Электронная библиотека » Андрей Максимов » » онлайн чтение - страница 11


  • Текст добавлен: 29 ноября 2013, 03:38


Автор книги: Андрей Максимов


Жанр: Культурология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Шрифт:
- 100% +
История

История есть марш Бога через мир.

Георг Вильгельм Фридрих ГЕГЕЛЬ, немецкий философ

Как ни печально звучит, однако история – это то, чего нет.

Как так?! Что вы несете?! Какое право вы имеете ТАКОЕ говорить?! Вы – неуч! Есть великие историки, есть великие исторические исследования! А истории, получается, нет, что ли? Да кто вы такой, чтобы говорить так? Чтобы так говорить, кто такой вы? Кто вы такой вообще? И в частности – кто вы такой?

Спокойно. Давайте попробуем разобраться без придыхания.

Великие историки, конечно, были, есть и будут. Теперь только осталось выяснить, кто такие эти самые историки? Люди, которые знают абсолютную правду о прошлом? Нет конечно, ее никто не знает. Историки – это исследователи прошлого.

Ведь и само слово «история» заимствовано нами из греческого языка. По-гречески оно прямо так и звучало – «historia», и означало «исследование». Исследовать прошедшее время можно и нужно. И хотя Гегель утверждал, что история учит лишь тому, что она никогда ничему не научила ни один народ, все-таки при желании из истории можно извлекать уроки. К тому же, некоторые исторические исследования ужасно интересно читать.

Самое главное, читая исторические книги, не задаваться вопросом: «Как оно все было на самом деле?» Поскольку даже сами участники исторических событий на сей вопрос ответят по-разному, не говоря уж о последующих исследователях.

История – это исследование прошлого с субъективной точки зрения. В этом смысле она, безусловно, существует.

Кто был первым великим историком? Правильно: Геродот. Жил он в Греции и был не просто так себе Геродот, а – отец истории. И вот свою первую книгу этот отец начинает такими словами: «Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров, не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом».

Варварам не повезло: у них своего Геродота не нашлось. А ведь очевидно: то, что греческому Геродоту представлялось деяниями «великими и удивления достойными», какому-нибудь варварскому Геродоту показалось бы чем-нибудь совершенно иным. И если греческий Геродот на вопрос: почему велись войны? – отвечает так-то и так-то, то варварский бы непременно отвечал – сяк-то и сяк-то. Ну и как выяснить, кто из них прав? Кому, блин, верить? И как отыскать историческую правду, если известен афоризм «История пишется победителями»? Ведь по-другому эти красивые слова можно и так интерпретировать: история – это всегда вранье.

Как вы можете?! Что такое?!

Хорошо. Скажем мягче: односторонняя правда.

Абсолютно точно сказал об этом английский кинорежиссер Кен Лох: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Может быть, этот эпиграф предпослать всем историческим исследованиям?

Мой старший сын обучался в Бельгии, в обычной такой школе города Брюсселя. Так вот его учили, что один из главных результатов Второй мировой войны состоит в том, что американцам и западноевропейцам удалось предотвратить повальное продвижение коммунизма в Европу. Для меня, сына партизана Великой Отечественной, эта сентенция (употреблю обидное слово) звучит по меньшей мере странно. Но если вдруг положить руку на сердце, не возьмусь утверждать, что бельгийские педагоги прямо-таки совсем не правы… Во всяком случае, в этом выводе, согласитесь, есть определенный резон.

Пусть ученые мучаются в поисках точного и научного определения слова «история». Мне метафоры как-то ближе. Метафору, позволяющую, как мне кажется, понять суть истории, можно отыскать, разумеется, в Древней Греции.

Как-то на досуге великий Платон написал два довольно скромных, однако научных труда – «Тимея» и «Крития», в которых поведал о невероятном континенте Атлантиде.

И – понеслась! С тех давних пор историки всего мира со страстью спорят: был такой континент на самом деле или же его не существовало вовсе? Выдвигаются гипотезы одна другой невероятней! Некоторые доказывают, что материк был да сплыл – в прямом смысле этого слова. С тех пор разные ученые начали предполагать про Атлантиду разное: кто-то считал, что Платон под Атлантидой имел в виду Америку, кто-то предлагал искать следы исчезнувшего континента в Южной Америке, кто-то – в Северной.

Для меня Атлантида – и есть метафора истории. Конечно, что-то такое было, происходило, случалось. Но как происходило? По каким причинам? К чему привело? Ответа на вопросы нет.

