Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга третья"

– Быть может что когда-нибудь человечество будет вспоминать и стыдиться за своих прадедов, кто только то и делали как воевали, быть может, но когда это будет, чтобы все одумались и перестали заниматься недостойными, человека разумного, делами, вроде строения атомных бомб.

– Прекрасная мечта, Бронислав Юревич, все бы хорошо, если только мы не взлетим все вместе, один прекрасный день, к небесам обетованным бесстрашно оседлав шапки ядерных грибов…

– Чего же разобраться то не могут умники, чтоб их мать, двадцать первый век на дворе, у каждого блин айфон в ухо врос, а беженцы все прут, рекой текут все в сторону Европы, и разве есть какой-то выход из этого, теперь уже, глобального процесса. Да уж, уважаемый Маэстро, терроризм и тут и там: то бомбу ахнут, нет так вон, фурой на таран толпы, ни это ли безумие, кто организовал всю эту свистопляску, кто, как не правители могучие, всемогущие, блин, умники планетного масштаба, ну просто охренеть.

Кто власть им дал, и почему не отберут, раз уж они не могут разобраться, во времена информатики живем, за считанные мгновения ведь можно мир весь взять оповестить, вот дескать хватит, воры и убийцы, взять, блин буду, да шеи посворачивать, таким вот умникам, кто ради целые народы бросают свои дома и отправляются счастья искать на чужбину, а сколько полегло под бомбами якобы миротворцев.

Вот, блин, скажите, кто из вас братва, пойдет за тридевять земель, на добровольное рабство, если на родине будет хоть малейший шанс вести нормальную жизнь.

Правильно, ни кто, а они идут, миллионами прут, а может ли Европа принять всю Африку, и Азию в себя, да просто по площади прикинуть, эй, это невозможно, и что будем делать мы, потом, когда на каждого из нас станет, наверно, по десятку беженцев не меньше?

Правители мира сего, блин буду, настроили замков аж завал, и не своими же руками, и не на свои ведь средства, да в человеческих ли силах заработать такие вот деньжищи, все скрадено, шагая через трупы, вот как братки.

И сколько войн да распрей на планете прям сей час происходит, чего же их не взять да не остановить, так ведь оружие им сами поставляют, торг идет.

Кто хочет воевать, спроси любого, и тебе ответят, если только он не фанатик, то ответит, так как это сделал бы любой из нас, да иди ты, зачем мне воевать, я лучше буду сеять и сажать, чтоб накормить своих детей и мать.

– Ой блин братки, не говорите вы о глупостях, толи безумии мне больше, оно везде вокруг и прямо-таки кишит словно террариум, особенно, вон там, на тех верхах, где двадцать первый век уже как делят, делят, и все же разделить пирог сей, до сих пор, так и не смогли.

– Вот это капитана понесло…

Он с таким вдохновением выдавал свои мысли в слух, что даже не заметил, как из спальни отпахавший свою смену вышел Гриша, сел в кресло, закурил прислушался к его монологу, и только когда оратор закончил свою речь, произнес выше изложенную фразу.

– Тебе, Юревич, не золото ковать, а революцию, взять да организовать, причем блин, мировую, и не меньше.

– Не издавайтесь, он толком говорит, а я все записал на диктофоне «эпла».

– Очередь твоя, записал он, иди, чтоб дама не остыла, ее мы не должны обидеть ни на грам.

– Как можно, господа, – Виталик снял очки, сложил их и положил в коробку, аккуратно закрыл свой «эпл», глотнул вискаря, и словно в пропасть, обреченно шагнул за заветную дверь.

– Ну вот и молодец, пусть порадуется толстушечка, золотая наша.

– А тебя что, в натуре в политику поперло?

Гришка не преминул спросить с неподдельным удивлением на лице.

– Да что ты старина, кто прислушается к безумному бродяге, просто за Виталькина слово, ну за безумие, зацепился, вот и погнал, оно само как-то пошло да поехало, я же и на голову то блин походу не совсем здоров, в политику, да что ты говоришь, тех, кто теперь у руля мира сего, скинуть можно, вот в натуре, разве что атомной войной, так крепко они держат рычаги, и ведь манипулируют весьма успешно, хоть и не во благо человечества, а прям на оборот.

Бессильны братцы мы, хоть что-то изменить, да ведь знать то не знаем толком, кто они, и где их искать то, господ иллюминатов, или как там их, масонов, толи сам черт ногу сломит, кто же в конце концов этим миром то правит на самом то деле, но делает это, надо сказать, не так уж, чтоб прям таки от души.

– А папарацци тоже, ну выдал так выдал, безумная идея, трали-вали, сапоги-сандали, туда-сюда-обратно, первого, второго, пятого, десятого, как там дальше то, вот блин в натуре, дать бы по башке, умник выискался университетный, понимаешь так, синоптики, прогнозы.

Столь долгого монолога от Гришки, ну никак, не ожидали, по-видиму он, и на самом деле, был весьма тронут как Виталика словом– безумие, так и Бронькина тиррадой о несправедливости мира сего.

– Да ладно уже, не горячись ты тоже Гришань, человек принял марихуаны, мозг чуть изменил свою деятельность набекрень, быть может интуиция вдруг дала ему сигнал об опасности, вот парень и открылся, но ведь он не затаил в себе, а взял да изложил, братве, свою точку зрения, мать ее так.

– Вы не знаете, что в таком случае предлагаю я.

И Маэстро достал из кармана весьма крупную и увесистую монету.

– Эту серебряную монету времен Бонапарта, мне повезло найти на сквоте во Франции, лет этак двадцать назад, и с тех пор она шлифуется в моем кармане, говорят полезно при себе носить кусок серебра, вон у Броньки на мизинце тоже белеет серебро, сколько я его и помню, он носит это кольцо.

– Ну да, в Ливерпуле, поздней осенью девяносто девятого, после того как в Манчестере, по запарке, забыл два золотых перстня на тумбочке неуплаченного, пятизвездочного отеля, тогда то и прикупил за восемнадцать паундов на память, но ближе к делу, как имел честь изречь однажды классик, об чем речь ведется.

– Так вот, чтобы не было спора и отпали всякие сомнения, а вы ведь ребята фартовые, и в приметы верите слегка, не так ли?

– Ну не томи уже, о Маэстро.

– Не спешите, Виталика надо дождаться по любому, и затем, ведь вы то в курсе, что сам секс не так уж интересен, как подготовка к нему.

В двери спальни появился папарацци, с вывеской победителя на лице прошагал к своему месту, и преспокойно надев очки, смело заявил.

– Просила передать, что на сегодня хватит.

– Да ты никак брат прям таки половой гигант?

Гришка вроде пошутил, то ли серьезно говорил, но холодок между этими двумя чудаками прямо-таки сквозил.

– Куда там, я ведь не спортсмен, мне оставалось лишь закончить, друзьями качественно сделанное дело.

– Вот и славненько, а то оставить даму ненасыщенной, было бы более чем преступным со стороны русских джентльменов, что могли бы подумать о нас все канадские дамы, а так, честь родины на высоте, и мы спокойно можем приступить к интригующей монете старины Маэстро.

Будь добр уважаемый, о чем же шел наш разговор, точнее к чему начат был разговор о той серебряной монете?

– Броня, ты не спеши, пусть выйдет наша императрица, я полагаю, что ей наш спор быть может интересен, и вообще, брось мы монету в тот момент когда она заходит к нам в салон, что бы подумала мадам, представьте, есть ли воображение.

– Теперь все ясно, Маэстро предлагает разыграть возникший спор при помощи монеты.

– Да ладно капитан, и ты что, поведешься?

– А по чему бы и нет, по крайней мере, это будет честно, пусть все решит монета, а не мы, но при условии лишь если все согласны.

– Мы только за.

За всех ответил Витька, он явно чувствовал грешок за свой неудачный выпад о безумной идее.

– Да, несомненно, почему бы нет.

Снайпер тоже с ним согласился.

– Мне параллельно, я как все пойду.

Добавил Гриша, закурив очередную сигару.

– Ну вот и ладненько, Маэстро все с тобой согласны так что…

Бронька не успел договорить, как в салон вошла, более чем, удовлетворенная «императрица».

Она блистала в вечернем туалете со смелым декольте, с таким, что и на самом деле, могла бы с легкостью сойти за ее величество из некой там страны, где то и делают как трахаются сплошь да рядом…

– И чем занимаются джентльмены, нет, вы не только джентльмены, вы еще и русские медведи.

– Решают спор, и не совсем простой при том, мадам.

А когда Бронька, сперва осыпав даму комплиментами, изложил причину сего действа, канадка английских кровей, пришла в неописуемый восторг.

Она прям ликовала.

– Такое могут разыгрывать только русские медведи, ну да, чего же удивляться, вы ведь и рулетку то играете с помощью револьвера, хотите принесу, вот забавно будет.

– Слышали братва, она нам револьвером предлагает спор решить, русскую рулетку дескать, давайте мне покажите наяву, на экзотику вдруг потянуло нашу свинку.

Бронька в полголоса изложил желание императрицы на русском языке.

– Вот же тварь, да ей, походу дела, человек что насекомое поди, ишь ты, револьвер предлагает! Пусть сама и пробует судьбу, а нам и так сойдет, без крови обойдемся хоть на сей раз, не так ли господа?

На английском ни черта не понимающий Снайпер, возмутился выслушав перевод Броньки.

– За револьвер, конечно, вас благодарим, мы, русские, и правда балуемся этим развлечением, по выходным, и особенно по праздничным дням, но не сей час мадам, путь нам предстоит, и дальний он весьма, так, что было бы очень не кстати потерять еще кого-то из членов, и так уже немногочисленной команды, видите ли, недавно, да буквально на днях, эта чертова привычка к рулетке, унесла пару ребят из наших рядов.

Судя по выражению лица, толстушка отнеслась весьма серьезно к Бронькин монологу, а в том, что русские на самом деле любят свою револьверо-рулетку, у нее не осталось и тени сомнений.

– Как-нибудь в другой раз, вам обещаем продемонстрировать сие зрелищное шоу, а теперь, извольте быть свидетельницей этого, по сути безумного, но для нас в данный момент, немаловажного действа, леди, вы столь очаровательны в этом пурпурном и смелом туалете.

И так, господа безумцы, мне жаль что сие действо лишено барабанной дроби, но тем не менее, однако, и без спецэффектов оно напряжено, ведь немного не мало, а решается судьба путешествия.

Так вот господа, и по сему я смею попросить вашего внимания и тишины.

Значит так, при случае, вдруг выпадает решка, мои дорогие друзья, наша яхта направляется на покорение Северо-Западного пути, пройдя его, продолжает свое кругосветное плавание, через пролив Беринга, свернув на юг вдоль западного побережья обеих Америк, устремляется к экватору, беспрепятственно пересекает его, и вскоре после того, оказывается у берегов Чили, ну а если выпадет орел, значит идем прямо через Бермудский треугольник курсом на Панаму, не дорого проходим рукотворный канал, ну и дальше по выше изложенному маршруту.

Надеюсь теперь всем все предельно ясно.

Воцарилась тишина, все невольно замерли перед решающем броском уставившись взглядами в большой палец правой руки Маэстро, на ногтевой фаланге которого, лежал спор решающий серебряный предмет.

Издав тончайший звук, характерный серебряной монете исключительно высшей пробы, она обрисовала немалую дугу под высокими сводами роскошной лепниной декорированного потолка, и была, по всем правилам данной игры, удивительно ловко поймана бросавшим ее стариной Маэстро, затем, на глазах у всех, он раскрыл в верх повернутую ладонь, и присутствующим стало ясно, что именно безумный план путешествия остается в силе.

– Да ты Маэстро, прям таки сказать, факир и виртуоз.

– Всегда к вашим услугам господа бродяги.

– За это зрелище, вас господа, я приглашаю на ужин в ресторане отеля, как раз время подошло вам подкрепиться, надеюсь, что все вы изрядно проголодались, не так ли русские медведи.

Восторженная дама взялась за Броней предложенный локоть и они все удалились из номера суперлюкса.

– Но как здорово вы решаете возникшие вопросы господа, я от вас в восторге, ох уж эти русские джентльмены.

– Да знала бы ты милая, с кем дело то имеешь.

Маэстро, на русском, проговорил, вроде, как сам себе, но невольно это услышала и псевдо-императрица.

– О чем он там бубнит, я даже слова не смогла понять.

– Он говорит на русском языке, о том, что у вас чудесный туалет мадам.

Так по чему он не скажет это на всем понятном английском?

– Видишь ли дорогая, из нас всех пятерых, на твоем языке изъясняются только двоя.. вот и приходиться прибегать к переводам.

– Как забавно, а я, было, подумала, что русские медведи принципиально не говорят во время секса.

– А так чего же говорить, во время секса у нас принято делать секс, а не сказки рассказывать.

О, да, я восхищаюсь русскими мужиками, у вас там все такие, я срочно должна отправится в путешествие по России.

Рекомендую, но у каждой монеты есть две стороны мадам, и мы только что имели шанс еще раз в этом убедиться.

Тут вы имеете дело с отборной командой, состоящей из особо тренированных, русских мореплавателей, золотоискателей, ювелиров, художников, папарацци и даже снайперов, и заметьте, уж эти господа то видов повидали, но есть, есть конечно, и помимо нас в России мужики, ведь главное – желание иметь, ну и хоть что-то делать ради исполнения его, тогда оно обязательно сбудется рано или поздно, не так ли господа.

– О Бронислав, желание у меня на самом деле есть.

– Ну что же, в таком случае вам смею пожелать счастливого пути, ведь в Санкт-Петербурге, совсем скоро начинаются белые ночи, а в это колдовское время, любовь струиться там из всех подряд фонтанов.

– О как это романтично, нет, оно поэтично, ты настоящий мастер слова капитан.

Видимо дама снова стала возбуждаться, заметил Бронька и очень осторожно сдвинул разговор на тему, менее будоражащую мозг возбужденной особы.

– Но будьте осторожны, я вас умоляю, Россия и по ныне не предсказуема.

– Да, да, да, я слышала о России много разного, и ничего при этом хорошего.

– Вам нагло лгали, ми-мадам, не предсказуема, это не значит опасна, она просто не предсказуема, но этого вам не понять до тех пор, пока не испытаете на себе.

– На себе я готова испытать многое.

Она тоже знала толк в юморе, и это его обнадеживало, а то, порой казалось, что леди может думать только об том, да, именно о том, что у здоровых мужиков находиться в штанах.

– После ужина, ребята, вам не стоит никуда спешить, останьтесь тут в гостях у меня, спальных номеров вполне достаточно чтобы разместить каждого из вас по достоинству, надеюсь вы ведь не спешите.

– Ребята не спешат, а вот насчет меня, иначе, я вынужден откланяться, поскольку вечером сего дня, имею честь быть приглашенным в посольство России, там надо уладить несколько вопросов по поводу нашего путешествия, и отложить аудиенцию сею, мне бы не хотелось, ибо русские чиновники не любят, любителей откладывать условленные встречи, так что умоляю вас, не обессудьте, но мне пора.

– Бронислав, я женщина, конечно, но как могу не понять, ты капитан, и должен соответствовать своему званию.

– Именно так, а теперь, позвольте откланяться, уважаемые, вот Виталий, журналист, он вам послужит за переводчика, но чуть что не стесняйтесь, звоните, я буду на связи, спокойной ночки друзья мои, и вам мадам отдельные спасибочки за ужин, ваш повар мастер, это несомненно.

Пусть даже обвинят меня братки в подвохе, но к завтрашнему утру я должен быть в ударе, ну не опустошенным же явиться в аэропорт, ведь Зубочистка прилетает в девять.

Что о нем подумали друзья каждый в отдельности, он так и не узнал, но общим видом их, мог даже возгордиться, эти орлы не подведут, то было явно видно даже и не вооруженным глазом.

– Завтра около пяти после полудня, скорее всего, я буду с ней на водопаде, и был бы очень рад вас тоже лицезреть, но это по желанию, и главное, возможностям пацаны, уж вы не обессудьте, мне надо отдохнуть.

– Как приятно слышать вашу русскую речь.

– У вас есть все возможности, ей вдоволь насладиться, и начинайте прямо сей же час.

Он подмигнул им всем, и удалился.

Отельчик, где по прибытии остановилась вся команда, теперь был к его услугам, ну надо же человеку, кому уже за пятьдесят, хоть иногда спокойно отоспаться…

– Вот же выбор Бермудский треугольник, или Северо-Западный морской путь, да оба, по сути, безумны.

Он, по старой привычке, приобретенной еще в тюремной камере-одиночке, вдруг не отдавая тому отчета, заговорил сам с собой.

– Да мне по ходу дела, чем страшней тем лучше, явно не хватает адреналина, или же я подсознательно ищу где ждет меня конец.

Какие глупости лезут в больную голову, да нет, это не глупости, а элементарный анализ своих действий, спать уже давай, устал ты Бронька Климов, и счастлив за одно, как все же здорово иметь свою команду, закинуться травой на выходных, расслабиться и отдохнуть, пусть все дела спокойно подождут до завтра.

Глава 43

Суета аэропорта, и вот она, с той же ослепительной улыбкой на лице, идет ему на встречу, аромат букета заценив из алых роз, бросается в объятия любимого мужчины.

Слов не было, и что сказать, с чего начать, они словно впервые встретившись немного растерялись, там во Франции, там было все не так, дамы прилетели втроем одним и тем же рейсом, и встреча происходила на совершенно другой ноте, а теперь, теперь они знали, что будет все что только пожелают, спустя двадцать пять лет, и по сему немного даже оробели.

– Какая же красивая, зуб времени к тебе относиться щадяще, или может быть с ним заключила договор, та Зубочистка которая с зубами говорит на ты, поедем-ка в отель, наверняка устала с перелета, хотя, судя по тебе, ты свежа, как вишенка в саду.

– Да выспалась я, ведь как раз восемь часов в пути, таблетку транквилизатора закатила, и спала как дитя.

– Ну да, ты же доктор, и уж в снадобьях то разбираешься, конечно.

– Еще бы, но не балуюсь, ну кроме что в таком случае как этот, хочешь не хочешь, а надо, иначе вся на нервах, ведь к тебе, подлец, лечу.

– Мне тоже довелось поспать эту ночь, но благодаря марихуане.

– Ты так и не исправился, все еще принимаешь ту самую дурь, а помнишь как мы с тобой вместе накуривались?

– А то, разве такое забываемо, и не дурь она вовсе, посмотри на меня, разве похож я на наркомана?

– Да не сказала бы, лицо в порядке, кроме морщин и седины, мозги и зубы, похоже на месте.

– Кто о чем, а Зубочистка о зубах, да, как видишь, и это благодаря тебе, с тех пор как сделала мой многострадальный оскал, так и стоит уж четверть века, кому не скажу, удивляются и даже не верят.

– С любовью делано было, и вот вам результат.

– Как я хотел бы снова оказаться в кресле стоматолога, и чтобы ты с любовью осмотрела мою пасть, а я тебя за талию держал бы как когда-то, эх, знала бы ты милая, сколько раз мечтал, чтоб сбылся наш с тобою договор, и оба мы вот тут вот оказались, и видишь, ведь сбылось.

– Думаешь что я об этом не мечтала, эх ты, бродяга.

Она положила голову ему на плечо, такси их мчало к городу, и словно все не наяву, они вошли в отель, поднялись в номер, а дальше было все, что только может быть при встрече любящих сердец, истаскивавшихся двух душ и лишь слегка следами лет и сединою тронутых, но еще вполне здоровых тел.

– Как ты прекрасна в одних лишь украшениях, желанная, любимая моя…

Разбудили их, после полудня вернувшийся из объятий императрицы ребята, слегка навеселе, да и чего же им не быть в хорошем расположении духа, после такой вот, особой, вечеринки.

Пообедав, они поехали на водопад.

– Да, зрелище конечно эффективное, тут стоит побывать, особенно когда за четверть века была забита стрелка.

– Признаться, были годы, когда и не чаялось, что ты вообще когда либо объявишься еще, но после Бордо, конечно же ждала, хотя об этом, там, с тобой мы так и не поговорили.

– Там было о чем печься, и видишь, завтра же начну я копию снимать с твоих радуг, кстати, не было ли проблем в аэропортах, имею в виду твой гарнитур.

– Так у меня ведь и документ имеется на все это, хотя, по поводу украшений, никто мне даже вопроса не задал.

– Ну да, кто же подумает, что эта дама на себе провозит два миллиона стоящие безделушки.

– Так разумеется, лучше всего, такие вещи прятать на виду, и сто пудов, что таможенники посчитали их за дешевую бижутерию ширпотребного производства.

– Ты молодец, желанная моя, ну а теперь, летим-ка мы на яхту, там будем платину и золото ковать, в него искусно закрепляя бриллианты.

– Все чаще слышу от тебя я пристук рифмы капитан, не пробовал ли ты садиться за перо?

– За всякое сидел, но чтобы за перо, такого и не слышал.

– Шутить изволите, вам говорят об тех стихах которыми разбрасываетесь вы сплошь и рядом, вам взять, да записать хоть пару строк, а там смотри, получиться поэма.

– О папарацци, друг мой ты и брат, писателем теперь я уж не стану, а ты коль есть желание, пиши, записывай, и пусть твоей рукою, построиться нам памятник из слов, каких еще нигде не созидали.

– Записал, на диктофон записал, быть может что в кино нам пригодиться.

– Какое кино, вы что кино снимать собрались пацаны.

– А что, разве мы не похоже на артистов?

– Еще каких, да по сути с твоей то биографии, с ее можно не только фильм, а целый сериал заснять, без затруднений.

– Как ты догадлива, о Зубочисточка моя, а может быть пора мне называть тебя по имени уже, а то чай не маленькие, а все погонялами пользуемся.

Слышали, ко всем относиться братва, что думаете о таком вот предложении.

– Да нет, пусть все останется так как оно и было, привычно, и даже мило, ведь Зубочисткой ты меня назвал еще тогда, под музыку Джипси-Кингс, бамбо лейо… помнишь?

Это было в разгар нашей любви, оно, конечно, пафосно звучит теперь уже под старость, но пусть останется, я так желаю.

– Она права, вот тоже придумал, ну хочешь, мы тебя Юревичем будем звать, а мы останемся при своих простых именах и погонялах.

– Какие глупости, меня то по имени и зовете, я всегда был Броня, кто, ах да, Снайпер у нас с погонялом по жизни идет и еще Маэстро.

– Меняй тему капитан, вон самолет уже пошел на посадку, поедем ка мы к нашей красавице, а что до тебя, то мы тебя не по имени зовем, зовем погонялу, Броня ты танковая, Бронислав Юревичь.

– Маэстро впервые заговорил за весь вечер, видимо он все еще бродил в нирване, закинувшись травой, однако за событиями все-таки следил.

– Танковая бронь, здорово, игра слов получается, лучше не придумать.

– Вот Зубочистка с Эли совсем не пляшут, но это погоняло к тебе из за профессии само собой как-то прилипло, уж не обессудь.

– Да ладно, тебе все дозволено пройдоха и подлец.

– Честь имею, о уважаемейшая среди зубочисток.