Текст книги "Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры"

Гроф Осдерна, Файв Синтарр, сухощавый каштановолосый мужчина, вытянул вперёд руки. В тот же миг раздался протяжный трубный зов Рога Судьбы. Люди воскликнули от пронзившей их мощи. «Наверное, хозяин этого рога тоже был огромным и сильным. Звук такой трубы должен защищать от нечистых сил» – подумала Ионнель. Правитель заговорил. Его голос, высокий, но сильный, пронзал пространство, каждое слово слышалось отчетливо:

– Друзья! Уважаемые гости Осдернских владений. Сегодня, в нашей Тутовой роще пройдет замечательное событие! Девы разных земель будут ублажать наш желудок, слух, взор и ум. Представляю вам судей.

Первым встал Меггар Блант, мастер изысканных блюд. Сорока лет от роду, приземистый и косматый, с огромными волосатыми руками. Повар согласно кивнул. Второй судья – молодой с виду менестрель, Линн Тайсли. Живые, огненные глаза на чистом розовощеком лице смотрели хитро, тонкие губы что-то шептали. Одет в льняную фиолетовую рубаху, белые шелковые штаны и аккуратные казаки из оленьей шкуры, руки бережно охраняют изысканную лютню из пескорлиева древа. Ткач Семир Вейе, известный «Жрец Красоты», не отличался изысками в убранстве. Скромный серый плащ окутал тело, аккуратные усы-стрелки слегка подрагивают, солнце отражается на лысине, сверкает на золотистой оправе очков. Последний судья, седовласый вектир Монесфи Килен, носил зеленую атласную тогу без рукавов. Глубоко посаженные черные глаза, перебитый нос и огромный рот с кривыми зубами делали его похожим на мифических пещерных существ – габби. Полноватый старик нисколько своего вида не стеснялся и даже подыгрывал дразнящей его детворе.

Первым объявили конкурс «яствований».

Ионнель выбрала зеленое платье и темно-красный передник. Энталлу назначила младшей помощницей. «Если думаешь, что началась легкая жизнь, ты ошибаешься. Я не буду тебе мамой или подружкой. Придется многому научиться. Понимать мои желания без слов и удовлетворять их – в первую очередь. Не справишься – станешь обычной служанкой на кухне из многих, имен которых я и не стараюсь запомнить». Девчушка работала за пятерых. С раннего утра она носилась с платьями и украшениями, заботилась о царских лошадях, мыла овощи и посуду, помогала Крэгу, заодно выпытывая до мельчайших деталей привычки правительницы. Бездушный отвечал скупо, без эмоций (Ионнель разрешила ему разговаривать с помощницей), ровно столько, сколько спрашивала Умная Змейка. И она всё спрашивала и спрашивала, стараясь не упустить ничего.

Место готовки каждой участницы слуги огородили плотной тканью, а вектир сотворил плеть защиты, чтобы ни один аромат не выдал суть блюда. В распоряжение царевне дали трёх стряпух и двух поварят. По указанию принесли подбитых ею зайца и лань. Животных ободрали, разделали, вытащили жилы и отбили зубчатыми молотилами. Мясо лани поджарили на масле с луком и чесноком до коричневой, шипящей жиром корочкой, закинули на тушение с ячменём, перцем, смягчили яблочным уксусом. Лишь только яство сняли с огня, Ионнель добавила шалфея с молотым тмином.

На гарнир сотворили подслащенный мёдом печеный картофель в сметане с зеленью. Протушенный ячмень выложили отдельно, заправили жиром и посыпали солью с порошком грецкого ореха.

Зайца девушка приготовила по особому рецепту прабабки Лоизы.

По сигналу грофа преграды убрали. Кроме Ионнель в этом «не-мужском» турнире принимали участие еще семь девушек. Пышная белолицая девица с черной как смоль косой, спускающейся до ягодиц, приготовила форель в кляре. Смуглая губастая принцесса с темными волосами до плеч, крутобедрая, с тонкой талией и мощными, будто всю жизнь таскала камни в гору, голенями подала диковинную птицу с гарниром из разноцветных зерен. Третья выглядела странно. Она не была чистокровным человеком. Удлиненные уши с зеленоватыми волосами могли достаться от эльфов или азотян, однако пальцы тоже были длиннее обычного – а у тех рас такого не наблюдалось. Фиолетовые зрачки застыли, немигающий взгляд окидывал окружающих. Перед «эльфийкой» на столе разместилось мясное рагу, салаты и синеватая каша.

