Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга третья"

– Неделя ходу блин, будет чудом, если он дойдет, старый антибиотик, быть может сделает свое дело, но его то всего десять инъекций.

– Не бойся, Бронь, по пути, если увижу, соберу неких трав, только чтоб встретились, я этот регион не хаживал, все больше по Забайкалью тусовался, там есть Женьшень, а тут походу кроме если подорожник, а, во, пусть сам свои ссаки лакает, точный рецепт прадедов от столбняка и гангрены.

– Ну значит, пусть лакает.

– Слышь ты, мудило, бери свою поганую кружку, нассы туда и выпей.

– Да что вы издеваетесь, что ли?

– А нам яду подсыпая, ты что делал? Ты не издевался? Ты попросту массово убивал.

Не зная того, к чему это, такое издевательство, несчастный пил свой урин, даже не морщась, он попросту боялся ослушаться и еще раз попасть голым задом на муравейник.

Даже трудно представить, что, какие чувства он испытывал неделю подряд каждое утро мочась и выпивая свой урин.

– Это тебе по утрам вместо кофе, голубчик.

Ему специально не объяснили, к чему такая пытка, несчастный морщась пил, но таки дошел, целехонек, толи с помощью пенициллина, которого хватило всего на три дня, толи, и в правду, благодаря своему же урину, но его раны к концу пути, практически зажили.

Приходилось постоянно присматривать за ублюдком, ведь окрепшая, эта двуногая тварь, становилась опасной.

Днями, пока растянувшись вереницей они двигались вслед Снайпера, все было под контролем, к тому же Джульбар настиг бы его в две секунды, попробуй он дернуться, но ночь есть ночь, и во избежание эксцессов, на время сна этого мерзопакостного отброса общества, на поводке собаки, именно за шею, как скота, привязывали к дереву, благо поводок, был работы знатного мастера, и представлял из себя не очень увесистую, но стальную цепь длиной около двух с половиной метров, с замысловатыми защелками по обеим концам, ключ от которых, Бронка держал при себе.

Так что спать путешественники могли, практически не заботясь о попытке побега или нападения со стороны на все готового преступника всех человеческих норм морали и этики.

Снайпер, как и обещал, у водопоя подкараулил оленя, так что всю оставшуюся дорогу следопыты питались неплохим шашлыком.

Последний вечер перед завершением похода, сидя у костра, решали, что делать дальше с этим нелюдем.

– Отпустить, а потом устроить на него веселую охоту, никуда не денется за то сколько адреналина…

Чуть ли на полном серьезе предлагал реализовать свою мечту молодости Снайпер, ведь он еще тогда, вначале девяностых, сидя в тюрьме, приговаривал, дескать отсидит, выйдет и устроит охоту на лесника-любовника его жены-москвички.

– Не реализовал ли ты свой коварный замысел, на самом деле, а нам тут байду причесываешь, с понтом не при делах, дескать они сами ушли пока я срок тянул.

– Да ладно тебе, Бронь, шучу ведь, кто будет за ним по тайге носиться, и так уже вдоволь нагулялись.

– Что по мне, так я его на кол сракой посадил бы, и все дела, а там пусть вороны дело доделают.

– Гришка дело говорит, эх, жаль в тайге бамбук не растет, говорят, это самая изощренная пытка. Привяжут такую вот тварь в бамбуковой роще распятым в четыре стороны над свежими побегами, и наблюдают, как через тело подлеца, зелень пробивается, прям красота.

– Ну черт знает, Бронь, а может, нам его и правда распять за ноги между березами, а под ним, еще и костер развести, масса вариантов, тут, знаете ли братва, подход найти надо, а может, пусть сам выбирает, одно из трех, или четырех, можем даже пять способов предложить, мы ведь не варвары вроде его, а вот он нас, без вариантов оставил подыхать ядом накормивши. Да такого повара самого блин в котле бы сварить.

– А мы ему, братцы, кашки заварим, и его же снадобьями приправим, сумочка егоная со скляночками, перцем да лаврушечкой, целехенькая у Маэстро лежит.

– Все гениальное просто, Бронька, ты молодец, пусть наш повар, сам своим ядом и угоститься.

В стороне от компании, к сосне привязанный беглец, подслушивая такие страшилки наверняка о разном поразмыслить успел, кто знает, о чем может думать такой нечеловек, прекрасно понимая, что его точно уж кончат, вот только каким способом, это еще вопрос.

Веселую дискуссию прервал недвусмысленный рык Джулбара, к лагерю явно некто приблизился, зверь, толи человек, пес объяснить не мог, но дыбом вставшая шерсть на его холке, без слов говорила, что этот некто весьма близко и уходить не собирается.

Что они могли предпринять в кромешной темноте, лишь подкинули дров в догорающий костер и привели в боевую готовность свое оружие.

Джульбар еще порычал, но вскоре успокоился, и в лагере воцарился покой.

– Бронь, а Бронь.

Снайпер будил его спозаранку.

– Да ты можешь однажды оставить людей отоспаться, спешить то вроде некуда.

– Иди, вон что я тебе покажу.

Отойдя от лагеря буквально на пятьдесят метров, таежник указал на ствол кедра.

– Догоняешь, о чем я?

– Вижу, не слепой.

Ствол гигантского кедра был оцарапан когтями зверя с полутора аж до трех метров, а то и выше, не раз и не два, а прям таки с остервенением изодран.

– Надеюсь, тебе объяснять не требуется, кто за нами следом пришел…

– Надеюсь, не надо, это та же троица тигров, ну кто же еще.

– Идут не за нами, за ним, они преследуют свою жертву, крови которой, уже отведали.

– Вполне логично, да уж, для этих котиков и тысяча миль не вопрос, а знаешь брат, быть может в нашем случае это даже хорошо, ведь «каждому свое», не так ли, но давай в присутствии нашего педика о тиграх больше ни слова, ведь с этого сукина сына мне еще кейс вытрясти надо, но ничего, уже сегодня мы будем на месте, расскажет как миленький.

– Ерунда идти тут осталась, еще до обеда будем у лексуса, ключи я нашел в шалаше.

– Ну значит, и лексус от ныне пусть будет твоим, будешь по Иркутску рассекать в конце то концов на приличном точиле.

– Не откажусь, на такую тачку блин, и за десять сезонов пушнины не набьешь.

– Ну так, вон сколько соболей в живых останутся, ты бы раз уже угомонился старина, чай не молодой уже по тайге вечно шастать, присмотри какую вдовушку, да и вообще, при деле мы теперь будем, если Господь того хочет, и для тебя место найдется, я кроме шуток старина.

– Посмотрим, давай сначала дойдем, сумку вернем, а там и видно будет, как некто сказал, « ты много не загадывай, и душу не закладывай».

– Слышь Снайпер, ключи у тебя, и лексус тоже твой, только давай, как до него дойдем, ты его не трогай, уж четыре километра доколдыбаем, хоть и ясное дело, все мы устали.

– Мы то ладно, но падлу эту, чтобы я в лексус посадил, да не в жизнь, конечно дойдем до конца.

– Да я не к тому, кого сажать, кого нет, это чтобы наши кошечки след своего ужина не потеряли. Теперь въехал о чем я, блин буду?

– А то.

– Ну вот и хорошо, потрюхали, давай всех будить и их судьбы вершить.

Спустя пару часов они уже вышли к внедорожнику.

Все было как и прежде, никто к джипу даже не подходил. Последние километры казались прогулкой, ведь какая никакая, а все же дорога.

Две с лишним недели похода по тайге, конечно сказались на внешности мужиков, в лагерь они вернулись словно дикари в большой город, тут стояли палатки, Маэстро у мольберта дописывал очередной полет своей сюрреальной мысли, а Виталик крытый кузов «Тойоты» конвертировав в офис, стучал по клавишам планшетника, ну да, акумулятор джипа позволял ему быть онлайн, иначе папарацци за две недели наверно одичавел бы, без интернета.

К одной из сосен пристегнутый Егор, или то что от него осталось, словно дикое животное смотрело на то, что происходило в лагере и кажется даже плакало. А там ребята праздновали успешное возвращение на базу.

– Скоро заканчиваю вторую часть трилогии.

Виталик с гордостью заявил передавая кружку чифиря.

– Вторую часть, а говоришь трилогии.

– Так материал на третью, только что прибыл.

Такому шансу поработать, как эти две недели на чистой природе, может позавидовать все писатели вместе взятые, птички поют, и это единственный посторонний звук, но и он только располагает к творчеству.

Маэстро, облазив все ближайшие окрестности собрал целую коллекцию разных грибов и грибочков, теперь, нанизанное на нитки они гирляндами сохли, с творческим подходом к делу, развешанными на небольшой елке.

– Прям деда мороза только и не хватает.

– Уж лучше бы Снегурочку.

– Снегурок, мой друг, летом в тайге не водиться.

– Давай метнемся за моим лексусом, авось и Красную шапочку встретим в пути.

Снайперу конечно не терпелось прокатиться на обретенном джипе.

– Ступайте с миром, только Бабу Ягу не притараньте ненароком.

– Да теперь и она красавицей показалась бы легко, только давай.

Вскоре они вернулись на двух машинах, в багажнике лексуса было еще чуть ни море водки, и консервов на целую самобранку, Егор просто физически не смог выгрести все, когда бросив машину подался в бега вдоль реки.

– Ну с таким запасами братки, праздник неизбежен.

– Так давай наливай, чтобы смыть грязь с души по-человечьи.

Глава 24

Но вскоре волна радостной встречи отхлынула, поскольку эйфорию омрачала суровая реальность.

Признаться, никому не хотелось вступать в контакт с подонком, но что поделаешь, вопрос было надо решать и чем скорее, тем лучше для всех.

Ну кому как не самому Броньке пришлось начинать сей последний допрос.

– Так как, пойдем к муравейнику, или углями твою задницу погреть на костре, буь уже хоть на последок мужиком, и не заставляй нас тебя привязать к фаркопу «Тойоты», да дернуть лексусом, прикинь, они оба полноприводные…

Более отвратительной гримасы на лице человечьем представить наверное невозможно.

Из салонного денди, некогда благоухающий красавец, теперь со свежим шрамом через всю его рожу, превратился в отвратительную тварь, иначе назвать не возможно, скаля зубы не говорил, он буквально выблевывал речь далекую от человечьей.

Невольно хотелось находиться как можно дальше от него, чтобы не забрызгать душу пометом несущимся из его уст.

Даже удивительно, как мог столь радикально измениться человек, нет, он не изменился, таким он и был на самом то деле, только раньше, в салонах, он талантливо играл свою роль, вот как можно объяснить такую метаморфозу.

Была сорвана маска, и открылось истинное лицо недочеловека.

– Да, я убивал и жрал таких, как вы, штабелями, и не только в побеге, я жрал вас всю свою жизнь, я никогда не работал на господина, я никогда не сгибался перед законом, и врал, я врал так, что даже вы повелись идиоты, да сам черт знает как вам повезло не подохнуть в тот день от яда.

– Слышишь, как он себя превозносит, если человек в одном предложении умудряется вставить несколько своих я, то это уже далеко не интеллигент.

– О мой уважаемый Маэстро, ну какой может быть из него интеллигент, если в нем и души человечьей не просматривается.

– А я тебя об этом предупреждал еще в Питере.

– Ну прости, ослушался, больше не повториться.

– Смотри, поймаю на слове.

– Весь респект, мой учитель, весь респект.

Ублюдок понимал, что часы его сочтены, и уже не чурался изложить все о себе, но однако смерти боялся, боялся долгих пыток, и наверно только по этому все-таки выдал свой секрет, а мог унести и в могилу.

– Тут брюлики, тут, сукина дети, когда я увидел, что река переполнена и нет шансов уйти через нее, решил то, что дальше вы знаете, отобрав лучшие камни, вернулся сюда, это место нельзя не заметить, три кедра, на повороте привлекли мое внимание еще на пути туда, ну вот я и вернулся сюда, да, да, да – тут закопал ваш кейс, господа присяжные, а теперь судите меня как хотите, уж живым то мне не уйти, это и коню ведь понятно. Людоед я, братцы, людоед, всю жизнь я жрал человечину, а знаете, какая сладкая она, прямо сладкая, и всегда сама ходит рядом, руку протяни и сама заходит к тебе домой, я их трахал и жрал одну за другой, ну давай зарежьте уже, или порвите, вы же этого хотите, рвите, рвите, рвите…

Теряя рассудок, поддонок, брызжа слюной, срывался аж на фальцет.

– Закрой варежку.

Бронька прервал поток грязи ударом носка по челюсти гада, уж руки то точно не хотелось марать об эту дрянь.

– Плесните ему спирту грамм сто, пусть выпьет в последний раз и придет в себя.

Гришка с отвращением залил ублюдку спирт из алюминиевой кружки и выкинул ее подальше в тайгу, еще раз к этой посуде прикасаться было бы срамно.

Прокашлявшись, людоед и правда вроде обмяк, даже как бы людские черты лица стали просматриваться, сменив гримасы в капкан попавшего и от этого сумасходяшего зверя.

– Так вот откуда у него талант навыки и скляночки со специями при себе.

– Оказываться, братцы, что он у нас не только игрок, а еще и своего рода гурман.

– Маньяк ты, больной на всю голову братец, ну это в корне меняет дело, к больным и отношения другие, но вот один нюанс, клятву Гиппократа из нас никто не давал, вот незадача, так что твои отработки браток, тут не проканают, въехал.. чудо чудное, блин буду.

– У Броньки самого чуть было не сорвало крышу, ведь тоже, волею судеб и довелось, и повидал, и убивал, и не раз…

– Ладно, мразь, убивать мы тебя не будем, не дрожи, мы вообще ничего тебе не сделаем, просто ты не достоин, чтобы руки об тебя марать, но кейс тебе придется отдать по любому, болен ты, аль не болен.

В глазах ублюдка блеснули чертики, а на лице даже не опытный психолог в тот момент прочел бы победу, вперемешку с глуповатой самоуверенностью, дескать, я знал, вы наивны, но чтобы на столько, чтобы даже после того, что я сделал, имею власть над вами мои испытуемые кролики.

– Так где ты зарыл кейс, мать твою, или все же хочешь на муравейник.

– Тут, за этим же кедром, камень на нем почти круглый, давай, отпустите, я сам его отрою.

– Не стоит утруждаться, все что мог, в этой жизни, ты уже сделал.

– Как, ведь ты обещал, вы слышали пацаны, он ведь обещал со мной ничего не делать.

– А разве кто-то с тобой что-то делает?

– Так отпустите, снимите с меня эту цепь.

– Ну, насчет цепи у нас договорчика не было, не так ли, братва?

Тем временем кейс уже был откопан и принесен на осмотр.

– Да, все цело, ни один камень мной не утерян, снимите уже с меня эту цепь.

– Тебе же говорят, что абзаца на этот счет, в договорчике не озвучивалось.

Виталик все же не удержался и внес свою лепту в затянувшуюся полемику.

– Давай, братва, тут нам делать больше нечего, собираем палатки, пора уже в путь, собаку Тимуру надо завести, стволы, все такое.

– Бронь, к чему такая спешка, может, заночуем, по-любому до заката нам не добраться, и чего старину Тимура беспокоить на ночь глядя.

– И снова прав ты, Маэстро, впрочем как всегда, проведем все вместе еще одну ночь, выпьем, потолкуем, может быть господин людоед нам какую сказку приколет из своей биографии, Виталику материал как раз вон как нужен.

– О да, материал лишним не бывает, право страшилки одни, но ничего, будет повесть для взрослых.

Костер уже догорал, ребята, само собой, слегка употребили, угощали и людоеда, но разговоров с ним уже никто вести не желал. Джульбар весь вечер холку надыбав, нет, нет, а порыкивал в сторону реки, и долгое время не унимался.

Снайпер и Бронька прекрасно знали, кто это ходит вокруг, да около, но виду не подавали.

Бронька снова остался спать прям у костра бок обок с Джульбаром, душу его зацепило это особое место.

– Да и правда что прям пуп земли, сквозь просвет в кедровых коронах, он любил наблюдать млечный путь.

Глава 25

Солнечное утро, Маэстро хлопочет насчет перекусить на дорожку, ребята сворачивают лагерь, Бронька, да и все остальные отдают себе отчет, в том, что настает час, когда его решение воплотиться в жизнь.

Рыская тупым взглядом, среди присутствующих, безнадежно, выискивая себе заступника, зыркает полусумасшедший Егор, он так и сидит у кедра на короткой привязи словно пес.

Ну куда его отпускать, ведь продолжит свой кровавый путь, ел он кого, толи не ел, какая уже разница, их он точно травил, такую тварь отпустить на свободу, как раз и было бы преступлением против всего человечества.

Конечно, не весело от всего этого, но поступить иначе Бронька не видел резона.

Сдать его властям, так там ведь волки еще почище сидят, в законе, блин, то и смотри самого посадят, и обдерут ведь снова до нитки, нет, братцы, пусть уж судят меня, там, на верху, по любому недолго осталось, но храм я построить успею, хоть что-то людям оставлю после себя, а там, на весах правосудия Божьего, там и посмотрим, кто прав был, а кто виноват.

– Мы до Тимура метнемся, брали ведь инвентарь для погони за тобой уважаемый людоед, вот теперь надо вернуть, а ты тут в гордом одиночестве поразмышляй над исправлением ошибок своих.

– Идите ко всем чертям, ублюдки недоношенные, снимите уже ошейник, раз я вам больше не нужен.

– Да нет, тебя без ошейника отпускать нельзя, ты ведь людей за людей не считаешь, так что посиди на привязи пока, а там будет видно, ведь каждому свое, не так ли мистер людоед?

– Жрал, да, жрал, и еще буду жрать, как же я вас всех ненавижу.

– Ну жрать ты больше уж точно не будешь, не обольщайся, Егор.

– Кто ты такой, чтобы решать чей-то участь.

– Ну а ты, ты участи всех нас, считай, порешал, несчастный мерзавец.

– Жаль, не догадался пустить вам всем в головы по маслине на прощание, понадеялся на яд, аптекарь, пидорас, алхимик самоучка, уверял, что сто процентный летальный исход, ну никому верить нельзя, сукины дети.

Приговоренный завыл диким зверем, поняв, что ему суждено вот так на цепи, и встретить свою смерть, порвать поводок, он уже раньше, и не раз, пытался, и полностью убедился, что это не в человечьих силах.

– Ну простите меня, землю жрать буду, не оставляйте меня тут одного.

Пленник валялся в истерике, потеряв всякое достоинство человечье, рыдал и сопливился, то падая на колени, то вставал и еще раз пытался порвать стальную цепь, но она не поддавалась.

– Смотрите, он снова обделался.

– А как ты думаешь, Снайпер, ведь эта тварь теперь понимает, что конец будет страшен, видимо, силы воли его напрочь покинули, вот и не контролирует себя уже ни спереди, ни сзади, безвольный, больной на всю голову человек.

– Нет, это не человек, он нелюдь, вот как-то так.

– Сами вы черти конченные, твари безмозглые, жаль, как жаль, что не удалось мне вас кончить.

Мученик орал срываясь на фальцет.

– Эх, ты, а мы с тобой хлебом делились, как жаль, что ошибались, но что же, после драки, как говорят, кулаками не машут, давай, бывай братан, но предпологаю, что твой путь уже пройден, и по сему, вот какой дам совет тебе на последок, ты брат помолись пока суть да дело, авось и зачтется, ибо ожидает тебя участь лютая, за закон тобой попранный человечий и Божий.

– Хорош уже разводить с ним базары, пардон господин обделавшийся людоед, было приятно с вами провести время, однако нам пора к новым горизонтам.

Все время молчавший Виталик все же вставил реплику со своей стороны.

– Оставьте, братцы, ему бутылку воды.

Бронька в последний раз в зеркало заднего вида «Тойоты», взглянул на ниже плинтуса опущенного, бывшего щеголя и завсегдатая лучших заведений.

Теперь, сей… слов не подобрать, подонок, в позе богомола на коленях, руками землю рыл, вопя напропалую, но его никто уже не слышал, а поводок стальной, одним концом обняв столетний кедр, вторым держал его за шею мертвой хваткой.

Глава 26

Проезжая, теперь уже, и на самом деле, братское кладбище, они конечно же сделали привал.

Поскорбили, помянули.

– Тимура попросим, чтобы перевез еще раз сюда камнетеса, надо ведь и Андрюху до них дописать.

– Да уж, а было тут ничем не примечательное место, но однажды волею судеб закинутый, поехал по этой дороге наш Бронислав, и понеслась…

– Ты, Виталик, это, о склянках обязательно напиши, и об женьшеневой настоечке, что жизни наши спасла.

– Обязательно.

Тимур ждал их на крыльце.

– Тут без моего ведома, мимо еще никто не проезжал.

Счастью Джульбара, предела просто не было, казалось хвост его вот, вот отвалиться, так он им махал облизывая руки хозяина, а то и новых друзей.

В оружейной комнате почистили и с дали арсенал.

– Ну так как? Что-то вы невеселые.

– Да блин, мало веселья.

– Вот только не говори, что снова был взрыв и алмазы в кусты улетели.

– Нет, взрыва на это раз не было, алмазы у нас, и все вроде в порядке, вот только поводок Джульбара пришлось временно оставить на базе.

– Ну если на базе, то прощаю.

– Стой, стой, что-то ты, брат, загадками говоришь.

– Думаю до завтра, а там… в общем, завтра сможем вернуть и поводок.

– Да, знаешь, поводок тот, японского мастера вещица, дорогая и редкая.

– Очень нам пригодился, без него мы вообще… ну не знали бы что и делать, а так, все в порядке.

– Так, Бронислав, пора уже на чистоту, я не мент, ты знаешь, но под старость уж очень любопытным стал, да ты должен понять.

– Ну брат, любопытство оно что, оно начало пути стукача.

– Да уж, меньше знаешь, лучше спишь.

– И самое важное, дольше живешь.

– Тимур, брат, а как там наша дочь, идет ли на поправку?

– Наша дочь, да она золотая, представьте себе, похоже что скоро будет рожать нам внучат.

В конце концов все рассмеялись.

– Вот это расклад, совсем другое дело, так что, она оказалась еще и беременной?

– Да нет, пока не беременна, все еще в больнице, вот только тут на днях, приехал в отпуск с Якутска Субудай, он там горнодобытчиком трудиться, инженер, однако, мой младший, ну мы с ним и подались проведать ее.

– Тимур, ну не томи.

– Так, похоже, что там любовь прям с первого взгляда.

– Малый мой, больше ни ест и не спит, а домой заезжает только сменить одежду, представьте, он поселился в больнице.

– Сам говорит, мол, в спящую красавицу влюбился,

Старина Тимур с трудом скрывал гордость за сына.

– Совет да любовь, поздравляю, мой дорогой, поздравляю, сам за них искренне радуюсь, будет новое поколение значит.

– Так что, Бронислав Юревич, теперь мы еще и родня.

– Ну значит завтра с утра надо сообразить некий подарок молодым.

– Юревич, вы стали тугодумом, даже один камушек из кейса, вполне скрасит нашу невесту. Маэстро подал блестящую, в прямом смысле этого слова, идею.

– Так он ведь, пока что, никакой, камушек то наш.

– Ну так и свадьба еще не завтра, главное был бы подарен, а потом его можно забрать, обработать, вставить в небольшое колье, что ли, и при подходящем случае, вернуть хозяйке прямо на шею.

Гриша с Виталиком и Снайпер были только за.

– Ведь это будет не только свадебный подарок, а еще и памятный, о гибели ее матушки в поездке за этим камнем.

– И гибели отца, – добавил Бронька для подлинного оформления картины ныне исторических событий.

– Так она и сама, в этом деле, лишь чудом осталась живой.

– Да братцы, нам очень повезло, что успели ее довести до больницы, и у Маэстро оказалась нужная группа крови.

– Девушке надо подарить достойный алмаз, а золото для оправы, я предоставлю в любых количествах.

Гриша не шутил ни грамма, даже его внешний вид не располагал к допуску мысли, о том, что этот человек мог бы не сдержать своего слова.

Нет ребята не алмаз, а весь гарнитур надо специально для нее изготовить, вот так вот Маэстро, первый заказ тебе уже поступил, можешь смело заняться дизайном, братцы, из за этих камней ее отец погиб в место меня, и матушка голову сложила, сами видели при каких обстоятельствах, ну не судьба ли это?

Да и Бронька словами на ветер не разбрасывался, все об этом знали уже четверть века.

Мужики, друг через друга голосили все о том же.

– Да уж, не веселая биография у девушки нашей, отца она потеряла будучи недавно зачатой, а теперь, сама природа забрала, еще и мать.

– Сирота ведь круглая.

– Но пройдя через все это, она таки обрела свою любовь, и у меня теперь есть долгожданная дочь.

– Поверьте, ей здесь будет хорошо.

Кроткая жена Тимура, под общий шумок, тоже решилась открыть состояние, своей, счастьем переполненной души, ведь всякая мать ждет дома невесту сына, в надежде что та подарит ей внучат.

– Да кто бы сомневался.

Общее согласие закрепили наливочкой на женьшене.

– Знатное снадобье, а ты в курсе Тимур, что предположительно, лишь благодаря вот этому зелью, мы все еще ходим по планете земля.

– Да, уважаемый Маэстро, это вполне возможно, ведь женьшень, он дает весьма серьезный тонус организму человека.

Виталик неустанно барабанил по клавиатуре и лишь периодически поправляя, вечно сползающие очки, поднимал глаза на присутствующих, выкидывал по реплике для поддержки разговора, опрокидывал стопочку настойки и со сверхвоодушевленным видом, продолжал, судя по его высоко вдохновенному виду, лучшую работу всей своей трудовой деятельности журналиста.

Жена Тимура, уже который раз несла чай, общее веселье давно вытеснило всякие остатки скорби о жутковатых событиях последних недель, а гости расположившись на удобных топчанах, продолжали свой долгий рассказ, о приключениях на охоте за нечеловеком.

Бронька прекрасно помнил, как Тимуру, однажды доверил даже свою судьбу, и он тогда его здорово выручил, он конечно заранее знал, что и сей раз, все ему расскажет до мелочей, в чем, безусловно, не сомневался и сам Тимур, но восточный этикет просто требовал сначала обстоятельно посмаковать данную тему, к самому факту подбираясь деликатно, и по возможности издалека.

Так именно этим и ценится собеседник на тонком востоке, еще с незапамятных времен.

– Если не выгонишь брат, мы побудем до завтра, наши железные кони устали с дороги, и поводок Джульбара к тому времени как раз освободиться, проводишь нас в путь, до базы под названием «пуп земли», да ты ведь должен знать, приметное место, стоят там три кедра, прям каким-то чудом расположенные ровным треугольником на повороте дороги.

– Ай, молодец, ай, аксакал, да ты брат все-таки изменился за двадцать пять лет, стал не только старше, а еще и мудрее.

– Благодарю на добром слове, мой друг, да и ты на месте не стоял, сыновей вырастил, в мир пустил, орлами летают, чего еще хочешь на старости лет.

– Чтобы ты был счастлив однажды, вот что хочу, а то на четверть века пропал, вернулся и снова беда.

– Нет уже бед, все позади, спасибо тебе брат, Джульбару, отдельный поклон, без него, наши дела решились бы на много сложней, а то, и вообще не решились.

– Место три кедра говоришь, а то как же не знать, о тех трех кедрах легенды с давних веков ходят в народе.

Знаешь, я ведь здесь не местный, но жизнь моя все же тут прожита и наслышан, как будто в том месте, боги на землю спускались, но более я тебе не скажу.

– Вот, я ведь сразу заметил, что нечто не так, есть там некая аномалия.

Маэстро с удовольствием продолжил бы фантастическую тему, но была у них и реальная, о чем говорить.

Разговор, чай и нарды, все это зашло за полночь.

Весь поход был обстоятельно пересказан, и обсмакован со всех сторон.

Были рассказаны похожие истории оппонентом, выслушано несколько отрывков приключений из Бронькой прожитых лет за границей, и даже планы на будущее таки обсудили в кругу слегка подвыпивших друзей, что делать, все это требовал восточный этикет, да и против то не был никто.

К тому времени на базе, у пупа земли, все уже было закончено, и поводок Джульбара свободно висел на стволе столетнего кедра.

Под утро пошел летний дождь, аккуратно зачищая следы драматической развязки истории о недочеловеке.