Текст книги "Инженер его высочества"

Глава 18

Когда руководишь крупным предприятием, всегда возникают какие-то сюрпризы. Как-то вдруг внезапно выяснилось, что кроме авиазавода, моторного завода, фармацевтики и приборов на мне висит и оружейная мастерская. В свое время Гоша положил немало сил на то, чтобы заполучить Федорова. Тот ведь был офицером, и предлагать ему просто так идти служить на частный завод не стоило. Пришлось соблазнять его должностью начальника оружейных мастерских Особого казачьего отряда. Помню, когда он приехал, были некоторые недоразумения: он сразу понял, что находится практически в моем подчинении, а я – лицо мало того что гражданское, так еще и с неясным подданством. Но Гоша показал Федорову бумагу, в которой он, высочество, наследник и атаман, уполномочивал меня действовать от его имени, и объяснил, что отсутствие у меня воинского звания – дело временное, надо дождаться утверждения авиационных чинов. Федоров вынужден был смириться, но своим присутствием он мне, мягко говоря, не надоедал. И вот теперь секретарь сообщил мне, что поручик Федоров пришел с докладом.

– Здравствуйте, господин Найденов, – сказал он, заходя. – Великий князь Георгий приказал мне оборудовать оружейную мастерскую, пригодную для разработки новых видов стрелкового оружия, и доложить вам. Мастерская готова к приемке, вот документы.

– Она готова к приемке или к работе? – Я, не открывая, отодвинул его папку в сторону.

– К работе она тоже готова, – прищурился Федоров, – но мне пока никто не соизволил объяснить, в чем конкретно будет заключаться эта работа.

– В разработке новых, в основном автоматических, образцов стрелкового оружия для Особого казачьего отряда, – пожал плечами я.

– Где и когда я смогу получить технические задания?

– Где? Ну наверное, в вашем кабинете, если он у вас есть. А насчет «когда» – так это вам виднее, когда вы их напишете. Вы знаете о специфике отряда, в общих чертах знакомы с его задачами, вы оружейник. Так и думайте, чем вооружить казаков, учитывая, что наши финансовые и производственные возможности позволяют гораздо больше, чем в среднем по армии.

Вообще-то уже было решено, что нам нужна немного модернизированная укороченная мосинка, пистолет-пулемет наподобие ППШ и пулемет вроде СГ-43, но с трехногим станком, а не на колесах. Однако мне хотелось посмотреть, что предложит сам Федоров.

– Давайте уточним, – сказал Федоров. – Вы предлагаете мне самому решить, что делать. С кем, на каких этапах и в какой форме согласовывать работу?

– Со мной. На этапе выбора патрона – прямо сейчас. Их два: маузеровский пистолетный 7,62×25 и русский винтовочный 7,62×54. Для применения каких-то других потребуются очень серьезные обоснования. Далее – когда решите, что именно вы конструируете, желательно поставить в известность меня. Вот примерно так.

– Раз вы назвали маузеровский патрон, это говорит о том, что сам пистолет Маузера вас не устраивает. Чем? И кого вы собираетесь вооружать пистолетами?

– Маузер-96 не устраивает меня, во-первых, своей несуразной сложностью. Это какие-то швейцарские часы, а не оружие. Во-вторых, десять патронов в магазине мало. Надо не меньше двадцати, и магазин сделать съемным. В-третьих, нужна возможность стрельбы очередями, то есть в автоматическом режиме. Зато вес можно увеличить до четырех килограмм, хотя лучше уложиться в три.

Федоров с сожалением посмотрел на меня.

– Вы хотите карманный пулемет, – констатировал он. – Скажите, господин Найденов, а вы имеете представление о конструкции и весе пулемета Максима, например?

– Представление очень даже имею. Вес – большой, конструкция – сложная. Знаете что? Давайте вернемся к этому разговору вечером, я к тому времени успею сделать действующий макет такой штуки. Вот тогда вы и выскажете свое квалифицированное мнение.

