Текст книги "Великая кошачья революция"

– Ну, я, пожалуй, пойду. Есть у меня одно незаконченное дельце.

Однако попытка встать ничем не увенчалась: беляк не смог даже пошевелиться. Только тогда кот заметил, что все его тело покрыто гипсом.

– У-у-у, сумасшедшая семейка! – сквозь клыки процедил кошквизитор. – Замуровать меня вздумали?!

– Мы вас спасли! – принялся оправдываться сын Тамары. – Точнее, я спас. Мама требовала оставить вас на мостовой. И, если честно, сначала я ее послушался… Но потом я обнаружил в прихожей ваш невероятный агрегат. Это просто фантастика! Я таких сложных аппаратов никогда в жизни не видел. Сколько там механизмов. И ведь ни одного коленчатого вала. Не говоря уже о маховике и осевом регуляторе. Да… извиняюсь, что разобрал ваш агрегат. Но уж больно центробежно выглядела корпусная капсула.

– Эй, умник, давай помедленнее, – оборвал Томаса, достигшего сверхзвуковых скоростей речи, Пушок. – Ты про что вообще говоришь? Про мою старенькую лежанку, что ли?

– Лежанку?! Да это самая совершенная машина, какую только знает мир!

Пушок попытался повернуть голову к стене, но тут же застонал от боли.

– Доктор Маусхэйтер сказал: вам лучше не шевелиться. Это он наложил гипс. Вы себе все лапы и рёбра переломали. Да еще и хвост в придачу. Но вы не расстраивайтесь. Главное, что вы живы!

Пушок закрыл глаза и разрыдался. Это был тупик. Ловушка захлопнулась. Точнее, беляк сам ее захлопнул, бросившись с крыши. Теперь он оказался заперт наедине с болью и пожирающей его заживо тоской. Час за часом, минута за минутой ему предстоит…

– Кхе-кхе, – нетерпеливый кашель отвлек Пушка от самобичевания. Он повернулся к Томасу. Тот сидел на краешке стула и нетерпеливо ерзал.

– Чего тебе? – буркнул беляк.

– Ответов! – сдавленным голосом выпалил Томас.

– Каких еще ответов?

– Ну как? – глаза молодого кота фанатично заблестели. – Откуда у вас этот диковинный агрегат? Что за мастера смогли создать ТАКОЕ?

– Отстань, надоедливая морда. Ответов он хочет! А я всего лишь хотел присоединиться к своей семье. Но из-за тебя я вынужден торчать на этой чертовой кровати!

– А я-то тут при чем? – опешил Томас. – Скажите, где живет ваша семья, и я приведу их.

– Идиот! Они мертвы…

– Стойте. Но как же тогда вы хотели встретиться с ними? – молодой кот осекся и опустил глаза. – Так вы не поскользнулись на крыше. Вы специально прыгнули вниз…

Томас неловко встал со стула и побрел к выходу. У порога он остановился и тихо спросил:

– А зачем вы приходили к моей маме? Что вы хотели узнать?

Повисла пауза. Пушок долго думал, стоит ли отвечать своему ненужному спасителю. Наконец, заговорил.

– Со мной происходят очень странные вещи. Причем уже очень давно. Я могу заснуть в одном месте, а проснуться совершенно в другом. Но это еще полбеды. Каким-то непостижимым образом я стал перескакивать через целые столетия. Мою семью повели на казнь 19 мая 1235 года, а я вместо того, чтобы их спасти, потерял сознание и очнулся уже в 1835-м. Вот я и хотел узнать у твоей матери, которой якобы известны все ответы, что со мной происходит? Ну, и чтобы ты уж окончательно от меня отстал… Кто сделал лежанку, не имею ни малейшего представления. Мне ее давным-давно подарил хозяин.

– Тот самый?!

– Ну, я про существо, которое сидит у себя в пентхаусе.

– Все понятно. Придется снова вызывать доктора Маусхэйтера. Удар о мостовую оказался сильнее, чем он предполагал, – вздохнул Томас и скрылся в дверном проеме.

