Текст книги "Сделай, что сможешь. Начало"

– Простите, Валерий Яковлевич, я ни в коей мере не желаю ставить вас в неловкое положение. Мне вполне понятно сокращение объёмов продаж. Не вижу в этом ничего страшного, продавайте столько, сколько покупают, и не думайте, что я стану обижаться.

Действительно, с деньгами пока напряга нет. Ювелирка, если на ассигнации считать, уже шесть с половиной тысяч дохода принесла, плюс салон за месяц работы более двух сотен рублей чистой прибыли выручил, от мастерской тоже копейка капает. Нет смысла гнаться за сверхприбылями, пытаясь нарушить торговый баланс маленького городка. О, и обязательно надо переговорить с Валерием Яковлевичем об увеличении его процента. Потом. Наедине.

– Хорошо. Но дело в том, что мы хотели бы предложить вам ещё один способ сбыта ювелирных украшений.

– Буду очень признателен.

Портной опять кивнул и продолжил:

– Мы с Николаем Михайловичем пользуемся услугами двух московских братьев-купцов. Они доставляют наши изделия в столицы, где с помощью своих связей их реализуют. Это, конечно, не столь выгодно для нас, как продажа клиентам напрямую, но всё же выгоднее, чем сбывать через кого бы то ни было другого. Таким образом мы избавляемся от излишков.

Что-то мне подсказывает, объёмы торговли тут немалые. Ага, скупают здесь по дешёвке, отправляют в Россию и имеют с оборота приятный навар. Постой-постой, да это же, наверно, их основной заработок. Во конспираторы! Ну, если такой вариант сбыта подходит им, то, естественно, подойдёт и мне. Как понимаю, моей персоне оказано большое доверие. Что ж, тогда, пожалуй, не стоит спешить с ответом: старые перцы должны видеть перед собой полноправного партнёра, а не восторженного юношу.

После получасовых расспросов я уже лучше представлял себе процесс торговли. Сперва заезжие купцы выплачивают лишь половину стоимости товара, остальное довносят в следующий приезд. Можно сказать, ювелирка частично берётся на реализацию. Украшения вывозятся в Москву раз в полгода, одним из братьев. Купцы приезжают только по снегу: первый раз – с началом заморозков, второй – в конце зимы. Красноярск посещают, следуя проездом в Иркутск (там у них тоже поставщики имеются) и обратно. Интересно, как они купленное в Россию доставляют? Сюда-то, разумеется, ассигнации везут, а в столицу? Почтой чревато, ведь они ценности под опись принимают. Не помешает изучить этот вопрос, самому может пригодиться.

За восемь лет совместного бизнеса с московскими купцами ещё ни разу не возникало каких-либо эксцессов с оплатой. Риск потери денег, понятное дело, остаётся (как же в России без него!), но даже половина цены покрывает затраты на золото. Предложение дедов не является благотворительностью в отношении «юного таланта»: я, как и в договоре с Валерием Яковлевичем, должен отстёгивать им десять процентов от суммы проданного. И надо признать, это очень хорошие посреднические: сейчас в Сибири, когда не нужно вкладывать в дело собственные деньги, меньше чем за треть от стоимости товара никто из купцов и пальцем не пошевелит, а с вложением денег прибыль у них принято закладывать как минимум в двести-триста процентов.

В ходе неспешного разговора я смог прояснить для себя и общую обстановку на местном рынке драгметаллов. Оказывается, пост таможенной службы Российской империи в данный момент располагается недалеко от Иркутска. Озеро Байкал служит таможенной границей, и все товары, проходящие через него, подвергаются тщательной проверке. В то же время надзор за движением товаров через пограничную реку Амур не так строг. Пользуясь этим, купцы и промышленники Забайкалья и Дальнего Востока предпочитают сбывать «левое» золото и серебро в Китай, где на сданный металл они закупают разнообразные товары.

По сути, это реальная отмывка всего того, что им удалось приобрести втайне от государства. Ввезённый в Россию товар становится уже официально твоим, его не нужно прятать, как «левое» золото. Китайские торговцы также свободно пересекают Амур с целью торговли в Забайкалье. Скупают там у населения золото и серебро, а потом переправляют его в Маньчжурию. При этом китайцев больше, и действуют они сплочённее, да и торгуются лучше. Русское население Забайкалья их уссурийскими евреями обзывает.

