Текст книги "Наемники фортуны (сборник)"

Разин и Альбинос подобрались к окнам, держа обрезы наготове. Они чуть не застрелили Белоруса, когда тот покинул свое укрытие под лестницей, но узнали спутника Крипты и опустили стволы. В залу вбежал Туран.

– Валим отсюда, – решил Разин и кинулся к выломанной двери.

– Стой! – Туран прижался к стене сбоку от нее. – Там двое с автоматами и в доспехах!

В дверном проеме из клубов дыма показался Илай. Попав в освещенный зал, он зажмурился, закрывшись от света локтем, пророкотал:

– Двор свободен! Крипта, бежим!

С улицы прогремела очередь, все присели, Илай прижал ладони к груди и повалился на пол. Он так и не успел узнать, что Крипта погиб в самом начале перестрелки.

Белорус подобрался на четвереньках к старику, ухватил за плечи и поволок к выходу во двор. Альбинос, отыскав между столами разряженный пулемет, вскочил, ткнул Разина локтем и бросился за ними.

Егор махнул обрезом Турану, чтобы тот бежал следом.

– Уходите, прикрою!

Дым рассеялся, внутрь, пригнувшись, шагнул жрец в блестящем жилете. Разин вскинул левую руку, скривился от напряжения, закусив губу… Над согнутой книзу кистью выдвинулся короткий ствол – раздался гулкий хлопок, и в воздухе пронесся небольшой черный шарик. Фигура жреца в броне исчезла, будто открылась дыра в пространстве, лазейка с изнанки мира – и затянула жреца.

Второй, сунувшийся в залу следом, отшатнулся и дал короткую очередь. Разина швырнуло на пол. Он поднял руку – ладонь дрожала, по лицу струился пот. Стрелявший жрец не стал испытывать судьбу и выскочил наружу – он уже понял, что имеет дело с необычным оружием, от которого не спасает даже его жилет. Вместо него в дверном проеме, возник монах в черной полурясе. Возник и тут же пропал, затянутый воронкой, ведущей во тьму на другой стороне вечности. В окнах замелькали бородатые лица, но лезть внутрь больше никто не решался.

Управление доминантским оружием далось Разину непросто, он с трудом перевернулся на живот, уперся в пол дрожащими руками… тяжело поднялся…

– Скорей, Разин! – услышал он далекий голос Альбиноса.

Егор сумел выпрямиться, поднял руку с сингулятором… монахи отпрянули от окон в темноту.

Разин попятился, не опуская руку. Добрел до выхода во двор, повернулся, раздался выстрел, в спину ударила пуля. Он пошатнулся, когда под курткой вспыхнула зеленым силовая броня, но устоял.

Взревел мотор сендера, на котором Альбинос с Разиным приехали в Киев, – Альб уже сидел за рулем. Туран привстал на заднем сиденье, заряжая пулемет, Белорус помогал забраться раненому Илаю. В ворота сунулся жрец, Туран наконец справился с патронной лентой и выстрелил. Очередью расщепило столб, на котором висела створка. Альбинос начал медленно сдавать сендер назад. Разин брел через двор – ему казалось, что бежит, но на самом деле он едва шевелился, все силы уходили на поддержание контакта с оружием доминантов. В воротах опять показалась фигура в желтой тоге и серебристом жилете, Туран дал короткую очередь, потом бросил через плечо:

– Патронов в сендере много?

– Еще лента, – отозвался Альбинос.

Белорус, усадив Илая, полез в багажник со словами:

– Гранату бы… Гранаты есть, а? Хорошо бы сейчас их гранатой…

– В котомке, под сиденьем гляди! – ответил Альб.

Жрецы уже завалились в зал, но во двор не лезли, они побежали наверх, проверять второй этаж и крышу.

Разин добрел до сендера, вцепился в борт, перебросил непослушное тело на сиденье.

– Валим.

– Наверху! – прохрипел Илай.

Щелкнул выстрел, пуля ударила рядом с бортом сендера, Туран задрал ствол пулемета и длинной очередью сбил жреца с крыши. Тот полетел вниз, свалился на конуру, и она развалилась, похоронив под досками человека-собаку. Крик оборвался.

– Тим, гранату! – крикнул Туран.

Белорус молча швырнул ее – граната описала дугу и упала снаружи, на улице. Альбинос утопил педаль газа в пол. Сендер рванул, как пришпоренная лошадь, и вылетел со двора, резко свернув, удаляясь от места, где упала граната. Громыхнувший позади взрыв разметал монахов, столпившихся у ворот. Туран приник к пулемету, но тут сендер столкнулся с полугусеничным самоходом, который как раз подъезжал, чтобы заблокировать выезд из двора. Самоход был массивнее и тяжелее, он только вздрогнул, а сендер швырнуло к забору, машина покачнулась, встала на два колеса. Туран упал на Белоруса, тот подмял собой Илая, Разина бросило на дуги ограждения, он выставил вперед руки. Машина, прочертив бортом по ограде, встала на все колеса.

Сплевывая кровь из прокушенной губы, Альбинос опять надавил педаль газа. Туран съехал на пол, Белорус ныл, что ему отдавили ногу, под ним хрипло стонал раненый Илай.

Сендер набрал приличную скорость, когда Турану все-таки удалось вернуться к пулемету и выстрелить по гусеничному самоходу. Он попал – на прикрывающем водителя гладком колпаке вспыхнули искры, водитель машинально закрылся рукой и отпрянул в сторону, но пули не пробили колпак. Сендер трясся на ухабах, Белорус что-то кричал, громко стонал Илай… Самоход катился позади, но скоростью он уступал сендеру, и расстояние между ними начало увеличиваться. Впереди, на перекрестке, мелькнул свет фар, Альбинос вывернул руль – ревя двигателем, сендер влетел в переулок. Здесь было тесно, высокие заборы жались друг к другу, через них свешивались ветки, усыпанные карликовыми яблоками. Кровли и деревья скрыли луну, в свете фар мелькали покосившиеся заборы.

– Эй, зачем повернул? – крикнул Белорус. – Мы по прямой от него уходили!

Альбинос не ответил, а сзади по улице, которую они только что покинули, прогрохотал «тевтонец». Монахи спешили на помощь братьям, осаждающим «Крещатик». Белорус, хотя был вынужден признать правоту Альба, и тут не смолчал.

– А куда мы едем? Куда эта улица ведет?

– Заткнись, – бросил Разин.

Илай, вполне согласный с ним, ткнул локтем Тима в бок.

– Ай, папаша!

– Загра-Чу-Рук тебе папаша! – прошипел мутант и скривился, зажав рану на груди.

Машина подпрыгнула, налетев на препятствие, в свете фар мелькнули переплетенные колючие ветви и стена с осыпавшейся штукатуркой. Сендер врезался в нее, пробил и, вломившись в заброшенный сарай, остановился. Позади с хрустом валились обломки, на голову с просевшей кровли посыпалась труха.

– Приехали, тупик, – сказал Альбинос и откинулся на спинку сиденья.

Глава 6
Дело техники

– Заглуши двигатель, – велел Разин. И вытер испарину, размазав по лицу грязь и труху, просыпавшуюся с крыши.

Сендер стоял в сарае среди всякого хлама и обломков стены. Было темно, лунный свет едва проникал сквозь трещины в кровле. Белорус звонко чихнул, всколыхнув пыльный сумрак. Когда рокот мотора стих, донесся звук ровно работающего неподалеку двигателя. Низкий, гулкий, напоминающий голос Илая. Туран и Альбинос переглянулись, Разин откинулся на сиденье, а Белорус осторожно двинулся к пролому. Вездеход, лязгая гусеницами, пер по соседней улице.

– Стой, – велел Разин Белорусу. – Возьми.

Он протянул обрез.

– И патроны, – расстегнул ремень. – Вот.

Туран проверил пулемет, полез на всякий случай за второй лентой в багажник.

– Пора познакомиться, – произнес Разин и ткнул себя пальцем в грудь.

– Егор.

– Тим, – Белорус нацепил пояс Разина через грудь, как патронташ, зарядил обрез. – Тим Белорус, а это…

– Туран Джай, – продолжил его напарник.

Разин кивнул.

– На Музыканта отзываюсь, – Альб скупо улыбнулся.

– Илай я, – рокотнул старик с сиденья, зажимая рану на груди, и с вызовом добавил: – Мутант я.

– Мутант? – Альбинос развернулся к нему.

Разин тяжело заворочался, сел прямо:

– Вот и познакомились, теперь за дело. Музыкант, обрез мне верни. Ты, – он сглотнул и кивнул на Белоруса, – Тим, глянь, что там на улице.

– А где Крипта? – Голос у Илая сел.

