Текст книги "Сделай, что сможешь. Начало"

Не-ет, для желаемого развития ситуации у нас есть Софья Марковна, она в мыслительном процессе собеседника многое может подкорректировать. И само собой, наша красавица постарается обставить дело так, чтобы у губернатора даже сомнений не возникало, что это он сам, и только сам пришёл к идее о положительном воздействии нашей стройки на свой карьерный рост.

Подкатили к парадному подъезду Дворянского собрания на собственной бричке, как обеспеченные люди. Неделю назад Михаил Лукич помог купить пару замечательных лошадок «за недорого» у знакомого князька из инородцев. Всего и делов-то – уважение приехавшему «ковбою» выказали, чаю с ним попили да поболтали за жизнь. Потом весело поторговались, и цена молодых кобылок стала втрое ниже базарной.

Вошли, осмотрелись. Ну, что сказать? В отличие от сельского клуба будущего средний возраст тусующихся довольно велик, а вот дам маловато. И с какого, спрашивается, бодуна собрание дворянским назвали? Публика в помещении топчется не бедная, но и купцы, и простые горожане имеются. Причём, я вижу, чувствуют они себя тут прекрасно, стеснительности в поведении не наблюдается.

Э-э, Сашок, не тормози, не в Питере живёшь, а в провинции. Тут один «дом культуры» на всю деревню. Куда народу податься, когда существует постоянная напряжёнка с развлечениями? Правильно, единственный выход – создать себе клубешник с красивым названием и веселиться в нём по мере сил и фантазии, а чтоб не лезли все кому не лень, нужно ввести плату за вход. Годовой «абонемент» для проникновения в это «царство порока», насколько помню, стоит двадцать рублей. Недёшево, однако, по нынешним-то временам.

Соответственно, бывают здесь в основном «взбитые сливки» ближайших окрестностей. И мне следует повнимательнее к ним приглядеться, особенно к мужчинам, в дальнейшем это может пригодиться. Всё ж таки в салон к нам не все горожане заходят.

Сначала мы намеревались сделать круг по залу, переходя от одной кучки знакомых к другой, а затем уж и к губернатору подойти с разговором, но жизнь внесла свои коррективы. Откуда-то сбоку нам наперерез выплыла губернаторская жена.

– Софья Марковна, дорогая, как я рада вас видеть! Наконец-то вы соизволили почтить нас своим присутствием не только в салоне. – Она шутя погрозила Софе веером.

Вообще-то на посиделки в собрании и нашу старшую, и меня не раз уже приглашали, но до этого дня нам общения с местным «бомондом» вполне хватало и в собственной гостиной.

– Ах, уважаемая Галина Андреевна, эти неизбежные деловые хлопоты так утомляют, что сил уж нет по гостям ходить.

Ого! Столь милых светских интонаций в голосе Софы я до сей поры не замечал.

– Полностью с вами согласна. Муж тоже от суеты страдает. Не успели переехать и обустроиться, как дела ворохом навалились.

Тут и меня удостоили благосклонным взглядом и протянутой рукой.

– Здравствуйте, Александр.

Я поспешил поцеловать ручку и рассыпался в приветствиях. Просто соловьём запел! Даже пара комплиментов с языка слетели и, судя по лёгкой улыбке, достигла цели.

– Вижу, вижу, слухи о вашей учтивости не выдумка досужих сплетниц. Не удивлюсь, если Софья Марковна пожелала приехать в собрание лишь для вывода в свет своего воспитанника.

– Ну что вы! Боюсь, как раз ежедневная забота о нас с Марией так долго задерживала приезд Софьи Марковны.

– В таком случае, надеюсь, уж теперь-то общество будет чаще вас обоих видеть.

– Будьте уверены, я приложу к этому все свои силы!

– Ловлю вас на слове, молодой человек.

Она взмахнула веером, посмотрела в другой конец зала и продолжила:

– А сейчас, полагаю, я должна представить вас мужу. Мужчин, к сожалению, очень трудно завлечь в ваш салон, ну да не больно-то они нам там и нужны. Но знать таких многоуважаемых людей, как вы, каждый мужчина и тем более заботливый хозяин губернии просто обязан.

