Текст книги "АнтиМетро, Буэнос-Айрес"

Глава семнадцатая
Заминированный тупик

Артём, аккуратно сложив бумажные листы в пластиковую папку, уточнил:

– Причём же – в нашей пиковой ситуации – сёстры-близнецы? Извини, радость моя, но я – ровным счётом – ничего не понимаю.

– Ничего, поймёшь, – многообещающе усмехнулась жена. – Я обещаю…. Посмотри-ка внимательно на монитор под номером два. Что видишь – на «остановившейся» картинке?

– Молодая худенькая женщина, светловолосая, невысокая, гибкая. Одетая скромно и непритязательно – чёрные джинсы, белые кроссовки, светло-синяя вельветовая куртка, вернее, короткий плащ. Что ещё? Очень печальные глаза. Кажется, тёмно-карие, за толстыми и выпуклыми стёклами очков – толком не разобрать…. Ну, и? В Буэнос-Айресе таких неприметных девиц – и не сосчитать. Наверняка, происходит из семьи небогатых иммигрантов. Может, чешка, может, полька…. Что из того?

– А теперь взгляни на экран монитора под номером четыре. Заметь, что картинки остановлены мной в одно и то же время. А именно, в двадцать три часа сорок две минуты…. Итак?

– Это же уборщица зала на станции «Кальяо», – известил Артём. – Голубой короткий халат, не скрывающий стройность ног…

– Что такое? – насторожилась Таня. – Какие это ещё – стройные ноги? У кого, собственно?

– У тебя, конечно же, яркая звезда моих очей! У всех остальных женщин земного мира – ноги сугубо кривые, волосатые и несимпатичные. Особенно, у данной зачуханной аргентинской уборщицы…

– То-то же! Продолжай, легкомысленный дамский угодник. Слушаю очень внимательно, не пропуская ни единого слова.

– Значится, голубой мятый халат и кривые отвратные ноги. Светлые волосы и карие глаза – за толстыми стёклами очков…. Чёрт побери! Ты, умнейшая из амазонок, полностью права! Это, действительно, близняшки…. Картинки остановлены в одно время? А что дальше?

Повозившись несколько минут с аппаратурой, Татьяна объявила – с торжественными нотками в голосе:

– Смотри, увалень белобрысый! Только – очень внимательно…. Это – дверь, за которой расположены вспомогательные помещения для обслуживающего персонала станции: раздевалки, душевые, кладовки для инвентаря и прочее. Вот, в зал выходит наша светловолосая уборщица, вооружённая короткой шваброй и ярко-красным ведром. Мельком оглядывается по сторонам и небрежно проводит по магнитному замку краем специальной карточки. Подчёркиваю, проводит небрежно, лишь только делая вид, что запирает дверь. Далее, понятное дело, уходит…. Прошло три с половиной минуты, возле двери останавливается девушка в светло-синем вельветовом плаще с бежевой сумкой в руках. Весь её внешний вид говорит, мол, только что нашла на перроне сумочку, а теперь, будучи законопослушной гражданкой, хочу её вручить представителям властей. Обычное дело, если вдуматься. По крайней мере, для Аргентины…. Ага, вежливо стучится в дверную филёнку, терпеливо ждёт, нажимает на никелированную ручку, заглядывает в «подсобку» и, якобы помявшись секунд пятнадцать-двадцать, заходит внутрь. Ждём, что будет дальше…. Приближается окончание смены. То есть, момент закрытия метрополитена на ночь. В помещение – одна за другой – входят дамы, работающие на станции. Естественно, включая нашу светловолосую уборщицу-очкарика…. Проходит минут десять-двенадцать. Барышни, уже переодевшись, торопливо покидают помещение «подсобки». Последней выходит…, м-м-м, девица в светло-синем вельветовом плаще, небрежно проводит по магнитному замку специальной карточкой…. Всё на этом. Фенита ля комедия. Видеозапись останавливается. Дело сделано…

– В смысле? – нахмурился Артём. – Поясни, алмазная донна! Если, конечно же, не трудно.

– Что тут пояснять? – возмутилась Таня. – В «подсобку» – в течение двадцати пяти минут – вошли две светловолосые девушки с одинаковыми лицами, очками и глазами. Вышла же оттуда, как мы могли убедиться, только одна. Та, что в светло-синем плаще. Вполне возможно, что они поменялись одеждой. Хотя, совсем и необязательно.

– А куда же подевалась вторая девица?

– Ненароком задержалась в «подсобке». Например, в туалетной кабинке…. Ну, а потом, естественно, когда в зале станции стало безлюдно, отправилась по противоположному туннелю. Вместе с бежевой сумкой, в которой, возможно, находилось нечто важное…. Понимаешь? Сестрички, скорее всего, поменялись местами. Одна – с каким-то ценным грузом – проследовала, выждав некоторое время, в тайное подземелье. Другая же девушка, очевидно, направилась на земную поверхность – вместе с последней партией пассажиров и работников метрополитена. Видимо, чтобы продолжить некий судьбоносный процесс.

– Процесс? – переспросил Артём.

– Надо думать, что так. Хорошо организованная схема, не более того. Одна сестрёнка отработала в Буэнос-Айресе, например, полноценную неделю, немного подустала и попросила замены…. Хотя, не исключаю, что они меняются ежесуточно. Ведь, и меня – при просмотре станционных видеозаписей пару суток назад – что-то зацепило. Наверное, наличие на кадрах девушки, похожей лицом на уборщицу…

– Отработала на земной поверхности – каким образом? Вернее, в качестве кого? Проституткой?

– Не надо, Тёма, перебарщивать – с собственными разгульными эротическими фантазиями, – заботливо посоветовала супруга. – Скорее всего, речь идёт о связях с местной наркомафией. Вернее, о реализации белых таблеток тибетского производства…. Существовал чётко-отлаженный сбытовой канал, связанный с домом под номером восемь на Пласа Италия, только он, как известно, был успешно перекрыт и ликвидирован отважными бойцами из «Эскадрона смерти». Следовательно, что? Следовательно, произошёл вынужденный переход на более прозаичные и простые варианты…. Мне продолжать? Изволь. Мари и Хантер, занимаясь просмотром видеоматериалов, пришли к тем же выводам, что и я. То есть, они выяснили, что одна из молодых женщин так и не покинула помещения «подсобки». В этот самый момент видеокамеры выключились…. «Подсобка» располагается в другом конце перрона. Рискну предположить, что Женька с Марией скрытно и бесшумно подобрались туда и затаились за ближайшей колонной. Через некоторое время девица в синем плаще вышла на перрон, магнитной карточкой заперла дверь и по специальной лесенке спустилась в туннель. Наши, затаив дыхание, двинулись за ней. Чем закончилась слежка – неизвестно. Вполне вероятно, что ребята попали в коварную засаду…. Тёма, срочно звони коменданту Домингесу! Необходимо арестовать и допросить уборщицу. Быстрее!

К вечеру в «дежурке» станции «Кальяо» собрались все заинтересованные лица – Артём, Татьяна, дон Диего, сеньора Сервантес, хмурый Лёха Никоненко, светло-серый низенький спаниель по кличке Мучачо, и парочка неразговорчивых широкоплечих типов в светло-синих костюмах.

– Не удалось задержать уборщицу, – стыдливо отводя глаза в сторону, признался Домингес. – Видимо, её предупредили по мобильной связи. То есть, приказали в срочном порядке залечь на дно. По документам – это некто Марица Шандор, два с половиной года тому назад иммигрировавшая из Венгрии. Сейчас достоверность и актуальность этой информации тщательно проверяется. Впрочем, вероятность того, что мои орлы накопают что-либо дельное, крайне мала. Скорее всего, у неизвестного противника существует несколько маршрутов проникновения под землю, то бишь, путь через станцию «Кальяо» был далеко неединственным…

– Что с вами случилась, уважаемая тётушка? – обеспокоенно спросила Татьяна. – Левая щека заклеена пластырем, правая рука перевязана, брови слегка опалены. Попали, ненароком, в жаркую переделку?

– Ерунда, – небрежно отмахнулась донья Мартина. – Ничего серьёзного, обыкновенная случайность…. Итак, соратники и соратницы, готовы к неустанным ночным бденьям и поискам? Молодцы, охотно верю…. Ну-ка, майор Никоненко, озвучь нам степень этой самой готовности!

– На станцию «Кальяо» доставлено всё необходимое оборудование и инструменты, – послушно откликнулся Лёха. – Имеется в наличие мощная гидравлика – горнопроходческие клинья и портативные домкраты. Привезли различные газовые горелки и автогены. На всякий случай я прихватил с собой и маломощную пластиковую взрывчатку направленного действия. Так что, раскурочим нужную дверку без особых проблем, лишь бы поисковый пёс не подвёл.

– Сомневаюсь я – в собачьих способностях, – тяжело вздохнул дон Диего. – Как-никак, целые сутки прошли. Все запахи, наверняка, давно уже выветрились и улетучились. По крайней мере, человеческие и псовые, если там, действительно, присутствовала немецкая овчарка.

– А какие ароматы могли сохраниться? – заинтересовался Артём.

– Всякие «железно-механические». Например, запах машинного масла. Если предположить, что одной из восьми запертых дверей регулярно пользовались, то также регулярно должны были смазывать – как механические замки, так и дверные петли. Тишина – во всяких мутных и тайных делах – является залогом предстоящего успеха и полной безопасности…

– Молодец, толстячок! Соображаешь, когда захочешь, – скупо улыбнувшись, похвалила сеньора Сервантес и тут же болезненно поморщилась, осторожно прикасаясь подушечками тонких пальцев к широкой полоске пластыря на смуглой щеке. – Кстати, господа аргентинские подданные, прогуляйтесь-ка, пожалуйста, по перрону. Мне надо немного пошептаться-посекретничать с нашими русскими коллегами. И пса, пожалуйста, прихватите с собой, незачем ему знакомиться с государственными тайнами. Кто его, ушастого, знает? Вдруг, он чрезмерно умён и сообразителен? И, более того, умеет делиться этими наблюдениями и выводами – с дрессировщиком? От собаки, числящейся в штатном расписании серьёзной спецслужбы, много чего можно ожидать…

Когда сотрудники «Эскадрона смерти» – в сопровождении слегка разочарованного спаниеля – покинули помещение «дежурки», донья Мартина здоровой рукой достала из внутреннего кармана жакета маленькую чёрную коробочку и, щёлкнув крохотным тумблером, удовлетворённо резюмировала:

– Загорелась зелёная лампочка, следовательно, нас не прослушивают. Поговорим, орлы и орлицы, начистоту?

– Поговорим, – согласилась Таня и тут же взяла быка за рога: – Надеюсь, генерал-лейтенант Громов жив?

– Ничего себе, вопросик! – восхитилась пожилая женщина. – Ты, племяшка, оказывается, молоток! На ходу режешь подмётки…

– Что есть, то есть, спорить не буду. Фамильная особенность такая, доставшаяся от славных предков и родственников…. И, всё же, что у нас – с отважным и заслуженным Виталием Павловичем? Сильно обгорел?

– Недели полторы, не меньше, проведёт в ведомственном госпитале. Но – в принципе – нечего страшного и опасного для жизни. Генеральским здоровьем сейчас занимается доктор Глебов. То бишь, старательно и усердно зарабатывает обещанное помилование…. Значит, уже догадались обо всём, морды сообразительные – сверх всякой меры?

– Трудно было не догадаться, – неодобрительно помотал головой Артём. – Ни с того, ни с сего, навязали каждому бойцу по мощному армейскому огнемёту, приделали к дверной ручке световую китайскую «пугалку». Детский сад, право, какой-то…

– А почему не было отдано соответствующего чёткого приказа? – подключился Никоненко. – Мол, так и так, ребятишки, спалите этот дурацкий архив-библиотеку к чёртовой матери?

Сеньора Сервантес – прежде, чем ответить – достала из кожаного портсигара длинную и тонкую тёмно-коричневую сигарету, щёлкнув зажигалкой в позолоченном корпусе, прикурила, пару раз глубоко затянулась и только после этого приступила к объяснениям:

– Про подземное нацистское хранилище, где размещались всякие секретные документы, а также разнообразные историко-художественные ценности, было известно – стараниями многочисленных разведчиков и шпионов из разных стран – ещё с приснопамятного 1955-го года. И по этой, в том числе, причине, тогда и было принято решение о «закрытии» тайных катакомб Перрона…. Какие бумажки там хранились? Да, самые разные и, что характерно, нелицеприятные. Одни были опасны для России, другие – для США, третьи – для Великобритании, Франции и Испании генерала Франко…. Уничтожить одни документы, а другие извлечь на свет Божий? Согласитесь, что сделать это было нереально, особенно в условиях «холодной войны». Любое неосторожное действие могло привести к взаимным обидам и спровоцировать смертельно-опасное обострение международных отношений. Поэтому и было принято «соломоново» решение – отложить разрешение данной архивно-библиотечной проблемы до лучших времён…

– И эти времена наступили? – уточнил Артём.

– Получается, что да. Тем более что вокруг метрополитена Буэнос-Айреса начали происходить всякие странные события, требующие пристального внимания. Одно, как говорится, к другому. Разрубить узел, или же многочисленные узлы – одним ударам – заманчивое действо. Естественно, для этого и решили задействовать – в качестве профильных опытных исполнителей – ваше российское «АнтиМетро»…. Почему не прозвучал чёткий и однозначный приказ? Ну, знаете ли…. Существуют строгие секретные инструкции, согласно которым люди, получившие и выполнившие такой судьбоносный приказ, подлежат…э-э-э, скажем так, нейтрализации. Ничего личного, обычная предосторожность…. Зачем же мне, или, к примеру, генералу Громову желать неприятностей своим близким родственникам? Нонсенс, однако…. А если пожар произошёл бы по случайному стечению обстоятельств, то это в корне меняло бы дело. Мол, несчастный случай, не более того. Форс-мажор, выражаясь по-современному…. Но подполковник Белов оказался на удивление прозорливым и хладнокровным молодым человеком. Пришлось нам с Виталием, позабыв про старческий возраст и болезни, озаботиться этим скользким делом лично…. Надеюсь, что данная тема закрыта? Или последует новая порция каверзных вопросов?

– А как же вы? – испуганным голосом спросила Татьяна. – Ведь, инструкции…

– Что – мы? Какие ещё инструкции? – непонимающе нахмурилась донья Мартина. – А, племяшка, это ты, наверное, толкуешь о безопасности престарелых родственников…. Не беспокойся. Ни я, ни генерал Громов никаких приказов не получали. Приняли, так сказать, самостоятельное решение, не согласуя его с кем-либо. Значит, и строгие инструкции – в данном конкретном случае – не работают. Гы-гы-гы! Здорово? Да, мои юные соратники, существует такой уровень официальных и неофициальных званий, а также общественных положений, когда никаких согласований и приказов не требуется вовсе. И к некоторым законам можно относиться наплевательски, нарушая их безо всякого зазрения совести. Вот, как-то так оно…. Завидуете, небось?

– Есть такое дело, – сознался Артём. – Об озвученном уровне автономности и самостоятельности нам остаётся только мечтать. Впрочем, в вашем случае, сеньора, и мера ответственности другая. Хотя бы – перед собственной совестью…. Значит, планировалось – после того, как архив-библиотека выгорит дотла – отправить нашу группу обратно в Россию? Мол, эти белые тибетские таблетки, на самом-то деле, являются ерундой? Не говоря уже о нескольких пропавших фигурантах?

– Всё верно излагаешь, господин подполковник. Ни капли не удивлюсь, если через несколько лет ты выбьешься в полновесные генералы…. Естественно, что в создавшейся ситуации ваше возвращение на Родину откладывается на неопределённое время. Сейчас, первым делом, надо думать о пропавших товарищах по оружию…. Ну, что вас ещё интересует?

– Фигура австрийского писателя Алекса Пушенига. Кто он такой на самом деле? И какова его роль в данном запутанном спектакле?

– Узнаете в своё время, – загадочно улыбнувшись, пообещала сеньора Сервантес. – Нельзя же раскрывать все секреты сразу. Какой в этом прок и смысл? – внимательно посмотрела на Никоненко. – Ну, майор? Будешь – со всем прилежанием и усердием – искать мою любимую внучку? Или между вами всё уже завершилось? Типа – трепетная любовь прошла, а высокие помидорные кусты успешно завяли?

– Ничего и не прошла, – набычился Лёха. – Наоборот, только начинается…. Да я – за Мару – жизни не пожалею…

– Какую ещё – Мару? Откуда она взялась? Кто такая?

– Да, понимаете, это я вашу внучку Марию называю – «Марой».

– С каких это сладких и калорийных пирожков?

– Ну, это…, – смущённо замялся Никоненко.

– Майор, изволь отвечать чётко и внятно! – вспылила донья Мартина. – Как и полагается военному человеку.

– Есть, отвечать чётко и внятно! Я являюсь горячим поклонником творчества знаменитого российского писателя – Александра Александровича Бушкова. А мой самый любимый литературный «бушковский» цикл называется – «Сварог». Ну, там ещё офицер российских ВДВ – Станислав Сварог – попадает в параллельный мир и нечаянно становится властелином целой кучи тамошних земель…

– Я в курсе, знакомилась с данными книгами.

– Мара – главная героиня этих романов. Она – внешне, да, пожалуй, и внутренне – очень похожа на сеньориту Марию Сервантес. По крайней мере, мне так кажется.

– Похожа, майор, очень похожа. Полностью с тобой согласна. Для нашей Мари, как и для «бушковской» Мары, на первом месте всегда стояло, да и, скорее всего, будет стоять такое понятие – как «польза делу». Трудоголик из «Эскадрона смерти», и с этим ничего не поделаешь. Хорошо, Никон, что ты это понял…. Ладно, молодёжь, заканчиваем со слюнявой лирикой! Через двадцать минут станция «Кальяо» закроется для пассажиров, и можно будет приступать к работе. Извольте переодеться для такого случая, получить оружие, боеприпасы, приборы ночного видения и минные анализаторы. И отдельно прошу, мальчики и девочки, будьте максимально бдительны и осторожны…

Лёха, прихватив со стеллажа короткоствольный автомат и пухлый брезентовый вещмешок, отошёл для облачения в воинскую амуницию – чтобы не смущать супругов Беловых, в первую очередь, Татьяну – в дальний угол помещения.

– Хрустальная наяда, а почему ты такая тихая и задумчивая? – избавляясь от гражданской одежды, спросил Артём. – Считаешь, что донна Мартина нам нагло врёт?

– Почему же – так сразу – и врёт? – печально усмехнулась Таня. – Просто не говорит всей правды. Где ты видел, чтобы руководитель серьёзной спецслужбы был полностью искренним? В нашем случае – полностью искренней? Польза делу, ничего личного и меркантильного…. Наверняка, вся эта история имеет некое важное ответвление, может, и ни одно. А ещё существуют и нестандартные откровения слепой Изауры, мол, в тайных закоулках метрополитена Буэнос-Айреса томятся в заключении маленькие и беззащитные дети. Откуда им там взяться?

– Может, в катакомбах Перрона до сих пор существует-функционирует фашистское поселение, сохранившееся с далёкого 1955-го года? Живут себе, размножаются понемногу? Я имею в виду – катакомбы для ВИП-персон, оснащённые по полной программе и пригодные для многолетнего автономного существования…

– Фантазёр ты, Тёма, каких поискать. Зачем же им там жить-мучиться столько лет? Да ещё и детей-внуков рожать в условиях гадкой подземной антисанитарии? Ведь, как выяснилось, существовал тайный вход-выход на Пласа Италия. Наверняка, имеются и другие двери-люки, которыми регулярно пользуются неизвестные нам сёстры-близняшки. Кто же мешал фашистам воспользоваться этими путями ещё в 1955-ом году? Или же, допустим, в 1956-ом, выждав – на всякий случай – годик?

– Во-первых, упомянутые тобой входы-выходы подземные узники могли отыскать только недавно, – не сдавался Артём. – Во-вторых, вполне возможно, что мы имеем дело с идейными фанатиками. Вспомни, пожалуйста, третью главу романа «Зеркала Борхеса». Госпожа Банши, пекущаяся о чистоте древней крови, несчастные и забитые брауни, которым – под страхом лютой смерти – запрещено покидать заветную долину. Всё – в общих чертах – сходится…. Почему жители подземелья стали, спустя многие годы, наведываться на земную поверхность? И этому можно – при должном желании – найти несколько правдоподобных и логичных объяснений. Например, у фашистов подошли к концу запасы жизненно-важных лекарств, начались различные болезни и эпидемии. Через ту же вентиляцию запросто мог – из города, или же из туннелей метрополитена – просочиться вирус обычного гриппа…. Что делать? Вот, они и решили подняться – по тайным маршрутам – в Буэнос-Айрес и заняться коммерцией. То есть, продают белые тибетские таблетки, а на вырученные деньги приобретают необходимые лекарственные препараты. Чем, собственно, не вариант?

– Вполне разумный вариант, – неожиданно согласилась Татьяна, старательно завязывая шнурки на высоких армейских ботинках. – По крайней мере, логика и суть, заложенные в нём, у меня не вызывают какого-либо отторжения. Детали, конечно же, могут быть другими…. Вполне вероятно, что исчезновение Марии и Хантера оказалось – для генерал-лейтенанта Белова и сеньоры Сервантес – полной неожиданностью. То бишь, недооценили наши заслуженные руководители неизвестного противника. Не воспринимали всерьёз, вот, поэтому и недооценили. Бывает. По крайней мере, вид у доньи Марты – ужасно-расстроенный и слегка растерянный.

Артём перебросил через голову кожаный ремешок минного анализатора, внимательно посмотрел на жену и попросил:

– Попрыгай-ка, амазонка! Ещё…. Ремень затяни потуже, а ножны, чтобы в них нож не брякал, перемести немного правее…

Спаниель Мучачо не подвёл – возбуждённо и радостно запрыгал возле третьей металлической двери, ведущей в заброшенную «вентиляционную», отчаянно завертел коротким лохматым хвостом и даже несколько раз радостно тявкнул.

– Молодец, дружок хвостатый! Всё правильно понял, – похвалил пса дон Диего, демонстрируя зрителям серую холстину, на скорую руку пропитанную машинным маслом. – Следовательно, эту дверку совсем недавно открывали…

– Эй, орлы! – властно крикнул в черноту туннеля Никоненко. – Подгоняйте сюда дрезину с оборудованием! Будем трудиться, не жалея сил…. Попрошу всех остальных отойти в сторону и не мешать!

Лёха – и на этот раз – не ударил в грязь лицом. Во все стороны летели многочисленные разноцветные искры, суетливо бегали туда-сюда помощники из местных, грозно клацали гидравлические клинья и домкраты, отчаянно визжали диски-пилы, усыпанные мелкими техническими алмазами….

Примерно через сорок пять минут Никоненко, усталым движением смахивая со лба капельки пота, объявил:

– Всё, господа и дамы! Можно заходить, путь свободен! Татьяна Сергеевна, голубушка, давай-ка ты отойдёшь в сторонку? В смысле, подстрахуешь нас с подполковником, не снимая нежного указательного пальчика со спускового крючка? А?

– Ладно, подстрахую.

Артём резко распахнул дверку, а Лёха, направив внутрь вентиляционной камеры светло-жёлтый луч мощной аккумуляторной лампы, через пятнадцать-двадцать секунд бесконечно-расстроено известил:

– Действительно, тесный бетонный куб, на одну треть занятый ржавым металлоломом. Не похоже, что здесь можно спрятать тайный лаз в подземелье…

– Не торопись с выводами, дорогой Ромео, – насмешливо посоветовал Танин голосок. – Как говорится, ещё рано – впадать в отчаяние. То бишь, во фрустрацию…. Дон Диего! Ты где? Подведи-ка собачку. Фьють-фьють! Как там тебя, Мучачо? Иди сюда! Понюхай-ка эту шкурку. Ещё утром она была полноценной немецкой овчаркой…. Ищи, Мучачо, ищи!

Спаниель, зло гавкнув, бросился внутрь вентиляционной камеры и принялся отчаянно терзать острыми зубами остатки тёмно-коричневого кожуха.

– Ну-ка, милый пёсик, подвинься! – нетерпеливо попросил Никоненко. – Диего, будь другом, оттащи своего ушастого помощника…. Ага, спасибо! Так-с, кажется, я нашёл нечто весьма интересное. А именно, маленькую белую кнопку, вмонтированную в мощный фундамент, на котором установлен вентилятор. Вернее, его жалкие обломки…. Что делать дальше, командир?

– Нажимай, – легкомысленно махнул рукой Артём. – Посмотрим, что к чему, блин аргентинский.

Лёха надавил пальцем на кнопку и торопливо, чтобы не быть травмированным, отскочил в сторону – вокруг невидимой оси плавно повернулась такая же невидимая платформа, прижимая останки старого вентилятора к бетонной стене, покрытой сетью частых трещин.

– Вот же, он, люк! – радостно объявила Таня. – Чёрненький такой, рифленый. Вполне приличного диаметра…

Неожиданно, как показалось – прямо из-под земли, раздался неприятный механический голос, говорящий по-испански с характерным грубым акцентом:

– Немедленно приведите платформу в исходное положение! В противном случае – на счёт «тридцать» – будет произведён взрыв мощностью до трёхсот килограмм в тротиловом эквиваленте. Отсчёт пошёл! Один, два, три, четыре…

– Тёма! – ужаснулась Татьяна. – Посмотри на минный анализатор!

Артём перевёл взгляд на панель прибора, висящего на груди, то есть, на коротком кожаном ремешке, переброшенном через голову, и внутренне заледенел: ярко горели, подавая сигнал тревоги, сразу все лампочки анализатора – и красные, и зелёные, и даже жёлтые – о предназначении которых он ничего не знал…