– Погиб, – сообщил Белорус. – Его сразу жрецы завалили…

– Иди уже, – сказал Разин.

Старый мутант прикрыл глаза, беззвучно зашевелил губами.

Когда рыжий выбрался из пролома и скрылся в темноте, Разин поднял широкое лицо к Турану.

– С пулеметом наловчился?

– Да, – тот похлопал по крышке ствольной коробки. – Хорошая машинка.

Лязг гусениц и рокот вездехода стали громче. В проломе появился Белорус.

– Едет, – бросил он и забрался в сендер.

Сев рядом с Альбиносом, обернулся, окинул всех взглядом и, почесав белый рубец на скуле, сказал:

– Я тут поразмыслил… в общем, че это за вездеход ползет там, странный вездеход? Чего вдруг Егор командует? И вообще, кто вы такие?

– Мы те, в чьем сендере ты сидишь, – спокойно произнес Альбинос. – Что будем делать, Разин?

– Разин, Разин, – повторил Белорус хмурясь, потом вскинулся: – Это какой Разин? Тот самый? Так это на тебя, что ли, охота? А я думал, за нами.

– Тише ты, – шикнул сверху Туран.

Белорус потер плечо, в которое ткнул его приятель, и снова заговорил:

– А чем ты монахов-то прикончил? Я сперва решил, новая Погибель на нас свалилась, люди пропадают на глазах, а потом оглянулся – а это из твоей руки чего-то вылетает. Это чего же такое было?

– Показалось тебе, Тим.

– Ничего себе показалось! Бац – и нет монаха! И следа не осталось. Не, я не против, я бы тоже так хотел – бац…

Туран снова ткнул его в плечо.

– Да что ты меня пихаешь, Тур? Ты ведь тоже видел, как он монахов…

– Помолчи, а?

– Некроз тебе в шевелюру, – Разин строго посмотрел на Белоруса и выбрался из сендера. – Пойдем, Туран, осмотримся. Снимай с турели пулемет.

Он пристроил обрез под мышкой.

– Болтун останется здесь, и ты, Музыкант, тоже, Илаю рану перевяжите пока и будьте наготове. Пошли?

Туран спрыгнул на землю.

Рокот вездехода приближался и вдруг сделался тише – двигатель заработал на холостых, видимо, самоход остановился.

– А ведь они нас чуют, – заметил Туран. – У них локация, что ли? Как на «Панче»?

– Какая еще локация? – бросил Разин через плечо, он уже направлялся к пролому, проделанному сендером в стене.

– Э-э… – Туран замялся. – Оружие такое, ракеты пускает. Было у нас, да монахи отняли, Зиновий этот. Там локация была, она металл чуяла. Так я думаю, у этих, на самоходе с колпаком, тоже локация.

Разин молча скользнул в пролом и сместился в сторону, скрывшись за стеной.

Туран постоял, оглядывая дыру, просевшую крышу, обломки на полу, и пошел вокруг сендера.

– Ты передумал? – спросил Альбинос, разматывая бинт, пока Белорус помогал Илаю снять одежду.

– Дверь с другой стороны, – пояснил Туран, – там выйду и осмотрюсь.

– Тоже верно.

Туран вышел из сарая через дверь. С улицы доносился лишь мерный рокот двигателя. Альбинос едва заметно усмехнулся и принялся накладывать повязку, обматывая грудь Илая бинтом. Белорус молча прислушивался.

– Я вот Разину тоже иногда говорю, – Альбинос сноровисто пропустил бинт под мышкой мутанта, перехватил над плечом, – если есть дверь, зачем стену ломать? Но он такой человек…

– Вообще-то стену ломать интересней… – мгновенно отозвался Белорус, взял рулон бинта из пальцев Альбиноса, отмотал немного и закрыл очередной широкой полосой рану на груди Илая. – Ну, иногда, по крайней мере. Слушай, а ты не тот Музыкант, который для «Банды четырех» песенки писал? Я слышал, ничего так, весело.

– Надо же… я стал знаменит! – Альбинос забрал у Тима рулон.

– А я тоже сочиняю.

Илай громко хмыкнул и тут же скривился от боли.

– Только не пою, – уточнил Белорус, – потому что музыке не обучен. Ну и вообще… из скромности. Скромный я. Вот послушай:

 
Тим Белорус из боя в бой
Спешит врагам назло,
Поскольку он – большой герой…
 

– И знатное трепло, – закончил Альбинос, с треском распустил бинт и связал концы тугим узлом над плечом Илая.