Взяла Софу под руку и, не взглянув, иду ли я следом, куда-то её повела. Делать нечего, пошлёпал за ними. Шли медленно, успевая раскланиваться со всеми встречными – знакомыми и незнакомыми.

Подойдя к небольшой группе веселящихся господ, губернаторша, бесцеремонно перебив очередного рассказчика, начала представлять нас друг другу. И ладно бы этим ограничилась, так нет же, она стала описывать меня и Софу во всех подробностях. И какая Софья Марковна молодец, не оставляет без поддержки женское население, помогает сохранять красоту и молодость. Всем мужчинам надлежит молиться на неё! И какой я прекрасный певун, все дамы, кто слышал, в восторге. Ёлы-палы, золотой голос Красноярска, не иначе!

Глядя на мрачнеющие мужские физиономии, я с ужасом начал понимать: крах наших замыслов не за горами. Господи, что она несёт?! Да после такого пиара нам вообще могут запретить дом строить! Самое неприятное, заткнуть не к месту разговорившуюся мадам у меня нет никакой возможности, по этикету перебивать старших нельзя ни в коем случае, это страшный моветон.

Наконец не вытерпела Софа и постаралась прервать бурный словесный поток восхвалений:

– Галина Андреевна, ну что вы всё о дамских заботах, право? Мужчин они мало занимают. Детали касаемо работы салона им и Александр может поведать, а нам с вами лучше побеседовать с присутствующими в собрании дамами о новом креме, который мы собираемся выпускать через месяц.

Слава богу, губернаторше это предложение пришлось по душе, и она, остановив наконец-то свои эмоциональные дифирамбы в нашу честь, поспешила увести Софу, сказав напоследок:

– Господа, мы вас ненадолго покинем. Александр расскажет вам о происходящих в салоне делах. Вы уж не обижайте юношу.

Моему удивлению не было предела. Нормально, блин! Они погулять пошли, а я должен ситуацию разруливать. Проводил глазами удаляющуюся парочку, подобрал упавшую челюсть и, обернувшись, наткнулся на шесть изучающих меня взглядов. Хм, мне показалось или я действительно, неловко споткнувшись, упал грудью на вражескую амбразуру? Ну, Софа, ну-у… слов нет! О чём мне с этими господами говорить, я ведь даже рта не могу открыть без их на то позволения. А персоны какие! Тут и окружной судья, и председатель Губернского правления, и губернатор, и три чиновника рангом пониже. В этой компании я никто и звать никак.

Чёрт, пауза начинает затягиваться. Стоят, смотрят. Смущения моего ждут, что ли? Не нравлюсь я – болтали бы меж собой. По всей видимости, торчать мне тихонечко столбиком предстоит вплоть до возвращения дам. Ой, Саша, а тебе не по барабану? Чего раскис-то? Ну постоишь помолчишь, не удастся сегодня проблемы утрясти – в следующий раз тряси сильнее. Да что они, сожрут тебя, в самом деле?! Видал ты высокопоставленных чиновников в разных ипостасях: с министром шашлык лопал, с премьером за ручку здоровался. Эх, Сашок, да нам ли быть в печали!

От этой мысли на душе сразу стало легко и спокойно. Детские страхи, честное слово! Я улыбнулся. Совсем малость.

– Чему вы улыбаетесь, молодой человек? – первым нарушил молчание судья.

– Кажется, я понял высказывание одного своего знакомого.

– Какое же?

– Женщины в своих заботах редко считаются с заботами мужчин.

– Кхе… кхе, да… Насколько право это высказывание, вам, Александр, придётся ещё не раз в своей жизни убедиться.

Лёд треснул, появились лёгкие намёки на улыбки. Вот что мужчин всегда объединяет, так это юмор в отношении женского пола.

Тут и губернатор решил в разговор вмешаться:

– Правда ли так прекрасны ваши песни, как представила их моя супруга?

– О-о, я не настолько самоуверен, чтобы считать песни, написанные в столь юном возрасте, прекрасными. Надеюсь, они неплохи, не более того.

