отряд Ведьм – решит вторгнуться в Ализон через этот проход? Предположим, что такое действительно возможно. Во всем Ализоне лишь я один знал об этой смертельно опасной бреши в нашей обороне. Предупредить Лорда-Барона было невозможно, если только самому не попытаться снова войти в портал.., да и что сможет предпринять Ализон, чтобы защитить себя? Если мы закроем навсегда ту комнату в подвалах замка Кревонель, не появятся ли подобные проходы в других местах?

Полный тревоги и смутного беспокойства, я все-таки заснул – и, как ни странно, мне ничего не снилось.

На следующее утро Морфью прислал за мной ученого чуть помоложе (хотя, на мой взгляд, он все равно был старой развалиной), чтобы тот проводил меня к нему. Меня провели через двор ко второму, более низкому каменному зданию возле ворот.

Должным образом приветствовав меня, Морфью предложил разделить с ним простой завтрак, состоявший из жидкой каши, ячменного хлеба, масла, меда и сыра, а также эля и холодной воды.

– Должен признаться, – сказал Морфью, намазывая масло на хлеб, – даже после многих лет в Лормте мне порой недостает сочного ализонского мяса. – Он прикрыл глаза и с улыбкой перечислил:

– Жареный кабан, болотная куропатка, оленья нога, кролик в тесте.., что ж, старому ученому вряд ли нужны богатые яства. Хотя кровяная колбаса была весьма недурна на вкус.

В моей голове теснилось множество вопросов, и я воспользовался подходящим моментом.

– Ваш мед великолепен, – начал я. – Наш в последнее время стал горчить. Расскажи мне, если ты не против, почему ты пришел в Лормт и почему здесь остался? Будучи из Рода Тернака, ты в молодости, наверняка, мог рассчитывать на хорошую карьеру?

Морфью махнул ножом.

– Хоть я и был старшим щенком, – ответил он с кривой улыбкой, – я не был создан для баронского звания. Родословные и древние знания всегда интересовали меня намного больше, чем охота или соперничество с другими щенками. К великому счастью, я случайно услышал о Лормте от купца, торговавшего свитками. Я покинул Ализон, когда мне было двадцать, и никогда не помышлял о том, чтобы вернуться. Я искал путь в Лормт почти десять лет, но, едва я вошел в его ворота, я понял, что нашел свой настоящий дом. – Улыбка исчезла с его лица, и он вздохнул. – Вчера ты сказал, что мой Род был уничтожен в кровной вражде. Как это произошло?

– Большинство погибло почти тридцать лет назад, еще до моего рождения, – ответил я. – Наш родитель рассказывал эту историю моим старшим сородичам, которые, в свою очередь, рассказали ее мне. Незадолго до того, как наш родитель прошел Представление…

– Прости, что перебиваю, – сказал Морфью. – Я помню лишь некоторых знаменитых баронов из Рода Кревонеля. Кто был твоим родителем?

– Я имею честь быть рожденным от Оралиана, – сказал я, касаясь знака моего Рода. – Я был еще щенком, жил вдали от Столицы, когда Гурбориан приказал убить моего родителя. Кровная вражда между твоим Родом и Родом Пагуриана достигла высшей точки пятьдесят с лишним лет назад и была особенно жестокой – во многих стаях похищали и убивали щенков, травили взрослых. В конце концов, подручные Пагуриана окружили охотничий дом Тернака и подожгли его. Внутри находился глава Рода, по имени Талфью…

– Мой родитель, – пробормотал Морфью, стиснув руки на краю стола.

– Приношу свои соболезнования, – произнес я формальную фразу. – Вынужден также выразить соболезнования по поводу смерти двоих щенков, погибших в огне вместе с бароном Талфью.

Голос Морфью стих до шепота.

– Мои единственные сородичи… Все эти годы я гадал, какова их судьба…

– Надеюсь, ты будешь доволен, узнав, что оставшиеся в живых члены твоей стаи напали на лагерь Пагуриана. К несчастью для твоего Рода, все они были убиты в сражении. Правивший в то время Лорд-Барон постановил, что в обоих Родах погибло слишком много народа – действительно, считалось, что в Роду Тернака не осталось в живых ни одного мужчины, – и объявил о прекращении кровной вражды. Он присвоил половину земель Тернака, а другую даровал выжившим из Рода Пагуриана. Впрочем, – поспешно добавил я, – их мотивы были весьма убедительны. Большая часть их охотничьих псов, действительно, была отравлена, вместе с женой барона, и вина семейного отравителя из Рода Тернака была очевидна.