Однако никакой Маусхэйтер в скором времени не появился. Зато, когда за окном уже порядком стемнело, в комнату снова влетел наследник потомственной ведуньи. Видок у него был еще более взъерошенный, чем утром.

– Я все понял, – радостно сообщил молодой кот. – Вы вовсе не сумасшедший!

– А я все больше склоняюсь к мысли, что ты – идиот, – презрительно фыркнул Пушок.

– Вы не поняли! Я все понял, – захлебываясь от восторга, повторил Томас. – Я уже собрался бежать за доктором, но опять не смог пройти мимо вашего прекрасного агрегата. В общем, я пару раз собрал и разобрал его. Вы даже не представляете, какие там сложные механизмы. Прежде мне никогда не встречались столь безупречные детали. А клапаны и поршни! Я так и не понял, из какого металла они отлиты… Ой, простите. Я, кажется, увлекся. По-моему, я знаю, что с вами происходит. Так что можете больше не сердиться на мою маму. Пусть не от нее, но в этом доме вы получите ответы!

– Так может, ты перестанешь уже трещать и сообщишь, наконец, что ты там понял?

– Ни в коем случае! Моя гипотеза слишком смелая, чтобы сообщать вам ее, предварительно не удостоверившись на сто процентов.

– Ты шутишь, да?

– Опять же ни в коем случае! Чтобы окончательно во всем убедиться, мне нужно провести один эксперимент.

– И сколько он займет времени?

– Не сердитесь, но неделю.

– Тогда на кой черт ты разбудил меня?

– Мне очень хотелось с вами поделиться.

– И все-таки ты издеваешься!

– Подождите, есть еще кое-что, – поспешил добавить Томас. – Пока я буду проверять свою теорию, я не смогу заботиться о вас…

– Заботиться обо мне?! Показал бы ты доктору лучше свою голову, сопляк! Мне не нужна ничья помощь!

– Вы даже поесть самостоятельно не сможете.

– Вот и чудно! Хотя бы от голода умру.

– Но это совершенно нелогично! Вы ведь хотите узнать, почему перемещаетесь в пространственно-временном континууме?

– Кхм, убедил, сопляк! – кивнул Пушок.

– Поэтому в мое отсутствие за вами будет ухаживать моя мама.

– Только не Всезнающая Тамара! – в ужасе прикусил свой гипс беляк.

– В любом случае других кандидатур нет, так что вам придется смириться. И, знаете, мама тоже была, мягко говоря, не в восторге от моей просьбы. Но согласилась, когда я сказал, что она сможет в любое время вам гадать. В общем, постарайтесь быть с ней повежливее. И, кстати, маму зовут вовсе не Тамара. Она – миссис Флаффи. Элизакэт Флаффи.

3

Томас не обманул: всю следующую неделю о госте заботилась исключительно Великая Тамара. Хотя, по мнению бывшего кошквизитора Пушка, ее забота с легкостью могла дать фору большинству из известных ему пыток. В первое же утро кошка появилась на пороге едва ли не раньше рассвета. Решительно топая, она поспешила к окну и распахнула шторы.

Пушок и не думал следовать просьбе Томаса – быть с его мамой повежливее. Напротив, кот рассчитывал, что его грубость позволит сократить общение с потомственной ведуньей до самого необходимого минимума. Однако Великая Тамара как будто именно этого и ждала. На каждую шпильку в ее адрес у миссис Флаффи находились все новые способы пролить свет (а пару раз и кофейную гущу) на самые темные закоулки судьбы своего безропотного клиента. И чем яростней бывший глава семейства огрызался и хамил, тем больше потомственная ведунья входила во вкус. Она по двадцать раз на дню раскладывала на гипсе Пушка карты, искала в его усах линию жизни и неустанно сетовала, что та обрывается в районе носа. Прорицательница сделала беляку отворот от линьки, а позже, рассерженная, что тот в очередной раз назвал ее старой шарлатанкой, приворот на ту же самую линьку. Кошка то и дело заставляла постояльца вглядываться в магический шар с вопиющей трещиной через всю окружность. И каждый раз, когда Пушок отвечал, что видит там свою треснувшую морду, миссис Флаффи радовалась, как юная кошечка, сдавшая первый экзамен в воскресной школе, и кричала: «Это поломанная судьба твоя глядит оттуда!»

Но однажды утром распорядок дня нарушился. Всевидящая Тамара появилась в комнате не с колодой карт в лапах, а со свежим номером «Кэтглийского вестника».

– Ты читать умеешь? – непривычно смущенно поинтересовалась хозяйка квартиры.

– Умею, – настороженно кивнул зверек.

– Ты это… Не мог бы прочитать мне одну статейку? – с трудом выдавила из себя миссис Флаффи. – Котенок, торгующий газетами, сказал, что в «Вестнике» есть большая статья про моего мальчика. А я… Я… Читать не умею.

– И в чем подвох? – недоверчиво сощурился бывший глава семейства. Но Великая Тамара всем своим сконфуженным видом показывала, что никакого подвоха нет.

– Ха! – злорадно заулыбался Пушок. – Что ж вы не попросили свой магический шар показать вам алфавит? А духов почему не заставили почитать? Я слышал, все призраки сплошь прекрасные чтецы! Еще вы можете прочесть статью по картам Таро.

– Хватит! – рявкнула Тамара. Беляк осекся и благоразумно решил перейти к более конструктивному диалогу:

– Вы правда не умеете читать?

Миссис Флаффи раздраженно кивнула.

– А как вы тогда написали объявление, которое я увидел на столбе?

– Сестра помогла.

Больше не желая терять время, Тамара сунула Пушку под нос пахнущий типографской краской свежий номер «Кэтглийского вестника». За новостями о Томасе далеко идти не пришлось. Заголовок на первой полосе кричал: «Только у нас! Молодой выскочка-изобретатель устроил кровавую бойню в самом центре Ливермура!» Пушок набрал в легкие побольше воздуха и забубнил: «Казалось бы, какая опасность может исходить от изобретателей? От этих вечно взъерошенных отшельников с безумно горящим взором? На первый взгляд они совершенно безобидны: копошатся себе в своих неизменно неисправных механизмах, пребывая в наивной уверенности, что еще чуть-чуть, и их нагромождения металлолома смогут сделать нашу жизнь лучше. До недавнего времени единственное, что могли сделать изобретатели, это рассмешить нас.

Таким был и молодой ученый Томас Флаффи. Как тут не вспомнить эпизод пятилетней давности, когда он на каждом углу кричал, что создал самокатную повозку. И чем все закончилось? Эта самокатная повозка до сих пор стоит на Чиккен-стрит, веселя всех гарцующих мимо лошадей. Или, к примеру, кто не слышал сказок Флаффи о том, что в самое ближайшее время он сможет, не выходя из собственной квартиры, через специально спроектированную трубку разговаривать с любым другим городом мира? Однако в итоге его душераздирающие крики смогли слышать только соседи. Их мучения закончились лишь после жалобы в Котланд-ярд.

Дальше юный ученый взялся за искусственное освещение ночных улиц. И хотя никакой практической ценности у этой затеи не было, ведь мы – коты – прекрасно видим в темноте, лорд-мэр Ливермура отчего-то живо откликнулся на просьбу Флаффи оказать финансовую поддержку. Сам глава утверждает, что его заворожила сама идея о том, что ночью в городе будут гореть сотни маленьких солнц. Однако по нашим данным, таким образом градоначальник решил отмыть некоторые суммы, полученные муниципалитетом не совсем законным путем. Как бы там ни было, изобретатель получил в свое распоряжение искомые фунты кэтлингов, на которые смог выплавить стеклянные лампы с металлическими спиралями внутри. Воплощение бессмысленного проекта Томас начал со своей родной Фишинг-стрит. Как рассказал „Кэтглийскому вестнику“ один из немногочисленных приятелей Томаса Флаффи, изобретатель планировал следующее: во время грозы молния угодит в шпиль, оттуда статическое электричество через железные нити попадет в лампы, металлические спирали нагреются, отчего в них и возникнет свет. Однако шутки с природой до добра не доводят. Эксперимент вышел из-под контроля, и все лампы взорвались.

И вот тут мы, наконец, подбираемся к кровавой развязке нашей истории. На следующее утро по Фишинг-стрит шел ни в чем не повинный бездомный Фли Гибли. Кот был настолько пьян, что не заметил битого стекла на тротуаре. Как и полагается нищему, он шел без башмаков. И, о ужас… он поцарапал подушечку левой задней лапы. Сами мы не видели, но можем предполагать, что кровь хлестала по всей улице. Разумеется, Фли Гибли потерял сознание. И хотя некоторые свидетели склонны утверждать, что бездомный рухнул от количества выпитой валерьянки, мы-то с вами знаем, что виной падения стал болевой шок от полученной рваной раны!

У нашего дорогого читателя может возникнуть вопрос, отчего же в заголовке указан самый центр Ливермура, если происшествие случилось в самом хвосте Хвост-Энда? Отвечаем: спустя сутки пострадавшего Гибли видели у здания городской администрации. Там он в очередной раз потерял сознание от болевого шока (хотя рядом с ним и нашли пустую бутылку из-под валерьянки). То есть вопиющий по своей кровавости случай имеет самое непосредственное отношение к центру нашего прекрасного города.

Так в одночасье благодаря Томасу Флаффи изобретатели превратились из вызывающих улыбку тихих сумасшедших в крайне опасных асоциальных типов, которые способны своими безумными экспериментами причинить существенный вред здоровью невинных котов. Самое вопиющее, что, несмотря на всю однозначность данного случая, Котланд-ярд не планирует арестовывать Томаса Флаффи, поэтому призываем вас быть крайне осторожными на улицах Ливермура. Мы будем следить за развитием событий!»

Пушок замолчал и сочувственно посмотрел на Великую Тамару. Он уже представил, какой будет реакция на услышанное. Но Элизакэт Флаффи и не думала сыпать проклятиями.

– Про моего мальчика написали в самом «Кэтглийском вестнике»! – расплылась кошка в счастливой улыбке. – Ох, как приятно.

– Э-э-э. А вы вообще слышали, что именно я вам прочитал?

– Конечно! Что мой котенок самый талантливый во всем Ливермуре.

– То есть про кровавую бойню вас не смутило?

– Вот обязательно нужно испортить мне настроение, да?!

– Ни в коем случае. Давайте я вам лучше еще почитаю…

Пушок понял, как избежать гадательных мероприятий в ожидании изобретателя. Теперь каждый раз, когда ведунья появлялась в его временной обители, беляк, не давая кошке перевести дух, с самым подобострастным видом предлагал свои услуги чтеца. И, поднимая глаза к потолку, задумчиво добавлял:

– Может, там опять написали про вашего котенка?

Для Великой Тамары это был аргумент из аргументов. Она тут же исчезала в дверном проеме и через считаные минуты, кряхтя, возвращалась с новым «Кэтглийским вестником» под мышкой. Кошка добросовестно вставала перед больным и вытягивала вперед лапы с зажатыми в них газетными страницами, чтобы прикованный к постели постоялец без проблем мог рассмотреть мелкие буквы.

Увы, имя «кровожадного изобретателя» в прессе больше не встречалось, поэтому Пушку приходилось читать обо всем на свете. Например, о новом вкладе банка Кэтглии «Для праправнуков». Компактный текст в разделе объявлений гласил: «У вас нет денег даже на себя, не говоря уже о том, чтобы оставить хоть что-то своим котятам? Не отчаивайтесь! Смахните заводскую сажу и мануфактурную пыль с лап и поройтесь у себя в карманах. Там наверняка завалялся последний пенни. Знаем, о чем вы думаете. Мол, приберегу-ка я его на черный день. Но черный день на то и черный, чтобы подойти к нему без гроша в кармане. А этот последний, согретый грязной подушечкой пенни лучше отнесите в банк Кэтглии, оформите вклад „Для праправнуков“, и всего через сто лет ваши потомки будут купаться в процентах от самого лучшего прапрадедушки!» В другом номере Пушку приглянулась заметка про всплеск рабочего движения. Коты протестовали против незаконного урезания когтей (по мнению промышленников, длинный маникюр злостно портил готовую продукцию на текстильных мануфактурах), требовали перерыва на умывание и настаивали на сокращении рабочего дня до 23 часов 55 минут.

Так, за изучением газет, незаметно для него самого и прошел остаток недели. Поэтому когда однажды утром в комнату ворвался как всегда слишком взъерошенный и чересчур торопливый Томас Флаффи, Пушок первым делом на автомате осведомился, где же свежая пресса.

– Тьфу ты! – тут же в сердцах фыркнул бывший глава семейства. – Совсем я с твоей матерью из ума выжил. Надеюсь, ты все выяснил?

– Да-да-да, – затараторил Флаффи. – Еще раз хочу обрадовать: вы никакой не сумасшедший.

– А как насчет чего-то более конкретного?

– Сейчас-сейчас-сейчас, – еще больше засуетился изобретатель. – В ходе изучения вашего агрегата…

– Ты что, по бумажке читаешь?

Нос кота зарделся.

– Я хотел сделать свое объяснение эмоционально насыщенным. Но если бы что-то забыл, то эффект бы смазался… А вы против, чтобы я читал по бумажке?

– Давай переходи к сути уже. А то «Кэтглийский вестник» напишет еще об одной кровавой бойне!

– Так вот, в ходе изучения агрегата я выдвинул гипотезу, что ваша так называемая лежанка на самом деле никакая не лежанка, а самая настоящая капсула для вырабатывания сверхнизких температур. Таким образом… Извините, потерял второй листочек. А, вот же он! Таким образом, я предположил, что, когда вы закрывались в лежанке, некие внешние факторы приводили капсулу в активную фазу, и она замораживала вас на годы, а то и на века. Понимаете?

– Ты мне давай про провалы в памяти лучше объясни!

– Я про это и толкую! Не было никаких провалов! На самом деле вы ничего не забывали! Просто вы замерзали в своей лежанке, причем замерзали на очень длительное время, а лежанка тем временем жила своей жизнью – будучи физическим телом, не закрепленным за одной точкой пространства, она путешествовала по миру со скоростью, заданной ей другими физическими телами. А затем, когда активная фаза капсулы завершалась, вы приходили в себя. Но, соответственно, уже в других географических и временных координатах. Так вы и потеряли свою семью. Они остались в одной точке пространственно-временного континуума, а вы зачем-то залезли в свою лежанку и на целые века выпали из процесса общей жизнедеятельности.

– Чушь какая-то!

– Вот поэтому я и не стал вам всего этого рассказывать, полагаясь лишь на гипотезы. Чтобы доказать состоятельность своего предположения, я провел научный эксперимент. Досконально изучив весь механизм действия вашего агрегата, я испробовал его на себе: поместил свое тело на неделю в лежанку…

– Та-а-а-а-а-ак! То есть ты, морда, хочешь сказать, что всю неделю просто дрых?!

– Нет же! По моей просьбе мама активизировала таймер, и я на семь дней выпал из мировой истории. Попросту говоря, замерз. В точности как вы… Вы рады?

– Чему?

– Ну как?! Вы наконец выяснили, что с вами происходило. Теперь сможете сбросить груз неизвестности с плеч и начать новую жизнь.

– Ты видишь хотя бы тень радости на моей морде?

– Не-е-е-ет.

– Вот и не задавай глупых вопросов!

– А можно последний? И он совсем не глупый, а очень серьезный. Не могли бы вы подарить мне свою лежанку?

Изобретатель навострил уши и посмотрел на беляка полными надежды глазами.

– Понимаете, ваша лежанка – она… Она… Она работает! А у меня еще ничего никогда не работало. Благодаря ей я смогу понять, что же не так в моих устройствах. Я увижу, где нужно подкрутить и где постучать. По-моему, я даже смогу создать двухтактный двигатель внутреннего сгорания! Поймите, ваша лежанка – это настоящий рычаг прогресса, который так долго искали изобретатели! Подарите ее мне. Ну пожа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-алуйста.

– Да на кой она мне нужна? Конечно, забирай.

– Правда? – от радости Флаффи готов был расцеловать прикованного к кровати гостя.

– Конечно! Но при одном условии, – Пушок пристально посмотрел на молодого кота.

– Все что угодно, – с готовностью закивал Томас.

– Прекрасно! Убей меня.

Флаффи в ужасе вскрикнул и юркнул за дверь.

4

С того дня, когда Томас Флаффи отказал беляку в просьбе, прошло четыре месяца. Поначалу Пушок планировал свести счеты с жизнью посредством голодовки. Однако у Великой Тамары оказались настолько быстрые лапы, что его рот катастрофически не успевал уворачиваться от ложек с ее кулинарными изысками. За неимением других идей кот смирился и принялся ждать, когда же его скелет срастется и доктор Маусхэйтер снимет гипс. Тогда он наконец сможет присоединиться к Мурке. А пока бывший глава семейства был вынужден предаваться скуке. Миссис Флаффи между тем, настолько втянулась ухаживать за нечаянным постояльцем, что даже перестала изводить его своей магической самодеятельностью. Хотя Пушок предполагал, что ведунья попросту уже испробовала на нем весь свой астральный арсенал и сейчас судорожно ищет новые способы постичь непознанное.

В отличие от гадалки, которая проверяла самочувствие больного по пять раз на дню, ее сын совершенно забыл путь к комнате Пушка. Впрочем, беляк все равно встречался с изобретателем по несколько раз в неделю – на страницах «Кэтглийского вестника», который продолжал читать ведунье каждый вечер. Газетчики взахлеб рассказывали о все новых и новых научных достижениях вчерашнего изгоя и неудачника. Великая Тамара аккуратно вырезала и бережно хранила абсолютно все заметки про своего набирающего популярность котенка. Но ее любимой была статья «Юный гений из Ливермура изменит мир!». Не проходило и дня, чтобы гадалка не попросила Пушка перечитать эти берущие за самое сердце строки: «Слышите, что-то шумит вдалеке? И гул быстро нарастает! Что же это за необычные звуки? Может, это мчится автомобиль? Нет! Мощный гул вдалеке – это рев приближающегося научно-технического прогресса. И имя ему – Томас Флаффи. Этот безмерно талантливый юноша уже навсегда изменил кошачью историю. Впрочем, по его словам, все только начинается!

Когда несколько месяцев назад на изобретателя Томаса Флаффи посыпались обвинения в том, что он вместо научных экспериментов устраивает кровавые бойни, лишь честный и благородный „Кэтглийский вестник“ встал на защиту молодого ученого. Да, мы немного пожурили юношу, но не более того. И действительно, время расставило все на свои места. Мистер Флаффи посрамил всех недобросовестных охотников за лживыми сенсациями, раз и навсегда доказав, что он не сумасшедший преступник, а истинный талант.

Кто не смеялся над Флаффи, когда он несколько лет назад не смог завершить работу над самокатной повозкой? И кто не аплодировал ему стоя, когда два месяца назад он все-таки представил на суд общественности готовую работающую модель. Причем сделал это Томас более чем эффектно, на полном ходу врезавшись в толпу на центральной площади Ливермура. „Это транспорт будущего! Я изобрел автомобиль!“ – кричал тогда молодой ученый, выбравшись из своего опытного образца. Да, конечно, не обошлось в тот день и без злых языков. Сплетники до сих пор судачат, что с центральной площади в больницы города доставили двадцать котов с переломами лап и хребтов. Но мы-то с вами знаем, что все эти пострадавшие – беспробудные валерьянники, которые всего лишь неудачно упали от количества выпитого.

Что же нас всех ждет дальше? С этим вопросом мы обратились к самому виновнику происходящих здесь и сейчас технических преобразований. Да, Томас Флаффи, разумеется, крайне занят. Но для любимой газеты своей мамы он все-таки выкроил пару минут. „Дальше будет только интереснее! – заверил нас юный гений. – После успеха моей автомобильной затеи достопочтенный мэр решил выделить деньги на разработку ПАРОВОЗА! Но железная дорога не единственный мой проект. По заказу промышленников я работаю над созданием станков и паровых машин для их мануфактур. Точнее, на смену мануфактурам должны прийти фабрики и заводы. В общем, это очень сложный и перспективный проект под названием «Долой лапный труд». Вы скоро о нем услышите. В целом же я хотел бы дать толчок промышленной революции. Понимаете, мы уже засиделись в аграрном обществе. Пора трансформировать его в индустриальное! И я, как никто другой, могу…“ Дальше Томас Флаффи начал говорить настолько быстро, что нам не удалось разобрать ни слова. Но, думаем, даже из приведенного фрагмента становится ясно, что этот кот решительно настроен изменить мир».

В один из ничем не примечательных вечеров в комнату к Пушку пожаловал доктор. Оказалось, настало время снимать гипс. Маусхэйтер несколько раз ударил по ненавистному одеянию беляка молоточком. Гипс пошел трещинами, и беляк оказался в чем мать родила. Не веря своему счастью, Пушок попытался рвануть с места. Однако его подвела левая задняя лапа. При падении с крыши кот безвозвратно повредил сустав. Так что теперь зверек ощутимо прихрамывал, когда опирался на эту конечность.

На пороге появилась Великая Тамара.

– Имей совесть! – заворчала на Пушка миссис Флаффи. – Если ты пошел на поправку, это еще не значит, что можешь разгуливать по дому в полном неглиже!

– Не бойтесь, надолго я здесь не задержусь.

– Да живи сколько угодно, я не против, – махнула лапой Элизакэт. – Но будь так добр, оденься. У Томаса сейчас начнется очень важный прием. Он представит какой-то телеграф. Даже лорд-мэр пожалует. А может, и корреспондент «Кэтглийского вестника»! В общем, вот одежда моего покойного мужа. Тебе должна быть в пору.

Миссис Флаффи протянула Пушку бесформенный комок, который когда-то был гардеробом ее супруга. Едва беляк взялся за сверток, от него в разные стороны рванули стайки моли. Вместе с насекомыми за дверь упорхнул и доктор Маусхэйтер.

– Здесь и рубашка, и жакет, и брюки, – с гордостью сообщила ведунья. – Да что там, я даже фрак нашла! Он, правда, весь в заплатках, да и выцвел давным-давно. Но все равно хороший. Что ты кривишь морду? Быстро надевай! И вот еще…

Великая Тамара водрузила Пушку на затылок нелепый головной убор.

– Я тут на досуге шляпу смастерила, – похвасталась прорицательница. – Томас отчего-то отказывается носить. Но ты обязательно надень!

Чтобы Великая Тамара скорее ушла, Пушок принялся без лишних споров натягивать на себя весь принесенный гардероб.

– Вот и славно, – довольно кивнула Великая Тамара. – Минут через двадцать можешь приходить на кухню. Ужин как раз поспеет.

– Всенепременно, – бросил вслед удаляющейся кошке Пушок. Но меньше всего на свете ему сейчас хотелось есть. Вместо трапезы кот отправился на разведку по дому.

Прихрамывая, беляк бродил по комнатам в поисках подходящего места. Наконец, распахнув очередную дверь, он нашел то что нужно. Бывший глава семейства обвел взглядом просторное помещение. Посреди комнаты стоял широкий стол, на котором располагался хитроумный металлический прибор, покрытый датчиками и проводами. Но Пушку было плевать на это чудо техники. Его привлек высокий потолок с манящей люстрой посередине. Зверек подошел к окну, оторвал от шторы длинный лоскут и сделал из него аккуратную петлю. Затем кот запрыгнул на стол и, не обращая внимания, что топчет уникальное устройство, привязал один конец самодельной веревки к люстре. Когда все приготовления были закончены, Пушок сунул голову в удавку, оттолкнулся лапой от стола и отправился на долгожданную встречу с семьей.

В этот момент дверь распахнулась, и комнату начал заполнять цвет ливермурского общества. Раскрыв рты, коты уставились на извивающегося Пушка. Впрочем, немая сцена длилась недолго. Спустя секунду-другую раздался треск. Это приказала долго жить петля из ветхой шторы. Болтающийся под потолком кот с тряпкой на шее рухнул вниз. Взбешенный очередным провалом экс-кошквизитор тут же вскочил и, расталкивая высшее общество, заковылял на улицу. На удачу Пушка, по Фишинг-стрит как раз мчался автомобиль. Беляк ринулся прямиком на него. Однако и здесь его ждало фиаско: ловкий водитель сумел свернуть на тротуар, и кошквизитор проскочил мимо верной погибели.

Очередной провал отозвался урчанием в животе Пушка. Он наконец захотел есть. Кот вздохнул и поплелся обратно в дом, чтобы подкрепиться.

5

– Пушок, у вас не было никакого морального и законного права так со мной поступать! – раздалась утром над ухом беляка знакомая скороговорка. Кот открыл заспанные глаза и увидел мечущегося по комнате Томаса Флаффи.

– Слушай, извини, что потоптался вчера по твоему устройству. Но, понимаешь, я не мог больше ждать.

– Да при чем тут «потоптался»?! – ученый с досады пнул стену. – Я свои изобретения на совесть делаю. У опытной модели телеграфа прочность больше, чем у свай на Котауэрском мосту!

– Чего?

– Не сломали вы вчера мой телеграф.

– Тогда по поводу чего истерика?

– Демонстрация телеграфа должна была стать моим триумфом. Сегодня коты по всей Кэтглии должны были только о том и говорить, что о новом революционном способе передачи сигнала.

– Замечательно…

– Ничего замечательного! Вы все испортили. Из-за вашей эксцентричной выходки никому не нужен мой телеграф.

– Ты вообще о чем?

– Полюбуйтесь сами! – Флаффи бросил в беляка свежим «Кэтглийским вестником». Экс-кошквизитор нехотя поднял газету и присвистнул. На первой полосе красовалась его нарисованная физиономия в нелепом вчерашнем наряде. Заголовок сообщал: «Новый герой нашего времени! За один вечер смелый кот перевернул все представления кэтгличан о моде и поведении в обществе». Заинтригованный Пушок приступил к чтению: «Кэтглия начала XIX века по праву считается одним из самых благополучных мест на земном шаре. У нас даже нищие спокойны за свое завтра, так как точно знают, что грош-другой им в их грязную протянутую лапу состоятельные прохожие уж точно подкинут. Но как же это скучно! Мы живем в стране, где пэры и буржуа настолько привыкли к своему достатку, что превратились в безликую серую массу. А в воздухе не витает ничего, кроме апатии и дремы.

В таком безрадостном настроении мы и отправлялись вчера на прием к изобретателю Томасу Флаффи. Ученый обещал представить очередное из своих научных свершений, от которых мы уже не знаем, куда деваться, и которые неизменно вызывают приступы летаргической зевоты.

Сначала все действительно шло по запланированному удручающему сценарию. Томас Флаффи собрал все сливки ливермурского общества в прихожей своего дома. Кстати, недавно он заставил съехать отсюда всех жильцов, объясняя это тем, что полету его научной мысли нужно больше свободного пространства. Хотя, на наш взгляд, причина куда более прозаична: кот теперь в состоянии в одиночку оплачивать счета в этом громадном здании. Но вернемся к приему. Флаффи пригласил собравшихся в гостиную, где и должна была состояться демонстрация передового устройства. Однако вместо запланированной скуки смертной там нас ждал… новый герой нашего времени! В бутафорской петле под самым потолком раскачивался загадочный незнакомец. Он будто давал нам понять, что ему душно и тесно в этом мещанском обществе обывателей; что каждый в этой комнате связан невидимыми оковами, которые не дают нам почувствовать себя свободными. В продолжении этого гениального действа веревка над котом с треском порвалась, и он крепко встал на задние лапы. То есть герой все-таки смог избавиться от удавки формальностей, которая душит каждого современного кэтгличанина, и обрел самого себя. А значит, он стал независимой от серой толпы личностью!

Очень важно, что внутреннее волевое содержание этого кота напрямую связано с его обликом. Его безупречный внешний вид еще раз подчеркивает победу над серостью нашего мира. Судите сами: голову незнакомца покрывала первостатейная щегольская шляпа. Но этот модный изыск меркнет по сравнению со смелым суконным фраком, серой рубашкой в очень хитрую складку и элегантно порванными брюками, которые носит наш новый герой.