Давайте, давайте, господа, размораживайтесь! Я классный парень, а то, что обо мне губернаторша наболтала, – брехня на постном масле. Можно сказать, поклёп на правильного пацана. Да я свой в доску!

Постепенно диалог наладился. Минут десять я отвечал на вопросы о работе салона и мастерской, о наших взаимоотношениях с Софой и даже об отце. Постарался говорить много, по принципу «больше слов – меньше информации». В целом общение отлично пошло, но один момент мне не понравился – наезд по поводу организованного нами обучения работников. Господа убеждены, что любое учебное заведение в Российской империи должно быть подотчётно государству. Догадываюсь, сколько заморочек предстоит урегулировать при обустройстве ремесленного училища.

Не, ну гадство, в натуре. И какая падла, спрашивается, о занятиях настучала? Хотя о чём я?! Деревня же, ничего не утаишь. Да рабочие сами, наверно, всем знакомым с гордостью об учёбе рассказывают. Пришлось включать фантазию и отбрёхиваться, закручивая фразы посложнее.

– Простите, как вы сказали?

– Курсы эффективного повышения квалификации. К сожалению, опытных работников в Красноярске слишком мало, приходится заниматься подготовкой тех, кто имеется.

– Грамотность-то им зачем?

– Мы с Потапом Владимировичем дело на европейский лад ставим, а это значит, каждый рабочий и тем более мастер обязан разбираться в чертежах изготавливаемых деталей. Для этого требуется умение читать и писать, а также знание цифр и начал арифметики.

Вроде прокатило. Но боюсь, на контроль нас уже взяли. И хорошо, если только в городской администрации, а то ведь могут и жандармы местные заинтересоваться. Проверочку устроят: не революсьён ли затевается в отдельно взятой мастерской? Я, как-никак, «сын» политически неблагонадёжного гражданина империи. Э-хе-хе. Не было печали. Ладно, наметившиеся осложнения с Софой обмозгуем, хм… примем меры противодействия.

И по моим тренировкам с бизонами не забыли господа проехаться. Пуще всего напирал один ревнитель дворянских традиций из казённой палаты: неподобающим, видите ли, занятием я увлечён. Сабелькой с казаками махать да из «пукаля» постреливать – это одно, и совсем другое – с простолюдинами мордобой учинять. Этак можно и на рассмотрение дворянского «обсчества» вопрос вынести. Ага, о «партийном порицании с занесением в личное дело». Нашёлся тут «парторг» на мою голову, ёксель-моксель! Надо тренировочную площадку огораживать, нефиг любопытствующим на наши с бизонами «танцы» глазеть.

Потихоньку разговор сместился в русло обсуждения последних новостей, весёлых историй и, конечно, местных дам. В общем, высокопоставленные чиновнички вернулись к тому, о чём болтали до моего прихода. Особенно поразил меня своей жизнерадостностью губернатор: и анекдотик с подковыркой расскажет, и смешной случай из жизни Якутской губернии вспомнит. Прям душа компании! «И смеётся он, и хохочет он, злой шутник, озорник»[92]92
  Слова из песни «Купидон», из кинофильма «Не может быть».


[Закрыть] Аполлон.

Быстрее бы уж моя «воспитательница» подошла, больно удобный момент для переговоров о доме. «Клиент» в прекрасном расположении духа, пора обрабатывать. Один я всё же не решусь. А-а-а, вот и она, легка на помине. Слава богу, губернаторшу по дороге потеряла.

– Господа, вижу, Александр успел поведать вам о салоне, и я могу его увести.

Э-э-э, что значит «увести»? Нам с проблемой разобраться нужно! А нестройный хор чиновников уже поёт: «За-би-рай-те». Я смотрел на Софу, ничего не понимая.

Заметив моё замешательство, она лукаво улыбнулась и продолжила:

– Надеюсь увидеть всех вас на торжественной закладке фундамента нашего нового, ЧЕТЫРЁХэтажного здания.

Секундная немая сцена – и её захлестнул бурный поток вопросов. А коварная красавица сделала удивлённое лицо и всплеснула руками:

– Ка-ак? Александр не сообщил вам о закладке нового дома?!

Недоумённые взгляды присутствующих скрестились на мне. Твою дивизию, следует предупреждать о таких приколах.

– Простите, Софья Марковна, там возникли сложности с проектом, и я подумал, пока преждевременно извещать кого бы то ни было о строительстве.

– Но ведь я видела утверждённый проект!

Ух ты, сколько экспрессии в голосе нашей старшей прорезалось!

– К сожалению, у недавно вернувшегося главного архитектора появились претензии, и он решил приостановить действие проекта.

– Уже утверждённого? – вклинился в разговор губернатор.

– Да. Наверно, он посчитал своего заместителя недостаточно компетентным в данном вопросе.

Ох, что тут началось! Я в немом восхищении взирал на Софу, невинными фразами раздувающую праведный гнев Аполлона. Немедля призвали к ответу архитектора (он, на свою беду, тоже здесь оказался), и понеслась перекидка казёнными формулировками, любо-дорого посмотреть. Видя, как чинуша пытается отбрехаться от губернаторского наезда, я веселился от всей души. Изящно выворачивается, стервец! Так и подмывало вставить сакраментальное: «Ой, не лги! Царю лжёшь!»[93]93
  Фраза из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию».


[Закрыть]

Что он хочет доказать, разбрасываясь архитектурными терминами? Что шибко умный и много знает? С административным работником высокого ранга это не прокатит. Мне сосед-ювелир на днях зачитывал стихи местного поэта Дмитрия Давыдова (автора песни «Славное море – священный Байкал»), так в них имелась одна строчка, которая прекрасно передаёт смысл сложившейся ситуации: «Перед начальством глуп и гений. Оно не терпит возражений».

Разбушевавшийся Аполлон за несколько минут опустил архитектора ниже плинтуса, и разрешение на строительство не заставило себя долго ждать. Правда, и толщина стен, и проверка кирпичей на прочность теперь на нашей с Панкратом Алексеевичем совести. Ну-у, думаю, уж наша-то совесть эту ношу с лёгкостью выдержит. На радостях мы с Софой выставили в буфете ящик привезённой с собой наливки – пусть всем бесплатно наливают – и пригласили присутствующих на закладку фундамента. Вот только маленький нюансик мне сильно подпортил настроение. По ходу «научного диспута» Аполлона с архитектором я заметил, как чиновник-вымогатель периодически бросает взгляды на председателя Губернского правления Алексея Николаевича Лаврентьева, а это может означать, что он его человек. Уж не по указанию ли вышестоящего начальства меня на бабло развести пытались? Хреново, коли так.

Лаврентьев в Енисейской губернии фигура серьёзная. Сюда перебрался из Иркутска. Живёт в Красноярске уже два с половиной года и за время своего пребывания не раз уже замещал губернатора в периоды его отъездов. Всех знает, конфликтов не любит, и чиновники, и купцы им довольны. Неужели «этому святому человеку со всеми удобствами»[94]94
  Слова из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию».


[Закрыть] мы на мозоль наступили?

Эта мысль не оставляла мою бедную голову и при закладке фундамента. Мы с Софой прикидывали и так и этак, но к чёткому ответу прийти не смогли. Ничего-ничего, вслед за церемонией закладки в салоне гулянка начнётся, и, если приглашённое начальство заглянуть к нам не побрезгует, наша красавица всё выведает в наилучшем виде. А там посмотрим.

Глава 23

Как мы вчера погуляли, у-у-у… Фундамент после такого «обмытия» должен стоять вечно. К концу дня половина всех заготовленных мною запасов водки с трудом разбрелась по городу, и при этом немалая часть ликёров сопровождала их под ручку. Последних гостей лишь за полночь удалось из усадьбы выставить. Бизонам приходилось некоторых господ выносить из дома и сдавать извозчикам с рук на руки. А что делать, люди иногда устают от веселья и возлияний. Лицом в салат, слава богу, никто не падал, но скромненько на стульчике у стеночки, случалось, засыпали.

Да-а, с размахом отпраздновали. Надолго горожане начало строительства запомнят. Ой, да ладно, уничтоженные запасы спиртного – это, по сути, ерунда, я новые приготовлю. Для нас сейчас важнее тесные связи с администрацией и богатым купечеством наладить.