На территории от Урала до Байкала существуют уже три направления сбыта: часть золота в виде песка, иногда переплавленного в слитки, утекает в обход таможни в Китай, часть идёт в Среднюю Азию и Восточный Туркестан, но основная масса в виде ювелирных изделий и слитков следует в Центральную Россию.

Почти все подпольные золотые реки Западной Сибири контролируются тремя купеческими группировками. Они периодически конфликтуют между собой и постоянно устраивают друг другу гадости, но до крупномасштабных боестолкновений противостояние пока не доходило. Пакостят господа всегда по мелочи: то чаерезов на караван конкурентов наведут, то с помощью подкупленных чиновников создадут препоны в бизнесе. Такая вот деловая жизнь у местных, и от деловой жизни двадцать первого века она мало отличается.

Состоят эти сообщества в большинстве своём из золотодобытчиков, но имеются среди них и чаеторговцы, и транспортники (то есть те, кто доставляет товар в Россию и Китай). В самих группировках тоже не все дела ведутся чинно-благородно. Каждый купец, занятый добычей золота, внимательно следит за конкурентами, оплачивая для этого целый штат осведомителей, и если у него появится возможность безнаказанно отхватить прииск у кого-нибудь из «своих», обязательно этим воспользуется.

М-да… и в этом мире меня в ту же колею занесло! В двадцать первом веке с ингушами в Сибири о левом золотишке договаривался, сейчас с русскими проблемы решаю. Эх-х, жизнь моя жестянка. Судьба у меня, видать, такая.

А может, не моя это колея?

 
Сам виноват – и слезы лью, и охаю,
Попал в чужую колею глубокую.
Я цели намечал свои на выбор сам,
А вот теперь из колеи не выбраться[82]82
  Слова из песни Владимира Высоцкого «Чужая колея».


[Закрыть].
 

Что-то на философию меня потянуло. С уклоном в пессимизм. Неужто глинтвейн на молодой организм столь пакостно подействовал? Или деды скепсисом заразили?

Не-е, так дело не пойдёт. Отставить упаднические настроения! Никакая, на фиг, колея нас с девчонками уже не удержит. Да мы сами скоро им тут всем по жизни такие борозды с тропинками протопчем, а кому и шоссейные дороги накатаем, что некуда им станет двигаться, кроме как прямо в светлое будущее.

Когда наконец-то разобрались с аспектами сотрудничества, ювелир озадачил меня ещё одним заявлением. С улыбкой посмотрел и озадачил:

– Александр, а нет ли у вас желания стать золотых дел мастером официально? Обзаведётесь личным клеймом, с годами создадите себе имя. С вашим талантом можно добиться признания даже у столичного высшего общества, а там, глядишь, заслужите внимание и венценосных особ. – Он поднял вверх указательный палец. – Поставщик Двора Его Императорского Величества – звучит весьма внушительно, знаете ли.

Пошутил, что ли? Хотя мог и на полном серьёзе предложить, по его хитрой физиономии не поймёшь. Ну, тогда я тоже неопределённо пошучу. Нацепил на лицо маску скучающего статиста и буднично так сообщил:

– Разумеется, в дальнейшем у меня будет своё собственное ювелирное производство, но в завоевании признания высшего общества особого смысла не вижу. Слава, бесспорно, дело хорошее, но я предпочитаю прибыль, а основным средством её увеличения в будущем, на мой взгляд, станет массовое распространение дешёвой продукции – позолоченной или посеребрённой бижутерии.

По мере моего ответа улыбка Николая Михайловича гасла, а вот Валерий Яковлевич опустил нос в кружку с глинтвейном и, похоже, начал хихикать.

– Право, Александр, вы опять удивили. Такие планы в столь юном возрасте! – развёл руками ювелир. – Но ваша оценка рынка, боюсь, неверна, всё же на дорогих украшениях шанс заработать куда выше, и вложений они потребуют гораздо меньших.

– Не буду спорить, вам виднее.

Вполне вероятно, не пришло ещё время красивой дешёвой продукции, а может, ювелир отстал от жизни. Время покажет.

