Текст книги "АнтиМетро, Буэнос-Айрес"

Глава двадцатая
Аномальная зона – под номером два

Нежно погладив худенькое плечо жены, Артём возразил:

– Лёха Никоненко – кремень! Он не из тех пацанов, которых можно – так, между делом – завербовать.

– Можно поступить по-другому, – не сдавалась упрямая Татьяна. – Например, качественно запорошат парню мозги и используют его втёмную…. Ты, милый, конечно, извини, но наш Лёша никогда не отличался быстротой мышления. Для многоопытной доньи Мартины – обвести такого доверчивого индивидуума вокруг пальца – не составит большого труда. Наоборот, сплошное удовольствие, то бишь, рядовая тренировка профессиональных навыков, не лишённая приятностей…. Скажешь, что я неправа?

– Права, спорить не буду. Но что, собственно, аргентинскому «Эскадрону смерти» понадобилось от простого российского майора, не обременённого важными государственными тайными и секретами?

– Не знаю, Тёма. Вообще, мне вся эта история не нравится. Слишком много каверзных вопросов, на которые нет чётких ответов. Вот, скажи – а какова главная цель нашей командировки в Аргентину? В Санкт-Петербурге нам озвучили, мол: – «Вы, бойцы, должны тщательно разобраться со странными непонятками, регулярно происходящими в метрополитене столичного Буэнос-Айреса. Вернее, даже не разобраться, а просто понять суть этих странностей, после чего незамедлительно доложить – понятое – по инстанции…». Потом, уже в Монтевидео, всплыла оригинальная версия, мол, официальное задание руководства является обыкновенной цветастой и развесистой ширмой, а нас просто использовали – в качестве шустрого и аппетитного живца – для поимки матёрого уругвайского фашиста Ганса Барракуды…. Через некоторое время донья Марта огорошила в очередной раз, мол: – «Главное – отыскать в секретных катакомбах подлого генерала Перрона хитрые тибетские таблетки, якобы позволяющие заглядывать в Будущее…». Мы, поверив в стройность и правдоподобность данной теории, купились в очередной раз. Почему – купились? Потому, что совсем скоро выяснилось (якобы – выяснилось?), что главной целью всей операции являлось сожжение старинных нацистских архивов, в которых долгие годы хранились некие важные и судьбоносные документы, могущие – при их обнародовании – подорвать стабильность международных отношений…. Я пока всё верно излагаю, не так ли? Ага, головой киваешь. Значит, верно…. А что тогда сеньоре Сервантес понадобилось от майора Никоненко? О чём она с ним так настойчиво и упорно хотела поговорить наедине? Может, главная и решающая фаза операции «Старый цемент» ещё впереди? Ты, любимый, не торопись с ответом. Подумай…

Поразмышляв, как и было велено, Артём озвучил своё мнение по данному вопросу:

– Никогда не надо идти на поводу у пошлых и избитых стереотипов. Мол: – «Коварное и бесстыжее начальство всегда скрывает от рядовых исполнителей истинные цели и задачи. Более того, тщательно и изощрённо маскирует данные цели, ставя регулярные дымовые завесы и упорно наводя тень на плетень…». А, может, всё гораздо проще и тривиальней? То бишь, мы просто недооцениваем собственное руководство?

– Например, любимый? Что конкретно ты имеешь в виду?

– А если на минутку допустить, что главной тайной цели – в нашем аргентинском случае – не существует вовсе?

– Что же тогда есть?

– Чёткий перечень равноправных задач, подлежащих старательному и последовательному решению. Причём, данный перечень постоянно расширяется. То бишь, имеет место быть весёлая начальственная импровизация….

– А озвучь, пожалуйста, весь возможный перечень, – попросила Таня. – Мне очень нравится, когда ты, любимый, начинаешь изображать из себя древнегреческого мудреца. В смысле, интеллектуально-подкованного современного умника.

– Так и быть, попробую. Чего только не сделаешь – ради любимой и обожаемой женщины? Итак, список-перечень…. Первое, оказать действенную помощь в аресте закоренелого уругвайского преступника Ганса Барракуды. Второе, выяснить, откуда на криминальные рынки Аргентины поступают неизвестные наркотические препараты. Третье, отыскать месторасположение тайного нацистского архива, оставшегося в Буэнос-Айресе ещё с далёкого 1955-го года. Четвёртое, уничтожить вышеозначенный архив. Пятое…. Здесь толком ничего не ясно. Но можно предположить следующее. Спецслужбам – от нас с тобой, прекрасная и сексуальная амазонка – стало известно, что под аргентинской столицей располагается древняя подземная страна кечуа, путь в которое знает слепая донья Изаура…

– Слепая ли? – засомневалась Татьяна. – Она – однозначно и прямо – дала нам понять, что потеряла зрение много-много лет тому назад. А как же тогда – голливудский блокбастер «Мистер и миссис Смит», на который полтора часа назад ссылалась наша заслуженная сеньора? Нестыковочка, однако.

– Тем не менее, продолжаю, – поморщился Артём. – Итак, руководство решило – что называется, до кучи – разобраться заодно и с подземными кечуа, расширив при этом перечень задач, стоящих перед славной российской службой «АнтиМетро». Мол: – «Не убудет с них, бравых. Пусть повкалывают дополнительно, отрабатывая высокую зарплату и командировочные, выплачиваемые в иностранной валюте…». Под это мероприятие и было инсценировано похищение Марии Сервантес и Хантера…

– Инсценировано?

– Девяносто восемь процентов из ста. Отсюда – и странное поведение сеньора Диего Домингеса.

– Но, зачем, Тёма?

– Затем, что донья Изаура – женщина необычная, мудрая и прозорливая. Она обман, возможно, чует за версту. Поэтому нас и не поставили в известность о деталях. Мол, пусть нервничают и переживают, дурики, по-настоящему, создавая вокруг себя ауру искреннего беспокойства…

Таня, грациозно поднявшись на ноги, насмешливо резюмировала:

– Ты, Тёма, постоянно величаешь меня – неисправимой и упёртой фантазёркой. А сам-то? Натуральный неисправимый фантазёр! Такого напридумывал, что мои нежные девичьи уши непроизвольно сворачиваются в аккуратные трубочки. Бывает, конечно…. Или же, имеет место быть дежурная шутка, армейская насквозь? Это я – про инсценировку похищения Хантера и Мари…. Так как, собственно? Шутки изволим шутить?

– В каждой хорошей и удачной шутке, как известно, содержится только малая частичка шутки, – обиженно откликнулся Артём, усаживаясь на белоснежном песочке. – Ладно, недоверчивое создание, собираем вещички, одеваемся и следуем на базу. То бишь, к высоченному кебрачо…

– Ты, никак, обиделся? – искренне удивилась-восхитилась Татьяна. – На меня?! На обожаемую жену и будущую мать твоих симпатичных детишек?! Ну, ты и нахал! Наглец и хам трамвайный! Проси немедленно прощения! Иначе – развод и девичья фамилия…. Чтобы такого придумать – в качестве полноценного вознаграждения за нанесённую обиду? Ничего оригинального в голову не приходит, кроме нескольких завлекательных картинок, попавшихся мне случайно на глаза при беглом просмотре толстой книжки под названием – «Камасутра»…

Время перестало ощущаться – в качестве реальной и непреложной субстанции. Вернее, оно – просто-напросто – застыло, впав в долгий летаргический сон.

Неожиданно где-то рядом раздался громкий хлопок. За ним последовал второй, за вторым – третий…

– Что такое? – встревожился Артём, чуть отстраняясь от горячего женского тела и непроизвольно снижая амплитуду размеренных движений. – Война началась? Нас атакует неизвестный противник?

Ответом ему был – безудержный и звонкий смех.

– Ха-ха-ха! – беззаботно веселилась Таня. – Ой, уморил, обормот мечтательный! Война…. Ха-ха-ха!

– Амазонка, будь другом, поясни, пожалуйста.

– Другом, говоришь? Нет, Тёма, другом я тебе никогда не буду…. Женой, любовницей, боевой подругой – сколько угодно, до самой смерти. Но, другом? Извини, это – полностью исключено…

– Хорошо, мадам Белова, я всё понял. Постараюсь не разочаровать вас – в трепетных и пылких ожиданиях…. Но, всё же, что там хлопало-то? Мне же, извини, не видно. В том смысле, что на затылке глаз нет. А у тебя обзора, как я понимаю, гораздо больше.

– Больше, – довольно улыбнувшись, подтвердила жена. – В небо – одна за другой – взлетели три изумрудно-зелёные ракеты. Типа – условный сигнал – «три зелёных свистка»…. А ещё я мельком посмотрела на наручные часы. Выходит, что мы с тобой, мой неутомимый и нежный рыцарь, усердно и увлечённо кувыркаемся здесь, то бишь, на белоснежном песочке заброшенного речного пляжа, уже больше трёх часов. Бывает, конечно. Дело-то молодое…. Сигнальные ракеты? Наверное, это Лёша Никоненко уже вернулся к излучине Рио-Рохо и, понятное дело, разыскивает своего командира…. Может, прервёмся? Давай-ка, слезай со своего любимого сексуального станка! То бишь, с меня…. Искупаемся напоследок, чтобы безудержным развратом – пусть, и супружеским – от нас не пахло. Потом оденемся и вернёмся к кебрачо. Нам же сегодня ещё, если ты подзабыл, надо переместиться к таинственной аномальной Зоне, которая дружит только со «счастливчиками»…

От лагеря гаучо на излучине Рио-Рохо они отъехали только в пятнадцать тридцать.

– Следуем строго на северо-запад! – вольготно разместившись на пассажирском сидении рядом с водителем, объявила сеньора Маркес. – Видишь, Мануэль, на горизонте три чёрных горных пика?

– Вижу, мэм.

– Вот, и рули на центральный…

– А какой у вас план, многоуважаемая донья Изаура? – поинтересовался Артём. – Сколько километров предстоит проехать по пампе? Вечер, тем не менее, приближается. А нам, по вашим же словам, надо будет ещё и пешком преодолеть более тридцати пяти километров.

– Зануда ты, господин подполковник, – кисло усмехнувшись, пожурила старушка. – Впрочем, для твоей будущей генеральской должности это ни так и плохо. Умные бюрократы и в армии, и в спецслужбах – на вес золота…. Доедем до границы Зоны, там и определимся – с ближайшими планами.

Через десять-двенадцать километров прозвучала новая команда:

– Сворачиваем в широкую лощину, ведущую на север!

В лощине было прохладно, сумрачно и очень тихо. На смену жёлто-зелёной траве пампы пришли фиолетовые кустики чертополоха и разноцветные лишайники.

– Приграничье, мои юные друзья! – известила Изаура. – Место – во всех смыслах – необычное и тревожное. Здешние гаучо и их парнокопытные стада всегда обходят эту негостеприимную лощинку стороной, от греха подальше…

По ощущениям – они ехали уже часов пять-шесть. Но блёклое солнышко, как казалось, висело на небосклоне совершенно неподвижно, словно бы опасаясь приблизиться – хотя бы на миллиметр – к неровной линии горизонта.

В какой-то момент Мануэль плавно остановил машину и попросил – неожиданно-мягким голосом:

– Смените меня кто-нибудь. Ну, пожалуйста…. Дорога плывёт перед глазами. Баранка не слушается, так и норовит вырваться из рук. Глаза слипаются. Как бы не уснуть…

– Эге, знать, подъезжаем. Останавливай, извозчик, лошадку! – обрадовалась сеньора Маркес. – Дальше отправимся пешочком.

– Ничего не понимаю! – ошарашено произнесла Татьяна, с удивлением глядя на наручные часы. – Пятнадцать пятьдесят пять. Получается, что мы ехали всего-то двадцать пять минут? Быть такого не может!

– Ещё как – может, – кротко улыбнувшись, заверила донья Изаура. – Приграничье, оно такое. Чего только в нём не случается. Причём, каждый раз по-разному. Впрочем, в самой Зоне время течёт уже в обычном порядке, безо всяких цирковых фокусов…. Вылезайте, ребятки, из машины. Доставайте носилки, рюкзаки с продовольствием и походным снаряжением. Нам ещё идти и идти. Надо до темноты добраться до Золотого ручья, там имеется отличное место для ночлега…. Ещё одно, уважаемый Мануэль. У нас же сегодня, как мне помнится, вторник?

– Так точно, мэм, – подтвердил водитель.

– В четверг, часов в девять утра, подъезжай на это самое место. Заберёшь меня и доставишь к излучине на Рио-Рохо. Данный вопрос с сеньорой Мартиной согласован.

– Слушаюсь, мэм. Будет исполнено.

– А как вы здесь окажитесь? – уточнил Артём. – Мы вас принесём?

– Нет, подземные кечуа. По ночам они иногда, по отдельному разрешению вождя, гуляют-слоняются по окрестностям. Естественно, не покидая пределов Зоны…. По правую сторону от лощины, надеюсь, виден двугорбый холм с приметным камнем на седловине?

– Имеется такой холмик. И камушек интересный – высокий, красно-бурый, с чёрной «шапкой».

– К данному камню, за которым и начинается Зона, в четверг – перед рассветом – кечуа меня и доставят. А сюда я и самостоятельно дохромаю как-нибудь.

– Спуск больно, уж, крут.

– Ничего, не впервой. Тем более что там и дельная тропка давно натоптана…. Давай, Мануэль, уезжай! Смотри, верзила усатый, только не усни. Борись со сном изо всех сил…

– Постараюсь, сеньора. Удачи вам, дамы и господа!

Когда внедорожник, развернувшись, тронулся в обратный путь, Изаура велела:

– Ну, детки, укладывайте немощную бабулю на средство передвижения. Тросточку разместите рядом со мной…. Спасибо! Теперь надевайте на плечи рюкзаки, хватайте носилки за ручки, и – в путь. Держите курс на приметный красно-бурый камень. Скоро окажитесь на тропинке. А на седловине гребня я вам дан новые указания – куда и зачем…. Что это щёлкнуло?

– Это я автомат сняла с предохранителя, – пояснила Таня. – На тот случай, если, вдруг, какая-нибудь зубастая и уродливая гадина выскочит нам навстречу. Ведь, может – выскочить?

– Сомневаюсь. Сейчас для всяких гадин и тварей, что называется, не сезон. Осень – применительно для Зоны – время тихое спокойное…

Минут через двадцать пять внутренний голос – известный брюзга и склочник – принялся недовольно ворчать: – «Старушка-то – тяжёленькая! С виду худенькая и субтильная, но, наверно, килограмм на шестьдесят пять потянет. Руки уже, блин, отваливаются…. А с тропинкой сеньора Маркес не обманула. Хорошая такая тропа, широкая…. Интересно, а кто и когда её протоптал?».

– Устали, деточки? Небось, запыхались? – заботливо поинтересовалась донья Изаура. – Ничего, на седловине – перед тем, как входить в густой лес – немного передохнём…».

– Откуда в аргентинской пампе – взяться дельному лесу? – тяжело отдуваясь, пробормотал Никоненко, шедший в этой «упряжке» замыкающим. – Так, только отдельные островки смешанного мелколесья. Впрочем, спорить с вами, уважаемая сеньора, я не буду. Себе, как говорится, дороже…

– И это правильно, майор. Растёшь – прямо на глазах…. Кстати, а в сон-то тебя, случаем, не тянет?

– Никак нет! – бодро заверил Лёха. – Я же «счастливчик, как-никак…

Подойдя к приметному камню, Таня уважительно присвистнула:

– Занятное такое сооружение! Что называется, внушает…. Вполне возможно, что когда-то давно данный камушек представлял собой пятиметрового каменного истукана.

– Не истукана, а могучего гранитного воина, облачённого в солидные – гранитные же – средневековые латы, – поправила донья Изаура. – Здесь она и начинается, Зона…. Опускайте, выносливые и упорные мальчики, носилки на землю. Отдыхайте…. А как тебе, Танюша, местный лесок, тянущийся по противоположному склону водораздела?

– Натуральная и полноценная чаща! Высоченная такая…. Наверное, она очень красиво смотрится с воздуха. То есть, с борта самолёта.

– Не смотрится она никак. В том смысле, что самолёты здесь не летают. Не получается у них. Все летательные аппараты – незаметно для пилотов и всевозможных наземных служб – огибают Зону стороной…

– Воздух здесь другой, – заинтересованно подёргав крыльями носа, сообщил Никоненко. – Кажется, что более плотный и…э-э-э, вязкий. И в солнечном сплетении слегка покалывает. С чего бы это, вдруг? Хотя, понятно – с чего. Зона, одно слово…

Чёрно-бурая тропинка без устали петляла между первозданными зарослями густого тропического леса. Временами высокие деревья, растущие по разные стороны от тропы, крепко и старательно переплетались длинными ветвями, и у путников создавалось устойчивое впечатление, что они идут по тёмно-зелёному тоннелю экзотического метрополитена….

«Только электричек – для полного комплекта – нам и не хватает», – сердито нашептывал сонный внутренний голос. – «В том смысле, что электричек, как раз, и не надо. Тут даже отпрыгнуть некуда. По краям тропинки растёт такой колючий кустарник, что всю кожу – вместе с походной одеждой – можно ободрать до самых костей…. А ещё из ветвей деревьев на голову постоянно падают, так и норовя проскочить-просочиться за шиворот, различные мохнатые пауки, ящерицы, лягушки и разноцветные змейки. Б-р-р-р! Редкостная гадость!».

– Тёма, давай, я немного понесу носилки, – предложила Татьяна, нервно отмахиваясь от злых москитов. – Ты же, наверное, устал. Вон, по лбу течёт капелька пота…

– Беременным женщинам – нельзя переносить тяжести, – сладко зевнув, заявила сеньора Маркес. – Так что, гуляй, девонька, налегке.

– Поздравляю, господа Беловы! Давно пора, – искренне обрадовался Никоненко. – Скоро станете счастливыми родителями. Даже немного завидно.

– Не торопись завидовать, бестолковый майор, – посоветовала старушка. – Сослуживцы тебя ненамного опередят. Всего-то месяца на два с половиной, не больше.

– Это уже точно? Не шутите? Ведь у нас Марой ещё не было…м-м-м, ничего такого…

– Точнее не бывает. Мне прошлой ночью сон приснился на эту тему, мол, крестины ребёнка. А все сновидения, которые я, проснувшись, помню, непременно сбываются. С тех самых пор, как зрение меня покинуло. Зрение – в обычном понимании этого термина, ясная пампа.

– А, вот, крестины…, – неожиданно заволновался Лёха. – Они – в том вашем недавнем сне – проходили по католическому обряду? Или, всё же, по православному?

– Вы, ребята, придёте – после долгих и жарких споров – к хитрому и нестандартному консенсусу. Луизу окрестят, не ставя, естественно, об этом в известность широкую общественность, и так, и так. Какой из обрядов будет первым? Извини, майор, но католический. Мария в вашей семье всегда будет главной. Так, видимо, Бог решил…

Неожиданно из зарослей долетели громкие воинственные вопли.

– Что это такое, а? – насторожилась Татьяна, плавно водя стволом автомата из стороны в сторону. – Может, это дикие индейцы так предупреждают о предстоящем нападении?

– Не беспокойся, деточка. Это, всего лишь, наглые павианы, – успокоила пожилая женщина. – Бесятся с жиру, который успели нагулять за долгое и сытое лето. Не знают, куда девать силы молодецкие…. Но поздней осенью павианы – для людей – не опасны. А, вот, голодной ранней весной лучше на обезьянью территорию – без должной необходимости – не заходить. Запросто, мерзавцы хвостатые, могут напасть, нацеливаясь на продовольственные припасы в рюкзаках. Один раз – где-то с полвека тому назад – нашему отряду даже отстреливаться пришлось, отгоняя рассерженных и обнаглевших павианов…

Ближе к вечеру, уже в ранних нежных сумерках, лес неожиданно расступился в стороны.

«Однако, блин румяный!», – восхищённо заблажил впечатлительный внутренний голос. – «Очень неожиданный и весьма необычный пейзаж. Прямо-таки, картина маслом под названием – «Офигительный бардак, вызванный неизвестным природным катаклизмом»… На земле, сколько хватает взгляда, лежат толстые, абсолютно-белые древесные стволы, размещённые по гигантским окружностям. Причём, все эти деревья расположены разлапистыми корневищами – в стороны некоего центра, до которого, судя по всему, будет километров шесть-семь…. Да, передвигаться по такому конкретному бурелому будет непросто. То бишь, с черепашьей скоростью, не более одного километра в час. Как бы ноги, между делом, не переломать…».

Донья Изаура, словно бы почувствовав значимые изменения, произошедшие в окружающей обстановке, беспокойно заворочалась на носилках и спросила:

– Лес закончился?

– Закончился, – подтвердила Таня. – Впереди наблюдается только сплошной бурелом. Здесь, похоже, лет так семьдесят-восемьдесят назад гигантский метеорит свалился на землю? Как у нас в России – в самом начале двадцатого века – Тунгусский?

– Ставьте, ребятки, носилки на землю! – распорядилась старушка. – Отдыхайте. Нам до места ночёвки остался ещё один переход – минут на сорок-пятьдесят…. А по поводу упавшего метеорита, девонька, ты не угадала. В этом заповедном месте – в незапамятные времена – взлетал космический корабль инопланетных жителей, чья историческая Родина находится-располагается в созвездье Водолея. НЛО, если выражаться по-современному. Ну, немного – при этом – космические гуманоиды намусорили. Бывает…. С тех самых пор в данной местности, среди мёртвых белых брёвен, не водится никаких животных, птиц, змей и насекомых. Даже вездесущие москиты не летают. На всю бескрайнюю Южную Америку таких аномальных Зон – всего две. Одна сейчас находится перед вашими любопытными глазами, а вторая расположена в Парагвае, недалеко от занюханного городка с поэтическим и нежным названием – «Марискаль».

– В незапамятные времена? – засомневался-уточнил Артём. – Это, собственно, когда было?

– Очень давно. Упавшие деревья – с тех пор – даже успели закаменеть. Поэтому предлагаю – набрать дельных дров здесь, то бишь, на краю тропического леса. Ночёвка без уютного вечернего костра и горящей пищи? Не смешите, право, уважаемые коллеги по путешествию…. Наваливайте сухостой на носилки, то есть, прямо на меня. И по рюкзакам напихайте толстых веток и коротких коряжин…

– А куда мы сейчас пойдём?

– Направо. Вдоль окаменелого бурелома. На берегу ручья увидите следы старого походного лагеря. Там и заночуем.

Ручеёк, на берег которого они вышли, был нешироким, но бойким и шумным.

– Очень красиво журчит, – печально вздохнула Изаура. – Под такой хрустальный перезвон, наверное, очень крепко и беззаботно спится…

– Опускаем носилки, – негромко скомандовал Артём. – Давайте, уважаемая донна, руку! Помогу вам подняться…. Вот, ваша тросточка. Возьмите.

– Спасибо, подполковник!

– Не за что. Вы пока немного погуляйте, разомните косточки. Мы же с Алексеем сейчас по-быстрому поставим палатки и разожжём костёр, а Таня приготовит сытный и вкусный ужин.

– Ага, макароны с говяжьей тушёнкой, – подтвердила супруга. – Типа – пища молоденьких Богов, отправившихся в турпоход.

– На сегодня тушёнка отменяется! – развязывая шнуровку рюкзака, торжественно объявил Лёха. – Как, впрочем, и макароны…. За кого, соратники и соратницы, вы держите майора Никоненко? За бестолкового чилийского лоха? Я в Таларе – по случаю – прикупил парной свинины, маленькую бутылочку уксуса, пару отборных луковиц, моток толстой проволоки и объёмную пластиковую ёмкость. Сейчас нашинкую лук, нарежу мясо на порционные куски, замариную, из проволоки наделаю шампуров. Такой шашлык получится – пальчики оближете…. Так что, супруги Беловы, палатки и костёр – на вашей совести. Приступаем, верные друзья, пока окончательно не стемнело.

– Шашлык – это что такое? – заинтересовалась сеньора Маркес.

– Асадо, приготовленное по-русски. Вам обязательно понравится…

Никоненко, прихватив двухлитровый котелок и насвистывая нечто мелодично-неразборчивое, отправился к ручью за водой. Вскоре он вернулся и, состроив бесконечно-удивлённую физиономию, взволнованно сообщил:

– Ребята, там всё дно, штатским гадом буду, усеяно крупными золотыми самородками. Посмотрите!

На Лёхиной широкой ладони лежало несколько жёлто-серых камушков, украшенных вкраплениями молочно-белого кварца.

– Вот, оно какое, золото, – восхищённо протянула Таня. – Красивое…. Тёма, наберём с собой самородков? Ну, чисто на память?

– Бесполезное занятие, – огорчила всех старушка. – Данный ручей, спору нет, называется Золотым. Только золото в нём – призрачное, обманчивое и ненастоящее.

– Это как же понимать?

– Элементарно. Если найденные золотые самородки вынести за территорию Зоны, то они сразу же превратятся в обыкновенную медь. Многократно и лично проверено…. Так что, наивная и доверчивая молодёжь, не отвлекайтесь на разную блестящую ерунду. И серьёзных дел, хвала Святой Мадонне, хватает…

Через полчаса уже вовсю пылал весёлый костерок, палатки были поставлены, Артём даже, проявив хозяйственную жилку, соорудил некое подобие столовой, подкатив-расставив четыре округлых валуна вокруг гладкой каменной плиты.

– Когда же будет ужин? Лёша, ты издеваешься над нами? Садист законченный…, – заныла Татьяна. – Ведь, кушать очень хочется!

– Надо ещё подождать минут двадцать-тридцать, – Никоненко был непреклонен. – Во-первых, мясо ещё толком не промариновалось. Во-вторых, в костре пока маловато дельных углей. Потом я их сгребу в глубокую каменную нишу-выбоину и подброшу в костёр новых дровишек.

– Правильно, – одобрила донья Изаура. – Уже совсем скоро стемнеет, и яркий костёр будет виден издалека.

– Кому – виден?

– Посмотрим, кому…. Кстати, майор, а как тебе понравился Талар? И что ещё полезного – кроме парной свинины и уксуса – ты там приобрёл?

Лёха, неторопливо закурив сигаретку, ответил – вдумчиво, старательно подбирая нужные слова:

– Непростой такой городок, ох, непростой…. Людишки странные вертятся-суетятся – везде и всюду. У меня сложилось устойчивое впечатление, что в Таларе все старательно и целенаправленно следят-наблюдают друг за другом. И аура вокруг – очень странная, наполненная таинственной загадочностью и ощущением незримой опасности…. А ещё краснощёкий хозяин мясной лавочки мне добрых пятнадцать минут втулял – на наглом голубом глазу – что данный городишко является отвязанным шпионским гнездом, которое обожают посещать знаменитые рыцари плаща и кинжала. Мол, в Таларе бывали и Рихард Зорге, и Александр Крестовский, и даже сам Джеймс Бонд – легендарный агент 007. Причём, по словам разговорчивого лавочника получалось, что Джеймс Бонд – это совсем и не книжный персонаж, а конкретный человек из плоти и крови. Мол, любимая бабушка этого продавца самолично перевязывала бедному Джеймсу раненое плечо, простреленное меткой русской диверсанткой. Короче говоря, провинциальный бесплатный цирк…. Что я ещё купил в Таларе? Да, с пяток гранат израильского производства, начинённых сонным газом. Очень эффективная и полезная – в некоторых пиковых ситуациях – штуковина. Для тех, кто понимает, конечно.

– Израильские – это хорошо, – одобрила сеньора Маркес. – А, вот, штатовские мне никогда не нравились. Газ в них какой-то «левый» и не надёжный. Зачастую, клиент просыпается гораздо раньше положенного срока, обещанного прилагаемыми инструкциями. Что, согласитесь, чревато всякими несимпатичными и незапланированными последствиями…. А про Джеймса Бонда лавочник ни капли не соврал. Действительно, был такой ушлый и симпатичный деятель из английской спецслужбы МИ-6. Правое плечо ему, как раз, самолично прострелила отважная сеньора Мария Крестовская, матушка нашей доньи Мартины Сервантес…

Шашлык получился отменным – нежным и в меру сочным. Куски розовато-золотистого мяса, покрытые тонкими прослойками жира, прямо-таки таяли во рту.

– Неплохое получилось асадо. Отменное, если выражаться напрямую, – шамкая старческим ртом, скупо похвалила донья Изаура. – Чем-то вы, русские, всё же, похожи на нас, на аргентинцев. По крайней мере, кулинарными пристрастиями и легкомысленной безалаберностью…

Лёха, звонко шлёпнув ладонью по лбу, повинился:

– Вот же, голова садовая! Видимо, начинается ранний рассеянный склероз, спровоцированный старинной контузией. Забыл я, братья и сёстры, один важный момент. Виноват! Каюсь…. Как можно вкушать классические шашлыки – без спиртного?

– Только находясь в мертвецки-пьяном состоянии, – дежурной шуткой ответил Артём и – с надеждой в голосе – поинтересовался: – Никак, ты догадался пивка прикупить?

– Не, до пива я, как раз, и не додумался, – смущённо икнув, сознался подчиненный. – Купил пол-литровую бутылочку мексиканской текилы и – такую же по объёму – аргентинской виноградной граппы. Ну, и упаковку пластиковых стаканчиков, как и полагается.

– Я буду пить текилу! – торопливо известила Таня. – Граппу я уже пробовала в уругвайском Монтевидео. И по запаху, и по вкусу – натуральная деревенская самогонка. Тошниловка, одним словом…

– Полностью согласна с тобой, девочка, – с энтузиазмом откликнулась слепая старушка. – Виноградная граппа – напиток грубых и неотёсанных мужланов. Благородным же дамам, путешествующим по аномальной Зоне, мексиканская текила подходит – как нельзя лучше…. Майор, будь другом! Насыть-ка мне соли на ладошку, – неожиданно загрустив, спросила: – А звёзды сейчас есть на небе?

– Есть, – заверила Татьяна. – Прямо над нами висит великолепный и неповторимый Южный Крест. Рядом с ним расположились и другие яркие созвездия. Только их названия, будучи недостаточно подкованной в астрономии, я озвучить не могу…. Вы плачете, донна?

– Так, деточка, только самую малость. Чуть-чуть…. Жаль, ребятки, что я не вижу звёзд. Жаль…. А сидим мы – хорошо. Давненько я так замечательно не проводила время. Ручеёк тихонько звенит-журчит. Костерок греет, изредка постреливая крохотными угольками. Русское ароматное асадо, мексиканская забористая текила…. Последний раз я присутствовала на таком беззаботном и славном пикнике сорок два года тому назад, вместе с мужем, сыном и дочкой. Давно это было. Очень – давно…

– А где они сейчас? – мягко спросил Артём. – Ваш супруг и дети?

– Они погибли. Тогда, во время беззаботного пикника…. Фашиствующие ублюдки выстрелили из армейского гранатомета. Просто так пальнули, чтобы проверить собственную меткость. Я потеряла зрение. А мои…они…умерли…

С противоположного берега ручья долетел громкий и переливистый, бесконечно-тоскливый вой.

– Это агуары? Красные степные волки? – удивилась, без малейшей тени испуга, Таня. – Вы же, донья Изаура, говорили, что в этих местах нынче не водится никаких живности…. Как же так?

Вой повторился, и – на этот раз – в нём были отчётливо слышны нотки яростного гнева и ничем неприкрытой угрозы…