Какие яства приготовлены у других, Ионнель видно не было, и она принялась рассматривать участниц. За зеленоволосой стояла худая бледная девушка с короткими персиковыми волосами. Большие глаза казались испуганными, на длинной тонкой шее красовались перламутровые бусы. Такое же персиковое, как и волосы, платье делало принцессу блеклой, бесцветной, болезненной.

Следующая девушка видом походила больше крестьянку, чем знать. Просто зачесанные рыжие волосы, розоватое веснушчатое лицо, полноватые руки и ноги, ровная талия и такая же «ровная», без изгибов, осанка.

В соломенноволосой участнице выделялся широкий лоб. Из-за него лицо выглядело обиженным, взгляд насупленным. Казалось, что девушка вот-вот набросится с кулаками на судей. Те уже попробовали яства последней участницы – загорелой статной красавицы. Медные волосы и чуть вогнутый, с опущенным кончиком, нос выдавали кеттинское происхождение. Пышные локоны держал кожаный венок, украшенный розой. Кеттинка внимательно наблюдала за судьями, изредка поглядывая на участниц.

Судьи неторопливо пробовали блюда, обсуждали, переходили от одного стола к другому, возвращались, отщипывали ещё кусочек, запивали водой. Выслушав всех, добавлял веское слово Меггар Блант. «Уж слишком они спокойны», – подумала царевна. «Наверное, специально, чтобы не выказывать предпочтений раньше, чем понадобиться». Ладони девушки вспотели, сердце забилось часто, дыхание стало шумным.

Дегустаторы подошли и к её столу.

– Что ты приготовила, дочь моя? – мягким, совсем не подходящим к его облику, спросил вектир Килен.

Ионнель подавила волнение, улыбнулась:

– Собственноручно подбитую лань, а также ячмень с картофелем в придачу. Думаю, что собравшиеся тоже проголодались, ощутив ароматы стольких изысков, поэтому приготовила на всех. И… еще кое-что специально для жюри, но это после пробы основного блюда.

Судьи вкусили по щепоти от каждого блюда. Меггар протянул что-то нечленораздельное. Вектир кивнул царевне:

– Мы испробовали. Что же такое специальное ты приготовила только для нас?

Ионнель достала из под стола противень, сняла крышку. На железном листе раскинулся испеченный заяц, политый темным соусом и посыпанный красноватыми специями. Царевна поставила рядом графин с соком вишни, разлила по пиалам:

– Рецепт моей прабабушки. Общий рецепт прост, но особые ингредиенты и дозировку обязана хранить в тайне.

Судьи прополоскали рты чистой водой, насадили на двузубцы по кусочку. Молча попробовали. Возникла секундная пауза. Также молча пригубили пиалы с соком. Мастер блюд подошел к царевне, наклонился. Прикрыв ладонью рот, чуть слышно шепнул:

– Шоколад с перцем?

– Да, мастер.

Повар выпрямился, пригладил космы. Что-то промычал в компанию, потом нетерпеливо, тряся руками что-то пророкотал. Судьи обошли участниц, скрылись в шатре.

Файв Синтарр вышел на сцену:

–Уважаемые зрители. Судьи вынесли свое решение. Вы можете вынести своё. Всех приглашаем попробовать эти прекрасные дары наших умелых девушек.

Яства смели за час. Довольная толпа ринулась исследовать аллеи, в которых уже раскинули свои кибитки ушлые торговцы. Ионнель наказала Крэгу с Энталлой всё убрать и отправилась в свои апартаменты. Хотя соревнование длилось недолго, тело налилось усталостью: руки трясутся, в голове словно застрял камень, во рту пересохло.

Едва коснувшись мягкой перины, царевна провалилась в объятия Морфея.