– Он что, у вас уже готов?

– Нет. Более того, у меня даже нет законченного проекта, только общий принцип. Но к вечеру все будет готово, если вы мне сейчас найдете трехлинейку, надо половину ствола от нее отпилить. Вы, кстати, можете присутствовать при работе.

Федоров смотрел на меня как на сумасшедшего.

– Через полчаса я приду к вам с отрезком ствола, – сказал он. – Какую он должен иметь длину? И где будут происходить работы?

– В моей личной мастерской, это на первом этаже. Четыреста миллиметров. Жду вас.

Федоров ушел, а я метнулся к Гоше.

– Ты что-то в Интернете хотел посмотреть? Пошли.

– Что за срочность такая? – удивился Гоша, проходя в гараж Москвы 2009 года.

– Да что-то у меня с Федоровым отношения не складываются, вот решил его удивить малость. Надо в автозапчастях пружин накупить и труб разного диаметра, чтоб прямо у него на глазах соорудить автомат.

Все-таки общая работа сближает. В двенадцать я начал растачивать в стволе патронник. В полпервого Федоров спросил, чем он может помочь, я попросил его согнуть из стали-полуторки магазин патронов на двадцать и дал пружины для примерки по месту. Пока он возился с магазином, я на резьбе загнал ствол в трубу, изображающую из себя ствольную коробку. Потом по месту сделал в ней прорезь для ручки затвора, который в этой конструкции был объединен с бойком, овал для выброса гильзы и две дырки для качалки-экстрактора с другой стороны. Выточил сам затвор-боек – два соосных цилиндра из латуни. Сунул его в коробку, проверил, как ходит. К этому времени подоспел магазин. Я приложил его к ствольной коробке снизу, обвел чертилкой и по месту прорезал окно. Получилось удачно, он входил туда с легким натягом. Знаете, есть в оружейном деле такое понятие – неотъемный магазин. Так вот у меня он вышел аж сверхнеотъемным – я его приварил. Сунул сзади в коробку затвор, через прорезь ввернул в него болт. Вставил туда же пружину, сжал ее и ввинтил в торец коробки стальную заглушку. Подумав, приварил и ее тоже – чтоб не сорвало отдачей. Взял получившееся творение, присмотрелся… Рукоятка не помешает. Еще пара касаний электродом – и она появилась. Изогнул гвоздь буквой «П», сточил наискось концы, вставил в дырки и примотал получившийся экстрактор резинкой к ствольной коробке.

– Вот и все, – сообщил я. – Теперь осталось это зарядить и пойти до ужина подстрелить кого-нибудь.

Федоров в недоумении взирал на нелепую конструкцию.

Я перевернул «автомат», один за другим затолкал в магазин патроны, вставил туда пружину, потом деревянную затычку и зафиксировал ее двумя саморезами. Оружие было готово к бою.

Собственно говоря, это изделие представляло собой ремейк моего сделанного лет сорок с чем-то назад автоматического самопала. Разумеется, маузеровские патроны были недостижимой мечтой, та хреновина стреляла мелкашечными. Сейчас я сохранил конструкцию, только внес поправку на примерно вдесятеро более мощный патрон.

– У вас при мастерских вроде тир есть? – спросил я. – Ну так пора туда зайти.

В тире я взял самопал левой рукой за магазин и выпрямил ее – аллах его знает, куда эта конструкция будет плеваться гильзами, лучше держать подальше от рожи. Указательным пальцем правой оттянул болт затвора и, не отпуская его, оставшимися четырьмя обхватил покрепче рукоятку. Потом отпустил болт.

Очередь грохотала секунды полторы. Под конец, несмотря на все мои усилия, ствол задрало в потолок, но и в мишень попало немало.

– Вот такое примерно оружие было бы неплохо иметь, – сообщил я Федорову. – Разумеется, с нормальным спусковым крючком, чтобы можно было отсекать очереди нужного размера, с отъемным магазином… с экстрактором получше («А то гильза за шиворотом – это нехорошо», – подумал я, ерзая лопатками), ну и вообще доработанное. Но не намного сложнее данного макета.

– Это можно сделать довольно быстро! – заметил Федоров, чей скепсис практически улетучился. – А что у вас за настольные станки в мастерской, какой фирмы?

Китайский токарный, кырпыровский[11]11
  Московский станкостроительный завод «Красный пролетарий» известен также как «Кыр Пыр».


[Закрыть] фрезерный и неизвестной породы сверлильный – вот что у меня там стояло. Плюс самодельный сварочный трансформатор.

– Сделано по моим чертежам, спецзаказ, – сообщил я. – Так что оснастить вашу мастерскую именно такими не получится. А вот сварочный аппарат могу презентовать, вдруг и найдете ему применение. И можете подумать насчет оснащения имеющихся у вас станков электроприводом, с моторами я помогу.

На следующий день работу моей автострелялки посмотрели Гоша с Машей. После чего Гоша пошел с Федоровым в его мастерскую, а Маша сказала, что у нее ко мне есть разговор. Я обратил внимание, что была она несколько серьезнее, чем обычно.

– Я тут почитала кое-что про историю войн, – начала она. – И вот ведь что получается: техническое преимущество вовсе не является обязательным условием победы.

– А еще Волга впадает в Каспийское море, – кивнул я. – Даже если бы никаких других войн, кроме арабо-израильских, не было, то и их бы хватило для иллюстрации твоего вывода. Как правило, победу определяют хорошее снабжение, нормальное управление на всех уровнях и моральный дух войск. Это очень приблизительно, конечно, только самое необходимое.

– Так что же мы тогда на автоматы, самолеты силы тратим?

– А вот расскажи-ка мне, что ты знала о Русско-японской до начала нашей эпопеи в Гошином мире?

– Ну, – задумалась племянница, – это была ненужная России война, в которую ее втравила придворная клика во главе с бездарным царем… Бездарные генералы во главе с Куропаткиным проиграли все сухопутные сражения, а такие же адмиралы во главе с Рождественским и еще не помню с кем – все морские… А в тылу от генерал-адмирала и ниже воровали все подряд миллионами… Разве что в начале войны было светлое пятнышко – «Варяг».

– Вот-вот. А теперь представь себе, что Гоша – наместник Дальнего Востока, я – тоже какая-нибудь шишка… Всю систему нам в порядок не привести, она сгнила сверху донизу. Что-то сделаем, наверное, чтоб проиграть войну не с таким счетом – пол-Сахалина, например, не отдавать. Но каким в этом случае окажется общественное мнение? Войну проиграли бездарный брат царя Георгий и его прихлебатель Найденов! Так что пусть руководство останется прежним. А наша задача – сделать так, чтобы все поняли: в этой позорно проигранной войне было-таки не одно, а несколько светлых пятен, лучей, так сказать, света… Это действия героических Гошиных казаков, летчиков и моряков. Во главе которых стоял тот самый Гоша весь в белом и его верные помощники – мы с тобой. И кстати, на всякий случай запомни, что фамилия адмирала – Рожественский. Лишнюю букву «д» к его фамилии Новиков-Прибой в своей «Цусиме» приделал.

– Но тогда общественное мнение должно быть готово к такому развитию событий! А то дедушка Ленин все равно про прогнившее самодержавие начнет выступать…

– А зачем, по-твоему, информбюро на твоих штанах тренируется?

Про себя я подумал, что тренироваться надо начинать не только ему. Пора заказать Федорову десяток мосинок прецизионного изготовления, патроны ручного снаряжения, а прицелы – это уж я сам. Хотя… лучше не Федорову и не мосинки. Надо остановиться на девяносто восьмых маузерах, это будет прогрессивнее и в техническом, и, так сказать, в идеологическом плане. И радиолампы надо сделать поминиатюрнее и поэкономичнее, а то пока у меня приемник радиовзрывателя и суток проработать не может.

Через две недели Федоров показал мне свой образец пистолета-пулемета. Он уже имел отъемный тридцатипатронный магазин, причем тот вставлялся в длинный, приваренный к ствольной коробке приемник, так что хват рукой был именно за него, а не за магазин. Естественно, появились нормальный спусковой крючок и предохранитель, фиксирующий затвор в заднем положении. Ход затвора увеличился – это немного снизило темп огня, но главное – теперь окно для выброса гильз перед выстрелом было закрыто. «Это он молодец, – подумал я, – а то через мою открытую дыру действительно грязь набивалась бы».

Мы постреляли. Я отметил некоторое неудобство смены магазинов – их приходилось вытаскивать. Лучше пусть их при нажатии на что-нибудь пружина выталкивает, предложил я. Федоров, неосторожно схватившись за ствол, пришел к выводу о необходимости защитного кожуха.

– Ну вот, уже что-то, – резюмировал я. – Теперь поправить, что заметили, и сделать штук пять для полноценных испытаний. В лесу там, в грязи, снег опять же скоро выпадет… Да, еще дульный тормоз не помешает, а то больно здорово его уводит при стрельбе. Ну это всего лишь насадка с косыми дырками на конец ствола, придем в мастерскую, нарисую.

– Георгий Андреевич, а офицеров чем вооружать планируется? Лучше бы чем-нибудь под тот же патрон.

– Да какая разница! Нормальному офицеру на всю войну одной обоймы хватит. Застрелиться или паникера прибить можно хоть из дуэльного пистолета пушкинских времен. Хотя… да, разведчикам, диверсантам, всяким поварам это понадобится. Тогда еще подумайте и над пистолетом – не таким здоровым, как маузер, с неподвижным стволом и тем же свободным затвором. Только его лучше объединить со ствольной коробкой, чтобы уменьшить длину оружия. Патроны в рукоятке. Сами прикиньте, сколько туда влезет.

– И вот еще что я у вас хотел спросить, – замялся Федоров, – вы говорили и про пулемет под винтовочный патрон. Теперь я думаю, что вы уже знаете, как сделать его существенно проще и легче «максима». Это так?

– В общих чертах так, – не стал отрицать я. – Разумеется, в деталях я себе такой пулемет не представляю, а вот общие принципы – вполне. Правда, он будет значительно сложней этой трещотки. Тут такое дело: при мощном патроне простота приводит к сильному уменьшению ресурса и надежности.

– Но почему вы тогда не открыли свое оружейное производство? С вашими-то идеями…

– Эх, Владимир Григорьевич, ну почему вы считаете, что высшей целью любого предпринимателя является прибыль? Тем более что я и не предприниматель, а инженер. И у меня приоритет не деньги, которых лично мне вполне хватает, а интересы России, вы уж извините за некоторый пафос. А они требуют, чтобы новое, самое лучшее оружие оказалось в нужных руках, а вовсе не в свободной продаже. И еще, вас наверняка это интересует, вы просто не спрашиваете. С великим князем Георгием меня связывают не отношения наемного работника с работодателем, а дружба, основанная на общем понимании интересов нашей родины.

«Все, – подумал я, – надо срочно закруглять беседу, столько слов подряд в таком ключе – не мое амплуа, как бы не ляпнуть что-нибудь типа «Родина вас не забудет!». Блин, пора озадачить информбюро, пусть они мне напишут несколько спичей разной степени патриотичности, выучу их и буду при случае тупо воспроизводить.

Глава 19

Вот и выпал снег. Скоро уже год, как я почти безвылазно торчу в Гошином мире. Честно говоря, в свой и не очень тянет, здесь жизнь, несмотря на отсутствие мотогонок, выходит куда насыщенней, постоянно происходят какие-то масштабные события и, главное, ясно видны результаты моей деятельности. Вот, кстати, и один из них. Похоже, казачонок из отпуска вернулся. Только почему в сопровождении какой-то толпы? Я вышел на улицу. Казачонок… да какой он теперь, к фигам, казачонок? Солидности на двух поручиков хватит! Да, так вот, этот сержант, увидев меня, рявкнул:

– Отряд, становись! – Толпа быстро преобразовалась в прямоугольник размерностью три на четыре, а Михаил обратился уже ко мне: – Господин Найденов, сержант Полозов – представляюсь по случаю возвращения из отпуска!

– Ну… предположим. А это что за народ?

– Это волонтеры!

– Своеобразно. Ладно, покажи им, где у нас столовая, и распорядись, чтоб покормили. – Я специально хотел увидеть Мишкину реакцию на слово «распорядись». Он и глазом не моргнул – растет кадр, однако. – А сам потом зайди ко мне.

Через полчаса бывший казачонок, а ныне его благородие сержант Полозов (я слышал, как один из приезжих к нему так обратился) был у меня в кабинете.

– Ну рассказывай.

Он начал. Помаленьку я представил себе общую картину. Он, конечно, писал домой о своих успехах. Писал и его брат, хорунжий из Гошиного казачьего отряда. Но там, видимо, к письмам относились с некоторым скепсисом – ну подвирает малец слегка, мол, возраст такой… Поэтому его появление вызвало в Иловле не просто шок, а несколько таковых последовательно. Мундир и неизвестные медали – ладно, но мотоцикл! А уж когда увидели маузер с дарственной надписью от самого его высочества… Но потрясения на этом только начинались. Следующее было связано с финансовым положением – сведения о пяти тысячах премиальных поставили Иловлю на уши. По недоговоркам и общему покраснению сержанта я понял, что он там теперь котируется чуть ли не как самый завидный жених. Ну и завершающий штрих – это когда Мишка явился к куренному и продемонстрировал бумаги за Гошиной подписью, где августейший атаман подтверждал статус экс-казачонка. После такого его уже на полном серьезе именовали «благородием». Естественно, последующие слова о скором расквартировании здесь частей Особого казачьего отряда и о том, что ему нужны будут добровольцы, а всем необходимым для службы обеспечит великий князь, упали на подготовленную почву. Ну а когда Мишка заявил, что требуются его ровесники для обучения на пилотов, число желающих зашкалило. Первым делом сержант отсеял неграмотных. Остальным он предлагал попробовать проехаться на мотоцикле, за рулем. Неотказавшихся и неупавших набралось двенадцать человек.

«Да, – подумал я, – в девятьсот четвертом им будет по восемнадцать-девятнадцать лет. Летать они к тому времени научатся лучше взрослых, а вот сомневаться – еще нет. Те, кто выживут, станут двадцатилетними капитанами и полковниками, обязанными Гоше всем и готовыми по первому его приказу бомбить хоть Красную Пресню, хоть Зимний дворец».

– Молодец, сержант, хвалю. Теперь ты их инструктор. Две недели на наземную подготовку и теорию, потом я приму экзамен. Увидишь, что не справляешься, – сразу ко мне, я помогу. А сейчас иди, готовь свою команду к представлению Георгию Александровичу, оно будет вечером. Да, кстати, много денег за отпуск растратил?

– Двести десять рублей, – смутился Мишка. – Но это на подарки!

Разумеется, пяти тысяч на руки ему никто не давал, деньги лежали в банке, и до совершеннолетия он мог брать их оттуда только с моей или Гошиной санкции. На отпуск я разрешил ему снять со счета пять сотен.

Вечером, после беседы с новыми курсантами, Гоша зашел ко мне.

– Мне надо ехать в Питер. Ники сейчас хорошо ко мне относится, так что твою троичную систему чинов для авиации он, скорее всего, проведет своим указом.

– Ага, проникся?!

– Не стройностью и красотой твоего табеля, не думай. Просто нужно что-то сделать для этих казачат, ну не присваивать же им подхорунжих! Да и тебе какой-нибудь статус не помешает.

Через неделю Гоша вернулся.

– Поздравляю, господин военный советник! – заявил он мне. – С вас причитается.

– Это меня так обозвали? – поразился я.

– Ну не меня же! Присвоенный тебе чин полковника авиации соответствует шестому классу Табели о рангах. На, читай высочайший указ. И готовься к принятию присяги.

– Всегда готов, а что там еще есть?

Там много чего было. Моя троичная система осталась, но звания внутри групп были похерены. Вместо моих «младших полковников» я увидел вот что:

Унтер-офицеры – ефрейтор, младший сержант, сержант. Причем сержант соответствовал коллежскому регистратору и был уже «благородием».

Обер-офицеры – младший лейтенант, лейтенант, капитан. Авиационный капитан соответствовал пехотному и относился к восьмому классу.

Штаб-офицеры – подполковник, полковник, бригадир.

Генералы – генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал от авиации. Последний – это Гоша.

Эти звания могли присваиваться только летному составу, но зато без ограничений по возрасту.

Однако – вот же блин – все-таки сделали майорского генерала младше лейтенантского.

– Ну тогда поздравляю, ваше высокопревосходительство, – сказал я. – Или мне, по старой дружбе, можно тебя и по-простому, высочеством называть?

– Спасибо за поздравление, ваше высокоблагородие. Кстати, ты уж проследи, чтоб в официальной обстановке к тебе так и обращались. И мундир надень.

– Где я тебе его возьму? И на что он похож, кстати?

– Пока ни на что, утвержденного образца нет.

– А, ну я на джинсовый костюм погоны пришью.

– И нашивки пилота первого класса на задницу! – возмутился Гоша. – Ладно, мундиры – пусть это моя забота будет, а ты пока так походи. Да, вот еще что. Мишка – это просто находка, он в ближайшее время подвигов никаких совершать не будет, случаем? Пора бы его уже в младшие лейтенанты двигать.

– А как же, пусть парашюты испытывает, давно пора. Сначала несколько раз прыгнет с нашим, потом мешок с песком на местном парашюте сбросит, ну а следом – и сам на нем. Вот по результатам и присвоишь.

– Кстати, а ты еще на одну особенность этого документа внимание не обратил? Про пол там нет ни слова.

– Что, и Машку полковницей сделали? – восхитился я.

– Еще нет, это будет после пожалования ей княжеского титула. Кстати, на Рождество Ники приглашает нас в Питер, всех троих. А пока ты прикинь, какие должности у нас будут соответствовать какому званию, нужно штатное расписание. За основу можешь себя взять, ты начальник летной школы и полковник.

– Тогда пусть это будет бригадирская должность, нужен резерв для роста.

– Пусть бригадирская. Завтра в обед все это утвердим?

– Попробуем.

Гоша ушел, а я сел прикидывать это самое к носу. Значит, пусть из летной школы выходит сержант. Потолок для просто летчика – младший лейтенант. Хм, а если кто-то окажется феноменальным пилотом, но равнодушным к карьере, вроде того же Чкалова, он так младшим и останется? Не годится. Классы сюда подвязать? Например, просто пилот, налетав триста часов, может сдавать экзамен на пилота третьего класса, и потолок будет уже лейтенант. Вроде ничего. Значит, налетал он еще пятьсот, освоил ночные полеты, может летать в сложных метеоусловиях – пожалуйте сдавать на второй класс, потолок – старший лейтенант. Ну а первый класс – это ас, налет не менее двух тысяч, причем на всех типах, естественно, в любое время суток и при любой погоде, плюс высший пилотаж. Да, и для летающих командиров это станет стимулом повышать квалификацию. Например, командиром звена может быть пилот с классом не ниже третьего, эскадрильи – второго, полка – первого. Хотя нет, это надо убрать. Командир полка уже не столько ас, сколько администратор. Ну и кроме потолка званий надо еще ввести и доплату за классы, причем существенную. А в военное время по результатам боевых вылетов разрешить присваивать звания на ступень выше должностного потолка… Тогда пилот первого класса, командир эскадрильи, сможет кончить войну полковником. Нормально. Теперь по летной школе. Начальник – бригадир. Зам – подполковник (срочно найти, назначить, и пусть пашет). Старший инструктор – капитан. Просто инструктор – лейтенант. Летная школа официально пусть будет одна, а то, что построим под Царицыном, назовем просто авиаполком. И пяток «Святогоров» туда перебросим, для наглядной агитации по станицам и пускания пыли в глаза. Вот только как для нее кадры подбирать? Пожалуй, можно вот что сделать. После месяца полетов с инструктором в Георгиевской школе – экзамен, право летать самостоятельно, звание ефрейтора и квалификация кандидата в пилоты. А из этих кандидатов лучших будем отправлять в Царицын, остальные же пусть доучиваются на «Святогорах» и на них же потом летают в качестве нашей официальной воздушной мощи. Кстати, пора этих уродцев модернизировать, техника не должна стоять на месте: маленький уродец обязан эволюционировать в большого урода. Надо их, на фиг, сделать двухмоторными! А, ладно, гулять так гулять, пусть моторов будет сразу три. Кто у нас там еще из богатырей для названия есть? Илья Муромец – слишком длинно, пусть будет Пересвет.

Размышлять на конструкторские темы мне было гораздо интереснее, чем на военно-бюрократические, поэтому я посчитал чино-должностно-классный проект готовым и сел рисовать грядущий тяжелый бомбардировщик «Пересвет». Значит, размеры и профиль крыла сохраняем святогоровские, но усиливаем набор. Делаем зачаток двухместной кабины в центроплане. Хвост, как и сейчас, два киля буквой «V» на реечной ферме. Руль высоты, понятно, спереди. Два толкающих мотора на крыльях и один тянущий в носу кабины. Пилот спереди, сзади стрелок с пулеметом – при такой грузоподъемности можно будет туда и «максим» засадить, а бомб, пожалуй, эта каракатица потянет килограмм двести. Заодно будет и достойный ориентир для де Хэвиленда, а то, по моим сведениям, он пока дошел только до копии «Святогора», да и то, как это ни дико звучит, она получилась даже хуже оригинала. А вот Сантос-Дюмон уже полгода что-то строит, строит и никому не показывает, что именно. И кстати, как там дела у дедушки-графа? Пора, однако, Цеппелину очередное письмо писать.

Гоша, ознакомившись с моим проектом авиационного штатного расписания, в общем им удовлетворился, однако задал вполне резонный вопрос:

– Сколько процентов от персонала летной школы занимают пилоты сейчас? И в какую сторону это соотношение будет меняться в будущем?

– Сейчас – треть, а потом будет еще меньше. То есть как быть с наземным персоналом? Ну если у них есть казачье звание, пусть в нем и служат, а если нет… пяток полетов пассажиром – присваиваем квалификацию летнаба и уже в авиационном звании сажаем на соответствующую должность. Только, может, это не я писать буду про должности?

– А кто, я? Так мне для этого в Интернете день сидеть надо. Остальные вообще ничего не знают. Так что ты хоть самую основу, своими словами, чтоб было от чего танцевать. И кстати, про меня вопрос. В свете этих веяний кто я такой? Летной школы не кончал…

– То есть как это кто? Ты пионер и патриарх русской авиации, первым среди российских подданных поднявшийся в небо, когда и слова «аэроплан» никто не знал! Естественно, ты пилот первого класса. А ночью летать не умеешь – так из нас вообще никто не умеет, учись помаленьку. Я вот тоже собираюсь подтянуться, а то перед казачонком будет неудобно.

– Учись, значит… надеюсь, поможешь? И у меня для тебя новость из Питера. Как смотришь на перспективу принять еще одного личного ученика?

– Как Ленин на буржуазию! Пока у меня на каждом заводе по два толковых зама не будет, никаких еще одних личных. Пусть у инструкторов учится, причем не у Мишки, ему своих хватит. И кто он, вообще говоря, такой?

– Мой брат.

– Ой, ё…

Я было решил, что Николай не выдержал свалившихся на него недавних потрясений и слегка поехал крышей, но вовремя сообразил: одним им перечень Гошиных братьев не исчерпывается.

– Это Михаил, что ли?

– Так точно, его высочество Михаил Александрович.

– Вот же некстати как… Хотя не буду спорить, клиент перспективный. Надо бы про него почитать чего-нибудь… Хотя, тьфу, чего там читать, когда он твой брат. Опиши-ка вкратце.

– Нормальный парень, не сноб, не интриган, не дурак. В детстве был из нас троих самым непоседливым. Пожалуй, немного избалован, так что я про тебя слегка сгустил краски.

– До какой степени?

– До весьма незначительной, буквально самую малость преувеличил. Ты у нас тиран и самодур, общаешься исключительно матом, несогласие с собеседником обычно выражаешь мануально, то есть – без разговоров в рыло. – Гоша с удовольствием посмотрел на мою обеспокоенную физиономию и продолжил: – Если дословно, я сказал, что ты отличный учитель, только очень строгий. И что скидок на происхождение ему не будет, скорее наоборот. Кстати, после этого разговора Мишель что-то про тебя у Ники спрашивал и вышел от него слегка озадаченным, но желание учиться летать у него не пропало.

– Ну и когда это еще одно высочество приедет?

– Как только получит твое согласие.

– Куда ж тут денешься – пусть собирается помаленьку, после Рождества ждем-с.

Гоша ушел, а я стал вспоминать, какие отделы и подразделения были в аэроклубе советских времен. Отдел кадров, строевой и канцелярию для начала можно объединить. Кроме инструкторов нужны преподаватели, в том числе и гражданские. Ремонтно-технические службы – само собой, причем в нашем случае со своей летно-испытательной группой: «Тузики» будут приходить частями и собираться на месте. Метеослужба, интересно, сейчас уже умеет погоду предсказывать или как? Но хотя бы наблюдатели все равно нужны. Медицина – пара врачей и несколько фельдшеров. Своя больница. Спортгородок и соответствующий преподаватель. Далее. Склад ГСМ с персоналом и транспортом типа небольшой баржи. Отдел вооружений, пожалуй, его начальник должен быть в ранге зама. Квартирно-эксплуатационная часть. Тыловые службы, как примерно у полка. Блин, целый город получается! А еще охрана – это прикомандированная казачья сотня и свой режимный отдел. Все? Фигушки, чуть самое главное не забыл – идеологическую подготовку. Тут, пожалуй, нужна работа по двум направлениям – прикомандированные православные священники плюс кто-то от информбюро. Ну эти уж пусть сами себе название и штаты придумывают. А насчет священников – напротив нас на другом берегу Нары есть Высоцкий монастырь, и его настоятель произвел на меня весьма благоприятное впечатление. Завтра же в гости заехать, пометил я себе. Теперь-то все? Ага, размечтался. Места под Царицыном безлюдные, нужен транспорт и соответствующие люди. Основные проблемы будут зимой… значит, аэросани. Моторы – списанные с самолетов.

И завершающий штрих: чуть в стороне должен стоять двухэтажный дом, обнесенный хорошим забором, – для высшего начальства, то есть для нас с Гошей.