* * *

Разин выскользнул в пролом и замер в тени. Перед ним был переулок, справа и слева покосившиеся заборы да лохматые в неверном ночном свете кроны деревьев. Самоход стоял в полусотне шагов, прозрачный колпак, прикрывающий водителя, поблескивал в лунном свете.

– Я могу вдоль забора пройти, – предложил Туран. – Под заборами темно, тень густая. Только что потом? Если пуля не берет, то как быть?

– Они сами не полезут, – также шепотом ответил Разин, – но подкрепление вызовут. Наверняка у них радиосвязь имеется. Переулок мы с пулеметом удержим… но не до утра же?

– С другой стороны сарая дворик, – Туран повернул голову, пытаясь рассмотреть противоположную часть улицы, – за ним дом заброшенный, заколочена дверь. Я сходил, посмотрел. За домом обрыв, но сендер съехать может. Вроде бы.

– А может и не съехать? С обрыва-то?

Туран взглянул в светлые глаза Разина.

– Да, уклон большой. Но иного выхода я не вижу. Ну, оградка там хиленькая, пробьем с ходу.

– А эти? – Разин кивнул на улицу. – Они за нами и по склону сунутся. Или будут вести на расстоянии, поверху, и монахов следом пошлют. Нам до утра оторваться от погони нужно.

– У вас гранаты еще есть?

– Есть. Две. Но жрецы на бросок не подпустят.

– Да, – Туран поджал губы, нахмурился. – Можно сделать по-другому.

Разин с интересом посмотрел на Турана, сообразив, что только сейчас задался вопросом: а кто таковы случайные попутчики?

– Ты на монаха не похож, – отметил Разин.

– Ты тоже.

– Я думал, ты из службы Крипты, из его ведомства.

– Из разведки, что ли? – Туран усмехнулся. – А я думал, что ты из его людей.

– Ладно, после обсудим, если живы будем. Говори, что у тебя за идея?

Туран изложил свой план. Разин задумался, не сводя глаз с самохода, замершего в другом конце переулка. Покачал головой.

– Если на самоходе установлена локация, – заговорил Туран, – которая чует металл, они нас не отпустят. Попытаемся прорываться здесь – наверняка встретим монахов, которые спешат на подмогу к этим, как их… в серебристых жилетах.

– Ладно, я скажу Музыканту, чтобы он поосторожней… Жди здесь.

Он вернулся в сарай прежним путем – через пролом. Илай полулежал на сиденье, рядом с Белорусом. Альбинос, обернувшись к ним, тихо выстукивал по борту несложный мотивчик, и они в лад бормотали вполголоса:

 
Я пустынник и бродяга,
С ветром бродим мы вдвоем,
Сочиняем песни вместе.
На два голоса поем.
 

– Спелись, – подвел итог Разин, – отлично. Музыкант, слушай. Сейчас ты тем же порядком, каким въехал сюда, пробиваешь стену напротив, выезжаешь во двор и проламываешь забор, дальше вниз по склону. Где сумеешь, там затормозишь, и жди нас.

– А смысл?

– Эти уроды за нами следят, но не приближаются. Понимаешь, почему?

– Догадываюсь.

– Они погонятся за сендером, мы их встретим здесь, над склоном. Иначе с хвоста их не стряхнуть.

– А, так я с вами! – вскочил Тим.

– Нет, ты с Музыкантом. Там склон крутой, сендер трясти будет, может, ты язык прикусишь – всем облегчение выйдет. Тем более вы уже спелись. Ну вот и сбацаете чего-нибудь дуэтом, пока мы здесь закончим.

– Склон-то крутой? А, я сам сейчас погляжу, – Альбинос выбрался из сендера.

– Давай, только быстро. Я не знаю, когда подоспеют монахи. И гранаты дай мне.

– Две всего осталось!

– Вот и давай обе.

Разин вернулся к Турану и прошептал:

– Ну все. Теперь ждем. Сделаем по-твоему.

В сарае заработал двигатель. Альбинос подал сендер немного назад, чтобы разогнаться. Потом мотор взревел – Альб пошел на таран. Сендер проломил хлипкую стену и вылетел во двор, легко пробил ограду и покатился по склону. Впереди – у подножия холма – тонкими змейками серебрились под луной ручьи, бегущие по руслу старого Днепра.

Холм здесь был не слишком крутой, но порос кустарником, жесткие ветви сплелись, образовали упругую сеть, в которой вязли колеса. Мотор ревел, ветки ломались с оглушительным треском, а позади медленно рушилась кровля сарая. Когда сендер пробил вторую стену, хлипкая постройка окончательно лишилась опоры, начала складываться внутрь и оседать. Взметнулось облако сияющей в лунном свете пыли.

Даже если водитель полугусеничного бронированного самохода не имел аппаратуры слежения, он не мог не увидеть, как просела крыша сарая. Двигатель заработал громче, броневик покатил вдоль переулка, покачиваясь и переваливаясь в колеях. Разин протянул гранату Турану:

– Держи. Когда крикну – бросай под днище… давай!

Швырнув гранаты, Разин с Тураном упали, прикрывая головы. Громыхнувшие почти одновременно взрывы лишь качнули самоход, взвизгнули осколки, совсем немного, большая часть их ударила в днище. Туран приподнял голову. Кабина самохода была цела, под колпаком на сиденье сгорбился контуженый водитель, из-под передних колес валил дым.

Но тут водитель шевельнулся, тряхнул головой. Зарычал двигатель, раздался пронзительный скрежет, и вездеход дернулся. Пополз к сараю, хрустя и лязгая катками по гусеницам. Машина явно получила повреждения, но продолжала двигаться. На передке зажглись две фары – и яркий свет залил густой кустарник, ослепил тех, кто прятался в нем.

Разин с Тураном быстро отползли в сторону.

Вездеход смял кусты, въехал в сарай, разворотив стену еще больше. Туран вскочил, побежал следом. Разин с трудом поднялся, что-то бормоча под нос, и поспешил за ним.

Задняя часть гусеничной машины задралась, когда круглый колпак нырнул под уклон. Разин выбежал на край обрыва вслед за Тураном. Внизу, среди груд топляка, стоял сендер, сквозь рокот двигателя донесся голос Белоруса. Но слов было не разобрать.

– Отойди, – прохрипел Разин Турану.

Повел рукой, сопровождая спускающийся вездеход. Кожа на лбу собралась складками, губы едва заметно шевелились.

– Частичное уничтожение принимается! – вдруг рявкнул Разин, и Туран вздрогнул. – Подтверждаю!

С вытянутой руки сорвалось что-то, темнее самой ночи, устремилось к плавно качающейся корме вездехода. Потом над ней раскрылась воронка в ткани бытия, хлопок – и мотор стих. Звук оборвался резко, будто выключили радиоприемник. Туран не удержался, протер глаза – он никак не мог поверить, что часть вездехода попросту исчезла. Пропали дверцы люка, бронированный кузов и двигатель, закрепленный под рамой. На мгновение повисла звенящая тишина.

Туран вышел из ступора, взвалил на плечо пулемет и бросился за Разиным, который несся длинными скачками вниз по склону.

Водитель вездехода откинул колпак, полез из кабины. То, что осталось от его машины, замерло на середине склона. Снизу что-то проорал Белорус. Он приплясывал на заднем сиденье и размахивал руками. Водитель-жрец отступил на шаг от борта и вскинул пистолет. Но выстрелить не успел, подбежавший со спины Разин врезал ему коленом в поясницу. Охнув, монах упал и покатился по склону к сендеру.

Белорус забрался на багажник, спрыгнул на землю, вскидывая обрез навстречу жрецу.

– Стой! – Разин бросился вниз.

– Тим, не надо! – Туран также сообразил, водила вездехода нужен живым.

Грохнул выстрел, Белоруса окутало облачко дыма.

Когда Туран с Разиным подбежали к сендеру, водитель вездехода лежал неподвижно.

– Будет знать, как гоняться за Белорусом…

Разин сгреб Тима за жилетку, занес кулак.

Наверху, у пробитой ограды, зарокотал мотор, мелькнул свет фар, молочно-белые лучи прочертили небо.

Сплюнув, Разин опустил руку. Туран пробежал к сендеру, чтобы скорее закрепить пулемет на турели, пока не тронулись.

– Уходим! Монахи здесь! – крикнул Альбинос и завел мотор.

Разин оттолкнул Белоруса, нагнулся к убитому, щелкнул застежками и стащил с него жилет.

С обрыва ударил яркий свет – «тевтонец» уже выезжал на склон. Белорус прыгнул на заднее сиденье и развернулся, протягивая руку. Разин кинул жилет на багажник, ухватил ладонь, и Тим втащил его в набирающий скорость сендер.

Туран ударил длинной очередью по гребню холма. «Тевтонец», уже успевший перевалить на склон, теперь катился вниз, и стрелок не мог ответить – он держался обеими руками за раму, его трясло и качало. Туран взял ниже, когда «тевтонец» поравнялся с остатками гусеничного вездехода, и угодил в бензобак подбитой Разиным машины.

Оглушительно хлопнуло, одновременно полыхнуло. Застонал Илай, стараясь заслониться рукой от яркого пламени, взметнувшегося над вездеходом. Оно сразу перекинулось на машину монахов…

На вершине холма появились фигуры преследователей. Раздались крики, несколько человек побежали вниз, размахивая оружием. Однако самоходов у них не осталось, пешим гнаться за сендером было бессмысленно.

* * *

Альбинос вел машину по дну широкого оврага, в который превратилось после Погибели старое русло Днепра. Справа журчали отравленные ручьи – все, что осталось от великой реки. Около потоков тянулись топкие отмели, там сендер мог запросто увязнуть, поэтому Альб держался от них подальше. Дороги здесь не было, приходилось лавировать между грудами мусора, ржавыми остовами кораблей, косо вросшими в грунт древесными стволами, засыпанными мусором и поросшими неопрятными прядями ядовитого плюща.

Слева лежала густая тень, отбрасываемая холмистым берегом, в тень нырять было опасно, справа были топи. Альбинос вел сендер по довольно узкой полосе. Цели у беглецов сейчас не было, они просто удалялись от склона, на котором удалось оторваться от погони.

– Э, что это за хреновина! – Белорус привстал, чтобы указать рукой, но сендер подпрыгнул на очередном ухабе, и Тим снова свалился на место.

Впереди темно-синее ночное небо было перечеркнуто длинной и широкой тенью. Ровная, как пулеметный ствол, и широкая, как старинное шоссе, она косо возносилась над пересохшим руслом и заканчивалась острием, указывающим в сторону болот левого берега.

– Это что ж такое? – снова подал голос Белорус.

– Меч, – пояснил Разин. – Статую видели наверху?

– Ого.

– Под мечом тень. Притормози там, Музыкант. Осмотримся малеха.

В тени Альб остановил сендер. Подал голос Илай:

– Плохо. Езжай дальше.

Альбинос покосился на Разина, тот кивнул. Сендер медленно выкатился на лунный свет. Когда удалились от обломка статуи на полсотни шагов, мутант заговорил:

– Там прятался кто-то. Человек.

– Ну, так взяли бы его, и все. Чего уезжать было, папаша? – Белорус хотел ткнуть Илая кулаком в плечо, но спохватился, вспомнив про рану на груди старого мутанта.

– Он в тебя из пистолета целил. – Илай сглотнул. – Сунулись бы, тебе конец.

– Ну так и надо было… – проворчал Разин.

– Здесь встань, – велел Илай.

– И что дальше?

– Пусть он выйдет, – мутант кивнул на Тима. – Прокрадется, а вы погодите немного, потом катите в тень. Человек на сендер поглядит, тут болтун его ухватит.

Белорус не посмел возразить. Ему было страшновато, но никому и никогда он не давал повода считать его трусом.

Альбинос развернул сендер и притормозил. Тим выскользнул наружу, его неизвестный наблюдатель видеть не мог, сендер заслонял.

– Погодить немного – это сколько? – спросил Альб, не оборачиваясь.

– Сто ударов сердца, – хрипло ответил Илай.

Альбинос хмыкнул. С ударами сердца это, конечно, хорошо… а какого сердца, левого или правого? У него-то их два, таким Альбинос уродился.

Пока он предавался размышлениям, вокруг стояла тишина. Белорус на удивление всем крался очень тихо.

– Поедем, что ли? – предложил Разин. – Пока этот болтун вперед нас чего не натворил.

– Он умеет тихо действовать, – успокоил Туран, – если нужно. А насчет болтовни…

Разин не дал договорить, поднял руку и шикнул, когда сендер подъехал к гигантскому мечу и снова оказался в тени… В темноте что-то дернулось, за разлапистой корягой завозились едва различимые фигуры. Альбинос притормозил, Разин с Тураном спрыгнули и пошли к коряге, оттуда показался Белорус, он тащил за шиворот человека. Тот хныкал и упирался.

– Вот. – Рыжий отвесил пленнику пинка. – Монах! Нынче ночью, куда ни сунься, по всему Киеву монахи.

– Как звать? – Разин навис над монахом. Тот был совсем молодой, с пушком на подбородке. – Ну!

– Хортей я, послушник. Отпустите.

– Хортей, значит… – Разин хорошо помнил разговор, который Крипта вел с посыльным в «Крещатике» перед тем, как напали люди Зиновия. – Кто тебя послал? Какое было задание?

Разин взял монашка за ворот, притянул.

– Говори, я ж правду от лжи легко отличу.

– Крипта послал, за самоходом следить, – Хортей всхлипнул, – люди Зиновия машину на тот берег переправили. Ну, я… Не убивайте, я правду сказал.

– Самоход? – оживился Белорус. – Это ж наш грузовик, это «Панч»! Точно!

Разин отпустил монашка.

Хортей шмыгнул носом и неохотно признал:

– Ваш, точно. Я видел тебя и приятеля тваво в Лавре. И этого, – Хортей махнул рукой на Илая, сидящего в сендере.

– Что с грузовиком? – подступил к пленнику Туран. – Его переправили?

– На тот берег перегнали, ага. А…

– Всем тихо, я буду спрашивать. – Разин покосился на Турана, перевел взгляд на Белоруса и подступил к монашку: – Слушай, Хортей. Твой напарник отправился в «Крещатик» доложить Крипте, так? Потом на «Крещатик» напали монахи Зиновия, Крипта погиб, так что в Лавру тебе возврата нет. Просекаешь?

Монашек округлил глаза, шумно вздохнул, а потом вдруг расплакался, слезы потекли по худым щекам, он смахивал их рукавами и тараторил:

– Я тут сидел, они самоход на левый берег перегнали, там скрылись, туда нам нельзя, заметили бы, место открытое, брат Авдюх ушел в «Крещатик», по сю пору не возвертается, я сижу один, холодно, жрать охота, в ручьях плещет чтось, чуды там живут, хищники, боязно было… А Крипта… Крипта… строго-настрого велел вызнать… и я сижу, а никто не возвертается, брат Авдюх, то есть, не возвертается…

Белорус похлопал монашка по плечу и с печалью в голосе произнес:

– Убит Крипта, хороший человек был. Жалко, не такой бы смертью хорошему человеку умирать, в спину застрелен. И Авдюх твой тоже, наверное, попался. Может, жив, а может, нет. Послушай, что я скажу…

– Замолкни, – перебил Разин. – Слушай, Хортей, тебе имя Губерт что-нибудь говорит?

– Так ведь к Губерту этот самоход и услали. Я что? Ничего не знаю, но те братья, которых Зиновий в конвой с самоходом, с ихним вот, отрядил, они промеж себя толковали – Губерту, дескать. А я не ведаю, что за Губерт такой.

Разин повернулся к сидящему в сендере Альбиносу:

– Помнишь, что твой Миха Ротник нам в Рязани толковал: воняет, как у Губерта на болоте? А там, на левом берегу – что, болота ведь?

– Болота тама, – всхлипнул Хортей. – Опасное место, никто не ходит. Дядька мой рыбарь был, чудов ловил в ручьях, так понесла его нелегкая в те болота, не возвернулся тож. Там чуды живут большие, страшные. Давно уже на болота никто не ходит. Дядька тож зря поперся.

– Никто не ходит, но самоход Губерту туда отправили? – Разин нахмурился.

– Значит, какой-то заднице по имени Губерт достался «Панч», – глубокомысленно подытожил Белорус. – Но это ненадолго, затопчи меня кабан! А сколько человек с «Панчем» ушло?

– Погоди, а почему ты здесь сидишь? – вступил в разговор Туран. – В этом самом месте?

Хортей неуверенно оглядывал людей вокруг себя и не знал, кому отвечать. Выбрал Турана, указал в сторону русла:

– Переправа здесь, по ней братья самоход увели. И еще с ними наш, орденский самоход был, с охраной, да «тевтонец». Всего десять братьев.

Потом обернулся к Разину:

– Не ведаю боле ничего. Отпустите меня?

– И куда ж ты пойдешь, бедолага? – спросил Белорус. – В Лавру, что ли?

– Не, в обитель нельзя мне, – Хортей потупился. – Если Зиновий верх взял, мне ничего доброго не светит. Сбегу, схоронюсь где… Отпустите уж, что ли?

– К Баграту ступай, – подал голос Илай. – Обскажи ему, что в Киеве вышло. В Москве Баграт, али в пути на Москву, с ним сила, вождь Чемба и много воинов. Ступай, скажи Баграту о предательстве в Лавре.

– Чемба? – удивился Белорус. – Это ж мутантский вождь? На Москву? Вот те на, какие дела в Пустоши творятся! Затопчи меня… И Баграт их ведет? Владыка Киевского Храма? Мутантов!

– Иди, Хортей, к Баграту, – повторил Илай. – Правду скажи ему.

– Если Баграт с мутантами, то не пропустят они парня, грохнут, едва он им на глаза появится, – заметил Туран. – Это же война, верно, старик?

– Точно, убьют и слушать не станут, – всхлипнул монашек.

– Если у него знак будет, то не грохнут, – возразил Альб, – наоборот, уберегут и к Чембе проведут короткой дорогой. Есть у тебя знак, Илай?

Он обернулся на сиденье.

Старый мутант потупился, потом обвел всех взглядом глубоких зеленых глаз и полез за пазуху. Вытянув мешочек с кохаром, сказал:

– Возьми. Покажи любому кочевому. Сразу проси к Чембе отвести.

– Да не станут его слушать, папаша, – заговорил Белорус. – Война же! Недосуг им будет кохар какой-то глядеть, ага? Да если хочешь знать…

– Не глядеть, а нюхать, – прогудел Илай, к которому вернулся прежний голос.

– Все, довольно. – Разин взял кохар, сунул монашку в ладонь, сдавил. – Иди на восток.

Он опустил пальцы в карман своей куртки, выудил серебряную монетку.

– На вот. На первое время хватит. Белорус…

– Чего?

– Пистолет Хортею верни.

– Держи.

– Ступай, – Разин заложил руки за спину.

Туран встал рядом, Белорус с другой стороны.

Монашек, спрятав пистолет в складках полурясы, пошел, то и дело оглядываясь, к правому берегу Днепра. Потом шаг его сделался короче, Хортей зачастил и побежал.

– Не дойдет, – Белорус громко цыкнул.

Никто не ответил. Тогда Тим злорадно добавил:

– А если голова на плечах есть, то и вовсе не пойдет к Москве. За кохар, знаете, сколько серебра срубить можно? Продаст кохар – и в бега!

– Дурак ты… – Илай аж привстал, держась за дуги ограждения, постоял пару мгновений и опять опустился на сиденье. – Худо мне…

– Брось, папаша, – вяло сказал Белорус.

Все притихли. Силуэт Хортея исчез в темноте.

– Если его Зиновий перехватит, то сдаст нас сопляк, – нарушил молчание Альб. – Либо сам расскажет, чтобы выслужиться, либо выбьют из него все пытками. Монахи это умеют. Приведет он сюда жрецов, никуда не денется. Сваливать отсюда надо.

– А мы здесь дожидаться не станем, – решил Разин.

– Э, а «Панч»? А грузовик наш? – вскинулся Белорус. – Его по этой дороге на левый берег перегнали. Вон туда. Нам за ним нужно! Ну, или подстеречь тех монахов, которые его сопровождали. А они, небось, этой же дорогой и поедут назад. Молодой сказал: еще самоход и «тевтонец», они никуда не денутся. Прихватим их, да и разузнаем, куда «Панч» отогнали, какому такому Губерту, некроз его забери.

– Не трещи, – оборвал Разин. – Я хочу на базу Губерта наведаться, там и «Панч» ваш, так что можно и вместе. Что скажешь, Туран?

– Годится.

– Тогда монахов встретим на том берегу. Здесь место ровное, открытое, засаду толком не устроить. А там вроде заросли, значит, там и встретим. Ну а сюда Хортей пусть ведет монахов, нас здесь уже не будет. Туран, проверь повязку деда – по-моему, кровит. Музыкант, распредели патроны, чтобы у всех под рукой были, а я схожу переправу гляну. Думаю, монахи у Губерта заночевали, утром обратно поедут. Подыщем место на левом берегу, встретим их. Белорус, тебе подумать, как следы замести.

Разин собрался покинуть спутников, но оглянулся.

– Да, Музыкант, отойдем-ка ненадолго.

Альбинос вылез из сендера и отошел в тень.

– Руку дай, – сказал Разин.

– Чего?

– Держи, не урони.

Альбинос почувствовал на ладони тяжелый кругляш генератора силовой брони.