Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга третья"

Глава 34

Семимильными шагами приближалось открытие выставки, страстно захотелось ему пригласить своих дам, всех, всех тех, кого когда-то любил, и до сих пор, спустя четверть с лишним века, он все еще пытал нежные чувства к этим, ему когда-то Богом посланным особам, умницам и красавицам, которым, нехотя но таки причинил массу страданий.

Тогда они были в самом расцвете молодости и страсть в них кипела, так, как это могут понять только избранные, те, кому на самом деле повезло любить и быть любимым.

Инна, мать его двоих детей, сына-художника и дочери зубного техника.

Еля, воспитательница его дочери в детском саду, и мать его второго сына-скрипача, которого он еще пока так и не встречал, но очень на это надеялся.

Зубочистка – доктор-стоматолог, кстати, ею ремонтированное зубы и по сей день, были в полном порядке, четверть века спустя, конечно, он никогда не забывал об очередном визите к зубнику, и регулярно, раз в году хотя бы, но посещал кабинеты стоматологов, в разных странах, но все они только и делали как осматривали, иногда сбивали зубной камень, чуть подремонтировали, и только славили работу его подруги, о которой он с гордостью рассказывал каждому дантисту перед тем как сесть в его кресло.

Ну и безусловно, теперешняя спутница жизни Янка, чудесная болгарка, автоперегонщица, мастерица по вышиванию гобеленов, фигуристая умница и красавица.

Всего четыре женщины им были приглашены, и не без сюрприза должно было обойтись это дело, ведь он их до сих пор всех нежно любил.

Теперь, не стоит думать вам, мои читатели, что страсть их испарилась, да нет, они все также живы и конечно помнят о волнах что раз кипели в их сердцах, теперь, они чуть подустали, и не спешат уже, ведь можно все успеть, и посмотреть, прочувствовать, потрогать, но время торопить им некуда теперь, и радуются встрече вместе все, и вспоминают дни когда любили, и любят до сих пор, лишь глубже, тише, бережней и даже кропотливей.

Ну куда он мог бы пригласить своих дам, конечно же на выставку, на мировую выставку вин в Бордо, а за одно и неких изделий ювелирных, что судьба даровала шанс ему создать, и очень мило было бы еще, чтоб женщины примерили бы украшения, подарить которые он горячо желал бы им от всей своей души пропавшего на четверть века подлеца и сердцееда, всегда готов обнять и целовать их ручки.

Извинения за беспокойство, и четверть века тлеющая надежда на скорую встречу прилагаются.

Так он трактовал приглашения дамам, которым посылал билеты на сей фестиваль.

Гостиницы, полеты, весь полный антураж, тут было все включено, и в назначенный день, с трепетом сердца, старина Бронислав Юревич в компании с Янкой их всех встречал в аэропорту Шарля де Голля что при Париже, чтобы потом, скорым поездом, Париж, Ангулем, Бордо доставить уже до места.

Бывали переделки, но такого…

Когда из двери обозначенной как выход для вновь прилетевших, выходят сразу три, твоих, дамы, которых ты не видел лет этак двадцать пять…

– Мужайся, Бронислав, не ты ли их всех любил.

Он сам себе сказал, и сделал шаг в перед.

– Но черт возьми, девчонки, вы словно во машине времени тусовку отбывали, клянусь, люблю вас всех сегодня, точно как же как тогда.

Таков был монолог, Броньки, букеты алых роз в знак вечной любви, еще какие то слова, но тут, все друг друга понимали и без слов.

Обнимались и целовались, как близкие друзья после долгой разлуки, да так оно и было.

Янка, что можно было читать с ее лица, она с удивительно двойственным, а то и тройственным чувством знакомилась со всеми женщинами, заглядывая в самые глубины их глаз но, не находя в них ни фальши, ни фарса, ни малейшего намека на какие бы то ни было отрицательные эмоции, сама собой успокоилась, отдавая все будущее стихии человеческих чувств.

Женщины, тогда в далеком прошлом, может быть, и ревновав друг друга, теперь были близкими подругами, и ему приходилось отдуваться против всех них, вдруг негласно, и разумеется, шуточно, ополчившихся против него.

– Ну что, осилишь если все четыре встанем в ряд?

– Хотелось бы конечно, но в человеческих ли это силах?

– Что постарел, ты жулик несусветный?

– Девчоночки, давайте как прежде, все в очередь, а Бронька к вам зайдет…

– Ах ты конченная тварь, нет, кабель он был, и им же он остался.

– Ну пошутили и будет, тут вам не хухры-мухры а Франция девчата, и вас на выставку сюда, сам мастер пригласил.

– А мы с тебя еще три шкуры спустим, и лишь затем привольно отдохнем.

– Ну, насчет красноречия, у вас девчата, мне, не занимать, простите.

Виновен я, виновен, и виновен, уж извините вашего слугу, что перед смертью он осмелился однако, вас пригласить на выставку свою.

Женщины на самом деле все были счастливы, да, быть может каждая по своему, но все-таки им они гордились, потрепал сердец конечно, но за то, пропал раз и пропал, не донимал как некие по жизни, героем был для них когда-то, он побыл и пропал, теперь возник, но блин, в таком обличии, что возгордиться им казалось всем за честь.

Весь тот, и пару последующих вечеров, они то и делали как жили, счастливы в конце концов, друг друга обнимали и любили, без ревности, ни лжи, и без оков.

Невероятная встреча, столько счастья и сразу в одном месте, вы скажете, так не бывает.

Эй, друг, бывает и еще как бывает, ты только жизнь свою проживи, и тогда, наверняка, что-то подобное случиться и на твоем пути, а эти люди, они просто заслужили, немного счастья за счет своего ума.

После открытия выставки, Бронька, со всеми четырьмя дамами просто пропал на пару дней.

Ходили слухи, как будто они уединились в небольшом бунгало, и что там происходило, знают лишь звезды ночные, вполне возможно, что все вместе предавались групповым оргиям, организовано приняв наркотик, да и улетев в транс на пару дней, творили не совсем приличные действа, что исключить может быть, и не стоит, однако, не пойманы, не воры… и нечего их обсуждать, ведь свечку то вы не держали.

Да, как знать, что люди могут испытать при встрече спустя столько лет.

В нирвану, под влиянием наркоты, да вряд ли они туда подались, им и так хватало романтики, а если к вопросу подойти со стороны философии, то Броньке, за эти два дня, можно только позавидовать, особенно зная женщин с кем он там уединился, а были у него во все года, лишь умницы и только красавицы.

Всякое толковали подшучивая старые друзья, увлекшись дегустацией вин без него, но ни одного осудительного или завидного слова они не произнесли, эти ребята его попросту уважали.

Был приглашен также и Субудай Богатур с Ольгой, кстати сережки, «мама и папа» были также выставлены заодно с коллекцией и принадлежали гарнитуру под названием «Нотный стан».

Глава 35

За время выставки, его изделиями, конечно, интересовались дамы разных рас и сословий, но о купле-продаже и речи не велись, поскольку всем заранее было известно, что украшения сии, будут продаваться по окончанию действа данного фестиваля, с закрытого аукциона.

– Судя по тому, сколько красавиц крутятся у нашей экспозиции, смею смело предположить, что произведения искусства твоего, Бронислав Юревич, должны не то что продаться, они сникают тебе славу кругосветную.

Так докладывал Снайпер, о им охраняемом объекте.

– Посмотрим.

Бронька устало, словно о чем-то вовсе не важном ответил, и полностью счастлив до глубины души, завалился на привычный диван, еще какой то год назад, он и мечтать то не смел бы, о таких вот событиях.

– Ох, девчонки, а вы совсем не меняетесь, как оказывается, а наоборот.

Ему было плевать на все бриллианты, а вот то, что довелось пережить за последние дни, купить не возможно, и жить то, оказывается, стоило, до дня сего, о Господи, насколько же ты щедр… даруя силы мне любить, впрямь рвущийся из недр…

Дам он пригласил не в какое то бунгало, и не в гостиницу, позвал он всех на свою яхту, и они все вместе вышли в море.

Что там творилось в течении двух с лишним дней, самому Богу известно, но не плотским утехам они там придавались, это уж точно, ибо был заключен один весьма хитроумный договорчик между всеми дамами и Бронькой.

– Девчонки, вы видели тех пять экспонатов, что выставлены под клеймом унаследованным мной от старого мастера.

– Очень даже ничего.

– Они великолепны,

– Особенно пчелиные соты.

– Ну да, а радуги, просто шарман.

– А волна прилива, она по моему совершенна, та рыбка словно зовет за собой.

– Тут есть из чего выбрать, и как ты додумался до таких вариаций дизайна.

Женщины не спеша щебетали немного приморенные морской болезнью, от легкой, но постоянной качки, создаваемой накатом идущим со стороны северо-запада, стало быть, где-то в районе Исландии бушевал приличный шторм. Благодарствую всех вас за лестные отзывы, эти гарнитуры, я вам дарю, мои дорогие, за исключением одного, «Нотный стан», он уже ангажирован Ольгой, в этом гарнитуре встроены два бриллианта, которые я ей подарил, еще в те дни, когда сирота находилась в больнице, да, вам надо бы знать, что бедная девушка их тут же назвала мамой и папой. Так вот, все пять гарнитуров уже подарены вам, мои дамы, и их начальная стоимость на аукционе миллион евриков каждого, но не в деньгах этот раз дело, вы стоите несравнимо больше, и вообще, можно ли загладить те раны на ваших сердцах, дорогие, те раны, которые я нехотя, но все-таки нанес.

Всем было доподлинно ясно, что закончатся и эти дни, придется разъехаться по домам, но теперь, в данный час, это был бенефис Броньки Климова, его же Егора Ермолаева, его же Рассела Майкла, его же, его же, его же…

Да и плевать, хоть Феофана Кастрюлькина, лишь бы на огонь не поставили… да их мать чтобы так.

– Девчонки, мои дорогие, значит, дело обстоит вот каким образом. На аукционе, вы каждая будете бороться за свой гарнитур, за деньги не беспокойтесь, здесь все оплачиваю я, теряя только четыре процента, которые уйдут аукционшику, а остальное благополучно возвратиться в мой же банк. Вы получаете вами «купленные» драгоценности, а я – великолепную рекламу и массу заказчиц, из числа тех, кого вы обойдете на аукционе. Вам, девчата, предстоит весьма занятное действо, главное тут одно: вы не ограничены в средствах, и по сему, не скупитесь, начальная цена ровно миллион евро, ну а там посмотрим, предполагаю, что до двух с половиной, по мере торгов, цены вполне могут подняться, вы без угрызений совести, давайте по сто тысяч выше до вас предлагаемой сумме, уж таковы условия данного аукциона, заметьте мои дорогие, так что смело вверх пока и отсеяться конкуренты-конкурентки. В итоге получиться супер реклама и мне как ювелиру, и всей России за одно, дескать, вот, мол, богатые русские приехали да и выкупили все центровое. Да, еще один бонус, благодаря сему действу, ваши гарнитуры обретут каждый свою аукционную стоимость, следовательно, в последствии, уже вы сами, ну мало ли, при нужде, да лучше чтобы до такого никогда не дошло, по капризу, толи еще какому случаю жизни, сможете выставлять на продажу свои драгоценности, уже точно зная, чего они стоят. Благодаря вот такому вот совсем не уголовному блефу эти цацки от ныне войдут в аукционный регистр, и их цена с годами будет только расти. Готовы ли вы, дорогие дамы, помочь мне в данном деле, надеюсь это будет моим последним преступлением, да оно даже и не преступление, а скорее, просто коммерческий трюк. Вам, девушки, еще раз изложу отдельно, чтобы стать богатым, надо научится врать, странно звучит, не так ли, вы не поверите, но этой доктрине мня обучил настоящий миллионер.

Бронька урвал аплодисменты.

Такой щедрости от своего кумира молодости они не ожидали, а тут еще и участие в таком весьма будоражащем душу акте, как живой аукцион, где будут собраны сливки мирового общества, и на продажу выставлены, заметьте, исключительно дорогие украшения.

Женщины были восхищены и крайне взволнованы, ведь этот не стареющий прохвост, их под старость таки разыскал, и вовлек таки в свою аферу.

Надо же было им вот так легкомысленно согласиться.

И вообще, странно, как этот пройдоха, таки сумел выдраться аж в высшее общество, вы ведь видели сколько народу просят у него визитки, и просто восхищаются его работами.

Наш подлец, оказывается, вовсе не бездарность, ну надо же было на четверть века пропасть, чтобы появиться под занавес, вот в таких вот условиях, но лучше поздно чем никогда, а пятьдесят, девчата, еще совсем не возраст.

Дамы, не без иронии сами к себе, обсуждали происходящее.

– Надежды, Бронька подавал и в молодости, да вот только нрав был крутоват, он ведь одним выстрелом, всю жизнь перечеркнул, а так, иначе, за что не брался, то превращалось из ничего в нечто, да как бы там не было бабеньки, наш пострел, мужик он конечно что надо, однако жизнь мне пришлось прожить вдовой, при живом то муже.

Это Инна, ни то констатировала факт, ни то посетовала на судьбу, но со столь трагическим видом, от которого, ему вдруг ком к горлу подступил, да такой, что лишь с великим трудом удалось таки совладать собой, чтобы не издать тот самый, душу раздирающий вопль, который из его груди вырвался тогда, много лет назад, когда его закрыли в камере предварительного заключения, обвиняемого в умышленном убийстве, но полтора года позже, он вышел из зала суда, за деньги, признан не виновным, а не было бы чем платить, так ведь сидел бы взаперти он и по сей день, неважно, прав был бедолага, или же, не прав…

Вот каково наше правосудие, друзья, о Господи, прости их, ибо они не знают, что творят… сию библейскую науку, поймет лишь только тот, кто в натуре это пережил, и уж извините, умоляю вас, не обессудьте, и уж не стремитесь к романтикой обвитым шпилям бытия, постигнутым пройдя нелегкий путь изгоя.

Эмоций тут, конечно без конца, дорогие дамы, однако давай ка вернемся мы в суровую реальность.

Есть ли вопросы по поводу аукциона?

– У матросов нет вопросов.

Снова Инна легонечко съязвила, видимо, где-то в закромах души все-таки тая обиду на него.

Ну да блин, взял, собрал всех своих любовниц в одну кучу, и корчит из себя главного героя мыльной пьесы.

Это он сам о себе мимолетом подумал, но некогда было философствовать.

– Ну раз нет вопросов у матросов, то давайте уже поставим все точки над нашими i. Значит за гарнитур, «Нотный стан» бороться будет Ольга. Инне я хочу подарить «Маму пчелку», значит именно она, на торгах будет решать, сколько же ей стоить в конце концов. Эля получает «Волну прилива» вместе с золотой рыбкой. Зубочистка – «Три радуги», с солнышком. Ну а Янка – «Уверенного паучка» в центре своей паутины.

Такую же беседу ему пришлось провести и с Ольгой, та, несомненно, была только за, а Субудай Багатур, выслушав его монолог, смотрел на него полными высшего респекта глазами.

– Вот вы, Бронислав Юревич, коммерсант однако.

– Знаешь, сынок, в бизнесе, чтобы преуспеть, есть масса вариантов, но существует самое первое правило, тебе надо научиться идеально врать, и заметь, это не я сам придумал. Однажды в окрестностях города Донкастера что на севере Йоркширского графства, имел я честь стать весьма близким знакомым с одним миллионером в поколениях, так вот, на мой наивный вопрос, как стать богатым, он вполне серьезно ответил, мной выше изложенной фразой.

– Ясно.

Субудай-Багатур глубоко вздохнул, и не мельче задумался, видно отец ему таких премудростей не излагал, что и не удивительно, ну какой, нормальный человек, скажет своему сыну такую чушь, ведь как раз да на оборот, наставляя свое чадо на путь истинный, мы как правило, учим его не врать, не воровать, ну и в общем, десять заповедей Божьих, они же как бы и есть весь моральный кодекс человека.

А тут, на тебе, чтобы стать богатым, надо научиться врать…

– Так представьте сами, ведь всякий коммерсант, то и делает как врет везде и всюду, всем, обо всем, да в любое время суток, вот и получается, что преуспевает то он благодаря своему мастерству лжи, а вовсе не из-за качества своего товара, особого дара математика или юриста, хотя те господа, врут еще по чище.

На лжи весь мир построен, обман везде и всюду, вот что получается, мой юный друг, а вот алмазы, ваша фирма, и на самом деле, шлифует знатно, даже старина Маэстро, уж какой знатный критик и профессионал своего дела, так и тот, уж как не рассматривал, но все же не нашел ни то одной ошибочки, ни то на одном бриллианте, и кстати, говорит, что так не бывает.

– Конечно, если огранять такое количество в ручную, то вполне реально и ошибиться, но у нас на огранке работают высшие технологии, лазер и компьютерные программы, вы ведь в курсе, что при обработке, утратилось всего двадцать процентов объема алмазного материала.

– Да, Субудай, мне очень повезло, что как раз ты обработал эти камни, вот за это то вы с Ольгой и получаете целый гарнитур, «Нотный стан», а не только сережки.

– Вашей щедрости нету границ Бронислав Юревич.

– Да брось ты, ведь за эти камни, сам знаешь, Ольга сиротой круглой осталась, так что принимайте подарок, и о щедрости моей больше ни слова, а деньги – их надо использовать чтобы жить, а не жить ради их накопления. На тщеславии человечьем, держаться большая часть мира сего, чего не избежал и аукцион. Ведь именно оно, тщеславие, заставляет человека все снова и снова поднимать руку, и предлагать повышение ставки, порой доходя до безумия. Азарт погубит игрока, всяк понимает это, но однажды выиграв, он вновь идет ва-банк, и ставит свою ставку на зеро, и ждет щелчка крупье отправившего шарик в его вертикальный бег вдоль душу щекотящей цифровой окружности рулетки.

Глава 36

Зал аукциона наполнялся благоухающими дамами и высокомерными господами, подъезжали все новые экипажи, чтоб выпустив из чрева своего, в корсетах затянутые талии, гордо сверкнув дисками колес, удалиться во подземную парковку.

– Взгляни, мне кажется, или же явно вижу, но у этих людей одни лишь доллары в глазах.

– Доллары и еще похоть.

Маэстро, вырядившись в отличный смокинг, более чем с наслаждением пыхтел дорогой сигарой.

– Да, ты не ошибся, брат, ведь так оно и есть, да и ладно, но сегодня будет нечто с чем-то, прям горю от нетерпения.

– Все хорошо и даже красиво, но, Бронька, уверен ли ты, что хочешь попросту раздарить все пять комплекта, они ведь минимум то тянет на пять лимонов. Да и потом, на каких цифрах остановятся торги еще не известно, а там смотришь, и с четырех процентов набежит приличная сумма что отдать придется по любому.

– Пусть все идет так как задумано, все эти дамы свои подарки получают заслуженно, а того, что останется в банке, нам хватит на еще не одну только кругосветку, мой Маэстро.

– Да я что, хозяин – барин.

– Старик, поверь, я получаю огромное удовольствие, имея шанс быть столь щедрым к моим дорогим, ведь без участия кого то либо из их в моей судьбе, этот пасьянс, точно бы не сложился. По себестоимости, все в месте если взять как материал, там и миллиона то не наберется, а подарки роскошные, мне за них не стыдно, да и в конце концов мой друг, это ведь гамбит, который в будущем мне принесет неслыханную прибыль, не сегодня, чуть потом, но я уверен брат, что в проигрыше не останусь, да и в конце концов, сегодня мой день, не так ли Маэстро?

– У каждого он свой, Бронислав, но незабываемым он станет для нас всех, это и к гадалке не ходи.

– Вот и хорошо, смотри, похоже, что церемония начинается.

Глава 37

Аукционист постучав своим молотком о подставку, на французском сначала, а затем на английском и даже испанском, озвучил весьма длинный список на торг выставляемых предметов.

Не одни только Бронькина произведения искусства тут выставлялись, так что пришлось набраться терпения, пока список был весь оглашен, все предметы показаны и красноречиво описаны опытным торгашом.

– Пять гарнитуров ручной работы еще молодого, но уже опытного, и явно перспективного ювелира, обратите внимание, дамы и господа, на эти столь разные и в тоже время, сами собой говорящие о себе дизайны, поверьте, за названием каждого из них, кроется подлинная история из бурной судьбы мастера. Давайте начнем, ну хотя бы с гарнитура под названием «Нотный стан», вы видите с каким изяществом, выполнена сея работа, а история ее такова. Нашему мастеру, на протяжении его жизни, приходилось не очень то сладко и порой ему доводилось трудиться даже на кухне, где горячим шоколадом, по мимо всего прочего, он рисовал на масленой бумаге вот такие вот нотные станы десятками, и сотнями, затем, остывшие произведение шоколадного искусства, устанавливались на блюда десерта в качестве украшения. Кстати вот снимок прототипа, чудом сохранившийся спустя многие годы в семейном архиве мастера. На мониторе появилось блюдо с тремя разноцветными шарами мороженного под расцветку светофора и шоколадный нотный стан был воткнут в желтый, центральный из них. Сей десерт назывался «Симфония», господа. Ну а ноты, сами говорят о себе, если кто-то из вас знает нотную грамоту, то с легкостью прочтет в них мотив из Элвиса Пресли «Love me tender», кстати ноты могут быть модифицированы под вкус и пожелание хозяйки, в общем, как говорил классик, любой каприз за ваши доллары. Итак, дамы и господа, начальная цена сего лота, всего то один миллион евро.

Тут же подскочила дама из Китая, и отчаянно пропищав, двести тысяч сверху, пробежала по залу глазами выискивая соперниц.

– Еще двести, явно европейка, не вставая с места холоднокровно произнесла.

Воцарилась секундная тишина.

– Сто тысяч еще.

Вступила в торг и Ольга.

– Полтора миллиона всего, рас, два.

Аукционер был готов крикнуть продано, как его заткнул рослый норвежец, решивший привести своей супруге нечто экстравагантное.

– Двести пятьдесят сверху.

– Миллион семьсот пятьдесят, раз.

Ольга добавила еще сто тысяч как и договаривались.

Норвег было дернулся, но заметив уверенный взгляд русской красавицы, отвел глаза и затих.

«Нотный стан» был продан за весьма кругленькую сумму.

Следующий гарнитур, «Три радуги», за который боролась Зубочистка, всего на сто тысяч превысил предыдущий торг, так что до двух миллионов не дотянул лишь каких-то сто пятьдесят тысяч.

– На создание сего гарнитура, мастера вдохновил вид с терассы после дождя в Испании, да там и дождь считается редкостью, а три радуги и подавно, так что перед вами лежит результат эмоционального состояния художника лицезревшего редкое явление природы.

Красноречию аукционщика не было границ, о маме пчелке он излагал полет своей мысли чуть ли не четверть часа, этим подогревая, и без того уже разгоряченную публику, но явно знал что делал старый жулик, ведь гораздо лучше взять четыре процента с двух миллионов нежели с одного.

– Дескать, пчелка, являясь одним из самых старых обитателей нашей планеты, предположительно миллионы лет назад ее предки уже собирали нектар из цветов доисторических растений, шестиугольным строительством своих сот, нам доказывает, что это и есть идеальный геометрический раздел площади для строительства хранилища меда.

– Ни квадратная, не треугольная, и даже не круглая, а именно шестиугольная форма сот, является самой экономной по затратам материала, при построении, и самая вместительная по общему, аукционер меняя изображения компьютерной графики на мониторе, виртуозно излагал блестяще изученную тему. И не только шести угольный разрез, господа, а вот, полюбуйтесь. – Он указывал на огромный экран за его спиной где как раз проектировались пчелиные соты в стократном увеличении. – Вы видите, они еще и наклонены ровно на пятнадцать градусов вверх от горизонтали, видимо, с целью лучшего удерживания меда от вытекания из восковой кладовки, не это ли совершенство природы хочет передать нам мастер своей работой, и какой же наблюдательностью надо обладать, и каким талантом художника, чтобы вдохновиться даже от пчелиных сот, а в место меда в них расположить бриллианты.

Вам, я открою секрет господа, мастер сам является страстным пчеловодом, и охотно рекомендует, всем вам, обратить внимание на лечебные свойства пчелкой передаваемого человеку продукта, это не только мед, тут целая пол-литра веществ, как прополис, – великолепный, природный антибиотик, цветочная пыльца-кладезь минеральных веществ, воск из чего человек делал свечи еще с незапамятных времен, и даже, пчелиный яд широко и успешно используемый натуропатами при лечении самых различных заболеваний, все это, современной фармакологией еще до сих пор, так и не совсем изучено, но то что в умеренных дозах оно нам полезно, надо знать, и учитывать, вот от куда берется корни этой работы, уважаемые дамы и господа.

«Мама-пчелка» побила планку аж на двести тысяч, этим показав результат в два миллиона и пятьдесят тысяч.

После рассказа о том, как мастер в полнейшей нищете, и одиночестве, скитаясь по свету, волею судеб позабыв об осторожности, ведь сам яхтсмен, и знал об приливах и отливах, однако в новогоднюю ночь на две тысячи первый год, измотанным и переутомленным, заночевал в прибрежной пещере Кенарского архипелага, острова Гран-Канария, где чуть было не стал жертвой полнолунного прилива.

Благо предыдущая волна с грохотом разбившись об прибрежные скалы, своими брызгами буквально выдернув из глубокого сна, таки предупредила его, о следующей, которая, словно сказочное чудовище с белокурой гривой рыча надвигалась какраз по лунной дорожке, и была бы для него роковой.

Так вот, он таки успел выскочить из укрытия и спастись, благодаря навыкам альпинизма, быстро забравшись по отвесной скале метров в двадцать на плато, от куда и наблюдал, как все нарастающие волны, полностью накрывают его ночлег, разбиваясь об скалы с такой силой, которая с легкостью, во все времена, крушила, и крушит до сих пор, корабли, самой прочной конструкции.

Тогда он на самом деле понял, как ничтожен человек перед природой, и вот теперь таки запечатлел свои чувства в платиновой волне, увенчанной бриллиантовым пеном, а золотая рыбка с десяти каратным бриллиантом в ее короне, означает гонца и ту бесценную мысль, которую та волна ему принесла на своем гребне.

«Волна прилива» набрала как раз два миллиона.

– А вот «Уверенный паучок», наверно, потому, что продавался последним из коллекции «молодого, но перспективного» ювелира, поднялся наверх пьедестала, показав результат в два с половиной миллиона ровно, но стоит заметить, что тут то опытнейший аукционер, прямо блистал артистизмом словесного жанра, на свой манер воспроизводя, Бронькой, ему изложенный рассказ об Лондонском вечере с паучком.

Начал он свой романтический рассказ с того, что полминуты, молча разглядывал потенциальных покупателей вальяжно заседавших за роскошными столами в глубине зала, при этом указывая, свободной от аукционерного молота рукой, на монитор, расположенный, с лево от него, где воспроизводилось дивное колье, серьги, кольцо и браслет.

– Однажды под рождество, поздно вечером, когда ночной автобус уже увез в себе, последние звуки города, сидя за мокрым от редкого, но устойчивого дождя окном, мастеру удалось быть свидетелем чудо действа, сравнительно маленького паучка, который не взирая на погоду плел свою сеть в кружеве стойки уличного фонаря. Его впечатлила уверенность членистоногого охотника в общем и целом, вот представьте себе, дамы и господа, ночной Лондон, неважная погода, моросит в частности дождь, что и не ново для Туманного Альбиона, а маленькое создание начинает плести свою паутинку. И заметьте, ведь есть риск быть просто сдутым порывом уличного сквозняка, или сбитым точным попаданием капли дождя. И согласитесь, уважаемые, насколько мала вероятность, что даже если ему повезет успешно закончить свою паутину, то попадет ли в ее некое насекомое, ведь погода то по сути нелетная, да и сам он, сидя в ожидании добычи, в любой момент может окоченеть от холода, вы конечно знаете, что семейство членистоногих, при определенной температуре теряют способность двигать свои гидравлические суставы и в таком состоянии ждут пока отогреются и снова пойдут. Так вот, сидя в кресле за мокрым окном, заинтриговано проследив за всем процессом постройки паутины, мастер проникся чувством собратства к маленькому но уверенному паучку, ведь он и сам порой выживал лишь благодаря своей настойчивой уверенности в завтрашнем дне, который может быть таки принесет ему удачу. Понимая, что ожидания паучка с большой вероятностью не увенчается успешной охотой, он обшарил все углы, но все же нашел, и поймал единственную муху, что в это время года чудом ютилась в квартирке у бедного бродяги, обескрылив ее приоткрыл окно, и бросил в сеть уверенного паучка. Тот, в миг набросился на нечаянную добычу, ловко и накрепко обмотал ее своей нитью, и уволок в импровизированную норку, что загодя сплел в заветренном уголке изгиба ажурного фонаря. Вот такой вот был рождественский подарок паучку от нашего мастера.

После монолога аукционера в зале снова воцарилась тишина на некоторое время, а потом один за другим зазвучали аплодисменты, а некоторые присутствующие даже встали со своих мест и аплодировали стоя.

– Ну так, это не паучок, а настоящий тарантул, его пузо одно весит десять карат, а сколько вообще там бриллиантов рассыпано.

– В каратах, будет за сорок, так и не совсем простые они, а с историей ведь.

Бронька торжествовал.

– А как же ловко умеет подавать свой товар этот аукционер, о Лондонском паучке изложил так, что я сам чуть было не расплакался.

Все продано мой друг, все продано.

– Все раздарено, ты это хотел сказать, а теперь прикинь еще, сколько ты должен отстегнуть господину аукционеру, из десяти миллионов.

Да чего тут считать, четыреста тысяч.

– Не много и не мало, ну что делать, зато смотри как блестят эти бриллианты на моих дамах.

– Надеюсь, это был твой последний безумный поступок по отношению к самому себе, Бронька, ведь если взять только саму себестоимость карата по бросовой цене, то сколько получиться вместе, ты сегодня подарил около двухсот пятидесяти карат бриллиантов, уж не буду говорить о золоте и платине. Точно полмиллиона евриков, ну согласись, мой Маэстро, это не такая то и потеря, зато сколько радости в женских глазах. Ну да, еще и четыре процента от десяти миллионов.

– Ок, так и быть, я сегодня разбросал по твоему, мой маэстро, около миллиона евро, и не жалею, а ведь мог потерять и гораздо больше, даже все, сунься бы я, в Россию, храм отстраивать, вот это было бы фиаско, а так, о мой друг, все еще впереди.

– Ну брат, благо ты еще не совсем голову потерял, хотя признаки уж были…

По окончанию аукциона, безусловно был подан роскошный фуршет, дамы надев приобретенные украшения любовались в зеркальных отражениях, а к Броньке потянулась вереница обездоленных женщин, как и предполагалось, из тех, вовсе не бедных, кто сражались но не победили в торгах. Некоторые заказывали копии только что проданных изделий, других даже не интересовал дизайн будущего гарнитура, главное, чтобы он был бы сделан мастером– Брониславом Юревичем и в кратчайшие сроки.