Электронная библиотека » Андрей Астахов » » онлайн чтение - страница 17

Текст книги "Ромейский талисман"


  • Текст добавлен: 13 марта 2014, 09:00


Автор книги: Андрей Астахов


Жанр: Русское фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Вороня прикончил одного из псов, убивших Реттиля. Второй увернулся от атак молодого дружинника, набросился на Чагу. Киевлянин оборвал прыжок пса ударом шестопера, начал молотить упавшую тварь, ломая ей кости. Третий пес прыгнул на Чагу в тот момент, когда дружинник поднял шестопер для удара, скользнул под занесенной рукой, вцепился клыками в горло. Чага захрипел, опрокинулся на спину, судорожно размахивая руками. Вороня вышел из оцепенения, кинулся на помощь Чаге. Схватил пса за голову обеими руками, резко повернул. Громко хрустнули позвонки, и чудовище мешком осело на Чагу, извергая из пасти вонючую белесую жижу. Вороня сбросил труп собаки с киевлянина и сокрушенно покачал головой. Чага еще двигал глазами, полными ужаса и немой мольбы, но сказать уже ничего не мог – кровь пузырилась у него на губах, толчками выплескивалась из перекушенных артерий на горле. Вороня закричал в ярости – и новая тварь, вскочив на пригорок, с которого еще недавно стрелял Реттиль, прыгнула на него, сбив дружинника с ног. Клыки пса содрали всю левую половину лица Ворони. В последние мгновения жизни, полные неописуемой боли, молодой псковитянин все же сумел вытащить из сапога нож, всадить его в брюхо зверя и потянуть вверх, распарывая брюшину и выпуская зловонные, кишащие червями внутренности твари.

Пес, некогда бывший командиром арсиев Мерваном, напал на Ворша. Ведун нанес сокрушительный удар посохом, но без магии Алатырь-камня посох стал бесполезен в схватке с созданным черным хазарским колдовством чудовищем, отскочил от твари, будто от скалы. Оборотень зарычал, кинулся на Ворша, повалил его на землю. Ведун увидел перед своим лицом полыхающие зеленым пламенем глаза, разверстую пасть, истекающую ядовитой гнойной пеной. Дыхание пса удушало трупным смрадом, от шерсти разило серой и тухлой кровью. Ворш успел схватить пса за горло, молясь Перуну, чтобы достало сил удержать чудовище. Они покатились по склону к воротам, тяжело ударились о камень. Пес замотал головой, стремясь освободиться, забил лапами, разрывая на Ворше одежду, раздирая кожу и мышцы. Его зубы клацали у самого лица ведуна. Ворш крикнул, ударил кулаком прямо в морду монстра, потом еще раз, еще и еще. Рычание сменилось визгом, свирепый огонь в глазах пса померк. Ворш продолжал бить кулаком, как молотом, ломая псу морду, вколачивая обломки костей в мозг твари, пока не почувствовал, что зверь бессильно обмяк. Ведун, задыхаясь от смрада, отшвырнул от себя убитого оборотня, поднялся на колени. Он сделал это вовремя – еще один демонский пес выскочил из тумана прямо на него. Оружия у Ворша не было, правая рука была разбита в кровь, одежда пропитывалась кровью из ран на животе и груди, сил больше не осталось. Все, что мог теперь сделать ведун, так это встретить смерть с достоинством.

Пес подскочил к Воршу, со злобным рычанием кинулся на человека, повалил на землю, вцепился в левую руку. Хрустнула кость, и Ворш закричал. А потом тварь вдруг завизжала, и лицо ведуна окатило горячей зловонной кровью. Визг оборвался. Ворш открыл глаза и увидел бледное лицо Некраса.

– Живой, дяденька? – Некрас пытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и страшной. – Живой!

– Почему… ты здесь? – прохрипел Ворш. Холодный пот выступил у него на лбу, тело отказывалось слушаться. Ведун попытался пошевелиться – и закричал от страшной боли в прокушенной руке. – Уходи!

– Победили мы, дяденька! – Некрас чуть не плакал. – Убили вы всех тварей поганых. Этот последний был.

– Молодец, паря. А… Ольга где?

– Туточки она. И Ивка с ней.

– Не ушли, значит, неслухи! – Ворш еще успел увидеть, как из белесой пелены, сгустившейся перед взором, появилось над ним бледное искаженное страданием лицо Ивки. Больше он ничего не видел. Тьма плотным покровом накрыла его, и Воршу показалось, что в этой непроглядной тьме он слышит ласковый шепот женщины, призывающей его к себе, умоляющей остаться с ней. Только вот кто шептал ему в ухо – Ивка или богиня смерти Мара, – Ворш так и не понял.


Ольга не сразу нашла Давида. Армянский воин сидел в луже крови среди трупов зарубленных им псов, привалившись спиной к камню. Ольга подошла ближе, тихо опустилась на корточки, осторожно коснулась руки Давида – рука была ледяной.

– Давида! – тихо позвала она, пытаясь пересилить рвущиеся рыдания. – Давидушка!

Армянин с трудом открыл глаза. Взгляд его потеплел, когда он узнал Ольгу.

– Упрямая девчонка! – шепнул он и попробовал улыбнуться. – Зачем не ушла?

– Давидушка! – Ольга заплакала совсем по-детски, захлебываясь, вцепилась в холодную руку воина. – Давида, почему ты не встаешь?

– Инчу эс лалис гехецик ахчик? – шепнул воин. – Пектчи лацес. Амен инчы лавэ.[31]31
  Зачем плачешь, красавица? Не надо плакать. Все хорошо. (Армянск.)


[Закрыть]

– Что ты говоришь, Давида? – Ольга встрепенулась, вытерла слезы.

– Говорю, не плачь. Лучше вспомни меня… потом.

– Давида! Давидушка! – Ольга, увидев, что богатырь снова закрыл глаза, начала тормошить его, пытаясь прогнать накатывающий на Давида смертный сон. – Не спи, Давидушка! Куда я без тебя? Не уходи, пожалуйста. Не надо!

Давид заморгал, поднял неподъемно-тяжелые веки. Но Ольги рядом с ним уже не было. Он увидел горную долину, освещенную нежным утренним светом. Розовые цветущие миндальные деревья, призрачно-нереальные в легком тумане. Услышал шум воды в роднике. С удивлением узнал абрикосовый сад, в котором любил играть ребенком. А потом кто-то его позвал. Повернувшись, Давид увидел каменный дом с оградой – обычный для Армении крестьянский дом. Дверь была открыта, на пороге стоял его отец, молодой, статный – и улыбался.

– Какой у меня сын! – с гордостью сказал отец. – Настоящий воин. Воин, угодный Богу.

– Отец, ты? – Давид не поверил своим глазам, сделал шаг, раскрыл объятия.

– Видишь, ты меня узнал. А ведь уже много лет прошло. Теперь ты снова со мной. Мы все вместе. Ты, я, мама, твой старший брат Вартан, твоя сестра Наринэ. Мы ждем тебя, сынок. Входи же!

Сверху, с заснеженных вершин гор, в долину падал удивительный невиданный па своей яркости свет. Он окутал Давида, пронизал его тело, очищая каждую его клеточку от боли, страдания и усталости. Вместе со светом пришла радость – невероятная, неземная, чистая и бесконечная.

– Аствац-джан, инч ужех луйс э! – прошептал Давид в восторге. – Инчкан луйс э![32]32
  Боже мой, какой яркий свет! Сколько света! (Армянск.)


[Закрыть]

– Давида! – Ольга заглянула армянину в лицо, похолодела. – Ты что?

– Умер он, – сказала стоявшая за спиной Ольги Ивка. – Мара его увела.

– Не Мара. – Ольга прижала ладонь армянина к своей щеке. – У него свой Бог. Он его не оставит.

– И защитит. – Ивка толком не знала, что говорить.

– Такие, как Давид, не нуждаются в защите богов, – сказала Ольга. – Они сами богов защищают.

– Что ты говоришь, подруженька?

– Клянусь, – медленно сказала Ольга, глядя в застывшее безмятежное лицо Давида, – клянусь, Давидушка, что однажды я отомщу хазарам за тебя. Я пролью столько хазарской крови, что мир ею захлебнется!

– Ворш ранен, – сказала Ивка. – Перевязала я его, но слабый он очень.

– Идти может?

– Нет. Некрас говорит, на себе его потащит.

– Давида похоронить надо. – Ольга выпустила руку мертвого богатыря, поднялась на ноги. – И остальных тоже.

– Не осилим. – Ивка сокрушенно покачала головой. – Чем могилы копать?

– Я сказала, надо похоронить. – Ольга смотрела куда-то вдаль, и ее взгляд испугал Ивку. – Жаль, русской земле нельзя их предать. Руками будем копать.

– А Ворш как же? Его быстрее к лекарю надо.

– Ваше величество, – сказал подошедший к девушкам Альман. – У нас нет времени. Может появиться погоня. Клянусь вам, что о телах ваших друзей я позабочусь позже.

– Верно ли? – Ольга перевела взгляд на телохранителя принца.

– Мое слово вас удовлетворит?

– Я верю тебе.

– Благодарю, ваше величество. А сейчас нужно торопиться, во имя всех богов!

Ольга медленно отошла от тела Давида, обошла всех мертвых киевлян – Чагу, Вороню, Реттиля. Она больше не плакала, только становилась на колени рядом с каждым из них, благодарила, повторяла, что отомстит. Простившись с погибшими, Ольга, не оглядываясь, зашагала к вершине холма, к святилищу.

– Чего это она? – спросил встревоженный Некрас Ивку.

– Ничего. – Ивка вытерла слезы. – Поднимай Ворша, уходить надо.

Ворш громко застонал, когда Некрас взвалил его на плечи. Ивка шла рядом, заглядывая ведуну в лицо. Подъем показался им долгим и безумно тяжелым, будто не на пологий холм они поднимались, а на лобное место, навстречу собственной смерти.


– Ваше величество, – сказал Ольге Альман, когда они вошли в святилище, – я понимаю, что сейчас не время говорить об этом, но заклинаю вас – как только ключ будет у вас, не медлите. Сейчас в ваших руках жизнь моего принца.

– Как мне передать этот ключ?

– Пока вы владеете ключом, вы имеете мысленную связь с принцем. Всего лишь подумайте о Вигане, и принц вас услышит. Остальное – не ваша забота.

– Хорошо. Я сделаю все, как просит принц.

– Благослови вас Священная Десятка, ваше величество! Прощайте.

Ольга наблюдала, как в сияющий овал портала вошел Некрас с Воршем на плечах, потом в портале исчезла Ивка. Она вошла последней. На мгновение появилось чувство падения, сердце будто остановилось. А потом она осмотрелась и увидела, что стоит на берегу широкой реки. Ивка, Некрас и Ворш были рядом с ней. В нескольких десятках саженей впереди в реку вдавалась длинная деревянная пристань-замол. Стоявшие на пристани люди со страхом и недоумением смотрели на странных пришельцев, появившихся невесть откуда.

Ольга направилась к пристани, властно окликнула одного из зевак.

– Чур меня! – Человек испуганно попятился от Ольги. – С нами могота Сварогова и Перунова, твердь земная и твердь небесная, огонь и молонья!

– Подойди ко мне, – велела Ольга.

Человек замотал головой, не в силах сдвинуться с места, прочие подались назад, испуганно следя за девушкой.

– Что это за место, люди? – спросила Ольга.

– А ты, чай, не знаешь? – ответил тот, что чурился. – Баранов это.

– Киевские земли?

– А то! Олега-князя вотчина.

– Хорошо. – Ольга испытала невыразимое облегчение. – А далеко ли до Киева?

– Эка хватила, девонька! – засмеялся мужик. – Откель тебя боги принесли? С неба упала, что ли?

– Хуже, дяденька. Так далеко ли до Киева?

– Далеко. А вот Себеж туточки рядом. Бона, за деревьями детинец видно.

– Славно, – вздохнула Ольга. – Нам в Себеж и надобно.

Часть VIII
Живая вода

I

Странное и жуткое было место – не то туннель в раскаленном чреве горы, не то глотка гигантского чудовища. Вокруг была алая горячая тьма, не хватало воздуха. Он вошел в эту бездну, преодолевая слабость и удушье, и все время спускался вниз по скользкой пружинящей под ногами тропе – каждый шаг выжимал из живого пульсирующего камня черную пенящуюся кровь. Вокруг него клубился зловонный обжигающий пар, капли желтоватого яда оседали на коже, обжигая ее до пузырей. Но он продолжал идти вперед, потому что обратного пути все равно не было. У него было предчувствие, что там, впереди, его ждут. И он не ошибся.

Туннель-глотка вывел его в огромную пещеру, вдоль стен которой горели неугасимые костры. Вокруг костров на длинных пиках скалились полуразложившиеся головы и совсем уже обнажившиеся черепа. Все, что окружало его в этой пещере, заставляло желудок противно сжиматься. Он разглядел грубых каменных идолов, облаченных в покрывала из свежесодранных человеческих кож. Кругом виднелись лоснящиеся подтеки крови: она пятнала стены, камни, ее терпкий запах пропитал в пещере воздух так, что капли воды, падавшие со свода пещеры вниз, напоминали сукровицу. Пол пещеры усеивали отсеченные головы, руки, ноги, обнаженные окровавленные тела – мужские, женские, детские. Тела русичей. Другие тела, изломанные, изрезанные, освежеванные, будто туши на скотобойне, были развешаны по стенам этого страшного вертепа.

– Входи же! – услышал он негромкий голос.

Старик сидел на возвышении в середине пещеры, как раз за нагроможденной в кольце костров кучей тел. Он помахал ему рукой, приглашая подойти поближе. Пришлось шагать прямо по телам, и это было очень неприятно.

– Думал, тебе удастся улизнуть от меня, урусский колдун? – Старик оскалил зубы в злобной усмешке. – Ну, уж нет, от Арахи еще никто не ушел! Тебе кажется, что ты силен, искушен в волшбе? Нет! Против меня ты что малое дитя. Видишь, я вызвал тебя сюда, в преддверие царства Эрлика, и ты пришел. А знаешь почему? Теперь в твоих жилах течет кровь Стаи. Ты причинил мне большую боль, урус. Ты разрушил мой план, ты встал на моем пути. Но ты исправишь свою глупость. Ты сделаешь то, чего не смогли сделать мои Гончие.

– Сделаю что? – Он не узнал своего голоса.

– А ты разве не понял, урус? Убей волчицу. Покончи с этой девкой, или я покончу с тобой.

– Ты не сможешь. Перун защитит меня.

– Перун? – Старик захихикал. – Что твой Перун против моего господина Эрлика! Он не защитил тебя и твоих спутников там, на Сумеречной Тропе. Не защитит и теперь. Вот, видишь? – Араха показал рукой на разбросанные по полу пещеры тела. – Вот что мы сделаем с твоим народом! Мы вырежем вас, как овец. Нет в мире того, кто устоит перед гневом Эрлика! Хазария будет вечной, а вы сдохнете, как слизняки, растоптанные копытами коня. Но сначала ты убьешь девку. Это будет нетрудно. Она не подозревает о твоем новом облике, она безраздельно тебе доверяет. Ты совершишь угодный Эрлику поступок и купишь жизнь для себя, колдун.

– Ты не сможешь меня заставить!

– Не смогу? Глупый мальчишка! Ты теперь плотью и кровью принадлежишь Эрлику. Сила Стаи в твоей крови, и с каждым днем ты все больше и больше будешь ощущать эту силу. Она поглотит тебя целиком, и ты не сможешь сопротивляться великому голоду, который проснется в тебе. Ты не утолишь его, пока кровь дочери Рюрика не наполнит твою пасть, пока ты не узнаешь вкус ее плоти! А я буду смотреть на тебя, и радоваться твоим мукам. Чем злее они будут терзать тебя, урус, тем быстрее ты выполнишь волю Эрлика и спасешь мой народ.

– Никогда!

– Как ты жалок, колдун! Ты веришь, что найдется тот, кто исцелит тебя от укуса Гончей? Забудь. Повторяю, ты принадлежишь Эрлику. Твой рассудок пытается сопротивляться, но боль, которая уже поселилась в тебе, будет нарастать с каждым часом. Скоро, очень скоро она сломает тебя, и ты будешь готов на все, лишь бы Эрлик проявил милосердие к тебе! Ты убьешь дочь Рюрика. Ты сделаешь то, что я требую от тебя.

– Никогда!

– Посмотрим, Ворш. Посмотрим…

Пламя полыхнуло жарко и маслянисто, пожирая трупы на полу пещеры, заставив Ворша попятиться назад. Он слышал хохот мерзкого старика и не мог ничего сделать. Пламя с горящих тел перекинулось на него, лизало его кожу. Не хватало воздуха. Ворш начал задыхаться, попытался крикнуть, но не смог. Язык больше не повиновался, лишь дрожащий вой сорвался с его губ. Колышущийся пол пещеры расступился, и Ворш провалился во что-то вязкое, липкое, смрадное, втягивающее его в себя, будто трясина. И Ворш почувствовал, что скоро, очень скоро он сольется с этой ужасной живой массой воедино. И тогда случится то, что во сто крат хуже смерти. То, что началось в то мгновение, когда зубы Гончей впились в его руку, когда страшный яд проник в его кровь. Его Превращение. Араха прав – исцеления от этого нет. Если только…

Если только милосердная богиня смерти Мара не окажется сильней хазарских демонов-эрликенов.


За дощатыми стенками крошечной каюты завывал ветер. От этих звуков в душе Ольги оживала холодная жуть. Но еще страшнее были стоны и бессвязные выкрики Ворша. Этот приступ был особенно страшен. Ведун метался в сильнейшем жару, судороги сводили его тело, на губах поминутно выступала пена, и Ивка, всхлипывая, вытирала ее платком.

– Поди, отдохни, – сказала мягко Ольга, коснувшись плеча подруги. – Я с ним посижу.

– Нет. – Ивка упрямо мотнула головой. – Хочу остаться с ним. Если помрет, то на моих руках.

– Не помрет он, – сердито возразила Ольга. – Вскую говоришь. Неделя прошла, а он все борется. Довезем его до Киева, там волхвы Перуновы его исцелят.

– Душа у меня болит. – Ивка подняла на подругу глаза, окруженные темными тенями. – Ничем не могу ему помочь. Будто дитя малое он. Рада бы жизнь за него отдать, да только ведаю, ничем мои боль и смерть ему не помогу г.

– Так крепко любишь его?

Ивка закусила губу, чтобы не разрыдаться, кивнула. Ольга обняла подругу, прижалась щекой к ее щеке.

– Счастливая ты, – шепнула она, – нашла своего суженого. А мне предстоит жизнь прожить с тем, кого не люблю.

– Холодно! – застонал вдруг Ворш.

– Горит он весь. – Ивка выпрямилась, посмотрела на Ольгу. – Поможешь мне его раздеть?

– Ты что задумала?

– Поможешь или нет? Согреть его хочу.

Ольга кивнула. Вначале ей было непонятно, что задумала Ивка. Ей показалось, что они только напрасно мучают несчастного ведуна. Ворш метался на постели, когда девушки стягивали с него рубашку и штаны. Зачем, подумала Ольга, стараясь не смотреть на обнаженного мужчину. Но потом, когда Ивка начала сама раздеваться, Ольга все поняла.

– Может, поможет? – сказала она, наблюдая за Ивкой.

– Поможет, – твердо сказала Ивка и забралась к мечущемуся в горячке Воршу под одеяло, прижалась к его пышущему жаром телу своим, обняла, зашептала что-то, то ли заговоры, то ли молитвы богам, то ли просто ласковые, полные любви слова. Ворш, согретый ее теплом, постепенно затихал, даже на мгновение смог открыть глаза – и посмотрел на Ольгу. Этот взгляд был страшен. Это был не Ворш – кто-то другой окинул ее взглядом, в котором смешались смертельная ненависть и бешеная жажда крови. Ольга похолодела от страха, испуганно зачурилась.

– Уходи, – сказала ей Ивка со странным блеском в глазах. – Оставь нас.

– Что-то с ним не так, Ивка. Боюсь я.

– Уходи, прошу!

– Как скажешь.

Ольга вышла на палубу ладьи со странным чувством. Над Днепром давно сгустилась непроглядно темная ночь, шел не по-летнему холодный дождь, порывами налетал ветер, раскачивая ладью. Ольга постояла немного, пытаясь побороть приступ морской болезни, подставляя лицо свежему ветру. Запахнув одежду, направилась к появившемуся на палубе владельцу ладьи Радомилу.

– Что, плох совсем? – спросил Радомил, увидев девушку.

– Сколько еще до Киева осталось? – не ответив, спросила Ольга.

– Недалече, день пути. Любеч давно прошли. Оглянуться не успеешь, как в Почайну войдем. Мой кумвар быстроходен, таких в самом Новгороде немного. Шла бы ты, девонька, вниз. Не ровен час, продует тебя.

– Не продует.

– А ты с норовом, – сказал игриво Радомил. – У вас во Пскове все девицы такие?

– Все. Но я самая норовистая.

– Оно и видно. Шла бы, поспала. Как из Себежа вышли, ты почти не спишь. И не ешь.

– Не хочу ничего. Одного жажду – побыстрее Киев увидеть. И Воршу помочь.

– Ты ведь так и не рассказала мне, что с вами приключилось.

– И не расскажу. Сама с трудом верю в то, что с нами было.

– По всему видно, несладко вам пришлось. Однако не хочешь – не говори. Не неволю. А поспать все-таки надо. Иди в мою каюту.

– А ты?

– А что я? Торговый человек ко всему привычен. Приходилось и в чистом поле спать, и на голом камне, и в снегу ночевать. Там, где ты до сих пор ночевала, волхв больной спать тебе не даст. Уж больно громко он стонет. Не положу же я дочь воеводскую в трюме на подстилке! Некрас-то ваш спит уже давно, десятый сон видит.

– Коли так, можно и поспать. Только ты, если что, сразу меня буди, хорошо?

– Уговор!

Радомил проводил девушку взглядом, потом покачал головой. С того момента, как он встретился на причале в Себеже с этой странной компанией, бывалый гость Радомил не переставал думать об этих людях – и больше всех об Ольге. Девушка его почему-то сильно удивила. Она заговорила с ним первой. Назвалась Ольгой, дочерью псковского посадника Ратши. Объяснила, что ей и ее спутникам надобно в Киев, и чем быстрее, тем лучше.

У Радомила было много вопросов – как это дочка псковского воеводы оказалась в Себеже, появилась, как рассказали ему его люди, невесть откуда? И с чего это у псковитянки имя варяжское? Почему у нее такие странные спутники – мальчишка с оружием, девица с горящими зелеными глазами, похожая на ведьму, да раненый волхв? В какой переделке они побывали, если у всех четверых одежда изорвана и в кровавых пятнах? Но Радомил не стал расспрашивать девушку. Решил, что придет момент, и его странные пассажиры сами ему откроются – хотя бы для того, чтобы облегчить душу. Но не дождался. Он взял их на борт своего кумвара, хотя им нечем заплатить. Пожалел раненого волхва, устрашился Перунова гнева. Или же все-таки эта совсем молоденькая псковитянка так тронула его? Все одно, он плывет в Киев – отчего же не помочь? Поглаживая бороду, Радомил прошел на ют, к кормчему.

– Не спится, хозяин? – поинтересовался кормчий.

– Ночь больно тревожная. Гляди, непогода еще пуще разыграется.

– А и ладно! Вода нынче высокая, мели не страшны. Тутошние места я добре знаю.

– Ну-ну! – Радомил посмотрел вперед, на нос, где колеблющимся пламенем горели факелы. – До Киева еще далече.

– Коли боги подмогнут, к завтрашнему вечеру по Подолу ходить будем, на баб смотреть.

– Тебе бы, Дюжа, только бабы. Держи весло крепче. Пойду, вниз спущусь.

– Что пришлые эти? Наши бают, волхв-то совсем занемог.

– Занемог. Видать, от раны у него горячка. – Радомил помолчал. – Знать бы, где он рану эту получил!

– А нам-то что? Лишь бы то язва моровая не была. Уж больно плохо он выглядел, волхв этот, еще когда в Себеже на кумвар его вели. А уж теперь и совсем разболелся.

– Не, то не язва. Моровый веред бы его давно прикончил. А следить за ними надобно в оба. Волхв этот меня беспокоит зело. Мыслю я, он из Перуновых бойцов, я про них еще юнаком слышал. Особые это бойцы. Их на нежить натаскивают. Посох у него, видал, какой? С тайными знаками и серебром окованный. Вот и думаю я – не в бою ли с нежитью волхв этот ранен?

– И что?

– А то не ведаешь! Нежить всякая бывает. Иная нежить через укус человека в себе подобного превратит.

– Чур меня! – Дюжа испуганно схватился за шолку на своей могучей шее. – Вскую говоришь, хозяин. Или с умыслом пужаешь?

– Не пугаю, предупреждаю только.

– Зачем тогда взял их на кумвар?

– Девиц этих жалко стало. Больно баские девки, одна другой краше. Коли светленькая эта, Ольга, правду говорит, то она псковскому воеводе дочерью приходится. И Олегу-князю сродственница.

– А коли брешет?

– Чую, не лжет она. Особая это девица. Какая-то сила в ней есть непонятная. Да и волхва нельзя без помощи оставить, Перуна гневить.

– Ох, гляди, хозяин, как бы доброта твоя до беды не довела! А то взять и выбросить их всех за борт.

– Чего удумал! Наших, русских – за борт? Девчонок, волхва больного? Нешто я хазарин поганый? Довезу их до Киева, а там будь что будет.

– Беды бы они какой нам не принесли. И потом – корысть нам с них какая? У них и за душой ничего нет. – Кормчий внезапно оскалил зубы в глуповатой улыбке. – Или на девку какую глаз положил, а, хозяин?

– Нелепо говоришь. Я человек простой, и жена у меня есть. За доброту мою мне воздастся. А ты лучше за рулем следи. Больше пользы будет.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации