Текст книги "Дитя Демиургов. Путь к магии"

Глава XV

Ночевать им пришлось в открытой степи. Днём солнце палило, и Артесу с трудом удавалось сохранять достойный вид, поскольку из-за жары у него кружилась голова. Сразу после наступления темноты настолько холодало, что пар вырывался изо рта и траву затягивало инеем. Костёр разводили с большой осторожностью – стоило подуть какому-нибудь особенно дурашливому ветерку, и вспыхнул бы пожар, который даже представить было страшно.

Они выехали на рассвете. Земля стремительно нагревалась, в воздухе повис туман, стало душно. Артес позавидовал проводнику, который, видимо, знать не знал ни о каких светских приличиях и недолго думая снял рубашку, застегнув перевязь с мечом прямо на голом теле.

– Может, нам лучше ехать ночью? – спросил лорд, сохраняя непринуждённый вид, улыбку и идеальную посадку на лошади, так что только по капелькам пота на лбу можно было понять, как ему жарко. – В таком пекле лошади скоро сдадут.

– Только не эти, – возразил Ладимир. – Ехать будем днём, пока не встретим кернетов. И не дай Бог они наткнутся на нас ночью.

– А кто это? – спросил Артес и живо представил себе огромных допотопных чудовищ.

– Местные жители. Звероподобные, естественно.

– Я думал, все Звероподобные дружны между собой, – удивился Артес.

– Так и есть. Кернеты просто сначала нападают, а потом думают, на кого напали. И иногда думать бывает уже поздно.

Около полудня Артес завидовал лошадям, которые ещё во время пути к Сухим Равнинам сменили зимнюю шерсть на летнюю и теперь шли лёгким непринуждённым шагом, и проводнику, который, вместо того, чтобы поджариться на солнце, лишь слегка загорел. Артес, бессознательно любуясь длинной безгривой шеей Бешеного, размышлял о том, кто выдумал дурацкий английский этикет и что случилось бы с этим выдумщиком, если б его засадили в такое пекло, когда Ладимир вдруг пустил Ваджру карьером, и Бешеный в тот же миг понёсся за ним.

Артес и не пытался спросить у проводника, что случилось, поскольку тот, пригнувшись почти вплотную к шипам на шее Ваджры, гнал вперёд. Впрочем, вскоре и так стало ясно, в чём дело.

На равнине показались маленькие чёрные точки. Через каких-нибудь десять минут они превратились в саблезубов – самых настоящих саблезубов, огромных, серебристо-рыжих, с длинными кривыми клыками, и эти чудовищные кошки, рыча и припадая светлым брюхом к земле, окружили бесстрашную хрупкую девушку, которая, воинственно крича, размахивала мечом перед их мордами…

Артес выхватил меч из ножен, сдавил шенкелями бока Бешеного, и в ту же секунду его с силой бросило вперёд. Бешеный резко остановился. В отличие от Артеса, он не потерял ни капли хладнокровия и вовремя увидел знак, который подал ему хозяин.

Артес хотел было спешиться, но вдруг узнал в девушке свою несостоявшуюся невесту и словно прирос к седлу. Несмотря на то, что его характер требовал немедленно прийти на помощь даме, какая-то непонятная часть личности отчаянно надеялась, что Аталэйнт исчезнет из его жизни тем или иным способом.

Тем временем Ладимир скатился со спины Ваджры, змеёй скользнул в самую гущу драки и неожиданно вырос прямо перед Аталэйнт, загораживая её от смилодонов. В ту же минуту всё стихло.

Саблезубы, только что готовые растерзать охотницу, теперь подозрительно разглядывали Ладимира, а тот молча стоял перед ними, и меч в ножнах спокойно висел у его бока. Артес начал приходить в себя.

На самом деле не молчал ни Ладимир, ни саблезубы. Они разговаривали на бессловесном языке, который понятен всем животным и Чёрным оборотням.