Ей снилось темное озеро. Вот она снимает шелковый халат и, нагая, погружается в черную вязкую жидкость. Пахнет смолой и гниением, коже тепло и липко. Вот она заходит по колено, темнота скрывает пах, пупок, мёртвая вода касается груди. По телу пробегают приятные, хоть и опасные искры и она, влекомая вспыхнувшей жаркой страстью, идет дальше, в глубину. Жидкость касается лица, скрывает макушку и Ионнель понимает, что находится вне пространства. Нет привычного земного притяжения, вокруг только чернота. Смотрит на себя и не узнает. Руки стали другими, по телу – там, где проходили искры, ожоги сплелись в алую татуировку. В смутном отражении видит своё лицо… или лицо Энталлы?!

– Миледи, просыпайтесь!

Ионелль встрепенулась. Ее тормошила за рукав Умная Змейка.

– Сколько я спала?

– Подходит время вечерней трапезы. Я сделала все, что было велено, пришла звать Вас на ужин.

– Я не голодна. Думаю, моё присутствие не так важно.

– Если понадобится, уборная готова и натоплена. Бочка полна воды и я могу приготовить ванну.

– Да, Энталла, мне не повредит отдых.

В комнате разлился тонкий аромат кедровой смолы и мандарин. Девочка помогла царевне раздеться, намылила ей плечи и голову. Смущенно встала возле двери.

– Тебе что-то нужно? – спросила Ионнель, орудуя мочалом, на найденыша не поднимала взгляда – пусть чувствует, у кого власть.

Змейка нервно пожевала губу. Уставившись в потолок, просипела:

– Если Вы соблаговолите, я могла бы помочь помыться. Ну… как в прошлый раз. А, чтобы от меня было ещё побольше пользы, расскажу, что происходит снаружи.

«Девочка быстро привыкает к хорошему. Что ж, пора сменить гнев на милость. К тому же легкая болтовня отвлечет от кошмара».

– Так и быть, залезай.

Энталла скинула одежу и ловко залезла в воду. Сбивчиво заворковала:

– Когда все поручения Ваши сделала, то пошла к другим служанкам. Мне там получилось с разными поговорить. Сегодня все делали еду. А завтра уже будут песни с танцами. Одна толстушка про свою госпожу говорила, которая белолицая такая. Так вот, она назавтра приготовила балладу о Гроумите, высоко-превысоко петь будет. «Белоличка» хочет судей этим поразить. А служанка светловолосой, мы ее назвали «Лобастка», вообще петь не умеет, будет стихи читать под музыку. Там другая тетка на нее прикрикнула, мол, посудомойка тоже поет так, что медведи в долине лысеют, а читать вообще не может. Мы здесь рассмеялись все, а та обиделась, вылила на тетку таз грязной воды.

– Подожди, – Ионнель оглянулась, словно за ними следили. – А про ту, что сбоку была, Кеттинка. Такая загорелая, еще венок с цветком розы.

– Медноволосая? – девочка почесала нос. – Ну, у нее вся прислуга молчаливая, хмурая, никто не здоровается даже. Про «Медянку» шепчут, что она магией пользуется, чтобы судей заворожить. Но Рог Судьбы все силы её ослабил. А я этому не верю. Она просто своим запретила с другими общаться. Чтобы про её планы никто не знал.

– А про меня что-нибудь ты говорила? – Ионнель вылезла из ванны. Змейка помогла ей вытереться, подала бело-синий, расшитый цветами халат.

– Про Вас? – Энталла пожала плечами – Я же ничего про Вас не знаю.

– Хорошо. Я придумаю, что-нибудь. И, при случае, можешь хорошенько посплетничать. И еще, – голос Ионнель звучал спокойно. – С этого момента ты моя служанка-фрейлина. Служанка для всех, фрейлина – только для меня. Об этом – ни слова никому.

– Я очень Вам благодарна, – девочка расцвела, – я буду сильно-сильно стараться, чтобы не подвести Вас.

– Поживем-увидим. Пора бы навестить пирующих.

Вечер выдался великолепный. В воздухе стоял медовый аромат, легкий ветерок холодил лицо. Дядя Бейлан оживленно что-то рассказывал смуглокожей участнице, а простоволосая рыжая девушка в уютном алькове заливисто смеялась над шутками худенького молодого менестреля.

– Царевна Ионнель, рада видеть Вас на турнире.

Кеттинка оделась в расписное парчовое платье цвета морской волны. Рукава от локтя шли в сборочку и охватывали кисть плотным манжетом с коралловыми запонками. Голову «Медянки» покрыл расшитый золотом капюшон, на шее красовался гематит в стальной оправе.

– Вы знаете моё имя?

– Только Ваш отец не имеет имени, имена же детей известны и за пределами Веллоэнса. – Девушка улыбнулась, в глазах мелькнули искорки, – зовите меня леди Медианна.

– Леди Медианна, – царевна попробовала на вкус имя. «Лишь бы ненароком не назвать тебя Медянкой». – Интересное имя для Кеттинов.

– Это моё второе имя. – Девушка улыбнулась, с некоторой, как показалось Ионнель, ехидцей. – Первое имя мы не говорим никому, кроме членов семьи. Да и выговорить его не так легко. Это имя даётся на древнем языке первых джунгар и бытует поверье, что оно определяет судьбу человека.

– Приятно познакомиться, Медианна. Прекрасный вечер, не правда ли?

– Да, я бы сказала располагает к романтике и пробуждает аппетит, – последнее слово «медянка» произнесла с особым акцентом. – Вам следует поспешить к столам, царевна, если хотите что-то на них найти. Охрана грофа Синтарра не дремлет. Они и вправду сильны. Сутки напролет только и делают, что тренируют челюсти. Мне надо идти. Было приятно поворковать с вами.

Они разменялись легкими поклонами.

Ионнель подошла к столу, у которого потягивали вино и непринужденно болтали трое других участниц.

– Здравствуйте, прекрасные соперницы! Позвольте мне присоединиться к вашей, явно прекрасной «терции»?

Худосочная бледная девушка кивнула:

– Конечно – «кварта» куда лучше. Я – леди Лиза из Бангхилла, это, – большеглазая указала на особу с заостренными ушами и зеленой копной, – леди Виско из горных земель Кармила.

Необычная девушка сделала неуклюжий книксен.

– А обладательница золотых волос – леди Хэйзел из Офира.

– Приятно познакомиться, – царевна сделала книксен, – я – леди Ионнель из Веллоэнса.

«Как-то необычно называть себя леди».

– Какие вы любите цветы, леди Ионнель – худышка обладала звонким тоненьким голосочком.

– Мне нравятся минуарции. В царской оранжерее есть маленький ряд для этих цветов. Они невзрачны, но очень приятны на вид.

– О, у вас есть оранжерея! – голос лобастой златовласки как-то едва слышно то ли поскрипывал, то ли повизгивал. – В Офире ботанический сад выполнен в виде огромного шара, половина которого уходит под землю. Его поверхность рассеивает свет и удерживает влагу. Поэтому цветы и плодоносные культуры растут хорошо. Я люблю герань. Когда её лепестки распускаются яркими пурпурными лентами и она начинает источать приятный, ни с чем не сравнимый, аромат… О! Это просто изумительно…

– Леди Виско, – Ионнель обратилась к кармилитянке, – какие цветы приглянулись вам?

Зеленоволосая покружила глазами, сочный неспешный голос появился неожиданно:

– У нас на родине, в Первой Земле, выращивают фиолетовые розы. Их аромат снимает немощь, а побеги вкусны и молодят дух. Здесь мне очень понравились дриады. Восемь лепестков как символ восьми граней мира, стойкость к холоду – как терпеливость героя и кустарность – вызов быть едиными всегда. Эти цветы как нельзя лучше подходят для размышления о сущности мироздания.

– Очень поэтично, дорогая, – Лиза поцеловала Виско, – каждой из нас хочется быть такой же возвышенной, как и ты.

– Символы – основа духовной жизни, – почти без эмоций ответила остроухая, – но для жизни телесной эти кустарнички тоже пригодятся. Я хочу собрать себе на родину несколько связок. И попробовать приготовить на завтрак дриадный джем.

– Тогда вам нужно собрать их с первой росою, – царевна улыбнулась. – Подле тутовой рощи течет ручей. Если пройти чуть вдоль, увидите каменистую полянку. Уверенна, там растет достаточно дриад для вас и вашей земли.

– Замечательно! – Лиза рассмеялась – леди Виско, нам обязательно стоит посетить эту прекрасную алодь.

– Прошу извинить меня, дамы, – рука Ионнель грациозно описала полукруг, – мне пора навестить дядю. Встретимся завтра на турнире.

Девушки раскланялись. Бейлан сидел на дубовой скамье, вальяжно покачиваясь, и что-то рассказывал смуглянке. Увидев племянницу, пригласил жестом присесть.

– Генри, это Нилами. Она из Иоппии, страны на юго-востоке от Веллоэнса.

Ионнель слегка поклонилась. Отметила, что девица, хоть и скромна, но весьма красива и ухожена. От зачесанных назад и украшенных жемчугом волос исходил аромат сандала. Брови и веки подведены сурьмой, а губы поблескивают золотом. Длинные ногти блестели от масляных ванн, на тыльной стороне ладони расположился витиеватый узор цвета меди. Тело Нилами обнимала складчатая ткань изумрудного цвета. Расшитая бисером и блестками, она повторяла формы тела, делая их выразительнее – и уж точно привлекая внимание слабовольного в амурных делах «сильного» пола. На шее уютно висели бусы из красного дерева, а талию обвила золотая цепочка.

Голос смуглянки был низким и сочным, казалось, исходил из глубины чрева:

– Мир и любовь, царевна Ионнель-Генриетта.

– Зовите меня просто, Ио, – девушке не нравилось, когда её величали полным именем. – О чём вы разговаривали, дядя?

Бейлан улыбнулся. «Такие ровные и белые зубы. Несмотря на все его скитания и немалый возраст».

– Я рассказывал Нилами, как охотился на кровавых альпиров близ земель Фаэлсиргра.

– О, неужели ты выследил их?

– Нет, девочка моя. – Глаза дяди хищно заблестели, он провалился в воспоминания. – Но я был близок. Мы нашли умершую тварь. Суровый правитель тех земель хорошо охраняет свои владения. Погода непредсказуемая. Дождь сменялся зноем, вдруг начинал падать серый липкий пепел, потом налетал ветер – будто мы в штормовом море. Зверь возвышался над нами, как голодный медведь над нежным ягненком. Огромная, мерзкая туша. Красная шкура, настолько плотная, что дракийская сталь тупится. От распоротого живота валил пар, рассевшиеся внутренности вывалились наружу и наполняли воздух мерзкой вонью. Бледное, похожее на человеческое, лицо – размером с лучную мишень. Лиловые глаза и острые узкие клыки, с которых капает яд. Ваш верный слуга собрал эту опасную жидкость. Эта слизь попала мне в царапину на руке. То ли от того, что доза была мала (а может, из-за того, что тварь мы нашли уже мертвую), со мной не случилось смерти. Но неприятностей было много – и жар, и немота, и облысел даже. А в мои годы лысина может прижиться навсегда – сущее горе для такого старика.

Бейлан хитро посмотрел на племянницу, потом на качающую головой Нилами.

– Не верите? – крепкая рука выудила из-за пазухи кристалл. – Это тебе Ио. Как сувенир.

В кристалле переливались фиолетово-зеленые волны, проскакивали цветные искры.

– Что это?

– Яд кровавого альпира. Он выдохся и вряд ли на что-то пригоден, но дьявольски красив. – Дядя хлопнул по коленке, рассмеялся. – Но добавлять в качестве специи не советую. Если только не хочешь быть жаркой, немой и голой, аки детеныш белого ящера.

– Спасибо, дядюшка, – Ионнель была несколько удивлена, но такие проделки подходили Бейлану. – По возвращении в Веллоэнс, поставлю его на видное место. Хотя, пожалуй, приготовлю рулет для Лавьена.

– Твой двойняш такой же задорный? Как братцы живут, не обижают мою маленькую девочку?

Ионнель подчеркнуто махнуло рукой:

– Мальчишки. Андор по заставам, ему бы только в походах сидеть. Лавьен сейчас в Манохе, напросился с Цуллануром. Феанор заперся с книгами в библиотеке, его отец отправил размяться на юго-запад в родовое гнездо.

– Пускай. Все вы в отца. Только с разных сторон.

– Дядя, я не понимаю.

Бейлан угостил девушек своим «особым нектаром». Жидкость слегка горчила и отдавала пряностями, а сок ягод и мед липы делал его приятным на вкус.

– Человек рождается с отпечатком рода. От отцов им достается рисунок души. При этом рисунок может отличаться в разное время. Твой отец, еще юношей, увлекался ратным делом. Когда он подрос, то понял, что многого можно достичь без меча, имея деньги и друзей. Так повелось, что за деньги можно купить только сторонников, а не друзей. Этих нужно покорять красой души и сладостью языка. Возмужав, будучи силен, богат и известен, он стал искать мудрости, окружил себя ведающими, пригласил пророков и воздвиг прекрасную библиотеку. Вы родились, унаследовав его черты.

– Значит ли это, что Феанор лучше нас?

Дядя странно улыбнулся. Ионнель видела его таким лишь пару раз. «Правда, я его и так вижу не так часто». Царевна поцеловала его в щеку:

– Спасибо за рассказы. Это замечательно, но ночь близится, а я желаю хорошо выспаться перед завтрашним турниром.

Комната девушки была меньше и гораздо проще, чем в родном замке. Однако здесь было все необходимое: резной шкаф, в котором уместились все наряды, чистая и теплая уборная, зеркало, небольшая софа и уютная широкая постель с мягкой, набитой лебяжьим пухом, периной. Ионнель выглянула в окно. Перед ней открывалась вся долина. Городские стены растворялись в темноте, она могла видеть Игривый ручей, Тутовую рощу и каменный амфитеатр, затянутый серым велариумом. Слева от рощи возле замковой стены копошились пирующие, раздавался смех, в воздухе растворялись трели флейт и скрипки. «Нет, сейчас мне точно не уснуть». Царевна пошире отвела ставни, чтобы выветрить скопившуюся духоту. Сама же отправилась к странному зеркалу.

В банной комнате было непривычно сухо и прохладно. Пахло березовыми почками и пихтовым маслом. Зажегши свечу, Ионнель подошла к зеркалу. Пальцы нащупали ребристый выступ.

Зеркало засветилось, в глубине появилась уже знакомая фигура. Молодица набралась храбрости:

– Как тебя зовут? И откуда ты?

На поверхности высветились странные символы:

– Техническая модель ПС-24/7. Создан в «Экостарс» по заказу герра Кайрата Хеминса.

Ионнель возмутилась:

– Ахинея какая-то.

– Если Вам угодно, зовите меня Дарилион.

– Так-то лучше. Что ты здесь делаешь?

Внутри зеркала послышалось едва слышное гудение, юноша пожал плечами:

– Стою. Судьба так сложилась.

Царевна обескуражено уставилась на молодого чародея. Тот почесал лоб, лицо посветлело:

– Видимо, Вам недостаточно информации для принятия решений. Соответствуя ныне принятому времени и нормам общения, повествую. Я – древний дух. Мой прежний правитель погиб и я теперь служу вызвавшему меня к жизни. То есть Вам. Как зовут Вас?

– Царевна Ионнель.

– Чего Вы хотите? Я могу исполнить песню, показать землю с высоты птичьего полета, могу достать тексты древних и современных манускриптов.

– Спасибо, песен мне за сегодня хватило. Можешь показать мне кеттинку?

Дарилион смутился.

– Мне нужно знать, кто это.

Ионнель описала медноволосую. Чародей из зеркала кивнул:

– Да, я могу ее видеть.

Юноша исчез. По поверхности прошла легкая рябь и царевна увидела Медианну. Девушка находилась на каменистой полянке среди дриад, набирала из кадки воду в рот и прыскала на цветы.

– Зачем она это делает?

– Сейчас. – Внутри зеркала раздалось гудение. – Это легкий яд из плодов паслена. Он впитается цветами. Применяется для защиты от вредителей, жуков и гусениц. На вкус слегка кисловат и мылок.

– А сама не отравится?

– Яд подействует, если его проглотить. Если рот прополоскать, то никаких последствий не будет.

– Что ж, Дарилион, спасибо за помощь. – Ионнель потерла руки. – Следи за кеттинкой и за девушками, которые завтра примут участие в состязаниях. Для всех кроме меня, ты – обычное зеркало.

– Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка.

Царевна встала с первыми лучами и сразу же отправилась к своему новому знакомому. Тот показал, что Медянка после поливки ушла в замок и ещё не выходила.

Состязание в пении проходило весело. Голоса всех, за исключением златовласки и толстушки, звучали приятно. Златовласка, как и говорила Энталла, вокальными данными не отличалась и Ионнель краем глаза увидела, как едва заметно хмурился менестрель Линн. Толстушка пела неплохо, но высокие дотянуть не смогла и голос к концу песни охрип. Сама Ионнель исполнила гимн Веллоэнса. Под скрипки, флейты и лютни он получился не таким торжественным, как если бы присутствовали трубы и барабаны. Но, в целом народ вставал, кто-то подпевал, некоторые притопывали в такт. Последней вышла рыжеволосая (ее имени царевна пока не знала) со вчерашним менестрелем.

Девушка запела «Удалую Эмму». У нее оказался сильное, сочное контральто. Голос завораживал, а на припеве ноги рвались в пляс. Внутри Ионнель всё смешалось. Её влекла песня – простая, под одну лютню, и при этом захватывающая душу. С другой стороны, она понимала, кто выиграл этот конкурс. И на глаза наворачивались слёзы.

Подошло время обеда. Служки притащили козлы, поставили столешницы. Из кухни вынесли каплунов, кашу из желудей, печеные каштаны, сыр и соленую форель. Ионнель положила в тарелку вареных груш, латука и мягкого сыра. Ела без аппетита.

Остаток дня девушка провела, гуляя по владениям Осдерна. Купила в местной лавчонке серебряную фероньерку с сапфиром – настроение улучшилось. «Ну и пусть девчонка хорошо спела. Возможно, судьи оценивают не так, как простой люд. Иначе они бы не были судьями». Приободрившись, Ионнель отправилась посмотреть на местные потехи. Жители кидали аркан, метали ножи и топоры, играли в трик-трак и перетягивали палку. Взяв за медяк моченое яблоко, царевна наблюдала за празднеством. На душе стало легко, девушка с увлечением смотрела, как мужчины на спор раскалывают топором дубовую чурку. Побеждал щуплый долгай в закатанной шерстяной рубахе с седой клокастой бороденкой. Как соломинку поднимал он свой громадный топор – т-р-р-рах – чурка раскалывалась в щепы, а лезвие продирало дерн до глины. Закат расцветил двор красными полосами. Прежде, чем отправиться на покой, Ионнель забежала к дяде. Его цветастый походный шатер колыхался на одной из полянок близ Тутовой рощи. Бейлан не любил домов и, при любой возможности спал под открытым небом.

– Дядя! Ты здесь?

Ионнель прислушалась. Мягко шелестела листва, насвистывали песни дрозды. Царевна собралась уходить. Порыв ветра откинул полу шатра. «Он не закрыл шатер. Надо завязать, чтобы живность не забралась».

Подбежав, девушка схватилась за ткань и замерла. Внутри кто-то сидел. Сердце непривычно заколотилось, тело оцепенело.

– Что же ты, заходи.

Не в силах противиться голосу, Ионнель ступила внутрь. На тюке сидел некто в старом шерстяном балахоне. Лица царевна не увидела – жирник на держащем шатер столбе отбрасывал на незнакомца тень, да и капюшон скрывал все выше подбородка. Руки утонули в широких рукавах, лишь тонкая грязная полоска ткани выглядывала – видимо, от забинтованной раны. «Попрошайка-вор? Как необычен его голос – он более подходит правителю».

– Присаживайся, Ионнель.

Придя в чувство, девушка спросила:

– Кто ты?

– Я знаю многое. А кто я? Скажем так, я – друг твоего отца.

Тихий и спокойный, чуть с грустью голос развеял остатки страха. Незнакомец продолжал:

– Ты чувствуешь? В воздухе пахнет бедой. Вот уже три тысячи лет запахи тревоги не дают мне покоя. Последнюю сотню я задыхаюсь от вони. И, что самое ужасное, здесь ощущается тошнотворный смрад…

– Я ничего не чувствую. Сколько тебе лет?

– Не ноздрями, чуять надо сердцем. Ты ощущаешь зловоние? Это лицемерие, жестокость, алчба. Уныние и ярость. Похоть, лень и гнев… Какие то запахи даже кажутся тебе приятными?

Ионнель только было открыла рот, но незнакомец не дал ей и слова вставить:

– Сохрани аромат чистого духа, Ионнель. Я умоляю.

Странный человек встал, подошел к выходу. Царевна видела его согбенную фигуру, взгляд упирался в балахон:

– Если ты устоишь, то в следующий раз будешь достойна увидеть мои руки и лицо. И, может быть, заглянешь мне в глаза.

Мужчина вышел. Спустя секунду девушка сбросила оторопь, выбежала за ним. От незнакомца не осталось и следа – даже трава не примята.

– Генри, пришла проведать дядюшку?

Бейлан вышел из чащи. На поясе болтался жилистый беляк. Ионнель улыбнулась:

– Да. Вижу, хорошо устроился. Никого не встречал на пути?

Дядя улыбнулся:

– Нет, а должен был?

– Показалось, что серая фигура маячит.

– Я никого не видел. Хочешь есть? Костерок разведем, зайчатины испечем с каштанами?

Царевна потянулась:

– Я лучше в апартаменты. Уже поздно, пора отдыхать. Да и мясо на ночь – к кошмарам.

Утром она проснулась оттого, что кто-то назойливо теребил плечо.

– Госпожа, просыпайтесь.

Голова была налита свинцом, в глазах – песок, а ноги выкручивало от боли. Всю ночь Ионнель мучила та же мара про тёмное озеро. Царевна услышала свой голос – сухой и охрипший:

– Воды.

Энталла протянула пиалу. Девушка жадно прильнула к краю. От лимонной воды голова прояснилось, сон отступил.

Умная Змейка неуверенно перебирала подол:

– Ваши платья выглажены и обувь готова. Состязание перенесли на вечер, но я осмелилась Вас разбудить – её Величество металось во сне.

– На вечер?

– Леди Лиза и леди Виско чувствуют себя нехорошо. Возможно, пищевое отравление.

В голове всплыли образы кеттинки. «Остроухая хотела приготовить дриад. И леди Лиза конечно же тоже их пробовала. А медноволосая опрыскала ядом лужайку».

Дверь комнаты открылась. В проходе стоял вектир Монесфи со стражей. Ионнель подобрала одеяло:

– Здравствуйте, царевна Ионнель. В связи с последними событиями мы обыскиваем каждую комнату.

– Я только что узнала. Как жаль, так сочувствую девушкам – мы успели проникнутся друг ко другу симпатией.

– Вы не замечали чего-нибудь необычного?

– Если не возражаете, я оденусь. Не в моих правилах устраивать аудиенции в спальне.

Ионнель зашла за ширму, отдала пижаму Змейке. Солнце грело кожу. «Должно быть, мужчины наблюдают за моим силуэтом». Эта мысль ей понравилась.

– Из необычного. Леди Медианна показалась мне несколько… задумчивой и слишком нарядной для веселого вечера. И ещё этот худой старик со своим невероятным топором… странная сила.

Царевна натянула простенькое льняное платье, с кружевной сборкой ниже колена и вышитым на груди символом Веллоэнса – восьмиугольником Гроумита, или, как его зовут среди простого народа, Велесовым кругом. На голову надела купленную прошлым вечером сапфировую фероньерку.

– И всё? – вектир был невозмутим.

– Ну… – Ионнель вспомнила странный случай в шатре. – Да. Больше ничего такого.

– Есть ли в вашем имуществе какие-нибудь лекарства, ядовитые травы и мази?

Девушка вспыхнула.

– Вы обвиняете меня в отравлении участниц? Им следовало есть нормальную пищу, а не экспериментировать с дикорастущими дриадами! Для местных это лакомство, но для желудка иноземца…

– Ваш гнев излишен. Мы спрашиваем об этом всех приехавших на праздник. Откуда вы знаете о дриадах?

Ионнель смутилась, пригладила рукав.

– Я разговаривала с ними. Леди Виско, леди Лиза и… светловолосая… леди Хэйзел. Они обсуждали цветы.

– К вопросу о…

– О ядах? – Девушка сжала челюсти. «Твой кристалл очень кстати, дядя». – Мне преподнесли в подарок сияющий кристалл. Сказали, что внутри него есть какая-то… необычная жидкость.

– Позвольте его забрать.

– Да, конечно.

Царевна открыла комодец и нащупала под стопой белья миниатюрный шестигранник.

– Это подарок дяди Бейлана, прошу вернуть его после проверки.

Монесфи аккуратно взял кристалл.

– Благодарю. Прошу не выходить из апартаментов до вечера. Ванная, уборная и малая библиотека в Вашем распоряжении.

Он развернулся, прошел через стражу. Ионнель помедлив, обратилась к старцу: