Текст книги "Второй шанс"

Ну и что? Мотострелковая парадка ничуть не хуже десантной! А погоны алые (не презренные малиновые «вэвэшные») так и горят огнем на ярком весеннем солнышке…

Почему весеннем? Осень ведь на дворе?

Но навстречу уже бежит… нет, летит она… Варька-зараза… Не дождалась… А может…

Дикий рев прямо над ухом заставил подскочить, больно врезавшись локтем в изголовье, и призрачный яркий мир тут же сменился душной и вонючей темнотой помещения, наполненного спящими мужиками.

Что за рев? Обстрел?..

Рядовой Анофриев, «дух» из весеннего призыва, дрыхнувший через проход на нижнем ярусе с разинутым ртом, всхрапнул еще раз, да так громко, что на миг перекрыл все остальные звуки тесной «казармы».

Сапогом бы его! Но спускаться вниз, на ледяной пол невмоготу…

Сергей скомкал сушащуюся в ногах нар портянку и метко запустил прямо в лицо храпуну, чтобы заставить его перевернуться на бок. Здоровенный бугай повернулся, так и не проснувшись, только почмокал толстыми губами, продолжил храпеть, правда, тоном ниже, пуская на подушку тягучую слюну из уголка рта.

«Вот гад! Ничего его не берет! – возмутился про себя младший сержант. – Мамины пирожки, видать, во сне трескает… Вытащить, что ли, сонного в умывалку, да дать раза…»

Вообще-то Сергей не был сторонником такого вот радикального способа воспитания, но… Кстати, какая еще умывалка? Теплая умывалка с кафельными стенами, так же, как и удобная койка, осталась за сотни верст, а в местную – ряд приколоченных к длинному дощатому щиту жестяных умывальников с корытом под ними – идти сейчас хотелось меньше всего…

«Ну, погоди, паразит! – решил про себя Сергей. – Завтра ты у меня побегаешь…»

Сон все не шел и не шел, вспугнутый этим ослиным ревом. Ну что ты тут будешь делать!

Однако молодой организм брал свое, и перед закрытыми глазами снова мало-помалу замелькали знакомые пейзажи, льняные косы, восхитительно круглые девичьи коленки…

– Серый!.. – послышалось над ухом, и кто-то решительно потряс дремлющего солдата за плечо. – Спишь?

– Что! Кто тут? – снова подскочил Черниченко, вторично врезаясь в доску уже ушибленным локтем, самой «электрической» косточкой.

– Вовка? Ты чего? – проскулил он, нянча дергающую противной болью конечность. – Сдурел, что ли, так пугать? Который час?

– Да время детское – четыре всего, – сверкнул в полумраке крепкими зубами верный друган. – Пойдем, курнем?

– Обалдел? Не хочу я… Да и дождь там льет, наверное…

– Не… Перестал. Даже луна проглянула, завтра, поди, вёдро будет…

Только сейчас младший сержант разглядел, что приятель полностью одет и даже перепоясан ремнем поверх бушлата.

– Вёдро, вёдро… – передразнил Сергей, спускаясь со своей полки и стараясь нашарить босой ногой сапог. – Абориген хренов! А засекут? Ротный злой, как собака…

– Не засекут! Перепились все у себя в «серпентарии».

– А вдруг проверять припрутся?..

– Да не сс… ты! Кстати, может, как раз и вышел отлить… До утра терпеть, что ли?

– Мысль…

Перед уходом Сергей от души пнул сапогом в обширный анофриевский зад, горой возвышающийся под одеялом. Опять без всякого результата.

– Во наел окорока! Не прошибешь!

– Ты чего?

– Да так, за дело…

* * *

– Слыхал чего там?..

Друзья скрылись от чужих глаз за выступом туго натянутого брезентового бока палатки, там, где к нему прилегали пышные лапы росшей рядом лиственницы, и невидимые никому постороннему, в своем закутке осторожно дымили в рукава бушлатов. Тучи действительно разошлись, выглянули и месяц, и звезды, но сильно подморозило. К утру наверняка трава покроется инеем. Что поделать – не Африка!

– Где «там»?

– Да вон там, на верхотуре, – Куликов кивнул в сторону склона, скрытого сейчас горбом палатки.

Сергей пожал плечами.

– Фиг его знает… Ход какой-то… Наверное, бункер какой-нибудь подземный… Центр управления или что-нибудь такое.

– Ага! Держи карман шире!

По всему чувствовалось, что Володька знает что-то такое… Причем такое, чего Черниченко и представить себе не мог, даже при самом бурном всплеске фантазии. Его всего просто распирало от желания поделиться своей тайной.

– Ну чего? Не тяни… Склад, что ли, продовольственный?

– Х-ха! Склад! Тоже придумал – склад… Ларек еще скажи!

Кулик поломался еще для вида, а потом склонился к нетерпеливому серегиному уху и, возбужденно дыша табачным перегаром, шепнул:

– Там вход на Тот Свет…

20

– Однако одним лишь увеличением объемов продажи золота на мировой рынок кардинально изменить сложившуюся ситуацию невозможно. Мы рискуем лишь подорвать сложившиеся цены на драгоценный металл, и все. Потребности в золоте давным-давно сформировались, и при избытке его на рынке произойдет точно то же, что и при избытке любого другого товара. Той же нефти, например.

Эйфория первых дней после обнародования открытия Парадиза «в узком кругу» (естественно, широковещательно заявлять о «находке» на весь свет никто пока не собирался) улеглась, и пришло время серьезных подсчетов и выкладок специалистов.

– Ох, и умеете вы, финансисты, настроение испортить… – в сердцах хлопнул ладонью по столу президент. – Что ж делать тогда?

– А если алмазы? – подал голос директор ФСБ.

– Тоже не выход, – покачал головой Лысков. – Сейчас алмазный рынок поделен и устойчив. Любые радикальные изменения на нем приветствоваться не будут. Ведущие алмазодобывающие компании даже покупают вновь открытые месторождения, чтобы их прикрыть до поры до времени…

– Ну, допустим, второй «Куллинан»[34]34
  «Куллинан» – самый крупный из найденных в мире алмазов. Обнаружен в 1905 году около города Претории в Южной Африке и весил 3106 карат (или 621 грамм) и стоил 9 млн. фунтов стерлингов (в ценах того времени). Был подарен английскому королю Эдуарду VII и при обработке расколот на 105 частей. Самая крупная из них массой 516,5 карата (или 103,3 грамма) получила название «Звезда Африки».


[Закрыть] оч-чень дорого стоить может! – блеснул эрудицией министр обороны. – Если продать с умом, конечно.

– Но далеко не миллиарды долларов. К тому же его еще найти нужно. Или у вас есть точные координаты того места, где он лежит в Парадизе?

– Еще и добраться туда нужно, – махнул рукой президент. – Ведь аэродромов там нет, кораблей – тоже. Дорог и тех нет, равно как и средств передвижения… Значит, глухо?

– Почему же? Если допустить к разработке богатств Парадиза крупный бизнес, тогда инвестиции…

– Вам что, этих деятелей мало, которые там частную лавочку открыли и золотишко лопатой черпали? – взвился директор ФСБ. – Это же почище, чем хорьков в курятник пустить!

– Но если установить жесткую систему контроля, оговорить условия концессии…

– Да они ради своего куска все там перебуровят! Ты б глянул, что возле прохода этого творится! Содом и Гоморра!

– Но иного выхода нет, – Лысков покидать уютную столицу желанием не горел. – Слишком уж узок портал и отдален от границ. Трубопровод, к примеру, к любому из нефтяных месторождений будет в несколько раз длиннее любого из ныне существующих. То же самое с железными дорогами, линиями электропередачи…

– Далась вам эта нефть!.. – буркнул президент. – Вон и нашу девать уже некуда.

– А другую дырку туда проковырять нельзя? – поинтересовался молчавший до этого советник по промышленности Леончик. – Где-нибудь поближе к центру… Что вы скажете? – обратился он к министру науки.

– Ученые этот вопрос изучают… – развел тот длиннющими мосластыми руками. – Но что можно сказать конкретно, если сама природа данного феномена пока неизвестна?

– Дар-р-рмоеды…

– Я бы вас попросил! – вскинулся научник.

– Прекратите! – оборвал начинающуюся свару президент, морщась, будто от зубной боли. – По существу давайте. Значит, альтернативы привлечению частного капитала нет?

– Скорее всего… Посчитайте сами, – принялся загибать пальцы министр. – Первым делом необходимо проложить приличную трассу до самого портала из Кедровогорска, так как уже имеющаяся не выдерживает никакой критики, протянуть высоковольтную линию…

– Электричество туда подавать извне не получится, – перебил коллегу министр энергетики. – Не проходят через барьер ни ток, ни вообще электромагнитные колебания. Есть там какая-то хитрость…

– Значит, электростанцию придется ставить в самом Парадизе. Примерно на месте Кедровогорской ГЭС. Представляете, во сколько она обошлась в конце шестидесятых? И сколько пришлось затратить труда?

– Но это при тогдашнем уровне техники…

– Зато при нынешней стоимости рабочей силы.

– А почему сразу не построить атомную? – снова прервал перепалку президент.

– Тоже ненамного дешевле. К тому же для работы атомной электростанции требуется предварительное строительство обычной. Тепловой, например.

– Почему?

– Технологический цикл. Я могу вкратце объяснить, если требуется.

– Потом… Итак, получается следующее: дорога, электростанция…

– Аэродром.

– Аэродром можно использовать военный, – вклинился Рогачев. – Там неподалеку есть. Немного модернизировать, и порядок.

– И все равно. Часть грузов доставить по воздуху просто невозможно. Рано или поздно придется строить железную дорогу. Хотя бы однопутку. А жилищное строительство? А перерабатывающие предприятия на территории Парадиза? А людские ресурсы, наконец?.. Бюджет всего этого сейчас просто не потянет.

– Значит, будем думать о бизнесе?

– И об иностранном капитале тоже.

– Вы в своем уме? – напустились на Лыскова почти все. – Пустить туда иностранцев!.. Это же выдумать такое надо!..

– Альтернативы, как мне кажется, нет…

* * *

– Слушай, не влетим мы со всем этим, а?

С ночного разговора за палаткой прошло три дня. Сергей с Володькой сидели на поваленном стволе кедра над разложенными на куске брезента деталями и делали вид, что старательно чистят пулемет.

– Влетим, не влетим… Если бы да кабы, то во рту росли б грибы.

– Ну хватит, Кулик, уже твоего фольклора! Тоже мне, знаток выискался. Полгода ведь всего осталось… А тут, похоже, дело серьезное – губой не отделаешься, дисбатом[35]35
  Губа (солд. жаргон) – гауптвахта, дисбат – дисциплинарный батальон.


[Закрыть] пахнет, а то и чем почище…

– А ну как переведут нас отсюда через месячишко, и будем потом локти кусать, что не побывали? Тут ведь дело такое, вроде летающей тарелки… Засекретят все напрочь, и наши не пляшут.

– И все равно как-то…

– Забздел? Ты так сразу и скажи – я тогда один пойду. Одному и сподручнее.

– Да нет… Просто…

– Ты только подумай: через полгода домой, а что мы с тобой видели? Учебка, рота, полигон, наряды да сортир… Во! Вроде как стих получился! А из всех достопримечательностей – только забор. Ну, колючка еще здесь. Представь себе: пройдет лет пять – десять, слухи пойдут об этом месте, как о Тунгусском метеорите… Какое-нибудь «Кедровогорское диво» придумают. Подойдет к тебе сынишка…

– Нет у меня никакого сынишки.

– Да это я так, к примеру… Спросит тебя: «Пап, а пап, ты вроде там где-то служил? “Кедровогорское диво” – что это такое на самом деле?» И что ты ответишь?

– А если твоя дочка спросит: «Пап, а за что ты получил два года дисбата за полгода до дембеля?». Тоже, к примеру.

Володька надулся и засопел.

– Ну как хочешь… Сиди смирно, жди дембеля, рисуй альбомчик…

– Ладно, – хлопнул его ладонью по обтянутому вылинявшим застиранным камуфляжем колену Сергей. – Как ты туда попасть-то собрался? Там же охраны до фига! И не наш брат, срочник, а «гоблины»[36]36
  «Гоблины» (солд. жаргон) – бойцы спецназа.


[Закрыть]. Я тут пару раз их издали видел – мурашки по коже…

– Ну и зря мурашки. Мыться нужно чаще и толком, а не как ты… Вблизи – ничего мужики оказались. Ну, может, чуток постарше нас. С одним я и договорился, чтобы он нас пропустил на полчасика. Одним глазком – и обратно. Никто не заметит, сто пудов! Все будет тип-топ.

– А как договорился-то? Так, за здорово живешь и пустит? За красивые глазки? У них ведь тоже, поди, приказ…

– Ну не за так, конечно… За два пузыря водяры. Сначала уперся на трех, но потом сговорились.

– А где ты эти два-то возьмешь? В магазин сбегаешь? Ага, слётай! Триста кэмэ!

– Ты меня что, за лоха держишь? Есть у меня водка. Не было бы – и базара бы не было…

– Откуда?

– Ну не у меня вообще-то… – замялся Володька. – У нас, скажем. Помнишь, в августе еще скидывались, чтоб «дедовство» отметить по-человечьи? Ну там, дембелей угостить и все такое…

– Ну! Не тяни!

– Так купил я горючку-то! У Ростика в каптерке ховал. А как сюда нас сдернули, в барахлишко зарыл. Двенадцать пузырей – тютя-в-тютю!

Правда, было больше, но дембеля ведь тоже люди, а им откажи попробуй… И Ростику, конечно, нужно отстегнуть было…

– А «дедовство» как?

– А ничего! Было двенадцать – будет десять. Все равно ведь все уже готовы всухую отмечать.

– Ну ты волча-а-ара…

– Ладно тебе, – всерьез обиделся Кулик. – Скажи спасибо, что это-то уцелело. Сами небось, как ночью застроили по полной выкладке, сразу в штаны наложили: «В Чечню, в Чечню…». Хоть кто-нибудь, кроме меня, вспомнил?

– Н-нет…

– Вот и молчи в тряпочку. Последний раз спрашиваю: идешь или нет?

– Иду уже, иду… – буркнул Черниченко, надраивая тряпочкой и без того сияющий затвор пулемета.

Ему и так давно уже передался запал друга. Веяло от этого приключения чем-то таинственным, запретным… Тем, чего так не хватало в пресной и безрадостной солдатской жизни.

И в самом деле: вечная трясучка и напряжение первых месяцев службы, страх перед всесильными «дедами» и дембелями давно уже прошел, сменившись размеренной жизнью «середнячка», особенно не перенапрягавшегося попусту, уважавшего авторитет старших, но и зря не «прогибающегося»… И его уже никто не дергал зря. Осталась только нестерпимая тяга домой, к такому далекому и желанному «мирному» быту, иногда, правда, заглушаемая нехитрыми солдатскими радостями. Но вот приключениям в этой жизни просто не было места… И как, спрашиваете, отказаться от такой возможности?

– Когда?..

* * *

Пиропатрон сработал как положено, и дверь виллы слетела с петель. Не давая возможной охране опомниться, сотрудники ФБР, облаченные в черные комбинезоны и противогазные маски, тут же выстрелили внутрь гранатами со слезоточивым газом и ввалились следом. Вряд ли в этот предутренний час у потенциальных обороняющихся были под рукой противогазы, а без дыхательных приборов и, главное, герметически прилегающих к лицу очков в облаке LH45 не очень-то повоюешь…

Однако предосторожности оказались тщетными: никаких «горилл» ни в холле, ни в остальных помещениях этажа не наблюдалось. Обитатели обнаружились лишь в огромной спальне на втором. Но и от них бравые фэбээровцы сопротивления не дождались.

Лысоватый пожилой брюнет, отдыхающий на роскошной кровати в стиле ампир в обществе двух девушек не только разной масти, но и цвета кожи, лишь судорожно перхал, тараща на возникших ниоткуда черных дьяволов красные, будто у кролика, слезящиеся глаза, да пытался натянуть махровую простыню на свои обильно покрытые седоватой шерстью телеса. Кроме этого естественного, так сказать, одеяния, золотой цепи толщиной в большой палец и многочисленных татуировок, на нем не было ничего. Как, впрочем, и на соседках по ложу, выглядевших еще более обнаженными на его «меховом» фоне.

Секунда, и «шерстяной» уже тупо разглядывал пластиковую ленту, туго стягивающую его лохматые запястья.

– Мистер Ломадзе! – предъявил ему свой жетон старший агент Лейнстер, не удосужившись снять с лица маску. – Вы арестованы по обвинению в нарушении ряда федеральных законов Соединенных Штатов и законов штата Флорида! Вы имеете право… Да хватит с этой русской обезьяны. Агент Барлоу, переводите! Не полностью, естественно. Не хватало мне еще скандалов…

Молодая, судя по рукам (лица из-под противогаза не видать), хрупкая девушка выступила из-за его плеча и принялась старательно переводить толстяку заученную назубок формулу ареста. Все формальности должны быть соблюдены неукоснительно…

Дом постепенно наполнялся черными силуэтами, а легкая ядовитая дымка, наоборот, выветривалась, заодно распадаясь на абсолютно безвредные компоненты. Лейнстер стянул маску с багрового лица и устало вытер пот со лба. Слава Всевышнему, сегодня обошлось без стрельбы.

Охрана, если так можно назвать пьяных вусмерть жирных скотов, все-таки обнаружилась в дальних комнатах, но пребывала в еще более неудобоваримом состоянии, чем хозяин, и сопротивления также не оказала… Там, кстати, далеко не все оказались русскими, а один – даже не белым. Афроамериканец, fu…!

Ну а всякого рода вещественных доказательств в виде незарегистрированного автоматического оружия, кокаина и прочего хватило бы, чтобы упрятать за решетку на много-много лет и не такую компанию. Операция удалась на все сто!

Теперь всю эту разношерстную, разноплеменную и разнополую команду запихивали в подогнанные к дверям микроавтобусы с сакраментальными литерами FBI[37]37
  FBI (Federal Buro of Investigation) – Федеральное бюро расследований (ФБР).


[Закрыть] на черных бортах, не то по забывчивости, не то намеренно не дав накинуть на себя даже пляжного полотенца. А так как в эту жаркую ночь особенно пышными туалетами арестованные себя не обременяли, зрелище вышло препикантнейшим. А если добавить сюда множество работающих видеокамер и постоянно вспыхивающие «блицы»…

Старший агент не стал одергивать расшалившихся коллег. Конечно, материалы будут впоследствии откорректированы, дабы не вызывать у суда противоречивых чувств, но пока пусть порезвятся. Заслужили. А у него сейчас другие заботы.

Лейнстер забрался в объемистый салон «форда» и задвинул за собой глухую дверь.

Внутри микроавтобуса исправно трудился кондиционер, создающий своей приятной прохладой атмосферу, разительно контрастирующую с душной, почти тропической ночью снаружи. Однако прикованный к стационарному табурету голый волосатый субъект с едва видными из-под шерсти на плечах синими восьмиконечными звездами воздуха не озонировал.

От удушающей смеси ароматов перегара спиртного, едкого пота пожилого, не совсем здорового человека и чего-то звериного, вроде мускуса, Айзеку тут же захотелось снова натянуть противогаз, но он пересилил себя и присел на складное кресло напротив арестованного. Минуты две он с непроницаемым лицом изучал его, затем вынул из нагрудного кармана зубочистку и сунул в рот. Сунул бы и сигарету, но вот уже полтора года как бросил курить, решив последовать примеру большинства коллег, сделавших свой выбор между кратковременным удовольствием и вполне возможным раком легких. Хотя сейчас хорошая доза никотина не помешала бы.

Арестованный следил за агентом исподлобья, временами перекатывая по сизым щетинистым щекам бугры желваков. Челюсть у него не в пример скошенному лбу была могучей – месячных поросят о нее убивать бы.

– Мистер Ломадзе, – проникновенно сказал здоровяку Лейнстер на вполне приличном русском языке: в России его акцент вполне сошел бы за прибалтийский. – Сейчас мы с вами одни, и играть в дурацкие игры с переводчиком не стоит.

– Я, конечно, нарушаю сейчас массу инструкций, – продолжил он после некоторой паузы, так и не дождавшись реакции арестованного. – Но не могу удержаться от весьма выгодного для вас предложения…

– Купить хочэшь, лэгавый? – прошипел сквозь зубы (тоже сплошь золотые, кстати) уголовник. – Я, Гиви Ломадзэ, вор в законэ, понял? Ничэго я не скажу. Адвоката трэбую!

– Будет, будет вам адвокат, мистер Ломадзе, – поморщился агент. – Но потом. Когда начнутся допросы, очные ставки и все такое… Я правильно говорю по-русски?

– Правыльно… Мэнт поганый…

– Зачем же ругаться?

– А кто мэня, Гиви Ломадзе, абизяном назвал? Да еще русским. Я понял…

– Приношу извинения, – шутовски приложил ладонь к груди Айзек. – Я и не знал, что вы в ТАКОЙ степени владеете английским.

– Понымаем малэнько, нэ лохи…

– Тем более. Вам известно, что при такой массе доказательств вашей преступной деятельности на территории США вы можете рассчитывать на большой тюремный срок. К примеру, двести лет. Естественно, с правом подачи апелляции по истечении его половины…

– Столько нэ живут… – отвернулся Гиви.

– Конечно. Тем более с вашим возрастом и букетом болезней. Но есть несколько вариантов. К примеру, лет пять-шесть в тюрьме штата за хранение кокаина в количестве, немного превышающем личные потребности. Или вообще экстрадиция в Россию.

– Экстра… чэго? – невольно заинтересовался вор.

– Выдворение из США под юрисдикцию ваших правоохранительных органов. Тюрьмы в России, правда, несколько менее комфортны, чем в нашей стране, но вам они, кажется, гораздо предпочтительнее, – Лейнстер ткнул пальцем в татуировки Ломадзе. – Вы ведь вор в законе. Как это по-русски?.. Авторитет?

Гиви нерешительно кивнул.

– Можно вообще передать вас грузинской полиции. Вы ведь родились в Грузии?

– Нет, лучшэ в Россию…

– Без проблем. От вас требуется лишь небольшое интервью.

– На какую тэму?

– Меня интересует все, связанное с золотом, нелегально доставляемым из России по контролируемому вами каналу…

21

Егор ворвался в огромную приемную, стремительно пересек ее, на ходу сделав ручкой рефлекторно подскочившей на месте секретарше, одарил ее своей неотразимой белозубой улыбкой (зря, что ли, столько трудились заморские стоматологи) и повернул ручку массивной двери кабинета.

– Ай-я-яй, Митя, как не стыдно!

Владелец роскошного кабинета, оказавшего бы честь апартаментам иного европейского президента или монарха, был застигнут врасплох за делом, откровенно недостойным человека такого высокого ранга…

Он играл на компьютере!

Да-да, словно какой-нибудь мальчишка, «владелец заводов, газет, пароходов», раскрасневшись, «мочил» на огромном плоском мониторе компьютера всякого рода нечисть, деликатно повизгивающую и воющую вполголоса, дабы ненароком не выдать своего хозяина. Громкость динамиков была выведена почти на минимум.

Невысокий черноволосый мужчина в расстегнутой на две пуговицы белоснежной сорочке и дорогом перламутровом галстуке, болтающемся, по меткому выражению остряков-англичан, «где-то под правым ухом», был увлечен настолько, что совершенно не заметил вторжения. Даже на укоризненную реплику, брошенную пришельцем, он отреагировал далеко не сразу, предварительно загнав ловко уворачивающегося от бензопилы рогатого подранка в угол и сладострастно расчленив там на бефстроганов. Лишь после этого он вздрогнул и обернулся, суетливо приводя свой внешний вид в относительный порядок.

– А-а… Это ты… – расслабился Митя, отпуская пуговицу, которая никак не желала проходить в узкую петлю. – В пещере родился, что ли? Стучать тебя в детстве не научили?

– Ой-ой-ой! Какие мы грозные! – Егор рухнул в жалобно скрипнувшее под его литой фигурой кресло и закинул ноги на низкий столик, заставив хозяина недовольно поморщиться.

– Туфли-то мог и вытереть… Я, бывает, за этим столиком кофе пью. Для сведения…

– А секретаршу на нем случайно не валяешь?

– Нет. Не валяю. Для этого более удобные места есть.

Хозяином кабинета являлся не кто иной, как Дмитрий Михайлович Зильбершток, глава холдинга «Плутон», раскинувшего сеть своих интересов так широко, что большинство даже самых высокопоставленных его сотрудников терялось в догадках, до каких пределов она простирается. Егор, он же Георгий Владимирович Колыванов, относился как раз к меньшинству. Даже к самой верхушке этого меньшинства. Он знал о черных, белых, серых и вообще бесцветных интересах «Плутона» все.

Как же могло быть иначе, если именно эти два человека, тогда никому еще не известные молодые кандидаты наук, без малого двадцать лет назад создали тот самый кооператив, которому предстояло «разбухнуть» до таких сверхъестественных масштабов. Конечно, в далеком восемьдесят восьмом, на излете горбачевской перестройки, ни о чем подобном нищие сотрудники зачуханного оборонного НИИ и не мечтали…

– Верю! – легко согласился Егор. – Тем более что и некогда тебе… Мир в опасности!

– А-а, ты про это… – Зильбершток смущенно отключил монитор, где все еще содрогались останки распиленной твари, чудовищно живучей на поверку. – У Левки своего отобрал. Совсем уже парнишка с катушек слетел: дни и ночи над стрелялкой этой просиживает…

– Правильно. Весь в папашу! До какого уровня хоть дошел-то?

– Лёвка? До шестнадцатого.

– Ты до какого, геймер престарелый!

– До третьего…

– По-моему, кто-то из вас, господа Зильберштоки, не на своем месте.

– Много ты понимаешь! Там такой лабиринт хитрый есть…

– Все-все-все! – поднял обе руки Колыванов. – Про лабиринт как-нибудь потом. Есть дела и понасущнее.

Дмитрий Михайлович насторожился.

За долгое свое знакомство с этим индивидуумом он успел убедиться, что Егор имеет феноменальное чутье на выгодные операции. Другое дело, что к воплощению выигрышной идеи в жизнь, кропотливому труду и всему тому, что называется «деловой хваткой», Колыванов не имел ровно никакой склонности. Он мог месяцами ничего не делать, болтаться по ночным клубам или валяться на очень и очень недешевых курортах, вообще исчезать из поля зрения, не откликаясь на телефонные звонки и эсэмэски, но уж когда его интуиция срабатывала…

Именно поэтому и просуществовал так долго этот тандем, хотя Егор порой втравливал «Плутон» в такие авантюры, что любой другой босс на месте Зильберштока давно бы избавился от подобного компаньона. Да и он, честно говоря, не раз и не два был в каком-то шаге от такого решения… Если он до сих пор и не поддался искушению, то это только потому, что огромные барыши, приносимые нелогичными с виду идеями и дикими по своей запутанности «схемами» Колыванова, с лихвой покрывали и истрепанные нервы, и бессонные ночи…

Правда, в последнее время нервотрепки стало поменьше, поскольку «эпохальные» озарения посещали Егора все реже… Да ведь и предел есть какой-то: трудно ведь найти цель, способную свернуть с проторенного пути монстра, ворочающего десятками зеленых миллиардов. Он вообще на внешние раздражители реагирует с трудом, будто допотопный бронтозавр. Хотя бы и на изменение конъюнктуры мирового рынка нефтепродуктов…

Бронтозавр тоже, кстати по слухам, имел два мозга: основной – в голове и запасные, сами догадайтесь, где… Не оттуда ли пошла поговорка: «Ж… (этим самым) чую!»

Это ведь именно «мозговой центр» тандема нашел иную точку приложения сил и средств «Плутона», когда обалдевшие от «нефтяной горячки» компании рвали друг у друга месторождения, не жалея ни средств, ни крови, и казалось, что такая «пруха» никогда не кончится… Тогда, на пике «горячих денег», большинство коллег смотрели на Зильберштока, уступившего часть своих нефтяных активов конкурентам (за оч-чень приличные деньги, но уступившего), как на сумасшедшего. Ему даже пророчили скорое банкротство, но после «Черного Октября» рты недоброжелателей разом закрылись.

– Ну-ну, чего там ты притащил в клювике?..

– Столько притащил, что ты и представить себе не можешь.

– Не могу? – недоверчиво хмыкнул предприниматель, почесывая кончик своего выдающегося во всех отношениях носа. – Ну-ну, попробуй, потряси…

– Ты еще скажи: «У тебя три минуты, чтобы меня заинтересовать»!

– Да брось ты… Какие там еще минуты… – смутился Зильбершток. – Выкладывай давай…

Дмитрий Михайлович выбрался из-за своего массивного стола и перекочевал в такое же кресло, которое уже занимал Егор. По пути он прихватил из бара бутылочку горячительного, рюмочки и нарезанный лимончик, чтобы скрасить скучноватые деловые подробности, которых ожидал: при всей живости характера и образности речи рассказчиком «мозговой центр» был аховым, и на его путаной и косноязычной «лекции» обычно легко можно было заснуть.

– Тебе наливать?

– Как, Митя, ты относишься к научной фантастике? – вместо ответа начал издалека Колыванов…

Увы, про выпивку хозяину кабинета было суждено сегодня вспомнить не скоро…

* * *

– Ну чего ты?

– Иду, иду…

– Идет он! Короче!..

Друзья пробирались «околицей» палаточного городка к вожделенному косогору, где в высоте чуть теплился слабенький огонек – условный сигнал.

Вчера после обеда неожиданно прибыла целая колона крытых брезентом грузовиков. «Гоблины», появившиеся из той дыры, куда сейчас добирались ребята, споро установили подвесной транспортер на уже имеющиеся блоки, а целых три роты мотострелков поставили на разгрузку.

Почти до самой темноты казавшийся бездонным проем глотал и глотал надежно застропленные ящики, тюки и металлические бочки, а потом принялся возвращать другие ящики, поменьше, тщательно обшитые брезентом и тяжелые, будто их до самых краев заполнили свинцовой дробью. Загрузили этой тяжестью всего два грузовика, а остальные ушли порожняком, но пронесся слух, что на следующей неделе будет замена. Мотострелков-де сменят внутренние войска, а нынешнюю охрану отправят «домой» в казармы Кедровогорска. Дальше пошли уж совсем небылицы о сокращении срока службы мужественным солдатам вдвое, то есть «дедов» сразу отправят на дембель и так далее, но этому уже никто не поверил. Смутно болтали что-то насчет радиации и всего такого, но доверяли этой бредятине лишь самые мнительные или глупые.

– Держи карман шире! – бурчал Володька, скользя в тени палаток. – Ты еще на орден губеху раскатай! Дембель… До дембеля еще попахать придется.

– А если действительно облучимся?

– И что с того? Когда Чернобыль бабахнул, бате тоже до дембеля полгода оставалось, а часть их как раз в той зоне стояла… Ну, которую накрыло всей этой фигней. И фига с два! Ни на день раньше не отпустили, наоборот, еще до декабря проторчал потом в карантине, пока замену прислали…

– А ты в каком месяце родился?

– В сентябре… А чего? Ты же знаешь!

– Вот от того, наверное, такой умный и получился.

– Чего-о?.. Прикалываешься, блин?

– Да нет – всерьез…

Сергей собирался развивать свою мысль о некоей мутации, породившей такого не по годам мудрого хлопца, и дальше, но Кулик вдруг остановился и прижал палец к губам:

– Тс-с-с!..

Оба затаились и прислушались: за ними явно кто-то крался. Причем не особенно скрываясь – пыхтение было слышно за добрые полсотни метров.

Володька молча ткнул кулаком Серегу в бок и махнул дальше по маршруту, мимикой изобразив нечто монструозное, а сам ужом отполз в самую густую тень. Черниченко все понял без слов и, стараясь стучать сапогами погромче, но ежесекундно оглядываясь, потопал дальше.

Уловка сработала, и загадочный преследователь ничего не заподозрил. Буквально через пару минут позади раздался чей-то приглушенный вскрик и звуки борьбы. Сергей тут же развернулся на месте и стрелой понесся обратно, благо отошел от куликовской засады недалеко.

Вовка сидел верхом на ком-то и, не переставая тузить преследователя кулаком левой руки, правой запихивал ему в рот шапку. Свою или чужую, разобрать было невозможно, так как оба «борца» сияли обнаженными головами.

Не тратя времени на разбирательства, младший сержант с разбегу засветил пойманному злоумышленнику носком сапога в мягкий бушлатный бок и рухнул рядом с другом, выкручивая врагу руки. Тот, правда, сопротивлялся совсем слабо, должно быть, от неожиданности.

– Кто это? – спросил Серега, едва отдышавшись, когда следопыт-неудачник был надежно скручен и лишен способности позвать на помощь.

– Сейчас посмотрим… – менее запыхавшийся Куликов пошарил по карманам и чиркнул спичкой, поднеся ее в горсти к лицу пойманного. – Ба-а! Да это же Анофриев!..

– Анофриев?! – не поверил Сергей, склоняясь к освещенному колеблющимся спичечным огоньком лицу. – Ты душара?!!.. Да я тебя сейчас на лоскуты порву!..