Артесу показалось, что он слышит какие-то отдельные неясные слова, но общий смысл был ему не понятен. Он видел, как вздыбившаяся короткая тёмно-рыжая грива на коротких шеях смилодонов медленно опускается, распрямляются спины и поднимаются головы. Минуту назад бесившиеся от ярости звери теперь были хоть и напряжены, но относительно спокойны. Они разомкнули круг и отошли в сторону, не спуская глаз с Чёрной Рыси и принцессы и внимательно поглядывая на Артеса.

Принцесса не меньше Артеса была удивлена встречей. В ночь смерти Годеона ей удалось бежать с помощью Бравура, но стражи дяди не дремали, и за ними скоро пустились в погоню. Спасаясь от погони, принцесса и Бравур завернули в Чёрный Лес, приграничные владения атроксов, и там наткнулись на отряд Юдхиштхиры, возвращавшийся в Лучистую Звезду – столицу Края вечной ночи. Бравур был убит, а Аталэйнт, по пятам преследуемая атроксами, бежала и вскоре, на своё счастье, покинула Чёрный Лес.

Дальше она поехала медленно, давая отдых лошади и соображая, как проехать к Белым горам, минуя земли Крылатых. Жажда мести не оставляла её, и на снежных вершинах она ожидала найти того, кто опозорил её перед всем племенем Охотников за шкурами. Однако отдых этот продолжался недолго – на следующий день она снова обнаружила эльфийскую погоню, и на этот раз к воинам Годеона присоединились воины её отца.

Ей понадобилась вся её хитрость и весь её ум, чтобы уйти, но у Холодного моря она попала в ловушку. Раздумывать было некогда, путь был только один – в море. Она нашла корабль.

Аталэйнт хотела плыть к Золотым Землям – хоть ими и владели Венценосные, это был самый короткий путь к Эльфийскому королевству, а Венценосные не были и вполовину так опасны, как атроксы. Планы её резко поменял сильный туман. Корабль налетел на подводную скалу и пошёл ко дну. Команда отличилась завидным благородством и отчалила на лодке, где Аталэйнт не хватило места. Принцессе пришлось плыть рядом с конём, полагаясь на его чутьё. И это чутьё вывело их к Сухим Равнинам.

Эльфы никогда не селились в этих краях, Аталэйнт ничего о них не знала. В первую минуту она чуть не поддалась отчаянию, и из глаз её даже скатилось несколько слезинок, но вскоре она оправилась. Истинная эльфийская принцесса преодолеет все трудности и накажет своих врагов, чего бы ей это ни стоило! И она направила коня прямо в золотистые травяные просторы.

На второй день путешествия на неё напали саблезубы и… кто же её спас? Чёрная шкура, один из падальщиков… проще говоря, слуга Артеса!

И сейчас он стоит перед ней, а странно смотрящий на нее Артес поодаль, возле его лошади.

Аталэйнт отличалась незаурядным умом и соображала быстро. Убить Артеса? Нет, это не так просто, он показал себя превосходным воином, готовым к неожиданностям, да и не стоит скидывать со счетов раба, который хоть и грязный оборотень, но дерётся очень даже неплохо и может вступиться за хозяина. А вот заставить Артеса, этого подлеца и обманщика, мучиться от ревности, показать, что ему она предпочитает даже Чёрную шкуру… о, вот это уже похоже на месть!

Молчаливая беседа Ладимира и саблезубов длилась несколько минут, и план Аталэйнт созрел так же быстро. Поэтому, когда Ладимир повернулся к ней, Аталэйнт кинулась к нему, чтобы обнять… но так и не сомкнула руки на его шее.

Потому что повернулся к ней уже не Ладимир. Это была Чёрная Рысь – Рысь в человеческом облике, и Рысь бешеная. Ладимира едва ли не трясло, глаза его посветлели и стали совсем прозрачными, он несколько раз порывался что-то сказать, судорожно взмахивал руками и не мог выговорить ни слова.

Артес, увидев совершенно непонятное ему поведение проводника, медленно начал подходить к ним, и тут Ладимир выпрямился, подтянулся и заговорил.

– Высокорождённая принцесса, сестра звёзд на небе и горных ручьёв на земле, не соблаговолите ли объяснить грязному чёрному зверю, за каким нечистым духом вы влезли на землю клана Западных Охотников и чем именно при этом думали? Явно не этой прелестной головкой, потому что она слишком очаровательна для того, чтобы в ней хранилась хоть крупица ума.

Эта тирада была полностью в духе Ладимира, который любил пышные придворные обороты сводить к внезапно грубому содержанию, но вовсе не в духе Ладимира были отрывистые скованные жесты и запинки едва ли не на каждом слове.

Принцесса от бешенства позабыла про своё желание кинуться на шею спасителю, но не успела она и слова сказать, как Ладимир вновь заговорил.

– Королева эльфийских красавиц, так какой же бесовский дух втолкнул вас в края, вашему роду от века не принадлежавшие? Какой посланец Тьмы заставил вас поднять руку на его исконных владельцев, которые предупреждали вас о том, что не следует вам ехать по этому пути? Вероятно, вы приняли рыжих хищников за милых котят, которые играют в вашем родном дворце?

Аталэйнт не свойственно было теряться, но она так устала от постоянной погони, её настолько измучило бегство, которому она не видела конца, что она не смогла ответить оборотню, и на глазах её показались слёзы.

Артес решил, что проводник наговорил достаточно грубостей.

– Ладимир, – сказал он, – погоди. Мне кажется, она не в себе.

Ладимир прыжком повернулся к нему.

– Не в себе? Это я не в себе! – выкрикнул он. – Какого чёрта она полезла к ним? Ты представляешь, что было бы, убей она хоть одного из них? Или ты думаешь, они от нечего делать её окружили? У них же здесь самки с детёнышами!

Краем глаза Артес различил в густой траве две пары маленьких округлых ушей, которые явно принадлежали наследникам лохматых рыжих хищников. Любопытные, как и все котята, зверёныши затаились в траве, тараща серые восхищённые глазёнки. Но тут около них, даже холки, не показав из травы, очутилась мать и сразу исчезла, и вместе с ней исчезли и малыши.

Артес замолчал. Проводник в очередной раз оказался прав. Единственное, что ему можно было поставить в вину – грубость в обращении с принцессой, а с другой стороны – такое стремление истребить зверей, которых сама же она и разозлила, действительно могло вывести из себя.

Впрочем, Ладимир уже успокоился.

– Саблезубы пойдут с нами до границы своей земли, – сказал он. – За такой великолепный эскорт следует сказать спасибо принцессе. – И он слегка поклонился в её сторону. – Принцессу придётся взять с собой, иначе её убьют, а перед тем, как её убьют, она успеет натворить дел. Меня, понятно, беспокоит последнее.

Артесу вовсе не улыбалась такая перспектива, но делать было нечего. Он пошёл рядом с Ладимиром, который вёл в поводу Ваджру; возле Ваджры плавно выступал Бешеный. Лошади менее всех были обеспокоены встречей с хищниками. Вообще выдержкой они обладали замечательной, Артес имел уже достаточно поводов ей восхищаться. С другой стороны, от Ладимира шёл предводитель рыжих пятнистых охотников, его собратья широким кольцом окружили маленький отряд. Принцесса следовала за Ладимиром, ведя в поводу своего быстроногого Вулкана, который пугливо фыркал на саблезубов. Она была взбешена обращением Ладимира… и в то же время не могла оторвать взгляда от его спины, от того, как перекатывались мускулы под сетью шрамов. Девушка решила, что определённо недооценила гнусного ублюдка животных и людей. Само выражение «ублюдок» как-то перестало ему подходить. Помимо этого, она задумалась о том, чего же ждал Артес, пока Ладимир защищал её драгоценную жизнь. По всем канонам и понятиям он должен был броситься к её ногам и грудью закрыть от кровожадных монстров. Потом, искалеченный огромными зверями, он мог умереть у неё на коленях, произнося слова любви вместе с последним дыханием.

Аталэйнт была разочарована и недовольна, но сумела скрыть свои чувства.

– Артес, почему бы вам не объяснить мне, что произошло той ночью, когда вы так позорно сбежали? – ледяным тоном произнесла принцесса.

Прежде чем Артес успел ответить, Ладимир обернулся к ним и, продолжая идти, но только уже спиной вперёд, сказал:

– Учтите, принцесса, что я с самого начала был на вашей стороне. Я уговаривал как мог этого английского балбеса жениться на вас, осесть в Солнечной долине и родить как минимум десять наследников. Но ведь он слушает только себя, а других начинает слушать, когда ошибается сплошь и рядом.

И он очаровательно улыбнулся принцессе, сощурился на Артеса и отвернулся.

Артес открыл уже рот, чтобы ответить, как следует этому предателю и перебежчику, и вдруг обнаружил, что сказать ничего не может – Ладимир действительно предлагал ему жениться на Аталэйнт. Может, и в шутку, но предлагал. Принцесса по молчанию Артеса поняла, что оборотень не соврал, и удивилась столь неожиданной поддержке.

Весьма вовремя Артес почувствовал слабое движение у себя в сумке и вспомнил, что с того момента, как они сели на корабль, не видел Седутре. Теперь он заворочался и явно хотел вылезти из своего убежища.

Молодой человек развязал ремешки кожаной сумки и выпустил дух наружу. Он, недолго думая устремился к Ладимиру и пристроился у того на плече, светясь и испуская какие-то странные звуки.

Ладимир рассмеялся.

– Порвалась ткань с игрой огня,

Разбилось зеркало, звеня,

«Беда! Проклятье ждёт меня!» —

Воскликнула Шалот. (шотл. Баллада «Волшебница Шалот»)

– Это ты к чему? – с подозрением спросили в один голос Артес и Аталэйнт.

– Что еще за Шалот? Это в неё влюблён Артес? – дополнила вопрос принцесса.

– Это легенда, – поспешно уточнил Артес, поняв, что Ладимир не намерен ничего объяснять. Он подошёл к Аталэйнт.

– Послушайте, принцесса. Вы, несомненно, совершенно очаровательны и составите счастье достойного и благородного человека, – начал он, проигнорировав короткий смешок Ладимира. – Но моё сердце занято, и никогда больше я не смогу полюбить. Моя избранница ждёт своего спасения, и я был бы самым низким и подлым существом на земле, если бы позволил Вашей несравненной красоте затмить мой разум и поразить мою душу. Надеюсь, Вы поняли то, что я сказал.

Ладимир снова тихо засмеялся.

– Я любил её так, как любят лишь раз, я в сердце носил мягкий свет её глаз, я крылья её видел перед собой и не знал, что они за спиной у другой.

Артес весьма недовольно посмотрел на Ладимира, предпочитая, чтобы тот не нарушал течение нормального осмысленного диалога своими нелепыми замечаниями, смысл которых можно было разгадать с большим трудом. Седутре слетел с плеча Ладимира, потускнел и пристроился на сумке Артеса. Он явно не одобрял присутствия прекрасной Аталэйнт.

Саблезубы остановились. Ладимир подошёл к вожаку, и, как показалось изумлённому Артесу, они несколько минут о чём-то говорили без слов – проводник то и дело указывал рукой куда-то вперёд, как будто уточняя направление, и иногда согласно кивал. Потом он слегка поклонился вожаку, тот ответил тем же, и хищники исчезли в траве.

Ладимир как ни в чём не бывало повернулся к спутникам.

– Кернеты неподалёку, – сказал он, – похоже, завтра мы их встретим. А пока попрошу держаться всех вместе.

И он вскочил на Ваджру. Артес тоже сел в седло. Однако Аталэйнт не удалось последовать их примеру. Вулкан вёл себя более или менее прилично, пока саблезубы были у него перед глазами, но стоило им скрыться, и он тут же решил, что они покушаются на его жизнь. Жеребец танцевал, высоко задирая голову и пытаясь встать на дыбы, и Аталэйнт никак не могла его успокоить.

Артес чувствовал, что как истинный рыцарь он обязан помочь девушке и смирить разбушевавшееся животное, но никакого желания делать это у него не было, к тому же, на него напало одно из тех странных апатичных настроений, которые случались не раз с момента прохождения алтаря Земли.

Ладимир задумчиво наблюдал за этой сценой. Наконец он пришёл к какому-то решению и подъехал ближе.

– Дочь поющего ветра, похоже, надо дать вашему быстроногому скакуну возможность успокоиться, иначе он выбьет яму в земле и похоронит себя в ней. Лорд Артес поведёт его. Вы, верно, устали.

И с этими словами он, к удивлению спутников, легко и непринуждённо одной рукой подхватил девушку и посадил её за собой.

Аталэйнт подумала, коснулась пальчиками спины Ладимира, а потом взяла и прижалась целиком к нему, пристроив голову на его плече.

– Да, я устала. И намерена спать, – невнятно произнесла она. Длинные локоны скрывали зловещую улыбку, искривившую ее прекрасное лицо.

Артес подумал, что лучше и быть не может, и, поймав повод Вулкана, поехал рядом с Ладимиром. Он смотрел по сторонам, пытаясь отвлечься от боли, которая непрестанно терзала его сердце. Мысли о Мадлен не оставляли его ни на минуту, но как бы оставались на заднем плане. Пока что он рассматривал странный, незнакомый простым смертным пейзаж, расстилавшийся перед ними.

– Ты намерен везти Принцессу с нами? – по-русски спросил Артес.

– По-моему, мы обсуждали эту тему, – нехотя отозвался Ладимир. – Я тебе сказал, что её здесь убьют, но перед тем, как её убьют, она наделает глупостей и нам не удастся без приключений достичь Горы Богов, а тем паче вернуться к Холодному морю.

Седутре недовольно заворочался на плече Артеса, покалывая его коготками.

Он нежно погладил его по спинке, которая на ощупь напоминала нежнейший бархат.

– Знаю, малыш, тебе не нравится принцесса, – проворковал он. – Но она тоже Странник, как и мы. Ищет свою судьбу. Возможно, это наше предназначение вывести ее куда-то.

Седутре, как загипнотизированный, следил за рукой лорда круглыми прозрачными глазами без зрачков. Это странное существо, неотступно следующее за ними, вдруг стало очень дорого Артесу. Он уже два раза спасал их во время путешествия, его возможности казались такими маленькими и в то же время такими большими и непонятными.

– Кто же ты на самом деле? Заблудшая душа леса? – спросил Артес, осторожно укладывая духа в свою сумку. Тот не ответил, но закрыл свои странные неземные глаза.

Все это время Аталэйнт размышляла, притворяясь спящей. Она выработала план. Ей надо добраться с Артесом до конечной цели путешествия – а это, несомненно, была встреча с его возлюбленной. Там она или убьёт соперницу, или создаст такую ситуацию, при которой Артес будет опозорен в глазах своей любимой и не сможет на ней жениться. Во время путешествия она будет максимально мила и любезна с Ладимиром, который оказался вовсе не таким уж противным животным, а очень даже экзотичным и интересным мужчиной. Тем самым она спровоцирует ревность Артеса. Ни один мужчина, если он может называть себя таковым, не станет равнодушно смотреть на то, как у него из-под носа уводят женщину. Да ещё такую красивую. К концу путешествия Артес незаметно для себя её приревнует, потом полюбит, потом побоится потерять. Он забудет свою дурацкую возлюбленную, потому что ни одна женщина ни красотой, ни сноровкой, ни умом не может сравниться с ней. В одном принцесса не могла признаться даже себе – подспудно ее стал интересовать Ладимир, причём несколько больше, чем она могла бы подумать. Его храбрость, шрамы, говорящие о бесконечных выигранных боях, произвели на Аталэйнт неизгладимое впечатление. Несмотря на свою независимость, в душе девушка, как и многие другие эльфийки племени, хотела, чтобы на её пути встретился тот самый мужчина, который способен подхватить её на руки, посадить позади себя на боевого коня и увезти куда ОН решит, а не куда укажет она своей сахарной ручкой. Потом они нарожают кучу детишек и будут счастливо жить в красивом дворце около синего озера, полного рыбы.

Примерно такой план обрисовывался в её голове в отношении Артеса, но тот как-то не спешил тащить принцессу во дворец и кормить пескарями. А Ладимир показал себя истинным мужчиной, не потворствовал ее глупостям, действовал решительно и дерзко. Его глаза… Иногда его взгляд будто пронизывал принцессу насквозь, до самых потаённых участков сердца.

Всего этого, разумеется, Аталэйнт никогда бы не открыла даже на самом страшном допросе, даже у самого дерева Истины в их деревне или у колодца Справедливости. Пока эти мысли тихо пускали корни в её очаровательной головке, позволяя хозяйке создавать планы, которые затем могли быть легко разрушены ей же самой.

На отдых путешественники остановились, лишь когда совсем стемнело и над тихой землёй повис холодный туман. Первое время Аталэйнт ехала позади Ладимира и скоро обнаружила, что нельзя его особенно благодарить за эту услугу. Ваджра обладал тряским и неудобным ходом, чрезвычайно утомительным для всадника, все его движения были грубые и резкие. Когда Ладимиру взбредало в голову дать лошадям небольшую разминку, принцессу кидало из стороны в сторону на узком костлявом крупе. Даже движение шагом не исправляло положения. Аталэйнт старалась крепче прижаться к проводнику и удивлялась, как вообще можно ездить на такой скверной лошади. Она из самолюбия первый час мужественно пыталась приноровиться к ходу жеребца, но, убедившись в тщетности своих усилий, пересела на Вулкана.

Ладимир был мрачен и задумчив – молча он развёл костёр. Путешественники стали устраиваться на ночлег. Артес лёг и укрылся плащом с головой – прошедший день утомил его. Особенно удручало сознание того, что принцесса теперь будет постоянно рядом. Сейчас она притихла, но, при её характере, это скорее настораживало, чем успокаивало. Глядя на неё, он представлял себе, что в пути вполне кто-то мог бы её любезно украсть. Желательно, чтобы это был король-отец. А ещё более желательно, чтобы после этого её сразу выдали замуж. Артес не понимал самого себя. Девушка была в него влюблена. Он должен был бы испытывать к ней сочувствие, благородно наставлять её на путь истинный, стать ей братом и другом. К сожалению, подобная роль вовсе не пришлась ему по вкусу, и Артес лишь хотел, как можно быстрее вернуть Принцессу её родне, и, убедившись, что она не пострадала, забыть об этом кошмаре. Молодой человек с грустью подпёр голову рукой, оставив на минуту крохотное полотенце, которым пытался привести в порядок свой дорожный костюм. Он чувствовал, что его хорошие манеры были уместнее на балах и приёмах, чем в лесу. Может быть, если бы с самого начала он грубо указал девушке на её место, то она не поехала бы с ними, не подвергалась бы опасности и не создавала бы проблем им самим. Способ выражения мыслей Ладимира намного больше помогал разрешать конфликты в этом довольно диком мире, где прав был сильнейший и существовали свои законы выживания – просто надо было выражать свои мысли более прямо, высказываться жёстче и не стараться угодить всем сторонам дела, а выбирать наименьшее зло. В этом мире не было места галантному поведению, дамы вели себя таким образом, чтобы успешнее всего выжить, а господам надо было заменить отточенность выражений в словесной перепалке на остроту клинков, чтобы защитить свою жизнь.

Артес понимал, что, вероятно, у Высших эльфов тоже есть своеобразный этикет, как у всех прочих народов, но, скорее всего, он был практичнее, может быть, даже хитроумнее, чем привычный ему.

«Если мне доведётся побывать у эльфов, – подумал Артес, – надо будет к им присмотреться и больше смотреть на поведение Ладимира или Джоя, смотря с кем я там окажусь. Лучше бы с Джоем, конечно. Ладимир часто ведёт себя слишком странно. Если же я начну его копировать, это станет походить на цирк».

В это время героиня его размышлений легла, подложив под голову седло и сжавшись в комочек – ночь выдалась на редкость холодная. Тёплый плащ ей пришлось сбросить, когда они с Вулканом плыли к берегу.

Ладимир, который после обычного осмотра лошадей теперь проверял снаряжение и оружие, ни слова ни говоря и даже не взглянув в её сторону, бросил ей свой плащ.

Принцесса села и удивлённо смотрела на проводника, но он по-прежнему не поворачивался к ней.

– Спасибо, – сказала Аталэйнт.

Лёгкое движение плеча показало ей, что он услышал. Или он просто расправлял уздечку?

– А как же… как же ты теперь? – запнувшись, спросила она.

Ладимир так странно взглянул на неё, что ей стало не по себе, и она сразу вспомнила легенды о демонах тёмных сил, которые сражались с эльфами.

Оборотень аккуратно положил уздечку поверх седла и… Аталэйнт не поняла, как это произошло, она только смотрела в полном изумлении – у огня, свернув передние лапы калачиком и уткнув подбородок в грудь, уютно устроилась Чёрная Рысь. Острые, отороченные длинными кисточками уши тихонько поворачивались, не упуская ни одного звука, в полуприкрытых глазах плясали отблески костра. Грозный хищник сейчас казался обычной домашней кошкой, мирно дремлющей возле печки.

Аталэйнт сочла за лучшее ничего не спрашивать и лечь спать. Заснула она сразу – сказалось волнение от встречи с саблезубами и с тем, кому она так хотела отмстить. К тому же, в первый раз за долгое время она могла спать спокойно, зная, что ей ничего не грозит – в бдительности Чёрной Рыси она была уверена.

Ладимир, напротив, не спал. Он не понимал себя, и его это тревожило. Зачем он усадил Аталэйнт позади себя на Ваджру, когда разумнее было бы просто успокоить Вулкана? Никаких вопросов бы не было, помни он в тот момент о странностях аллюра жеребца. Но он не помнил, а ведь должен был. Почему она постоянно притягивала к себе его взгляд? Только ли потому, что в глубине её глаз он приметил тщательно скрытое восхищение?

Ладимиру когда-то давно, в прошлой и уже забытой жизни, случалось влюбляться, но это была лишь влюблённость, проходившая бесследно после первой совместной ночи. Когда его приняли в Братство, он решил стать истинным воином, воином, не знающим поражений и преданным Чёрному Крылу – таким, как Див Ворон, сердце которого (если оно вообще у него было) никогда не трогала любовь, и Ладимир окончательно бросил эти глупости. Многое он увидел по-другому, будучи в мире мёртвых, и к живым вернулся Ладимир, сильно отличающийся от прежнего. Сначала его бросало от апатии к смятению – слишком ещё свежа была память о старой жизни, но скоро он понял, что сбылась его мечта, он стал тем, кем хотел – искуснейшим воином, и не было ему равных, кроме Чёрного Князя. Легенды о Чёрной Рыси он не раз слышал, будучи ещё учеником, но даже помыслить не мог о том, что именно его выбрал дух этого зверя-полудемона. Он и думать забыл о любви – ему казалось, что его душа для неё отныне закрыта. И что же? Неужели он ошибался всё это время и судьба просто не посылала ему встречи с той, что одним взглядом могла растопить его сердце?

«Чепуха, – решил Ладимир, сильнее поджимая под себя лапы. – Просто я уже почти полгода не видел нормальной бабы. Мне сейчас любая уродина красавицей покажется».

«Полгода, – вдруг вспомнил он, и глаза его широко открылись. – Как там ребята, интересно? Все ли живы и здоровы? Эх, чего бы я только не отдал, чтобы хоть на минуту их увидеть…».

И он вспоминал – неизменно спокойный молчаливый Равана, Мстислав с его громким хриплым голосом и вечной готовностью ввязаться в драку, нервный и чуткий Чеглок, Див – всегда холодно красивый, всегда насмешливый и бесконечно усталый…