– Я помню свою стаю лишь по временам моей юности, – пробормотал Морфью. – Шестьдесят лет – немалый срок. Моя жизнь теперь полностью принадлежит Лормту. Здешний народ стал мне намного ближе, чем когда-либо были члены моей собственной стаи.

Его слова ошеломили меня.

– Значит, ты не станешь заявлять права на земли Тернака? – спросил я.

Морфью покачал головой.

– Нет, юноша. Полагаю, на этих землях и без того уже пролилось немало крови. Меня не интересуют ни сами земли, ни кому они сейчас принадлежат. Пусть все остается так, как было решено много лет назад. Но мы теряем время, обсуждая личные дела наших стай.

Будь так добр, дай мне руку, и поспешим в кабинет Оуэна, продолжить вчерашнюю беседу. Должен сказать, я уже подобрал несколько свитков, из тех, что когда-то изучал в связи с Первым Сдвигом. Ты умеешь читать древние письмена Эсткарпа?

– Если они отличаются от того, чем я владею, – ответил я, – я приложу все усилия к тому, чтобы их изучить. Гурбориан не станет нас ждать. Он продолжает строить свои планы, и мы должны его остановить.

Глава 11

Мерет – события в Лормте

(7, 8 и 10 дни, Месяц Ледяного Дракона)

Сомневаюсь, что кто-то из нас сомкнул глаза в оставшиеся часы той ночи. Я легла, но беспокойные мысли не давали мне заснуть. Хотя от войны в Долинах меня отделяло немалое пространство и время, мне все еще причиняла боль одна лишь мысль о том, что я вынуждена находиться в одном доме с ализонским бароном и даже помогать ему. Однако, если предупреждение Казариана действительно было правдой, Эсткарпу угрожала смертельная опасность. Если Эсткарп падет, разделяющее нас и Ализон море вряд ли окажется надежной защитой, как мы уже успели убедиться по прежнему печальному опыту.

Разговоры Казариана и обитателей Лормта о Темных магах не на шутку встревожили меня. Я не могла припомнить ничего полезного, единственное, что я отчетливо помнила, был страх при одном упоминании этих существ, который я сознательно не пыталась скрывать. Я надеялась, что смогу помочь в поисках нужных документов, при условии, что сумею их прочитать.

Прежнее мое знакомство с древними эсткарпскими письменами ограничивалось небольшим собранием родословных, сбереженным наставницей Гверсой, да несколькими свитками, встретившимися мне во время моих собственных поисков.

Мысли мои постоянно возвращались к моему обручальному камню. Стоило мне подумать о том, что сейчас он украшает грудь знатного ализонского барона, как пальцы мои крепко стискивали кран одеяла, пытаясь подавить дрожь, вызванную вовсе не зимним холодом. Я решила, как только представится такая возможность, расспросить пришельца о бароне Гурбориане и узнать, за что он получил в награду мой камень.

Едва рассвело, я направилась в трапезную, надеясь встретить там Морфью, но он отсутствовал. Я съела то, что поставили передо мной, – это мог быть хоть кусок вареной древесины, – и поспешила в кабинет Оуэна.

Оуэн открыл дверь на стук моего посоха. Нолар, Дюратан и Джонджа уже сидели за столом. Оуэн сказал, что Морфью решил позавтракать вместе с Казарианом, прежде чем препроводить его сюда. Возможно, Казариан согласился бы довериться ему, как соплеменнику-ализонцу, хотя, честно говоря, старый ученый не слишком надеялся на это после столь короткого знакомства.

Когда Морфью и Казариан вошли в кабинет, мы все встали, и Оуэн прочитал молитву к Свету о помощи во всех наших начинаниях. Казариан выглядел смущенным, однако держал язык за зубами, пока ему не дали слова. Он тут же потребовал ответа – разрешит ли ему Лормт исследовать архивы в поисках, как он выразился, «знаний, которые могли бы стать оружием против занесенного над всеми нами колдовского клинка Эскора» ?

Оуэн медленно обвел всех взглядом.

– Прошу всех высказаться, – объявил он, – считаете ли вы, что Лормт должен открыть данному просителю доступ в хранилища документов. Дюратан?

– Да, считаю, – твердо ответил Дюратан, – с одним ограничением – рядом с ним постоянно должен находиться один из нас, наблюдая за тем, что именно он читает.