Софа молодец, смогла прояснить вопрос взаимоотношений шустрого архитектора с председателем Губернского правления. Моя догадка подтвердилась: он человек Лаврентьева, но о чехарде распоряжений по четырёхэтажке Алексей Николаевич в известность поставлен не был. Он о проекте нашего дома вообще не знал, и это вносит в мысли влиятельного начальника толику праведного гнева на подчинённого. Даже сомнения у него зародились: не задумал ли архитектор сменить покровителя? Ха! А по мне, так этот хитрый крендель решил всего лишь деньжат втихаря подзаработать, ни с кем не делясь.

Впрочем, «домашние» разборки чиновников меня мало волнуют. Главное, претензий к нам нет и препоны чинить нашим делам в ближайшее время никто не собирается. Сколько уже сталкиваюсь с феноменальными способностями Софьи Марковны и каждый раз поражаюсь. Не, ну как ей удаётся добывать нужную информацию? Ка-ак?!

Вот когда она успела выдавить из председателя Губернского правления нужные сведения? Я вроде постоянно рядом крутился, но ничего не заметил. Со стороны казалось, что они просто мило беседуют. Да-а, Софа была бы бесценным сотрудником жандармского или полицейского управления, если бы, конечно, там работала. Попробую завтра поинтересоваться, где она успела приобрести шпионские навыки.

Ох, тяжело вставать рано утром, если спал всего чуть-чуть. Но надо. Сегодня наш новый заводик выдаёт первую партию кирпичей, требуется проверить их качество и оценить, как Фёдор, сынуля Панкрата Алексеевича, с обязанностями управляющего предприятием справляется.

Месяц назад он меня здорово удивил тем, как нынче строят печи для обжига. Мою реакцию тогда можно было передать тремя словами: пришёл, взглянул, оторопел. Я думал, обжиг станут производить в сооружении, похожем на обычную русскую печь, только побольше, а мне показали вырытый котлован. Осознав, что он трёхметровой глубины, я, честно говоря, ужаснулся. Неужели под печь нужен такой солидный фундамент?! Нет, оказалось, это и есть сама печь. Тут их не возводят, тут их выкапывают.

В огромной траншее укрепляют стены и по центру начинают складывать вытянутую пирамиду из сырых кирпичей, поставленных на ребро, причём не абы как, а по определённой схеме, чтобы жар равномерно распределялся по всей пирамиде. Обкладывают пирамиду дровишками и накрывают яму. Далее дрова поджигают и следят за разогревом, периодически подбрасывая свежие поленья. В этом, кстати, основная работа и заключается, и тонкостей там, стоит признать, хватает. Ну а после обжига печи дают остыть и лишь потом вынимают готовый кирпич. Весь цикл, от закладки до выемки, длится около пятнадцати дней.

Легко понять моё ошарашенное состояние, ведь я на тот момент о массовом изготовлении кирпичей представление имел довольно смутное. В двадцать первом веке вполглаза смотрел научно-популярный фильм о круговых печах для обжига кирпича, и всё. Не-не, что такое глина, какая она бывает и как из неё сделать нормальный кирпич, я знал и до этого, но процесс обжига значительного их количества в условиях Сибири девятнадцатого века оставался для меня загадкой.

Поэтому я постарался досконально расспросить Фёдора обо всём увиденном, а потом ещё и в библиотеке купца Кузнецова порылся, изучая самые передовые на тот момент способы производства. Вычитал немало любопытного и на следующий год наметил кардинальные преобразования на заводе, а некоторые новинки решил внедрить сразу.

За три недели возни обустроил специальный сарай для предварительной мягкой просушки кирпича-сырца сухим паром. Для замеса глины соорудил станок и подключил к нему маленький трёхсильный паровичок, взятый из насосной конструкции недоделанного колодца. Кирпичная смесь теперь идёт однородная и выдавливается в нужный размер сплошным потоком, работникам остаётся лишь отрезать проволокой требуемый объём.

Исследовав с Панкратом Алексеевичем ещё тёпленькую партию, подвели нерадостный итог: первый блин комом. И пережжённые кирпичи есть, и недожжённые, много вздутых и с трещинами. На кладку несущих стен сгодится только половина. Кое-что можно отобрать на второстепенные задачи, а остальное пойдёт на слом. Насколько знаю, на других заводах в брак всего десять-пятнадцать процентов уходит. Отчего же тогда у нас-то такая фигня нарисовалась?

О-хо-хо, кажется, это давно изученное Фёдором дело, он этих кирпичей на старом месте работы уже не одну тысячу нажарил, ан нет, не вышел у него «каменный цветок». Самое неприятное, я почти ничем помочь не могу, знаний маловато. Но пока я с грустью во взоре топтался возле груды негодной продукции, Панкрат Алексеевич постепенно и сам выяснил, где сыночек накосячил. Этот оболтус и замес глины, проведённый ещё до установки моего станка, не проконтролировал, и пирамиду в печи сложил выше, чем требовалось, и обжиг выполнил хреново. Спрашивается, на кой чёрт мне такой управляющий?

Хотел в расстроенных чувствах выпинать его вон, но, посмотрев, как папаша своего сынулю физиономией по бракованным кирпичам возит, решил дать парню второй шанс. Будем надеяться, с таким суровым воспитателем следующая партия выйдет значительно лучше, а то я о постройке второй печи задумался – с одной при столь больших объёмах брака мы рискуем этим летом сорвать весь график строительства.

Начало работы кирпичного завода выявило ещё одну проблему – дрова; печь для обжига их жрёт со страшной силой. Опять же, кроме этой печи в мастерской скоро литейный цех откроется, он дров станет потреблять не меньше, а какие запасы понадобятся на отопление четырёхэтажки зимой, сейчас даже подсчитать сложно.

Если взять лицензию на вырубку леса и нанять бригаду лесорубов, не дешевле ли это получится, чем скупка того же леса у летних сплавщиков? Боюсь, самому мне в этом вопросе не разобраться, тут необходима всесторонняя оценка опытного человека. Свой-то лес предстоит завозить или сплавлять по реке издалека, рядом с городом рубка запрещена.

О! А не заняться ли добычей каменного угля? В Красноярском крае его много, как-никак Канско-Ачин ский угольный бассейн вокруг на сотни километров раскинулся. Что ж, мысль интересная! Но уголь сперва найти следует. Сколько здесь живу, а о таком промысле в ближайших окрестностях до сих пор не слышал. Странно. Точно знаю, в двадцатом веке совсем недалеко от Красноярска была шахта с бурым угольком. Надо вместе с Софой в памяти покопаться, глядишь, что полезное вспомню. Бурый уголь, конечно, не слишком хорош, но на безрыбье и рак рыба.

Увы, очередной «обыск» содержимого моих мозгов дал лишь примерные координаты нахождения шахты и головную боль, в прямом и переносном смысле. Теперь нужно соотнести ориентиры двадцать первого века с имеющейся на данный момент местностью, а это непросто. В результате расспросов и конных прогулок по холмам и полям определил, что искомое место расположено на «пятачке» диаметром вёрст пять как минимум. Да-а, Сашок, светит тебе долгое ковыряние в земле сибирской.

С появлением в нашей усадьбе четвероногих непарнокопытных я, под руководством Михаила Лукича, взялся за восстановление навыков верховой езды. Изредка тренировались у казачьих казарм, но чаще за город выезжали. И не только кататься, ведь сабли и револьверы при нас. Устраивали нечто вроде настоящих мужских игрищ: то саблями, то кулаками помашем, то постреляем, то застоявшихся лошадок погоняем. Лепота!

Но не всегда нам удавалось вдвоём развлекаться, иногда Михаил Лукич был занят, и мне приходилось одному по полям и горкам скакать. А раз так, то почему бы не совместить выездку с поисками угля?

Больше недели регулярно ездил и землю копал, а в последней поездке получил послание из недавнего прошлого. Возвращаясь домой, привычно доехал до Енисея, потом вдоль берега к городу направился. Возле ручья, где я кобылке своей позволяю воды напиться, прямо около удобной переправы обнаружил парочку отдыхающих мужиков. С виду обычные крестьяне, но взгляд зацепился за какое-то несоответствие. Автоматически поправил саблю и проверил метательные ножи на запястьях, внимательно осмотрелся, нет ли ещё кого подозрительного. Не забыл похвалить паранойю за бдительность, но что её встревожило, так и не разобрал.

Может, напряжение, повисшее в воздухе? Хм, непонятно. Подъехав к переправе, спрыгнул с лошадки и стал спускаться к ручью, ведя её в поводу, при этом не забывал приглядываться к мужикам. Очевидно, они перекусить остановились. Один щуплый, сидит и, не поднимая головы, мясо нарезает. Другой – здоровый детинушка, стоит ко мне спиной. Вот повернулся, одна рука за пазухой, а глаза такие добрые-добрые. Чёрт, кажется, нарисовались проблемы. Нож скользнул в руку.

– Не разделишь ли с нами трапезу, мил человек?

Странный товарищ. Не принято здесь по-простецки к дворянам и людям военным обращаться. Саблю-то он наверняка заметил, да и одежда моя должна ему почтение внушать.

– Спасибо, не голоден.

– Ну, коли не голоден, тогда поговорим.

Он быстро выхватил из-за пазухи древний однозарядный кремнёвый пистоль и довольно улыбнулся. Почему-то похожего развития событий я подсознательно и ожидал, но дёргаться пока причины нет: разбойничек даже курок не взвёл, да, по сути, если бы и взвёл, у меня секунда в запасе точно будет. Пистоль не пистолет, мгновенно из него не выстрелишь.

– Ты, мил человек, сабельку не трогай лучше, мы не грабить пришли, а лишь привет и просьбушку передать хотим.

– Да-а?! И что же это за привет в столь оригинальном антураже? – повёл я рукой вокруг. – Неужто в усадьбу ко мне зайти недосуг было?

– Дык за антуж-раж прощения просим, а иначе и не потолковать нам. Шлёт хозяин наш привет вам и требует долг возвернуть за товарищей его, вами убиенных. Они, конечно, по глупости своей Богу души отдали, да долги-то их вы, как убивец, на себя взяли, когда долю в кузне присвоили.

Не будь всё так серьёзно, я в голос заржал бы. Надо иметь непробиваемую наглость, чтобы своих людей с подобными предложениями посылать. Тут и второй взгляд поднял. О-о, а этот голубчик гораздо опаснее. Бугая со старой пушкой одним ножом снять можно, а вот со щуплым такой финт, боюсь, уже не прокатит. За разговором он тщательно следит, изображая абсолютное равнодушие. Думаю, ножичек, которым он мясо нарезает, летает не хуже моих.

До сей поры я старался вести себя как обычный молодой дворянчик: при виде угрозы для жизни за саблю схватился, грудь колесом выгнул, но сейчас, полагаю, линию поведения пора менять.

– Должок с вас – пять тыщ. Вернуть потребно осенью. Хозяин – человек незлобивый, но дюже не любит, ежли кто его деньги к рукам прибирает. Отдайте долг и живите с миром, а не то, – он потряс пистолем, – и знать не узнаете, откуда смертушка к вам придёт.

Ох испугал, блин! Стоит довольный, лыбится. А пославший их что-то многовато насчитал. Пять тысяч! Ни хрена ж себе! Проценты, что ли, набежали? Или на меня захапанное полицией повесили? Выходит, полицаи не менее трёх, а то и четырёх тысяч себе загребли, а мне всего двадцать восемь рублей от щедрот своих выделили. Во трудяги, ядрёна вошь!

– И не пытайтесь уехать, ваше благородие. Скроетесь куды до сроку, то и дом, и кузню пожжём.

Интересно, интересно! Значит, ультиматум по полной программе выдвинули. И не боятся же, гады! С кем-то из полиции повязаны или какое другое покровительство имеют? А чёрт его знает! Ладно, следует от лошадки отойти, а то нехорошие дяди в случае обострения ситуации могут ей шкуру испортить.

Медленной походочкой, с «тёплой дружеской» улыбкой на лице направился к говорливому. Он напрягся, судорожно взвёл курок, глазки забегали: видать, мои действия не очень понравились, не так молодой барчук реагировать должен.

Нервы у него не выдержали, когда мне оставалось сделать шага четыре.

– Стой, ваше благородие, не доводи до греха!

Да ничего, нормальная позиция, пару шагов в сторону – и он закроет меня от второго. Правда, спине стало неуютно, лошадка её больше не прикрывает. Вроде внимательно ближайшую округу осмотрел, а холодок меж лопаток гуляет. Не дай бог там где-нибудь ниндзя хитрый прятался и теперь тихонечко подкрадывается. Хотелось обернуться, но нельзя. Остаётся только настороженно прислушиваться к происходящему сзади. За жизнь вообще-то я не сильно опасался (люди пришли деньги вытрясти, зачем им дойную корову убивать), но и получать по голове «для острастки» от суровых красноярских мужиков в мои планы тоже не входило.

Как же с вами поступить, ребята? Грохнуть здесь обоих, а в городе сказать, что так и было? Говоруна на лоскутки порезать, выясняя, кто у него нынче хозяин, а второго просто пристрелить и тела их потом на корм рыбам отправить? В ножи брать слишком рискованно. Отпустить и с безопасного расстояния огнестрелом оприходовать?

А если посланцы не одни, если за нами третий наблюдает? Или, например, на берегу Енисея в лодке сидит и дожидается подельников. Они же на чём-то добирались, не пешком же сюда пришлёпали. Мои поездки быстро отследили. Для общения самое удобное место выбрали. Не стоит их считать дурнее паровоза. Итоги нашей встречи явно у кого-то на контроле, и гибель переговорщиков вызовет непредсказуемые последствия.

Ох уж эта проблема выбора! Будь мне на момент попадания лет тридцать, болтливый боров уже каялся бы во всех смертных грехах. Но мне давно не тридцать, я перестал любить непродуманный риск. Даже получив всю информацию, известную им, можно оказаться у разбитого корыта: вдруг эти козлы работают через посредника, и кто главный, понятия не имеют. Идти по цепочке вверх, от посредника к посреднику? А какова вероятность того, что я доберусь до её конца? Ведь, не вычислив главаря банды, рискую нарваться на ответные меры – на ножик в спину или на пожар в усадьбе.

Потап Владимирович в Красноярск из Канска перебрался, убитый мною мордокрыс тоже; думаю, будет логичным предположить, что и «хозяин» этих вот гавриков в Канске проживает. Готов ли ты, Сашок, скакать туда и устраивать Армагеддон районного масштаба? Нет? Вот то-то и оно! Нужен сбор сведений о противнике, подготовка, то есть время, а его реально выиграть, лишь отпустив этих двоих с миром. Но и оставлять наглую заявку без адекватного ответа нельзя.

Взором мясника, собирающегося разделать тушу, глянул на нервничающего бугая (со стороны, наверно, забавно смотрелось, он же на полторы головы выше меня), затем скептически уставился на древний пистоль.

– Это хорошо, что у твоей пукалки ствол гладкий и мушки нет.

– Чевой-то хорошо?

– Не так больно будет, когда я его тебе в задницу засуну и крутить там начну.

– Ты, эта, не очень-то. Ажно пальну.

– Вот тёпленький ствол я и затолкаю. А хозяину своему передай: в расчёте мы с ним. Пускай Бога возблагодарит, что за мастера нашего, убитого в Канске, мы с партнёром мстить не стали. Мало троих ваших положить за жизнь его одного. И ещё: больше мне на пути не попадайся. – Я постарался добавить в голос побольше металла. – Легко не умрёшь. А теперь пш-шёл отсюда!

Бугай отступил и бросил недоумённый взгляд на кореша. А тот усмехнулся, встал, кинул в рот очередной кусок мяса и, ничего не сказав, прогулочным шагом пошлёпал вдоль ручья в сторону Енисея. Ну точно, на лодке они прибыли. А спину с какой стати подставляет? Доверие выказал? Или прокачал ход моих мыслей?

Варнак с пистолем совсем растерялся. Несколько раз переведя взор с меня на уходящего напарника и обратно, осторожно попятился и визгливо выкрикнул: