Текст книги "Многослов-2, или Записки офигевшего человека"

Политик

Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти «ради нее самой», чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает.

Макс ВЕБЕР, немецкий экономист и социолог

Однажды Лев Николаевич Толстой сел писать дневник. Он нередко так делал: походит, бывало, по полям с косой, с крестьянами по душам поговорит и за стол – писать. Когда роман напишет какой, повесть или пьесу, а когда – и строки в дневнике. Причем, что удивительно, все получалось гениально. Так вот однажды Лев Николаевич сделал запись в своем дневнике. Сначала придумал невероятную и при этом абсолютно точную метафору нашей жизни: «Представьте себе толпу людей в цепях. Все они приговорены к смерти, и каждый день одни из них умерщвляются на глазах у других. Оставшиеся, видя этих умирающих и ожидающих своей очереди, видят свою собственную участь». А? Каково? Вот так, значит, мы живем.

А потом у писателя вырывается не вопрос даже – крик: «Как надо жить людям, когда они в таком положении? Неужели заниматься тем, чтобы бить, мучить, убивать друг друга? Самые злые разбойники в таком положении не будут делать зла друг другу. А между тем, все люди находятся в этом положении – и что же они делают?»

Вот так вот мы живем. И нас много. Нас очень много – таких людей, которые постоянно убивают, развратничают, воруют, не верят в Бога и в совесть, волнуются по поводу восхождения по карьерной лестнице и не волнуются по поводу состояния собственной души. Как только кто-нибудь из нас начинает жить по Божьим заповедям, мы удивленно называем его «святым», потому что нормальный человек ведь по законам, данным Господом, жить не может…

И вот этот весь, с позволения сказать, мир надо как-то организовать. Всех вот этих людей, описанных классиком. Нас с вами, то есть. И кто же этим будет заниматься, интересно? Пророки? Ха-ха два раза. Разве мы слышим пророков? Мы их почитаем, единицы из нас их читают (читателей произведений пророков всегда значительно меньше, нежели почитателей имен пророков), но кто ж будет жить по советам пророков?

Может, тогда художники – в самом широком смысле этого красивого слова – возьмут да ка-а-ак организуют всю нашу жизнь? Писатели там умные, поэты, киношники, философы, наконец? Ха-ха два раза. Вы можете себе представить мир, который живет по Толстому, Достоевскому или Гёте?

Нет, конечно, чтобы организовать нашу жизнь – отдельные люди необходимы. Называются «политики». Такие специальные люди, которые говорят: если мы получим власть, то очень здорово организуем жизнь, наведем в ней порядок.

Мировая история, однако, доказала, что каждый политик очень уж по-своему понимал, что есть такое порядок в государстве, поэтому история человечества – не что иное, как перечень разного рода государственных беспорядков, а также – описание удачных и неудачных попыток с ними бороться.

Любой политик он ведь как считает? Он считает, что есть некое Всеобщее Благо (именно так – с большой буквы, и не иначе), которое осчастливит всех граждан как минимум его страны. И политика вовсе не останавливает тот безусловный факт, что на протяжении всей мировой истории эдакого всеобщего блага (даже с маленькой буквы) не отыскалось.

Политик – это человек, у которого есть власть или он стремится ее получить. Мы уже говорили с вами и про власть, и про деньги, и про то, что и то и другое – очень нравится людям. Поэтому не надо долго объяснять, почему профессия политик – престижна.

Однако неплохо бы помнить: политик – это не тот, кто кричит: «Я политик!», а тот, кто хоть в какой-то мере организует мир и жизнь других людей.

Иными словами: политик – это человек, который отвечает за жизнь других. Точка. Всё. Если ни за чью жизнь не отвечает, то каким бы руководителем ни был, вряд ли может называться политиком.

Политики – люди, которые всегда держатся самоуверенно, понимая, что сомневающийся политик никого увлечь не сможет. И это правильно, разве жители любой страны (или даже города или деревни) поверят тому, кто говорит: чего-то я не знаю, куда двигаться, давайте подумаем над этим вместе? Естественно, поверят тому, кто уверенно скажет, где именно находится Всеобщее Благо и как именно надо к нему шагать.

Однако держаться самоуверенно и быть в себе уверенным, как все мы знаем, вовсе не одно и то же. Более того, из обыденной жизни мы прекрасно знаем, что именно самоуверенность бывает признаком закомплексованности.

Среди политиков самоуверенных из-за неуверенности в себе людей – немало. Эта закомплексованность выражается, например, в том, что во все времена политики всех стран мира обожали и обожают критиковать своих предшественников, как бы намекая на то, что Всеобщее Благо покуда не построилось по одной-единственной причине: вчерашний политик строил не то. А уж они-то, вновь пришедшие, сейчас такое зафигачат – мало не покажется никому.

Собственно, практически все предвыборные кампании строятся на постулате: я буду лучше руководить (страной, губернией, штатом, заводом, домом), чем мой предшественник. Потому что он не знал, где находится Всеобщее Благо и как к нему добраться. А я знаю. Самое удивительное, что избиратели всего мира этим словам верят уже не первый век.

Очень зримым примером поразительной самоуверенности (или закомплексованности, как кому больше нравится) политика может служить первый правитель единого китайского государства Цинь Шихуанди. Этот китайский монарх был настолько убежден в идеальности созданных им законов, что в 213 году до нашей эры приказал сжечь все книги, за исключением работ по медицине, сельскому хозяйству, даосских религиозных книг, а также, конечно, своих трудов. А все остальное – лишнее. Нечего головы дурить работами тех, кто не смог Всеобщего Блага построить!

Для подавляющего большинства людей словосочетание «попасть в историю» означает нечто неприятное. Для политика – это цель. Политик смотрит на историю, как на проститутку, умоляя: возьми меня. Чтобы войти в историю, надо быть деятелем ярким. Как правило, история с бо́льшим удовольствием принимает в свое лоно тиранов, нежели людей пусть даже достойных, но тихих. Самые известные русские цари, безусловно, Иван Грозный и Петр Великий. Оба действительно много чего сделали, но при этом тиранствовали от души, ни в грош не ставя человеческую жизнь. Именно на их примерах так удобно воспитывать в людях – и особенно в руководителях – понимание того, что цель, особенно ежели провозгласить ее великой, оправдывает любые средства.

Кого из императоров Древнего Рима вы знаете, дорогой мой читатель? Слышу, слышу ответы. Калигула, Нерон, Марк Антоний, Юлий Цезарь… Про них снимают фильмы, ставят спектакли, пишут книги.

Между тем, историки считают, что лучше всего править Древним Римом получалось у императора по имени Траян. Он был тринадцатым императором, но это число стало для него счастливым. Предыдущие двенадцать правили в среднем по 8 лет, а он – 19. В немалой степени потому, что главной задачей Траян считал сохранение в стране спокойствия. Он строил дороги, осушал болота, возводил новые города в провинции. В те годы не воевать было просто неприлично и невозможно: Траян вел победительные войны. Император думал о бедняках, предоставляя им работу и создавая приюты для детей из беднейших семей. Но его имя известно единицам, а развратника Калигулу или тирана Нерона знают все.

Так получается, что история почитает политиков, прославившихся не столько делами своими, сколько – образом, который им удалось создать. История – эдакий режиссер, более всего ценящий тех артистов, которые играют ярко. Мы говорили уже, что в истории действуют не живые люди, а герои легенд.

Естественно, что политики во все времена это понимали и хотели соответствовать.

Любимая забава политиков – войны. Победная война, а лучше несколько победных войн – это пропуск в историю.

Жил да был в XVII веке такой кардинал Арман Жан дю Плесси, куда более известный, конечно, как герцог Ришелье. Великий, безусловно, политик. Можно даже сказать: символ этой профессии. В своем политическом завещании Ришелье писал: «Цель моего пребывания у власти заключалась в том, чтобы возвратить Галлии границы, предназначенные ей природой, вернуть галлам короля галла, поставить на место Галлии Францию повсюду, где была древняя Галлия, установить новую». Что такое Галлия? То огромное пространство, расположенное между океаном, Средиземным морем и…

Впрочем, совершенно не важно, что такое Галлия. Не буду забивать Вашу голову, дорогой читатель, лишней информацией. Важно другое: по сути, гений политики гордо утверждает: целью его политики была… война. Никак по-другому ведь декларированные цели не достичь…

Ришелье – лишь один из примеров. Практически любой крупный политик, приходящий к власти, хотел воевать. И при этом любой утверждал, что, конечно, борется за мир. В XX веке бытовал такой анекдот, не слишком, надо сказать, далекий от истины: у нас, конечно, не будет войны, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.

Это ведь политики придумали, что война – есть наилучший способ укрепить свое могущество. Это благодаря политикам история движется войнами.

Человечество – в том числе, понятно, и современные руководители – воспитывается на примере тех исторических персонажей, которые смогли возвеличить свои страны с помощью войн, за что и почитаемы в истории. Ну и о какой борьбе за мир после этого можно говорить? Современные политики тоже хотят войти в историю, и история указывает им очень простой путь: воевать победно.

Удивительно, но даже в наше время постоянно находятся политики, которые хотят решать проблемы своей страны с помощью войны. Про них уже нельзя сказать, что они «играют с огнем». Они играют с жизнью всего человечества. И находится множество людей, которые эту игру поддерживают.

Вообще отношение к политикам у нас… скажем так, странное. И к нынешним. И к прошлым. Мы оцениваем их по каким-то особенным критериям. То есть людей оцениваем так, а политиков – непременно сяк. Например, если во время производственного конфликта где-нибудь на заводе начальник цеха будет вести себя так, как какой-нибудь руководитель партии ведет себя в Думе, – этот начальник цеха будет признан хамом, скорее всего, получит по лицу и из начальников его изгонят. Руководитель же партии именно за такое поведение получает неформальное, но красивое звание «яркий политик», поведение его тоже почему-то называется не хамским, а ярким, и народ, которому всегда скучно следить за политиками, подобного деятеля любит.

Народ – и это относится не только к нашей стране и не только к нашему времени – избаловал политиков подобным отношением, именно люди позволили многим политикам ощущать себя кастой избранных.

Нам кажется почему-то, что политику дана некая индульгенция на совершение грехов. То есть то, что с точки зрения обычного человека – грех, политик всегда может легко оправдать интересами государства или еще чем-то. Политик всегда найдет, чем оправдаться.

Скажем, Василия Шуйского нередко называют выдающимся политиком своего времени. Чем же прославился выдающийся? Шуйский в свое время был послан Годуновым узнать, погиб ли царевич Дмитрий Иванович (про это у Пушкина написано), и публично заявил: погиб и похоронен. Когда Годунов умер, а Лжедмитрий подходил к Москве, Шуйский выехал его встречать и признал в нем царевича Дмитрия. Шуйский прислуживал Лжедмитрию во время празднования его свадьбы с Мариной Мнишек и одновременно готовил его свержение. Когда свержение удалось, народ, который всегда любит ярких политиков, Шуйского объявил царем. Если иметь в виду, что политик – это тот, кто хочет добиться максимальной власти, то Шуйский был хорошим политиком. Но человеком он был глубоко безнравственным. Неужели снова приходится признать, что мораль и политика – две вещи несовместные?

Что такое политика, если попросту? Это множество людей, которые орут: «Счастье (оно же – Всеобщее Благо) – там!» И при этом все показывают в разные стороны… Некоторые люди бегут, не спрашивая у политиков, почему они решили, что счастье именно там. Но находятся и те, кто задается вопросом: «Объясните, пожалуйста, почему счастье там, куда показываете вы?» Демократия – это когда политики отвечают на этот вопрос. Диктатура – это не просто когда на такой вопрос не отвечают, а когда его задают на кухне, шепотом.

Вместе с политологами (которые чаще всего работают под руководством политиков) политики придумали такое словосочетание – «политический процесс». Политический процесс – это то, что никто никогда не видел, однако все убеждены, что он есть. Нередко то, что современники называют политическим процессом, историки потом величают иными, куда более грубыми словами…

Но ведь ни один политик не скажет: я делаю то-то и для собственного блага – для удержания власти, например. И тут всегда приходит на помощь это удивительное, таинственное и магическое словосочетание «политический процесс», на которое можно свалить любые собственные действия.

Массовые аресты граждан своей страны. Война во Вьетнаме, Афганистане или Чечне. Уничтожение свободы слова. Поддержка какого-нибудь диктаторского режима. Все это либо создает политический процесс, либо на него влияет, но, без сомнения, им оправдывается.

Аристотель называл человека «существом политическим», как бы констатируя, что политика – это то, что касается любого из нас. Чего б нам спорить с великим греком, тем паче, что он – прав? Фразу «Если вы не занимаетесь политикой – политика занимается вами» – явно придумали сами политические деятели. Ибо, занимаетесь вы политикой или нет, – она всяко занимается вами.

И что ж это такое? Мы вынуждены жить вот в этом во всем?

Да, мы вынуждены жить в этом во всем. Нам хочется, чтобы человек, вышедший из наших рядов (смотрите еще раз цитату Толстого, кто позабыл), сильно отличался от нас в лучшую сторону. Чтобы он вел нас к свету, к Всеобщему Благу или как минимум к спокойствию.

Иногда, как ни парадоксально, наши мечты воплощаются в жизнь. Политики действительно бывают великими. Именно поэтому мир до сих пор не погиб. Были, есть и будут политические деятели, которые спасают свои государства, а то и весь мир. Были, есть и будут гениальные политики, которые двигали свои государства к добру, к благу. Были, есть и будут политические деятели, во времена правления которых обычные люди начинали жить лучше. Были, есть и будут политические деятели, смерть которых воспринималась народом как личное горе.

Я не буду перечислять их имена – их очень много.

Но вот открываю я великую книгу – словарь Даля – и читаю следующее определение политики: «Наука государственного управленья; || виды, намеренья и цели государя, немногим известные, и образ его действий при сем, нередко скрывающий первые. Политика – тухлое яйцо, Суворов. || Вообще уклончивый и самотный образ действий».

Как-то без должного уважения, не так ли? И цитату Владимир Иванович приводит соответствующую. Что же пишет Даль о политическом деятеле? «Умный и ловкий (не всегда честный) государственный деятель; вообще скрытный и хитрый человек, умеющий наклонять дела в свою пользу, кстати молвить и вовремя смолчать».

Нельзя, конечно, Владимира Ивановича критиковать, но все-таки, по-моему, резковато. Вспомним то, с чего мы начали наш разговор: перед политиками всегда стоит очень тяжелая задача – организовать наш, мягко говоря, непростой мир. И уже за одно это их можно благодарить.

Если говорить совсем просто: политик – это менеджер, который берется сделать жизнь народа своей страны лучше.

Вам кажется, что политики слишком часто поступают безнравственно? Что политика и мораль несовместимы и это плохо? Вы убеждены, что лично вы – моральны и нравственны, а вот гады-политики…

Позвольте задать вам вопрос: а политики – они что, к нам с Марса попали? Они – кровь от крови и плоть от плоти – мы. Они, если угодно, – то самое зеркало, на которое не стоит пенять, сами знаете, в каком случае.

Прочитайте, пожалуйста, одну небольшую цитату. Она принадлежит русскому просветителю XVIII века Якову Козельскому. Вот что на полном серьезе писал этот мудрый, между прочим, человек: «Политика есть наука производить праведные намерения самыми способнейшими и притом праведными средствами в действо».

Не надо улыбаться. Давайте лучше подумаем: только ли политики виноваты в том, что сегодня эти слова кажутся нам наивными и забавными?

Конечно, политики отвечают за многое, может быть, даже за все. Кроме одного. Если в стране нет диктатуры, за то, кто именно стал политиком, отвечает народ.

Так кто же виноват в том, что слова русского просветителя XVIII века не просвещают нас ничуть? Мы сами? Окружающая нас жизнь? Политики?

Ну уж во всяком случае не природа. Природа вообще никогда ни в чем не виновата.

А вот мы перед ней…

Впрочем, с этого места поподробней. Перепрыгнем через «Привилегии» и – к «Природе».

Привилегии

См. главу «Власть».

Природа

А что природа делает без нас?

Кому тогда блистает снежный наст?

Кого пугает оголтелый гром?

Кого кромешно угнетает туча?

Зачем воде качать пустой паром

и падать для чего звезде падучей?

Ни для кого? На всякий случай?

Александр ВОЛОДИН, русский драматург, поэт

Не, не, я – о природе не как о месте для прогулок, гулянок и проч., и проч. И вправду, это всё – прочь! Тут ведь, в «Записках офигевшего человека» без лирики? Ну вот. Значит, без лирики, все всерьез: о природе как о месте жизни человечества.

Другими словами: я – о той природе, над которой мы царим. Ну или, во всяком случае, очень любим говорить, что мы тут, в природе, самые главные. Начальники, то есть.

Откуда же в нас, людях, эта самонадеянная уверенность в том, что человек – венец и царь природы? Что мы тут самые лучшие и можем по праву командовать теми, кто похуже нас будет?

Природа нас кормит. Это факт. Казалось бы, надо ее за это поблагодарить. Куда там! Мы убеждены: природа даст нам ровно столько еды, сколько нам надо, стоит захотеть. Мы даже готовы голодную степь или целину превратить в житницу: вот, мол, мы какие крутые. Сейчас уже очевидно: когда человек переделывает природу, это ни к чему хорошему привести не может.

Может быть, мы оттого считаем себя венцом природы, что научились разговаривать? Но, скажем, дельфины, как выясняется, тоже не просто так себе пищат, а со смыслом. Да и делает ли неумение разговаривать, скажем, ласточек или тигров менее счастливыми, чем мы с вами?

Может быть, мы загордились потому, что придумали искусство, продемонстрировав тем самым природе, что человек умеет сам себя анализировать? Но кто может с уверенностью сказать, о чем думает, скажем, волк, воя на луну, и что слышат в этом вое его сородичи?

Мы настолько мало, по сути, знаем природу и в большинстве своем, настолько плохо понимаем ее, что ставим себя над ней с той же беззастенчивой уверенностью, с какой, простите, любой хам ставит себя выше любого профессора только на основании того, что он, хам, наглее.

А может, и потому мы так возгордились, что именно человек дал имена всему сущему в природе, что, конечно, сильно возвеличивает нас в наших же собственных глазах? Облака ведь не ведают, что они облака; тигр не знает, что он – тигр; Волга не в курсе, что она – Волга и, когда несет волны свои в некий водоем, не в курсе, что это – Каспийское море. К слову сказать, названия, которые мы придумываем, подчас возникают довольно парадоксально.

До опытов бельгийского врача и алхимика Яна Баптиста ван Гельмонт все бесцветные пары назывались «воздух». Алхимик заметил, что пары-то разные, надо бы им название придумать. Ван Гельмонт, как и подобает настоящему алхимику, был человек образованный и вспомнил, что, согласно древнегреческому мифу, Вселенная начиналась с хаоса. И он записал это слово на свой, фламандский манер. Получилось «газ». Так что «хаос» и «газ» – это, в сущности, одно и то же. Но газ не знает, что его так «зовут». И хаос, кстати, тоже не в курсе своего имени.

Когда человек жил внутри природы, он боялся ее, поклонялся ей и с помощью разных ритуалов хотел выстроить с ней такие отношения, чтобы природа к нему благоволила. Потом система координат как бы изменилась: уже не человек стал жить внутри природы, а природа попала в плен всего того, что нагородил на Земле человек. После чего люди твердо и окончательно решили, что они тут, на Земле, самые главные командиры, а все, что создано природой, должно им служить.

Тезис о том, что человек – царь природы, обсуждению не подлежит. Нет, конечно, вывод этот может казаться поспешным, нелепым, глупым, недоказательным, высокомерным и каким угодно еще. Это дела не меняет. С ощущением собственного царственного отношения к природе человечество живет долгие века.

Совсем иной вопрос будоражит умы – в том числе и лучшие умы человечества: люди – это часть природы или же – чужаки, появившиеся здесь непонятно как?

Рассуждал над этой проблемой даже сам гениальный Кант! Например, философа потрясал тот факт, что человек – единственное существо на Земле, которое рождается с криком. Мы, люди, рождаемся громко, как бы сообщая всему миру: человек родился! Странное дело… Все остальные животные появляются на свет тихо, ведь окружающий мир полон врагов, и, если они узнают о рождении детеныша, запросто могут сожрать и его самого, и ослабевшую мать. Если верно, что человек был когда-то частью дикой природы, то род наш вряд ли бы выжил: наши далекие предки погибали бы, едва родившись.

Или вот еще вопрос, тоже кантовский: почему человек запросто может отравиться, а животное никогда? Почему мы – единственные на Земле существа, которые не могут отличить хорошую еду от плохой?

Альбер Камю вот тоже заметил: человек – единственное существо, которое не хочет быть самим собой. Звери не умеют притворяться, не умеют играть. Только человек – любой! – может прикинуться тем, кем на самом деле не является.

В свое время великий Георгий Александрович Товстоногов рассказывал мне, что Станиславский однажды увлекся на репетиции до такой степени, что начал кричать на живую лошадь, участвующую в спектакле: мол, неправильно ты, лошадь, мух отгоняешь! Эпизод забавный. Однако научить животное играть еще никому не удавалось – ни в театре, ни в цирке. Притворство – желание быть другим – вовсе не свойственно нашим братьям по разуму.

Христианские философы тоже считают, что человек «неотмирен». Замечательно сказано об этом у одного из самых известных христианских философов диакона Андрея Кураева: «Человеку мы можем сказать: «Ты таков, но ты должен быть другим». А в природных феноменах не может быть такого зазора между тем, что есть и что «должно» быть. Луну не осуждают за то, что ее не видно днем… Волгу не награждают «за самоотверженный труд в годы войны». Сибирские реки не наказывают за то, что они текут в Ледовитый океан вместо того, чтобы «проявить интернационализм», повернуть на юг и оросить своими водами пустыни Средней Азии… Если в природе «должно» то, что несвободно… то в области нравственности «должно» то, что избирается и достигается свободным усилием, то, что не вынуждено».

Николай Николаевич Дроздов рассказывал мне удивительную историю про львов. Оказывается, если у львицы погибает муж, иногда она находит себе другую пару. И тогда ее новый супруг убивает всех львят, родившихся от «прошлого брака».

У животных нет нравственности? У них нет доброты? Они не знают, что такое жертвенность?

У них нет нашей нравственности. Нашей доброты, нашей жертвенности. Наверное, если бы собака умела разговаривать, она бы задала нам немало вопросов по поводу нашей жизни. А вы можете себе представить, что рассказывают друг другу мыши или тараканы о нас, о нашей доброте, жертвенности и нравственности?

Люди и звери… Люди и птицы… Люди и насекомые… Мы не лучше и не хуже друг друга. Мы – разные. Мы очень разные. Иногда кажется: настолько разные, как жители разных планет.

Сенека заметил как-то на досуге: кто сказал, что умирать страшно? Разве кто-то возвратился оттуда? Почему же ты боишься того, о чем не знаешь? Не лучше ли понять намеки неба? Заметь: в этой жизни мы все время болеем – то этой болезнью, то другой. То нас донимает желудок, то болит нога. Со всех сторон в этом мире нас преследуют дыхание болезней, ярость зверей и людей. Со всех сторон нас будто гонят отсюда прочь. Так бывает лишь с теми, кто живет НЕ У СЕБЯ. Почему же тебе так страшно возвращаться из гостей домой?

Если поверить Сенеке, то мы действительно в гостях в этом мире. Впрочем, не надо быть Кантом, Камю или Сенекой, чтобы привести сотни примеров того, насколько мы отличаемся от прочих наших «соседей по планете».

Когда Господь создал людей, Он как выстроил отношения человека и природы? Он сказал: «Владычествуйте!» Владычествовать можно ведь по-разному. Например, ответственно или безответственно.

Человек же решил владычествовать по-простому: он – царь, природа – раб. И – давай командовать!

Тут, конечно, надо сказать, что мы, люди, сами себя тоже убиваем с невероятной прытью, что физически, что – морально. Однако охранять себя человек не желает категорически. Вот вы, например, можете себе представить Красную книгу исчезающих человеческих качеств, таких как, скажем, благородство, бескорыстие… Я нет. Хотя, если бы книга такая была и мы старались сохранить то, что в ней написано, – наша жизнь была бы лучше…

Красная книга природы существует. Когда человек «доцарствовался» до того, что из природы стали исчезать целые виды животных, он начал фиксировать эти самые исчезающие виды.

Многим из нас кажется, что Красная книга – это один такой большой том. Ничего подобного! Красную книгу может выпустить любой желающий, если он, конечно, страна или в крайнем случае – регион. Потому что каждая страна и каждый регион имеют полное право выпустить свой собственный список того, что исчезает во вверенной им природе.

Да, Красная книга – это всего лишь список. Не закон никакой, а простой перечень того, что находится в мире природы под угрозой. Так сказать, к сведению…

Сначала люди, потрясенные тем, что они сделали с природой, создали Всемирный союз охраны природы. Это случилось почти сразу после войны, в 1948 году. Союз начал, как нынче говорится, «изучать вопрос». Изучал аж 16 лет, и наконец в мир вышло первое издание Красной книги крошечным тиражом, для своих. Ну а потом уже эти издания расплодились.

Своя Красная книга была и в СССР. Есть она и в России, и еще аж в 30 регионах нашей страны. То есть реестры составлять мы здорово научились. А вот как сохранять то, что исчезает, – возникают большие проблемы.

Впрочем, про Красную книгу и так все знают. А вот про Черную книгу ведают, пожалуй, только специалисты. Черная книга – это список не погибающих, а уже погибших видов. Прочитав эту книгу, можно сделать, например, такой вот неприятный вывод: итогом пятисотлетнего освоения европейцами мировых ресурсов стало полное уничтожение 844 видов животных!

Убивали радостно, не задумываясь, с удовольствием.

Голландские колонизаторы в Южной Африке истребили целый вид зебры, потому что полосатое животное мешало им распахивать поля. Завоеватели Северной Америки изничтожили миллионные стада бизонов, чтобы обречь на голод индейские племена. Когда среди клерков Франции вдруг возникла мода на мусорные корзины, сделанные из слоновьих ног, на грани вымирания оказались слоны, обитающие на территории французской колониальной Африки…

У меня есть друг – один из руководителей российского отделения Гринписа Евгений Усов. Не вдруг найдешь человека, который бы настолько любил природу и настолько бы хорошо ее знал.

Я попросил Женю прислать мне какие-нибудь материалы, свидетельствующие о том, что человечество творит с природой. Практически мгновенно Женя прислал мне… 50 страниц довольно убористого текста.

Спокойно! Естественно, я перескажу вам лишь несколько фактов. Почитайте, пожалуйста, внимательно. Вот, что мы с вами – а именно те, кто называет себя «человек разумный» и царь природы, – творим с природой. Той самой природой, которую мы все еще называем иногда своей матерью.

В новую редакцию Красной книги занесено 44 838 видов, а год назад – год всего!!! – их было 41 415. При этом 38 % нового списка или уже перемещены в Черную книгу, то есть вымерли, или находятся под угрозой уничтожения.

82 % видов в этой Красной книге оказалось в большей опасности, чем в предыдущей. 82 %!!! Представляете? Списки составляются, но не меняется ничего!

По последним данным, как минимум 1141 из 5487 видов млекопитающих может исчезнуть. Вы понимаете, что это значит? Почти каждый четвертый вид млекопитающих на нашей планете находится на грани исчезновения.

Столь же радостно-безответственно человечество уничтожает, конечно, не только млекопитающих, но и птиц.

Один из первых американских орнитологов Александр Уилсон в 1810 году видел стаю странствующих голубей, которая пролетала над ним – внимание!!! – четыре часа! Стая растянулась на 380 километров. Уилсон подсчитал, что в этой стае был один миллиард сто пятнадцать миллионов сто тридцать пять тысяч голубей! В день такая армия птиц должна была съесть 617 кубометров всевозможного корма. Натуралист Фрэнк Лейн заметил, что это больше суточного рациона солдат всех воюющих стран к концу Второй мировой войны! Куда ж это годится? Вот голубей стали уничтожать, тем более они и в пищу годились… Последний представитель еще недавно многочисленного вида умер в сентябре 1914 года в зоопарке города Цинцинати. А еще раньше в штате Висконсин местные орнитологи установили мемориальную доску с надписью: «В память последнего висконсинского странствующего голубя, убитого в Бабконе в сентябре 1899 года. Этот вид умер из-за алчности и легкомыслия человека».

Мы, конечно, не думаем, что происходит с животными из-за глобального потепления. Нам не до этого!

Когда из-за тепла нет снега, заяц-беляк все равно меняет окрас на белый: он, бедняга, бессилен против законов природы. Белый заяц на черной земле – прекрасная мишень для кого угодно. И на зайцев стали нападать офигевшие, извините, медведи, которые – все из-за того же отсутствия снега – не могут впасть в привычную спячку.

Вы представляете эту практически апокалипсическую картину? На пожухлой, черной траве февраля неспящий и злой медведь от отчаяния нападает на зайца просто потому, что его очень хорошо видно: раздражает. Зайцы-беляки, к слову сказать, находятся на грани вымирания.

Досуг ли нам вообще думать, что происходит с природой из-за всяких экологических проблем, которые мы ей создаем? Недосуг, конечно. Что мы сделали с почвой, с воздухом, с водой? В этой ситуации нам еще иногда бывает жалко самих себя, а кто ж будет думать о «братьях наших меньших»?