Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга третья"

– Ну про сроки то, прошу вас не гнать волну уважаемые мои.

Будет день и будет пища, дело в том, что ваш покорный слуга вскоре отплывает на своей яхте в кругосветное плавание, так что заказы придется на пару лет отложить, или, может быть, отложить плавание, а то так можно и клиентов растерять, их даже не заполучив.

– Ну ладно, раз уж вас столько собралось.

Его окружило более десяти дам из разных уголков мира, желающих непременно заполучить хотья бы крошечное колечко работы мастера.

Миниатюрная японочка, китаечка, тоже нисколько не крупней предыдущей, парадоксально большая, по сравнению с азиатками, но однако красивая дама из Исландского Рейкьявика, ее молочно белые груди в супероткровенном декольте, колыхались прямо перед его глазами, когда она наклонилась к столику, сидя за которым, он принимал заказы.

Тут были северо– и югоамериканки, индийская красавица и так уже до неприличия обвешанная драгоценностями, желала заполучить точную копию «Пчелки мамы», если не в кротчайшие сроки, так как мастер, похоже, очень занят, то хотя бы под новый год, а она уж в долгу не останется.

– А мне, уважаемый мастер, мне бы такой же гарнитур, как у счастливки-болгарки, с паучком, если возможно Бронислав, а раньше, лет этак двадцать с лишнем назад, не отзывались ли вы на имя Гарри, извините за бестактный вопрос.

У него дрогнуло сердце, перед ним стояла Эвелин, та самая, с кем он расстался, после откровенного рассказа о себе в Гринпарке еще в конце прошлого века.

– Не может быть, это ты, хозяйка конного завода из Новой Зеландии, Эвелин, да ты расцвела, я помню бутон водной лилии, но теперь вижу, что ошибался, перед о мной стоит дивный лотос.

– Да ладно, все мы постарели за эти годы, вон ты меня даже и не узнал, да и я ведь не сразу, ну кто бы поверил в такое совпадение, вот и правда, что пути Господни неисповедимы.

– Какая встреча, Эвелин, давайте мы поужинаем сегодня вечером, за одно и поболтаем, а теперь сама видишь, не досуг.

– Разумеется, вот моя карта, заходи прямо в отель, буду ждать.

– Непременно. Насколько же мал этот мир, или судьба у меня такая, да чего уж там, пора бы привыкнуть.

В тот день, еще несколько заказов легло на его стол и в том числе еще с одним сюрпризом.

Если Эвелин он узнал не сразу, то Габриеллу с первого взгляда.

Даже неискушенным глазом было видно, что эти двоя явно знали раньше друг друга, ведь испанка даже и не старалась скрывать нескрываемое, у нее раскраснелись щеки, и голос попросту пропал, дама явно вспоминала той страсти порыв каких уже не испытала ни с кем, это ведь было словно наваждение, насколь скоропостижно все свершилось между ними, и столь же быстро и закончилось, оставив след в ее жизни, ведь дочери уже двадцать с лишним.

Он предложил даме воды которая стояла у него на столе или вино на выбор.

– А вино то из, Ла Риоха.

Дама чуть не теряла сознания, овевая себя, что было сил, изумительной работы веером.

– О, да, быть может не поверишь Габриелла, но именно это, вино из, Ла Риоха, с тех пор так и люблю.

– Ты убиваешь на повал как и раньше.

Она беззастенчиво смотрела не него, когда они расположились в креслах поодаль шумной толпы.

– А ты такая же супердевушка, хоть для приличия то малость можно было бы постареть, твой конквистадор-завоеватель вон, уже порядочно седой.

– Скоро дедом будешь, мой конквистадор, я дочку классную зачала от тебя, жаль не со мной, а я вот эти вина как раз и привезла из Ла Риохи.

– Ну надо же, а как же было нам с тобою хорошо тот единственный раз, поверь и сейчас аж мурашки по телу идут, как хочу я тобою вновь овладеть.

– А ты что думаешь обо мне, давай сбежим от сюда прямо сейчас?

– О, Габриелла, с тобой на край света, если хочешь, берем такси, тут не далеко, он закрыл свой лаптоп в шуфлядку стола.

Под шумок общей суеты они вышли из зала и спустя несколько минут уже были в объятиях друг друга на яхте.

– Той страсти, что излучаешь ты, дивная женщина, могла бы позавидовать даже сама Венера.

– Не знаю, и ты не поверишь, но такое у меня бывало только с тобой, теперь вот два раза в жизни.

– Все мы неповторимы, а наши души, наверняка, когда то уже пересекались, и к колдунке не ходи.

– А ты заговорил на Кастеяно, приятно слышать.

– Так у нас русских, даже медведи на великах ездят, а чего же человеку языкам не обучиться, да еще с моей то судьбой.

– Заедешь в Ла Риоху, вином угощу, я теперь там безраздельная хозяйка, ведь замуж за сына хозяйского вышла, а что было делать, от тебя залетела тогда, видел бы ты удивление всего нашего рода, когда дочка моя, якобы от кареглазого шатена Хосе зачатая, синеглазой блондинкой родилась.

– Жаль, что не видел. Ну и как же ты объяснилась?

– Так генетика, я сама ведь микробиолог, вот им и объяснила, что мало ли, где-то в дальнем прошлом дед согрешили сотен этак ковырнадцать лет назад, и представь себе, мне поверили, ну кому хочется разжигать скандал.

– Гениально, и как жизнь то проходит.

– Все ту самую бочку вина остерегаю на которой ты меня поимел, иди сюда, хочу тебя опять…

Накувыркавшись, они, как будто ничего и не происходило, вернулись обратно, а там, после аукциона, за счет которого, кровь участников бушевала от повышенного содержания в ней адреналина, настроение, как у выигравших свой торг, так и у сдавшихся, было приподнятым, а это как раз способствовало сближению людей.

Фуршет, удобренный выставочными винами, разумеется, тоже играл тут немаловажную роль.

Все знакомились, обменивались приглашениями, адресами и телефонами.

Дамы без устали щебетали о том и о сем, женщинам всегда хочется чего-то новенького, а тут еще и мастер, смотрите, какой он высокий, ну просто красавец, а эта грусть в его серых глазах, и с проседью, уже, далеко не мальчик, но это его делает еще более секси…

Глава 38

– На полгода придется отложить экспедицию, и продолжить шлифовать мастерство злато-кузнечного дела, ты видишь, мой Маэстро, каков успех, гамбита моего, а за мастерство, должен я, тебя благодарить, до самой гробовой доски.

– Не стоит благодарностями разбрасываться, Бронислав Юревич, если бы не твой талант, то никакая школа не смогла бы из тебя сделать то, чего ты добился практически сам, а моя доля, тут всего то навсего поддержка, я ведь знаю себя и тебя, художнику помочь не возможно, искусство, оно сидит в нем или нет, вот и весь развал, но вот поддержать творца, это святое дело, чувствуя поддержку, талант раскрывается полностью, что в частности и произошло с тобой, мой уважаемый друг, теперь и ты можешь именоваться как и я, Маэстро.

– Эти пять разных гарнитуров, полностью твоих мозгов плоды, и они, как вижу, открыли перед тобой совершенно новые горизонты, я таких высот не достигал, хотя за свою практику немало золота перековано было.

– Ну Маэстро, это не только мой, но и твой бенефис.

– Да ладно, полно уже, мой, твой, состоялось, вот что главное, а теперь к делу мой друг, зачем откладывать на полгода нашу кругосветку, так можем только потерять время, работать нам никто не мешает и прямо на яхте, кают хватает, одну оборудуем под мастерскую и все дела, да у тебя и клиентки то со всего света, как видно, так что полный в перед.

Видел, есть клиентка из Исландии, так почему бы нам не направится прямо в Рейкявик, там и сделать ее заказ, ведь нам не надо возить с собой бриллианты, или килограммы золота и платина, материал, да в любую точку света, нам пришлют по первому зову, двадцать первый век на дворе Бронислав Юревич, проснитесь.

– Старик, и что бы я без тебя делал?

– Да что-нибуть да делал, видишь ли Бронь, все и все в этом мире связано, хоть мы, человеки разумные, этому и не верим, вон как сама к тебе подошла та дамочка из Новой Зеландии, похоже вы с ней знакомы?

– Еще как знакомы, походу дела, она должна была родить от меня ребенка, не спросил, но у нас забита стрелка.

– Ну вот видишь, мы не просто так, развлечения ради, будем болтаться в мировом океане, а с определенной целью продвигаться с места на место, чтобы творить.

– Даже не вериться, что это возможно, но оказывается, да, она сбылась, мечта детства, дальние странствия, несметные богатства, и приключений, да хоть отбавляй, счастливый я человек, мой Маэстро.

– Не ты один.

Пожилой художник, с бокалом доброго Бордо в левой руке и сигарой в зубах, был счастлив не меньше его.

– Да, мой старый учитель и друг, это не только мой, это наш общий с тобой успех, и Янке надо должное отдать, ведь она меня подтолкнула, дескать, нужен тебе тот храм, совсем из ума, что ли, выжил.

– Знаешь, да предполагалось, что вернувшись сюда из России, ты все же передумаешь, особенно после разговора с тобой в самолете.

– Нет старина, разговор был в поезде Париж, Ангулем, Бордо, там мы с тобой говорили о том, что вернулись из Родины домой, странно звучит, но однако так оно есть.

– Да все что ни делается, делается к лучшему, ладно, увидимся на яхте, вижу у тебя еще много дел, вон та, темнокожая газель не спускает глаз с твоих плеч.

Дама из Южной Африки, была очень рада знакомству, и разумеется, будет ждать швортовки его яхты в порту Кейптауна.

Насчет бриллиантов, для новых изделий, которые закажет она, ему беспокоиться не стоит, так как ее семье принадлежат несколько штолен, из которых то и дело достаются самые разные изумруды, сапфиры и алмазы.

Что насчет аукциона на котором она ничего не прикупила, так просто не пожелала унизить русских девчат, которые так страстно боролись за ими выбранные гарнитуры.

Да, они безусловно, удивительной тонкости выработки и непревосходимого дизайна, накрепко связанного с глубочайшими познаниями философии.

Судя по рассказам аукционера о каждом из них, во время презентации это бесспорно.

– Ну, об философии, то можно не спорить, оно не плодотворно, а что до рассказов о каждом из изделий, то это чистая правда, идеи дизайна и право, все взяты из моей собственной жизни.

Длинноногая, молочно-шоколадного цвета африканка, сверкнув глазами пантеры, оставила свои координаты, а Бронька, ушам своим не веря, ущипнул себя за щеку, да не сон ли все это, а тем временем к нему подходила уже другая женщина вамп…

Эта была из Чили, и тоже дочь магната виноделия и горнодобытчика.

– Мой папа будет искренне рад принять вас на вилле близ Сант-Яго.

– Не преминусь, только дайте мне немного времени.

– Времени достаточно, мы никуда не спешим, не так ли?

– Как знать, вот мне то как раз наоборот, похоже, что надо будет успеть по всюду на нашей чудесной планете, но к вам, я обязательно загляну, о чудеснейшая из женщин.

Его чуть было не понесло на излияния комплиментов, ибо перед ним стояла удивительнейшая особа.

Да к такой жгучей шатенке, лет чуть за тридцать, и с формами что у Афродиты, грешно было бы не зайти.

Его записная книжка полнилась все новыми и новыми адресами, да хватит ли остатка жизни, чтобы все это успеть обделать, походу дела с такими ветрами, и на остров Пасхи занесет, а не пригласят, то мы не гордые, сами зайдем.

До завершения после аукционного фуршета произошло еще немало знакомств и было заключено договоров, так что, судя по его записной книжке, человек хотя бы слегка знакомый с географией, смог бы без угрызений совести сказать, что этому джентльмену, так– таки предстоит обогнуть земной шар, и может быть даже не однократно.

Вечером того же дня Янку оставив в компании вновь обретенных подруг, под предлогом неотложных дел на яхте, Бронька поспешил на свидание в отель где ждала его старая любовь из Новой Зеландии.