– Да, виднее, но хотелось бы закончить свою мысль. Я могу поспособствовать вам в получении звания мастера.

– Что для этого требуется?

– Ваше желание учиться.

Любопытно. Только какой же, дедуля, тебе с этого прок?

– Сколько на это уйдёт времени?

И не надо так улыбаться, я ещё ничего не решил.

– Судя по вашим работам, не много. Полагаю, при двух занятиях в неделю к осени управимся. В дальнейшем как подмастерье вы вольны заниматься чем угодно, но сможете пользоваться моим клеймом, а по истечении шести лет, сдав экзамен, обзаведётесь собственным.

Ага, заманчиво. Своё клеймо – это право продавать украшения легально. Весьма, знаете ли, заманчиво. Правда, в Красноярске мне оно не особо нужно, тут и один Валерий Яковлевич прекрасно справляется. Но не все слои населения у него охвачены, не помешает открыть магазин и для среднего класса. Да и другие города меня манят. Ладно, кажется, пора собирать большой семейно-соседский совет.

– Николай Михайлович, спасибо вам за лестное предложение, но вот так сразу я затрудняюсь дать чёткий ответ. Предстоит всё обдумать.

– О-о, Александр, я вас не тороплю.

– Хорошо! Тогда в Прощёное воскресенье вернёмся к этому разговору.

Домой пошёл один, дедам-комбинаторам захотелось свежего глинтвейна испить. Скорее всего, будут делиться впечатлениями о моём обольщении, хм… или охмурении.

* * *

– Он очень странный.

– Согласен.

– Но знаешь, мне он нравится. Есть в пареньке что-то. Глядя на него, я вновь чувствую себя молодым.

– Это у тебя от настоек Софьи Марковны.

– Прошу, не смейся, ты ведь тоже рад общению с новыми соседями.

– Да… Считаешь, мы приняли верное решение?

– Несомненно.

– Я так понимаю, ты хочешь и все секреты свои ему поведать?

– Правильно понимаешь. Твои дела есть кому продолжить, а мне Бог детей не дал.

– Тебе неоднократно предлагали: женись во второй раз.

– Нет желания, да и поздно уже. Я, как-никак, на десять лет тебя старше.

– Вечно твои отговорки. Женились и более старые.

– Нет. Не упрашивай, друг мой, после сегодняшней беседы я окончательно всё решил.

– Инструменты и оборудование тоже отдашь?

– Продам.

– ?..

– Он парень хваткий, ему так приятнее будет. Разве ты не видишь, он не любит быть кому-либо должным.

– Тогда к началу торгов обязательно пригласи меня, хочется посмотреть на это действо.

– Думаешь, бой выйдет жарким?

– Наверняка.

Глава 18

В последующие дни праздничное разгуляево шло по нарастающей. В пятницу мы солидной ватагой на четырёх санях скатались в близлежащую деревеньку Торгашино. Я был впечатлён. Народа там резвится больше, чем в городе; видать, сельская молодёжь со всей округи съехалась. И катушка у деревенских ну просто замечательная! Она, в отличие от красноярских, менее крутая, и сильно разогнаться на ней трудно, но зато дли-и-инная.

Пока версту проедешь, масса столкновений с разнообразными веселящимися компаниями гарантирована, и всякий раз участники встречи с радостным смехом стараются устроить общую кучу. Естественно, если из старших никого рядом нет. Счастья что у парней, что у девчонок полные штаны и юбки. Даже я поддался местной беззаботной эйфории: и сам валялся, и других валял. Правда, тискать и целовать девушек, как делали самые шустрые из ребят, не стремился: незачем, да и присутствие сестрёнки останавливало, дурной пример в молодом возрасте жутко заразителен.

Взяли мы с собой для катанья только шкуры. На медвежьей или телячьей вчетвером сидеть вполне комфортно, но, бывало, и вшестером устраивались. Теснота лишь в радость, она друг молодёжи. Частенько до конца катушки доезжали уже не на том транспортном средстве, на котором отправлялись, это зависело от случая, наглости и умения. Иногда для разнообразия создавали караваны из нескольких шкур, а один раз ближе к середине спуска возник огромный, медленно сползающий затор, и в него периодически врезались всё новые и новые съезжающие. От криков и смеха катающихся по всей округе стоял несмолкающий гул.

На обратном пути осмотрели строительство снежно-ледяной крепости на Енисее; её, насколько понял, будут в воскресенье штурмовать. Я видел картину Сурикова «Взятие снежного городка», но то, что предстало передо мной здесь и сейчас, честно говоря, слабо её напоминало. Выстроены две небольшие снежные стенки, с воротами в каждой, по ним сверху расставлены слепленные из снега или вырезанные изо льда человеческие фигурки, пешие и конные. Между ворот расположен стол с бутылями и угощениями, тоже из снега и льда. Рядом с воротами выставлены пушки из того же снега. Ничего так композиция, хорошо поработали местные умельцы. Хотя, на мой искушённый взгляд, особого восхищения она не вызывает, в прошлой жизни и покруче снежно-ледовое творчество лицезреть доводилось.

В Красноярск вернулись к обеду, но домой сразу не пошли, отправились всем скопом в гостевое «турне». Есть тут у молодёжи такое развлечение: катаются на санях по городу и песни горланят, потом заскакивают к кому-нибудь на часок, согреться-выпить-закусить, и опять в путь, круги по улицам нарезать. Через полчаса всё повторяется, и так без остановки до вечера. Чую, выскажет мне Софа пару ласковых: забросили мы с Машулей домашние дела.

Компаний, похожих на нашу, разъезжало множество, причём мы, наверно, были самыми молодыми. Поразило, что пьяным в этой кутерьме не давали отлежаться и протрезветь. Когда парень напивался в зюзю, его не оставляли в гостях и не отвозили домой, не-ет, бездыханное тело постоянно таскали с собой.

Смотрелось это со стороны довольно прикольно. Заезжает разудалый коллективчик в гости и после обязательных приветствий хозяев проходит в дом. Два молодца, покрепче да потрезвее, подхватывают из саней перебравшего приятеля, вносят в горницу, садят за стол, подпирают с боков плечами и ставят перед ним стакан бражки или стопку водки. Пока идёт гулянка, «зомби» постепенно может очухаться и, если хватательные и глотательные рефлексы у него сработают нормально, примет участие в веселье, а если нет… то примет участие в веселье у следующих хозяев.

Что интересно, подвыпивших девушек видел, а пьяных – нет. Мужские же бесчувственные тела на глаза попадались часто.

В субботу Михаил Лукич зазвал меня в казарму казачьей сотни отметить Масленицу в кругу местных вояк. С радостью согласился, я там уже многих знаю, и относятся казаки ко мне неплохо. Не как к своему, конечно, но уважение выказывают. Столы с угощениями, расставленные вереницей по проходу, напомнили мне былую молодость и празднование Нового года в той, ещё советской армии. Спиртное, правда, мы тогда распивали тайком в туалете.

Приглашённых горожан в казарме собралось немало. Сегодня день открытых дверей, не иначе, потому что обычно сюда посторонних не пускают. За стол усадили в знакомой компании: тут и седой дедуля Суриков, и казаки младшего командного состава, и Михаил Лукич рядом. Выпили, закусили, поболтали о видах на погоду, торговлю и будущий урожай.

Потихоньку разговор скатился к теме охоты, и пошли байки, одна другой краше. С удовольствием послушал и посмеялся над некоторыми. Мне тоже предложили поведать, где промышлял, кого добывал. Постарался не ударить в грязь лицом, расписал уж как мог красоту мест Канского округа и зверей, там обитающих. Судя по отзывам, угодил.

Хорошо сидели, пока к нам один пьяный чудик из гражданской администрации не подошёл. Дворянин, ёшкин кот, а выглядит старым, изрядно поддавшим алкашом. Что-то быстро начальничек нализался, народ только в раж входить стал, а он уже почти никакой. Невежливо влез в наш разговор, перебил очередного рассказчика и начал учить всех «правильной» охоте. За каких-то десять минут этот хрен с бугра успел надоесть хуже горькой редьки, да ещё ко мне прицепился и поучать начал.

– Охота – это нау-ука, молодой человек.

Стоит, шатается и пальцем этак многозначительно над головой крутит. Ох и достал же ты… твоё благородие. С нормальными людьми общаться мешаешь.

– Скажите мне, молодой человек, какая разница для охотника между собакой и лисицей?

Ха, вопрос прям из анекдота!

– Ну, это от здоровья охотника зависит.

– Как так?! – оторопел чиновник.

– Да вот так. У одного разница в два стакана водки, а у другого и все десять будет.

О, вытаращился! Прикол из будущего его явно в ступор вогнал. С казаками я бы так не шутил, из местных вряд ли кто собаку с лисицей перепутает, в какой бы степени опьянения он ни находился. Да если честно, и не принято здесь пить, на охоту отправляясь. После добычи зверя стаканчик опрокинуть – всегда пожалуйста, а перед ней – ни-ни, иначе с лёгкостью можешь жизни лишиться. Времена нынче суровые, опасного зверья кругом полно.

А медленно до дяди юмор доходит, и непонятно, дойдёт ли вообще. Окружающие нас казаки уже вовсю кряхтят и в кулаки ухмылки прячут, а он так и стоит, уперев в меня осоловевший взгляд. Хотелось пощёлкать пальцами у него перед носом и спросить: «Алё, гараж, есть кто дома?» – но, боюсь, эта выходка затормозила бы его окончательно.

Слава богу, увели знакомые эту статую, а то мы уж и не знали, как его спровадить. Народ за столом вздохнул с облегчением и взялся с улыбками мою шутку вспоминать. Я под общее настроение опять ввернул анекдот про горе-охотничков: «Умеешь охотиться?» – «Да что там уметь – наливай да пей».

Весело посидели. Казаки потом песни пели, я слушал. А когда они предложили и мне голос показать, ломаться не стал. Только что бы спеть? Надо подыскать близкое и доступное людям. Думаю, это подойдёт.

 
Выйду ночью в поле с конём,
Ночкой тёмной тихо пойдём,
Мы пойдём с конём по полю вдвоём,
Мы пойдём с конём по полю вдвоём…[83]83
  Песня «Конь», автор музыки – Игорь Матвиенко, автор текста – Александр Шаганов.


[Закрыть]
 

Не знаю, возможно, в исполнении Николая Расторгуева песня и лучше звучала, но я вроде тоже не подкачал. При расставании мне посоветовали утром съездить посмотреть взятие снежного городка в деревне Торгашино, почти вся красноярская казачья сотня обещалась там быть. А собственно, почему бы и нет? Обязательно поеду.

Возвращаясь домой, осознал коварство воздействия алкоголя на детский организм. Голова по ощущениям ясная, язык не плетёт, а тело из стороны в сторону постоянно покачивает, и окружающие дома как-то нетвёрдо на земле стоят. У-у-у, Сашок, да ты, похоже, опьянел. Дорвался, свинтус, до халявы! И ведь зарекался же перед гулянкой много не пить. Расслабился, блин, в приятном коллективе да под душевный разговор. Чёрт, даже не помню, сколько горючки в себя залил. Нужно пройтись по городу, проветриться, а то Софа сделает мне промывание мозгов… и желудка. О-о, кажется, ещё и двоиться в глазах стало.

Впереди по улице, пересекающей ту, по которой я шёл, двигалась вереница лошадей, запряжённых цугом по двое. Не понял! Кому это у нас понадобилось запрячь три двойки? О, уже четыре! Или у меня глюки пошли? По мере моего приближения к перекрёстку лошадки всё выходили из-за угла дома и выходили. Какую хрень может тащить такая прорва лошадей?!

Неровной поступью прошлёпал оставшиеся до поворота метры и заглянул за угол. Ого, глюки только множатся. Конная процессия волокла по улице ладью древних викингов, а эти самые викинги сидели за расставленными на ладье столами, пили, ели и под звуки гармошки напевали что-то нетрезвыми голосами. Офигеть!

Вдруг сверху раздался голос на высокой ноте, и я, подняв голову, основательно впал в ступор. На верхушке короткой мачты судна, примерно на четырёхметровой высоте, расположилось нечто пёстрое, не поддающееся описанию, и пело. От абсолютной нереальности происходящего в моей голове промелькнули строчки из песни Высоцкого: «Это птица Гамаюн надежду подаёт!» Водку на конопле настаивали, однозначно.

Наверно, я бы ещё долго стоял в оцепенении, если бы не отвлекли.

– Александр, как хорошо, что мы тебя встретили. Сегодня так интересно! Купцы Григоровы замечательное представление устроили.

– А-а?

С трудом расставаясь с миром иллюзий, я опустил обалдевший взгляд с небес на землю и обнаружил приплясывающую рядом Машулю, от нетерпения дёргающую меня за рукав.

– Ты слушаешь?

– Ага.

– Мы вышли погулять и на корабль посмотреть, а тут ты стоишь. Я тебя первая заметила. Пойдём с нами?

– А?.. Ага.

Созданное хмельным воображением волшебство не выдержало напористого вторжения сестрёнки. Ладья северных мореплавателей сразу трансформировалась в простой деревянный баркас, поставленный на полозья от саней, викинги превратились в веселящихся горожан, а птица Гамаюн, преобразовавшись в какую-то размалёванную, разодетую в пёстрые лохмотья тётку, уже не пела, а осыпала сидящих в баркасе людей солёными шуточками.

Причём мачта, на верхушке которой она восседала, потихоньку уплывала с баркаса. Точнее, уплывал баркас, забыв мачту. Бли-и-ин! Опасаясь, что вместе с баркасом уедут остатки моей адекватности, я закрыл глаза и потряс головой. Не-е, с завтрашнего дня завязываем с выпивкой. Не готов я к борьбе с зелёным змием, всё равно победит, зараза.

Мозговая встряска принесла свои положительные моменты: хмель из головы слегка выветрился и стены домов перестали раскачиваться. Оказалось, мачта с закреплённым на её верхушке тележным колесом, на котором и сидела говорливая тётка, была установлена не на баркасе, а на санях, стоящих за ним.

Указав на эту конструкцию и на тётку, болтающуюся в вышине, я спросил:

– Маша, а это что?

Сестрёнка пренебрежительно махнула рукой:

– А-а, Ядришиху[84]84
  Ядришиха – обычно бойкая, разбитная баба, игравшая на масленичных гуляниях роль скомороха и живой сатиры, хлёстко и остроумно бросавшая смелые насмешки в адрес видных граждан города.


[Закрыть] возят.

– Понятно.

Что ничего не понятно. Надо признать, с такой «достопримечательностью» Масленицы я до сего момента ещё не сталкивался, поэтому пребывал в полном недоумении. Это местная знаменитость? Хм, судя по её неумолкающим шуточкам и подколкам, скорее клоунесса. Тогда на кой чёрт её на такую высоту закинули? Народу показать?

Подошедшая Софа прервала мои размышления. С усмешкой осмотрела и с ехидцей полюбопытствовала:

– Как праздновалось, Александр?

У-у-у… вот только её подколок мне сейчас для полного счастья и не хватает.

– Нормально.

– Надеюсь, вы никуда больше не собираетесь? К вечеру мы ждём гостей, и ваше присутствие обязательно.

– Конечно, Софья Марковна.

Знахарка кивнула и, немного замявшись, продолжила:

– Также нас с вами приглашали сегодня на бал в Благородном собрании, но я позволила себе ответить отказом. Или у вас другие пожелания?

Да нужен мне этот бал как собаке пятая нога! Сборище местных чиновников и снобов. Тем более, всё интересное, что я мог бы там увидеть, я уже давно рассмотрел в нашем салоне.

– Да нет, лучше уж дома посидим. Успеем ещё на балах покрутиться.

А вечером, после ухода гостей, прошло заседание сообщества соседей. На повестке дня стояло принятие решения по предложению ювелира. Выслушали Валерия Яковлевича, как наиболее сведущего в данном вопросе, затем обсудили его мнение со всех сторон и единогласно вынесли заключение: быть мне ученичком.

Ёхарный бабай, где найти в сутках дополнительные часы на все дела? Ох, дожить бы тебе, Сашок, до лета, а там, глядишь, лишнее или само собой отвалится за ненадобностью, или тихо рассосётся. На худой конец сбежишь от проблем в тайгу за золотом.

В Торгашино я с парнями всё ж таки вырвался, а вот Машулю с косметологами, к сожалению, не отпустили. Наша старшая сказала, нечего девушкам на всякие ужасти глазеть, и спорить с ней было бесполезно.

К снежному городку подъехали вроде не слишком поздно, но там уже собралась огромная толпа народа. Мы на санях еле смогли протиснуться поближе к полю боя и принялись прямо с них наблюдать за развитием сюжета местных конноспортивных соревнований.

Сперва меж зрителей прошлись люди с тарелками, сделанными изо льда: как я понял, собирали деньги на выпивку участникам сражения. Потом перед воротами снежного городка и за его стенами выстроились защитники с мётлами, хворостинами и трещотками, а метрах в пятидесяти от ворот стал скапливаться конный отряд нападающих, с усилением в виде пехоты на пяти санях.

В самом начале представления на свободное пространство меж соперничающих сторон выехал распорядитель праздника и зычным голосом очень быстро зачитал стихи, посвящённые Масленице. Я ни черта не успел разобрать из его речи, да это было, по сути, и неважно. Махнув рукой и пришпорив коня, он дал дёру, и в ту же секунду нападающие со свистом и гиканьем ринулись на приступ.

Красиво смотрелось, хоть картину пиши – «Атака конницы на рысях». Только прорваться с наскоку никому не удалось. Бедные лошадки! Защитнички мётлами и хворостинами дубасят их будь здоров, орут, свистят, перед мордами трещотками машут. Шум подняли – за версту, наверно, слышно. Лошади взбрыкивают, гривами трясут, на дыбы встают. То, направляемые крепкой казачьей рукой, суются к воротам, то, пойдя боком, стараются оттеснить буйную толпу. Некоторые не выдерживают, шарахаются в сторону близко подошедших зрителей, те со смехом разбегаются.

Тут к стене подлетели отставшие от конных казаков сани с пехотой. Двое из подъехавших парней с разгона рыбкой перепрыгивают через стену, остальные, замешкавшись, натыкаются на выставленные мётлы, и атака захлёбывается. Двоих проскользнувших дубасят человек десять, затем, повалив на снег, хватают за руки и за ноги и, раскачав, перебрасывают обратно за стенку. Да-а, повезло ребятам, в сани попали, а не коням под ноги.

Все эти действия сопровождаются шутками и смехом обороняющихся, а также матерными тирадами осаждающих. Спустя минут пятнадцать кое-кто из конных казачков, наигравшись в войнушку, начал потихоньку отъезжать назад, от греха подальше, но самые настойчивые, не останавливаясь, продолжали лезть напролом. С каждой минутой накал страстей нарастал. Конные уже вовсю лупцуют защитников крепости нагайками, правда попадают редко, те в свою очередь ещё интенсивнее осыпают нападающих ударами и насмешками.

Пехота снова ломанулась на штурм снежной преграды и опять откатилась, получив мётлами по физиономиям. Господи, от веток этих метёлок, когда ими в лицо тычут, без глаз остаться проще простого. Ну и на хрена тогда такое развлекалово нужно?! Опять же, схлопотать нагайкой по голове в круговерти плясок тоже радость сомнительная. Кого-то, вон вижу, уже в сторону оттаскивают, кто-то кровь по лицу снегом размазывает. Не-е, я в этой рубиловке ни за какое спиртное участия не приму, становиться инвалидом на потеху публике совершенно не хочется.

А карусель продолжает идти своим чередом. Пехота раз за разом лезет на стенку, конные еле успокаивают отбежавших коней и вновь, настёгивая их, бросаются к воротам, защитнички всё так же размахивают мётлами, кричат и изредка умываются кровью. Похоже, патовая ситуация нарисовалась.

Э-э, нет. Два самых неугомонных всадника из казачьей массовки в едином порыве наконец-то умудрились раздвинуть толпу встречающих. Одному не повезло: его, поймав за руку, выдернули из седла; а второй пробился и, пришпорив коня, как мяч, влетел в ворота штурмуемого городка, по ходу снеся головой снежную арку. Над Енисеем раздался победный рёв зрителей, и вся наблюдающая за ледовым побоищем масса народа ринулась к городку.

По-видимому, представление подошло к концу. Соперники уже смешались в общую кучу и дружно рушат стены городка, а прорвавшегося первым казака на руках качают. О-о, я смотрю, и бочки с выпивкой организаторы гульбища уже подвезли. Ну всё, разгуляево вошло в мажорную стадию.

Честно говоря, местные забавы оставили в душе противоречивые чувства: вроде праздник, и зрителям весело, но в то же время видно, что битва под конец шла практически на полном серьёзе. Ещё полчаса такого противостояния, и тяжёлые травмы последовали бы одна за другой. Это, по сути, хорошая боевая тренировка казаков, а не развлечение, да и то соответствовала она веку этак семнадцатому-восемнадцатому и на данный момент явно устарела. Как тренировка даёт мало, а как игра непременно ведёт к травматизму.

К вечеру бесшабашное разгуляево в городе пошло на спад. Количество веселящихся компаний, разъезжающих с песнями, резко уменьшилось, горожане ходили в гости уже более степенно и торжественно. Алкогольные напитки употребляли в гораздо меньших объёмах, чем ранее, зато ели за троих, ведь завтра начинается пост. Уходя же, просили у хозяев прощения.

К нам домой заглянули, наверно, все жители близлежащего района, даже в салоне пришлось столы накрывать. Я переговорил с ювелиром, наметили с ним дни и время занятий. Так, потихоньку успокаиваясь, и закончились мои самые бурные празднички в этом мире – наша первая Масленица в Красноярске. Печальный звон к вечерне возвестил: время веселья прошло.

К полуночи город затих окончательно. Перед сном слегка взгрустнулось: вспомнил детей, друзей. Как они там? Смогу ли хоть когда-нибудь узнать, как сложилась их жизнь? Эх, дороги, пыль да туман…

А утро следующего дня добавило головной боли в виде новых проектов Потапа Владимировича. Он, понимаешь ли, оценив быстроту, с которой ребята чеканят керосиновые лампы, возжелал заняться выпуском самоваров. Не, я не спорю, изготавливать мы их, безусловно, можем, но ощутимой прибыли это не принесёт. С тем оборудованием, что у нас есть сейчас, цена готового изделия выйдет всего процентов на десять-двадцать ниже привезённого из России. Для поддержания штанов нормально, а для развития – нет. Если хотим хорошо зарабатывать, необходимо поднимать рентабельность, расширять производство, осваивать штамповку.

Я объяснил всё это Потапу, и мы взялись оценивать возможность проведения масштабных штамповочных работ. В принципе, я ничего сложного тут не вижу. Повозиться, конечно, придётся, но выгода в результате нас ожидает существенная. Только вот снова мне всем этим заниматься предстоит. Пресс нужен, и станок для холодной прокатки. Листовая латунь, идущая на паровики, слишком толстая, но другой тут не найти. Значит, будем сами раскатывать её до требуемой толщины. Эх, нет в жизни счастья!

Ладно, справимся, не впервой. Сначала поставим на поток керосиновые лампы и лишь после отладки техпроцесса перейдём к самоварам. Кстати, у ламп детали некрупные, для обработки тонкого латунного листа достаточно сделать штамповочные формы, а прессом на первых порах и молотобоец с кувалдой может послужить. Интересная мысль. Следует её проверить, вдруг получится. Скорость изготовления уж точно возрастёт, глядишь, сумеем уменьшить себестоимость товара. А то сидят пацаны, плющат лист латуни молотками весь день напролёт, и производительность труда у них просто мизерная.

Вечером истопили баню: сегодня Чистый понедельник, завтра наступает Великий пост. Целый день меня все встречные радостно поздравляли с этим знаменательным событием, а я о нём думал с грустью: длительное отсутствие мяса в моём рационе питания что-то совсем не радует. Ну никак не привыкнуть мне к частым, жёстко соблюдаемым постам этого времени! Мало того что в прошлой жизни я постился редко, так теперь ещё и мой растущий организм на фоне регулярных тренировок постоянно требует усиленной мясной подкормки. Эх-х, видать, опять придётся втихаря наведываться в продуктовую кладовую.