Текст книги "Дитя Демиургов. Путь к магии"

Глава XIII

– Итак, слушаю ваши приказания, командир. – Ладимир вприщур рассматривал Артеса, и с лица его не сходила странная улыбка. – Куда путь держать изволите?

Артеса очень тянуло сесть на землю возле пещеры, от которой поднимался в воздух пар, и подумать хорошенько. Он в очередной раз стряхнул с себя это непонятное оцепенение и сказал:

– Конечно, к алтарю Воздуха. Избранный, не Избранный… Я смогу жениться на Мадлен, только если я стану магом Воздуха. Видимо, Джой не совсем правильно прочитал те старинные документы или не понял до конца что и как. Думаю, что сила Земли мне не должна повредить. С другой стороны – зачем она мне? Хотя… может быть, если это поможет общаться с животными и лучше понимать леса… Не знаю. Только как же мы доберёмся до Алтаря Воздуха?

Ладимир уставился в карту, пряча усмешку.

– Что касается расположения алтарей, то, если мне не изменяет память, сначала идёт алтарь Земли – Белые горы, затем Воздуха – Гора Богов, Сухие равнины, потом Воды – Блуждающий остров, Холодное море и, наконец, Огня – Золотые Земли. Н-да… То есть сейчас мы пересекаем Холодное море, чтобы добраться до Сухих равнин, а после того, как ты пройдёшь алтарь Воздуха, возвращаемся опять-таки к морю. Чудесно…

– Нет более короткого пути?

– Это самый короткий. В объезд выйдет месяца на два дольше.

– А может, лучше поехать длинным маршрутом? Может, он безопаснее? – задумался Артес.

– Как угодно, – отозвался Ладимир. – Если тебе охота затянуть наш поход на полгода, поедем длинным. Но учти, что я в этом не заинтересован.

От долгого перехода до Холодного моря в памяти Артеса осталась лишь бесконечная смена лесов и полей, низкое небо над головой, плавный галоп Бешеного и звенящий воздух…

Уже при подъезде к порту Прибрежному Артес спросил у проводника:

– Чей это город? Кто здесь живёт?

– Ничей, и живёт здесь всякий сброд. Раньше Прибрежный был основным укрытием пиратов, вроде Тортуги, но Светлые эльфы пиратов уничтожили. Теперь там полно торговцев, вынужденных путешествовать морем, и владельцев судов, которые берутся за эти перевозки, а также куча воров, мошенников и распутных девок. Очаровательное место.

Очаровательное место оказалось скопищем грязноватых двухэтажных домов и трактиров. Путешественники обошли пять таверн, и в шестой Ладимир наконец нашёл того, кого искал.

Не обращая внимания на самую разношёрстную публику, состоящую из троллей и эльфов подозрительного вида, он прямиком устремился к столу, стоявшему у самой стены. Трактир был переполнен, но в этом углу сидел лишь один посетитель. При виде его Артес, который уже порядком навидался отвратительных морд, попятился и с недоумением взглянул на проводника.

Посетитель был не троллем и не гоблином, а каким-то чудовищным уродом, помесью человека и животного. Голова не то льва, не то тигра, не то пумы; мощные руки в буграх мышц, заросшие серебристо-палевым, в размытых пятнах, мехом; у ног подрагивала чёрная кисточка длинного хвоста.

Ладимир обрадовался этому монстру, словно родному брату.

– Имир Оддо? – мурлыкнул он, скользнув на скамью.

– Чёрный прихвостень? – сразу отозвался тот.

Ладимир расплылся в улыбке:

– Рад, что вы меня узнали, – и добродушно осведомился: – Сменили сторону?

– Это зависит от того, с чем ты пришёл, – буркнул Оддо.

– Ну, всухую никакие дела не решаются. Две кружки старого тёмного, – бросил он слуге, справедливо полагая, что Артес в попойке участвовать не будет.

Артес хотел попросить воды, но потом мудро счёл, что в этом месте даже такого слова не слышали.

Оддо хмуро посмотрел на кружку, появившуюся перед ним в мгновение ока, и ещё более хмуро – на Ладимира.

– А дело наше маленькое, – лучезарно улыбнулся ему Ладимир. – Нам всего лишь нужно попасть на Бродячий остров.

Артес удивлённо взглянул на проводника, но решил пока ничего не говорить.

Имир молчал и с большой неприязнью разглядывал собеседника. Артес с тревогой заметил, что хвост его задёргался сильнее.

Неожиданно гигант обнажил в улыбке крупные клыки и откинулся на спинку стула.

– Прелестное дело, – сказал он, прищурившись. – Всего-то стоит разбитого корабля и потонувшей команды. Очень мило, очень мило.

Хвост метнулся в сторону, и закончил Оддо уже глухим рыком:

– Ищи дураков.

– Уже нашёл, – отозвался Ладимир, также откинувшись назад и насмешливо рассматривая капитана.

Хвост Оддо замер, а уши медленно прилегли к черепу. Артес начал прикидывать, на что рассчитывает Ладимир, если это чудовище полезет в драку, и будет ли большой толк от него, Артеса, если он вмешается. Он с тоской подумал, что после прохождения ритуала думает много, а действует медленно. Вероятно, пока он будет прикидывать что и как, этот верзила просто порежет Ладимира на ленточки.

– За морем клубится беззвёздная мгла, на светлый восход надежды нет – смерть заката была ала, и никогда не родится рассвет, – нараспев произнёс оборотень и вдруг заговорил с сухой насмешкой:

– Два года стоянкой «Стремительного» был Бродячий остров, и за два года ты не потерял ни корабль, ни команду, точнее, команду ты терял только на суше. Как угодно, как угодно, ты капитан, тебе виднее, и раз ты настолько утратил морское чутьё, что не переплывёшь реки, оставайся на земле, оставайся, мой друг. Только, мой друг, оставаясь на земле, ты очень скоро, очень скоро рискуешь перебраться под землю, потому что Великий Князь, Чёрный Ворон, не прощает предателей, не прощает, мой друг. Думай, Аургельмир, но недолго, мы торопимся, мой друг, очень торопимся.

Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. В конце концов, Имир расслабился, отпил из кружки и спросил:

– Что вы забыли на Бродячем острове?

– Его голову, – ответил Ладимир и указал кивком на Артеса.

Судя по взгляду, который Имир бросил на Артеса, он воспринял слова Ладимира серьёзно.

– Хорошо, я доставлю вас к острову, – сказал он. – Но выбираться вы оттуда будете сами. Дел у меня много, а времени мало, и я не собираюсь тратить его на вас.

– Я знал, что у Вас добрая душа, – улыбнулся Ладимир.

– Кстати, – уже на выходе обратился Оддо к Ладимиру, – вас только двое?

Ладимир вылил из своей нетронутой кружки вино на пол и промычал что-то маловразумительное, что Оддо почему-то понял, как подтверждение.

– Стало быть, Чеглока с вами нет?

– Нет, сударь.

– Очень жаль, – сказал Оддо. – Мы старые знакомые, и я бы охотно с ним повидался.

– О, я уверен, что это желание взаимно, – широко улыбнулся Ладимир.

Они вышли из таверны, и первым, что увидел Оддо, оказались две лошади. Точнее, один жеребец больше походил на любимого коня дьявола, сбежавшего из адских конюшен, а второй не походил даже на лошадь.

Имир резко повернулся к Ладимиру.

– А это что? – мягко, почти ласково спросил он. – Ваши домашние любимчики?

Ладимир улыбнулся и потрепал дьяволова коня по морде.

– Вряд ли домашние любимчики пригодятся нам в путешествии по Сухим равнинам.

Глаза Оддо превратились в две узкие щёлки, а хвост бешено мёл землю, но голос его звучал ещё спокойно.

– Ты считаешь, что найдёшь Сухие равнины на Блуждающем острове?

– Я рассчитываю найти Бродячий остров после Сухих равнин.

– Тьма тебя забери, – почти нежно произнёс Оддо. – Куда, к дьяволу, тебе нужно?

– Туда я не тороплюсь, все там будем, – очаровательно улыбнулся Ладимир. – Мне нужно, если ты забыл, к Сухим равнинам.

– Тогда какого же беса ты твердил о Бродячем острове?

– Я? Разве? Ничуть не бывало. Стареешь ты, Имир.

Оддо немного помолчал, разглядывая лошадей.

– Так ты собираешься тащить их с собой? – спросил он. – И куда я их дену?

– Думаю, они найдут себе уголок на палубе. За них не беспокойся.

Оддо мрачно посмотрел на него и пошёл к пристани.

Глава XIV

Плавание не принесло Артесу никакого удовольствия. Он внезапно осознал, что его любовь к морским прогулкам сменилась недоверием к зыбким глубинам и желанием оказаться на твёрдой, приятной земле. Все эти толчки, подскакивания его слегка раздражали. Тем не менее, он вполне успешно сохранял приятную мину и не раздражал своего проводника никакими замечаниями.

«Стремительный» оказался маленьким лёгким парусником, манёвренным и быстроходным. Команда состояла лишь из шести матросов – двух определённо сбившихся с пути эльфов и четырёх не поддававшихся точному определению личностей. Оддо был зверем не только внешне – с матросами он обращался хуже, чем с рабами. Артес, при всём своём мужестве, насилия не терпел, но, когда он вмешался, чтобы прекратить зверскую расправу, его силой оттащил Ладимир.

– Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не лез, куда не просят? – спросил оборотень.

– Ты думаешь, я буду спокойно стоять и смотреть, как несчастного матроса превращают в кровавое месиво?

– Отвернись, – посоветовал Ладимир. – Дорогой, раз уж ты забыл, напомню. Этот корабль принадлежит Имиру, и эта команда также принадлежит Имиру. В его воле сделать с командой всё, что он пожелает. Матросы, по существу, сами виноваты – они прекрасно знали, на что идут.

– Как я тебя понял, ты ничего не имеешь против зверства?

– Мне плевать. А если ты этого терпеть не собираешься, пожалуйста, сию минуту повернём к берегу. И на этот раз искать корабль ты будешь совершенно самостоятельно. Только учти при поисках, что Оддо – самый опытный капитан в здешних краях и единственный, кто сумеет провести корабль к Бродячему острову. И, возможно, – помолчав, добавил он, – даже вывести его оттуда.

Артес глубоко вздохнул и отвернулся. Только сознание того, что он должен во что бы то ни стало добраться до алтаря Воздуха, сдерживало его. Любое насилие было противно молодому человеку и претило его характеру и мировоззрению.

Имир стоял поодаль и, казалось, оглядывал горизонт, однако правое ухо, повёрнутое в сторону путешественников, выдавало его внимание к разговору.

Ночью, когда Ладимир, по недавно приобретённой привычке, не спал и стоял у борта, внимательно выглядывая что-то в чёрной глубине сонного моря, к нему неслышными шагами подошёл капитан.

– Странная вы парочка, – сказал он, – и путь у вас странный. Почему ты взялся сопровождать одержимого? Приказ Чёрного Князя?

Ладимир, по-прежнему глядя в мерцающую воду, улыбнулся и прищурился.

– Нет, – ответил он. – Скорее, князь снизошёл к моему скромному желанию. Учти только, что вначале мой спутник был менее одержимым, чем сейчас.

– И что же так забило ему голову? Желание править миром?

Ладимир помолчал, щурясь и улыбаясь.

– Можно и так сказать. Но это следствие его одержимости любовью.

Оддо коротко вздёрнул верхнюю губу, так что в лунном свете тускло блеснули острые клыки, и насмешливо фыркнул.

– И как я сам не догадался, что здесь замешана баба…

Ладимир усмехнулся и ничего не ответил.

Имир помолчал немного.

– А ты не думаешь, что это опасно? При первом же удобном случае он тебя подставит, сам того не желая.

– С такой же вероятностью я сам могу себя подставить. А, впрочем, всё это тлен и суета… Выбирай сторону, Имир, выбирай сторону. Час близится, и лучше сделать выбор теперь, чем откладывать его на потом.

Имир внимательно смотрел на собеседника. На лице Ладимира и в лучшие времена трудно было что-либо прочесть, а сейчас с него почти не сходила странная улыбка сумасшедшего.

– Война? – спросил Оддо.

– А сам как думаешь?

Оддо прошёлся взад-вперёд по палубе.

– А тебе не кажется, что я выбрал сторону, согласившись помочь тебе в осуществлении твоей бредовой идеи?

Ответом ему послужило чуть слышное насмешливое фырканье.

– Ты довольно легко согласился на это. С такой же лёгкостью можешь и отказаться.

И ясные, бледно-золотистые глаза пронзили Оддо взглядом из-под полуопущенных чёрных ресниц.

Имир кашлянул.

– Хорошего же ты обо мне мнения, – заметил он.

– Неважно, какого я о тебе мнения. Важно, какого ты мнения о Великом Князе.

Имир резко повернулся к нему.

– Я подлый грабитель, – прошипел он, – продажная шкура, честь для меня – пустой звук, и ты прекрасно об этом знаешь. Но будь я проклят, если встречал на этом свете более достойного воина, чем Князь Чёрного Братства. И если он призовёт меня, я пойду за ним даже в пристанище Тёмных сил.

Имиру нелегко далась эта яростная вспышка, и он, тяжело переводя дыхание, смотрел на Ладимира. Казалось, его собеседник должен был ответить ему с той же силой, однако оборотень равнодушно молчал и поглядывал на чёрную спокойную воду, где вспыхивали зелёно-золотистые огни морских обитателей.

– Знаешь, – наконец сказал он, – я не встречал более достойного воина, чем Светлый Князь, даже на том свете…

***

Сухие Равнины вполне оправдывали своё название. Плоский ровный берег был едва виден на линии горизонта. К суше путешественников доставили на трёх лодках – первая везла Артеса, Ладимира и Оддо, остальные две – лошадей.

– Есть у тебя карта? – буркнул Имир.

Ладимир подал ему свою полуруническую карту. К удивлению, Артеса, никаких затруднений замысловатая вязь названий у Оддо не вызвала.

– Ты бывал в этих краях? – хмуро спросил он.

– Доводилось, но не с этого побережья.

– Возвращаться ты планируешь сюда?

– Придётся, раз нам нужно попасть на Бродячий остров.

– Значит, я буду курсировать вдоль берега. Когда вернётесь – свистнешь.

Артес не очень себе представлял, как же это надо свистнуть, чтобы услышали километрах в трёх от берега. Оддо, скривив свой рот в подобие улыбки, смотрел на Ладимира.

– Насколько я помню, свистеть у вас много мастеров, – добавил он.

– Хватает, – улыбнулся Ладимир. – Я не из последних.

Он оседлал лошадей, и, попрощавшись с Имиром (Артес едва заставил себя кивнуть капитану – такое он вызывал у него отвращение), они тронулись в путь.

Сначала Артесу равнины представились такими же безжизненными, как и бескрайними. До самого горизонта ветер гонял волны по высокой золотистой траве, не встречая ни одного холма на своём пути. Тем не менее, и в них была какая-то непередаваемая прелесть.

– Посмотри на эти кусты, какие у них необычные шипы. Природа тут прекрасно приспособилась к условиям, – вздохнул Артес.

– Как и везде, – пожал плечами проводник.

Лошади шли мерным, быстрым шагом, и море скоро осталось позади.

Теперь перед путниками было другое море – сухо шуршащей на ветру травы. И оно отнюдь не было лишено жизни.

Артес увидел, как ему показалось, несколько оленей. Они ничуть не испугались путешественников и спокойно наблюдали за ними. Один из них, видимо, вожак, слегка выступил вперёд. Ноги у него были стройные, точёные, но туловище казалось слишком грузным, а шея – слишком короткой и неповоротливой для оленя. На лбу его росли два толстых коротких изогнутых рога, и один рог – длинный, в виде латинской буквы «Y» – на переносице. Шерсть рыже-песочная, белая на горле и брюхе. Остальные животные, сбившиеся в табун поодаль, были темнее, без причудливого рога.

– Кто это? – тихо спросил Артес.

– Выражаясь языком местных жителей – кирате. На Земле их аналогом, пожалуй, можно назвать какого-нибудь вымершего цератоса, хотя проводить параллели между земной фауной и запредельной трудновато.

Артес вспомнил встречу с семьёй махайродов на пути к Белым горам. Тогда он подумал, что это единичный случай, и не стал задавать проводнику вопросы. Но, похоже, его предположение оказалось ошибочным.

– Я, наверное, не совсем понял… – осторожно начал Артес. – Это и есть те животные, которые вымерли на Земле?

– В Запределье места хватает всем, и здесь есть как земные животные, так и те, что на Земле давным-давно вымерли, вроде мамонтов, саблезубов, пещерных гиен и прочих. Махайродов, например, ты уже видел. Мамонтов на Сухих Равнинах нет, – добавил он, заметив, как у Артеса загорелись глаза. – А вот смилодонов можно встретить. Впрочем, я не стал бы торопиться и называть здешних животных теми, которые вымерли на Земле. Ведь как выглядели они, никто толком не знает, и кости могут рассказать не так уж много… я уж молчу о тех, после кого и костей не осталось. Кроме того, здесь есть и такие виды, которые присущи только Запределью и на Земле никогда не были. Впрочем, не скажу, чтобы этот вопрос меня сильно занимал, я ведь не биолог. Эльфов здесь нет, из рода Охотников в том числе, поэтому звери тут непуганые.

Артес в молчании обдумывал услышанное. Затем он медленно сказал:

– Любопытно. Это истинное путешествие в прошлое! Здесь просто клад для учёных! Жаль, что они никогда сюда не попадут, ведь с открытиями, которые они бы здесь совершили, наука шагнула бы далеко вперёд!

– Открытия учёных мертвы, и смерть их обеспечивает, – холодно сказал Ладимир.

Артес осёкся.

– Да, – подумав, согласился он, – пожалуй, и к лучшему, что их тут никогда не будет.

И после короткого молчания задумчиво произнёс:

– Как бы мне хотелось увидеть мамонта!

– Мамонты живут в Стране Великих Северных Лесов, мы только что оттуда. И там они предпочитают держаться севера, а так как мы шли к югу, они нам и не встретились.

И Ладимир равнодушно прибавил:

– Где бы ты их точно увидел, так это в Краю вечной ночи, проще говоря, у атроксов. Крылатые их разводят.

Артес с интересом посмотрел на Проводника. Он ощущал, что этот мир полон каких-то интересных созданий, о которых он даже не слышал. В глубине его сердца росло желание узнать всё о них, увидеть вживую. Он выразительно посмотрел на Ладимира, и тот решил дать дальнейшие разъяснения.

– Звероподобные, – начал Ладимир, как будто читал лекцию с кафедры, – во многом превзошли людей и даже некоторых эльфов, и главным образом – своим отношением к природе. Что сделали люди, увидев таких великолепных гигантов, как мамонты? Правильно – они их съели. А что они сделали, встретив моа? Правильно – то же, что и с мамонтами. Список можно продолжать без конца. А что сделали Звероподобные, повстречав мамонтов? Правильно – они их приручили. Люди добывали еду испокон веков охотой, и когда появился домашний скот, охота из средства добывания пищи стала развлечением. Наиболее подверженные влиянию людских пороков эльфы – я говорю об Охотниках – так же стали есть мясо (это при том, что все эльфы всегда питались растительной пищей) и убивать животных. Звероподобные на заре своего существования питались мясом, как и люди. Но они все без исключения жили по правилам: никогда не бери больше, чем тебе нужно, и у леса взял – лесу отдал. Первое ясно и так. Что касается второго закона – вместо, например, вырубленного на дрова или на постройку дома дерева сделавший это обязан был посадить три новых дерева той же породы. Три – потому что одно дерево может не прижиться, а уж одно из трёх приживётся наверняка. Кроме того, в зимнюю бескормицу Звероподобные подкармливают животных. Также, если охотнику случалось найти в лесу брошенного или раненого детёныша, он брал его домой и выкармливал. Убивать таких малышей считается грехом. А до домашних животных здесь было рукой подать, и, когда они появились, охота была упразднена, но не упразднён обычай возвращения долга лесу. Ведь для домашнего скота требуются пастбища, а для Звероподобных – жильё, одежда и прочее. И в итоге вместо вырубленных лесов появляются новые… Ты не увидел на протяжении всего нашего пути обычных примет человеческой цивилизации – изуродованных лесов, увечных полей, зверей и птиц, выдающих своё присутствие лишь случайным шорохом, загрязнённой воды, земли и воздуха – именно потому, что вся жизнь Звероподобных строится на этих двух законах. Они всегда помнили и помнят, что обязаны природе всем, и почитают её. Их религия… а, впрочем, я ухожу от темы, – оборвал себя Ладимир. – Эльфы – нормальные, не испорченные, как Охотники или Светлые эльфы, – также почитают природу, но более, как бы это сказать… отвлечённо. Их вера более абстрактна, тогда как вера Звероподобных близка к язычеству. Но, по сути, и эльфы, и Звероподобные исповедуют одну религию – Природу. Вопросы есть?

Артес слушал этот поразительно многословный рассказ проводника с интересом. Слова Ладимира доказывали то, что он подспудно знал и до этого, когда отказывался участвовать в охотничьих забавах своих однокашников, ссылаясь на головную боль и чувствуя себя изменником принципам Университета. Тем не менее, убийство ни в чем не повинной белки казалось ему буквально низким, потому что она не могла ни защитить себя, ни избежать мощного оружия охотника. Таким образом, выходило, что существо, почитавшее себя венцом творения и заставлявшее служить себе всё живое, оказалось гораздо мелочнее и ниже полулюдей-полуживотных, людей с кошачьими головами…

Он немного помолчал, но не оттого, что у него не было вопросов, а для того, чтобы собраться с мыслями.

– Ты сказал, что эльфы и Звероподобные исповедуют одну религию, – заговорил он. – Как же так получилось, что они ненавидят друг друга, а Охотники за шкурами даже убивают Звероподобных?

– Не все эльфы таковы, – ответил Ладимир. – Существует три эльфийские расы – Высшие, Светлые и Эльфы Стихий – я подразумеваю лесных эльфов, эльфов воды и прочих. Первые, Высшие, служат Добру и Свету, создают восхитительные произведения искусства и совершенно не интересуются земными – конечно, запредельными земными, – делами. Им наплевать на прочих эльфов и глубоко наплевать на Звероподобных и иже с ними. Светлые мыслят теми же возвышенными категориями, но снисходят до простых смертных. От них произошли Охотники за шкурами, и эти две расы особенно близки. Почему Звероподобных и оборотней истребляют охотники, я тебе рассказывал. – Артес задумчиво кивнул. – А Светлые прониклись к нам теми же чувствами именно из-за своей дружбы с Охотниками, вплоть до того, что Светлые эльфы нередко участвуют в облавах Охотников, а принц-наследник престола Светлых только тогда имеет права на власть, когда принесёт отцу-государю голову Звероподобного или шкуру оборотня – в знак своей верности Добру и Свету. Особенно ценятся головы и крылья атроксов и шкуры воинов Чёрного Братства, – уточнил Ладимир, насмешливо сощурившись. – Эльфы Стихий, как эльфы, которые непосредственно оберегают леса и реки, к Звероподобным и Братству относятся спокойно, даже, я бы сказал, дружелюбно – они отлично понимают, что мы делаем одно общее дело. Правда, случись им встретиться со Светлыми эльфами – Высшие, как я уже говорил, к простым народам не снисходят, – они клянут нас на все корки, но только для того, чтобы не портить отношений с сородичами, у них и без того проблем хватает. Расклад ясен?

– Да, – ответил Артес, чья голова уже начинала болеть от такого потока информации. – Ты сегодня чрезвычайно любезен.

– Ну и отлично, потому что у меня уже язык отсох.

– Ну, от одного раза не отсохнет, – отрезал Артес и погрузился в глубокие размышления.

Ладимир косо посмотрел на него, насмешливо вздёрнув верхнюю губу, и пустил Ваджру вперёд.