Текст книги "Алмазный мираж"

Глава 22

Вершина хребта оказалась достаточно плоской, хотя и была усеяна множеством камней и обломками крупных темных скал. Первым на нее взобрался Ченцов, а еще через пару минут к нему присоединился Эд со своей увесистой ношей и Кешиной винтовкой в руке. Судя по тяжелому прерывистому дыханию, Беккер к концу подъема здорово подустал.

– Где Кеша? – спросил Ченцов, заметив что рядом с Беккером нет приятеля.

– Черт его знает, – хмуро откликнулся Эд. – Может, со скалы сорвался: сам видишь, какая темень!

Беккер с винтовкой приблизился к Ченцову почти вплотную и нетерпеливо спросил:

– Считаешь, они еще внизу?

Ченцов рукавом вытер вспотевшее лицо.

– Наверное, уже где-нибудь на пути к вершине! – довольно уверенно сказал он, сообразив, что Эд спрашивает о преследователях.

– Куда теперь? – дыхание Беккера понемногу приходило в норму.

Ченцов, не поворачивая головы, махнул на юго-восток в сторону реки, которая после захода Луны едва виднелась далеко внизу при слабом свете звезд.

– Туда… И желательно побыстрее! – он тут же протянул руку Беккеру. – Давай факел!

В ответ Эд коротко хохотнул.

– Какой факел?! Ты что, спятил?! – в темноте его лица не было видно, но оттого издевка в голосе почему-то была во сто крат заметней. – Думаешь, я буду тащить тебя до катера?!!!

Вероятно, Беккер рассчитывал ошарашить Ченцова своим заявлением и в эту минуту меньше всего ожидал каких-либо действий с его стороны. Он понял, что допустил непростительную ошибку, когда вдруг согнулся от мощнейшего удара поддых и секундой позже выронил из рук винтовку. Парень, не раздумывая, наградил соперника еще и хлестким апперкотом в подбородок, от чего Эд громко лязгнул челюстями и с глухим стоном повалился на бок рядом со своим оружием.

Ченцов потер кулак и с ненавистью посмотрел на стонущего у его ног Беккера, который сейчас кажется едва мог шевелиться.

– У меня тоже есть новость! – голос парня звучал хрипло и очень зло. – По ночам охрана блокирует устье реки, так что Кейпа тебе, пожалуй, не видать!

Он быстро наклонился над Эдом, чтобы забрать винтовку, но тот внезапно ухватил парня за одежду и сильнейшим рывком повалил его на камни. Ченцов и глазом не успел моргнуть, как увидел над собой контуры здоровенной фигуры Беккера и поднятую руку с крупным булыжником, который через мгновение обрушился вниз, прямо ему на голову.

Парень едва успел среагировать и резко отстранился: только благодаря этому камень не проломил череп и, скользнув вдоль лица, лишь сильно оцарапал Ченцову лоб.

Эд тут же отбросил камень, навалился на соперника всем своим телом, умноженным весом рюкзака, и с остервенением принялся его душить.

– Ты подставил нас, ублюдок!!! – злобно рычал Беккер, сжимая пальцы на бычьей шее парня. Несмотря на шок после недавнего контакта с кулаками Ченцова, Беккер неплохо расслышал его последние слова и сейчас жаждал лишь поскорее разделаться со своим врагом.

– Если бы я зна… – Эд вдруг умолк на полуслове, словно нечаянно прикусил себе язык. Удар ножом пришелся ему прямо в печень и враз обмякший Беккер молча рухнул на Ченцова.

Парень первым делом убрал чужие пальцы со своей шеи и немного отдышался.

– Жертвуешь тут лучшими друзьями… – пробормотал он, с трудом высвобождаясь из медвежьих объятий полуживого Эда.

Затем он забрал его винтовку и, передернув затвор, без всякого сожаления высадил в поверженного Беккера несколько пуль.

Когда стихли негромкие выстрелы, парень быстро положил оружие на камни, рукавом вытер с лица кровь и стал снимать рюкзак с податливого тела Эда. Все это заняло у него чуть больше двух минут.

