Текст книги "Ремарк и миражи"

Глава пятнадцатая
Первый этап маршрута

Они встретились без пяти восемь утра, возле входных дверей «шляпного» магазина.

Встретились, вежливо поздоровались, даже Рой приветственно гавкнул несколько раз подряд.

– Тише, пожалуйста, – рассерженно зашипела на него Инэс. – Всю округу перебудишь, голосистый ты наш…

– Ерунда, – успокоил Голицын. – Ничего страшного. Утренний сон у жителей беззаботной Мендосы – крепче крепкого…. Знакомьтесь, – кивнул головой на высокого светловолосого подростка, стоявшего рядом. – Иван Голицын, мой старший внук. Попрощайтесь, ребятки, с вашим симпатичным пёсиком и передайте Ивану поводок. Пусть отправляются на утреннюю прогулку и не мешаются у нас под ногами.

– Будь, Рой, послушным и веди себя хорошо.

– И, главное, не скучай…

– Гав! – непринуждённо откликнулся Рой, мол: – «Не валяйте дурака, любимые хозяева. Всё будет хорошо и даже отлично. Не сомневайтесь. И возвращайтесь, пожалуйста, побыстрей. С однозначной и полной победой, понятное дело…».

Мальчишка и пёс ушли.

– Вот, коллеги, и ваша машина, – старик указал рукой на пятнистый джип с высокими и широченными колёсами, стоявший у служебного магазинного входа. – Хорошая техника. Рекомендую.

– А какая это марка? – подойдя к машине, заинтересовалась Инни. – Какой-то он…э-э-э, необычный, этот автомобиль…

– Про марку и модель затрудняюсь ответить, – легкомысленно улыбнулся потомственный князь. – «Росинанта» я лично собирал – из всевозможных деталей, деталек, механизмов и агрегатов. Где надо – пользовался дуговой сваркой, самолично клепал, кое-что заказывал в местной кузнице…. Понимаете, я почти пятнадцать лет прожил на Кубе, а там такое отношение к автомобилестроению – дело самое обыденное и привычное. В Гаване, например, каждая вторая машина – самоделка. А, как говорится, привычка – вторая натура. Опять же, серая скука донимала…. Но машина, тем не менее, получилась по-настоящему крепкой и надёжной. Отвечаю за свои слова. А колёса, и вовсе, новые, почти без пробега.

– П-пятнадцать лет – на К-кубе?

– Ага. На знаменитом и неповторимом острове Свободы…. А что?

– Н-нет, ничего. Всё нормально…

– Колёса, действительно, качественные, – поспешил вмешаться в разговор Роберт. – Широкие, отлично накаченные. Да и дорожный зазор у машины, благодаря их солидному диаметру, очень даже приличный…. Следовательно, нам предстоит ехать – по сплошному бездорожью? В том смысле, что надо заранее готовиться к серьёзному ралли по пересечённой местности?

– Да, ну. Не надо преувеличивать, – продолжил излучать благодушие Голицын. – Какое ещё ралли? Дорога вполне даже сносная и приличная, – смущённо закашлялся. – Местами приличная, понятное дело…. До Перуньи всего-то двести тридцать пять километров. Доедете за пять-шесть часов. Если повезёт, конечно. А там и мулами разживётесь…. Карабин, палатка, продовольствие, примус, тёплые вещи, полевой планшет с биноклем и «маячком» для заблудившихся туристов? Всё уже сложено – в багажник и на заднее сиденье. Вам, молодёжь, осталось только переодеться. За мной, – начальственно махнув рукой, прошёл в магазин через служебный вход. – А теперь следуйте в моё «княжеское логово», где мы вчера с вами болтали-выпивали. Там, у дальней стены, стоит тёмно-коричневый кожаный баул с походной одеждой, а рядом с ним – обувь. Идите, идите. Переодевайтесь. А эту гражданскую одёжку, что сейчас на вас, развесьте на спинках стульев. Я её потом приберу…

В кожаном бауле обнаружились светло-зелёные футболки, толстые хлопчатобумажные носки, камуфляжные штаны и куртки, а рядом с ним – две пары тёмно-серых ботинок армейского образца с высокой шнуровкой.

– Странный, однако, князь повстречался на нашем жизненном пути, – стягивая джинсы, ворчала Инэс. – Почти пятнадцать лет, понимаешь, прожил на Кубе…. К чему они, такие неожиданные и незваные совпадения-сюрпризы? А? Футболка, вроде, подходящая. И ботинки – нужного размера…. У дедули-краеведа такой глаз-алмаз? Милый, заканчивай так плотоядно пялиться на мои голые и безумно-стройные ноги.

– Хочу – и пялюсь, – слегка обиделся Роберт. – Это, в конце-то концов, моё законное супружеское право…. Что же касается «кубинского сюрприза». Эрнесто Че Гевара, один из лидеров кубинской Революции, являлся аргентинцем. Возможно, что именно поэтому спецслужбы этих двух стран и сотрудничают – в настоящее время – между собой. Мол, так исторически сложилось, как и в случае с российским ГРУ. В Аргентине, как я понимаю, ничему не стоит избыточно удивляться. Страна такая – сплошной калейдоскоп странностей и случайностей…

Переодевшись, они покинули «рабочий княжеский кабинет».

Хозяин магазина ждал их возле ближайшего прилавка, на котором лежали два длинных предмета в пластиковых чехлах.

– Здесь находится израильский индукционный миноискатель, – ткнув указательным пальцем в светло-бежевый чехол, пояснил Голицын. – Тип – «Хайфа-12А», новейшая и усовершенствованная разработка. Он предназначен для поиска различных мин, других взрывоопасных предметов, ну, и всяких железяк: патронов, гильз, пуль, холодного и огнестрельного оружия, прочего бытового металлического мусора. Сгодится и при поиске старинных кладов, а так же металлических археологических раритетов. В специальный внутренний кармашек вложена подробная инструкция на английском языке, так что, капрал, разберёшься. Идём далее, – тёмный морщинистый палец плавно переместился в сторону тёмно-синего чехла. – Это – дельное бельгийское ружьё, стреляющее усыпляющими ампулами. Вернее, специальными усыпляющими зарядами. Такими пользуются учёные-зоологи…

– Зачем нам – «усыпляющее» ружьё? – непонимающе нахмурилась Инни. – Мы кого-то должны усыпить? Серьёзно?

– Я же, ребятки, не знаю, на какую дичь вы охотитесь, – насмешливо прищурился старик. – А сами-то вы – знаете? Или же нет стопроцентной уверенности? Сомнения, до сих пор, терзают? Вот, то-то же. Так что, берите, пока дают. Не привередничайте…. Даю последние вводные инструкции и наставления. Машину, когда доберётесь до Перуньи, оставьте у дома тамошнего индейского вождя, то есть, префекта, если выражаться по-современному. Как узнать его дом? Подъезжайте к самому большому в деревне, не ошибётесь. У префекта и мулами разживётесь. Только выбирайте самых сильных, молодых и высоких в холке.

– А вождь, э-э-э…, – замялся Роберт, – то есть, префект, нам не откажет? Даст мулов?

– А «эскадронная» бляха вам на что? Подъехали, вылезли из автомобиля, прошли в дом, раз – бляху в морду. Пусть, сволочь узкоглазая, сразу поймёт, кто перед ним…. И вообще, с местными индейцами и метисами надо вести себя пожёстче: смотреть сурово и рассерженно, грозно сдвинув брови, а говорить – только короткими и рублеными фразами. Та ещё публика, насквозь хитрая, ленивая и мутная…. Ладно, подхватывайте чехлы с инструментарием. Пошли к верному «Росинанту»…

Они остановились возле джипа.

– Ещё будут вопросы? – демонстративно зевнув, поинтересовался Голицын.

– Последний остался, – пообещал Роберт. – Вот, вы, дон Василий, говорили про минные поля, которые, возможно, окружают Кельчуа…. Кто их мог выставить?

– «Боши» могли. Их стационарные поселения располагаются относительно недалеко от тех диких мест. Километрах в пятидесяти-семидесяти. «Мофы», вообще, не любят, когда рядом с их посёлками активно шастают посторонние личности. А пролетающие неизвестные самолёты-вертолёты и сбить – запросто – могут. Знающие люди говорят, что у «бошей» и ракеты «земля-воздух» имеются. Мол, закупили в Чили, во времена правления достославного генерала Пиночета…. Кто ещё мог заняться «минным» делом? Не знаю. Кто-то ещё – серьёзный, тайный и с богатым армейским прошлым…. Всё, ребятки, забирайтесь в автомобиль. Счастливой вам дороги…

Заканчивался третий час пути, янтарно-жёлтое солнышко грело-светило по-осеннему лениво и откровенно вяло. Дорога постепенно преобразовалась в одну сплошную и чрезвычайно-ехидную насмешку – многочисленные красно-коричневые колдобины, угольно-чёрные рытвины, глубокие сдвоенные колеи, заполненные дурно-пахнущей зеленоватой водой, клубы ядовито-жёлтой пыли, крупные гранитные валуны, скатившиеся с крутых откосов и склонов.

Неожиданно просёлок свернул в широкую лощину, заросшую высоким и густым лесом.

– Только что мы ехали по пампе, а теперь оказались в сельве, – пояснил Роберт. – Так называется тутошний субтропический лес. То ещё местечко, между нами, опытными путешественниками, говоря. Мрачное и аховое – сплошные ядовитые змеи, скорпионы и пауки…. Любимая, почему ты молчишь? Задумалась? О чём?

– А, что такое? – нервно встрепенулась Инэс. – О чём задумалась? Да, об этом странном деле. Едем – чёрт знает куда: искать в суровых и первозданных Андах «стационарные» миражи. Для чего – искать? А чтобы узнать – что за ними скрывается. Вернее, что и кто…. Миражи, понимаешь. Возможно, что и в Буэнос-Айресе мы с тобой, милый, блуждали среди сплошных миражей…

– Среди каких – миражей?

– Виртуальных, конечно же. То есть, «мыслительных», которых мы сами везде и «наставили». Вернее, это я «наставила». Виновата, слегка увлеклась и дала волю фантазии. Стала подозревать – сразу всех и вся, встретившихся на нашем пути. Теперь даже и самой смешно.

– Что конкретно – смешно?

– Ситуация, конечно же, смешная. Мол, сидят на древних каменных развалинах люди – то ли пять человек, то ли даже шесть. Сидят себе и, отринув всё сущее, усиленно медитируют. А среди них – один злобный и законченный маньяк, вынашивающий коварные и кровавые планы…

– Считаешь, что многовато будет? – умело крутя автомобильную баранку из стороны в сторону, и не отрывая взгляда от раздолбанной дороги, понимающе усмехнулся Роберт. – И какое число тебя больше – по сегодняшним ощущениям – устраивает?

– В данном конкретном случае – «два» или «три». То есть, двое или трое.

– И какие будут предположения по персональному составу медитирующих?

– Предположения? – задумалась Инни. – Ладно, попробую сформулировать…. Вариант первый: брат-сестра Мюллеры и красотка Лусия Месси. Поясняю. Ты, милый, считаешь, что все маньяки – записные одиночки. Но Морис и Исидора являются близнецами, следовательно, и психика у них может быть весьма-похожей. То есть, с одинаковыми маниакальными наклонностями. Кроме того, у Мюллеров явственно присутствуют крепкие немецкие корни – об этом говорит и их приметная фамилия, да и характерная внешность. Морис говорил, что у них с сестрой в Парагвае проживает много близких и дальних родственников. Понятное дело, что имелись в виду парагвайские поселения «мофов» и «бошей». А если он врал? Если их «родовое гнездо», всё же, расположено именно на аргентино-чилийской границе? Тогда многое становится понятным, и разрозненные пазлы постепенно складываются в чёткую картинку…. Лусия Месси? А без неё здесь никак не обойтись. Аксиома, не требующая дополнительных доказательств. Только она могла сообщить киллеру (заказчику или даже заказчикам?), о нашей запланированной встрече с писателем Дитером Кастильо…. Почему она это сделала? То есть, почему «сдала» собственного босса? Возможно, была завербована нашими «маньячными» близнецами. Например, с помощью изощрённых сексуальных вариаций. Или же как-то по-другому…. Вариант второй: Лусия Месси и криминальный инспектор Педро Карраско. Здесь ситуация насквозь обратная, то есть, именно Лусия фигурирует в качестве «маньяка-организатора», а бедняга Педро выступает в роли используемого и зависимого «лоха». То бишь, он использовался в качестве надёжного источника информации о ходе проводимого официального расследования. Вот, пожалуй, и всё…

– Нет третьего варианта? – искренне удивился Роберт. – А как же престарелая сеньора Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло и её шустрая сестра донья Хелена?

– Была неправа – с данными фигурантками. Слегка погорячилась. Ибо эта смелая версия чётко попахивает откровенным перебором. С таким же успехом в совершённых убийствах можно подозревать и юную Луизу Никоненко-Сервантес, и твоего уважаемого дедушку.

– Кха-кха!

– Извини, Робби, просто к слову пришлось…

В тринадцать двадцать пять они въехали в Перунью.

«Экзотический населённый пункт, ничего не скажешь», – не удержался от развёрнутых комментариев желчный внутренний голос. – «В том плане, что здорово напоминает среднестатистическое поселение алжирских берберов: сплошные лачуги, халупы, хижины и едкая светло-жёлтая пыль…».

В индейском посёлке, где чистокровных индейцев практически и не было, их встретили очень радушно и гостеприимно: никаких каверзных вопросов задавать не стали, а, наоборот, охотно предоставили в бессрочное пользование – за сущие копейки – трёх отличных мулов. Естественно, после демонстрации заветной «эскадронной» бляхи.

– Почему здешние местные жители – такие неопрятные, грязные и зачуханные? – тихонько ворчала под нос Инни, немного помешанная на чистоте и тщательном соблюдении личной гигиены. – Одеты в какие-то драные и неаппетитные лохмотья. Живут в крошечных строениях самого непрезентабельного и подозрительного вида. Все детишки чумазые – до полного неприличия. Везде и всюду бегают тощие, пархатые и блохастые собаки…. Кошмар сплошной и законченные, не имеющий никаких членораздельных оправданий. Считаю, что за такое вопиющее безобразие надо сечь розгами, предварительно-вымоченными в насыщенном соляном растворе, жалости не ведая…. А не навести ли нам некоторые справки? – обратилась к индейскому вождю с чередой вопросов на испанском языке, а после завершения краткого диалога сообщила: – Удивительное дело, но здешний префект уверяет, что мы – первые бледнолицые люди, посетившие Перунью в текущем году. Очень и очень странно…. Может, мы тянем очередную пустышку, и на развалинах древней крепости сейчас никого нет? Вообще, никого? Или же осторожные и предусмотрительные фигуранты, действительно, прибыли к Кельчуа с чилийской стороны? Ладно, будем надеяться на последнее предположение…

Ещё около часа ушло на сборы, то есть, на размещение дорожных вещей и различных припасов в просторные брезентовые мешки, и на закрепление означенных мешков на спинах сонных мулов.

– Может, слегка перекусим? – предложил Роберт. – Время-то, как раз, обеденное.

– Принимать пищу в такой вопиющей и безобразной антисанитарии? За кого, милый, ты меня принимаешь? Спешно и без малейшего промедления выходим на маршрут. Без малейшего, я сказала. Пока не подхватили здесь какую-нибудь злую инфекционную заразу…. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Где здесь что-нибудь деревянное? Стук-стук-стук…

Вслед за караваном путешественников увязалась пёстрая и шумная толпа провожающих, состоявшая, в основном, из чумазых полуголых ребятишек и разномастных беспокойных псов.

– Давай, любимый, я пойду впереди нашей походной колонны? – взмолилась мнительная Инэс. – Мне как-то неуютно – среди этих тощих и голодных собак. Как бы ни покусали, не дай Бог, конечно…. Кстати, высоченные и заснеженные горы приближаются – такое впечатление – с каждым пройденным шагом.

– Хочешь возглавить авангард? Возглавляй, не вопрос, – согласился Роберт. – А я тогда стану замыкающим и буду усердно подгонять наших неторопливых мулов…

Впрочем, сопровождающие вскоре отстали. Примерно через полтора километра узкая тропа привела путников к высокому камню прямоугольного сечения, грани которого были щедро испещрены – от самой земли до двухметровой высоты – неведомыми письменами-иероглифами.

За этот камень, словно бы натолкнувшись на невидимую преграду, индейские детишки и псы не пошли. Более того, они, помявшись несколько секунд, дружно развернулись и неторопливо отправились в обратный путь – к родной деревне.

– Что это с ними приключилось? – удивилась Инни. – Словно бы чего-то испугались…. Чего конкретно?

– Я думаю, что неких однозначно-недобрых предупреждений, выбитых на данном гранитном валуне, – поправляя на плече ремешок охотничьего карабина, невесело хмыкнул Роберт.

– И что же там – по-твоему – написано?

– Например: – «Направо пойдёшь – всех мулов и лошадок потеряешь. Свернёшь налево – будешь голодать целую неделю, или даже две. А если отправишься прямо, то обязательно попадёшь в мохнатые лапы к голодному и безжалостному людоеду…».

– А нам куда надо? – нахмурилась жена. – Ты, надеюсь, уже сверился с картой?

– Прямо, красавица черноволосая. Сугубо – прямо….

Караван, состоявший из трёх гружёных мулов и двух людей, проследовал за приметный камень.

Вокруг резко стемнело, температура окружающего воздуха заметно понизилась.

– Как-то немного страшновато, – останавливаясь, призналась Инэс, шагавшая первой. – Можно даже предположить, что мы – по мановению волшебной палочки злой феи – оказались в другой, слегка неприветливой и мрачноватой стране. То есть, в ином климатическом поясе.

– Просто над нами нависают серьёзные и величественные горы, – пояснил Роберт. – Солнышко – в плановом порядке – скрылось за юго-восточным горным хребтом, вот и похолодало немного. Подожди, любимая, я сейчас достану из брезентового мешка тёплые свитера, выделенные нам предусмотрительным князем Голицыным…. Кстати, предлагаю не тратить времени на обед. Поедим уже поздним вечером, когда разобьем крепкий лагерь для предстоящей ночёвки. Как ты? Не против? Молодец, настоящая путешественница…

Примерно через десять-двенадцать минут отряд вошёл в узкую и извилистую долину, наполненную тревожной тишиной и призрачной белёсой дымкой. Под каблуками армейских ботинок и массивными копытами мулов тихонько поскрипывала мелкая чёрная галька. Впрочем, чуткое горное эхо, откровенно глумясь над путешественниками, временами превращало этот тихий скрип в громкий и противный визг, разносившийся – как казалось – по всему ущелью.

«Плохо это, братец», – всерьёз запечалился осторожный внутренний голос. – «Теперь о наших перемещениях известно всем живым существам, обитающим в этих первобытных местах…. Неуютная долина, надо признать. Очень сырая – через каждые пятьдесят-семьдесят метров со склонов стекают-спускаются крохотные ручейки, образуя глубокие мутные лужицы. Да и воздух здесь специфичный: слегка горьковатый и непривычно-плотный…. Наверное, это из-за местных растений, густо-покрывающих склоны ущелья: разнообразные амариллисы, высокие фиалковые деревья, разлапистые кусты дурмана. Как бы – незаметно для самого себя – не впасть в состояние коварного наркотического опьянения…. Впрочем, как утверждает наша географическая карта, очень скоро данное ущелье резко пойдёт вверх. Следовательно, и местная флора с фауной изменятся. Да Бог, в лучшую сторону…».

За четыре с половиной часа они, преодолев порядка двадцати двух километров, выбрались на ровную, поросшую пышной травой площадку, через которую протекал звонкий ручеёк.

– Здесь и заночуем, – решил Роберт. – До наступления ночи осталось ещё часа полтора. Конечно же, можно прошагать дополнительные полтора-два километра. Но встретится ли нам ещё такое идеальное место для ночлега? С сочной травой для наших мулов и чистейшей питьевой водой? Всё, решено, привал…. Значит так, отважная и безумно-симпатичная путешественница. Сейчас я освобожу мулов от поклажи и отправлю оголодавших животных на свободный выпас, а после этого поставлю палатку. Ты же, родное сердечко, собирай сухие дрова, разжигай яркий костерок, кипяти в котелке воду и заваривай чай. А ещё наделай, пожалуйста, побольше бутербродов с копчёной колбаской и куриным паштетом. Да и баночку с маринованными сосисками вскрой. Лишней не будет…

Ужин – он же поздний обед – удался на славу, и зверский голод был успешно утолён.

Печально догорал пограничный (между летом и осенью), аргентинский закат, зависнув над высоченной горной цепью Анд загадочным малиновым заревом-маревом.

– А что это за тёмно-серый дымок поднимается-клубится над далёким перевалом? – вяло махнув рукой в южном направлении, умиротворённым и бесконечно-усталым голосом спросила Инни. – Стоянка местного индейского племени?

– Сомневаюсь, – широко зевнув, ответил Роберт. – Это, возможно, дымит маленький и безобидный вулканчик. А, может быть, и большой, то есть, взрослый вулкан. Только очень ленивый, равнодушный и сонный…

– Ну, и пусть себе дымит…. Любимый, давай, уже завалимся спать? А то у меня глаза – сами собой – слипаются…

Роберт галантно проводил жену до палатки и помог ей забраться в спальный мешок, после чего вернулся к походному костерку – выкурить перед сном заключительную сигаретку.

Сиреневые вечерние сумерки – тем временем – сменились угольно-чёрной бархатистой ночью. Высокое небо – почти сразу – покрылось неправдоподобно-яркими и крупными звездами, возглавляемыми непревзойдённым и великолепным созвездием Южного Креста и круглой бледно-жёлтой Луной.

– Красиво, конечно, – умело прикуривая от тёмно-розовых углей костра, тихонько пробормотал Роберт. – Только красота эта какая-то тревожно-задумчивая, не обещающая – на ближайшее время – тихой и спокойной жизни.

Где-то на северо-западе, словно бы соглашаясь с этой нехитрой философской сентенцией, тоскливо и тревожно завыли волки…