Про некоторые события хотя бы можно, без сомнения, сказать, что они происходили, а про иные, замечу – исторические, даже этого нельзя утверждать.

Все знают, кто такой Иван Сусанин и чего он сделал: поляков завел в болото. Когда подвиг случился? В марте 1613 года. Где? В костромских лесах. Так. Секунду. Откуда в это время в костромских лесах взялись поляки?

Оказывается, в этом самом году Земский собор избрал на царствие 16-летнего Михаила Романова, который жил себе тихонечко в Ипатьевском монастыре, именно в Костроме. И поляки – по сути, террористический отряд – примчались в Кострому, чтобы Романова убить.

Сомнительная какая-то история… В ней многие сомневались, и даже великий историк Николай Костомаров. Очень уж много неясностей. Как поляки столь быстро узнали о новом царе и успели прибыть в Кострому даже стремительней, чем делегация Земского собора? Зачем понадобилось им убивать Романова? Хотели поставить на царствие своего королевича Владислава? Вряд ли… Польского короля Владислава IV за три года до этого, в 1610 году, семибоярщина признала московским царем, но с одним условием: принять православие. За три года Владислав в Москву не приехал, православие не принял, на царство венчан не был… И, наконец: как Сусанин умудрился утопить поляков в болоте в начале марта? Найти в это время в лесах незамерзшие, непроходимые болота очень тяжело, даже Сусанину.

Однако все это не имеет ровно никакого значения. Иван Осипович Сусанин – нам пример патриотизма и героизма. Он – легенда. А легенды и есть правда истории.

Какого, извините, рожна брали Бастилию? Ответ представляется очевидным: тюрьма ведь. Символ. Берем тюрьму, освобождаем наших братьев-революционеров – хорошее начало для революции. Теперь считаем, скольких освободили в результате штурма. Семерых. Кто да кто? Двое сумасшедших, которых тут же отправили в психушку, четверо фальшивомонетчиков да некий граф, посаженный за страшный грех кровосмесительной связи. Ну, буквально ни одного революционера! Ладно мы, но ведь и французский народ как взял Бастилию, так и убежден до сих пор, что захватил символ их, французского, самодержавия. День взятия Бастилии – по сути, день освобождения сумасшедших, фальшивомонетчиков и кровосмесителя – главный национальный праздник. И правильно! Потому что легенда всегда интересней правды, а потому – сильней.

В 1814 году Вальтер Скотт написал исторический роман «Уэверли». Это не просто так себе книжка, а первый исторический роман. С тех пор в прошлом вообще стало невозможно разобраться. Как мы, простые обыватели, изучаем прошлое? По книжкам да фильмам, не так ли?

Или вот еще – по картинам. Они ведь наглядней. Все знают картину Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Помните, как Грозный-то наш любимый все это проделал на картине? Бац, извините, по башке, – и все дела! Однако большинство историков убеждены: Грозный избил своего сына Ивана, и тот умер лишь через десять дней после этого. Десять дней отец ждал: умрет избитый им сын или выживет? Можно ли после такого не сойти с ума? Но мы об этом не думаем: картина Репина – вот самый главный для нас документ эпохи. А то, что между написанием картины и собственно убийством прошло 300 лет, – детали…

Я писал повесть о последних днях жизни Моцарта и, естественно, занимался вопросом: как же он все-таки погиб? Выяснилось много интересного. Например, что Моцарт вовсе даже не был катастрофически беден, во всяком случае, деньги на похороны у его семьи были, поэтому совершенно не ясно, почему его спешно похоронили в общей могиле, – ощущение такое складывается нехорошее, будто кто-то заметал следы. Оказывается, семейная жизнь Моцарта вовсе не была такой расчудесной, как мы привыкли думать, и жена Моцарта довольно скоро после смерти мужа вышла замуж за его ученика. И, наконец, ни один серьезный исследователь даже не обсуждает версию о том, что Моцарта убил Сальери, потому что, по большому счету, никаких оснований для такого жуткого поступка у Сальери не было. Но кого это все волнует после великого произведения Пушкина, замечательной пьесы Шеффера и потрясающего фильма Формана? Такая красивая история, такая чудесная легенда. Моя повесть выдержала несколько изданий, и некоторые рецензенты возмущались моим, как они писали, вольным обращением с историей. Они всерьез были убеждены, что история – это то, что написано у Александра Сергеевича…

«Сделайте нам красиво!» – по сути, это не высказанный призыв любого обывателя, который познает людей и события прошлых лет.

Марк Блок, знаменитый французский историк, утверждал: история – это наука о людях во все времена. Несмотря на безусловное уважение к этому достойному человеку – участнику французского Сопротивления, расстрелянному фашистами в 1944 году, – согласиться с ним не могу. Для меня, человека гуманитарного, наука – это то, что оперирует некими несомненными, безусловными фактами.

Если правда истории – это легенды, то мы имеем дело не с живыми людьми, а с героями легенд: с образами, если угодно – с символами. Причем, если это положительный символ, мы не обращаем внимания на те гадости, которые он сделал. Если отрицательный – не помним хорошего.

Сейчас мало кто знает, что знаменитый «народный автомобиль» «Фольцваген» был внедрен благодаря Адольфу Гитлеру, которому понравилась идея инженера-самоучки Фердинанда Порше. Именно Гитлер заложил первый завод по созданию машины. В 1972 году с конвейера сошел 15007034-й автомобиль «Фольцваген-жук», подтвердив, что этот автомобиль является самым массовым в мире. Но кто сейчас будет благодарить за это самого кровавого диктатора мировой истории?

Император российский Александр I вошел в историю как выдающийся реформатор, царь, при котором Россия достигла наивысшего могущества, победитель французов. Народ называл его Благословенным. А то, что он взошел на трон в результате переворота, когда был убит его отец – Павел I, так об этом что вспоминать? Тем более историки всегда с удовольствием напишут, что Александр смерти родного отца вовсе не желал и очень страдал, что так неловко все получилось… Кто же будет называть Александра I отцеубийцей? Он – реформатор, да и лично не душил…

Кто сейчас вспомнит, что Петр III – муж Екатерины Великой, уничтоженный ею, за недолгое свое правление успел закрыть Тайную канцелярию, которая открылась лишь при Бенкендорфе? Петр, по сути, на десятки лет истребил институт доносительства в России. Но история писалась победителями, то есть действительно Екатериной, и Петр остался в этой самой истории сумасшедшим, неприятным, совершенно пустым человеком. Потому что если он был иным, то как тогда оправдать переворот, в результате которого Екатерина взошла на трон?

Кто такой Жорж Дантес? Правильно: убийца Пушкина. Но нашего великого поэта он убил в 25 лет, а потом прожил еще 58, умер, когда ему было 83 года! Жорж Шарль де Геккерн дАнтес был серьезным политиком, Наполеон III назначил его сенатором. Но кого это все волнует? Историческая жизнь Дантеса закончилась в 1837 году на Черной речке.

Кто проиграл при Ватерлоо? На этот вопрос ответит любой человек: конечно, Наполеон. А кто его разгромил? Как имя того героя, который уничтожил величайшего полководца? А? Дорогой читатель? Молчите? Как же так! Проигравшего знают все, победителя – только знатоки?

Имя победителя – Артур Уэлсли Веллингтон. Выдающийся, кстати говоря, английский политик и полководец. Как и Дантес, он прожил 83 года, тоже занимался политикой, был даже премьер-министром. Однако имя это известно куда меньше, чем высокое имя Наполеона. А все потому, что хотя Артуру Уэлсли Веллингтону удалось разгромить Бонапарта, но у него не получилось главного: он не смог стать легендой истории.

Поскольку история – это легенды, то их просто необходимо использовать любым правителям для каких-нибудь своих нужд. Ничто так не помогает правителям, как адаптированная под их нужды, несчастная бессловесная история.

Скоро в российских школах появится учебник, который должен поведать нашим детям всю правду о самой новейшей истории 1945–2007 годов. Об этом учебнике много писали и спорили. В интервью журналу «Итоги» (28 июля 2008 года) соредактор книги, зав. кафедрой истории Московского педагогического университета Александр Данилов говорит такие вот слова: «…(в написании учебника) победила концепция Александра Филиппова, в основе которой лежала идея написания истории, которая могла бы воспитать школьников патриотами и гражданами… То есть на дилемму – учить ребенка на победах или на правде – ответ был однозначным: на победах, но не искажая исторической истины».

Слова практически крылатые! Ученый-историк прямо так и заявляет резко и нелицеприятно: мол, история – это не какая-нибудь там правда, а то, что должно воспитывать «патриота и гражданина». И, в сущности, он прав: если правда истории – это легенды, то пусть тогда уж эти легенды служат, чему надо, а не лишь бы чему…

Существуют ли в истории закономерности – вопрос сложный и очень-очень научный. Безусловным остается тот факт, что, как правило, закономерности того или иного события выявляются не до, а после того, как оно произошло. Я помню, как в 90-х годах прошлого века все вокруг орали, что налицо все признаки революции и логика исторических событий неминуемо ведет к тому, что случится переворот и гражданская война. Не случилось. В 1917 году мало кто предрекал революцию и тем более победу большевиков. Случилось.

И уж совсем нет никаких закономерностей в том, кто именно попадает в историю и чье имя переживает века. Ладно бы в нее попадали только те, кто делает что-нибудь великое – великое хорошее или даже пусть великое плохое. Так нет же! Иногда становятся бессмертными имена тех, кто, казалось бы, ничего стоящего не сотворил.

Жил да был в Англии в XVIII веке некий граф. Ничего особенного собой не представлял да еще и боролся изо всех своих графских сил с американскими революционерами. А в перерывах между битвами обожал развратничать да в карты играть. И вот однажды сидел он за карточным столом целые сутки! Есть захотелось, естественно. Приказал слугам принести два куска поджаренного хлеба, а между ними – холодное мясо. Граф носил имя Сэндвич. Его имя присвоено бутерброду под названием «сэндвич». (Собственно, в переводе с английского «сэндвич» и «бутерброд» – буквально одно и то же.) Произнося это слово, мы не знаем, что называем имя графа. Однако согласимся: мало в истории найдется имен, которые упоминались бы нами столь часто, как имя этого развратника и картежника.

А с другой стороны… Весь мир видел, как на Параде Победы 9 мая 1945 года советские солдаты бросали фашистские знамена к Мавзолею, а между тем, человек, который это придумал, в историю не вошел. То есть он знаменит как историк, но мало кто знает, что одна из главных в XX веке не только пропагандистских, но и режиссерских находок принадлежит Евгению Тарле.

И самое последнее. Не мои слова. Слова политика и философа Александра Николаевича Яковлева. Я знаю, что к этому человеку относятся по-разному (я лично с огромным уважением), но дело не в этом. Как бы к нему ни относиться, эти его слова безусловны и очень важны: «У истории судей нет».

Запомнить бы… Я понимаю: есть или нет подлинная история – вопрос спорный. Отлично. Подумаем. Поспорим.

А сейчас перейдем к новой букве и поговорим о том, чье существование безусловно и ни у кого никаких сомнений не вызывает.

Поговорим-ка, друзья мои, о коррупции.

К

Конституция

См. главу «Государство».

Коррупция

Дабы впредь плутам… невозможно было никакого оправдания сыскать, того ради запрещается всем чинам, которые у дел приставлены великих и малых, духовных, военных, гражданских, политических, купецких, художественных и прочих… требовать никаких посулов казенных и с народа собираемых денег брать… А кто рискнет это учинить, тот весьма жестоко на теле наказан, всего имущества лишен… и из числа добрых людей извержен или и смертию казнен будет… И дабы неведением никто не отговаривался, велеть всем стоящим у дел расписаться.

ПЕТР I, первый Российский император. Из Указа «О воспрещении взяток и посулов и о наказании за оное» 24 декабря 1714 года

Коррупция…

Вот оно – до боли родное, хоть и латинское слово! Как уже повелось в этой книжке, для начала сообщу о его происхождении, хотя ничего интересного в нем нет. Ну да, происходит от латинского «corrupto», что означает «подкуп». А от чего еще, собственно, должна «коррупция» происходить, от слова «счастье», что ли?

Коррупция вообще-то была всегда. По поводу первобытнообщинного строя фактов не сохранилось, но как государства возникли – тут уж, пожалуйста: расцвела. Историки даже знают имя первого борца с этим вечным злом, правда, выговоришь эдакое имечко не вдруг: Уруинимгина, царь Лагаша. Правил он – внимание! – в 2319–2311 годах до нашей эры. Так… Значит, запишем: начало битвы с коррупцией – 2310 год до нашей эры, конец битвы с этим всемирным злом… Пока не виден.

Этот самый Уруинимгина предпринял массу реформ, чтобы покарать взяточничество. Он вообще был любим народом и считался очень справедливым царем, а потому правил недолго. После семи лет правления его государство завоевал царь с еще более тяжким для произношения именем – Лугальзаггиси. Короче говоря, период правления первого в истории законодателя и борца с коррупцией был хоть и справедливым, но весьма кратким.

Как и во всем мире, в нашей стране всегда существовали взятки, с которыми всегда боролись. Думаю, что на протяжении истории России борьба со взятками – лозунг беспроигрышный в смысле своей универсальности.

Иван Грозный, например, ввел смертную казнь за чрезмерность во взятках, не за взятки, замечу, а за их чрезмерность. Петр I сильно эти самые подкупы не любил. Вот, например, при всем честном народе повесил именно за мздоимство сибирского губернатора Гагарина.

Гагарина изобличил некто Нестеров, которого за это сильно хвалил первый русский император. Петр-то как раз повелел, чтобы в стране были фискалы, ну и бывший крестьянин Алексей Нестеров очень старался на фискальной должности. Император его за это сильно любил. Но недолго – пришлось Нестерова четвертовать. Как думаете, за что? Правильно: за взяточничество. Так Петр с коррупцией боролся.

Между тем, рядом с Петром трудился не покладая рук Александр Меньшиков – ближайший соратник. Так вот Александр Данилович перевел в английские банки аж 5 миллионов рублей. Если учесть, что к концу правления Петра весь бюджет России составлял 10 миллионов, то становится очевидным: Меньшиков работать действительно любил.

Пришли большевики, все изменили в стране, даже веру попытались поменять, чтобы народ не в Бога верил, но в коммунизм. А вот коррупция как была, так и осталась.

Один из первых большевистских указов от 8 мая 1918 года назывался «О взяточничестве». Представляете? Гражданская война, разруха, ни денег, ни еды, ни нормальной жизни… И тем не менее взятки так новых правителей, извините, достали, что просто надо немедленно бороться с ними.

А ежели кто спросит патриотично: а чего, только в России воруют? – тех успокою: нет, конечно. Коррупция – проблема всемирная.

Скажем, когда в США принимали первую конституцию 1787 года, то решили, что президента и иных больших руководителей можно отлучить от должности, если они берут взятки. Так и записали в основном законе нового государства: «Президент, вице-президент и все гражданские должностные лица Соединенных Штатов могут быть отстранены от должности по импичменту за государственную измену, взяточничество либо за другие серьезные преступления и правонарушения». Более всего пугало создателей государства, чтобы измены не случилось и чтобы взяток не брали начальники. Про измены ясно откуда: только война закончилось, а война – это время, когда преданность особенно ценится. А вот откуда взялось это отдельное внимание к взяткам? Видно, опыт подсказал – откуда же еще?

Людовик XIV как-то раз обиделся на своего знаменитого министра Фуке за то, что тот попытался увести у короля любовницу (чисто французская история: cherhes la famme), и велел конфисковать его имущество. Конфисковали, посчитали, прослезились: имущество было оценено в 100 миллионов ливров. Для справки: годовой бюджет Франции а ту пору был чуть поменьше – 84 миллиона. (Вспомним историю про Меньшикова и с радостью убедимся, что французы воровали круче.)

Уже в наше время, когда итальянцы провели операцию «чистые руки», направленную против коррупции, госзатраты на строительство дорог сократились на 20 %.

В общем, так получается, что со времен Уруинимгина начальники всего мира борются с этой самой коррупцией, а поделать не могут ничего. Ведь сколько всего победили за это время! Болезни, голод, нищету, невежество… А коррупция – такая непобедимая крепость. Или, может, она – тот самый ковбой Джон, которого никто не может поймать потому, что никто не ловит?

Мне кажется, что существуют как бы две коррупции.

С одной борются во всех странах на протяжении всей мировой истории буквально все руководители. Создаются комиссии, комитеты, пишутся указы, правители всех времен и народов, строго глядя на сограждан, обещают: «Искореним проклятую!» Взаимоотношение с этой коррупцией – война, в которой периодически случаются мелкие или крупные победы, когда коррупционеров время от времени хватают за руки, привлекают, а то и – в зависимости от эпохи – даже казнят.

Другая (точнее та же самая, но рассмотренная с иной точки зрения) помогает жить государству и решает множество проблем. Когда я услышал, как Михаил Жванецкий в нашей программе «Дежурный по стране» сказал: «Пока есть коррупция, мы хоть понимаем, как решать вопросы», то подумал: в этой шутке есть только доля шутки. Взаимоотношение с подобной коррупцией – штиль. Ее не замечают, к ней привыкают, постепенно начинают относиться к ней как к чему-то нормальному и естественному.

Если читателю кажется, что я описываю ситуацию в нашей стране, – это ваше право и ваш взгляд. Но подобные как бы две коррупции в мировой истории встречались и встречаются не раз и не два.

Что, Людовик, до того как не поделил женщину с Фуке, не замечал, как живет его министр? Или Петр не видел, как богатеет Меньшиков? Или сегодня во многих странах мира – в том числе, увы, и в России – государство не замечает, в каких домах живут чиновники и на каких машинах ездят? Но так выходит, что и Фуке (до поры), и Меньшиков, и современные чиновники нужны государству больше, чем НЕ нужна коррупция. Иными словами: расцвет коррупции, как правило, означает, что начальникам выгоднее иметь коррумпированных чиновников, чем бороться с ними.

Ведь помимо всего прочего коррумпированный чиновник выгоден начальству еще и тем, что его очень удобно «держать под колпаком» и в любой момент можно прихлопнуть. Видя, как чиновник нарушает закон, государство как бы стоит в засаде и в нужный момент возникает со своими, абсолютно законными претензиями.

Во все времена для человека существовало два варианта решения проблемы, в которой может помочь государство: по закону и скажем так – «по понятиям». Еще такого, извините за тавтологию, понятия «по понятиям» не существовало, а проблемы уже решались подобным образом. (Министр Фуке в XVII веке, как и наш Меньшиков, свои состояния явно не на внедрении изобретений заработали, а Иван Грозный на взяточников тоже не от плохого характера столь сильно осерчал.)

Во все времена и во всех странах возникали ситуации, когда по закону решать проблему было сложней и хлопотней, чем «по понятиям».

Социологические исследования показывают: 98 % российских водителей хоть раз в жизни давали взятку инспектору ГАИ. (Я так думаю, что 2 % – это те шоферы, которые всю жизнь ездят со спецсигналами.) И что, вы скажете – сию проблему невозможно решить? Не в смысле перевоспитать работников автоинспекции, а создать такие условия, при которых заплатить штраф будет быстрее и удобнее, чем взятку давать? В космос можно полететь, а проблема поборов на дороге – не решаема?

Думаю, дело не в этом. Просто ситуация со взятками на дорогах, в сущности, устраивает всех: и государство, и водителей. Так быстрей, удобней, а чаще – и дешевле. Государство же может особо не волноваться о повышении заработка работникам ГИБДД. Кому плохо?

Когда у человека появляется выбор – решать свои проблемы по закону или «по понятиям», тогда-то и возникает коррупция. Не тогда, когда он протягивает взятку, а когда понимает: со взяткой – проще.

А когда у него появляется такой выбор? Когда он видит, что государство либо просто не борется с коррупцией, либо борется с ней весьма вяло. Оно устраивает показательные порки коррупционеров, которые нередко в чем-то провинились, помимо коррупции, но по-настоящему бороться с ними не желает.

Вторая коррупция, взаимоотношения с которой – штиль, становится формой существования государства. И в истории, и в современности известны государства, в которых полное уничтожение коррупции означало бы практически их гибель. То есть прилетел бы волшебник в голубом вертолете, уничтожил бы коррупцию, и страна могла бы развалиться, потому что государство перестало бы понимать, как ему существовать, а граждане – каким образом добиваться желаемого результата во взаимоотношениях с госструктурами.

Если дело зашло далеко и коррупция стала формой существования государства, то победить ее – не значит принять новые законы по борьбе с коррупцией и даже не значит поймать десять или сто коррупционеров… Главное в этом случае – изменить форму существования данного государства.

Задача действительно очень сложная. Она предполагает изменение всей системы взаимоотношений чиновников и граждан. Понимаете? Система должна быть такой, при которой гражданину решать свои проблемы по закону будет удобнее, проще, легче, быстрее, чем «по понятиям».

Надо ли в этом случае увеличивать наказание за взятки? Надо. Хуже точно не будет. Однако необходимо осознавать, что саму по себе эту проблему не решить.

А может ли помочь в борьбе с коррупцией – культура?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо для начала понять, что такое культура, а там уж – можете над этим вопросом поразмышлять, если хочется.

Итак, поговорим о культуре.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 | Следующая
  • 3.5 Оценок: 13

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации