Текст книги "Ремарк и миражи"

Глава десятая
Погоня

– Бах! Трах! Ба-ба-х-х-х…

«Какое же громкое, звонкое и «долгоиграющее» эхо живёт в здешних трущобах», – восхитился непоследовательный внутренний голос. – «Запросто можно офигеть. Наверняка, отголоски этой стрельбы были слышны и на автомобильной стоянке. Нехорошо, право слово, получилось. Так можно и внимание местных правоохранительных органов привлечь, чего, честно говоря, не хотелось бы…. Всю пистолетную обойму выпустил? Хвалю. Срочно замени на новую. А, вот, стрелять пока больше не надо. Ни к чему. Нет никаких силуэтов в злосчастном окошке третьего этажа…. То ли убежал наш незадачливый стрелок в чёрной маске. То ли, словив меткую пистолетную пулю, упал-свалился на пол…. Проверить бы надо. А?».

– Надо, конечно, – поднимаясь на ноги, согласился Роберт. – Кто бы спорил…. Только, вот, как это сделать? Парадной нет. Водопроводные трубы отсутствуют…. Ага, кажется, между «четырнадцатым» и «шестнадцатым» домами имеется арка. Попробуем, понятное дело, перебраться на противоположную «домовую» сторону…

Минут через семь-восемь он добрался до нужной квартиры на третьем этаже, дверь которой оказалась распахнутой настежь. Добрался, перевёл сбившееся дыхание и, методично поводив пистолетным стволом по сторонам, расстроено подытожил:

– Сбежал, гнида штопанная. Причём, судя по отсутствию кровавых пятен на полу, целым и невредимым. Жаль, конечно…. Получается, что наша встреча с Барракудой-младшим уже состоялась? То бишь, завершилась с ничейным счётом? Хм, интересное кино. Ладно, будем трогаться в обратный путь…

Роберт, крепко прижимая пальцами левой руки носовой платок к ране на правом плече, тронулся, а его неугомонный внутренний голос тут же, не теряя времени даром, приступил к тщательному «разбору полётов»: – «Это что же такое у нас получается, а? Элементарная подстава? Она самая, век пива «Кильмес-Кристаль» не пить…. Кто её организовал? Безусловно, разыскиваемый маньяк…. Естественно, возникают вопросы по его личности? Понятное дело, как же иначе…. Самый перспективный фигурант – Морис Мюллер, задержавшийся – якобы по важным и неотложным делам – на автомобильной стоянке. Ты, братец, направился к улице Симона Боливара, а он, старательно пригибаясь, переместился в правую сторону и припустил, что было духа, по параллельной улице. По дороге достал из тайника шляпу, маску и винтовку. Поднялся по бетонной лестнице на третий этаж, отдышался, прицелился и открыл огонь. Ничего хитрого…. Считаешь, что столичный репортёр слишком упитан и неповоротлив для того, чтобы осуществить такой резкий марш-бросок, а после этого отстреляться и сбежать? Причём, даже не бросив винтовку? Перестань, братец. В тихом омуте, как известно, черти и русалки водятся…. Хорошо, пусть Морис не лично стрелял в тебя, а нанял для этой цели специально-обученного киллера. Мол, всё спланировал, организовал, доставил потенциальную жертву на место, а сам скромно и дальновидно отошёл в сторонку. Чем, собственно, не вариант? Вариант, конечно же. Маньяки, они далеко не всегда действуют своими руками…. Как бы там ни было, но в обоих этих случаях сеньора Мюллера мы больше не увидим – обязан, по всем классическим законам и канонам жанра, смотаться и залечь на дно.… А если репортёра использовали, всё же, втёмную и он ничего не знал о готовящемся покушении? Если Морис, действительно, задержался возле парковки по безусловно-уважительной причине? Бывает, конечно…. Но где же он тогда? Почему до сих пор не появился? Вот, в чём вопрос…».

