Текст книги "Наемники фортуны (сборник)"

Схватиться за трос Альбинос не успел. Донесся грохот штуцера, в спину будто молотом долбанули, он взмахнул руками – и упал в шахту.

* * *

Туран с Разиным и Белорусом стояли в узком коротком коридоре, залитом неприятным красным светом аварийных ламп.

– Музыкант! – крикнул Разин. Держась за решетчатую створку, он смотрел в шахту.

– Думаешь, выжил? – спросил Туран у него из-за спины.

– Не знаю! – отрезал Разин и подался назад, натягивая маску. – На нем силовая броня.

– Какая броня?

Разин не ответил, и Туран покосился на Белоруса, который молча изучал ведущую вниз лестницу.

– Я всплеск слышал, – произнес Разин. – Вонь из шахты поднимается, значит, там коллектор какой-то или канализация.

Сжимая в левой руке пистолет, он вытащил из-за пояса обрез, бросил: «Идем!» – и решительно пошел к лестнице. Белорус, заслышав его шаги, начал спускаться, тихо ступая по железным ступеням. Туран бросил взгляд в шахту и поспешил за Разиным.

Он не знал, как бы поступил, свались Белорус вместо Музыканта. Наверное, как и Разин, пошел с остальными, если бы был уверен, что напарник выжил… Музыкант только с виду хлипкий, с тонкими чертами и длинными изящными пальцами, а на самом деле – Туран уже не раз убедился – спутник Разина умеет многое. Например, управлять машиной лучше остальных – таких водителей поискать. Он явно очень наблюдательный, а еще речь у него немного странная, будто учился где-то, то есть знающий человек, образованный, как наставник из Канториума в Ордене…

Они спустились в просторную галерею. Над головой тянулись бетонные перекрытия, лежащие на толстых колоннах. Разин, подняв руку с обрезом, остановился. Белорус крался дальше, водя автоматом из стороны в сторону. Туран на всякий случай обернулся, окинул взглядом лестницу и прошептал:

– Сзади чисто.

Он стянул маску на лоб. На галерее дышалось полегче, вонь из шахты ослабла. Разин тоже снял маску, прислушался и уставился вверх, медленно поворачивая голову. Спереди долетали тихие шаги Белоруса, над головой мерно гудели лампы.

Туран задумался: что же представляет собой база Губерта? Электрическое питание здесь, техника необычная – катера на воздушной подушке, охрана хорошо вооружена и наблюдает через экраны друг за другом… Откуда это все – осталось со времен Погибели? Но каким целям база служила в те времена? Ведь, судя по развалинам, тогда на левом берегу реки были обычные городские дома и улицы, никакого болота. Или до Погибели база являлась каким-то мирным городским объектом? Он припомнил, что когда-то, еще живя на ферме, от механика Назара слышал, что давным-давно существовала такая штука – метро. Рельсы, проложенные и по земле и в подземных тоннелях, по ним ездили поезда… так, может, это место было одной из станций метро?

Ушедший вперед Белорус вернулся и тихо сказал:

– В конце галереи тоже лестницы. Вниз и вверх.

– Нам вниз, – уверенно ответил Разин и показал пистолетом на потолок. – Туран, видишь, в углу продолговатое устройство, огонек в корпусе мигает?

– Вижу.

– Давай за мной.

Разин подошел к стене, широко расставив ноги, пригнул голову.

– Лезь на плечи, звездани прикладом по этой штуке.

Туран так и сделал. Когда он спрыгнул, Белорус спросил:

– Это через них за нами наблюдают?

– Да. – Разин уже осторожно шел дальше по галерее. – Если увидите где-то такие штуки, разбивайте их. Либо стреляйте, если нет возможности добраться.

На лестницу Белорус шагнул первым, за ним последовал Разин, Туран замыкал.

Вскоре они оказались в другой галерее. Здесь не было колонн, подпирающих потолок, вместо них по сторонам от широкого прохода через весь этаж тянулись ниши, разделенные глухими стенами. Белорус сделал несколько шагов вперед по проходу и остановился, держа оружие наготове.

Разин кивком указал Турану, чтобы оставался у лестницы, а сам медленно двинулся к Тиму, шепнув: «Двигай дальше».

Белорус сделал еще несколько шагов вперед и снова остановился, поднял руку, когда услышал голоса.

– …По инструкции положено ждать, вот и ждите, – с раздражением долетело из противоположной части этажа. Голос был хриплый и низкий.

Туран быстро шагнул в проход и скользнул влево, в ближайшую нишу. Под стеной стояли металлические ящики, на полу лежали бухты проводов. Разин, схватив Тима за плечо, нырнул в правую нишу, через одну от Турана. Выглянул, убедился, что тот убрался с лестницы, и снова втянулся обратно.

– Уже поздно, сколько можно здесь сидеть? – донесся другой голос. Говорившему явно не терпелось убраться поскорее с этажа. – Там, наверху, все уже закончилось, – продолжал он. – И сирена больше не гудит.

– Ну, может, и закончилось, – согласился хриплый. – Но по инструкции положено…

– Да и что могло произойти? – взвился собеседник. – Опять из болота тварь какая-то влезла? Монахи прозевали, только и всего. Подумаешь, тревога! Говорю же, Мартин, все кончилось, давайте вернемся! Берите тележку, и уйдем отсюда.

– Ну ладно, ладно, – согласился Мартин.

Раздался скрип, визг плохо смазанного подшипника. В проходе задребезжало железо, Туран присел, прижался к стене.

– Вот, слышите, – начал другой, – ничего нет, и стрельба прекратилась, там уже разобрались. Ну что такого, мутант пролез на базу. Уже сколько раз бывало. Нужно будет сказать Ромулюсу, чтоб их кормили почаще. Можно не только отходы рыбной фермы им отправлять, можно еще сырую биомассу, эти все сожрут. Или просто перебить их, это ведь несложно…

Мартин не отвечал – должно быть, ему тяжело было катить тележку. Визг подшипника и дребезжание стали громче.

– Я давно говорил, проще извести их всех. Подумаешь, наружный пояс охраны… Какая охрана, если их молодняк то и дело пытается проникнуть на базу!

Туран осторожно выглянул из ниши. По проходу шли двое: крепкий мужик в комбинезоне, с кобурой на ремне, толкал тележку, где лежал металлический ящик, рядом шел пожилой, тоже в комбезе, но без кобуры.

Разин шагнул из ниши, когда они прошли мимо, и двинул пистолетной рукояткой в затылок того, что помоложе. Второго схватил за шиворот и толкнул к стене, Белорус навел на него автомат.

– Пикнешь – убью! – прошипел он.

Туран вышел из укрытия.

– Проверь лестницу, – приказал Разин, стоя над растянувшимся на полу телом. – Белорус, вяжи этого.

Туран, пройдя к лестнице, прислушался. Где-то далеко раздавались голоса, но слов было не разобрать.

– Чисто, – сообщил он, возвращаясь.

Он обернулся. Белорус связывал ремнем оглушенного Мартина, Разин навис над съехавшим по стене стариком.

– Где Губерт? – Он говорил тихо, едва слышно. – Здесь? Или ниже?

– Н-не… н-не… – губы старика дрожали, он едва лепетал, – не у-убивайте… я кладовщик, я ничего не…

Разин упер пистолет ему в лоб.

– Считаю до трех. Раз…

– Губерт… он… он ниже… – Кладовщик прижал руки к груди, зажмурился и выдохнул: – На третьем уровне!

– А мы где?

Тот открыл один глаз.

– На складе… Второй уровень.

Белорус обшарил связанного, вытащил из кобуры пистолет и встал рядом с Разиным.

– Видеокамеры на всех уровнях есть? – спросил тот.

Кладовщик помотал головой.

– Главный только за монахами следит.

– Сколько всего уровней на базе?

– Че… четыре.

– Какие охраняют?

– На четвертом инженер, там серверная и комната охраны.

– Почему его охраняют?

Старик удивленно заморгал и сказал:

– Там же вход в депо.

Сверху донесся топот, по лестничной площадке уровнем выше загремели кованые сапоги.

– К нам гости, – Туран, подняв автомат, глянул в сторону лестницы.

– Уходим, быстро, – решил Егор. – Рыжий, кладовщика берем с собой.

Белорус схватил старика за шиворот, оторвал от пола и толкнул вперед. Разин откатил тележку в ближайшую нишу, потом затащил в нее тело Мартина и повторил:

– Уходим. На третий уровень. Губерт ждет.

Глава 11
Третий уровень

Вокруг булькало, чавкало, иногда плескалось, обдавая лицо жирными брызгами. Ленивый поток грязи тащил Альбиноса по широкой трубе. Он не чувствовал запахов, но это легко объяснимо – был с ним как-то случай на Крыме, когда, охотясь с компанией следопытов на катранов, он сорвался с уступа в расселину с серными гейзерами. Вонища была еще та, нюх отшибло аж на декаду. Свойство у организма такое…

Альб скривился от боли в пояснице, куда попала пуля, выпущенная охранником из штуцера, и закрыл глаза. Все равно кругом темнота и сплошное дерьмо. Большой извилистый нужник рядом с Киевом, по которому его несет течением… Хотя нет, не рядом с Киевом, а под останками древнего города. Или над ним? Он запутался в рассуждениях, не знал, в каком направлении его уносит, где обрывается поток и вообще, где Альб находится. А ведь хотел песню про болото и туман сложить. Ну уж нет, теперь ни за что и никогда. Никаких болот – даже в мыслях.

Поток заметно ускорился, Альбиноса начало разворачивать, где-то сбоку чавкнуло, потом громко зажурчало. Звук был таким, будто из раковины пробку выдернули, чтобы слить воду. Стало теплее, в трубу выплеснулась еще какая-то дрянь – подогретая.

Альбинос подумал, что может очутиться в болоте рядом с островом, где полно хищных миног или по-рыбарски – чудов. Они накинутся на него и разорвут на кусочки… Тут его резко потянуло вниз. Альб отчаянно замахал руками, выискивая в темноте какой-нибудь выступ, торчащий из стены прут, что-нибудь такое, за что можно удержаться, но пальцы хватали лишь пустоту. Он с головой ушел в жижу, успев глотнуть воздуха. И позволил течению нести себя дальше, начал считать про себя, слушая удары обоих сердец. Еще в юности, когда жил в племени на Крыме, он мог просидеть под водой дольше всех. Полторы тысячи ударов сердца, шутка ли, но сейчас это было не так важно. Альбинос не знал, куда его тянет и хватит ли воздуха в легких. Он постарался расслабиться…

Неожиданно в уши ворвался шум бьющего о камни потока. Альб открыл глаза. Мелькнула отвесная стена – он падал, окутанный жирными грязными брызгами, навстречу бледному светлому пятну.

– Вот дерьмо! – успел сказать Альбинос. Скрестил руки перед лицом, выгнул спину, чтобы защитить голову… И последнее, что увидел, когда его приложило грудью о бетонный выступ, был всполох силовой брони.

…Альб не помнил, сколько провалялся в беспамятстве. Ныли грудь и поясница, в руке пульсировала острая боль. Он лежал в мягкой влажной куче, присыпанный мусором, почти целиком утонув в рыхлой вонючей массе.

Перед глазами плавали разноцветные круги, сплетаясь в дикий узор. Альб тряхнул головой, круги потускнели.

Где он? Тусклый свет лился откуда-то сбоку, бесформенная тень, отдаленно напоминающая человека, заслонила обзор. Существо показалось крупным. Оно ткнуло его копьем, метя в грудь.

Альбинос левой рукой перехватил наконечник и дернул на себя, подавшись навстречу незнакомой твари. Она заверещала, когда копье вывернулось из рук, пошатнулась от рывка и попыталась сбежать. Но Альбинос оказался проворней, ударил тварь в шею, опрокинув на спину, прыгнул на нее и занес копье.

От резких движений затошнило, перед глазами опять поплыло. Сил добить напавшую тварь уже не осталось. Копье едва не выскользнуло из дрожащих от напряжения пальцев.

– Не убивай Кажуку, – услышал Альбинос на крымском наречии.

Голос скрипел, словно с ним говорил старик. Или старуха?

Альб присмотрелся. Оказалось, что под ним совсем небольшая тварь – толком не придя в себя, он посчитал ее крупной и сильной, когда она хотела ударить копьем сверху, стоя враскоряку над ним.

– Не убивай Кажуку, – повторил скрипучий голос. – Кажука плохого не хотела, Кажука никогда плохого не делала! Покушать хотела, покушать немножко, Кажука хорошая, не бей Кажуку, не обижай…

Под Альбиносом шевелился ворох тряпья, из которого торчали тонкие, будто цыплячьи, косточки, едва обтянутые дряблой плотью. Существо ворочалось, барахталось и без конца повторяло скороговоркой на южном наречии:

– Не убивай Кажуку, Кажука только покушать хотела. Не обижай, не бей…

Альбинос посмотрел на копье, которое отобрал у Кажуки – просто палка и ржавый гвоздь на конце, – оперся на нее, встал. Кажука отползла. Двигалась она вяло, медленно и больше не казалась опасной.

– Ты кто такая? – спросил Альб на языке кочевых племен Крыма. – Откуда взялась?

Куча тряпок развернулась, на Альба уставилось сморщенное лицо – щеки впалые, кожа очень бледная, с синими прожилками. В светлых водянистых глазах было удивление.

– Кажука давно здесь, – теперь она говорила медленнее. – Кажука мало кушает, Кажука старая. Не бей Кажуку.

– А зачем на меня напала?

– Кажука не напала, – старуха бормотала тихо, едва слышно, и ровно, без интонации. – Кажука здесь живет, здесь дом. Раньше никто не жил, только мало человеков жило, Кажука им не показывалась, боялась. Теперь много человеков пришло, Кажука совсем боится. Но никогда не напала, никогда чужого не брала. Они выбрасывают, что не нужно, Кажука покушать находит. Раньше мало кушать было, теперь много кушать находит, слишком много выбрасывают, кучу нужно грести, под кучей покушать находит Кажука. Палка хорошо, палка разгребать.

Альбинос оглянулся. Рядом плескалась жижа. На краю бассейна, куда он упал, лежал огрызок бетонной плиты, на ней была куча всякого мусора, какой в любом поселке обычно выбрасывают в овраг за забором. Он попытался сообразить, зачем в трубе, по которой его тащило потоком, иногда открывают заслонку и сливают часть отходов в бассейн, но не нашел объяснений. Повернулся к старухе.

– Ты живой, – бубнила она. – Раньше живых не бросали. Мертвых бросали, давно, очень. Раз бросали, два бросали, три бросали. Потом долго не бросали. Потом опять мертвые были. Кажука мертвых не боится, Кажука живых боится, прячется.

– Значит, давно здесь живешь?

– Кажука всегда здесь живешь. Плохо живешь, скучно живешь. Не бей Кажуку, и так ей плохо. Бедная Кажука, грустная, старая совсем.

Альбинос поднял голову. Они находились в зале с высокими, едва различимыми сводами. Бледный свет лампы лился из туннеля, куда по стене убегал пучок проводов. Следующая лампа была шагах в двадцати, а на полу виднелись кривые рельсы с прогнившими шпалами.

– Не собираюсь я тебя бить. Скажи лучше, как отсюда выйти?

– Нет выхода, нет для Кажуки выхода.

Он повернулся к бассейну – куча мусора совсем не велика, значит, его убирают отсюда, вывозят время от времени. Рельсы, опять же, по ним вагонетку или тележку могут толкать. Он посмотрел на старуху. Кажука съежилась, обхватила себя костлявыми руками и тоже разглядывала Альба, часто моргая. Врет, что ли? Но зачем?

– А для меня есть выход?

– Для тебя есть. Для Кажуки нет выхода, для тебя есть выход. Далеко, туда железка ездит. Железку двое волокут, с ними иди. Они всегда приходят, двое. Вроде разные, голоса разные, а лицом все одинаковые, глаза большие, круглые, сами черные. Всегда двое. И сейчас вот-вот придут. Кажука спрячется, боится она. Ты не говори про Кажуку, не говори никому. Она дальше будет здесь жить, немного кушать будет. Тихо, скучно, но никому Кажука не мешает. Всегда она здесь живет.

Альбинос отряхнул прилипший мусор, похлопал по карманам – оружие потерялось, только магазин к автомату остался, который Разин дал. Он порылся в куче возле бассейна, разгреб верхний слой Кажукиным копьем – автомата не было.

– Кажука, скоро двое с железкой придут?

– Скоро. Уже вот-вот. Ты их подожди, они тебя увезут, а Кажука уйдет, спрячется. Не говори двоим про Кажуку.

– Ладно, не скажу. Куда ты уйдешь-то?

– Домой. Дом у Кажуки. У всех дом, и у нее дом. Темно там, спокойно. Никто Кажуку не найдет, никому Кажука не мешает, дома сидит.

Старуха отползла в тень, поднялась и побрела, часто оглядываясь, прочь. Ее согнутая бесформенная фигурка мелькнула под следующей лампой и пропала из виду. Альбинос прошел следом – колея раздваивалась, стрелка проржавела насквозь, ею не пользовались очень давно, да и свет был только в одном туннеле, другой темный, заброшенный. Альб сделал несколько шагов по освещенному – конца не видно. Тогда он возвратился к развилке и двинулся по туннелю, идущему в другую сторону, но там и вовсе оказалось ничего не видать.

Может, и правда дождаться «железку»? Если старуха не врет и ждать недолго, это сейчас самое логичное. Заодно можно хоть что-то разузнать об этом месте у тех, кто приедет, – ведь не хочется соваться неизвестно куда. Надо устроить им засаду.

Он огляделся, похлопывая о ладонь магазином автомата… где бы спрятаться? Туннель был пуст, никакого укрытия. Пришлось снова лезть в кучу отбросов. Альбинос нашел обрезок фанерного листа, приставил к стене подальше от освещенных кругов под лампами. Скорчившись, можно укрыться за листом – небось в темноте не разглядят. Альб повертел в руке магазин. Если на «железке» явятся двое, то справиться с ними будет сложно.

Он ждал, ждал – но никто не показывался, ни пешком, ни на «железке».

– Должны давно прийти, – прозвучал из темноты голос Кажуки.

Альб вздрогнул, он не услышал шагов старухи, которая подобралась вплотную.

– Ты чего здесь?

– Кажука палочку забыла. Кажука старая, ей палочка нужна.

Сгорбленный лохматый силуэт возник в круге желтого света под лампой, старуха подобрала палку с примотанным гвоздем и повторила:

– Давно должны прийти. Раньше никогда не было, чтоб не приходили к сроку. Плохое время идет, Кажука понимает. Все тряслось, вверху большой шум, стучало, дрожало. На Кажуку грязь сыпалась. Плохое время. Злое.

Кажука повернулась, скользнула в тень и будто растаяла. Снова потянулось ожидание. Здесь, в темноте и тишине, время шло медленно, очень медленно. «Как в поселке рыбарей, – подумал Альбинос. – Там время будто совсем остановилось…»

Размышления прервал далекий металлический лязг. Потом раздался скрежет, монотонный скрип и тихий гул колес, кативших по рельсам.

«Железка» оказалась небольшой вагонеткой, которую толкали двое. Когда они миновали тусклую лампу, Альб разглядел черные защитные комбинезоны и маски. Запахов Альбинос по-прежнему не чувствовал, а вот глаза слезились, так что маска ему все равно не помешает. И оружие. У этих двоих наверняка есть оружие.

Он сжал магазин в кулаке. Толкавшие вагонетку были разного роста, но оба коренастые, плотные. Как с такими справиться? Из кузова торчали черенки то ли лопат, то ли грабель, которые можно схватить, выскочив из засады, и попытаться пустить в дело.

Альбинос затаил дыхание, когда вагонетку прокатили мимо его укрытия. Остановили почти у самого выезда из туннеля, напротив свалки. Высокий вяло пожаловался напарнику, что после беспокойной ночи их погнали работать – Ромулюс мог бы дать выспаться… или монахов сюда прислать, пусть бы лопатами помахали, лодыри. Второй пробурчал:

– Ну ладно, наше дело – что? Приказали – значит, нужно исполнять. А монахов сюда не надо, еще сопрут что. Главный их на третий уровень не пускает. Вона сколько инструкций напридумывал… Ну что, взялись? Раньше приступим – раньше закончим, да и в самом деле спать. Давай лопату.

Высокий протянул лопату, они стали сгребать мусор и швырять в вагонетку, не глядя. Альбинос выбрался из укрытия и медленно двинулся к работягам, стараясь держаться ближе к стене. Они не слышали его шагов – под лопатами громко шуршал мусор.

Вдруг высокий оттянул маску, сплюнул и объявил:

– Ну все, слышь, Лымарь, хорош бросать. Надоело. Давай все-таки с Ромулюсом поговорим, чтобы ночью больше сюда не отправляли.

Он кинул лопату под ноги.

– Ну ладно, – согласился тот, которого назвали Лымарем. – Только давай по дороге решим, как говорить с ним будем. А то подумает, что мы наглеем, и отправит в депо вместо Серга с Кимом в некрозе замеры делать да бреши в стенах конопатить.

Он начал поворачиваться лицом к туннелю.

Альб прыгнул, отведя руку с магазином в сторону, и врезал Лымарю по уху. Голова в маске дернулась, Альб ударил работягу локтем в живот и бросился на второго.

Тот, успев отступить на шаг, выхватил спрятанный за голенищем нож и сделал выпад. Широкое лезвие, вспоров куртку Альба, больно пересчитало ребра слева. Мигнула зеленым светом силовая броня. Но удар оказался таким сильным, что Альбинос отшатнулся, машинально прижал руку к несуществующей ране и тут же получил кулаком в челюсть.

Перед глазами вспыхнули яркие звездочки. Второй удар опрокинул Альба на спину, его придавили к полу, крепкие пальцы вцепились в шею. Альбинос уже ничего не видел, хрипел и задыхался, скребя ногтями по бетону.

Вдруг хватка ослабла, на грудь перестали давить. Он жадно вдохнул, закашлялся и перевернулся на живот. Отдышавшись, поднял голову. Рядом стояла старуха, в руке у нее была палка, с погнутым о затылок работяги гвоздем.

– Ты как? – пробормотала Кажука. – Живой еще?

Альбинос с трудом поднялся.

– Ты почему решила мне помочь?

– Ты добрый, – задумчиво ответила старуха, словно она и сама была удивлена этому поступку. – Говорил с Кажукой, не бил, а мог бы.

– Я не добрый, – возразил Альбинос. Его мутило – стены, бассейн, все сумрачное пространство мусоросборника плавно вращалось вокруг.

Старуха забралась на кучу мусора и села там, наблюдая за ним. Альб медленно опустился на колени и принялся раздевать убитого старухой работягу.

* * *

Кладовщика трясло от страха, он то и дело оглядывался на Белоруса, который пихал его стволом автомата в бок. Слева от старика шагал Разин, Туран немного отстал, прислушиваясь к звукам, доносившимся с лестницы, что вела на склад. Компания шла по широкому коридору с глухими стенами, все сняли маски, потому что на третьем уровне вонь совсем не чувствовалась.

– Далеко еще? – тихо спросил Разин.

Кладовщик остановился, поднял дрожащую руку.

– Отвечай, сколопендра! – шикнул Белорус и ткнул его стволом в спину. Тим все еще не мог отойти после смерти спасшего его Илая.

Кладовщик указал на потолок, где в неприятном красном свете аварийного освещения виднелась матово-черная полусфера. До нее было шагов десять.

В следующий миг Разин бросил обрез на пол и вскинул левую руку.

– Подтверждаю необходимость уничтожения! – крикнул он. – Обращение к Аналитику – отказ! Смена носителя – отказ! Подтверждаю необходимость уничтожения! Подтверждаю угрозу носителю! Подтверждаю необходимость уничтожения!

Он вспомнил чью-то мать и успел повторить: «Подтверждаю необходимость уничтожения! Уничтожить цель!» – когда колпак под потолком провернулся и на них уставился короткий ствол автоматического пулемета.

Загрохотали выстрелы. Пули отшвырнули кладовщика на Белоруса, успевшего шагнуть ему за спину. Зацепили Разина. Туран упал. Стрекот пулемета оборвался, и он поднял голову. Белорус сидел на полу, сжимая плечо, между пальцами сочилась кровь. Перед ним, раскинув руки, навзничь лежал кладовщик – пули изуродовали его лицо, продырявили комбинезон на груди. Разин прижимался спиной к стене и тяжело дышал. На месте колпака под потолком зияло вытянутое черное отверстие. Автоматический пулемет и фрагмент плиты перекрытия исчезли, словно их и не было никогда.

– Вот так, – выдохнул Тим, криво улыбаясь. – Зацепило старину Белоруса.

Окровавленной рукой он достал нож и попросил:

– Тур, распори мне рукав и перетяни, пока охрана сюда не набежала. Теперь и так ясно, что Губерт этот знает про нас. Обманул кладовщик насчет видео… как их там?

– Камер, – подсказал Разин и опустился на пол.

Туран приблизился к Белорусу, который снова заговорил:

– Эй, Разин, а ты этой своей штуковиной, от которой стены исчезают, можешь весь остров разнести?

Срезав рукав, Туран быстро осмотрел рану и принялся накладывать жгут.

– Нет, – ответил Разин и засопел, стаскивая через голову бронежилет. – Музыкант, наверное, смог бы. А я… Нет, не хватит сил.

Скинув бронежилет с вмятинами от пуль, он потер ладонью грудь и прокашлялся.

– Жаль, – Белорус скривился, когда Туран затянул узел на плече. – Жаль, что Музыканта с нами нет.

С лестницы донесся топот ног и голоса.

– Вперед, – скомандовал Разин, поднимаясь. По его бледному лицу струился пот, взгляд блуждал. – Туран, прикрываешь сзади. Я иду первым.

Он неуверенно шагнул в коридор и схватился за стену.

– Нет уж, – возразил Тим и встал, опираясь на плечо Турана. – Я – первым, а все за мной.

– На потолок поглядывай, – бросил Туран, поворачиваясь к лестнице.

Вскоре они уперлись в бронированную дверь, и Белорус спросил:

– Что дальше?

– Отойди, – велел Разин.

Вид его Турану совсем не нравился: веки набрякли, белки́ сплошь в красных прожилках полопавшихся сосудов, на лбу пот.

– Назад поглядывайте, – сказал Разин, шагнув к двери.

Туран с Белорусом, встав плечом к плечу, подняли автоматы, и тут из динамика под потолком раздался скрипучий голос:

– Лучше не делай этого, Егор. Устройства доминантов разрушают нервную систему, твои реакции притупляются, организм обезвоживается…

– Заткнись! – бросил Разин и протянул руку к двери.

– Подумай хорошенько, Егор. Я очень не рекомендую тебе долго находиться в контакте с…

Пространство между рукой Разина и дверью сморщилось, раздался хлопок, и кусок коридора исчез, а потом возник заново – но уже не такой, как прежде. Бронированная дверь пропала, на ее месте была круглая дыра с идеально ровными краями. За ним виднелась небольшая комната и еще одна дверь.

Разин, тяжело дыша, полез в проделанную сингулятором дыру.

– Давай за ним, – Туран кивнул Белорусу, – а я здесь прикрою.

В конце коридора показался силуэт, и Туран, не целясь, выстрелил. Взвизгнули пули, высекая искры из бетона. Силуэт исчез за поворотом.

– У меня патронов мало, вы там скорее как-то…

– Щас! – отозвался Белорус. – Не отвлекай.

Раздался шорох, бряцанье оружия и звук падающего тела. Туран невольно оглянулся.

Разин растянулся на полу лицом вниз, Белорус пытался поднять его здоровой рукой, но смог лишь перевернуть на спину.

– Вставай! Вставай, Разин, затопчи тебя кабан! Снеси эту дверь к некрозовой плесени, чтоб от Губерта мокрого места не осталось!

– Опрометчиво, молодой человек, – донеслось из-за двери. – Очень, скажу вам, опрометчиво.

– Кто это там вякает? – Белорус наконец усадил Разина, прислонив спиной к широкой вентиляционной решетке, опустился напротив и похлопал Егора по щекам.

Прятавшийся за дверью не ответил. Из коридора долетел шорох, Туран снова выстрелил и полез в дыру. Лучше укрыться в комнате, решил он, выставив ствол автомата в коридор, чем торчать посреди прохода у всех на виду.

Тим взял Разина за подбородок, тряхнул.

– Ну, дружище, скажи что-нибудь старине Белорусу. – Он стянул с плеча автомат, положил на колени. – А лучше поведай, о чем этот хмырь за дверью толковал, чего это он доминантов поминал?

Разин приоткрыл глаза. Взгляд у него был осоловелый, лицо осунулось.

– Ну и рожа у тебя, Разин! – Белорус покачал головой и хлопнул его по груди. – Ну что, оклемался?

– Да… руку мне левую подними, – прохрипел Егор.

Туран краем глаза наблюдал за ними. Похоже, Разин собрался идти до конца и выбить дверь с помощью этого удивительного оружия доминантов, закрепленного на предплечье.

– Руку? Легко, – с готовностью произнес Белорус. – Эй, хмырь за дверью, ты меня слышишь? Щас ты исчезнешь. Навсегда!

– Стойте! – донеслось из соседней комнаты. – Я открою.

– Разин, ты слышал? – Белорус подмигнул Турану. – Он откроет.

– Зажги свет и отзови людей, Губерт! – хрипло прокричал Егор.

Слова дались ему тяжело. Посиневшие губы вздрагивали, дергался глаз. Спустя мгновение включилось нормальное освещение, все зажмурились. Туран уставился в коридор, прикрываясь рукой от яркого света ламп. Вдалеке за поворотом заговорил динамик, лишенный эмоций голос приказал охране оставаться на месте.

– Пусть выйдут в коридор и сложат оружие! – потребовал Разин.

– Хорошо! – прозвучало почти одновременно за дверью и в конце коридора.

Из-за поворота стали выходить люди в черных комбинезонах и складывать оружие на пол.

– Семеро, – сказал Туран, беря охранников на прицел.

На одном был серебристый бронежилет, на предплечьях и ногах от щиколоток до колен блестел металл. Хорошие доспехи… Туран повел стволом, целя охраннику чуть ниже пояса, в незащищенное место.

– Теперь открывай! – громко сказал Разин.

Белорус отполз к стене напротив и поднял автомат.

– Ну!

– Погоди, погоди, Егор, – донеслось из-за двери, – дай мне несколько минут, не стреляй сразу. Смотри, охрана сложила оружие, я включил свет, всё как ты хотел. Можешь расценивать это как жест доброй воли. Я открою дверь, но ты не стреляешь сразу, слышишь? Так что, я открываю?

Охранники в конце коридора начали тихо переговариваться. Турану это не понравилось.

– Пусть его люди заткнутся, – бросил он через плечо.

– Эй ты… Как там тебя, Губерт? – Белорус привстал, выглядывая в коридор. – Прикажи, чтоб охрана вела себя смирно!

– Да-да, конечно, – долетело из комнаты за дверью.

Последовал приказ из динамика, охранники замолчали.

– Вот, – заговорил Губерт, – видишь, Егор, я все делаю, как говорят твои помощники. Слышишь? Если обещаешь не стрелять сразу, я открою дверь. Главное, чтобы ты не стрелял немедленно! Егор, ты меня слушаешь? Тебе ведь нечего бояться. У тебя доминантское оружие, а я буду стоять напротив входа и держать руки так, чтобы ты их видел.

Разин покачал головой:

– Дверь я и сам смогу открыть, Губерт, мне плевать на твою добрую волю. Чего ты хочешь?

– Рассуди спокойно. Я знаю, что ты меня ненавидишь, но давай трезво посмотрим на ситуацию. Ну, убьешь меня – и что дальше? Ты не выйдешь с базы, не сумеешь…

– Сюда дошли, – перебил Белорус, – и обратно дойдем.

– Не сможете, – возразил Губерт. – Зачем всем умирать? Может, лучше остаться в живых?

– Скажи это Юне Гало, – бросил Разин.

– Егор… – За дверью разочарованно вздохнули. – Ну кто же вас просил извлекать капсулу? Я продумал все, я пришел в этот мир, как спаситель из прошлого. Мне были нужны помощники, и я пометил всех, кто может оказаться полезен… Ты лучше послушай, сейчас удобное время, чтобы возродить цивилизацию, снова объединиться… ты думаешь: Губерт жестокий, Губерт враг? Но зачем я это делаю? Зачем я здесь? Почему я стравил кланы и банды? Я дам миру шанс, объединив Пустошь, восстановлю всё, что уничтожила Погибель!

– Ну и чё? – Белорус усмехнулся. – Будешь нашим королем?

– Я был вынужден ослабить центры силы этого больного, одичавшего человечества, чтобы сплотить его снова, – продолжал Губерт, игнорируя Тима, – но вокруг одного-единственного центра. Здорового, не отравленного последствиями Погибели. Меха-Корп, Омега, Улей небоходов, Орден Чистоты, топливные короли и прочие кланы… они все противились бы объединению, но сейчас они слабы и не смогут помешать. Я почти закончил, представь себе! Я бы начал с Киева, уже через неделю-другую город стал бы центром новой, возрожденной цивилизации… И ты, Егор, можешь присоединиться ко мне, как другие, кого я отправил в этот мир. Ты мне нужен, подумай об этом! Ты нужен мне, я нужен этому миру…