Текст книги "Великая кошачья революция"

Напоследок таинственный незнакомец преподал собравшемуся обществу еще один урок. Урок презрения к авторитетам. Он принялся расталкивать собравшихся пэров, ненавязчиво давая понять, что традиционные рамки этикета для него устарели. А ведь там были и маркиз Доветэйл, и граф Гроулинг с маркизом Милкитом, и даже герцог Кошканский. Все они мечтали познакомиться с необычным гостем. Однако кот, фыркая им в глаза, демонстративно покинул зал. Мало того, на улице наш герой заприметил приближающийся автомобиль лорд-мэра, купленный, как нам подсказывают чутье и информатор, на деньги муниципалитета. Таинственный незнакомец, демонстрируя глубокое презрение не только по отношению к машине, но и к собственной смерти, бросился прямиком на мчащийся автомобиль. К счастью, никто не пострадал.

Пока верстался номер, нам удалось выяснить имя таинственного незнакомца. Кота зовут Пушок. Он – постоялец Элизакэт и Томаса Флаффи. Род его занятий не ясен. Да это и не важно, ведь уже сейчас можно смело говорить о том, что Пушок стал основателем нового не только культурного, но и общественного явления. Итак, уважаемые читатели, поприветствуйте нового героя нашего времени!

Что же касается демонстрации телеграфа (если, конечно, это кому-то интересно), то она прошла успешно. Точки и тире благополучно убежали по проводам из Ливермура в неизвестном направлении. Давайте на прощание все дружно зевнем».

Пушок невольно и сам зевнул.

– Вы понимаете, что натворили? – закричал Флаффи. – Теперь вместо того чтобы просвещать ливермурцев и докладывать о последних научно-технических открытиях, «Кэтглийский вестник» рассказывает о всякой модной чуши! Это катастрофа!

– Сам виноват, – пожал плечами кошквизитор. – Я же просил убить меня. А сейчас нам обоим приходится мучиться.

– Да не могу я! Сколько раз еще повторять? – Флаффи на секунду замолчал, а потом с надеждой посмотрел на беляка. – Может, вы сходите в редакцию и объясните, что произошло недоразумение?

– А в «Кэтглийском вестнике» мне смогут рассказать о самых травмоопасных местах Ливермура?

6

Кот, которого ничего не держало в этом мире, заглянул в редакцию «Кэтглийского вестника». Практически с порога зверек кинулся под печатный пресс. Однако сделал он это в тот самый момент, когда станок остановили для профилактических работ. В результате Пушок лишь весь извозился в типографской краске. И следующие три часа ему пришлось оттирать чернила листами бумаги, приготовленными для печати. От чего в неописуемый восторг пришла вся пишущая братия. Ведь у них на лапах оказался автопортрет героя нового времени…

За следующие несколько дней беляк посетил самые чахоточные богадельни, дороги с самым оживленным движением, самые высокие мосты, самые злачные подворотни, деревянную часть Ливермура, где постоянно случались страшнейшие пожары, и даже славящиеся обвалами шахты. Однако все без толку. Причина тому – все тот же «Кэтглийский вестник». Благодаря серии статей про героя нового времени практически все горожане теперь знали Пушка в морду. Стоит ли удивляться, что каждый раз, когда тот пытался шагнуть в вечность, поблизости оказывался какой-нибудь зоркий читатель, готовый в последний момент всенепременно спасти героическую натуру. После этого подписчик обязательно строчил в любимую газету увлекательнейшее письмо на десять страниц, в котором во всех подробностях рассказывал, как Пушок в очередной раз посмеялся смерти в лицо и доказал, что судьба не властна над ним.

В какой-то момент Пушок и сам начал верить в то, что он основоположник нового общественного явления. Однажды, направляясь за город к отвесной скале, кот наткнулся на котенка, продающего свежую прессу. На первой полосе беляк в который раз обнаружил собственную физиономию и невольно залюбовался. Пушок неожиданно понял: в этом мире он любил не только Мурку с детьми, но и себя. А затем кот живо представил, как бросается с обрыва и разбивается. От ужаса зверек аж вскрикнул. «Неужели я сам по своей воле хочу умереть? – усомнился беляк. – Это же насовсем. Навсегда. Не может такого быть, чтобы меня не стало! Разве я не могу жить без Мурки, Пушанны, Персиваля и Лансекота?..» Пушок прислушался к собственному сердцу и вздрогнул. Впервые мысли о семье не вызвали в нем сильной боли. Беляк зажмурился и представил мордочки своих котят. Но лица оказались как в тумане. Он, конечно, продолжал тосковать. Но не настолько, чтобы сводить счеты с жизнью.