Он прошёл мимо серого трёхэтажного здания. Улица Симона Боливара закончилась. Впереди замаячили разноцветные крыши двух-трёх сотен машин, ожидавших своих хозяев и хозяек, посещавших торговые и развлекательные комплексы «нового» Бельграно.

Справа, на тёмно-буром картонном ящике из-под парагвайских апельсинов, восседал, беззаботно щурясь на блёкло-жёлтое солнышко, ободранный серый котяра.

– Вот, у кого не жизнь – а малина сладкая, – завистливо вздохнув, пробормотал Роберт. – Сидит тут, понимаешь, загорает. Ни забот тебе, ни хлопот…

– Мяу, – благостно откликнулся кот, мол: – «И тебе, путник проходящий, всего хорошего», – а через мгновенье добавил: – Мяу-у-у! – мол: – «Только ты, приятель, не расслабляйся – почём зря – раньше времени. Спектакль-то, тем временем, продолжается…».

– Хорошо, не буду. Спасибо, что напомнил…

Роберт, насторожённо оглядываясь по сторонам, подходил к пустынной автомобильной стоянке.

К пустынной?

Это точно. Разномастных машин наблюдалось – несколько сотен, а людей рядом с ними – единицы.

– О-у. У-у, – раздалось из-за угла кубического двухэтажного здания, сложенного из красно-бордового кирпича. – У-у. О-у…

«Судя по плоской крыше и многочисленным чёрным толстым проводам, отходящим от неё, данный домик является местной электрической подстанцией», – многозначительно хмыкнув, сообщил задумчивый внутренний голос. – «Что из того? Проходим, братец, мимо, не обращая никакого внимания на все эти дурацкие стоны. Очередная подстава, понятное дело. Не иначе. Себе дороже…. Что-что? Понял, не дурак…. Ну, сам смотри. Не маленький…».

Роберт, сбавив шаг, осторожно заглянул за угол красно-бордового здания. Заглянул и удивлённо присвистнул: на светло-зелёной травке лежал – в окружении вездесущих чёрно-угольных аргентинских сверчков – Морис Мюллер. Неподвижно, надо заметить, лежал. Безвольно разбросав руки-ноги в стороны и болезненно постанывая.

«Скорее всего, его ударили по голове вон той тяжеленой доской», – предположил после наспех произведённого осмотра быстрый на выводы внутренний голос. – «А до этого нашему репортёру под правый глаз поставили классический фингал и своротили нос на сторону. Ещё и его правая нога вызывает опасения, то бишь, торчит в сторону как-то неестественно…. Давай-ка, братец, подсуетись. По щекам похлопай клиента. Уши ему хорошенько разотри. За нос подёргай. Ещё – за что-нибудь. Вспомни, чему тебя учили – в своё время – во французском Иностранном легионе. Действуй, короче говоря…».

Через полторы минуты столичный аргентинский репортёр был приведён в чувство.

– Что такое? – открыв глаза и часто-часто моргая реденькими рыжими ресницами, непонимающе забормотал Морис. – О, как больно. Нога…. Это ты, Ремарк? Жив, значит? А я уже подумал – после отголосков стрельбы, долетавших со стороны улицы Боливара, – что больше не свидимся. Молодец, выкарабкался…. Ну, что и как там было?

Роберт коротко рассказал – про «что» и «как», а после этого поинтересовался:

– А тебя, бедолагу, кто так качественно отделал?

– Он, конечно же, – жалобно шмыгнул длинным носом рыжеволосый корреспондент. – Барракуда-младший. Сука злая и бестрепетная…. Наверное, увидел, как я отирался возле его машины. Вот и решил – проучить…

– Когда – решил проучить? До канонады выстрелов? Или уже после?

– Э-э-э…. После, естественно. У меня же с БМВ не сразу получилось: сперва пожилая пара подошла к соседней «Тойоте», потом (когда уже уличное эхо принесло отголоски выстрелов), какая-то белобрысая вертихвостка усаживалась в свою «Хонду»…. Сладил я дельце, и сразу же к тебе рванул. Тут и на Барракуду-младшего нарвался – вывалил-выскочил откуда-то справа. Словно чёртик из табакерки. Вывалил, и давай меня избивать. Бил и приговаривал, мол: – «Никогда не суй свой красный любопытный нос в чужие дела…». Больно-то как, Боже мой…. Похоже, гад уругвайский, правую ногу в голени мне сломал. Кигбоксёр хренов…

– Какое «дельце сладил»? – уточнил Роберт. – В какие дела нельзя совать «свой красный любопытный нос»? И с какой целью ты, добрый молодец, отирался возле БМВ Барракуды?

– Сейчас расскажу…. А где, кстати, мой портфель? Тёмно-коричневый такой?

– Вон, в трёх метрах валяется.

– Слава Богу, – облегчённо выдохнул Мюллер. – Значит, не всё ещё потеряно…. Возьми, Ремарк, его в руки. Открой. В одном из отделений должен быть чёрный планшет…. Нашёл? Давай его сюда…. Так-с, нажимаем на эту красную кнопку. Запоминай…

– Зачем мне – запоминать?

– Ты же хочешь – «достать» Барракуду-младшего? Ну, хотя бы для того, чтобы вдумчиво поговорить с ним? Допросить и окончательно прояснить сложившуюся ситуацию?

– Хочу, не вопрос.

– Вот, тогда и запоминай…. Итак, я нажал на крайнюю кнопку. Что ты видишь?

– Э-э-э…. На экране дисплея появилась какая-то карта. Судя по всему, некие городские районы. А в правом верхнем углу экранчика медленно-медленно ползёт крохотная светло-жёлтая точка.

– Это – Буэнос-Айрес. А мы с тобой сейчас находимся вот здесь. Почти в центре экрана.

– Подожди-подожди, – восторженно хмыкнул Роберт. – Это что же получается? Ты установил на днище машины Барракуды – «жучка»?

– Это не «жучок», а «маячок», – горделиво улыбнувшись, поправил Морис и тут же скривился: – Больно-то как! Бедная моя ноженька…

– Потерпи, сейчас я вызову «Скорую».

– Я и сам её вызову. Мобильник-то при мне…. Держи, Ремарк, ключи от машины. Догоняй эту уругвайскую гадину. Бак в машине заполнен горючим под самую завязку. Надолго хватит. Словно бы предчувствовал что-то, когда утром заезжал на заправку.

– Спасибо, конечно.

– «Спасибо», как известно, совсем и никак не булькает. Потом проставишься – в «Милонге». И добытой информацией поделишься – в стопроцентном объёме.

– И проставлюсь, и поделюсь, – забирая брелок с ключами, пообещал Роберт. – Штатским гадом буду…. Так я пошёл?

– Стой, у тебя же кровь – на правом плече. Обязательно надо перевязать рану. Снимай свою курточку…. А теперь отрывай рукава у моей рубашки. Она льняная, то, что надо в таких случаях…. О, да у тебя и стилет имеется. Запасливый, однако. Одобряю. Присаживайся на корточки и отрезай…. А теперь давай рукава мне…. Раз, два. Теперь второй…. Готово. Всё, Ремарк. Приступай к погоне. Больше не задерживаю…. Зачем нужны другие красные кнопки на планшете? Для смены масштаба карты. Её, кстати, можно «гонять-двигать» туда-сюда с помощью вот этой чёрной клавиши. И вверх-вниз, и влево-вправо. Ну, удачи тебе, «маньячный» инспектор…

Роберт, бросив джинсовую куртку на заднее сиденье автомобиля, занял водительское место, пристроил чёрный планшет на автомобильной «торпеде» и принялся – с помощью красных кнопок и чёрной клавиши – знакомиться с обстановкой.

«Машина беглеца приближается к городской окраине», – принялся увлечённо комментировать азартный внутренний голос. – «Причём, и аэропорт, и морской порт расположены строго в противоположной стороне…. Значит, Барракуда-младший не собирается «делать ноги» в родимый Уругвай? Интересный, надо признать, поворот…. Надо догонять. Обязательно…. Жаль, братец, что ты города совсем не знаешь. Как бы – ненароком – не заблудиться. Ладно, заводи мотор. Поехали, благословясь. Будем разбираться уже по ходу дела…. Кстати, а Морис Мюллер оказался настоящим молодчагой. Здорово придумал с этим «маячком». А ты, морда, его подозревал – во всех грехах тяжких. Мол, маньячина позорная…. На одного подозреваемого стало меньше – уже хорошо. В том смысле, что совсем даже и неплохо…. Э-э, что творишь-то? Аккуратней рули, деятель белобрысый! Нам сейчас не с руки – попадать в аварию…».

– Легко сказать – «аккуратней», – нервно орудуя баранкой и постоянно поглядывая в зеркала заднего и бокового вида, проворчал Роберт. – Уличное движение здесь – не приведи Бог. В том плане, что кошмар сплошной, плотный и долбанный…. Аргентинские же водители, вообще, уроды наглые и законченные. Всё подрезают и подрезают. А ещё сигналят и кулаки, обгоняя, показывают в боковые стёкла. Твари дешёвые. Торопыги озабоченные…. Что там у нас с фигурантом? Ага, жёлтенькое пятнышко окончательно переместилось за городскую черту. Уже легче. В пампе легче догонять, я имею в виду. Прорвёмся. Не впервой…».

Через двадцать пять минут он «прорвался»: шумный и беспокойный Буэнос-Айрес, наконец-таки, остался позади, а машина, свернув с многополосного автобана, покатила по пыльной просёлочной дороге.

«Красотища-то какая вокруг!», – восхищённо выдохнул впечатлительный внутренний голос. – «Что это такое, братец?».

– Аргентинская пампа, надо полагать. Что же ещё? – легкомысленно хмыкнул Роберт. – Сплошные холмы, холмики и прочие неровности рельефа. Овраги и овражки. Долины и долинки. Лощины и лощинки. Заросли высоченного чертополоха. Колючий кустарник. Светло-жёлтая пыль. Лёгкая туманная дымка у горизонта. Бездонное голубое небо над головой (и над машиной), в котором величественно кружат, почти не шевеля крыльями, огромные орланы…. Ага, по ближайшей лощине передвигается большое стадо каких-то крупных животных. Может, это местные, насквозь дикие антилопы? Нет, похоже, обыкновенные бычки и коровы. Вон и конный пастух нарисовался…. Оно и понятно, ведь Аргентина является мировым лидером по производству говядины. Условия здесь – для выращивания различных парнокопытных – идеальнейшие. Тёплые коровники не нужны, сена и силоса на зиму заготовлять не надо. Скот питается, набирает вес и размножается сам по себе, находясь на подножном корму. Так что, по моему частному мнению, в благословенной аргентинской пампе кто угодно может стать успешным и эффективным фермером…. А ещё здесь очень много белого и голубого. Голубое небо, белые облака, светлая-светлая даль. Бело-голубая страна. Теперь-то понятно, почему у Аргентины именно такой флаг – бело-голубой и полосатый…

Прошло полтора часа. Старенький светло-голубой «Линкольн», ловко петляя между холмами и оврагами пампы, ехал – с приличной скоростью – по пыльной просёлочной дороге.

В кабине было душно. И царапина на правом плече, оставленная пулей неизвестного типа в чёрной маске, слегка саднила.

– Чёрт знает что, – непринуждённо управляясь с автомобильной баранкой, ворчал под нос Роберт. – Приоткрываешь автомобильное окошко – тут же в салон набивается едкая светло-жёлтая пыль: чихать замучаешься. Закрываешь – вязкая духота наваливается. Бред законченный и бредовый…. Плечо? Рана-то ерундовая, пуля по касательной прошла. И повязку журналист наложил дельную, кровь давно уже остановилась. Только ссадину надо было протереть – перед перевязыванием – хотя бы перекисью водорода. А ещё лучше – хлоргексидином. Ладно, отложим на потом…

Он покосился на экран планшета, закреплённого над автомобильной «торпедой» и недовольно поморщился: светло-жёлтая «засветка» беглеца продолжала медленно-медленно ползти (на самом деле – ехать со скоростью свыше девяноста километров в час), на северо-запад. Расстояние между машинами оставалось прежним – на уровне двадцати пяти-шести километров.

Раздалась мелодичная трель. Номер звонящего абонента на экране мобильника так не высветился.

– Ремарк на связи, – недоумённо пожав плечами, Роберт поднёс к уху тёмно-синий мобильник.

– Приветствую вас, инспектор! – известил бодрый мужской голос. – Как дела? Как дорога? Пыль с духотой не донимают?

– Терпимо…. Итак?

– Вам привет от Танго.

– Хм, у вас, милейший, солидные рекомендации. Ничего не скажешь. Тем не менее, представьтесь.

– Алекс Никоненко. Армейское прозвище – «Никон».

– Запомнил. И по какому вопросу вы меня беспокоите?

– Может, амиго, чисто для начала, перейдём на нормальный стиль общения?

– На какой же?

– А на солдатский.

– Перейдём, не вопрос, – продолжая крутить-вертеть автомобильную баранку одной рукой, согласился Роберт. – Итак, чего надо?

– Предупредить хочу.

– Так предупреждай. Слушаю.

– Не знаю, зачем ты гонишься за геологами…

– За геологами?

– Вернее, за двумя симпатичными геологинями среднего возраста, следующими к своему полевому лагерю на нежно-лазоревой «Мазде», – насмешливо хохотнув, уточнил собеседник. – Короче говоря, прекращай это бесполезное и опасное мероприятие.

– Почему – опасное?

– Примерно через двенадцать километров просёлок, по которому ты сейчас едешь, будет пересекать другая дорога. Вот, на этом перекрёстке тебя и поджидает засада. Киллер уже припарковал автомобиль за ближайшим холмом, а сам – с охотничьим карабином в обнимку – залёг в густых зарослях чертополоха.

– Откуда знаешь?

– От пархатого и ободранного ливийского верблюда. Останови машину, выйди и посмотри в небо.

Роберт так и сделал. А задрав голову, непроизвольно улыбнулся: прямо над ним летел-парил мотодельтаплан…

«Данный одноместный летательный аппарат, судя по характерной форме крыла, американского производства», – определил навскидку подкованный в техническом отношении внутренний голос, – «Оснащён сорокасильным движком. Отличная штуковина – компактная, манёвренная и лёгкая в управлении…».

– Ну, теперь, надеюсь, всё ясно? – насмешливо хохотнул в мобильнике голос Никона.

– Ясно…. Значит, впереди меня едет не чёрный БМВ, а лазоревая «Мазда»?

– Нежно-лазоревая, приятель…. Мы, кстати, несколько лет тому назад пересекались с тобой. Правда, лично так и не познакомились.

– Где – пересекались? – насторожился Роберт. – И по какому, собственно, поводу?

– По насквозь военно-полевому, конечно же. Где? А на алжиро-ливийской границе. Ты тогда во французском Иностранном легионе армейскую лямку тянул. А я – в специальном «ооновском» корпусе. Коллеги и братья по оружию, образно выражаясь…. Ну, чего молчишь, инспектор?

– Да что-то частенько – в последнее время – русские встречаются на моём жизненном пути. И, что характерно, либо армейские офицеры, либо шпионки патентованные…

– Спасибо тебе, Ремарк.

– За что?

– Не за «что», а за «кого», – поправил пилот мотодельтаплана. – За моего тёзку Тихонова, которому – не без твоей помощи – удалось сбежать из австралийского сумасшедшего дома[16]16
  Об этом эпизоде рассказывается в романе – «Ремарк и оригами».


[Закрыть].

– Какая там помощь, – засмущался Роберт. – Так, косвенная насквозь. Само собой получилось.

– Тем не менее. Всё равно – спасибо.

– Всегда – пожалуйста. Обращайтесь, ежели что. Солдат солдата в беде никогда не бросит…. Кстати, Никон. А к какой…э-э-э, к какой спецслужбе ты – на данный момент – имеешь отношение? К аргентинскому «Эскадрону смерти»?

– К нему самому, – непонятно усмехнулся собеседник. – Но только краешком, так сказать. Просто попросили помочь. Вот, и помогаю. Чисто по-супружески. Не более того.

– То есть, ты являешься мужем Мары Сервантес?

– Есть такое дело. К чему скрывать?

– Поздравляю, конечно, – уважительно вздохнул Роберт. – А какие у нас дальнейшие планы? Что мне, к примеру, делать? И как быть с киллером?

– За субчиком с карабином ребятки уже выехали. Спеленают, как миленького…. А не желаешь ли, Ремарк, потолковать немного? Обменяться, так сказать, мироощущениями?

– Желаю, не вопрос…. Куда мне ехать?

В трубке отчаянно затрещало, но примерно через минуту бодрый голос Никона вернулся и, откашлявшись, сообщил:

– Попал в восходящий воздушный поток. Извини – за прерванный разговор. Ничего страшного, аппарат уже выправился…. Значит так. Сейчас поворачиваешь направо и следуешь прямо по пампе, строго перпендикулярно – относительно просёлка. Через три километра с небольшим выедешь на двухполосную асфальтовую дорогу. Вот, и дуй по ней – в правую сторону и до самого упора. Минут через пятнадцать-семнадцать он и будет. Талар…

– Что это – Талар? – спросил Роберт.

– Городишко такой. Уютный, тихий и безопасный. Проедешь мимо здания городской ратуши и католического собора. В квартале от собора увидишь длинное трёхэтажное здание с просторной летней верандой. Это – местная гостиница с очень приличным рестораном, который располагается на первом этаже. Да и упомянутая летняя веранда к нему относится. Вот, там и паркуйся, поднимайся по лесенке на веранду и, ни в чём себе не отказывая, обедай. Через некоторое время и я туда подойду. То есть, сперва приземлюсь на таларском аэродроме, закачу мотодельтаплан в ангар, а уже потом и подойду…. Лады?

– Лады.

– Тогда – до встречи. Роджер…

Мотодельтаплан, лихо заложив широкий полукруг, направился на восток.

– Значит, и «Эскадрон», обещанный Танго, проявился-объявился, – негромко прокомментировал Роберт. – Реально помогут? Или же ограничатся пустой болтовнёй на общие темы? Поживём – увидим…. А какой же здесь необычный воздух! Натуральная амброзия. Хрустальный, пахнет диким мёдом, колодезной водой и безграничной свободой. Птичий щебет долетает практически со всех сторон сразу. Серо-лиловые горбатые холмы у самого горизонта, тонущие в молочной утренней дымке. Красотища – неописуемая…

Он забрался в автомобиль, захлопнул дверку, завёл мотор и, плавно надавив подошвой ботинка на педаль газа, резко повернув руль.

«Линкольн», уверенно съехав с просёлочной дороги, покатил по пампе на северо-восток.

«А ведь, братец, мы с тобой поторопились – с далеко-идущими выводами», – известил вкрадчивый внутренний голос. – «Это я Мориса Мюллера имею в виду. Мол, молодчага, красавчик и дельный помощник? Ну-ну. Надо будет потом, по приезду в Буэнос-Айрес, потолковать с этим репортёришкой. В том смысле, что Душу из него, морды краснолицей, вынуть. Причём, без наркоза…. Сломанная нога? Не факт. Умело притворялся и дурочку ломал. Фингал под глазом? Сам себе, подобрав с земли булыжник, и поставил. Дело-то, в общем, не хитрое…».