Текст книги "Ремарк и миражи"

Глава одиннадцатая
Талар

Вскоре, как и было обещано, «Линкольн» выехал на гладкий тёмно-серый асфальт. А ещё примерно через четверть часа впереди показалась тёмно-зелёная будка-домик и массивный полосатый шлагбаум, перегораживавший дорогу. Рядом со шлагбаумом усердно бдили два мрачных облома в пятнистом буро-жёлтом камуфляже и с короткоствольными автоматами наперевес.

«Что ещё за дела?», – тут же насторожился подозрительный внутренний голос. – «Не было разговора – ни про шлагбаум, ни про хмурых автоматчиков…. Очередная подстава? И ничего странного. Я так и знал. Ох, уж, эти русские. Нельзя им доверять – так безоговорочно. Неосторожно это, по меньшей мере…. Братец, а что это за чёрный цилиндрик с круглой дыркой в торце выглядывает – примерно на полутораметровой высоте – из-за угла этой тёмно-зелёной избушки? Очень похоже на дуло стандартного армейского гранатомёта…. Ох, грехи мои тяжкие, в Рай не пускают. Что теперь делать? Резко развернуться и ударить по газам? Нет, не получится. В том смысле, что подстрелят – как упитанного вальдшнепа на осенней охоте…. Будем сдаваться?

Но сдаваться не пришлось: не успела машина до конца затормозить и остановиться, как более высокий «камуфляжник» (видимо, рассмотрев автомобильные номера), вскинул вверх – в приветственном жесте – правую руку, а другой боец торопливо нажал пальцем на кнопку, вмонтированную в один из коротких полосатых столбиков.

Шлагбаум тут же начал плавно подниматься.

Роберт прибавил газу, а проезжая мимо тёмно-зелёной будки, браво поздоровался – через приоткрытое боковое стекло – с охранниками:

– Ола, амигос!

«Полиглот, понимаешь, выискался. Ха-ха-ха…», – не удержался от дежурной колкости вредный внутренний голос. – «Ага, из-за поворота показались первые городские постройки. То бишь, симпатичные белые и кремовые двухэтажные коттеджи под красными и тёмно-коричневыми черепичными крышами. Наблюдаются компактные «живые изгороди», идеально-подстриженные изумрудные газоны, прямоугольники бассейнов с ярко-голубой водой…. А этот Талар, надо признать, весьма симпатичное и милое поселение. Всё добротно, аккуратно и, главное, чистенько. Никакого тебе мусора. Вообще, никакого. Ни строительного, ни бытового. Что, согласись, является нетипичным – для безалаберной и легкомысленной Аргентины…. Проезжаем мимо здания городской мэрии – опознал его по высокой башенке, украшенной круглыми характерными часами. А это – католический собор. Да, что там – собор. Настоящий соборище. Красивый и величественный – до полной и нескончаемой невозможности…. Теперь наблюдаю – по правую руку – длинное трёхэтажное здание с просторной летней террасой, рядом с которой красуется высокая тёмная скульптура (может, бронзовая?), статного мужчины в классическом смокинге. Паркуйся, братец, рядом с памятником. Заодно и посмотрим – кому он поставлен. Интересно же…»

Роберт, прихватив с заднего автомобильного сиденья джинсовую куртку, выбрался из «Линкольна». Выбрался, подошёл к памятнику и, внимательно осмотрев его, негромко прокомментировал:

– Эта пафосная скульптура, безусловно, изображает природного англичанина – спесивого, наглого и самоуверенного. Породистое лицо: прямой нос, массивный подбородок, тонкие злые губы, плотно сжатые в хищной и презрительной улыбке. Тот ещё дядечка, короче говоря, не из простых. С жёсткой бульдожьей хваткой…. Эге, да тут и таблички – с текстами сразу на нескольких языках – имеются. Итак, кто же это такой? На «английской» табличке обозначено: – «Джеймс Бонд, знаменитый и неповторимый «агент 007», неоднократно посещавший наш гостеприимный Талар…». Юмористы доморощенные и шутники продвинутые. И как, интересно, выдуманный и «собирательный» книжно-киношный герой мог посещать – наяву и по-настоящему – провинциальный аргентинский городишко? Или же здесь, просто-напросто, снимали одну из частей этой легендарной кино-саги? Сомневаюсь, честно говоря. Впрочем, их дела. Бывает…. Так-с, надо бы курточку набросить, чтобы повязка на правом плече (с характерными бурыми пятнами), никого не смущала. Естественно, не вдевая руки в рукава…

По короткой деревянной лесенке он поднялся на ресторанную террасу и с любопытством огляделся по сторонам. Полтора десятка элегантных светлых столиков. Порядка шестидесяти-семидесяти таких же симпатичных стульев. Бамбуковые плетёные перила по периметру. Деревянный досчатый пол, пахнущий свежими эвкалиптовыми стружками. Разномастные яркие цветы в керамических горшках и разлапистые пальмы в кадках. Несколько прямоугольных аквариумов с разноцветными ленивыми рыбками и крохотными смешными черепашками. Большой и очень важный белый попугай-какаду в просторной клетке.

«Славное местечко, ничего не скажешь», – одобрил привередливый внутренний голос. – «Очень светло, мило и уютно. Из помещений первого этажа доносится чуть слышная приятная музыка. Пахнет свежевыпеченным хлебом, дымком походного костра и цветочным нектаром…. А клиентов-посетителей на ресторанной террасе почти не наблюдается. Только за одним из столов, приставленным вплотную к бамбуковым перилам, сидит, рассеянно изучая узоры на пёстрой скатерти, девчушка лет девяти-десяти – худенькая, курносая, изящная, с шикарными тёмно-пшеничными волосами. Наверное, мечтает о чём-то. Или же просто слегка задумалась…. Только, вот, одета она странно. То есть, как взрослая женщина: стильный брючный светло-аметистовый костюм, крохотная элегантная шляпка того же цвета, украшенная пышным ярко-алым пером неизвестной птицы, белоснежная кружевная блузка, остроносые туфли на каблуках-шпильках…. Ладно, братец, бывает. В каждой избушке – свои погремушки. Давай-ка, выберем подходящий столик и ознакомимся со здешним меню. Голод, как известно, не тётка…».

– Какие приметные люди – заглянули на наш скромный огонёк, – вскинув от скатерти лукавые чёрные глаза, восхитилась девчушка на отменном английском языке. – Сам знаменитый «маньячный» инспектор Ремарк, муж одной из самых талантливых актрис Австралии. Как же, смотрела пару телевизионных сериалов с участием ослепительной и блистательной сеньоры Инэс. Я безгранично счастлива, искренне восторгаюсь и всё такое прочее…. А автограф дадите?

– Э-э-э…

– А, вот, инспектор, вы что предпочитаете? Поздний завтрак? Или же, наоборот, ранний обед?

– Каждый раз – по-разному, – неуверенно улыбнулся Роберт. – Это от многого зависит. В частности, от того, как прошли предыдущие сутки. А также от погоды, атмосферного давления, влажности воздуха, состояния регионального магнитного поля и, самое главное, от настроения.

– Хорошо объяснили, мистер Ремарк. Большое вам спасибо, – поощрительно улыбнувшись, похвалила девчушка. – По крайней мере, доходчиво и со смыслом…. Может, составите компанию юной леди? Перекусим? Поболтаем?

– С удовольствием, мисс…

Где-то рядом громко хлопнула дверь, на террасе появился высокий смуглолицый подросток, подошёл к столу, занимаемому странной юной барышней, положил на столешницу несколько толстых газет и, вежливо поклонившись, торжественно объявил:

– Газеты для сеньориты Сервантес!

– Весьма признательна, Серхио, – небрежно, с взрослыми интонациями в голосе, поблагодарила девчушка и, дождавшись, когда юноша уйдёт, представилась: – Луиза Никоненко-Сервантес, всегда к вашим услугам. Она же – «Елизавета», «Лиза», Лиззи», «Лиз», «Лизок», ну, и так далее.… Присаживайтесь, уважаемый мистер Ремарк. В ногах, как любит говорить один мой знакомый российский генерал, правды нет…. Наверное, интересуетесь, как и откуда я вас узнала?

– Интересуюсь, конечно, – присаживаясь на предложенный стул, подтвердил Роберт. – Так, собственно, как?

– Естественно, по многочисленным фотографиям, которые видела в папке с вашим личным досье.

– С моим личным досье? Серьёзно? Не шутите?

– Это точно, с вашим. Без сомнений…. Тут такое дело. Мой папочка, доблестный и неповторимый Алекс Никоненко, является – от природы – очень забывчивым и рассеянным человеком. Разбрасывает и забывает – везде, всегда и всюду – вещи, домашние тапочки, холодное и огнестрельное оружие, рыболовные удочки, важные документы…. Вот, и на этот раз так получилось. Мамочка, будучи дамой ужасно-занятой, попросила его помочь в одном безусловно-важном деле. Ну, и снабдила различными серьёзными бумагами, в том числе, и подробными личными досье на основных фигурантов. А безалаберный кабальеро Никоненко, конечно же, позабыв про существование надёжного стального сейфа, неосторожно оставил несколько картонных скоросшивателей на своём письменном столе…. Ознакомилась, понятное дело, с их содержимым. Ибо, как утверждает один мой знакомый русский генерал: – «Никогда нельзя проходить мимо надёжного источника важной информации. Полная и однозначная осведомлённость – главный краеугольный камень в фундаменте грядущего успеха любого серьёзного рыцаря плаща и кинжала…».

– Вы, очаровательная мадмуазель, имеете в виду генерал-лейтенанта Громова?

– Ага, его самого. Дедушку Палыча. Одного из руководителей российского ГРУ…. А вы, инспектор, не так и просты, как могло бы показаться с первого взгляда, – уважительно прищурилась Луиза. – Похоже, достаточно быстро ориентируетесь – в текущей изменчивой обстановке. Хвалю и одобряю…. Предвижу ваш следующий каверзный вопрос, мол: – «А почему это аргентинский «Эскадрон смерти» так плотно сотрудничает с одной из самых известных и одиозных российских спецслужб? С каких таких недоеденных праздничных тортиков?». Отвечаю. То есть, пересказываю пространные речи дедушки Палыча. Родственные связи, по его словам, всему виной…. Итак. Эта необычная и слегка запутанная история началась в далёкой и заснеженной России, в самом начале двадцатого века. В Смольном институте – для девиц благородного происхождения – учились две родные сестры. Чему учились? Тому, что и должны – в обязательном порядке – знать все образованные и интеллигентные люди: нескольким иностранным языкам, основам классической философии, истории человеческой цивилизации и культуры, манерам приличного поведения…. Потом неожиданно приключилась-громыхнула знаменитая русская Октябрьская революция, и о благородном происхождении пришлось забыть навсегда. А сёстры (почти одновременно), вышли замуж за «чекистов» – так тогда именовались сотрудники спецслужб советской России. Это не специально получилось. Видимо, всемогущей Судьбе так было угодно. Старшая сестра – за чекиста Громова. Младшая – за Крестовского…. Потом, уже в конце тридцатых годов прошлого столетия, супругов Крестовских отправили в Аргентину – в качестве тайных резидентов советской внешней разведки. Естественно, что при этом они – по всем официальным документам – «превратились» в Сервантесов[17]17
  Про деятельность и приключения супругов Крестовских в Аргентине рассказывается в романе «Серебряный бумеранг».


[Закрыть]…. И что, спрашивается, странного и случайного, если потомки тех родных сестёр, посещавших когда-то Смольный институт, до сих пор общаются между собой? Общаются и, безоговорочно доверяя друг другу, взаимовыгодно сотрудничают? Нет, высокочтимый мистер Ремарк, вы, пожалуйста, не молчите. Выскажите-ка своё авторитетное мнение по данному щекотливому вопросу. Будьте, уж, так любезны.

– Ничего странного и случайного, – вынес вердикт Роберт. – Всё вполне даже логично, оправданно и закономерно. В каждой работе, как известно, существует своя специфика. Зачастую, и родственные связи действенно способствуют конечному успеху.

– Вот, и я так думаю, – удовлетворённо вздохнула Луиза. – Кстати, придётся ненадолго прервать нашу приятную и познавательную беседу…

К их столику подошёл пожилой седоусый официант и склонился в вежливом предупредительном полупоклоне.

– Надо сделать заказ? – Роберт взял в руки тёмно-жёлтую картонную папку с меню. – Пока, извините, не готов. Разрешите – для начала – ознакомиться…

– Может, инспектор Ремарк, доверите это дело мне? – по-взрослому усмехнулась его юная собеседница. – Мамочка часто говорит, что тратить время на всякую несущественную ерунду – непозволительная и пошлая роскошь. Если, конечно, существует реальная возможность – избежать этой траты.… Так, собственно, как?

– Почту за честь, юная леди. Заказывайте.

– Запоминайте, дон Диего.

– Я само внимание, сеньорита Сервантес, – заверил официант.

– Принесите нам самый обычный утренний вариант. Две порции, естественно. Только, вот…

– Что такое?

– Замените, пожалуйста, обычный омлет – на парагвайский, с зелёными помидорами и свиным шпиком. А говядина пусть будет с нашей фамильной асьенды, из последней партии. Та, что с тоненькими-тоненькими прослойками жира.

– Слушаюсь, сеньорита…

Пожилой официант, ещё раз низко поклонившись, покинул террасу.

– Значит, милая Елизавета, на этой уютной террасе вы оказались совершенно случайно? – выжидательно улыбнулся Роберт. – Просто проходили мимо?

– Отнюдь, – высокомерно передёрнула худенькими плечами девчушка. – Слово – «случайно» не имеет ни малейшего отношения к девушкам и женщинам из славного рода Сервантесов. Ибо случайность – явление, априори, глупое и насквозь нерациональное.

– Так любит говорить ваша уважаемая матушка?

– Нет, прабабушка Мартина, предыдущая руководительница «Эскадрона смерти». Сейчас она уже полностью отошла от активных дел и проживает на одном из наших западных ранчо…. Итак, как я оказалась здесь. Папочка, конечно же, попросил по мобильнику, мол: – «Лизок, спустись, пожалуйста, к двенадцати часам дня на ресторанную террасу. Посиди там, кофейку попей, свежие газеты полистай. А через некоторое время к гостинице подъедет дяденька на светло-голубом «Линкольне». Подъедет, припаркуется и, покинув машину, поднимется на террасу. Представься, пригласи его за свой столик, помоги разобраться с меню и поразвлекай до моего прихода. О погоде поговори, о природных аргентинских красотах, о сельском хозяйстве, о высокой политике, о футболе, в конце-то концов…. Дяденька – хороший. То бишь, безобидный австралийский турист. Кстати, он внешне здорово похож на Эриха Марию Ремарка, твоего любимого писателя, в молодые годы…». Вот, я и пришла, мистер, похожий на великого писателя. Представилась, с меню помогла, развлекаю и беседу поддерживаю…

– Только темы нашей беседы уже давно вышли за перечень, обозначенный вашим уважаемым отцом, – заметил Роберт. – Я имею в виду аргентинский «Эскадрон смерти», российское ГРУ, генерал-лейтенанта Громова и авторитетную донью Мартину Сервантес.

– Это, так сказать, коварная дочерняя месть, – ехидно улыбнулась Луиза. – Вернее, лёгкая отместка за непомерную жадность.

– И в чём же она проявилась, жадность отцовская?

– Я уже давно прошу папочку – купить двухместный мотодельтаплан. Ну, чтобы вдвоём летать над вольной аргентинской пампой. Так, нет же, отказ следует за отказом, мол: – «Рановато тебе ещё, доченька, летать. Вот, когда исполнится четырнадцать лет, тогда…». Это, что же, мне ещё целых четыре с половиной года ждать? Несправедливость жуткая, эгоистичная и махровая. Ага, официанты тащат наш заказ…

На поздний завтрак (ранний обед?), им было предложено: пышный омлет по-парагвайски с зелёными помидорами, свиным шпиком и отварным луком, золотистые хлебные тосты со свежайшей ветчиной, козий и овечий сыры, румяные пшеничные булочки с абрикосовым джемом, паштет из свиной печени, тонко нарезанные куски варёной говядины, пронизанные прослойками светло-розового жира, натуральный апельсиновый сок и безумно-ароматный кофе.

Сноровисто расставив на скатерти всё заказанное и разложив рядом с клиентами столовые приборы, официанты удалились.

– А полезно ли, милая моя сеньорита, вкушать с самого раннего утра говядину с прослойками жира? – шутливо подмигнув, поинтересовался Роберт. – Не говоря уже о яичнице, щедро сдобренной свиным салом?

– Однозначно полезно, – совершенно серьёзно ответила девочка. – Вы же, инспектор, находитесь в Аргентине. У нас говядину подают всегда, везде и по любому поводу. Ну, как у немцев и австрийцев – свиную ногу в квашеной капусте и яблочный штрудель. А у русских – чёрный хлеб, солёные огурцы и водку…. Свиной шпик? Дополнительные калории – в преддверии многотрудного дня – никогда не бывают лишними. По крайней мере, так мамочка всегда говорит по утрам, когда, естественно, дома ночует…

Минут через двенадцать-пятнадцать Роберт, утолив голод, предложил:

– Ещё поговорим на свободные и отвлечённые темы?

– Поговорим. Почему бы, собственно, и нет?

– Может, я вывалю все накопившиеся вопросы сразу? Во-первых, мы сэкономим целую кучу времени. А, во-вторых, так вам, юная леди, будет гораздо сподручней выстраивать цельный и полнокровный рассказ…. Согласны?

– Вываливайте, дяденька Ремарк, – манерно пристроив на края опустевшей тарелки вилку и нож, разрешила Луиза. – Постараюсь быть максимально-полезной.

– Первое. Что это за место такое – Талар? Чем данный населённый пункт отличается от других аргентинских городков? Второе. За какие заслуги донья Мартина Сервантес – в своё время – была назначена главой «Эскадрона смерти»? Третье. Где, когда и при каких обстоятельствах познакомились ваши досточтимые отец и матушка? И почему здесь все именуют Марию Сервантес – «Марой»? Э-э-э…. О чём бы ещё спросить? М-м-м…. Кажется, придумал. Четвёртое. Памятник Джеймсу Бонду (который, якобы, многократно посещал Талар), установленный рядом с ресторанной террасой. Это шутка такая, надо понимать?

– На этом перечень актуальных тем исчерпан?

– Пока да.

– Ну, и вопросики у вас, господин австралийский инспектор, – задумчиво усмехнулась юная представительница могущественного семейства Сервантесов. – Профессиональные и каверзные такие. Бьют, что называется, в болевые точки. Не в бровь, а в глаз. Впрочем, отвечу – раз обещала…. Первое. Талар – совершенно особое место, нейтральное, так сказать. Здесь ни что и ни кто не отвлекает от неторопливых разговоров. Понимаете, в прошлом веке наша Аргентина была ужасно и сверх всякой разумной меры политизирована (сейчас уже, слава Богу, гораздо меньше). В одних городах и городках преобладали коммунисты и социалисты, в других – хустисиалисты, в третьих – правые ультра и наци, в четвёртых – военизированные католики. Поэтому все-все приезжие – без единого исключения – тут же попадали под пристальный и всеобъемлющий контроль. Мол: – «А вдруг, у них другая и насквозь противоположная политическая ориентация? Враг, как известно, не дремлет, необходимо неустанно бдить и следить за всеми чужаками…». И где, спрашивается, было проводить судьбоносные встречи, не терпящие пошлой суеты и посторонних любопытных глаз-ушей? И только в Таларе (единственном – на всю страну!), проживали аморфные, равнодушные и сонные бюргеры. Лишь они. Только здесь можно было спокойно и непринуждённо поговорить – в комфортной и дружеской обстановке.… И постепенно все серьёзные и деловые люди, проживавшие и проживающие в Аргентине на текущий момент, полюбили этот маленький и неприметный городишко. Сегодня Талар – это такое своеобразное «шпионское гнездо». Ну, как в российском Санкт-Петербурге (по словам дедушки Палыча), знаменитый пивной бар «Два капитана», где представители различных спецслужб могут спокойно общаться между собой, не опасаясь начальственного гнева. Только в нашей Аргентине для означенных целей предусмотрен целый городок. И это, я считаю, абсолютно правильно…. Второе. У прабабушки Мартины, конечно же, имеется множество веских заслуг – как перед Аргентиной в частности, так и, вообще, перед всем прогрессивным человечеством. Но я расскажу лишь о самой первой и, возможно, о самой главной её заслуге. Этого, на мой скромный девичий взгляд, будет вполне достаточно – для общего понимания сути вопроса…. Итак, описываемые события произошли очень-очень давно. На окраине провинциального аргентинского города Мендоса, недалеко от речного обрывистого берега, стояла шикарная вилла с мраморными колоннами, принадлежавшая легендарной Иде Матьё, известной опереточной певичке. Говорят, что девица была очень симпатичной и смазливой, но – при этом – невероятно-ветряной. Мол, среди её многочисленных поклонников и ухажёров числился даже сам Мартин Борман. Ну, тот самый знаменитый нацистский преступник, скрывавшийся – после окончания Второй мировой войны – от международного правосудия…. И, вот, в приснопамятном 1955-ом году, через несколько дней после свержения аргентинского диктатора Хуана Перрона, Борман тайно прибыл в Мендосу – на очередное любовное свидание с прекрасной и пылкой Идой…. Интересуетесь, инспектор, на чём он прибыл? К вилле певицы – на паровом катере. А к реке Мартин Борман – в сопровождении многочисленной и надёжной охраны – прилетел из Чили, на двухмоторном самолёте…. Но здесь беднягу уже поджидали суровые и беспощадные советские диверсанты (а также их местные соратники), посетившие Аргентину по личному приказу самого Климента Ворошилова. От дома Матьё – к речному берегу – вёл секретный подземный ход. И одна из русских шпионок, вошедшая в полное доверие к легкомысленной Иде, спрятала в этом инженерном сооружении пару десятков ампул с нитроглицерином. Когда Мартин Борман, сойдя с катера, вошёл в тайный коридор, то наши (я не оговорилась – наши), засевшие на вершине ближайшего холма, стрельнули пару раз – в нужное место – из армейского гранатомёта. Прибрежную почву, естественно, сильно тряхнуло, и нитроглицерин, сдетонировав, взорвался. Подземный ход завалило, дом Иды Матьё полностью разрушился, начался страшный пожар…. Следствие, которое проводилось откровенно вяло, констатировало, что всего при взрыве погибло более пятидесяти человек. Причём, личностей большинства из них установить так и не удалось…. Озвучиваю имена-фамилии людей, входивших в этот супер-успешный диверсионный отряд: Алекс и Мария Сервантесы (они же – Крестовские), их дочь Мартина, а также Оскар Рамос и Анхен Мюллер. Кем были – на самом деле – двое последних в списке, извините, не скажу. Не имею права. Государственная тайна. Вот, такая история…. Третье. Про моих доблестных и неповторимых родителей. Алексей Никоненко являлся сотрудником спецслужбы «АнтиМетро, которая организационно входит в состав российского ГРУ. Была плановая командировка в Буэнос-Айрес, в рамках межправительственного соглашения между Россией и Аргентиной. Совершенно ничего особенного, примечательного и экстраординарного. Немного выстрелов и гранатных взрывов, пара-тройка успешно-разгаданных подземных тайн. Вот, во время той памятной командировки отважный идальго Никоненко познакомился и влюбился без памяти в нежную и трепетную Марию Сервантес, которая – на тот момент – являлась лишь рядовым бойцом «Эскадрона смерти». Влюбился, несколько раз спас девушке жизнь, после чего – как честный и благородный человек – женился на ней и вышел в отставку…. Свадьба была очень шумной, роскошной и весёлой. Говорят, что на ней даже тогдашняя Президентша Аргентины присутствовала. А через некоторое время после означенной свадьбы и я появилась на Свет…. Сейчас папочка с головой ушёл в суровые сельскохозяйственные будни-заботы. Занимается фамильными скотоводческими асьендами Сервантесов, коих насчитывается целых шесть (или же семь?), штук, и разбросаны они практически по всей стране. Но иногда – по маминой просьбе – он оказывает ей помощь. В делах «Эскадрона», я имею в виду…. Теперь про – «Мару». Любимый писатель папочки – Александр Бушков. Я тоже пробовала читать произведения этого широко-известного автора, но мой русский язык, к сожалению, ещё оставляет желать лучшего, и больше двух с половиной книг я так и не осилила…. Так вот, у Бушкова есть цикл фантастических романов под общим названием – «Сварог». Там крутой российский десантник Станислав Сварог попадает в параллельный мир и становится (после многочисленных схваток и сражений), королём многочисленных нездешних земель. А главную героиню этих неординарных и занимательных книжек зовут, как раз, Марой, и она – до мельчайших деталей – похожа (по словам бесстрашного кабальеро Никоненко), на мою любимую мамочку. Поэтому и «Мария Сервантес» – как-то незаметно для всех – преобразовалась в «Мару Сервантес». Мамуля как-то пошутила, что нечаянно обзавелась дельным армейским прозвищем. Мол: – «Куда же без него? Несолидно даже…».

– И, как? Прижилось прозвище? – понимающе усмехнулся Роберт.

– Прижилось, – горделиво улыбнувшись, подтвердила Луиза. – Даже недоверчивые журналисты и вредные репортёры постепенно переняли. Теперь так и пишут в своих глупых газетёнках, мол: – «Мара, руководительница знаменитого «Эскадрона смерти», особа смертельно-опасная, но – на удивление – справедливая…»…. Четвёртое, про бронзовый памятник Джеймсу Бонду. Официально считается, что знаменитый «агент 007» является образом собирательным. То есть, насквозь выдуманным книжным и киношным героем. Но дедушка Палыч – на голубом глазу – уверяет, что тут не обошлось без обычной маскировки. Мол: – «Хитрые и осторожные спецслужбы специально наняли – за очень-очень большие деньги – маститых писателей и известных кинорежиссеров, чтобы окончательно запутать ситуацию. Мол, на самом-то деле никакого Джеймса Бонда не было и в помине. Но он, тем не менее, был. Штатским гадом буду…». Да и скрытная прабабушка Мартина как-то случайно обмолвилась, что в далёком 1969-ом году, будучи в служебной командировке (где-то на знойном карибском побережье), она лично прострелила этому английскому мутному деятелю левую ляжку…. Ага, вон и мой обожаемый папочка поднимается по ступеням. Привет заслуженному рыцарю плаща и кинжала! Находящемуся – якобы – на заслуженном скотоводческом отдыхе…

Через полминуты к их столику подошёл широкоплечий русобородый мужчина средних лет с очень живыми тёмно-синими глазами, одетый в чёрные джинсы и тёмно-зелёную футболку с короткими рукавами. Подошёл, приветливо кивнул Роберту, крепко пожал протянутую руку, а после этого, неодобрительно покачав головой, мягко пожурил дочку:

– Твой юмор, Луиза Никоненко-Сервантес, иногда носит весьма специфичный характер…

– Отдаёт армейской казармой? – невинно потупившись, уточнила девчушка.

– Вот, именно.

– Это папочка, благодаря тебе. А ещё мамочке, дедушке Палычу и прабабушке Мартине. Яблоко от яблони, как говорится…

– Всё-всё, – покорно замахал мускулистыми руками бородач. – Вопрос с повестки дня снят, егоза…. Надеюсь, ты не разболтала нашему зарубежному гостю пару-тройку государственных тайн?

– Как можно, папочка? Только благородно предупредила его, что бар «Милонга» является опорным пунктом нашего легендарного «Эскадрона», и не более того.

– Луиза Никоненко-Сервантес! Мы же с тобой, кажется, договаривались…

– Да шучу я, шучу. Успокойся. Ничего такого я господину иностранному инспектору не говорила. Честное и благородное слово.

– Кха-кха-кха…

– Папочка, так я пойду?

– Куда?

– В тир, конечно же. Мамочка уверяет, что меткость сама по себе не приходит. Надо регулярно и целенаправленно тренироваться. Особенно, если дело касается стрельбы из пистолета.

– Иди, егоза. Иди.

– Всем – пока! – поднимаясь из-за стола, вскинула вверх правую ладошку Луиза. – Как говорится, встретимся на похоронах наших заклятых американских друзей. Шутка такая, понятное дело…. Ремарк, до встречи. Приятно было познакомиться.

– И мне – аналогично…

Луиза, вышагивая на каблуках-шпильках на удивление уверенно и элегантно, ушла.

– Та ещё штучка, своевольная, капризная и непредсказуемая. Вся в мать пошла, – с нежностью глядя вслед дочери, пробормотал Никоненко. – Тир? С этим, увы, ничего не поделать. Трепетная любовь к огнестрельному и холодному оружию – отличительная черта всех девушек и женщин из рода Сервантесов…. Ну, что, Ремарк, обрисовать тебе общую аргентинскую картинку? То бишь, здешние современные реалии? Мол, кто есть кто, и что есть что?

– Спасибо, но уже не надо, – насмешливо улыбнулся Роберт. – Сеньорита Луиза мне уже всё-всё обрисовала. Причём, развёрнуто, подробно и очень доходчиво.

– Понятное дело. Кто бы сомневался…. Интересуешься, взяли мы киллера или нет? И кто он такой?

– Интересуюсь. И даже очень.

– Арестовали, конечно, Барракуду-младшего. Живым и здоровым. Так, только парочка фингалов на лице, да правая рука вывихнута.

– А почему, коллега, не вижу особой радости на твоей мужественной физиономии?

– Не с чего радоваться, – чуть заметно поморщился новый знакомый. – Хотя, с одной стороны, конечно, хорошо, что повязали этого фашиствующего молодчика, за которым числится много серьёзных грешков. Но, с другой, ничего путного по прояснению сегодняшней мутной ситуации не получили. Ну, не знает Барракуда имени-фамилии заказчика: ни на убийство Дитера Кастильо, ни на твоё, «маньячный» инспектор. Мол, общался с нанимателем сугубо через Интернет, а конверт со щедрым авансом, и вовсе, обнаружил в собственном почтовом ящике.

– Ой, ли? – засомневался Роберт.

– Точно тебе говорю. Барракуду допросили жёстко и качественно, с применением «сыворотки правды»…. Знаешь, Ремарк, что это такое?

– Наслышан. Небось, новейшая разработка российского ГРУ?

– Это точно, – горделиво напыжился Никон. – Шестого последнего поколения. Знатная вещь. Для тех, кто понимает, конечно…

– Значит, Барракуда-младший не имеет никакого отношения к убийствам ветеранов «АнтиФа»?

– Ни малейшего и без сомнений.… С тобой же, отставной «легионер», у него вышла следующая картинка. Из винтовки, стреляя из окна третьего этажа, Барракуда промазал. Началась ответная пальба, поднялся шум, и незадачливый киллер решил – от греха подальше – смотаться. Подбежал к автомобильной стоянке, а там Морис Мюллер что-то устанавливает под днище его БМВ. Барракуда, понятное дело, наглому корреспонденту физию начистил и ногу в голени сломал. А «маячок» переставил под днище геологической машины – с её пассажирками он ещё до этого познакомился: приехал на объект загодя, опасаясь утренних пробок, увидал двух симпатичных девиц, разговорился, узнал, кто они такие и куда направляются…. Короче говоря, Барракуда не просто так хитрый «маячок» переставил, а с далеко-идущими каверзными планами, мол: – «Перехвачу ушлого австралийского инспектора в безлюдной пампе. На этот раз, тварь настойчивая и упорная, уже не уйдёт…». И, кстати, перехватил бы…

– Спасибо за своевременное предупреждение.

– Не за что. Заходи ещё.

– Жаль, – запечалился Роберт. – Сразу два перспективных фигуранта «отвалились». И Барракуда-младший. И Морис Мюллер. Тупиковая, так сказать, ветвь…

– Хочешь, Ремарк, подслащу горькую пилюлю?

– Подсласти, не вопрос.

– Вон по той лестнице поднимайся на третий этаж и поворачивай налево. В «пятом» гостиничном номере тебя ждёт один знающий человек. Пообщайся с ним. Глядишь, многое и прояснится.

– Что – за человек?

– Не скажу, – загадочно ухмыльнулся в густую русую бороду Никоненко. – Типа – сюрприз будет…