Не только в любви толи сексе дело тут было, его интересовал вопрос, родила ли она от него сына, в письме, он вспоминал, да, в письме что я получил от нее еще будучи в Лондоне, она ведь писала, дескать будет сын и назовет его твоим именем, а тогда меня, кажется, звали, Гарри, да, да Гарри, как странно звучит, а тогда меня звали…

С трепетом в сердце он постучал.

Эвелина его ждала в неглиже, так что шампанское и розы, на некоторое время, остались на столе…

– Да ты похоже принимаешь панацею, или нечто другое сглотнул на кануне?

– Не поверишь, но ничего кроме вина и канапе на фуршете, я сегодня не употреблял.

– Ну в таком случае ты просто супермен.

– Это по тому, что ты просто чудо, моя Эвелина, вот тебя то я, и правда, тут встретить не надеялся, признаться, в силу невозможности продолжения связи с тобой, ведь даже позабыл, хотя, знаешь, собираясь теперь в кругосветное плавание, мысль зайти в Зеландию была, и наверно не спроста, по-видимому, подсознанием, толи неким седьмым, интуитивным чувством подвинут, не встреть тебя здесь, я все-таки зашел бы к тебе.

– Скажи, ты родила нашего сына?

– Он уже и сам отец, так что мы с тобой, мой Гарри, дед с бабой, год внуку стукнул буквально на днях.

– Ну вот видишь, а ты за наследников боялась.

– Так это все благодаря нашей встрече, как же я тебя до сих пор люблю.

– Значит имеет смысл мне направить свою яхту в сторону зеленых островов.

– А ты обязан, ведь принял мой заказ, и потом, все в твоих руках, а мое предложение остается в силе.

– Да все бы хорошо, и в Зеландию я непременно зайду, но насчет предложения Эвелин, не поздно ли менять нам лошадей.

– Как тонко заметил, лошадей, как раз ими то я и занимаюсь, да ты философ Гарри, или как вас там.

– Теперь я Бронька Климов, так меня звали и раньше, но ты ведь знаешь, тогда в Гринпарке я все о себе рассказал.

– Да, помню, я помню каждое твое слово, и сына твоим тогдашним именем назвала, как и писала в письме, а внука уже сын сам назвал Юрием, был, да и есть у него русский друг, из тех русских, кто жизни прожигают, сынки олигархов, чтоб их мать, благо у Гарри хватило духу не пойти по наклонной с ним за одно. Тот на конзавод к нам приехал по студенческой практике, учился в Кембридже понимаете ли, ну вот и понеслась, одни праздники, пьянки вперемешку с наркотой и всем прочим, говорю, благо у Гарри силы воли хватило, так он вылитый ты, вон смотри.

И на самом деле с экрана айфона на него смотрел молодой он сам с ребенком на руках.

– Так это мой сын и с ним еще и внук, получается.

– Точно так мой дорогой Гарри, Броня, или как там тебя зовут в это время суток.

– Теперь я уже Бронислав Юревич, у нас ведь отчество используют.

– Ах, Юревич, ох уж этот друг моего сына Юрий, ну конченный пройдоха баламут, и вообще, я запретила Гарри продолжить с ним всякое общение, да он и уехал домой к себе в Россию, слава тебе Господи.

– Однако след остался, внука теперь всю жизнь буду звать его именем.

– Ну раз уж наш сын решил так назвать своего сына, то значит тот Юрий, быть может и не был столь плох как тебе, дорогая, оно показалось, ну молодость ведь была у пацанов, ну конечно же погуляли, а ты как мама, безусловно волновалась за сынка, но как видишь ничего страшного не случилось.

– Вы мужчины все за одно.

– Ну ладно, пусть будет по твоему, Эвелина, я ж не против, и вообще всегда был за мир во всем мире, вот только теперь мне надо идти.

– Нет проблем Гарри, но ждать тебя буду, и ты обязан к нам заехать.

– Раз уж обязан, то обязательно заеду, только не завтра, быть может в новом году, теперь уже не потеряемся, интернет нам просто не даст этого сделать.