Нолар кивнула:

– Я согласна, как с предложением, так и с ограничением.

– Я тоже. – Джонджа пристально посмотрела на ализонца. – Что касается ограничения, я готова в любое время предложить себя в качестве одного из наблюдателей.

Я протянула Джондже свою грифельную доску.

– Если мне позволят, – прочитала она, – я, Мерет, также готова помочь.

К моему удивлению, Морфью неожиданно усмехнулся.

– Не пойму, к чему такой мрачный вид? – сказал он. – Верно, повод для наших поисков крайне серьезен, и дело не терпит отлагательства, но только представьте себе, какие возможности перед нами открываются! Сколько неизвестных прежде документов обнаружилось в результате Сдвига – я давно мечтал как следует в них разобраться. Теперь же у меня будут добровольные и способные помощники, и я смогу ускорить работу. Прошу вас всех собраться в библиотеке рядом с моими комнатами. Я поручу наиболее проворным из наших подручных доставить туда материалы, которые нам, предстоит исследовать.

Так начались наши грандиозные поиски в архивах Лормта. Чтобы работа не прерывалась, по распоряжению Оуэна, вместе с казавшимся бесконечным потоком документов нам доставляли также еду и питье.

Во время одного из коротких перерывов, я спросила о бароне Гурбориане и о камне, однако ализонец сделал вид, что почти ничего не знает о том, за что Гурбориан получил в награду кулон. Он сказал только, что это было во время войны в Долинах, когда сам он был, как он выразился, «еще щенком». Я не поверила ему, но в данных обстоятельствах не сочла возможным настаивать.

Как я и подозревала, моих познаний в переводе эсткарпских письмен, в особенности древних, оказалось явно недостаточно. Морфью любезно показал мне, как различать письменность разных периодов по виду определенных ключевых слов, таких как «маги» или «Эскор», так что я могла, по крайней мере, оказывать помощь на этапе первоначальной сортировки документов.

Нолар, Дюратан и Джонджа, будучи талантливыми учеными, вместе с Морфью и Оуэном разбирали груды свитков, переплетенных листов пергамента и фрагментов текстов. Казариану путем неимоверных усилий, похоже, удалось расшифровать древние письмена, которые он прежде не встречал, и вскоре он уже продвигался вперед почти столь же быстро, как и эсткарпцы.

Я заметила, что Морфью или Оуэн тщательно просматривают каждый документ, который Казариан откладывает в сторону. Сначала Казариан делал вид, что не замечает этого; затем, скаля в улыбке клыки, стал сразу отдавать каждый лист одному из обитателей Лормта.

Так продолжалось до тех пор, пока Морфью не вскинул вверх руки, воскликнув:

– Мы зря теряем драгоценное время, проверяя Казариана. Или мы признаем, что он разбирается в древних письменах не хуже нас, или нет. Что скажете?

Дюратан нахмурился, затем уныло кивнул:

– Что ж, нашей традиционной подозрительности придется уступить – в силу необходимости. Пусть продолжает без дальнейшего надзора. Слишком серьезная стоит перед нами задача, чтобы зря тратить силы на повторное чтение.

Казариан молча отдал ему честь и удвоил свои усилия.

Наш утомительный труд продолжался уже два дня, когда появился один из подручных Морфью, шатающийся под тяжестью тяжелого деревянного сундука, почерневшего от времени и покрытого пыльной паутиной. Как сказал подручный, сундук только что нашли в дальнем подвале, разрушенном Сдвигом. Казариан пристально взглянул на проржавевший запор, затем ловко открыл его столовым ножом, который кто-то забыл после последнего приема пищи. Я оказалась как раз рядом, когда он открыл крышку, и заглянула в сундук.

Лежавшие сверху слои пергамента были повреждены дождями или наводнением. Приподняв их, Казариан обнаружил под ними уцелевшие свитки и несколько книг. Когда я протянула руку, чтобы помочь ему, мои пальцы коснулись небольшой, странного вида, переплетенной в кожу, книги. Я тут же отдернула руку, словно случайно дотронулась до гнезда андских ос. Тут же вспомнилось, что такое же ощущение я испытала, впервые прикоснувшись к своему обручальному камню.

Казариан насмешливо взглянул на меня, а Нолар поспешила мне на выручку, – Занозила палец или паук укусил? – спросила она, собираясь осмотреть мою руку.

Покачав головой, я написала на грифельной доске:

«Я испытала странное ощущение, коснувшись книги в сундуке».

Нолар тут же прочла мои слова вслух.

– Я тоже встречалась с подобным чудом здесь, в Лормте, – сказала она с горящими от волнения глазами. – Ты можешь отличить, какая именно книга так на тебя подействовала?

Я взялась рукой за том, который только что бросила обратно в сундук, и на меня нахлынула волна мысленных образов. Я рухнула на ближайшую скамью, судорожно пытаясь прийти в себя. Джонджа поспешно налила мне стакан вина, в то время как Нолар положила передо мной пачку чистых листов пергамента. Едва переводя дух, словно после забега на длинную дистанцию, я начала писать так быстро, как только могла. Все остальные столпились вокруг, слушая, как Нолар читает мои слова:

– Мы обнаружили, – читала она, – дневник, принадлежащий могущественному эскорскому магу, жившему в то самое время, о котором говорил Морфью, тысячу лет назад. Мои чувства подсказывают мне имя автора дневника – Эльзенар. Он владел тем камнем, который столь важен для меня.., для всех нас. Камень обладает великой Силой. Я не в состоянии скрыть своего страха перед тем, что ныне действующие силы Тьмы могут завладеть камнем и использовать его для каких-то чудовищных целей.

Джонджа немедленно обратилась к рунной доске, затем с облегчением сообщила:

– Эта книга не запятнана Тьмой. Возможно, ее автор много лет назад и был магом, но Светлым, не Темным.

– Можно взглянуть на книгу? – спросил Оуэн.

Он пролистнул одну страницу, другую, затем нахмурился. – Морфью, что скажешь насчет этой своеобразной письменности?

Морфью заглянул через плечо Оуэна.

– К сожалению… Не мог бы ты перевернуть страницу? Да, мне ясно лишь одно – я не могу прочесть ни слова. Почерк, возможно, и вполне разборчив, но письменность мне неизвестна.

Книгу внимательно изучили Нолар и Дюратан, затем Джонджа и, наконец, Казариан, но никто из них не мог ничего прочитать. Поскольку до посоха мне было не дотянуться, я ударила по столу рукой. Оуэн протянул мне книгу. Поперек страниц шли аккуратно написанные строчки, абсолютно нечитаемые…

Я на мгновение закрыла глаза, затем взглянула еще раз и дрожащей рукой потянулась к пергаменту для записей.

– Я тоже не могу прочесть эти письмена, – написала я, а Нолар прочла вслух, – но, возможно, благодаря моему дару, я смогу мысленно ощутить их смысл.

Мне кажется, я сумею перевести все, что здесь написано. Прошу вас, принесите мне побольше чернил и лампу поярче, и я тотчас начну.

Первые страницы дневника Эльзенара были безнадежно испорчены водой, но, когда я взглянула на первый неповрежденный лист, содержание дневника древнего мага тут же возникло у меня перед глазами. Едва я исписывала очередной лист пергамента, Морфью тихо читал его вслух остальным, в то время как я продолжала писать.

Время от времени делая паузу, чтобы размять пальбы, я замечала, что все собравшиеся вокруг разделяют мои чувства – волнение, смешанное с тревогой. Более чем тысячу лет спустя мы, несомненно, оказались первыми в Эсткарпе, кому предстояло узнать, когда и как был основан Ализон. Казариан неподвижно сидел в кресле с высокой спинкой, крепко стиснув зубы, и время от времени крутил на пальце свой перстень с печаткой. Мне показалось, что когда Нолар прочитала вслух имя «Эльзенар», реакция Казариана последовала незамедлительно. Освещение в библиотеке Морфью вряд ли можно было назвать ярким, но я могу поклясться, что ализонец явно побледнел, хоть кожа его и была светлой от природы, – не думаю, что глаза меня обманули. Он знал имя древнего мага, и что бы ни было ему известно об Эльзенаре, знание это наверняка внушало страх. Интересно, подумала я, поразили ли Казариана письменные откровения Эльзенара, или же ему уже было известно о бурном далеком прошлом Ализона?

Я писала, пока у меня не онемели пальцы. Нолар любезно подогрела таз с водой, чтобы облегчить боль в моей руке. Когда Морфью охрип, читать продолжила Джонджа. Повествование Эльзенара захватило нас, словно мертвая хватка врага на нашем собственном горле.