Текст книги "Путь к последнему приюту"

«Шпионская» подготовка растянулось на несколько часов. Поэтому они покинули гостеприимный фамильный замок Кенигсмарков уже ближе к вечеру.

То есть, слегка перекусили, душевно распрощались с Густавом и Гертрудой, загрузили в просторные багажники двух вызванных такси компактные чемоданы и дорожные баулы, расселись по местам и покатили к ближайшему шведскому городку Лулео, рядом с которым располагался региональный дископорт.

Когда машины отъехали метров на сто пятьдесят, Егор, находившийся в замыкающей машине, обернулся, взглянул в заднее автомобильное стекло и восторженно прокомментировал про себя: – «Замечательное, надо признать, сооружение. Это я охотничий замок Кенигсмарков имею в виду. Большой, но, вместе с тем, очень компактный и симпатичный. Сложен из толстенных, почерневших от старости сосновых брёвен, и украшен многочисленными башенками-бойницами. Да и расположен он в очень красивом и живописном месте. То бишь, в классическом столетнем бору, в котором – между пышными белоснежными мхами – задумчиво шумят на ветру шикарные корабельные сосны. Причём, над весёлым водопадом, с грохотом низвергающимся в бездонное ущелье. Романтика законченная, махровая и беспредельная, короче говоря…. Эх, погостить бы здесь с недельку. На охоту сходить, пятнистую форельку половить в здешних быстрых ручьях, боровиков, неторопливо бродя между пышных белых мхов, пособирать…. Ладно, может, в следующий раз. Может, в следующий раз…».

Лулео оказался городком, отнюдь, не маленьким, наверное, на двести-триста тысяч жителей.

Егор увлечённо пялился в боковое автомобильное окошко, с интересом рассматривая мелькавшие длинные буковые аллеи, обширные скверы, вычурные цветники, прямые улочки и кривые переулки. Над узкими булыжными мостовыми таинственно нависали, слегка приглушая дневной свет, старинные, массивные и коренастые дома.

«Красиво, конечно», – проворчал сварливый внутренний голос. – «Спора нет. А ещё и очень чисто. Прямо-таки, неправдоподобно чисто…. Впрочем, и в том, прежнем Мире, шведы славились своей аккуратностью и врождённой любовью к идеальному порядку…. Бог даст, братец, мы потом и с «другими» Швециями познакомимся, как и полагается записным Странникам. Сравним, что называется…».

Дископорт же особого впечатления не произвёл.

– Обычный «наш» среднестатистический аэропорт, – охотно поделился со старшим братом своими впечатлениями разговорчивый Лёха. – Только на лётном поле – вместо самолётов и вертолётов – расположились «летающие тарелки»: и цельные диски, и диски с выступающими по центру «кабинками»…. Цвета корпусов летательных аппаратов? Самые разные, как и полагается. Есть и серебристые, и тёмно-серые, и фиолетово-сиреневые. Да и диаметры разнятся: от десяти-одиннадцати метров до тридцати-сорока. В зависимости от количества посадочных мест, надо думать…. Кстати, можно сделать одно смелое и нетривиальное предположение – относительно природы появления в нашем с тобой прежнем Мире дискообразных НЛО. Излагаю. Этот конкретный Мир «проходит» (параллельно, понятное дело), где-то совсем рядом с «тем». Время от времени случаются-происходят так называемые «пробои». Например, в электромагнитных планетарных полях. Вот, здешние виманы и «проявляются» – на короткое время – «там»…

Им достался светло-сиреневый «тридцатиметровый» дисколёт, рассчитанный на тридцать восемь посадочных мест (не считая двух пилотов и одной весьма сексапильной стюардессы).

Чуть слышный гул. Взлёт. Уверенный набор высоты. Плавный, без единой «воздушной ямы», полёт. Комфортная посадка.

В Стокгольме беглецы пересели уже в «семидесятиметровую» серебристую виману, на которой и прибыли в ирландский Шаннон.

– Ничего себе – дископорт, – восторгался неугомонный Лёха. – Воистину, огромный и бесконечный. В таком заблудиться – раз плюнуть…

Сглазил, конечно же, заблудились. Но потом, всё же, вовремя сориентировалась, и успели-таки (буквально за пять-шесть минут до отлёта), занять места в «стопятидесятиметровом» летательном аппарате, рассчитанном чуть ли не на восемьсот пассажиров.

Успешно приземлились (после почти семичасового перелёта), в венесуэльском Каракасе, пересели в «сорокаметровую» благородно-серую виману и вскоре прибыли в бразильский городок Сантарен, конечную точку их воздушного маршрута.

Дископорт Сантарена оказался откровенно-бедным и неказистым, а рядом с ним наблюдалось кочковатое жёлто-зелёное травянистое поле, по которому преспокойно разгуливало огромное стадо, состоящее из буро-чёрных упитанных коров и низкорослых бело-пёстрых коз.

– Ерунда какая-то, – покинув виману, с интересом задёргал крыльями носа Лёха. – Остро и однозначно пахнет сибирским Туруханском. Мы в нём побывали прошлым летом, во время цирковых гастролей…. Чем конкретно пахнет? Затхлостью, пылью, тоской и полной безнадёгой.

– Ничего странного, милый, – понимающе вздохнула Ванда. – Наверное, все глухие провинции этого Мира (да и всех прочих Миров), характеризуются схожими печальными ароматами…

Вещей с собой у путников было совсем немного. Поэтому они, не дожидаясь носильщиков, успешно перебрались через кочковатое жёлто-зелёное поле и вскоре отыскали маленькую гостиницу с облупленными стенами, располагавшуюся в тени развесистой тропической сейбы.

Отыскали, заселились и отправились на завтрак.

– Совершенно обычная еда, – изучив местный «шведский стол», сообщила Ванда. – Белый хлеб с жёлтым крестьянским маслом, плоские кукурузные лепёшки, румяный омлет из утиных яиц с мелко нарубленной зеленью и кусочками копчёной курятины, ветчина из мяса индюшки, козий сыр, яблочный и апельсиновый сок…. Хм. А я-то надеялась увидеть что-нибудь экзотическое. Например, жаркое из молоденького аллигатора. Или же обезьяньи мозги, запечённые на жарких углях костра…. Кстати, а каковы наши дальнейшие действия?

– До здешнего «опорного пункта» нам предстоит добираться уже автотранспортом, – накладывая в свою тарелку всякого и разного, пояснил Егор. – Поэтому сегодня нам предстоит сделать два важных дела. Во-первых, обзавестись парочкой надёжных машин. А, во-вторых, закупить всё необходимое для серьёзного похода (как с автомобильной частью, так и с пешей), который может растянуться на несколько суток. Как то: походную одежду и обувь, брезентовые палатки, спальные мешки, накомарники, запас продовольствия, пластиковые канистры для питьевой воды, примуса, работающие на сжиженном газе, мачете, антимоскитный спрей, ну, и так далее. Поэтому сразу после завтрака разделяемся на две мобильные группы и приступаем к выполнению поставленных задач. А завтра утром, Бог даст, стартуем…

С приличными машинами в Сантарене было совсем плохо, то есть, практически никак. В том плане, что попадались лишь сплошные развалюхи, каждая из которых уже прошла по местным раздолбанным просёлкам не одну сотню тысяч километров и состояла из деталей автомобилей самых различных марок. Путь предстоял дальний, поэтому хотелось обзавестись хотя бы мало-мальски надёжной техникой. И только уже под вечер Егору удалось приобрести по сходной цене два стареньких японских внедорожника в визуально-приличном состоянии – на непривычно-широких, явно «неродных» колёсах.

И Лёха, возглавлявший вторую группу, справился со своей миссией «на отлично»: всё необходимое для предстоящего похода было закуплено, доставлено и даже упаковано-разложено по непромокаемым брезентовым мешкам.

– Одно плохо, – всерьёз печалился младший брат. – С мясными консервами у них тут бедновато, сплошная индюшка и курятина. Ни тушёной свинины тебе, ни говядины. А так-то что, к старту всё готово…

И утренний старт (естественно, после сытного и плотного завтрака), состоялся.

Первые три с половиной часа машины, одна за другой, бодро ехали вдоль обрывистого берега реки Тапажос – по вполне даже приличной асфальтовой дороге.

– Ничего себе, речка! – уважительно комментировала с заднего сиденья Лана. – В ширину порядка двух километров будет. Как считаешь, Чингиз? Может, и два с половиной. И течение достаточно сильное, вон, смотри, водовороты какие мощные идут – один за другим…. Буро-кофейные воды упорно и настойчиво тащат к Атлантическому океану ветки кустарников, целые стволы взрослых деревьев, вывороченные с корнем, обломки каких-то деревенских строений, а также разбухшие трупы неопознанных животных и птиц. Надо полагать, что в верховьях данной реки недавно прошли сильные тропические ливни…

А когда было преодолено порядка двухсот тридцати километров, Егор, вспомнив информацию, почерпнутую из компьютера своего «аналога», резко повернул руль джипа налево, сворачивая на узкий просёлок.

Тут-то оно и началось: едкая жёлтая пыль, красно-коричневая неровная дорога, ямы и рытвины, нестерпимая жара. Ещё через полтора часа из выпуклой чёрной тучи, взявшейся из неоткуда, пошёл сильный, совершенно-отвесный дождь, вскоре преобразовавшийся в крупный град…

«Ничего, прорвёмся», – ловко управляясь с автомобильной баранкой, подбадривал сам себя Егор. – «И не по таким гадким дорогам доводилось ездить. Ерунда ерундовая…. Хорошо ещё, что через джунгли пока не требуется продираться, едем вдоль границы с тропическим лесом, то приближаясь к его высоченной тёмно-зелёной стене, то вновь отдаляясь…».

Потом была ночёвка – сырая, промозглая, без костра. Невкусный ужин. Неохотные и вялые разговоры на отвлечённые темы, регулярно прерываемые криками-воплями неизвестных ночных зверей и птиц, обитающих где-то поблизости.

Уже перед самым отбоем Лёха, как бы между прочим, поинтересовался:

– Ну, как ты, брат? Все рабочие варианты перебрал? Остановился на каком-то конкретном?

– Выбираю, – невесело усмехнулся Егор. – Время, слава Богу, ещё терпит…

В семнадцать тридцать следующего дня они, преодолев очередной горбатый водораздел, въехали в крошечную деревушку с длиннющим и совершенно-непроизносимым индейским названием.

«Как и ожидалось – ничего особенного», – прокомментировал наблюдательный внутренний голос. – «Несколько десятков откровенных лачуг, перемешанных с таким же количеством хибар и хижин. Светло-жёлтая едкая пыль. Красно-коричневая земля, поросшая местами грязно-зелёной травой и колючим кустарником. Стадо худющих бело-серых коз с голенастым козлом во главе. Парочка хилых банановых рощ. Везде и всюду бродят-слоняются полуголые чумазые дети и облезлые блохастые собаки. Дыра дырой, короче говоря…».

Машины остановились на окраине деревни.

– Для чего мы приехали сюда? – невозмутимо зевнув, поинтересовался Хан.

– В этой деревне живёт проводник, знающий путь к Порталу, – ответил Егор. – Естественно, что он уже давно является тайным сотрудником Третьего департамента российской Тайной Канцелярии. Индеец из местного племени тупи, зовут Симоном. Он самый высокий в округе, под два метра ростом. На лбу имеет приметный рваный шрам.

– А он не насторожится? Не заподозрит тебя в…, во всяком?

– С чего бы это, вдруг?

– Ну, как же. Твой здешний «аналог», судя по всему, побывал у «выходящего» Портала несколько раз. Следовательно, он и самостоятельно, без посторонней помощи, может (то есть, мог), добраться туда…

– Не мог.

– Почему? – заинтересовался Угэдэй.

– Искомый Портал расположен на Индейском нагорье, которое – в свою очередь – окружено со всех сторон топкими Сизыми болотами, являющимися непроходимыми для «белого» человека. Даже если такой человек уже и перебирался через них в компании знающего индейского проводника. А пойдёт самостоятельно – обязательно и непременно утонет. Или же пропадёт без вести. Неоднократно проверено на практике.

– Понятно…. А, вот, сам Портал. Как Третий департамент узнал о его существование? Расскажешь?

– Что почерпнул из компьютера своего «предшественника», то и перерасскажу, – согласился Егор. – Индейцы племени тупи уже давно, ещё с незапамятных времён, знали о существовании этого Портала. Только почти им не пользовались. А, собственно, зачем, если он работает только «в одну сторону»? Так, только изредка отправляли туда закоренелых и законченных преступников, однозначно-заслуживающих лютую смерть. Чтобы руки – лишний раз – в крови не пачкать…. Следующий этап. Во второй половине прошлого века по первозданным джунглям Амазонии путешествовал русский дворянин Сундуков – известный путешественник и идейный чудак. Так вот, Судаков крепко сдружился с индейцами тупи, два полноценных года прожил в их племени и даже женился на младшей, любимой дочери их вождя. Ну, и каким-то образом узнал о «выходящем» Портале. А потом, оказавшись на Большой Земле, доложил по инстанции…. Короче говоря, после этого большую часть того племени (во время проведения специальной операции), уничтожили. Членов семьи вождя вывезли в Россию – в качестве заложников, которых, впрочем, содержат в весьма достойных условиях. А Симон, понятное дело, «отрабатывает» здесь – в роли эксклюзивного опытного проводника – за всех пленённых родственников…. Вот, такая непритязательная история. Как говорится, ничего личного, только высшие интересы государственные и не более того…. Поэтому нам означенный индеец Симон и понадобился: как утомлённым путникам в раскалённой туркменской пустыне – глоток холодной и спасительной воды…. Только, вот, как его отыскать? В какой конкретно халупе он проживает?

– Сейчас выясню, – пообещала Лана.

Она выбралась из внедорожника, подошла, не обращая ни малейшего внимания на отчаянно-тявкающих собак, к стайке меднолицых мальчишек-оборванцев и заговорила с ними. Дети внимательно слушали, приоткрыв рты, почтительно кивали взъерошенными черноволосыми головами и дружно тыкали грязными пальцами направо.

Лана, вежливо поблагодарив, развернулась и пошла назад. Мальчишки тут же, словно бы по чьей-то команде, разбежались в разные стороны. Собаки, выждав пару-тройку секунд, последовали их примеру.

– Что это с ними, жена? – поинтересовался Хан. – Так припустили, будто с Призраком свиделись.

– Не знаю, – скромно улыбнулась Лана. – Наверное, первый раз повстречались с «белой» женщиной, в совершенстве владеющей их родным языком…. Нам, кстати, направо. Разыскиваемый фигурант проживает (причём, совершенно один), в хижине, врытой в склон вон того пологого холма и украшенной тёмно-зелёной фанерной дверью…

Внедорожники остановились возле нужной полуземлянки.

– Ждите меня здесь, – велел Егор. – Один схожу на переговоры. Лично, так сказать.

Шрам на лбу рослого аборигена, действительно, оказался приметным: длинным, широким, извилистым и тёмно-тёмно-сизым.

– Давно не виделись, привет, – поздоровался на дурном английском языке Симон. – Что надо, гринго?

Егор, продемонстрировав светло-жёлтый жетон, поведал о своём жгучем желании – как можно быстрее добраться до Портала.

– Назови пароль, – невежливо сплюнув в сторону, потребовал индеец.

Егор назвал.

– Не годится, – злорадно усмехнувшись, заявил Симон. – Это – старый пароль. Назови-ка новый…. Не знаешь, бродяга?

– Э-э-э…. У меня же с собой – бляха «Золотого Странника».

– Одно другому не мешает. Инструкции, опять же. Назови новый пароль, и все дела…. Не знаешь? Тогда – иди.

– Куда?

– Куда хочешь, гринго. А когда узнаешь новый пароль – возвращайся. Буду с нетерпением ждать…

Глава шестнадцатая
Хоть немного, но продлите – путь к последнему приюту

Егор вернулся к джипам и рассказал соратникам-соратницам о неожиданном препятствии.

– Плохо дело, – состроив мрачную физиономию, загрустил Хан. – Что теперь делать? Ума не приложу.

– Пытать надо упрямого аборигена, – плотоядно оскалился Лёха. – По суровым и жёстким законам военного времени. Пока не согласится, морда бюрократическая, проводить нас к Порталу.

– А ты умеешь – пытать?

– Так себе. Только если теоретически…. Зато с нами – Егор Андреевич Петров, «грушник» заслуженный. Он-то, наверняка, и богатый практический опыт имеет…. Как же иначе?

– Алекс, прекрати немедленно! – возмутилась Ванда.

– Что – прекрати?

– Глупости и гадости говорить, вот что. Солдафон законченный…. Подружка, может, мы попробуем – уболтать принципиального туземца?

– Попробуем, – согласилась Лана. – Женская сообразительность – великая сила. Особенно, если вкупе со знанием основных аспектов практической психологии. Да и Угэдэя прихватим с собой – в качестве тайного оружия…. Чингиз, ты не против?

– Сходите, конечно, – помолчав секунд десять-двенадцать, величественно разрешил Хан. – Попытка, как известно, не пытка…

Женщины и ребёнок скрылись за тёмно-зелёной фанерной дверью.

– Как думаешь, брат, получится у них? – нервно сглотнув слюну, спросил Лёха.

– Не знаю, – по-честному признался Егор.

– А если, всё же, не получится? Что тогда будем делать? Пытать?

– Не знаю. Может быть…. Хотя в успех силового метода – лично мне – мало верится. Считается, что дикари и туземцы пыток почти не боятся. Мол, «внутренний стержень» у них очень крепкий, а упрямства – море разливное и бескрайнее.

– Это, смотря к каким пыткам, – в узких чёрных глазах Хана явственно обозначились-замерцали хищные ярко-жёлтые огоньки. – Я, вот, тоже, если смотреть правде в глаза, являюсь степным законченным дикарём. Так что, не понаслышке знаю – что к чему. Есть у меня в загашнике парочка забавных и хитрых штук-приёмов. Степных и многократно-проверенных…. Ежели что – лично займусь этим упрямым индейцем. Всех отгоню в сторону, чтобы не смущали, и займусь. Ещё посмотрим, кто из нас двоих является настоящим дикарём и туземцем. На деле проверим, у кого природной дикости больше. Мать его растак…

Только через тридцать пять минут тёмно-зелёная дверь широко распахнулась, и из хижины вышли – друг за другом – Ванда, Лана, ведущая за руку Угэдэя, и улыбающийся Симон.

«Странная и необычная у него улыбка», – отметил Егор. – «Чуть-чуть смущённая и какая-то…э-э-э, просветлённая, что ли…. И глаза изменились. Раньше были мрачными, равнодушными и холодными. А стали…. Какими – стали? Трудно сказать однозначно. Во-первых, значимо «потеплели», словно бы некая «внутренняя льдинка» растаяла. А, во-вторых, в них – чётко и однозначно – поселилась надежда…».

Подойдя, двухметровый индеец склонился в низком поклоне и монотонно забормотал:

– Прости, граф. Так получилось. Не подумал. Исправлюсь. Приказывай. Всё исполню.

– Проводи нас до…э-э-э, до Дырищи. Срочно.

– Когда?

– Сегодня, – поймав напряжённый взгляд брата, вздохнул Егор.

– Извини, граф, но сегодня не получится. Вещи надо собирать и паковать. Мулов забрать с пастбища.

– Сможем выступить завтра? С самого утра?

– Сможем, – заверил Симон. – На раннем рассвете…. А переночуете вы сегодня вон в той просторной полуземлянке, – небрежно махнул рукой вдоль склона. – Видите, жёлтое пятнышко? Это фанерная дверь – такого цвета. Деревенские индейцы беспокоить не будут. Там, рядом с входом, в землю Идол врыт. Изображает жестокосердного и безжалостного Бога Смерти. Его все местные жители боятся, как огня…. Только, Странники, вы пока здесь постойте. А я пойду, немного приберусь в хижине. Как всё будет готово – рукой махну. Тогда и подъезжайте…

Индеец ушёл.

– Ну, что там было? В полуземлянке? – горя от нетерпения, засуетился Лёха. – Рассказывайте, прекрасные амазонки. Рассказывайте. Не томите…. Почему он согласился проводить нас к Порталу, так и не услышав нового пароля?

– А мы его, собственно, и не уговаривали, – интригующе улыбнулась Ванда. – Сам предложил. В качестве элементарной благодарности.

– Не понял…

– В качестве искренней благодарности – за беседу душевную и за советы дельные.

– Сероглазка, заканчивай издеваться. Обижусь.

– Хорошо-хорошо, рассказываю…. Значит, вошли, поздоровались, и я завела разговор обо всём подряд. Сперва на языке племени тупи, потом перешла на диалекты «гавиан», «суруи паитер» и «зоро». Симон, естественно, качественно проникся и слегка расслабился. Ну, а когда Угэдэй заговорил на классическом «синта ларга», то и откровенно «поплыл». Тут и госпожа Степная – во всей своей красе – вышла на арену.

– Вышла, – невозмутимо подтвердила Лана. – А ещё и поделилась с фигурантом некоторыми профессиональными знаниями, приобретёнными в спецслужбах Мира «церковников». В частности, относительно ситуации с заложниками. Рассказала о возможных вариантах и о правильной линии поведения. А также дала парочку конкретных-конкретных советов на ближайшее будущее. Вот, собственно, и всё. Ничего хитрого…

– Каких ещё советов? – заинтересовался Егор.

– Мало ли…. У тебя, граф, кого-то из близких родственников взяли в заложники?

– Нет, слава Богу.

– Вот, когда возьмут, тогда и обращайся. В таких делах не существует универсальных рецептов. Для каждой конкретной ситуации нужно искать-подбирать конкретное, иногда даже уникальное решение…

Они проснулись – от звона старенького механического будильника – в кромешной темноте, рассвет ещё только приближался. Из-за ближайшей банановой рощицы доносились резкие вскрики беспокойных тропических попугаев, за тёмно-зелёной дверью хижины настороженно вздыхали-всхрапывали мулы, приведённые с вечера Симоном: приведённые, стреноженные и выпущенные на свободный ночной выпас.

– Поднимайтесь, граждане и гражданки, – подбадривал своих сонных спутников Егор. – Кто рано встаёт, тому, как известно, Бог даёт…

– Какой конкретно – Бог? – недоверчиво уточнил со своего спального места въедливый Хан. – И что, собственно, он даёт?

– Какой конкретно – не знаю. Будем надеться, что добрый, мудрый, справедливый и всемогущий…. Что он даёт? Сугубо надежду на счастливое будущее, что, согласитесь, совсем и немало. Вставайте, сони сонные…. Рота, подъём! Умываться, справлять естественные нужды и переодеваться в походную одежду! Господа мужчины, предлагаю пройти на выход, не будем смущать наших трепетных и скромных дам…

Потом они позавтракали, предварительно разогрев консервы на примусе, даже и горячим кофе себя побаловали.

Вскоре и Симон пожаловал: вежливо поздоровался со всеми, с Угэдэем раскланялся отдельно и тоже выразил желание – отведать кофейку.

– Угостим, не вопрос, – усмехнулся Егор. – Проходи, дружище. А почему ты налегке? Где вещи? Оружие?

– Где и всегда, – непонимающе передёрнул плечами индеец. – Ты же, граф, в курсе. Как и в прошлый раз – свернём к тайнику.

– Ну, да. Ну, да. К тайнику. Запамятовал, извини…. Что это ты так подозрительно и недоверчиво на меня уставился, словно не узнаёшь?

– Не узнаю. Совсем другой ты нынче, граф. Не ругаешься. Не обзываешься. Не дерёшься. Наоборот, извиняешься. Даже «дружищем» меня назвал, а не «уродом краснорожим». Странно это…

– И ничего странного, – запоздало нахмурился Егор. – Просто примеряю на себя новый «облик», под которым мне придётся работать – там…. Понимаешь? А если хочешь в зубы получить, то только скажи. Тут же отгребёшь по полной программе, не вопрос. Сразу узнаешь прежнего Живоглота.

– Не, граф, не надо, – доверчиво улыбнулся индеец. – Не меняйся, пожалуйста. Таким ты мне гораздо больше нравишься…

Отряд следовал по узкой каменистой тропе, змеящейся между длинными грядками, засеянными овощами-злаками, и высокими банановыми кустами. Ванда и Лана с Угэдэем на руках восседали на мулах. Мужчины же передвигались на своих двоих, ведя гружёных мулов в поводу. Первым выступал Симон, а Хан (с самым упрямым и своевольным мулом), замыкал походную колонну.

Взошло ярко-розовое солнце. На нежно-нежно-сиреневом небе не наблюдалось ни единого облачка. Заметно потеплело. С низких горбатых холмов, подступавших с юга-востока, начали медленно сползать-спускаться рваные космы молочно-белого тумана.

Прямо по курсу показалась тёмно-зелёная высоченная стена, со стороны которой – время от времени – долетали резкие, порой утробные и зловещие звуки.

– Что это такое? – вытянув вперёд крошечную ручонку, спросил Угэдэй.

– Джунгли, – ответила Лана. – Это такой тропический густой лес, который никогда не засыпает.

– А кто это там, в джунглях, всё время кричит?

– Звери и птицы, мой мальчик. Охотятся друг на друга, не ведая жалости, и день, и ночь…

У тропы – на самой границе полей и джунглей – был установлен очередной деревянный идол в человеческий рост. Вернее, лишь одна голова с тёмным и очень злым лицом.

– Ещё один Бог Смерти? – спросил Егор, шедший (с мулом на длинной уздечке), следом за Симоном.

– Куда же без них? – не оборачиваясь, усмехнулся индеец. – Они же очень хорошо секретности способствуют. Просто замечательно, совсем без дураков…

Тропинка, оказавшись в джунглях, тут же превратилась в узкую «свежую» просеку.

– Три раза в месяц приходится расчищать. Не реже, – пожаловался проводник. – Иначе нельзя. Зарастёт…

С чёрных толстых лиан, пересекавших просеку на трёх-четырёх метровой высоте, регулярно срывались вниз крупные капли прозрачной и очень холодной воды. Было очень душно и тенисто, о существовании на Свете солнечных лучей приходилось только догадываться – по редким солнечным зайчикам, изредка прыгавшим под ногами. Вокруг властвовала гулкая и вязкая тишина, слегка разбавленная шумом монотонной капели.

– Йо-ооо! Хра-хра-хра! – неожиданно раздалось с правой стороны. – Йо-хо-хо!

– Хра-хра-хра-хра…, – тут же оживилось сонное тропическое эхо. – Йо-хо-хо-хо-хо-хо….

– Павианы дурака валяют, – пояснил Симон. – В том смысле, что ихняя безвредная молодёжь дурью мается. Самцы красуются перед самками. Самки, в свою очередь, перед самцами. Ничего серьёзного.

– Почему считаешь, что безвредная молодёжь?

– А ты, граф, на мулов посмотри. Посмотри-посмотри.

– Действительно, очень спокойные, – признал Егор. – Даже ушами «не стригут»…

Следующие два с половиной часа пути прошли спокойно и благостно. Без каких-либо серьёзных происшествий.

Приглушённо капала капель. Воинственно и игриво покрикивали друг на друга молодые павианы. Ненавязчиво жужжали ленивые утренние москиты. Задумчиво скучали на гладких светло-серых камнях, мечтательно уставившись неподвижными круглыми глазами на восток, такие же светло-серые ящерицы.

Один раз – со страшным шумом – просеку пересекла огромная стая зелёных волнистых попугайчиков, насчитывавшая несколько тысяч крикливых особей.

Да ещё змеи иногда проползали в непосредственной близости от каблуков походных сапог и чёрных копыт мулов. Совершенно разные змеи: однотонно-бурые и покрытые изысканными разноцветными узорами, совсем крохотные и полутораметровой длины, тонюсенькие карандаши и с человеческую руку толщиной…

Просека вывела их на травянистую круглую поляну с диаметром порядка пятидесяти-шестидесяти метров. Посредине поляны наблюдалась приземистая гранитная скала.

Симон, освободив молодого буро-пегого мула, гружённого тёмно-зелёными брезентовыми мешками, от своей опеки, подошёл к скале и, присев на корточки, засунул правую ладонь в одну из широких трещин, густо избороздивших шершавую гранитную поверхность.

Раздался мягкий, едва слышный шорох. Южная часть скалы – словно бы на хорошо-смазанных шарнирах – послушно отошла в сторону, открыв взорам путешественников широкую нишу тайника, заполненную всякой разностью.

– Я – своё забираю, – объявил проводник. – Рюкзак, флягу с ромом ямайским, нарезной карабин и запасные патроны к нему. А вы, Странники, всё необходимое в дороге сами – себе – подбирайте…. Как там – в модной песенке? Каждый выбирает по себе – женщину, религию, дорогу…

– Опаньки, «пэзээрка»88
  – ПЗРК – переносной зенитно-ракетный комплекс, предназначенный для транспортировки и ведения огня одним человеком.


[Закрыть] натуральный, – ознакомившись с содержимым тайника, обрадовался Лёха. – И название как у нас – «Игла». Только на английском языке. Берём. Ну, чисто на всякий пожарный случай. Вдруг, тьфу-тьфу-тьфу, что…. Ух, ты, какой шикарный многозарядный винчестер! Не могу пройти мимо, хоть режьте…

– Это да, всякий случай – дело правильное, – поддержала его Лана. – А ещё этот «всякий случай» можно и планировать заблаговременно. Даже нужно.

– Чего это ты там присмотрела?

– Надо говорить – «что».

– Что – присмотрела?

– Очень приличную пластиковую взрывчатку, помещённую в компактную жестяную коробочку. Прилагается также и удобная пластина-разрыватель, вставляемая вот в эту прорезь и определяющая время, через которое рванёт. Не-не, точно беру…. Зачем? Мол, на всякий пожарный? Не дождётесь. Сугубо в плановом порядке…. Ничего, если я ещё и этот чёрненький пистолетик прихвачу?

– Прихвати, – разрешил Егор. – Да и всем остальным настоятельно рекомендую – прихватить. Как уже было сказано выше, на всякий случай. На всякий и пожарный…

– Командир, – позвал Симон.

– Чего тебе?

– Смотри сюда, – индеец достал из внутреннего кармана замшевой куртки тёмно-синий брусок мобильника, бросил его на каменистую землю, раздавил каблуком сапога, а после этого, заговорщицки подмигнув, пояснил: – Чтобы начальство из Санкт-Петербурга не беспокоило. Потом скажу, что это ты, предварительно избив, отобрал у меня телефон…

Круглую поляну они покинули уже по другой просеке – ещё более узкой и качественно-заросшей всякими травами, разлапистыми папоротниками и молодыми деревцами.

Симон, перепоручив своего мула заботам Егора и вооружившись острым мачете, пошёл вперед – расчищая остальным путь.

Скорость передвижения по маршруту снизилась до минимума, через полтора часа они сделали короткую остановку – для позднего второго завтрака (или уже раннего обеда?), и очередного совещания.

– Дальше эта просека ещё больше заросла, – с недюжинным аппетитом поглощая маринованные куриные сосиски, обрадовал проводник. – Так что, впереди теперь должны идти сразу двое и усердно работать мачете. Установим сейчас график и будем меняться через каждые пятнадцать минут. До болота совсем уже недалеко осталось. Часа за четыре с небольшим должны добраться…

Неожиданно со всех сторон раздался истошный многоголосый визг, откуда-то сверху на головы людей и вьючных животных полетели толстые ветки деревьев и плоды неизвестных растений. Егору тяжёлый фиолетовый шар попал прямо в голову, набив на затылке приличную шишку.

– Это – взрослые павианы! – вскочил на ноги Симон. – Не стрелять! Отходим! Немедленно! Разворачивайте мулов…

Развернули и отошли.

– Что дальше? – поинтересовался Лёха.

– Здесь не пройти. Придётся следовать в обход.

– Почему?

– Взрослые павианы, – невозмутимо передёрнул плечами индеец. – Они пришли сюда из верховий реки Тапажос. Там всё залило месячными дождями. Всё и надолго. Павианы, не любящие слякоти и плесени, откочевали сюда. Теперь считают эти места своей безраздельной вотчиной. Более того, готовы доказать эти притязания на деле. То есть, драться. Так полагается. Джунгли. Такой закон.

– Закон джунглей – дело святое, – согласился Егор. – Даже не спорю. Кто смел, тот и съел. Но…. Это же просто обезьяны…. Разве нет?

– Разгоним – на раз, – поддержала его Ванда. – То бишь, застрелим вожака и всех его прихвостней. Не впервой. Этого, женой штатского гада буду, за глаза и за уши хватит…. Когда в Мире «церковников» грохнулся огромный метеорит, там тоже всякие «джунгли» начались. И голодные гиены вокруг забегали, и полосатые зебры, и пятнистые жирафы. Не говоря уже о горбатых разноцветных динозаврах…