– Ну окей, счастливого плавания, надеюсь на скорую встречу.

– Да, и я надеюсь, вот и не верь в чудеса.

– Это не чудеса, просто так оно должно было быть.

– Знаешь Эвелин, я люблю, исключительно, умных женщин.

– Именно за это и я тебя люблю.

Глава 39

Спустя несколько дней, когда выставочные и аукционные страсти улеглись, и его гостьи, не без прощальных слез на плече, таки разлетелись по домам.

Оставшись с Янкой наедине, он вдруг осознал, что и с ней у него предстоит расставание, ведь на яхте его уже ждали, заждались ребята, настроенные на выход в мировой океан.

– Милая Янка, это уже не новость, я тебе еще на кануне выставки говорил о том, что у нас с тобой предстоит долгая разлука.

– Да говорил, поверь мне очень жаль, но не смею тебя задерживать, раз уж зовут тебя дальние дали, отправляйся, но помни, что я тебя жду в своей квартире на восьмом этаже сидя у окна с видом на море, и буду ждать, пока ты не наплаваешься уж однажды, и в конце концов, таки приведешь свою яхту в Торрокс, чтобы кинуть якорь напротив моего дома.

– Романтично, а вот только слезы почему то наворачиваются сами собой, как же не хочу я тебя оставлять, сладкая моя, но зовет меня море, что могу поделать, мечта всей жизни, хочу обойти шар земной, что делать раз ты никак не согласна отправится вместе со мной.

– Ох, ну не могу, страшно мне, боюсь я моря и все тут, да и сам знаешь, ведь Сильвия скоро родит мне внучку.

– О да, хоть одна радостная мысль, а внучка, между прочим, также и моя, ведь семнадцать лет мы прожили день в день, и хоть Сильвия не моя дочь, но люблю ее так же как и свою.

– Ну вот и ладно, ты за меня не беспокойся, мне теперь заняться будет чем, буду внучку растить, пока ты не на море находишься, вернешься, а там смотришь, и старость вместе будем встречать.

– Красиво звучит, вместе старость встречать, да вроде жить еще и жить.

– Как знать, Бронь, ты на двенадцать лет моложе меня, тебе пятьдесят, ну а о моих годах все ясно, держусь пока что, все благо тебе, а уедешь, я быстро постарею, мне просто не будет на кого ровняться.

И по ее щеке тоже потекли слезы.

Оба обнялись, гладили друг друга по волосам, и тихо плакали, за уже, по сути, прожитую жизнь.

– Да, я моложе, но мужчины стареют скорее, ну по крайней мере мы, русские, так что… да я тебе уже семнадцать лет об этом толкую, вот еще.

Ну буду я в каком то из портов мира сего, прилетишь, ведь самолетом то ты любишь путешествовать, а на связи будем всегда, да двадцать первый век на дворе, Янка, чего это мы с тобой расставания устроили, прилетишь в любую точку мира, чай и не бедные уже, а теперь так и вообще, вон заказов на десятки миллионов по ходу дела.

– И правда, а то ведь привычка, о таких деньгах и мечтать то не мечтали.

– Ну вот и договорились, хотя на самом деле, кошки скребут на душе, ведь могу и не вернуться, все-таки океаны бороздить собираюсь, а там всякое бывало. Но кто волка боится, тот в лес пусть не ходит, не так ли, дорогая?

– Да так, так, разве тебя остановишь, ну береги себя, что еще сказать.

– А хочешь, на яхте тебя до Торрокса прокачу, ведь для сдуревшего волка, сто верст совсем не круг.

– Бронька, ведь знаешь, что я на яхту не сяду, ну страшно мне и все тут, ты давай, собирайся и отчаливай, а я здесь в квартире еще приберусь, небось на долго свое Бордо оставляешь, затем в Испанию отправлюсь самолетом, не маленькая.

Спешить мне некуда, здесь побуду с недельку, доберусь домой, потом к дочке в Марбею заеду, сам знаешь, внучку ждем еще только через три месяца, а потом, скучать будет некогда, так что ты себя береги, а за меня будь спокоен, я в отличии от тебя по земле хожу, не по воде.

– Ну вот, рассердилась опять, ну как мне быть, чтобы все на свете были счастливы.

– Утопия, Бронь, все никогда не были счастливы, и не будут, даже коммунисты так и не смогли добиться результата, хотя и гласили об этом везде и всюду.

– Ох, ну те то особенно старались, счастье, по девять грамм из наганов, раздавали на лево и на право, я тоже не маленький Янка, и тоже прилично досталось отведать тех времен, хотя в некоторых аспектах, глядя сквозь призму пройденных дорог, мы в те времена жили и не тужили.

– Да, жили, но все как один мечтали о западе, за те самые трепанные джинсы и то, чуть ли не головы клали, да ладно, иди уже, сам ведь говоришь, что долгие проводы, лишние слезы. А вот есть у меня к тебе одна просьба, ты, пожалуйста, когда будет свободный момент, сделай копию моего паучка, а то в двух с половиной миллионном гарнитуре, по улицам ходить не совсем разумно. Подлинник я в банк определю, у меня ведь есть своя ячейка, где хранятся мои гобелены, а подделку можно и дома хранить, иногда надеть, что ли, есть ведь теперь и искусственные бриллианты, вот ими и воспользуйся. Кстати, всем своим клиенткам, за умеренную оплату тоже можешь предложить такой вариант, поверь, согласятся, вот тебе и еще целое поле непочатой работы.

– Благодарю за идею, дорогая, это, и на самом деле, непочатое поле… миллионы, подлинники, подделки, яхты, кругосветки, вот как в одночасье жизнь изменилась.

– Да изменилась, эти миллионы, у меня отняли любимого мужа, вот как получается.

– Никто у тебя мужа не отобрал, а они, миллионы то, ждали меня, там за Уралом, целых четверть века, да, с немалой кровью, но я их все-таки достал от туда, жизнь изменилась, так ведь не в худшую сторону, ну попутешествую я пару-тройку лет, и успокоюсь, вернусь, сяду за мемуары, а ты будешь шить свои гобелены рядом со мной, да все будет только хорошо, ты главное не допускай плохих мыслей, и верь в мою победу.

Восемнадцатый год тебя умоляю, не думай о тех двенадцати годах, что нас якобы разделяют, представь, что я, себя не жалея, жил на много быстрей чем ты, иногда день такой жизни, быть может стоит прировнять даже к трем, а мо и недели, да ведь сколько переделок не пройдено, аж жуть, так, что еще не известно, кто из нас двоих старше, и кто первым пойдет туда… на весы правосудия божьего.

– Ну да, если по морям шастать, то конечно не известно, кто первый пойдет, да я ведь не могу быть уверена, что ты, твоя яхта, где-то не разобьется об прибрежные скалы, сам ведь рассказывал.

– Ну полно, полно визжать как пчелке, кстати о пчелках, я их перед отъездом за Урал смотрел, и мед скачал, на долго хватит, теперь, целый год их можно не трогать, потом посмотрим, да я и сам могу с любого места, и в любое время домой прилететь, так что гляди мне, застану с любовником… могу и раз пять, или даже раз восемь…

– Бронька, да ты ведь несерьезно об этом, сам знаешь, что сексуальное влечение, в мои года, уже затихает, ну ведь знаешь, не маленький.

– Да знаю, знаю, и самому чай уже не тридцать три, Янка, мы оба все прекрасно понимаем, чего из пустого в порожнее то переливать. А теперь, давай о насущном, значит так, не средневековье, железные трусы тебе надевать не стану, самолеты летают, в любое время мы можем встретиться, так что сопли подобрать и за борт, выше нос, поднять якоря, отдать концы, прямо руля, галс на восток… Шутить пытаешься, может, это и к добру, ну да и ладно, иди уже с Богом.

– Все будет хорошо, вернусь я, всем подарки, заметьте, заморские привезу, и мы еще с тобою попоем.

Поверь, где бы я не был, что бы не делал, пусть даже сгину в пучине морской навеки веков, но любовь, моя к тебе, будет жить несмотря ни на что, она везде, и тут, и в космосе, понимаешь, она есть, существует, главное верить в ее.

– Ну неподражаем, и скольким же женщинам ты мозги за жизнь то запудрил, сколько сердец ты разбил, и еще походу успеешь, эх ты, мой Казанова.

– Ладно, ладно, никто из нас не без грешка, ведь и за тобой шлейф приключений не малый, не так ли.

– Да, конечно были времена, но теперь уж все прошло, и настает последний этап жизни, бабушкин заботы, и радости.

Все это нормально Бронька, жизнь человека на самом деле разделена на этапы, вот и у тебя, настал очередной, ты главное, ни о чем не жалей, иди тебя ждут.

Она не смогла совладать, и бросившись ему на грудь зарыдала.

– О Господи, да не убивайся ты так, люблю я тебя, и никуда не денусь с планеты земля, серьезно говорю, и даже если сгину, то все равно буду рядом с тобой.

– Броня, последних семнадцать лет, я все цело отдала тебе, мы ведь жили так счастливо, а вот, настал день когда теряю твою близость, скажи, может быть могу еще что-либо сделать для тебя.

– Янка, милая, ничего ты не теряешь, ну звонить буду тебе через день, или, хочешь, да хоть каждый день, только успокойся, да, вот, есть и дело, кстати чуть было в этой суете не позабыл, а почему бы тебе, в место самолета, не поехать моей тойеткой до Торрокса, там загнать ее в гараж на ранчо, пусть подождет своего хозяина. Одна еще деталь, она гружена моими инструментами, но не так чтобы прям перегружена, доедешь?

Янка ожила, словно прошла во второе дыхание, это ведь и было ее любимое дело жизни, а тем более ей так хотелось быть ему еще хоть как-то полезной, что-то сделать для любимого Броньки.

– Так это я с удовольствием, а насчет груза, не беспокойся, сам знаешь, мне сотни раз приходилось проезжать на груженом по крышу авто запчастями микроавтобусе, кстати, тоже Тойоты, от Вены до Велико-Тырново, точно две тысячи километров, заметь, до крыши груженом, и это расстояние, при любой погоде, я покрывала в течении тринадцати лет.

– Ну тут тоже свет не близкий, тысяча с лишним будет.

– Ерунда, тем более по идеальному автобану, это тебе не через зимние перевалы Румынских Карпат, или под бомбежкой, во время войны в Югославии.

– Да, нечего сказать, довелось тебе повидать.

– Был такой этап в моей жизни, а теперь начался другой, ладно мой капитан, держи руля, и как там у вас, мореманов, говорят, семь футов под килем, да попутного ветра,

– Ну вот, другое дело, а то, уходишь, бросаешь, не ухожу, я вечно буду с тобой.

– Давай, иди уже, ключи от Тойоты то где.

– Да вот, висят на крючке, ты будь осторожной, немало лет минуло, как в такой дальняк не ходила.

– Запомни, если уж человек однажды научился ездить на велосипеде, то уже не разучится, так что, не беспокойся, мой капитан, у меня почти два миллиона километров пробега за рулем, так что, еще одну тысячу уж проеду.

Яхту он назвал именем «Стелла», со спаренным «л», что в переводе с латинского означает «звезда», не спутайте при случае с идентичным словом, но с одиночным «л», что означает могильную плиту, или монументальный памятник в виде гранитного столба, и не с проста было выбрано именно имя себе.

Звездочкой, уже семнадцать лет назад, он прозвал свою Янку, прозвище прижилось, и в моменты интимной близости, Бронька шептал ей на ушко, «Ну иди сюда, Звездочка моя», а она его уверяла, что произнося эту фразу, его низкий голос, звучал для нее словно небесный орган, и что именно он, вызывал ее множественные оргазмы.

Что есть, то есть, ведь вовремя сказанное правильное слово, может произвести не только оргазм, а даже судьбы вершить и не только.

Эту доктрину Броньке удалось познать без подсказки, и зная силу слова, он пользовался ею всю свою жизнь.