После того, как ценный груз перекочевал на плечи Ченцова, он быстро нащупал в боковом кармане беккеровских штанов стержни сигнальных огней и тоже забрал их себе. Один из стержней парень тут же подпалил с помощью зажигалки.

Свет от факела был настолько ярким, что Ченцов на некоторое время просто зажмурил глаза. Когда он вновь открыл их, то первым делом увидел у своих ног труп Беккера с простреленной грудью и окровавленным боком, из которого все еще торчал нож Сибы. Физиономия Эда была обращена в его сторону и выглядела весьма мрачной. Ченцов не мог позволить себе долго любоваться этой картиной и занялся более важным делом.

Немного помахав факелом над головой, он швырнул его подальше в сторону реки. Летящий факел описал в воздухе красивую огненную дугу и затем упал на склоне где-то далеко внизу. Ченцов заметил, что после падения огонь не погас, ярко осветив вокруг себя небольшое пространство.

«Ничего, Марчуков разглядит!», – отметил про себя парень и решительно направился к тому месту, где оставил винтовку.

Прежде чем спускаться обратно, Ченцов забрал свой нож и глянул на часы. Они показывали без десяти два…

Люди Диргарда взобрались на вершину, когда сигнальный огонь на другом склоне хребта был еще достаточно ярок. Диргард приказал Маджу взять с собой одного человека и, как можно быстрее, спускаться с ним к реке, чтобы попытаться перехватить там последнего беглеца.

В том, что преследуемый остался в одиночестве, уже не сомневался никто: к месту схватки грабителей их вывели недавние слабые отблески сигнального огня, что сейчас догорал на каменистом склоне где-то внизу. Окровавленное тело еще одного подлеца лучше всего другого убедило ангелов, что они на верном пути.

Диргард оставил себе Вима Лабберса, шустрого смекалистого парнягу из Трансвааля, и после того, как их товарищи скрылись в ночи, они вдвоем внимательно осмотрели то место, где лежал бездыханный бандит.

«Какая хреновина, – раздраженно подумал Диргард, – число трупов растет с жуткой быстротой, а алмазами даже не пахнет!».

Офицер не случайно остался на вершине: он все еще пытался понять, почему беглец столь беспечно не загасил огонь, тем самым четко обозначив направление своего движения? Со стороны, по крайней мере, это выглядело довольно странно.

Конечно, можно было предположить, что этот мерзавец схитрил и теперь спускается к реке где-нибудь в другом месте. Но и тогда, по мнению Диргарда, ему было бы выгоднее погасить факел, чтобы получше замести следы в кромешной тьме.

Офицер почему-то никак не мог отделаться от опасения, что неизвестный похититель нарочно морочит им голову, задумав какой-то невообразимый финт. Это назойливое чувство здорово нервировало Диргарда и мешало ему нормально сосредоточиться.

Кажется они с Лабберсом мыслили довольно одинаково, потому что вывод у обоих вырисовался почти одновременно.

– По-моему, этот умник решил вернуться! – неожиданно заявил Вим и Диргард не нашелся что возразить.

– Похоже на то, – задумчиво откликнулся он. – Но за каким чертом?!

Обескураженный голос выдал растерянность офицера. В который раз за последние часы Диргард горько пожалел об отсутствии связи, когда он не только не мог вызвать подмогу, но даже не имел шанса вовремя предупредить оставшихся в центре людей о своих, пока еще неясных, тревогах.

Они опять включили фонари и принялись внимательно искать следы, которые подтвердили бы или же, напротив, опровергли их догадку. В темноте это была задача не из легких и лишь через долгих восемь-десять минут Лабберс позвал Диргарда, чтобы показать свою находку.

Метрах в тридцати от того места, где они обнаружили последний труп, Лабберс наткнулся на свежие следы чьих-то ботинок. Эти крупные отпечатки с характерными тупыми носками Диргард уже видел при подъеме на гребень и то обстоятельство, что сейчас они были направлены в сторону центра Зоны, очень убедительно свидетельствовало в пользу его опасений.

Диргарду и Лабберсу не нужно было тратить время на обсуждение того, как действовать дальше. Быстро изучив следы, они просто молча переглянулись, чтобы в следующее мгновение дружно устремиться вниз по склону в надежде догнать беглеца, а вместе с ним и ускользающие сокровища.

На этот раз рыбалка удалась: к полуночи Марчуков вытащил на палубу четыре крупненьких, блестящих, как фольга, телапии, а в следующие полтора часа к ним добавилось еще восемь приличных по размеру рыбин. Аркадий прикинул, что если клев не уменьшится, то к пяти часам, когда он с рассветом обычно снимался с якоря и на полной скорости уходил к Груутдерму, улов мог бы достичь пятнадцати, а то и целых двадцати штук! Такого урожая телапии Марчуков еще не собирал ни разу и назревающую удачу он быстро приписал тому обстоятельству, что в последние часы поблизости от «Пеликана» не торчало ни единой лодчонки с чертовыми аборигенами.

Рыбалка рыбалкой, но Аркадий ни на секунду не забывал о своей основной обязанности и потому заметил сигнальный огонь почти сразу, как только он появился. Яркое сияние исходило откуда-то справа от него с очень приличной высоты и поскольку вершина прибрежного хребта в темноте абсолютно не просматривалась, Марчуков предположил, что Эд подает ему знак именно оттуда.

Факел горел на вершине всего несколько секунд, а затем его бросили вниз и он довольно четко обозначил направление спуска людей к реке. Для Аркадия этого было достаточно, чтобы прикинуть, где ребята Беккера выйдут к Оранжевой.

Марчуков проворно свернул удочки и запустил мотор. «Розовый пеликан», который еще минуту назад мирно дремал в тихой прибрежной заводи, тут же проснулся и с глухим рокотом стремительно сорвался с места, вздыбив волну.

Темнота была надежной союзницей Ченцова и он старался максимально использовать это преимущество. Парень спустился с горного склона за каких-нибудь десять-пятнадцать минут, в основном, благодаря тому, что в месте спуска находилось относительно мало скал и большую часть обратного пути он попросту проехал на собственной заднице.

Несмотря на некоторую легкомысленность подобного способа перемещения, Ченцов был начеку и, в самом начале рискованного спуска, успел заметить слева от себя осторожный свет двух или трех фонарей в непосредственной близости от вершины гребня. По прямой до них было метров сорок или около того.

Хотя беглец надеялся, что ему удастся перехитрить преследователей и заставить их вести поиск в районе реки, абсолютной уверенности все равно не было и Ченцову оставалось лишь рассчитывать на собственное везенье.

Очутившись внизу, парень торопливо поправил лямки рюкзака, а затем попытался быстро сориентироваться. Совсем рядом, буквально в нескольких шагах от него из темноты явственно проступали контуры бетонных столбов все еще обесточенного ограждения. Где-то за ними в хаотичном свете мечущихся прожекторов можно было различить пять или даже шесть сторожевых вышек внутреннего кольца.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Ченцов перебрался вместе со своей ношей через некогда грозное сооружение.

Следующие семьсот метров, которые на этом участке отделяли ограждения друг от друга, он преодолел бегом, понимая, что даже в лучшем случае сможет добраться до автосвалки не раньше, чем через четверть часа.

Бежать в темноте, да еще с рюкзаком за плечами, было дьявольски неудобно. Винтовка в руке и высокие шнурованные ботинки на ногах лишь усложняли ситуацию и, как тяжелое ярмо, сковывали каждое движение.

После полученного от Эда удара камнем у Ченцова сильно кружилась голова и потому парень все время боялся споткнуться о какую-нибудь невидимую преграду. На бегу он несколько раз цеплялся ногами за небольшие булыжники, но упал лишь один раз, когда со всего маху налетел на крупный валун.

Приблизившись к намибийскому берегу, Марчуков сбавил ход до самого малого. Эта предосторожность с его стороны была вовсе не лишней, потому что как раз у берега из воды торчали огромные камни и Аркадий вовсе не желал испытывать на них прочность бортов «Пеликана». К счастью, аборигены тоже не любили эти скалы и предпочитали ловить телапию у противоположного, южноафриканского берега, который был пологим и гораздо более подходящим для этого занятия местом.

Вскоре нос катера воткнулся в мягкий песок и Аркадий сразу заглушил мотор. Он также решил выключить прожектор, который до этого выхватывал из темноты пышную зелень прибрежных кустов. Прежде чем погас свет, Марчуков разглядел за невысокими кустами ограждение из колючей проволоки – эдакое своеобразное предупреждение о том, что Намибия не очень-то ждет здесь гостей.

Ожидание было томительным и нервозным. Для того, чтобы отвлечься от тягостных мыслей, Марчуков начал вспоминать подробности своей недавней рыбалки, но мысли о телапии не принесли ему желанного успокоения и тогда Аркадий забыл о рыбе и просто стал прислушиваться к ночным звукам.

Резкие крики ночных птиц, жужжание невидимых насекомых над головой и громкое стрекотание цикад сопровождалось тихим плеском волн о прибрежные камни и борта «Пеликана». Все это звуковое многообразие в сочетании с прохладным влажным ветерком, что не признавал абсолютно никаких колючих ограждений и безраздельно господствовал над ночной благодатью, несколько смягчили переживания Аркадия и он на короткое время забыл о своих треволнениях.

Глава 23

Негромкие мужские голоса метрах в тридцати-сорока от берега моментально вернули Марчукова к реальности и заставили насторожиться. Прислушавшись к разговору, который вели двое или даже трое сильно запыхавшихся мужчин, Аркадий вроде бы уловил знакомые интонации Беккера-младшего.

«Это Эдька со своими парнями!», – быстро решил Марчуков, а если так, то следовало поскорее помочь им выбраться к «Пеликану».

Аркадий проворно включил прожектор и затем запустил мотор катера, чтобы ясно обозначить свое присутствие на каменистом берегу – этих ориентиров теперь с лихвой хватило, чтобы Эд нашел «Розового пеликана» даже с закрытыми глазами.

Марчуков спустил на берег легкий трап и хотел уж было покричать ребятам, дабы они поторапливались с посадкой, ведь впереди их ждал неблизкий путь к Кейптауну, но как раз в этот момент раздались первые выстрелы.

Счастье Аркадия заключалось в том, что в него стреляли впопыхах и притом стрелкам мешали кусты. Не будь этого, автоматные очереди точно сразили бы его наповал, а так лишь ранили в руку в области левой кисти да разбили стекло в невысокой палубной надстройке.

Внезапные выстрелы и еще более неожиданное ранение повергли Марчукова в крайнее изумление, граничащее с шоком. Он совершенно не был готов к свиданию подобного рода и от жуткой боли в первые секунды вообще свалился на палубу и едва не потерял сознание.

Однако ситуация продолжала стремительно развиваться и, увы, складывалась для Аркадия ужасно скверно: выстрелы из-за колючей проволоки все еще продолжали греметь, а он беспомощно лежал на палубе в двух метрах от рулевой рубки, отчаянно пытаясь сообразить что же на самом деле произошло.

Когда первое ошеломление улетучилось и Марчуков наконец смог более-менее трезво оценивать обстановку, он понял, что если немедленно не уберется из этого проклятого места, то уже через какую-нибудь минуту-другую его наверняка отправят к праотцам. Причем без всяких почестей.

Хвала небесам, нападавшие пока находились за ограждением и из-за этого не могли быстро прорваться к его катеру. Данное обстоятельство позволило Аркадию получить минимальный шанс, чтобы спастись и он им воспользовался.

Марчуков ползком добрался до ступенек рубки и затем стремительно сполз по ним вниз. Несмотря на стрельбу и многочисленные попадания в катер, мотор «Пеликана» работал ровно, а значит Аркадий все еще мог на него рассчитывать.

Первым делом он вырубил курсовой прожектор, а потом включил задний ход и, не вставая с коленей, резко добавил оборотов двигателю. Мотор «Пеликана» натужно взвыл, а сам катер дернулся всем корпусом и в следующую же секунду отчалил от берега.

Во время этих манипуляций Аркадий изо всех сил старался не высовывать голову над обрезом рубки, потому что, даже в кромешной тьме пули по-прежнему находили катер и с отвратительным визгом впивались в его борта и палубу.

Марчукову было ужасно неудобно управлять «Пеликаном» только одной здоровой рукой, да притом, стоя на коленях, но дикое желание выбраться из передряги живым, заставило его смириться с неудобствами и всецело сосредоточиться на том, чтобы в темноте не налететь на скалы.

В конце концов он развернул катер и уже через считанные секунды «Пеликан», как ошпаренный, вылетел на середину реки. К этому времени выстрелы с берега окончательно смолкли и Аркадий без промедления направил свой катер в сторону устья Оранжевой – то есть туда, куда при более благоприятных обстоятельствах должен был везти компанию Эда. О том, чтобы возвращаться в Груутдерм, сейчас не могло быть и речи: их первоначальный план внезапно накрылся и теперь Марчукову следовало просто-напросто позаботиться о своей шкуре.

Очутившись на середине фарватера, Аркадий почувствовал себя увереннее и опять включил прожектор. «Розовый пеликан» словно ждал этого момента и когда яркий луч света прорезал ночной мрак, катер стремглав помчался по речной глади навстречу океану.

Из-за недостатка времени Ченцов даже не пытался искать ту вышку, рядом с которой они вместе с Эдом проделали проход, отступая к горам. До нее сейчас было слишком далеко и к тому же, она уже давно могла быть блокирована охраной. Но автокладбище – первейшая, в данный момент, цель беглеца, находилось внутри зловещего ограждения с пулеметными вышками и Ченцову все равно надо было его как-то преодолевать. Это обстоятельство вынудило парня без колебаний выбрать одну из ближних вышек и затем вновь воспользоваться незаменимой винтовкой.

Он снял часового с приличного расстояния, причем, первыми же выстрелами – благо прицел оружия совсем не пострадал после злоключений в горах и недавнего падения во время бега. После негромких хлопков винтовки часовой молча сполз внутрь своей загородки рядом с пулеметом и Ченцов понял, что теперь ему никто не помешает перелезть через колючку.

Само препятствие он преодолел без особых проблем. Тем не менее, когда парень, исцарапав ладони до крови, наконец перебрался внутрь ограждения и уже хотел было потихоньку бежать в сторону маячившей неподалеку свалки, он вдруг с ужасом услышал прямо над головой длинную пулеметную очередь. Эти оглушительные неприцельные выстрелы, вероятно, заменили раненому охраннику последний предсмертный крик, но их оказалось вполне достаточно, чтобы прожектора с соседних вышек тут же дружно повернулись в сторону нежданного пришельца и, буквально через секунду оттуда открыли по нему отчаянный перекрестный огонь.

«Матерь Божья! – панически мелькнуло в голове у Ченцова. – Оказывается, я его только ранил!!!».

Когда парень что есть духу мчался прочь от предательской ограды, вокруг него вовсю свистели пули, а свет мощных прожекторов освещал окрестности не хуже праздничной иллюминации на Тверской.

Если б не большое расстояние до вышек, да те несколько неглубоких канав на пути, где он минуту-другую пережидал этот беспрерывный и жестокий обстрел, Ченцов навряд ли добежал бы до автокладбища, которое сейчас показалось ему милее райского сада.

Запыхавшись и едва дыша после своего сумасшедшего спринта, парень поспешно заскочил за могучий корпус какого-то исполинского механизма с неясными и весьма зловещими очертаниями. Эта железная махина высилась прямо на самой границе свалки и в данную минуту была к нему ближе всего остального.

За толщей металла Ченцов сразу же ощутил себя в относительной безопасности, хотя стрельба с вышек все еще продолжалась и пули клевали окружающее железо с прежней яростью. Он бросил винтовку, тяжело плюхнулся на землю и попытался хотя бы немного прийти в себя.

Полученная передышка была от силы минутной. Внезапная и ожесточенная пальба уже наверняка привлекла внимание тех, кто в эту ночь был занят поисками грабителей и потому можно было не сомневаться, что очень скоро рядом с автосвалкой появятся джипы охранников.

«Черт бы побрал этот клятый пулемет!», – с ненавистью подумал Ченцов, крайне досадуя, что ему так и не удалось пробраться на свалку незамеченным. Парень отлично понимал, что, обнаружив себя внутри Зоны, он моментально лишился важнейшего преимущества и теперь за это придется жестоко расплачиваться.

Как только дыхание слегка восстановилось, Ченцов быстро поднялся с земли и, прячась за ржавыми конструкциями, осторожно выглянул из-за укрытия, благо к тому времени стрельба с вышек почти стихла.

Из-за железной махины можно было разглядеть совсем немного, но главное, что успел заметить Ченцов на небольшом пространстве между ограждением и автосвалкой, было полное отсутствие джипов и людей. Любопытные прожектора все еще пялились со своих вышек в сторону свалки и на массивных завалах, что высились за спиной парня, блуждало несколько ярких пятен света. Эти огромные пятна медленно скользили вдоль нескончаемых груд мертвого металла, тщательно ощупывая каждый метр поверхности…

Джипы появились рядом с недавним укрытием Ченцова через каких-нибудь пять или семь минут, когда парень, скрываясь за всем, что только могло спрятать его от посторонних глаз, быстро пробирался вдоль границы свалки в ту ее часть, где она ближе всего подходила к главному административному зданию. Несколько вооруженных охранников со включенными фонарями живо повыпрыгивали из своих вездеходов и, по команде начальника, стали методично прочесывать окрестности.

Звуки выстрелов раздались почти сразу же после начала этой операции и безошибочно подсказали Ченцову, что преследователи не намерены с ним церемониться и наверно пристрелят без всякого сожаления, как только он попадет кому-нибудь на мушку. Пока же, догадался парень, они просто палили по тем местам, что казались в темноте наиболее опасными.

Между тем, часы показывали уже два сорок ночи: время продолжало мчаться вперед и его бешеный галоп Ченцов ощущал нутром гораздо острее, нежели близость погони. Если преследователи с винтовками сейчас немного отстали и в данный момент не представляли для него непосредственной угрозы, то секунды и минуты на часах, напротив, ничуть не сбавляли бойкий темп и за счет этого, кажется, все-таки выигрывали свое упорное состязание с беглецом. Мысли об этом, словно безжалостная плеть, гнали и гнали Ченцова вперед, с избытком заряжая его кровь адреналином.

Путь парня вдоль края свалки напоминал путешествие по сложному лабиринту со множеством препятствий: порой ему приходилось лавировать между отдельно стоящими машинами, порой требовалось перебираться через небольшие завалы по старым, шершавым от ржавчины кузовам и затем спускаться с них, ежеминутно рискуя сильно оцарапаться или же вообще свернуть себе шею. Помимо всей этой ерунды Ченцова здорово доставала жажда, которая с каждым пройденным метром становилась мучительнее и непереносимее.

Чтобы не заблудиться в мрачном и малогостеприимном царстве старых машин, парень держался как можно ближе к границе свалки и, если возникала необходимость, сверял курс по звездам. Еще во время короткой передышки в укрытии, Ченцов решил, что винтовка теперь ему наверняка будет здорово мешать, и потому предусмотрительно спрятал ее в одном из подходящих завалов. Вечно цепляющийся рюкзак, конечно, тоже не способствовал быстрому передвижению, но с этим неудобством приходилось молча мириться.