В итоге Пушок вернул котенку «Кэтглийский вестник» и захромал в противоположную от скалы сторону.

7

Решив все-таки жить, беляк столкнулся с крайне насущным вопросом: на что? Сперва зверек был уверен, что многочисленные читатели «Кэтглийского вестника» не дадут ему пропасть с голода. Но уже к следующей неделе все мужское население Ливермура, а не исключено, что и всей Кэтглии, повинуясь последним веяниям моды, стало одеваться и вести себя точь-в-точь как Пушок. Поэтому очень скоро экс-кошквизитор попросту затерялся среди сотен точно таких же героев нового времени.

Вместе с тем проблемы с жильем у кота не было. Он благополучно остался в доме семейства Флаффи. Несмотря на пробежавшую между ними мышь, изобретатель продолжал считать экс-кошквизитора уникальным историческим свидетелем, чьи знания могут пригодиться ему для дальнейших научных изысканий. Ну а Великая Тамара и вовсе прикипела к беляку как к родному и готова была и дальше регулярно пререкаться с ним под одной крышей.

Другое дело, что Пушку было тоскливо в четырех стенах на Фишинг-стрит, 61. Внутри кота поселился холодный вакуум, который необходимо было чем-то заполнить. Сперва Пушок хотел прибегнуть к помощи проверенной валерьянки. Однако опустившиеся кэтглийские выпивохи вызывали у него исключительно отвращение. Они напоминали беляку его самого, в беспамятстве вонзившего нож в грудь лучшему другу. И тогда Пушок нашел для себя азартные игры. В игорных домах нередко попадалась весьма недурственная компания из разжалованных депутатов, прокуроров и судей. Каждый из них искренне верил, что именно сегодня ему повезет, что именно сегодня он выиграет и сможет на этот большой куш купить себе новое теплое местечко в каком-нибудь уважаемом ведомстве. Охотно верил в свою удачу и Пушок. Только вот его новые знакомые так и оставались разорившимися дельцами, а сам беляк сначала притащил в игорный дом в качестве залога магический шар миссис Флаффи, а затем и запасные детали от телеграфа ее сына. Увы, каждый раз в самый последний момент удача ускользала из лап Пушка. И он все глубже погружался в долговую яму. Когда в ней скрылись даже его черные уши, кошквизитор вспомнил о своей единственной собственности.

– Мне нужна моя лежанка! – как-то с утра пораньше заявил изобретателю уникальный свидетель всемирной истории.

Флаффи от неожиданности едва не захлебнулся горячим молоком.

– Но… Но… Вы же подарили ее мне! Помните? К тому же у вас ведь есть кровать и собственная комната. Зачем вам лежанка?

– Хочу заложить ее. Мне нужны фунты кэтлингов. Очень много фунтов кэтлингов.

– Пушок, вы в своем уме?! Это устройство бесценно! Его нельзя закладывать или продавать. Оно еще принесет кошачьему обществу огромную пользу.

– Не волнует! – был непреклонен квартирант. – Лежанка с незапамятных времен со мной. А значит, по праву принадлежит мне!

– В вас говорит ваша зависимость! Вы заядлый игрок и шулер. Думаете, я не заметил, что вы тащите из МОЕГО дома все подряд? Бесполезный магический шар, и тот унесли. Даже котята знают, что в лямкидж невозможно выиграть. А вы вроде бы взрослый кот. Столько в своей жизни повидали.

– Как это нельзя выиграть?

– Математически доказано, что при любых раскладах лямочка будет быстрее лапы.

– Слушай, у тебя цараптанских корней нет? – неожиданно поинтересовался Пушок.

– Кажется, нет. А что?

– Напоминаешь ты мне одного кота. Такой же умник был.

– И что с ним случилось?

– Зарезал я его, – крайне невесело скривился беляк. – Так ты отдашь мне лежанку?

– Нет! Вы проиграете ее в игорном доме. Мой научный долг – оградить это уникальное устройство от вас. И вообще, с меня хватит! Убирайтесь из моего дома. Чтобы лапы вашей здесь больше не было!

– Неблагодарный сопляк! – зашипел Пушок. – Я тебя еще научу жизни.

Беляк, хромая больше обычного, доковылял до входной двери и, хорошенько хлопнув ею, оказался на улице.

Конечно, у Пушка был запасной план. Даже несмышленому котенку было понятно, что Флаффи по своей воле не расстанется с лежанкой, которая сделала его самым признанным ученым в мире. Поэтому беляк решил избавиться от вредного выскочки.

Еще на прошлой неделе Пушок прочитал в газете, что через месяц в столице состоится первый всемирный съезд рабочих. «Наш корреспондент передает, что на первое столь масштабное трудовое мероприятие должны съехаться представители пролетариата со всех уголков света, – анонсировал «Кэтглийский вестник». – Среди самых острых вопросов, которые будут подняты на собрании, – катастрофический рост безработицы и массовое снижение зарплат. Думаем, в первую очередь на съезде перемоют косточки изобретателю Томасу Флаффи, чьи успешные научные изыскания позволили крупным промышленникам перейти на своих производствах от лапного труда к машинному, что и привело к чудовищным увольнениям. Напомним, что за последние месяцы по всему миру закрылось несколько тысяч мануфактур. Этой масштабной проблеме и будет посвящен съезд. Мероприятие стартует 13 октября в 11:00 на площади Зависимости…». Именно в это пекло Пушок и собрался отправить Флаффи. «Стоит Томасу только появиться там, как работяги порвут его на мелкие клочки, – размышлял беляк. – А о том, чтобы ученый попал на этот съезд, я позабочусь!»

На почте кошквизитор достал листок бумаги и вывел самым каллиграфическим почерком, на какой только был способен: «Томасу Флаффи, самому великому из ученых котов. Приглашение. Достопочтенный Томас, Ассоциация ученых котов с искренней радостью и неподдельной гордостью сообщает о присуждении вам премии „Изобретатель‐1835“. Вручение заслуженной награды состоится 13 октября в 12:00 на площади Зависимости в столице нашей Родины. Внимание! Церемония костюмированная. Все ученые делегаты будут одеты трудягами. Вам, дорогой лауреат, о костюме заботиться не стоит. Приезжайте в своей повседневной одежде. На месте без стеснений поднимайтесь на сцену, громко объявите свое имя и приступайте к победной речи. Это послужит сигналом к началу церемонии. С уважением, Ассоциация ученых котов». Пушок запечатал конверт, написал на нем «Ливермур, Фишинг-стрит, 61» и отдал письмо почтальону.

8

Пушок дожидался отъезда Флаффи в ночлежке на Стинки-стрит. К тому времени, когда распираемый гордостью за самого себя Томас отправился в путешествие до столицы, кошквизитор уже передумал закладывать лежанку. В ночлежке кот насмотрелся на опустившихся шкур. Ему в последнюю очередь хотелось закончить свою жизнь как они. В итоге любовь к лямкиджу угасла так же стремительно, как и началась. Чего хотелось герою нового времени, так это безбедной жизни. Отсюда и возник план. Пушок вспомнил объявление в «Кэтглийском вестнике» о вкладе «Для праправнуков». В голове звучали слова про то, что «всего через сто лет ваши потомки будут купаться в процентах от самого лучшего прапрадедушки».

У Пушка в кармане лежали остатки былой роскоши – горсть ржавых монет. Кот планировал положить их в банк и дождаться дивидендов, забывшись на сто лет криогенным сном. Но для начала нужно было забрать лежанку из дома Флаффи…

– Тебе чего здесь надо? – нахмурилась Великая Тамара, когда увидела в дверном проеме Пушка.

– Как это – чего надо? – изобразил обиду беляк. – Вы же сами сказали, что я могу жить у вас сколько захочу.

– Да, но Томас сказал, чтобы я тебя не пускала даже на порог.

– Миссис Флаффи, это какое-то недоразумение. Мы ведь на днях помирились с Томасом. Он сам нашел меня и очень долго извинялся. Ваш сын понял, что зря на меня наговаривал. И, конечно, я простил его! Томас дома? Сами спросите у него.

– Томас уехал в столицу.

– Да что вы говорите! А зачем?

– Моего котеночка там чествовать будут!

– Вот здорово! Так я зайду?

Великая Тамара в нерешительности смотрела на Пушка.

– Кстати, я новый номер «Кэтглийского вестника» принес. Почитал бы вам… А еще хотел вас попросить погадать мне. А то что-то в последнее время удача от меня отвернулась.

В глазах Великой Тамары заблестел профессиональный интерес.

– Заходи.

– Кстати, миссис Флаффи, вы не знаете, куда Томас положил мою лежанку?

– Ты про тот грязный сундук? Конечно, знаю. Сынок его к себе в мастерскую перетащил, как только ты рухнул с крыши.

– Мне бы забрать его.

– Сначала чакры тебе откроем и линию жизни почистим…

Лишь поздней ночью Пушок добрался до мастерской Флаффи. Среди множества всевозможных устройств он нашел и свою лежанку. Кот боялся, что криогенная камера окажется в разобранном виде. К счастью, Томасу хватило ума вернуть все детали на место. Накрытая покрывалом криогенная камера стояла в центре помещения. Не теряя больше времени, кот выкатил агрегат в коридор и, не прощаясь с миссис Флаффи, поспешил на улицу.

Банки в это время уже не работали. Так что беляк захромал вместе с лежанкой в ненавистную ночлежку на Стинки-стрит.

9

Утром, едва продрав глаза, Пушок направился в ближайшее отделение банка Кэтглии. Но там его ждала вывеска «Закрыто». На призывный стук беляка дверь приоткрыл испуганный клерк.

– Ну и почему вы не работаете? – возмутился экс-кошквизитор.

– Революция, сэр, – чуть не плача, прошептал финансист. – Рабочие устроили бунт. Громят все магазины и банки. Даже мэрию подожгли. Котланд-ярд воюет с ними. Но безуспешно.

– Какая еще революция? – проворчал Пушок. Но дверь перед его носом захлопнулась. Неподалеку от банка котенок продавал свежий номер «Кэтглийского вестника». Беляк навострил уши. Сопляк кричал:

– Срочная новость! По всей Котовропе вспыхнула революция!

Пушок с крайней неохотой отдал котенку одну из своих пяти монеток, получил газету и стал жадно читать: «Великая кошачья революция началась! Сказать, что ничто не предвещало беды, будет, пожалуй, слишком самонадеянно. Однако никто до 13 октября и предположить не мог, что цари и короли по всей Котовропе находятся в столь шатком положении. Теперь же нам остается только констатировать факты и вставать на сторону радикально настроенных трудяг, чтобы, упаси Хозяин, и в нас не прилетел кирпич революции.

Но обо всем по порядку. Площадь Зависимости, 13 октября 1835 года. Как передает наш специальный корреспондент с места событий, на Всемирный съезд рабочих съехались трудяги практически со всех уголков света. Столица была забита пролетариатом под завязку. Но делегаты сперва и не думали выказывать какую-либо агрессию. Работяги, не толкаясь, никого не трогая, по очереди выходили на сцену и травили байки о своих дружных коллективах. Некоторые эксперты связывали столь благостные настроения пролетариата с тем, что местное правительство расставило по всему периметру съезда полевые кухни с горячей рыбой и неизменным стаканчиком валерьянки каждому трудяге.

Однако вся эта мирная идиллия лопнула как мыльный пузырь, когда в полдень на сцену неожиданно поднялся… Томас Флаффи! Уж кого-кого, а этого изобретателя на празднике труда точно не ждали. Это ведь тот самый Флаффи, который заменил лапный труд станками и паровыми машинами, из-за чего и пошла гулять по Котовропе массовая безработица. Пока тысячи работяг шарили по земле в поисках чего-нибудь потяжелее, чем одноразовые стаканчики, ученый принялся неистово кричать: „Я хочу устроить революцию! Даешь великую научную революцию на всей планете! Уничтожим старое устройство! Построим новый индустриальный мир вместо устаревшего аграрного общества! Кто со мной?!“ И что бы вы думали? Таких бурных оваций корреспондент „Кэтглийского вестника“ не слышал никогда в жизни. Пролетарии, которые еще пять минут назад хотели четвертовать бедолагу Флаффи, стали носить его на лапах и пить валерьянку за здоровье его будущих котят. И вот работяги уже скандируют: „Каждый кот важен!“, „Дайте пожрать!“, „Пулю буржую!“, „Вернем то, что они отняли!“, „Свобода, равенство, мяу!“ – и провозглашают себя Кошачьим координационным советом.

Корреспондент „Кэтглийского вестника“ в это крайне непростое время смог добраться до сидящего на краешке сцены Томаса Флаффи, чтобы задать ему один-единственный вопрос: „ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, КОТЯРА?!“ На что мы получили крайне вызывающий ответ: „Да я всего лишь за наградой приехал…“ Представляете, дорогие читатели! Оказывается, анархия и повсеместные беспорядки – это для Флаффи награда. Редкостный цинизм!

Между тем трудяги, приехавшие на съезд из других государств, благополучно разъехались по домам. Благополучно для себя, а уж никак не для правящих классов своих стран. Недовольные коты принялись устраивать восстания у себя на Родине. Уже доподлинно известно о попытках свержения существующих режимов в пятнадцати странах. На данный момент кэтглийские работяги продолжают лезть на баррикады. В Ливермуре лишь Ус-Энд остается островком прежнего строя. Там работают и магазины, и банк…».

Пушок выбросил газету и покатил лежанку из Хвост-Энда в противоположную часть города. У зверька был такой жалкий и непрезентабельный вид, что даже встречающиеся на пути бунтовщики кидали в открытую криогенную камеру милостыню. Лишь мысли о том, что скоро у него будет предостаточно времени для отдыха, помогли беляку преодолеть нешуточное расстояние. Наконец кот оказался в Ус-Энде. Перед ним блестела желанная вывеска «Банк Кэтглии». Он был открыт!

– У вас еще действует вклад «Для праправнуков»? – сразу перешел к делу Пушок.

– Само собой, – кивнул клиенту очень старый кот-банкир.

– Держите мою наличность, – беляк выгреб из лежанки все монетки. – Получателем будет мой праправнук по имени Пушок.

– Откуда вы знаете, что его назовут именно так?

– Интуиция подсказывает!

– Вот талончик для вашего потомка. Пусть предъявит для получения процентов. Что-нибудь еще?

– Да. У вас есть камеры хранения?

– Само собой.

– Могу я там оставить этот сундук также на сто лет?

– Конечно. Но с вас тогда еще пятьдесят пенсов.

Пушок нехотя отделил от горки монет половину и передал старому коту.

– Я очень спешу. Ваши сотрудники смогут сами перетащить сундук в камеру хранения?

– Само собой.

– Тогда ступайте за своими помощниками, а я побежал.

– А как же ключ от вашей ячейки? – нахмурился банкир.

– Какой еще ключ?

Старик посмотрел на Пушка сверху вниз, хотя и был на голову его ниже. И заговорил с интонациями строгого гувернера:

– После того как наши сотрудники закроют ваш сундук в камере хранения, я отдам вам ключ от нее. А вы, в свою очередь, оставите его своим потомкам, чтобы они через сто лет смогли открыть ячейку и забрать оставленный для них антиквариат.

– А-а-а, – кивнул клиент. – Но мне никакого ключа не надо! Я хочу, чтобы через сто лет мой сундук просто вынесли на улицу и там оставили. Скажем так: это мой подарок городу.

– Вы уверены? – с сомнением посмотрел на странного типа банкир.

– Само собой! – энергично закивал зверек.

Пушок дождался, когда клерк уйдет, проверил, что в его сторону никто не смотрит, забрался в криогенную камеру и закрыл за собой крышку. Спустя пару секунд крышка вновь приоткрылась, в темном разъеме показалась лапа. Пушок положил на пол клочок бумаги. Затем камера закрылась окончательно.

Вскоре в холл банка вернулся банкир, а с ним четверо котов помоложе. Один из финансистов поднял оставленный беляком листочек и прочитал вслух:

– Нажмите на крышке сундука клавиши «1», «0», «0», «ввод». Спасибо.

– И почему банковскими услугами пользуются одни ненормальные? – вздохнул старший банкир и нажал на нужные кнопки. – Ладно, коты, тащите этот ящик в камеру хранения и пойдем поучаствуем в революции. Пора бить витрины и морды конкурентам!

Жизнь 8
Сумерки котов

Жизнь 9
Конец мира

∞

…к своему очередному дню рождения бывший президент страны, а теперь просто миллиардер Пушок в квадриллионный раз убедился, что ненавидит всех котов и кошек. Всех без исключения: ученых котов, додумавшихся до атомной бомбы и сумевших отправить Кото сапиенса в космос, но не придумавших лекарство от старости (ох как ему сейчас пригодилась бы его криогенная камера, но она, увы, давным-давно взорвалась); своих избирателей, которые бесцеремонно прогнали его с поста главы государства (а ведь Пушок правил всего лишь каких-то сорок лет и готов был мудро руководить своим электоратом еще столько же); сотрудников своей компании «ПУШистая НЕФТЬ», которым (вот нахалы-то!) еще и зарплату приходится платить; свою шестую жену, которой никогда не стать его идеалом; чужих котят, которые счастливы; своих котят, которых у него не было (или были? Пушок не мог вспомнить); продавцов, налоговых инспекторов, коммунальщиков, таксистов, мигрантов, журналистов, блогеров, полицейских, поваров, официантов, инвалидов, спортсменов, нищих, богатых, красавиц, уродов, молодых, старых. В общем, всех представителей рода кошачьего в целом и каждого из них в частности.

Вот и этот киллер, сидящий напротив миллиардера, никоим образом не нравился Пушку.

– У меня к вам предложение века, дорогой Дунай Васильевич, – без ненужных прелюдий начал Пушок и с нежностью погладил обезьянку, мирно дремлющую у него в лапах…